Текст книги "Кровь неба (в сокращении)"

Автор книги: Стив Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Вы с Винни пойдете вместе, – сказал Масква внуку, когда мы подкрепились. – Алекс пойдет со мной. Встречаемся здесь в три часа: нужно вернуться назад засветло.

Винни и Ги пошли по тропе в северном направлении. Другая тропа вела вдоль берега озера на запад. Масква шел первым.

– Если они потерялись, – сказал я, – то могли уйти на много километров отсюда. Как мы их найдем?

– Их, может, и не найдем, – ответил Масква, – но отыщем путь, по которому они шли.

Мы углубились в лес. Тропа иногда пропадала, но Масква шел вперед, и мы снова выходили на нее.

– Видишь следы? – сказал он. – Это черные медведи. Заметил, как они ходят? Задняя лапа попадает в след передней.

– А следы человека вы видите?

– Конечно. А ты что, нет?

– Увы, – признался я, – я в этом не очень разбираюсь.

– Ты просто присмотрись повнимательнее. Иди-ка сюда. – Он присел на корточки у края тропы и размел рукой сосновые иголки. – Вот отпечаток ботинка. О чем это тебе говорит?

– Размер великанский, – сказал я.

– А еще что?

– След не очень свежий.

– Почему ты так решил?

– На самой тропе следов человека нет, только медвежьи. Значит, медведи прошли здесь позже.

– Так. А еще что?

– Сосновые иголки, – сообразил я. – Почти скрыли след.

– А если человек шел по иголкам?

Я пригляделся повнимательнее.

– Тогда иголки были бы втоптаны в грязь.

– Молодец, – похвалил меня Масква.

– А теперь что будем делать?

– Вернемся назад. Похоже, по этой тропе уже недели две никто не ходил. Значит, они направились в другую сторону.

Мы вернулись к домикам и сели на причале.

– Озеро красивое, – вздохнул я. – Жаль, что мы приехали не отдыхать.

– Ты, наверное, хороший друг. Помчался в такую даль.

– Винни поступил бы точно так же.

Солнце катилось на запад, тени становились все длиннее. Винни и Ги появились только в половине четвертого.

– Что нашли? – спросил Масква.

– Медвежьи следы, – ответил Ги. – И человеческие тоже, довольно свежие. Впрочем, тропа расходится на две. А потом еще на две.

– А в одном месте… – вставил Винни.

– Да, там много следов. Мы не поняли почему.

– У нас мало времени, – сказал Масква. – Нам пора назад. Завтра возьмем с собой рации и побольше еды.

– Я не полечу, – сказал Винни. – Я здесь заночую.

– По-моему, это не очень удачная мысль, – заметил я.

– Том был здесь. Я это чувствую. Если я останусь, я смогу ему помочь.

– Если ты здесь ночуешь, то я тоже, – твердо сказал я.

– И я, – подхватил Ги.

– Ты не останешься, – возразил Масква. – Вернешься со мной домой, поможешь подготовить все на завтра. Пойди принеси из самолета два спальника и два фонаря.

Ги пытался возражать, но в конце концов сдался. Винни горячо поблагодарил Маскву за все, что тот для нас сделал.

– Мы найдем твоего брата, – сказал на прощание Масква. – Обещаю тебе.

Мы стояли на причале и смотрели вслед самолету. Он поднялся в воздух, сделал круг над озером и улетел на юг.

Винни стал собирать ветки для костра. Я помог ему сложить их подобием пирамидки. Он положил в середину березовой коры и разжег костер с первой спички.

– С березовой корой даже сырое дерево горит, – сказал он.

– Я это запомню.

Через час заходящее солнце окрасило небо в красно-оранжевые тона. Мы с Винни сидели у костра, доедали хлеб с салями и допивали кока-колу и пиво.

– Красивое небо, – сказал Винни. – Том, наверное, тоже любовался.

– Ты правда чувствуешь, что он здесь?

– Да. А ты что, мне не веришь?

– Я не говорил, что не верю.

– В детстве мы с Томом часто дрались. Бабушка говорила, что мы не должны драться – мы ведь одно целое. Я тогда ее не слушал. Жаль, что нельзя поговорить с ней сейчас. Она бы знала, что делать.

– Ты и так делаешь все, что можешь.

Он подбросил веток в костер. Небо почти совсем потемнело.

– Становится холодно, – сказал я. – Пора спать.

– Ты иди, я подожду, пока костер прогорит.

Я пошел в дом, взял кастрюлю, отчистил ее как мог и вернулся к озеру набрать воды. Согрел воду, умылся, потом расстелил на одной из коек спальник и забрался в него.

Я сам не заметил, как задремал. А когда проснулся, кругом была кромешная тьма. Я нашарил на полу фонарик и включил его. Винни в комнате не было. Я вылез из спальника, зашлепал босыми ногами по холодному полу.

– Винни! – позвал я.

Тишина. Я вышел на крыльцо. Винни сидел на ступенях и смотрел на озеро. В ночном небе снял лунный серп, а вокруг него серебрились тучки.

– Я здесь, – тихо сказал он.

– Что ты тут уселся?

– Я слушаю. Скоро приду.

Я вернулся в комнату, вскоре пришел и Винни.

– Ты не обязан был здесь оставаться, – сказал он.

– Нет уж, Винни, я буду с тобой до конца.

– Не понимаю, зачем ты это делаешь?

– Я обещал твоей матери.

– Я знаю, что ты не любишь об этом говорить, – сказал он, – но что-то заставляет тебя совершать такие поступки.

– Ага, что-то такое во мне сидит.

– Нет, я серьезно. Ты иногда просто невыносим, но в глубине души ты самый преданный человек из всех, кого я знаю.

– Винни, у меня немного друзей, и я хочу сохранить тех, кто у меня остался, понятно?

– Теперь понятно. Я рад, что попал в их число.

– И я рад. А теперь заткнись, пожалуйста, и спи.

Проснулся я от какого-то шума.

– Винни, что это?

Его фонарик ослепил меня.

– Это в соседней комнате, – сказал он.

Мы вскочили одновременно. Он навел фонарь на окно, и мы увидели огромную звериную морду.

– Вон отсюда! Убирайся! – завопил Винни, выскочил в другую комнату и стал греметь кастрюлями.

– Это был медведь, – сказал он. – Ты его видел?

– Да, видел.

Винни вышел на крыльцо. Я пошел за ним. Мы слышали, как медведь пробирается сквозь кусты.

– Алекс, гляди! – воскликнул Винни.

Я посмотрел на небо. Луна скрылась за деревьями, и только россыпь звезд сияла на небе.

И вдруг раздался этот звук – одинокий вой где-то вдалеке. За ним еще и еще.

– Винни, это что за чертовщина?

– Думаю, это медведи, Алекс. Черные медведи.

– Черные медведи? С какой планеты?

Мы стояли под звездами и слушали завывания медведей. Проживи я хоть миллион лет, этих звуков мне не забыть никогда.

Глава пятая

Нет ничего хуже, чем просыпаться в холодном, грязном доме, где вдобавок нет водопровода.

Я открыл глаза и увидел, что спальник Винни пуст. Я вышел наружу. Винни стоял на коленях на причале и умывался озерной водой.

– Доброе утро! – сказал я. – Не возражаешь, если я тоже воспользуюсь раковиной?

– Учти, вода прохладная, – предупредил он.

Я тоже встал на колени, брызнул себе на лицо водой и чуть не кувыркнулся в озеро. Руки у меня в секунду заледенели.

Мы сидели на крыльце, завтракали бутербродами с салями, запивая их горячим растворимым кофе, и наблюдали, как рассеивается туман над озером.

– Ночью я видел Тома, – сказал Винни. – Во сне. Он пытался мне что-то сказать, но что именно – я не разобрал.

– По нему было понятно, что он в беде?

– Вовсе нет. Таким счастливым я его давно не видел.

– Как ты считаешь, когда сюда доберутся Ги с Масквой?

– Думаю, уже скоро.

Мы подождали еще час. Солнце разогнало остатки тумана.

– Может, они не могут завести самолет, – сказал Винни. – Не хочется терять время. Давай пройдемся по тропе, а?

– Оставим им записку?

– Ага. И самолет мы все равно услышим.

– Ладно, пошли, – согласился я. – Хочется ноги размять.

Я нашел в домике блокнот с ручкой, написал записку и оставил ее в двери.

– Ну, веди меня, – сказал я Винни.

Мы отправились в лес по широкой тропе. Признаков пребывания здесь человека не было никаких – ни окурков, ни оберток от жвачки, ни деревянных указателей, ни значков, приколоченных к деревьям. Этой тропой пользовались только звери. И кажется, так было веков десять.

Винни шел медленно, глядя под ноги.

– Очень много медвежьих следов, – сказал он.

– Можно задать идиотский вопрос? – спросил я.

– Валяй.

– А сколько лосиных следов ты видел?

– Ни одного, – ответил он.

– Так как же здесь охотятся на лосей? Помнишь тех парней, которых мы видели в первый день? Они убили лося, но совсем на другом озере.

– Ага. Тебе интересно, почему Олбрайт с приятелями полетели на это озеро? Хороший вопрос.

Впереди что-то зашевелилось. Затрещали кусты, а потом раздался тот самый звук, который мы слышали ночью.

– Винни, ты говоришь, такие звуки издают медведи?

– Да, Алекс.

– У того медведя, которого мы видели ночью, мех, по-моему, был бурый.

– Но это был не бурый медведь. Даже у черных медведей мех отливает коричневым.

– А как ты их отличаешь?

– По морде, – ответил он. – И еще по размеру: бурые крупнее.

Пройдя километра четыре, мы оказались в березовой роще.

– Вчера мы дошли досюда, – сказал Винни. – Видишь отметины на земле?

Я наклонился и пригляделся повнимательнее.

– Я вижу только медвежьи следы, – ответил я.

– Вон там, в сторонке, – показал он на большую березу метрах в полутора от тропы. – Иди осторожнее.

– Ты говоришь так, словно это место преступления, – сказал я. И тут же понял, что, возможно, так оно и есть.

– Видишь следы подошв? Здесь по меньшей мере три пары следов. Почему так близко к дереву? Тропа достаточно широкая. А видишь, этот след сбоку глубже? И здесь тоже. Если человек просто идет, такого не бывает.

– И что, по-твоему, здесь произошло?

– Не знаю, – ответил он. – Надо посмотреть, что дальше.

– Как далеко ты собираешься пройти?

Винни не ответил. Он стоял, задрав голову, и смотрел в небо.

– Слышишь?

– Что?

Я прислушался и разобрал где-то вдалеке глухое жужжание.

– Самолет, – сказал я.

– Они летят.

– Тогда давай возвращаться.

Он снова посмотрел на тропу.

– Ты один доберешься?

– Наверное. А что такое?

– Я бы остался и обследовал все повнимательнее.

– Только далеко не ходи. А то мы и тебя потеряем.

Он грустно взглянул на меня.

– Извини, – пробормотал я.

– Принеси воды, ладно? – попросил он.

– Обязательно. Я скоро вернусь. – Я сделал пару шагов и обернулся. – Ты думаешь, так будет правильно?

– Алекс, я только огляжусь здесь. Сходи за ними.

– Ладно.

Я шел по нашим же следам. За березовой рощей начинался сосняк. Слышен был только гул мотора, с каждой минутой он становился все ближе.

Я подошел к ручейку, перепрыгнул через него. Медвежьи следы были повсюду.

А следов ботинок я теперь не видел.

– Ладно, не паникуй, – сказал я вслух, но голос мой звучал не очень уверенно. – Вернись немного назад.

Кругом были только деревья, деревья и никакой тропы.

Самолет я слышал отлично. Похоже, он кружил у меня над головой, но из-за веток я его не видел.

Я вернулся назад, к ручью. Самолет был теперь к северу от меня, если, конечно, я правильно понял, где север. Я попытался сориентироваться по солнцу.

– Так, солнце здесь. Сейчас утро, значит, юг у нас…

Вон там, глупый белый человек. Наконец я нашел наши следы на тропе. Как я их пропустил, перепрыгнув ручей, понятия не имею. Я пообещал себе, что никому не расскажу об этой короткой прогулке. Самолет снова пролетел у меня над головой, шум потихоньку стих. Они на озере, догадался я.

Я продолжал идти. Вот они вылезли из самолета, прочитали нашу записку. Сели нас ждать. Или пошли нам навстречу.

Я прошел последний километр. Показались домики.

Там не было ни души.

– Тьфу, пропасть! – буркнул я. – Так я и знал. Они пошли еще куда-то. И что же…

Но тут я замер. Самолета у причала не было.

Целую минуту я остолбенело смотрел на воду, пытаясь сообразить, что к чему. Я же слышал самолет, слышал, как он сел. Я поднялся на крыльцо. Записка была на месте.

– Что за черт?

Справа озеро изгибается – может, они посадили самолет у того берега? Я нашел тропу, по которой мы ходили вчера с Масквой, и отправился по ней. Шел я быстро, вдоль берега. Мне хотелось поскорее найти этот треклятый самолет.

– Да где же ты? Самолет, ты где?

Деревья расступились, я перешагнул через какой-то камень и оказался в воде. Но даже не заметил сперва, как холодно ногам. Меня интересовало одно: где самолет?

На озере Агаватизи было пусто.

Я вернулся на берег и вышел на тропу. Ко всем имеющимся проблемам добавились мокрые ноги.

Если Масква с внуком пошли в лес…

Я попробовал вспомнить все по порядку. Я услышал самолет у себя над головой. Он, похоже, сделал круг и полетел на юг, значит, к озеру он подлетал с той стороны, где я шел. Если бы случилась авария, был бы какой-то шум. Или самолет упал на деревья?

Я отправился в хлюпающих ботинках обратно к домику. На душе у меня было неспокойно, и я побежал. До хижины я добрался, совершенно запыхавшись.

Возьми себя в руки, Алекс. Прежде всего нужно попить. Утолишь жажду, и мысли придут в порядок. Я вошел в хижину. Все было точно так, как с утра. Мы вскипятили воды и оставили кастрюлю на плите, прикрыв ее крышкой. Я снял крышку, сунул в кастрюлю кружку, утолил жажду.

Ну вот, уже лучше, подумал я. А теперь что?

Теперь ищи самолет. Может, им необходима твоя помощь.

Винни… Я пойду за Винни, мы вернемся сюда и найдем их. Винни тоже нужна вода. Я взял из сумки пустую бутылку из-под кока-колы, наполнил ее водой. Ну все, теперь я готов.

Я торопливо шагал по тропе, вглядываясь в окружавшие меня тени. Мне представлялся самолет, уткнувшийся носом в крону сосны. Не теряй голову, Алекс! Не паникуй! Наконец я добрался до березовой рощицы. Винни там не было.

– Винни! – завопил я. – Винни!!! Где ты?

Ответа не было.

– Винни!

Только вдалеке выли медведи. Больше ничего.

Я попробовал отыскать на тропе его следы. Правда, следопыт из меня никудышный, но у меня все получилось – наверное, потому, что он был здесь только что.

Я пошел по его следам и услышал шум воды. И еще какие-то непонятные звуки. Может, это медведи?

– Винни!

Я шел дальше. Шум воды становился все громче, и я наконец оказался у небольшого, высотой метра два-три, водопада. Я заметил следы Винни – он, судя по всему, полез на скалу. Я полез туда же, цепляясь за выступы и корни.

Взобравшись на вершину, я сразу их увидел. Медведей было два – черный и светло-коричневый, причем один стоял на задних лапах. А Винни размахивал палкой. Земля вокруг была вытоптана. Изодранный рукав куртки Винни был в крови.

Я ошарашенно смотрел на эту картину – будто со стороны, и вдруг до меня дошел смысл происходившего.

Медведи напали на Винни. Он пытался отбиться палкой. Я кинулся к нему. Медведи же обступили его с двух сторон. На изрытой земле валялись камни и клочья травы.

И еще что-то длинное и белое. Кости… Боже правый, кости…

Рука… Черные пальцы, сжатые в кулак. Нога, торчащая из грязи.

Так вот оно что… Они мертвы. Все эти люди мертвы. Медведи убили их, убьют и нас.

– Вон! – орал Винни. – Вон отсюда!

Я тоже закричал и замахал руками:

– Пошли! Пошли прочь!

И запах… Запах разложения был очень силен. Но кроме него был и какой-то еще.

Винни размахивал палкой.

– Вон! Вон отсюда!

Коричневый медведь повернулся.

Уж и не знаю, кто вопил громче.

Черный медведь издал дикий, почти потусторонний стон, зыркнул на нас желтыми глазами и направился к лесу.

Винни продолжал орать.

Запах… Как тогда, в Детройте, много лет назад… Тот же запах. Горящий дом… Тела в черных мешках.

Я посмотрел на землю. Я должен был туда посмотреть. Белые кости и плоть. Черная плоть – чернее зла.

Их сожгли. Тела сожгли. Этих людей убили не медведи.

И это не медведи напали на Винни. Он сам на них накинулся, увидев, что они разрыли яму, куда свалили тела.

Винни, закрыв лицо руками, стоял на коленях:

– Боже мой! Том… Боже мой!

Он разрыдался. Здесь лежали останки пятерых человек.

Я набрал в руки грязи и бросил ее на то, что недавно было человеческой головой. Я рыл землю голыми руками, пытаясь прикрыть тела. Руки у меня горели, но я продолжал работать.

Сделав все, что мог, я подошел к Винни и поставил его на ноги. На левой руке у него остались следы медвежьих когтей – три глубокие царапины. Нужно было промыть и перевязать рану.

– Надо идти, – сказал я и взял его за руку. Он что-то сжимал в кулаке. – Что там у тебя, Винни?

Это были наручные часы с треснувшим стеклом.

– Пойдем, – сказал я. – Пойдем же! – Я подталкивал его к водопаду, но он сопротивлялся.

– Нет, – твердил он. – Нет-нет-нет!

– Винни, нам нужно идти, – настаивал я.

У подножия скалы я нашел бутылку, которую нес с собой, и дал Винни глотнуть. Сам сделал глоток и убрал бутылку в карман. А потом развернул Винни в сторону юга.

Через час с лишним мы уже сидели в хижине на кухне. Я набрал воды, поставил на плиту. Аптечки мне отыскать не удалось, поэтому я оторвал лоскуты от своей майки. Их я бросил в воду. Туда же кинул и кухонное полотенце. Винни же сидел, отрешенно уставившись в пустоту.

Пока вода грелась, я вдруг понял, что смертельно устал и проголодался, что у меня ноет спина, а ноги в мокрых ботинках просто онемели. Нужно было перевязать Винни руку, а потом заняться ботинками.

Наконец вода закипела. Ложкой я выловил из кастрюли полотенце и подошел к Винни.

– Будет больно, – предупредил я и засучил рукав его куртки, но он встал и оттолкнул меня.

– Том! – сказал он. – Я должен помочь Тому. Медведи…

– Они ушли, – сказал я. – Сядь, Винни. Медведи ушли.

Я капнул на полотенце жидкого мыла и прижал его к руке Винни. Полотенце стало розовым от крови.

– Царапины не такие уж серьезные, – сказал я. – Хорошо, что ты был в куртке. – Я приложил к ране лоскут.

Он посмотрел на меня – глаза у него были красные.

– У нас еще одна проблема, – сказал я, обматывая вокруг раны следующий лоскут. – Самолет некоторое время назад прилетел. Но когда я пришел сюда, то никакого самолета не обнаружил. Может, он рухнул в лес?

Винни долго смотрел на меня. Наконец до него дошел смысл моих слов. Он взглянул в окно – на озеро.

– Больше нигде сесть нельзя, – сказал я.

Но как только я это произнес, тут же понял, что это не так. Можно сесть еще где-нибудь. Например, на другом озере. Если ты, допустим, облетел озеро и увидел, что медведи раскопали твою тайну, ту, что ты зарыл над водопадом, ты понимаешь, что главной твоей проблемой стали Алекс и Винни. Поэтому ты снова облетаешь озеро и садишься. Но не на этом, а на соседнем озере. Места эти тебе хорошо знакомы. И тропа до Агаватизи тебе известна.

Ты хочешь подкрасться незаметно.

– Винни, – сказал я, – нам нужно отсюда сматываться.

Я вышел на крыльцо. Винни последовал за мной.

И тут я услышал первый выстрел.

Винни упал. Это было первое, что я понял. Я кинулся к нему, окликнул, увидел кровь у него на щеке. И услышал следующий выстрел. Пуля попала в стену дома, полетели щепки.

Я схватил Винни за куртку и подтянул к себе. Прозвучало еще несколько выстрелов. А потом прихлынул адреналин, и мы помчались. Мы бежали, как дикие звери, по корням, по камням, неслись вперед, забыв обо всем.

Винни споткнулся и полетел наземь. Я подхватил его, и тут мы услышали хруст веток за спиной. Мы кинулись дальше. Он обежал огромный валун справа, я – слева. Я думал, что мы встретимся с другой стороны, но его там не оказалось.

Там протекал ручей. Я хотел было позвать Винни, но успел сообразить, что это равносильно самоубийству. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме собственного дыхания и тихого журчания воды по камням.

Боковым зрением я заметил какое-то шевеление и пригнулся, ожидая выстрела. Но из-за ствола дерева выглянул Винни. Он держался за правое ухо, и половина лица была залита кровью. Он прислонился к дереву и только поэтому не падал.

Я подошел к нему, отвел его руку, но он оттолкнул меня и показал на землю. Я увидел свои совершенно четкие следы. Найти нас труда не составляло.

– Сюда, – сказал я и повел Винни по ручью.

Прошли мы метров сто, не меньше. Вода была ледяная, но мне было плевать.

Мы вылезли из ручья и углубились в лес. Бежать сил уже не было. Мы пробирались между деревьями, перелезали через валуны и вышли наконец к скале. С другой стороны у нее был выступ. Я велел Винни залезть под него. Он привалился спиной к камню.

Я наконец рассмотрел его щеку и увидел длинную царапину – след от пули. Правой мочки уха не было совсем.

– Черт подери! – ругнулся я. – Давай руку, Винни.

Нужно было остановить кровь. Я задрал рукав его куртки, снял повязку и прижал ее к щеке и уху Винни. Он пытался вырваться, но я держал его крепко. Наконец он обмяк и привалился ко мне. Я приник к скале, закрыл глаза и прислушался.

Я слышал каждый звук, каждый шорох и пытался понять, нашли они нас или нет. Может, они ждут, когда мы высунемся. Мы погибнем, как Том и те люди из Детройта.

Те люди… Наверное, все дело было в них. Они, видно, во что-то впутались, а Тома убили так, заодно. А теперь пришел и наш черед. Я был настолько вымотан, что опустил голову и задремал, но мне казалось, что я бегу по лесу, и ветви хлещут меня по лицу, и легким не хватает воздуха.

Но тут откуда-то сверху донесся резкий звук, и я, вздрогнув, открыл глаза.

– Алекс… – позвал Винни.

– Что?

– Надо решать, что делать.

Он попробовал пошевелиться. Кровь потекла по шее.

– Держи, не отпускай, – сказал я. – Надо зажать рану.

Он снова прижал повязку к уху и подмигнул мне.

– Денек что-то не задался, – усмехнулся он.

И он еще может шутить? Но мне сразу стало легче.

– Вопрос, конечно, идиотский, – сказал я, – но зачем им было откладывать на завтра? Они могли и вчера нас прикончить.

– Алекс, в нас стреляли не Ги с Масквой. Ги с Масквой нас сразу бы нашли. И не стали бы стрелять издалека – они же знают, что у нас нет оружия. А все прочие должны действовать осторожно.

– Ну и кто это, по-твоему?

– Бог его знает… Тот, кто сделал это… – Он махнул рукой в сторону. Я сразу понял, о чем он. – Это те же самые люди.

– А где же тогда Ги с Масквой? – спросил я.

– Может, и до них уже добрались, – сказал он бесцветным голосом. – Сначала до них, теперь до нас. Хорошо бы встретиться с ними поскорее, пока у нас еще есть силы.

– Думаешь, они в хижине?

– Может быть. У нас один шанс – попытаться подобраться к ним незаметно. Нужно ждать темноты.

– И как это поможет? У них наверняка есть фонари.

– Есть, конечно, – ответил он. – И это нам на руку. Если будет как вчера ночью, нам хватит света луны. А они, привыкнув к фонарям, будут хуже видеть в темноте.

– Решено, – сказал я. – Как стемнеет, нападаем первыми.

– Посмотри на небо, – сказал он. Между ветками полыхал очередной закат. – Вчера я думал, что это небо Тома, «ласковое небо». И счел это добрым знаком. – Он закрыл глаза и долго их не открывал.

– Винни, с тобой все в порядке?

– Нам бабушка много рассказывала про наших предков. Очень хотела, чтобы мы знали свою историю. И чтобы передали это знание своим детям.

Он утер глаза одной рукой, а вторую держал у скулы. На руках его были подтеки крови.

– Войной идут не за землю и не за власть. Войной идут, когда нужно отомстить за смерть брата. Собираешь отряд, готовишь снадобья, потом устанавливаешь шест, танцуешь танец войны. Поешь песнь войны. Целиком этой песни я не помню, но там были строки, которые меня всегда поражали. Про то, как смотришь на небо, видишь, что оно красное, и понимаешь: кто-то умрет. «Кровь неба» – эти слова я запомнил. «Кровь неба».

Он окунул палец в грязь и прочертил на каждой щеке по полосе.

– Лицо нужно красить черным.

Он и мне нарисовал на щеках черные полосы. А потом над черным провел по красной полосе – кровью.

– И красным. – Он мазнул кровью и меня. – Теперь ты готов. Готов к войне.

Мы дождались захода солнца.

– Ну что, ты готов? – спросил наконец Винни.

– Конечно, – сказал я как можно увереннее. – А что, если они вышли нас искать?

– Без фонарей они не пойдут. И мы их увидим раньше, чем они нас.

– Ну ладно, пошли.

Встать оказалось непросто. Мы несколько часов просидели на холодной земле, под скалой. Я целую минуту пытался разогнуться.

Мы стали пробираться между деревьями. Ноги у меня окоченели.

Ветка хлестнула меня по лицу. Я отвел ее рукой, но меня тут же хлестнула следующая ветка.

– Не смотри вперед, – посоветовал Винни. – Боковым зрением видишь лучше.

Несколько минут я осваивал эту нехитрую премудрость. Когда мы вышли из леса, оказалось, что луна отлично все освещает.

– Впереди ручей, – сообщил Винни.

Ручей действительно был слышен, но добрались мы до него не сразу. Деревья снова расступились, и камни поблескивали в лунном свете. Мы подошли к ручью и, опустившись на колени, напились.

– До хижины еще далеко? – спросил я. – По-моему, мы бежали целую вечность.

– Думаю, она ближе, чем тебе кажется. Тропа должна быть там, ниже по течению.

Мы нашли тропу. Винни, нагнувшись, оглядел землю.

– Они здесь были, – прошептал он.

– А сколько их?

– В темноте не поймешь. Но кто-то здесь точно был.

Мы пошли по тропе, стараясь не шуметь. Когда я наступил на ветку, хруст ее показался мне оглушительнее выстрела.

– Тьфу ты! Извини.

Винни знал, как поставить ногу бесшумно. Я пытался идти по его следам. Через несколько минут он остановился.

– Что такое? – шепотом спросил я.

Он ничего не сказал. И тут я увидел, где мы. Перед нами была березовая роща, именно здесь мы нашли много следов. Тела были метрах в восьмистах отсюда.

Я положил руку Винни на плечо:

– Надо идти дальше, друг.

Он свернул с тропы и быстро зашагал в сторону. Шум его не заботил, он шагал тяжело, и ветки хрустели у него под ногами.

Я нагнал его и попытался удержать.

– Найди что-нибудь, чем можно отбиваться, – велел он и подобрал длинную палку, но, осмотрев ее, отбросил в сторону и взял другую.

– Винни, держи себя в руках! Они могут нас услышать.

– Я хочу их убить, Алекс. Впервые в жизни я хочу кого-то убить.

– Я с тобой, – ответил я. – Давай будем действовать сообща. У нас всего один шанс.

Он взвесил палку в руке:

– Эта подойдет.

Я выбрал толстую сосновую ветку. Ею можно было здорово кому-нибудь врезать. При условии, что такая возможность представится.

К хижине мы приближались чуть ли не ползком. Кругом было темно и тихо.

– Что скажешь? – прошептал я.

– Вряд ли они там. Но просто так туда идти нельзя.

– Окна выходят на одну сторону, – сказал я. – Обойдем дом сзади, встанем у двери, кинем что-нибудь и посмотрим, что будет дальше.

– А если они начнут стрелять?

– Мы бросимся на них, когда они выйдут.

– Ладно, – согласился Винни. – Я слева, ты справа.

– Если ничего не произойдет, я войду, – сказал я. – А ты уходи в лес.

– Нет, – ответил он. – Я тебя прикрою. Если начнут стрелять, я постараюсь понять, где они засели.

– Ладно, – кивнул я. – Поехали!

– Погоди! – Он поглядел на небо.

Единственная на небе тучка закрыла месяц. Мы подождали, пока она пройдет, а потом уже пробрались по подлеску на поляну. Я ждал выстрелов.

Когда мы были почти у хижины, я снова услышал вдалеке вой медведей.

Хижину я обходил справа. Я остался без Винни, и мне было немного не по себе. По дороге я прихватил пластмассовую крышку от мусорного бака. Подойдя к двери хижины, я краем глаза заметил Винни. Он кивнул мне. Я швырнул крышку в дверь. Она отскочила и покатилась с крыльца.

Ничего не произошло.

Я выждал минуту, а затем, пригнувшись, скользнул к двери. Заглянул в окно, но ничего не разглядел. Приоткрыв дверь, я вошел внутрь, прищурился, чтобы лучше видеть. Разглядел очертания стола, плиты, холодильника.

Они устроили здесь полный разгром. Кругом валялись куски пенопласта, какие-то ошметки – похоже, от наших спальников. Я заглянул во вторую комнату. Печка была опрокинута. Я вернулся в кухню, проверил холодильник и полки. Не осталось ни крошки съестного. И кастрюли тоже исчезли.

Под столом что-то блестело. Это был рулон скотча. Я сунул его в карман.

Снаружи, совсем близко, послышался шум.

Куда я подевал дубинку?

Она лежала у входа. Я схватил ее и притаился за дверью. Шум приближался. Сердце у меня бешено колотилось. Вот оно… Начинается…

И тут послышался еще один звук, напоминавший шипение.

Черт, это же Винни! Что он задумал?

Я выглянул в окно. К хижине направлялся медведь. Винни пытался шипением его отогнать.

Я вышел и помахал Винни. Мы встретились за хижиной.

– Я не хотел, чтобы медведь снова полез в окно, – сказал он.

– Пусть себе развлекается. Они там все разгромили.

– Значит, они не собирались здесь ночевать.

– А что, если они вернутся? Может, стоит их покараулить?

Он стоял, согнувшись пополам и упершись руками в колени.

– Даже не знаю, Алекс.

– Давай отойдем к лесу, – предложил я. – Если они вернутся, мы их услышим.

Мы отошли метров на сто. Я вытащил из кармана скотч, заставил Винни задрать рукав и обмотал ему скотчем рану.

– Не могу сказать, что повязка идеальная, – признался я, – но на первое время сойдет.

С лицом было сложнее. Нужно было что-то срочно предпринять, но при каждом прикосновении он морщился от боли.

– Вот, – сказал я, протянув ему ветку. – Прикуси ее зубами. И волосы подбери.

Я наклеил ему скотч на щеку и на скулу, сверху еще одну полосу и еще одну. Вид получился ужасный, но хоть кровь сочиться перестала.

Он сел на землю, прислонился к дереву и закрыл глаза.

– Нужно разработать план, – сказал я.

Винни не ответил. Голова его опустилась, подбородок уперся в грудь, он попытался вскинуть голову, но снова уронил ее.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал я и придвинулся поближе, чтобы он устроился у меня на плече.

– Нет, – ответил он, но голову мне на плечо положил. Несколько часов я просидел, стараясь не шевелиться. Когда навалился сон, я успел только подумать о том, что, быть может, мне уже не суждено открыть глаза.