Текст книги "Мертвецы идут"

Автор книги: Стив Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава четырнадцатая

Сколько с тех пор прошло времени? Казалось, железные боги воцарились уже многие годы назад. Прошлая жизнь представала настолько далеким воспоминанием, что даже скучать по ней стало трудно. Будущее представляло собой бесконечные дни, подобные этому. Изнурительный труд на руинах города по четырнадцать часов, еда, сон – и снова подъем на работу.

Странно, как быстро все это вошло в привычку. Как легко тело привыкает к нагрузкам и боли, а сознание, в страхе пред сумасшествием, перестраивается на жизнь здесь и сейчас. Кирка Арекс словно приросла к рукам, стала их продолжением. Она не ощущала мозолей на когда-то холеных руках, сжимающих деревянный черенок. Иногда, впрочем, сознание разбивало оковы оцепенения, перенося ее в спальню с белыми коврами в апартаментах Высокого Шпиля или на свидание украдкой в непритязательной закусочной, где ее ждало прикосновение губ любимого…

Ее пронзила боль утраты.

Арекс упала на колени и заплакала, привлекая внимание грузного надсмотрщика; он тут же приказал девушке не отвлекаться и ударил ее арбитрской дубинкой. Она честно пыталась повиноваться, но кусок пласткрита, который она поднимала не задумываясь всего лишь секунду назад, теперь показался тяжелее целого мира. Надсмотрщик перевел дубинку в режим электрошока, и Арекс сжалась в ожидании разряда. Однако на этот раз послышалась перебранка, и сквозь слезы она увидела, что ей на выручку подоспел другой раб. Он красив и молод, заметила девушка, хоть и грязный, как и все здесь, и осунувшийся от тяжелой работы. Мужчина вырвал у надсмотрщика дубинку и едва удержался от искушения самому пустить ее в ход. Но все же здравый смысл погасил яростный огонь в глазах, и он просто бросил дубинку на землю.

– Она старается! – рявкнул спаситель. – Вот и все. Мы все устали и голодны. Тебе этого не изменить, как бы ты ни издевался над девушкой.

При этих словах он поднял Арекс на ноги и приложил к ее губам бутылку воды. Надсмотрщик подобрал дубинку с земли и пригрозил бунтарю:

– Следующие три дня, Тайлер, ты будешь получать только половину рациона. И я расскажу обо всем Амарету, ты понял меня?

– Тебе не стоило так делать, – благодарно сказала Арекс, когда надзиратель отошел от них. – Теперь из-за меня у тебя будут неприятности.

Ее спаситель покачал головой:

– У меня все время неприятности, с тех пор как угодил сюда. Сегодня хотя бы оно того стоило.

– Я поделюсь пайком, – пообещала она. – Я не позволю тебе страдать от голода.

– Даже не вздумай, – ответил Тайлер. – Тебе нужно поддерживать силы. Ты же знаешь, что они делают с теми, кто не может работать. Обо мне не волнуйся, Арекс, я выдержу – я упрямый. Я не доставлю им удовольствия видеть меня сломленным.

– Ты знаешь мое имя? Но я не…

– Значит, ты не узнаешь меня?

Арекс вгляделась в лицо мужчины, стараясь сквозь грязь различить знакомые черты под растрепанными светлыми волосами.

– Я тебя знаю, – поняла она наконец. – Тайлер. Ты сын адмирала, кажется?

– Лорд-адмирала, – уточнил Тайлер. – В любом случае достаточно высокопоставленного человека, чтобы уберечь меня от призыва и пристроить на непыльную работу в Администратум. Впрочем, я рассказывал об этом тысячу раз, пытаясь впечатлить тебя.

– Прости, – сказала Арекс. – Просто мой дядя, он…

– Я знаю, – с теплотой ответил Тайлер. – Ты тоже много говорила о губернаторе Хенрике, как я помню. Тебя определенно не вдохновлял его выбор ухажеров.

– Мы тогда были так молоды, – вздохнула Арекс. – То, что нас тогда волновало…

– Сейчас не имеет значения?

Тайлер отпустил ее, и ей сразу же стало холодно без его объятий. Так сладко оказалось на миг погрузиться в прошлое и узнать, что хотя бы частица его уцелела. Это вселяло надежду, пусть и ненадолго. На Арекс вновь накатила сосущая пустота.

– Вернемся к работе, – сказал Тайлер, – пока надзиратель не вернулся. Давай помогу тебе. Если снова почувствуешь слабость, обопрись на меня.

– Конечно, – благодарно сказала девушка.

Работа заключалась в том, чтобы отсортировать материалы, нужные железным богам. Все металлическое надлежало сложить в кучу; туда же отправлялись драгоценные камни и ювелирные украшения. Раз в полчаса Арекс и Тайлер по очереди вывозили в тележке бесполезный мусор на территорию бывшей плавильни. Тайлер так искусно набивал ее тачку, что она весила гораздо меньше, хотя и выглядела столь же внушительно. Тачку следовало опорожнять в опустевшую шахту лифта, пока группа надсмотрщиков резалась в карты за столом.

Иногда Арекс по-настоящему злилась на несправедливости. Надзирателями Амарет назначил своих друзей; работали они намного меньше, а питались гораздо сытнее. «Интересно, – размышляла племянница губернатора, – что они сами раньше думали обо мне? Эти люди тяжко трудились, а я проводила свою жизнь в праздности, ни в чем не нуждаясь». Теперь железные боги избрали новый правящий класс, и, возможно, она заслужила эту кару.

Арекс спала на холодном голом полу в хаб-блоке вполовину меньше ее ванной комнаты в Высоком Шпиле, комнате с еще четырьмя рабами. Окно было забито досками, но ночью все равно мешал заснуть мерзкий зеленый свет пирамиды, пробивающийся сквозь щели.

– Тебе не кажется странным, – спросил ее как-то Тайлер, – что мы никогда не видели самих железных богов? Равно как и доказательств того, что они получают плоды нашей работы.

– Если им не нужен металл, – пожала плечами девушка, – зачем они его требуют?

– Это Амарет говорит, что он им нужен.

Арекс перестала работать киркой, рискуя вызвать гнев надсмотрщика, и посмотрела на Тайлера:

– Что ты имеешь в виду? Зачем мы всё это делаем, если…

– Как ты сюда попала? Как присоединилась к рабочей группе?

– Что мне еще оставалось? Я не могла вернуться домой. Встретила людей, вернувшихся от городских ворот, они сказали, что те разрушены. Потом я увидела… увидела, как другие работают в развалинах, и спросила их зачем, и они сказали мне…

– Они нашли меня, – сказал Тайлер, – и сказали, что если я не присоединюсь к ним, если не стану служить железным богам, то их долг – покарать меня. Но даже так…

– Даже так, – вздохнула Арекс, – комфортнее знать… верить, что мы не совершенно беспомощны перед этой ужасной силой, что мы как-то можем…

– Но что, если, – прошептал Тайлер, – железным богам ни капли не интересно, служим мы им или нет? Что, если нас обманули?

И тогда они решились на саботаж. Они прятали в тележке металлолом и сваливали его в шахту, чтобы он не попал в переплавку. Они думали, что это безопасно, ведь никто на самом-то деле не смотрел, что там, в мусоре. Они считали так до тех пор, пока однажды в тележке предательски не звякнули столовые приборы. Надзиратели окружили Арекс и начали допрашивать.

Все они были мужчинами за сорок, большинство – вечно грязные, небритые бывшие шахтеры. Один спросил у Арекс, как ее зовут, и она честно ответила, потому что не видела смысла нести бремя еще одной лжи. Надсмотрщик внимательнее пригляделся к ней и вспомнил, что когда-то видел ее лицо в выпуске новостей.

Теперь они еще больше заинтересовались ею. Они хотели узнать, не шпионит ли она на губернатора, что она с негодованием отвергла. Они спросили, почему она не эвакуировалась из города с остальными, отметая ее робкие оправдания, пока она не призналась, что искала любимого. После этого Арекс разрыдалась, отчасти из-за того, что они вытащили из нее самый сокровенный секрет, отчасти из-за воспоминаний. Она вспоминала, как, пробравшись через руины, нашла дом Гюнтера, разрушенный роем металлических жуков, и впервые в жизни осознала, что осталась совсем одна.

Надсмотрщики нашли эту историю забавной. Они захотели узнать больше о парне с нижних уровней, покорившем сердце аристократки. Отпуская плоские шуточки об их отношениях, они хохотали, когда она заявила, что он лучший мужчина в мире.

– Где же он сейчас, – издевались они, – твой сладкий любовничек?

– Он ищет меня, – упрямо сказала Арекс. – Гюнтер ищет меня и не остановится, пока не найдет.

Она потянулась к шее за ожерельем, забыв, что потеряла его. Оно выпало из кармана во время атаки металлических жуков. Потом она пыталась найти его, но безрезультатно.

– А давайте, – предложил один из надсмотрщиков, – отведем ее к Амарету? Я уверен, он будет рад узнать, что у нас в гостях такая важная особа.

Безжалостный, издевательский смех подтвердил согласие остальных.

Солнце уже садилось, когда шесть крепких надзирателей потащили куда-то Арекс. Тайлер, увидев это, бросился к ним, но девушка остановила его, решительно покачав головой. Он все равно ничем не мог помочь. Она была удивлена, когда ее провели сквозь старую схолу на несколько этажей вниз. Оттуда они попали в хорошо сохранившийся внутренний двор здания с широкой мраморной лестницей, ведущей к высокому порталу. Пьедесталы с чашами для воскурений по обе стороны лестницы говорили о том, что это храм. Несмотря на всю тревожность своего положения, Арекс ощутила радость – пока не взглянула наверх, туда, где над порталом должен был располагаться имперский орел. Но барельеф был расколот и сброшен с портика.

Арекс еще могла рассмотреть темные очертания его распростертых крыльев на кирпичной кладке. Но поверх был криво намалеван серебряной краской злобно ухмыляющийся череп. Аналогичные изменения виднелись и внутри храма: все символы Империума были уничтожены и заменены на другие. Теперь тут колыхались зеленые занавеси и горели черные свечи. Высокий витраж с ликом Императора был разбит и занавешен простыней с намалеванным на ней черепом. На алтаре, задрапированном черным бархатом, стояла деревянная пирамида. Надзиратели приблизились к ней с благоговением, звук их шагов эхом разнесся под сводами.

Прислужник в изумрудной мантии вышел из-за бокового нефа, и Арекс увидела знаки ксеносов, нанесенные пеплом на его щеки и лоб. Ей даже показалось, что от этого зрелища ее стражам тоже стало не по себе, но точно сказать она не могла. Они о чем-то пошептались с прислужником, после чего тот кивнул и ушел. Несколько минут спустя снова послышались шаги. Надзиратели преклонили колени, но Арекс осталась стоять, пока удар дубинкой под коленки не лишил ее возможности выбора. Она потупила взор, страшась нового удара, но тут услышала свое имя, произнесенное сильным и звучным голосом.

– Госпожа Хенрик, я полагаю. Вы можете меня лицезреть.

Арекс подняла глаза и затаила дыхание. Раньше она видела Амарета только один раз, возле плавильни он раздавал указания надсмотрщикам. Тогда она подумала, что он похож на самого обычного человека: лет тридцать, чуть выше остальных, с блестящими черными волосами и слегка заостренными ушами. Сейчас он возвышался над ней призраком, облаченным в одеяния глубокого синего цвета, лицо его закрывала железная маска, подобная тем, что Арекс видела на надзирателях, гордо шествовавших пару недель назад. Ходили слухи, что маски были взяты с убитых имперских гвардейцев, хотя Арекс и не могла представить, кто из солдат Имперской Гвардии стал бы носить такие. В руках Амарет держал посох с приваренными рогами из пластали.

– Итак, – изрек он, – племянницу бывшего губернатора привели в мой храм. Может ли быть еще более ясный знак того, что железные боги благосклонны к нам?

– Это я узнал ее, владыка, – сказал один из надзирателей.

– Скажите мне, леди, – произнес Амарет, – что привело вас сюда?

И Арекс рассказала свою историю насколько возможно кратко, а Амарет слушал. Когда она закончила, он глубокомысленно кивнул и сказал:

– Я вижу перст судьбы в том, что ты избежала ярости роя. Все это значит, что железные боги имеют на тебя планы.

– Нет, – запротестовала Арекс. – Сейчас богатства моей семьи ничего не значат. Сейчас я ничем не отличаюсь от остальных.

Амарет гортанно рассмеялся.

– Нет, моя леди, вы не такая, как остальные. По крайней мере, пока войска твоего дяди осаждают владения самих богов.

– Вы имеете в виду город? Они все еще дерутся за нас? Я не знала.

Она надеялась на это, в особенности после слухов о прибытии Имперской Гвардии. И сейчас, когда они подтвердились, Арекс не смогла скрыть радости.

Один из надсмотрщиков проворчал:

– Они лишь впустую тратят боеприпасы. Они должны были услышать голос богов, как и мы. Им известна их сила.

– Воистину так, – подтвердил Амарет. – И все же Талмар Хенрик решил пожертвовать всеми нами в бесплодном акте неповиновения.

– Он пытается спасти нас! – возразила Арекс.

– Нам не нужно его спасение. Железные боги защитят тех, кто служит им. Разве не поэтому ты решила присоединиться к нам?

– Я пришла потому, что думала… Когда они говорили с вами? Когда они сказали, что им нужна наша служба? Вы говорите про голос бога, но многие слышали тот странный звук, и никто не уловил в нем никакого смысла. Откуда вы знаете…

– Ныне, – продолжил Амарет, игнорируя ее слова, – у нас появился шанс доказать нашу ценность. У нас есть вы, леди Хенрик, и когда вы предстанете перед железными богами…

– Вы спятили!

Арекс ощутила тычок дубинкой в ребра, и надзиратель предупредил ее, что не стоит разговаривать в таком тоне с «лордом Амаретом». Не испугавшись, она продолжила:

– Думаете, сможете использовать меня как заложницу? Думаете, это сработает? Мой дядя…

– В отличие от наших, губернатор Хенрик наверняка очень ценит жизнь своей милой племянницы. У него не останется выбора, кроме…

– Оглянитесь вокруг! – закричала Арекс. – Откройте глаза и оглядитесь! Ваши железные боги разрушили наши дома, убили наших друзей, родных, и вы… вы думаете договориться с ними? Купить их благосклонность? Они…

В эту секунду ее пронзил разряд электрошокера. Ноги подкосились, и она бы упала, если бы ее не подхватили надзиратели, словно тряпичную куклу.

– Оставьте меня, – велел Амарет, – я поговорю с богами, попрошу наставления в этом деле. А для этого мне нужно уединиться.

Амарет повернулся и собрался уходить, но слабый голос Арекс заставил его обернуться.

– Они не назначали вас, да? Они никогда не говорили с вами, вы просто слышите голоса в голове?

Она знала, что за этим последует еще один удар шокера или что похуже, но ее это не заботило. Когда они отведут ее в эту светящуюся зеленым пирамиду, для слов будет уже поздно.

– Разве вы не видите? Вы были правы насчет меня. Я боюсь их – и вас. Я не могу сражаться, и подумала… Подумала, что, если сделаю, как хотят ваши люди, мне не причинят вреда. Поэтому я понимаю, что вы чувствуете, почему вы всё это делаете, но еще есть надежда. Если Империум сражается за нас…

– Оставьте меня, – повторил он. – И удостоверьтесь, что два надзирателя постоянно приглядывают за леди Хенрик. Поместите ее в схоле. Вообще-то, уже пора перевести остатки паствы в здания вокруг внутреннего двора. Пусть они увидят новые дома, что мы приготовили для них, и их новый храм.

Он повернулся и исчез за кафедрой, бросив через плечо властным голосом:

– Служба начнется завтра на рассвете.

Из лекториума была убрана вся мебель. Широкое окно выходило на переоборудованный храм, и когда рабы увидели серебряный череп, сияющий в лунном свете, послышалось удивленное перешептывание.

Арекс испытала облегчение, сбросив со спины тяжелый матрас, который шлепнулся на деревянный пол, подняв тучу пыли. Еще больше она радовалась тому, что Тайлер нашел ее. Двое надсмотрщиков стояли на страже у дверей. Всю ночь они не отходили от нее. Сейчас наконец она смогла свободно поговорить со своим новым другом.

– Амарет безумен, – заявила она, – совершенно и полностью. Он считает, что может сторговаться с железными богами. Ради этого он готов предать Императора.

– Кажется, мы все-таки не ошиблись, – сказал Тайлер, удрученно покачав головой. – Он говорил, что слышит их голоса, и мы… так отчаялись, что самый маленький проблеск надежды заставил поверить ему. Мы обманули сами себя.

– Он увидел, что приходит новый порядок, – ответила Арекс, – и ухватился за шанс, за фантазию стать чем-то большим, чем был. Я подслушала болтовню надзирателей. В городе есть и другие рабочие группы… и церкви вроде этой.

– Они хвастались, что эта – самая большая. Более сотни рабов. Словно соревновались, – кивнул Тайлер.

– Так и есть, – ответила Арекс. – Амарет хочет, чтобы эта церковь – его церковь – была единственной в городе, а сам он стал первосвященником. И он думает…

– Думает, что сейчас у него и в самом деле есть то, что хотят его боги. И что он может обменять это на их благосклонность – на этот раз настоящую.

– Он не понимает, не видит, что мы ничто для этих ксеносов!

Арекс опустилась на матрас, подтянула колени к груди. Комната погрузилась в тишину, когда другие рабы улеглись спать, разложив скудное имущество. Она думала о дяде Хенрике. Все эти годы он пытался ее защитить, едва не задушив своей заботой. Арекс не была благодарна ему за ту жизнь, что он ей дал. Если бы она, как и Амарет, не искала чего-то большего, то не попала бы в эту ситуацию. Она нашла свои приключения в конце концов, и ничего воодушевляющего в них не было. Хуже того, оказавшись в когтях железных богов, она подвергала опасности не только свою жизнь. И дядя Хенрик, возможно, предвидел это.

Ведь он служил в Имперской Гвардии, вспомнила Арекс. Проводил всех трех сыновей на войну. Без сомнения, он понимал, и куда лучше нее, что прячется во тьме за пределами блаженного света Бога-Императора.

Тайлер приблизился к ней и прошептал на ухо.

– Ты еще сохранила веру?

– В Императора? Конечно же да. Но я подвела Его. В страхе и сомнениях я пала на колени перед пророком ложного бога. Я струсила перед Его врагами.

– Но мы все еще можем служить Ему, – сказал Тайлер. – Он показал нам путь.

– Что ты имеешь в виду?

– Нельзя позволить Амарету воплотить задуманное. Империум еще воюет за нас, и если решимость Хенрика ослабеет…

– Но что мы можем?

– Сбежать. Увести тебя подальше отсюда.

– Но ведь город запечатан, – не поняла Арекс. – Как мы…

– Тут множество укромных мест, где можно спрятаться. Сейчас главное – вырвать тебя из лап Амарета. А потом надо будет лишь дождаться поражения железных богов, что, несомненно, произойдет, и тогда мы вернем себе наш мир.

– Если бы все было так просто, – вздохнула Арекс. – Амарет приказал меня охранять. Надзиратели всюду ходят за мной, и, даже если мы сбежим, он устроит погоню. Мне вообще не следовало являться сюда. Если бы те жуки тогда меня убили… Лучше на самом деле умереть прямо сейчас.

– Ты не должна так думать, – прошептал Тайлер, положив ей на плечо сильную руку. – После всего, что ты преодолела, после всех страданий ты не можешь сомневаться в том, что Император дорожит твоей жизнью. Он хочет, чтобы мы вместе сражались за него. И мы сделаем все возможное… Только придумаем что.

Глава пятнадцатая

Наконец-то у Гюнтера появился бритвенный набор, выданный три дня назад вместе с комплектом брони. Случилось это накануне встречи с губернатором и старшими офицерами, но Соресон был уверен, что это просто совпадение. Он соскреб с подбородка остатки пены, сполоснул лицо ледяной водой из облупленного тазика, стоящего в углу казармы, затем тщательно прочистил и сложил бритву, чтобы сохранить остроту лезвия.

Отвернувшись от раковины, бывший инспектор шахт мельком глянул в зеркало, и отразившееся там незнакомое лицо заставило его замереть. Придвинувшись, Соресон стер клочок мыльной пены и тщательно изучил черты незнакомца. Свои непослушные черные волосы он, разумеется, утратил в первый же день службы. Теперь по-военному короткий ежик изменил, точнее, обнажил форму головы. Вдобавок Гюнтер сбросил несколько килограммов, и щеки ввалились. Бледность лица подчеркивал багрово-фиолетовый синяк под левым глазом. И не только это…

Он вспомнил, когда последний раз видел свое отражение. Его лицо, свежее, круглое и наивное, отразилось в линзах противогаза сержанта из Корпуса Смерти Крига. Двигатели флаера СПО ревели, сотрясая корпус, деревянную скамейку и кости Гюнтера. Сержант спрашивал, что ему известно о местоположении Арекс. Гюнтер рассказал лишь то, что поведал ему Вебер, притворившись, что лично не знает девушку, но все же опасаясь, что криговец заподозрит обман.

Он ожидал, что сам губернатор встретит его. Но Хенрик, узнав дурные вести, скорбел в одиночестве, и всем было не до Гюнтера, он стал всего лишь еще одним из тысяч беженцев.

Он вспомнил, как решил вступить в Силы планетарной обороны. Вернее, только собирался, когда подтянутый лейтенант схватил его за ворот и потребовал объяснений, почему он не в форме. Пришлось оправдываться тем, что он только что прибыл и не знал о призыве, но искренне собирался влиться в него как можно скорее. Несколько минут спустя, с обритой головой, в тесных ботинках и форме, сидевшей на нем, как на вешалке, Гюнтер Соресон превратился из инспектора шахт в солдата СПО. Впрочем, он не оплакивал эту перемену. Напротив, он повторил свою клятву обязательно вернуться в город и чувствовал, что совершил первый шаг к намеченной цели. И стал сильнее.

Гюнтер вспомнил бесконечные отжимания, подтягивания, четырехкилометровые пробежки и десятикилометровые марши. Ругань охрипших инструкторов – правда, не в его адрес. Гюнтер испытал даже определенную гордость, когда, вопреки словам сержанта-вербовщика шесть лет назад, сейчас оказался одним из самых многообещающих новобранцев. Возможно, это объяснялось тем, что в отличие от большинства он прекрасно понимал, для чего он здесь.

Постепенно Гюнтер изучил воинский устав, стал разбираться в технике и оружии, способах оказания первой помощи, обучился правилам выживания – и тому, как убрать свою койку. Он практиковался с лазганом, хотя своего еще не имел, научился разбирать и собирать его меньше чем за две минуты. Стрелял он сначала плохо, но упорно тренировался на мишенях у подножия холма и в конце концов стал поражать цель двумя выстрелами из трех.

Гюнтер вспомнил, как офицер Корпуса Смерти присутствовал на занятиях по строевой подготовке, глядя на новобранцев холодно и непроницаемо. Вскоре он развернулся и ушел, но на следующий день вернулся с напарником. Еще через два дня сержант-криговец стал помогать в проведении тренировок, сначала просто время от времени давая советы, а под конец уже отдавая приказы. Правда, инструкторы СПО не приветствовали такое вторжение, но мало что могли с этим поделать. Следующим утром еще один сержант-гвардеец присутствовал на стрельбище, другой провел утреннюю проверку, и к концу недели у Гюнтера стало столько же инструкторов с Крига, сколько и с Иероним Тета.

С того момента десятикилометровые марши удлинились в два раза, а рюкзаки новобранцев наполнились камнями, заменяющими снаряжение, которого у них не было. Вставали они теперь на час раньше, к очевидному удивлению инструкторов СПО, приходивших заспанными, а ложились – на час позже. Тренировки стали частенько заканчиваться после захода солнца, и Гюнтер привык обходиться четырьмя часами сна за ночь. Он не присоединялся к ропоту, заполнявшему казарму перед отбоем, но и он не мог в полной мере соответствовать предъявляемым новым требованиям.

Криговцы никогда не повышали голоса в гневе. Они говорили тихим размеренным тоном, полным скрытой угрозы, и не церемонились с теми, кто их разочаровал.

– Ты здесь не затем, чтоб воевать со старушками и покалеченными мутантами, – прорычал однажды в ухо Гюнтеру гвардеец Крига в маске. – Теперь из тебя готовят бойца, который будет сражаться рядом с Корпусом Смерти Крига, и я хочу знать, достоин ты такой чести или напрасно расходуешь свою жизнь.

Другой инструктор, обращаясь ко всему взводу Гюнтера, рассказал леденящую душу историю, как в возрасте двадцати лет ему вручили лазган и послали в зараженный радиацией сектор воевать с мутантами. Треть отделения с задания не вернулась. Закончил он выводом, что самые слабые из его тогдашних однополчан все равно в тысячу раз способнее, чем стоящее сейчас перед ним сборище недоразумений.

Однажды утром в казарму вошел сержант и приказал одному новобранцу выполнить сорок отжиманий за плохо почищенные ботинки. Жертвой его оказался дородный мужчина лет тридцати пяти. Хоть он и был вполне способен выполнить требование, однако хроническое недосыпание сделало его раздражительным. Придирка сержанта, очевидно, стала последней каплей. Призывник отказался выполнить приказ, выкрикнув в лицо криговцу все, что о нем думает, и напомнив, что тот не у себя дома. В ответ, не говоря ни слова, сержант выхватил лазпистолет и казнил бунтовщика.

Следующие несколько дней в казарме ходили разные версии насчет того, чем подобное должно закончиться, поскольку известие о случившемся дошло до генерал-губернатора. На какое-то время криговцев в противогазах на тренировках СПО стало куда меньше. Затем полковник Браун объявил, что сержант действовал согласно Уставу, и на этом все кончилось. Криговцы вернулись, и все стало по-прежнему, разве что теперь в казармах после отбоя наступала мертвая тишина.

Гюнтер вспомнил, как изменились теоретические занятия. Теперь большая часть каждой лекции представляла собой зазубривание и заучивание литаний. Гюнтеру объяснили, что его командиры – это и есть Император, поэтому оспаривание приказа есть самый страшный и грязный вид богохульства. Теперь к новобранцам обращались только по номерам и наказывали за малейшее упоминание прежних имен. Гюнтера заставили три раза обежать вокруг космопорта с рюкзаком, набитым камнями, за то, что он беспечно назвал себя «я» вместо «солдат». Еще один – четвертый – круг ему присудили за медленный бег. Когда выяснилось, что некоторые новобранцы успели сдружиться, отряды переформировали, чтобы разделить старых друзей и новых знакомых.

Так Гюнтер из солдата Соресона стал солдатом четырнадцать-девятнадцать, но это не вызвало у него возражений. Он начинал понимать, что значит быть солдатом, и взвалил на плечи тяжкую ношу, принял свое новое «я», поскольку знал, что, только будучи воином, сумеет прийти Арекс на помощь.

Гюнтер вспомнил заиндевелое поле, морозный воздух, предвещавший скорое пришествие зимы. Отряд совершил многодневный марш до Телониус-сити, и большую часть обратного пути солдаты мечтали о привале и горячей пище. Вместо этого, по прибытии старший сержант Крига разделил их на две группы и велел драться. Сначала призывники нерешительно мялись, но несколько резких окриков и похлопывание по кобуре все же заставили их начать потасовку вполсилы. Но тут сержант сообщил, что по прибытии на базу проигравшие отдадут половину пайка победителям.

Обещание добавило бойцам энтузиазма, и Гюнтер почувствовал удар по ногам сзади – его нанес гигант с рябым лицом, примерно вдвое старше по возрасту. Прежде чем Гюнтер сумел подняться на ноги, чтоб нанести ответный удар, инструктор велел остановить бой. Он явно хотел сказать что-то нелицеприятное об их манере боя, но решил, что лучше будет продемонстрировать самому. Он приказал молодому новобранцу выйти из строя и подготовиться к рукопашной. Тот выполнил приказ с явной неохотой и подготовиться явно не успел – инструктор наехал на него, словно «Леман Русс» типа «Разрушитель».

Гюнтер вздрогнул и поморщился, глядя, как кулаки инструктора врезаются в подбородок солдата, а когда тот поднял руки, чтобы защитить голову, – в живот. Сержант рявкнул солдату, чтобы тот забыл про ранги и дрался как положено. Но рекрут соображал слишком медленно, хотя и попытался провести пару прямых ударов, однако был уже слишком измотан и оглушен, чтобы драться должным образом. Удар по ноге выбил ему коленную чашечку, и рекрут упал, но гвардеец в маске продолжал избивать его, методично и хладнокровно, пока тот, истекая кровью, не потерял сознание.

– Вот, – объявил криговец, даже не запыхавшись, – я жду, что каждый проявит такое же рвение, если хочет драться плечом к плечу со мной.

Когда бой возобновился, Гюнтер отыскал здоровяка с рябым лицом, который уже был вовлечен в стычку, где товарищи по команде Гюнтера явно уступали в количестве. Он схватил противника за плечо и развернул его к себе лицом, выдернув из общей кучи. А потом ударил, хотя и недостаточно сильно, продолжая держать за плечо. Однако гигант заехал Гюнтеру кулаком в живот. Соресон согнулся пополам, и тогда здоровяк навалился на него, используя свой вес, чтобы снова прижать солдата к твердой холодной земле.

– Не брезгуйте ударом в спину, – зарычал инструктор. – Вы не на рыцарском турнире, вы на войне.

Это была правда, и Гюнтер разозлился на себя за ошибку, равно как и на рябого, не преминувшего ею воспользоваться. Возможно, это было неправильно, но к своему удивлению он вдруг понял, как легко и быстро возненавидел однополчанина, стоило тому оказаться меж ним и единственной в жизни целью.

– Оставь его! – пролаял инструктор кому-то, кого Гюнтер не видел. – Раз у него аптечка, он может себе помочь. А если нет…

Ему не надо было заканчивать фразу. Кто не может себе помочь, тот бесполезен… Гюнтер оказался прижат к земле, над его головой был занесен огромный кулак, но воспоминание об Арекс помогло ему высвободить руку и нанести внезапный удар в бок противника. Рябой, не ожидавший такого, потерял равновесие, Гюнтер тут же отшвырнул его прочь и проворно перекатился на ноги, уходя от нового удара.

– Если вы не пытаетесь убить, значит, плохо стараетесь.

Два новобранца схватили Гюнтера сзади, держа его за руки, в то время как рябой снова напал. Вместо того чтоб уклониться, Гюнтер покрепче уперся ногами в землю и опустил голову. Он ударил рябого лбом прямо в челюсть, и они оба пошатнулись. Один из державших Гюнтера от неожиданности выпустил его. Сжав зубы, с трудом видя сквозь багровые пятна, Соресон ударил локтем в живот другого солдата, при этом, упав на одно колено, швырнул рекрута через плечо.

Затем он отдался ярости, уже неспособный остановиться, подумать, просчитать что-то посреди нарастающей свирепости схватки, а просто отвечая на каждую угрозу в ее сиюсекундном облике. Когда мог, старался защищать союзников. Он протаранил противника плечом, когда его самого атаковали с другого бока, и почувствовал хруст ключицы противника, когда тот упал, завопив от боли. Он подумал, что, когда не знаешь имен, все становится куда проще.

Гюнтер не сразу заметил, как схватка вокруг него угасала. Когда инструктор свистнул, давая знать о завершении боя, Гюнтер покачнулся на ногах и словно сквозь туман увидел, что только он и еще трое членов его команды остались на ногах. Поле оглашалось стонами раненых, и, когда адреналин вернулся в норму, Гюнтер уже не знал, стыдиться ему или гордиться. Потом решил, что ни то ни другое, – он всего лишь выполнял приказ. Гюнтер просто становился тем, кем должен быть, и если б он сделал это раньше, Арекс давно уже была в безопасности.