Текст книги "Кровь неба (в сокращении)"

Автор книги: Стив Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Стив Гамильтон
Кровь неба

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями.

Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми – случайность.

Глава первая

Пожаров я повидал немало, еще когда служил в детройтской полиции. В мои обязанности входило отогнать зевак с места происшествия, после чего следовало и самому уносить ноги, но иногда я оставался посмотреть, как работают пожарные. Порой это была настоящая битва с огнем, но по ее завершении здание все равно стояло на месте. Это меня всегда потрясало. Без окон, иногда без крыши, но стояло.

Много лет спустя на озере Верхнем я видел, как ураган снес сарай для лодок. Когда ураган утих, на месте сарая осталась только припорошенная песком бетонная плита. И это неудивительно. Местным жителям отлично известно, что вода сильнее огня. Но когда разрушает вода, она за собой прибирается, и все выглядит как новенькое. Иногда это даже красиво. От огня такого не дождешься. После пожара остаются развалины. Обугленные и рассыпающиеся в прах – зрелище отвратительное. Нет ничего уродливее пожарища.

Вот поэтому-то я и стал отстраивать хижину заново. Я должен был это сделать. Мне было плевать, что дни становятся все короче. Человек в здравом уме не начинает строительство в октябре, а я, разумеется, начал.

Старые бревна, которые, если бы не пожар, продержались бы еще лет триста, я убрал. Остались только каменный фундамент и камин – последнее, что сделал отец собственными руками. Если выпадет снег, каминная труба будет торчать над развалинами, как надгробие. Этого я допустить не мог.

Все не задалось с самого начала. Человек, обещавший привезти бревна в понедельник, появился только в среду. У него была грузовая платформа с краном, поэтому каждое бревнышко можно было перемещать аккуратненько, как фарфоровую чашку. Но на разгрузку у него ушло все утро, и напоследок он едва не порушил камин.

А потом встал и, подтянув штаны, огляделся.

– Это что ж, пожар был? – поинтересовался он.

– Был, – ответил я.

– Хреново. С этими печками хлопот не оберешься.

– Печь тут ни при чем, – сказал я. – Дом подожгли.

Он несколько секунд это осмысливал.

– Шутишь?

– Не хочешь – не верь.

– И отстраивать будешь сам?

– Хочу попробовать.

– Не станешь же ты начинать в октябре?

– Можешь считать меня сумасшедшим.

– На это и намекаю.

– Благодарю за заботу, – сказал я. – И спасибо, что доставил бревна. Ты опоздал всего на два дня. Счастливого пути.

И он уехал, продолжая недоверчиво качать головой. Гул мотора затих вдали. Со мной остался лишь ветер.

– Ну, старик, – сказал я ветру, – давай посмотрим, не забыл ли я, как это делается.

Хижину отец построил за два лета – в восьмидесятом и в восемьдесят первом. На второй год я помогал ему. Отец достроил ее и через полгода умер.

И вот холодным октябрьским днем я начал все заново. Прежде всего обтесал лежни – бревна, которые лягут в основание каждой стены, – и закрепил их на фундаменте. Потом выпилил желобки по внешней стороне, как отец меня учил. Пойдет дождь, и вода будет стекать по этим желобкам, а не литься на фундамент. Затем я выпилил пазы для пола, но на первое время положил фанеру – доски положу, когда будет готов сруб.

Так прошел первый день.

Когда стемнело, я отправился в «Глазго-Инн» поужинать. Это заведение принадлежит моему другу Джеки. Если вас когда-нибудь занесет в Парадайз, идите до единственного мигающего фонаря в центре поселка, а оттуда – метров сто на север. И справа вы увидите «Глазго-Инн». Там каждый вечер, вне зависимости от погоды, горит в камине огонь и сидит человек по имени Джеки Коннери, похожий на старого шотландца. Если вы правильно попросите, Джеки даже рискнет забыть о лицензии на продажу спиртного и подаст вам бутылочку холодного канадского пивка.

Нет, оговорился. Канадское пиво подают только мне.

На следующее утро чувствовал я себя погано. Болели ладони, болели плечи, болели ноги, болела спина. Все остальное было великолепно. Я выпил кофе и глянул на тучи. Вот что было совершенно ни к чему, так это дождь, потому что я собрался возводить стены.

Я пронумеровал все бревна, как это делал отец. А потом поработал пилой и каждые полчаса ее точил. Пазы я вытесал топором, держа его обеими руками, как бейсбольную биту. Этому меня не надо было учить. Если работаешь одной рукой, точности не добьешься.

Правильно вытесывать пазы – дело нелегкое. На этом, как говаривал мой старик, проверяется, мальчик ты или мужчина. Тут нужна точность – чтобы между бревнами не было просвета. Если все делаешь правильно, даже конопатить не придется. Если нет – лучше вообще не берись строить дома.

Первое бревно получилось плохо. Второе – еще хуже. Третье можно было выставлять на ярмарке, чтобы народ приходил поржать.

Ветер усилился. Судя по всему, собирался дождь. Я продолжал работать, но только принялся за четвертое бревно, на меня налетели осы – у них было гнездо на соседней березе. В ночь пожара дым их выкурил, да и от гнезда мало что осталось. Осы, как и я, собирались отстроиться заново, но их время вышло. И теперь эти очумевшие от холода насекомые, жить которым оставалось всего ничего, кинулись на меня.

– Вы что, спятили? Кыш отсюда! – заорал я, отмахиваясь.

Но одна ухитрилась укусить меня в щеку, и мое терпение лопнуло. И так-то день не задался.

Я уже собирался облить гнездо бензином и подпалить, но вовремя остановился. Стоит ли? Ну, полюбуюсь я видом горящего гнезда, уничтожу сотню ос. Они и так через неделю сдохнут. Я всю жизнь пытался усвоить одну истину: порой лучше оставить все как есть и не вмешиваться.

Полил дождь. Я продолжал работать.

Вернулся я сюда в 1987 году. Брак мой распался, из полиции я ушел – похоронив напарника и заработав пулю в грудь. Я приехал с намерением продать землю и шесть отцовских хижин, но делать этого не стал. Оказалось, что Верхний полуостров – это как раз то, что мне нужно. Места эти удивительно красивы, и одиночество тут правило, а не исключение. Я поселился в той самой хижине, которую в семнадцать лет сам помогал строить. Так проходили день за днем, и менее всего я ожидал, что мне предстоит встреча с прошлым. Но ничего нельзя знать заранее.

После работы пилой и топором у меня еще несколько часов дрожали руки. И отчаянно ныло плечо, из которого когда-то вытащили пару пуль.

– Как идет строительство? – спросил Джеки, пододвигая мне пиво.

– Не так быстро, как хотелось бы.

Он понимающе кивнул. Не сказал ни про то, что под зиму никто дела не начинает, ни про то, какой я идиот.

– Ты ведь знаешь, кто может тебе помочь, – бросил он.

Я это знал прекрасно. Отхлебнув пива из горлышка, я поставил бутылку на стойку, сказал:

– Пойду спать, – и удалился.

На следующее утро тело ныло по-прежнему, но ощущал я себя совершенно иначе. Я вдруг представил, что только помогаю пиле и топору, а они всю работу делают сами. Не бороться с деревом надо, а слушать его. И бревна начали вставать как положено. К обеду стены поднялись на два венца. Разумеется, поднимать их стало труднее. Видно, без лесов не обойтись. А это затормозит работу.

Наверное, Джеки был прав. Помочь мне мог только один человек. Но мне чертовски не хотелось его просить.

Мой отец купил землю по обе стороны от старой просеки, всего около пятидесяти гектаров. Он построил шесть бревенчатых домов и долгие годы жил то в одном, то в другом, а остальные сдавал: летом – туристам, осенью – охотникам, зимой – любителям езды на снегоходах. Когда я приехал и поселился в первом доме, то остальные тоже сдавал.

Через несколько лет кто-то купил небольшой участок рядом с нашим. Я испугался, не построят ли там трехэтажный коттедж, срубив все деревья – чтобы любоваться озером. Но этого не случилось. Новый сосед жил один и дом строил сам. Отцу, будь он жив, понравилось бы, как работает этот парень.

Вскоре мы познакомились. Когда живете рядом, это неизбежно. Я расчищал ему дорогу от снега, а он угощал меня олениной. Он вообще не употреблял спиртного, поэтому мы с ним не выпивали по вечерам, но была у нас парочка совместных приключений, а то, что он был индейцем из племени оджибве, никак не влияло на нашу дружбу.

До того самого дня, когда ему пришлось сделать выбор.

Я не слышал, как подъехал его грузовик. Пила визжала так, что я бы и танковую дивизию не услышал. А когда случайно взглянул на дорогу, увидел грузовик, а рядом с ним – Винни Леблана Красное Небо.

Я выключил пилу и отер пот со лба.

– Ты же так оглохнешь, – сказал он. – Где наушники?

– Засунул куда-то, никак не могу найти.

Он покачал головой и направился к сложенным бревнам. Как многие оджибве из Бей-Миллс, с первого взгляда он мало походил на индейца. Только скулы были чересчур широки и взгляд казался чересчур спокойным.

– Белая сосна, – сказал он.

– Естественно.

– Парочку из этих бревен я бы даже на собачью будку не пустил, – сказал он. – Это вот, например.

Винни поднял бревно. Он сантиметров на десять меня ниже и килограммов на пятнадцать легче, но я бы поостерегся с ним бороться. Он отнес бревно в сторону и швырнул в кусты.

– Это будет мусорная куча, – сказал он.

– Мог бы и не утруждаться, я и так знаю, где плохие.

Он подошел к дому, похлопал ладонью по бревну.

– Если знаешь, то зачем это положил? – спросил он.

– Ты давно заделался окружным инспектором?

На это он не прореагировал.

– А могу я тебя спросить, почему ты работаешь один?

– Отец тоже сам все строил.

– И что, он тоже начинал в октябре?

– Поставь себя на мое место, Винни, – сказал я. – Если бы твой дом сожгли, ты бы как поступил?

– Прежде всего я бы убил того, кто это сделал. – Он задумался. – Ты убил его?

– Нет, – ответил я.

– Но он мертв?

– Да.

– Ну и ладно… А потом я бы построил все заново.

– Этим я и занимаюсь.

– Но один бы я за это не взялся, – сказал он. – Особенно если рядом живет мой друг, который знает про то, как строить дома, в два раза больше меня.

– В два раза, говоришь? И с каких это пор?

– Ну ладно, в три. Извини, я просто не хотел тебя обидеть.

– Да? Ну что ж, и ты извини, у меня работа стоит.

– Ты же до крыши не доберешься. Что, хочешь, чтобы в доме всю зиму снег лежал?

– Уж не собираешься ли ты мне помочь?

– Меня послал дух твоего отца, – заявил он. – Он знает, что это будет за ужас, если ты сам выстроишь дом.

– Индейский юмор! – хмыкнул я. – Давно не слышал.

– Я съезжу за инструментами, – сказал он. – И наушники прихвачу.

– Да уж, пожалуйста, – съехидничал я. – Теперь мне без них просто не выжить.

Вот так у меня появился помощник. И мы снова стали друзьями.

Мы работали, пока не стемнело. Я пригласил его поужинать в «Глазго», но он отказался – сказал, что ему нужно съездить в резервацию, повидать мать. На следующее утро, когда я вышел, он уже возился с бревнами.

– Позволь задать тебе один вопрос, – сказал я. – Разве ты не уходишь осенью охотиться?

Винни работал крупье в казино, но осенью еще подрабатывал проводником у охотников.

– Это дело мне больше по душе, – ответил он. – Не бери в голову, Алекс. Помогай-ка лучше ошкуривать бревна.

– Так они же уже ошкурены, Винни.

– Машиной? Давай-ка я тебе покажу, как это делается.

И я почему-то послушался. Работали мы слаженно, и стены выросли еще на три ряда. Когда солнце село, я снова пригласил его поужинать. На сей раз он согласился.

Джеки, увидев меня с Винни, сказал только:

– Ну и ну!

– Два бифштекса, – бросил я. – С кровью.

– И тебе добрый вечер, – ответил Джеки. – У меня все отлично, спасибо, что спросил.

Может, он и вправду разозлился, но это не помешало ему открыть мне бутылочку холодного пивка.

– Рад тебя видеть, – сказал Винни. – Давно я здесь не был.

– Так, дай-ка я сам догадаюсь, – сказал Джеки. – Ты показываешь Алексу, как строить дом, да?

– Больно было на это смотреть, – ответил Винни. – Пришлось вмешаться.

– Забавно, – вставил я. – Продолжайте в том же духе.

Так мирно беседовали мы в тот холодный октябрьский вечер. А не так давно, тоже под вечер, ко мне пришла женщина из племени оджибве, Винни хорошо ее знал – они вместе росли в резервации. У нее случилась беда, и я сделал все, что мог, чтобы помочь ей. Под конец Винни тоже принял в этом участие, и вот тут-то ему и пришлось решать, кому доверять – мне или своим сородичам. Он выбрал сородичей. Я особо и не рассчитывал, что он выберет меня, но мне все равно было обидно, и наши отношения разладились.

Но теперь мы сидели у камина и делали вид, что все у нас по-прежнему. Наверное, так и нужно. Сначала делаешь вид, а потом все само собой улаживается.

Так продолжалось еще три дня: он приходил мне помогать, а потом я угощал его ужином. Работа шла так быстро, что появилась надежда приступить к крыше до того, как выпадет снег. Во всяком случае, мне так казалось. Но потом снег все-таки пошел. Так, слегка – попадал ночью, а утром превратился в дождь, но этого хватило, чтобы выбить нас из седла на весь день. Винни помчался по каким-то делам в резервацию, а я пошел проверить своих жильцов. В Мичигане открылся сезон для любителей поохотиться из лука. С лучниками проще всего, потому что они настоящие джентльмены. Они не шумят в лесу и порядок поддерживают безукоризненный. С теми, кто предпочитает огнестрельное оружие, тоже обычно все в порядке, хотя каждый год встречается пара-тройка идиотов. Хуже всего те, кто приезжает зимой покататься на снегоходах. Я каждый раз надеюсь, что зима будет бесснежной.

Но пока что такого счастья мне не выпадало. На следующее утро снова выглянуло солнышко. Когда я вышел, то с удивлением обнаружил, что Винни еще нет. Через час я забеспокоился, а в обед решил пойти проверить, что с ним. Грузовика на месте не оказалось, и я заглянул в «Глазго».

– А где же твой приятель? – спросил Джеки, подавая еду.

– Что-то сегодня его не видно.

– Вы что, поцапались?

– Да нет. Просто не знаю, где он.

И тут вошел Винни и сел у стойки.

– Джеки, подай ему жаркого.

– Спасибо, не надо, – сказал Винни.

И я сразу понял: что-то случилось. От жаркого, приготовленного Джеки, просто так не отказываются.

– Как ты? – спросил я.

– Извини, что я сегодня не пришел. Были кое-какие дела.

– Что ты извиняешься? – сказал я. – Ты же не обязан на меня работать. Скажи лучше, что случилось-то?

Винни долго молчал, а Джеки, предчувствуя что-то дурное, смотрел то на него, то на меня.

– Это из-за моего брата Тома, – сказал Винни наконец.

О Томе Леблане мне было мало что известно. Я знал, что он младше Винни на несколько лет, но успел доставить своим родственникам кучу неприятностей. Собственно говоря, последний раз я видел Тома перед тем, как он загремел на два года в тюрьму.

– В чем дело? – спросил я.

Я знал, что Тома освободили досрочно и он поклялся, что начнет новую жизнь. Но я не удивился бы, узнав, что он взялся за старое.

– Он отправился в Онтарио, на охоту. Должен был вернуться пару дней назад.

– И не вернулся?

– Нет.

– Ты же не думаешь, что…

– Что он там, в Канаде, ушел в запой? На это намекаешь?

– Не заводись, Винни.

– На этот раз все иначе, Алекс.

Ну вот, началось, уныло подумал я: он ходит на собрания анонимных алкоголиков, он стал другим человеком. Я ожидал именно этих слов. Но услышал совсем другое.

– Это долгая история, – сказал Винни. – Но главное – это я его уговорил в нее ввязаться. И вина на мне.

– С кем он поехал, Винни? Остальные вернулись?

– Слушай, давай поговорим об этом по дороге, а? Мне нужно в резервацию.

– Мы что, оба туда поедем?

– Ага. Ты меня будешь защищать.

– Защищать? – Джеки швырнул полотенце в раковину.

– От моей матери, – объяснил Винни. – Думаю, в твоем присутствии она меня убивать не станет.

Я понимал, что это только слова, но все равно поехал с ним. Мы взяли мой грузовик, Винни сидел на пассажирском месте и смотрел в окно. Несколько минут он молчал, а потом рассказал, что, собственно, произошло.

– Этот человек позвонил Тому. Из Детройта. Сказал, что слышал, что Том хороший проводник и умеет сделать из охоты нечто. Том ему ответил, что сейчас охотой почти не занимается, и порекомендовал меня. Мол, со мной никто не сравнится.

Охота для Винни – счастье всей жизни. Есть проводники, которые выследят вам зверя, а потом освежуют и разделают, если вам удастся его подстрелить. А Винни вдобавок расскажет истории, которые слышал от бабушки: о земле и небе, о разных животных и о временах года. О четырех сторонах света и о том, откуда они получили свои названия. О маниту – духах из индейской мифологии. Винни может превратить охоту в настоящую сказку для взрослых.

Разумеется, на охоте он называл себя Мисквогижиг, что на языке оджибве значит «красное небо».

– Так почему же они не взяли тебя? – спросил я.

– Они сказали, что хотят именно его, а потом добавили что-то про трубки мира.

– Трубки мира? Погоди-ка, это же…

– Ну да. Он ответил, что больше этим не занимается.

– А они что?

– Они пообещали ему тысячу долларов.

– Тысячу долларов за неделю в лесу?

– Том все равно отказался. А они ему: ладно, заплатим две.

– Две тысячи?

– Том отказался и спросил, зачем вообще тащиться в Канаду. Канадцы начнут орать, что у них свои проводники есть. Может, вообще их не выпустят.

– И что же ему ответил тот парень?

– Сказал: не беспокойся, мы обо всем позаботимся. И предложил Тому три тысячи долларов.

– Бог ты мой!

– А Том: когда же вы за мной заедете?

– Винни, а что это был за тип?

Винни грустно покачал головой:

– Том сказал, что его зовут Олбрайт. Чем занимается, неизвестно, но похоже, он из тех, кто ни в чем не знает отказа. Он еще сказал, что с ним еще четверо дружков, которые хотят оттянуться в лесу.

– Видал я таких, – кивнул я. – Такие любители оттянуться у меня осенью тоже дома́ снимают. Пьют всю ночь напролет, а потом выходят и палят по всему, что движется. И каждому нужен олень покрупнее, чтобы рога дома повесить.

– Эти собирались идти на лося. Поэтому и отправились в Канаду. Хотели зверя посерьезнее.

– Лось – еще лучше. А что, сезон уже открыт?

– Он в Канаде раньше открывается.

– Понятно. Значит, на три тысячи он сказал «да». Когда они его забрали?

– В позапрошлую субботу.

– Выходит, еще до того, как я взялся за дом.

Винни кивнул:

– Но хуже всего то, что Том делает вид, будто он – это я.

– Как это?

Винни молча смотрел в окно.

– Эй, погоди-ка! – воскликнул я. – Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Он же освобожден условно и не имеет права никуда выезжать.

– Чудесные подробности.

Мы свернули к резервации Бей-Миллс. Если бы не указатель, никому бы и в голову не пришло, что это земля индейцев. С виду обычный поселок, дома по обе стороны дороги.

– И когда он должен был вернуться? – спросил я. – Два дня назад?

– Да. Они обещали забросить его на обратном пути.

– А телефон этого типа у тебя есть?

– Том дал мне номер его сотового. Я оставил пару сообщений, но мне никто не перезвонил.

– Так, может, он их еще не получил? – предположил я.

– Алекс, им до места нужно добираться по воздуху. Тебя доставляют самолетом в охотничий домик, а через неделю забирают. К этому времени все уже мечтают вернуться.

– А куда они поехали? Должна быть какая-то база, с которой они отправляются.

– Я пытался туда дозвониться, – сказал он. – Никто не берет трубку. У меня сердце не на месте.

– Однако в полицию ты не звонишь.

– Сам ведь знаешь, что будет, если я это сделаю. Если они найдут там Тома, его снова упекут в тюрьму.

Во дворе уже стояли четыре машины, поэтому я остановился на обочине.

– Еще родственничков понаехало, – буркнул Винни.

Я пошел за ним следом к двери. Как только он ее открыл, на нас пахнуло жаром. В кухне собралось человек двадцать, не меньше. Мужчины сидели за столом, женщины возились с детишками. Один человек встал и положил руку Винни на плечо.

– Ты ведь знаком с моим кузеном Баком? – спросил Винни.

Мы с мужчиной пожали друг другу руки, но я его не узнал.

Винни представил меня всем остальным. После первых трех-четырех имен я запутался окончательно. Один из дядюшек Винни, не говоря ни слова, налил мне чашку кофе.

– Винни, твоя мать в спальне, – сказал Бак. – Она хочет тебя видеть.

Винни попросил меня подождать на кухне и пошел по коридору, словно на казнь.

Вокруг стола носились двое ребятишек. Какая-то женщина сидела и качала на руках младенца. Младенец мирно спал – шум ему, по-видимому, не мешал.

На меня никто и не взглянул. Я постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, потом отошел к окну, уставился на пустой двор. Вот что оставил Винни, подумал я. Дом на земле, принадлежавшей его племени. И всю эту семью. Если бы он жил в другом доме резервации, от семьи все равно было бы никуда не деться. Так у них заведено. Твоя дверь всегда открыта. Раньше мне казалось, что это здорово. Сегодня у меня голова шла кругом.

Винни уехал из резервации, и семья его так за это и не простила, хотя большую часть свободного времени он проводит здесь. Черт, может, они думают, это из-за меня он живет вдали от семьи, одиноко, как какой-то белый?

Я простоял так, не зная, куда себя деть, еще несколько минут, наконец Винни сунул голову в дверь и позвал меня.

– В чем дело? – спросил я, выйдя в коридор.

– Она хочет с тобой поговорить.

Он подвел меня к спальне и открыл дверь.

Мать Винни подошла ко мне. Высокая женщина, крупная, округлая, с печальными карими глазами. Она центр всей семьи, а может, и всей резервации. И держится так, словно давно уже приняла на себя весь груз ответственности.

– Добрый день, миссис Леблан! – Я пожал ей руку.

– Алекс, рада тебя видеть. Проходи, садись.

Она подвела меня к единственному в комнате стулу, а сама присела на край кровати. Винни стоял в дверях.

– Спасибо, что приехал, – продолжала она. – Надеюсь, мы тебя не очень побеспокоили.

– Вовсе нет, мадам.

– Ты ведь уже знаешь, что мой сын Томас пропал.

– Я бы это так не назвал, мадам. Он просто задержался на несколько дней.

– Он не вернулся с охоты, – сказала она. – Он младший из моих детей. И у него уже были неприятности.

– Знаю, – кивнул я. – Но мало ли что могло его задержать… Не думаю, что есть основания для беспокойства.

Она отмахнулась – словно отгоняла рукой дым.

– Видишь ли, когда родился мой старший сын, свекровь попросила меня назвать его Мисквогижигом. Тебе известно, что это значит?

– Красное небо, – ответил я.

– Вот именно. И это очень странное имя. Так говорили уобуновин, члены «Общества зари». Красное небо – это рассветное небо, оно краснеет на востоке. Уобуновин были изгоями, и, когда свекровь попросила меня назвать так моего первенца, я не очень обрадовалась. Решила, что из-за этого мой сын тоже когда-нибудь станет изгоем.

Я взглянул на Винни. Он стоял не шелохнувшись.

– Но свекровь сказала, чтобы я доверилась ей. И я доверилась. Вот так Винни и получил имя Мисквогижиг.

– Мне кажется, это хорошее имя, – вставил я.

– Ну а потом у меня родились две дочери. Свекровь не предлагала для них имен. И я подумала: вот и хорошо. Больше она не будет называть моих детей. Но потом родился мой второй сын, Томас. И она сказала, что его нужно назвать Минунигижиг, что значит «ласковое небо». Ласковое небо, – объяснила она, – это небо запада. Это конец дня. Конец жизни. Я всегда считала это имя несчастливым, Алекс. Я не должна была его так называть.

– Миссис Леблан…

– Ты только не говори, что я просто глупая старуха.

– Я этого и не собирался говорить.

– Но наверняка так подумал.

– Прошу вас, не надо, – взмолился я. – Я вообще не понял, зачем вы мне это рассказали.

– Я прошу тебя поехать с Винсентом. Докажите, что я ошибаюсь. Идите и найдите моего сына с несчастливым именем. Приведите его домой.