Текст книги "Нынче в порфире…"

Автор книги: Стиг Трентер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

СЕГОДНЯ В ПОРФИРЕ…

Я осторожно выбрался из номера. Прислушался. Кажется, в дальнем конце коридора стукнула дверь? Секунду спустя донесся звук шагов, кто-то идет. У противоположной стены стоял большой шкаф. В мгновение ока я спрятался за ним.

Шаги приближались, медленные, тяжелые, неровные. Вот мелькнул характерный профиль Лео Лесслера, затем он исчез в номере и закрыл за собой дверь.

Последние остатки сомнений, что я ошибся комнатой, развеялись. Полный энтузиазма, я бросился по коридору к портье.

– Где у вас телефон-автомат?

Он показал на дверцу рядом. Через минуту я услыхал в трубке голос Веспера Юнсона:

– Ну, что было в письме?

– В каком письме? – удивился я.

– Вы что же, не ездили к ней? – холодно спросил он. 1

До меня наконец дошло.

– Ездил, конечно. Что в письме, выяснить не сумел, да это и не важно.– Я выдержал паузу и победоносно заключил: – Кажется, я знаю, кто убийца.

– Да-а? – В его голосе звучало недоверие.

– Когда я был у Хелен, она сказала, что вчера и сегодня к ней наведывался какой-то таинственный гость,– объяснил я.– Стоял под дверью, но не стучал и не звонил. Один раз она открыла и мельком увидела какого-то мужчину, который сбежал вниз по лестнице. Ну вот, а выйдя от Хелен, я увидел Лео Лесслера. Он вошел в парадную и минуты через две опять вышел.

– И вы решили, что он и есть таинственный визитер,– скептически вставил начальник уголовной полиции.

– Совершенно верно. Кстати, он и вел себя очень странно. Во-первых, то и дело оглядывался, будто за ним гнался кто-то, а во-вторых, у него было неладно с ногами: он запинался, косолапил. На всякий случай я последил за ним до гостиницы на Нюбругатан – «Бельведер» называется.

– Он там живет,– сказал Веспер Юнсон.

– Знаю. А по дороге мне вдруг пришло в голову, что так, как он, люди ходят, когда ботинки малы. Понимаете?

– Дальше!

– Несколько минут назад я побывал у него в номере и проверил гардероб.– Я опять выдержал паузу и с ударением произнес: – Вся обувь там сорок третьего размера.

Секунду-другую в трубке царила тишина.

– Сейчас приеду,– наконец сказал он.– Ждите на улице.

Через десять минут у гостиницы «Бельведер» затормозил черный полицейский автомобиль. Из него вышли Веспер Юнсон и старший полицейский.

– В самом деле забавно,– сказал начальник уголовной полиции.– Второй раз за день случай перекрещивает наши пути!

– Случай? – с досадой повторил я.– По-вашему, значит, случай?

Он добродушно хлопнул меня по плечу.

– Насчет размера обуви – это вы здорово. Не думайте, будто я хочу умалить ваши заслуги. Просто мы как раз собирались сюда, прощупать Лео.

– Ну надо же! – воскликнул я.– Еще что-нибудь подозрительное нашли?

Веспер Юнсон вошел в подъезд гостиницы, я двинулся за ним.

– Вполне можно и так сказать,– проговорил он, когда мы поднимались по лестнице.– Алиби Лео Лесслера с треском лопнуло.

Портье вопросительно взглянул на нас и взялся было за телефон:

– Я предупрежу господина Лесслера о вашем приходе?

Веспер Юнсон жестом остановил его.

– Нет-нет.– Он повернулся ко мне.– Вы ведь найдете, верно?

Пока мы шли по коридору, Веспер Юнсон что-то шепнул старшему полицейскому. Тот кивнул.

– Понятно.

Я не понял ничегошеньки.

Вот наконец и номер 23. Малорослый полицейский начальник приложил палец к усам и постучал. Громко, на всю гостиницу – так мне показалось.

Послышались тихие шаги, и дверь открылась. На пороге стоял Лео Лесслер, он был без пиджака и в панике смотрел на нас.

Веспер Юнсон поздоровался и прошел в комнату. Живые глаза мгновенно оценили обстановку.

Лео Лесслер поглаживал подбородок, темная щетина со вчерашнего дня изрядно отросла. Волнистые волосы были всклокочены, белая рубашка потеряла свежесть, измялась. Я заметил, что он в тапках, а возле широкой кровати углядел пару черных ботинок. Должно быть, в них-то он и ходил.

Старший полицейский затворил дверь. Лео Лесслер, прищурясь, наблюдал за ним из-под кустистых бровей. Похоже, он оправился от неожиданности и теперь держал ухо востро.

– Превосходное качество,– заметил Веспер Юнсон. Он стоял у кровати с черными ботинками в руке.– И совсем новые.

Я украдкой наблюдал за Лео Лесслером. Он закуривал сигарету. Рука вроде бы дрожит? Хотя, может, мне и показалось. Полицейский начальник испытующе посмотрел на его тапки, склонил голову набок и опять перевел взгляд на ботинки.

– Неужели вы действительно носите их? – спокойно проговорил он.– На мой взгляд, они вам маловаты. Это ведь всего-навсего сорок первый.

Мы не успели и глазом моргнуть, а он с ботинком в руке уже был возле гардероба, распахнул дверцу и нагнулся, отодвинув пиджаки и костюмы. Секунду казалось, что Лео Лесслер помешает ему. Он быстро шагнул к гардеробу, но тотчас остановился, беспомощно уронив длинные руки. Взгляд его так и прилип к Весперу Юнсону, вернее к юнсоновской заднице, потому что нам только ее и было видно.

Наконец полицейский начальник отошел от гардероба. Лицо его раскраснелось, в одной руке он держал черный ботинок сорок первого размера, в другой – коричневую туфлю. Приложил их подметками друг к другу и торжествующе поднял вверх – разные! Коричневый ботинок был заметно больше.

– Ну, что я говорил! Видите, какая разница! И между прочим, это сорок третий.– Он с простодушным видом смотрел на Лео Лесслера.– Все ботинки в гардеробе сплошь сорок третьего размера. Почему, скажите на милость, вы купили себе пару сорок первого? Хотите, чтобы ножки были как у гейши?

Надо было видеть, как Лео Лесслер вдруг преобразился. Испуганное выражение с вялого пухлого лица точно ветром сдуло. Его сменила какая-то странная бесшабашная настороженность.

– А вы сами никогда не покупали тесной обуви? – с хитрой усмешкой спросил он.

– Не в моих привычках покупать ботинки на два номера меньше, чем надо.

– И не в моих,– сказал Лео Лесслер.– Но, каюсь, вчера я своим привычкам изменил. Увидал в витрине эти вот туфли, и очень мне понравился фасон! Правда, размер был только сорок первый, других не нашлось. А продавщица сказала, что они больше стандартного сорок первого, и, в общем, уговорила меня купить их. Дескать, быстро разносятся.

– Но вы же не рассчитывали разносить их до сорок третьего?

Лео Лесслер ухмыльнулся.

– А кто это говорил? Просто я не раз покупал сорок второй, который был мне впору. Нога-то – недомерок, изволите видеть.

– Ну и как, разносились? – полюбопытствовал Веспер Юнсон.

– Да ни черта. Измучили меня сегодня – хоть ложись да помирай.

Начальник уголовной полиции задумчиво смотрел на черный ботинок.

– Вас не удивляет, что я так интересуюсь вашим размером обуви?

Лео Лесслер пожал плечами.

– Нет. От полиции можно ожидать чего угодно.

– Отлично,– сказал Веспер Юнсон, не сводя глаз с ботинка,– в таком случае вас не удивит, если я спрошу, где вы купили эти тесные ботинки.

– Нисколько,– пренебрежительно ответил Лео Лесслер.– И полагаю, вас тоже не удивит, что я не помню, в каком это было магазине.

– По-моему, это весьма заслуживает внимания.

– Почему? Как будто бы где-то между Васагатан и Дроттнинггатан, недалеко от почты. А в каком точно – не помню. Они все чертовски похожи один на другой.

Веспер Юнсон отставил ботинки.

– Уважаемый господин Лесслер,– торжественно начал он.– Речь у нас пойдет не о ваших тесных туфлях. А кое о чем посерьезнее. Не откажите в любезности пройти со мной в читальню.

Секунду-другую Лео Лесслер, прищурясь, смотрел на него. Потом пожал плечами.

– All right.

Он надел пиджак и вместе с нами вышел в коридор. Когда мы расселись в читальне, я заметил, что старший полицейский куда-то исчез. Лео Лесслер, кажется, тоже заметил его отсутствие, потому что бросил встревоженный взгляд в коридор. Но Веспер Юнсон скоро подкинул ему другую пищу для размышлений. Справившись в блокноте, он сказал:

– Вы показали, что в понедельник вечером смотрели Цирковое ревю, не так ли?

– Сколько можно мусолить одно и то же? – буркнул Лео Лесслер.

Вид у Веспера Юнсона стал скучный и усталый.

– Вы на ревю не были. И довольно. Выкладывайте правду, пора кончать с этой белибердой.

Лео Лесслер заморгал как перепуганный петух. Куда девалась его дерзость.

– Но я же был в цирке,– хрипло сказал он.-Могу описать вам любой номер.

– Это кто угодно может, если смотрел раньше,– хладнокровно возразил начальник уголовной полиции.

– Но меня там видели. Я же разговаривал с ними, черт подери. В первом антракте, у манежа. Один, Могенс Фрик, хлопнул меня по плечу и спросил, как жизнь. Второй тоже датчанин, Макс Хелльсен. Они оба эмигранты, мы познакомились прошлой осенью. И дамы при них были.

Веспер Юнсон невозмутимо наблюдал за его бурной жестикуляцией.

– Все это вы уже говорили. Звучит весьма правдоподобно. Если б не одна маленькая деталь – причем самая главная. В Швеции нет датчан по имени Могенс Фрик и Макс Хелльсен.

Челюсть у Лео Лесслера отвисла, взгляд опустел.

– Это ложь, черт возьми,– пробормотал он. Полицейский начальник кивнул.

– Вот именно. Вы не были в цирке. Вы были в другом месте. Но где?

Маленькие темные глазки Лео Лесслера перебегали с меня на Веспера Юнсона и обратно. Он вдруг вскочил и хрипло выкрикнул:

– Это ложь! Я был в цирке, был, говорю вам!

В этот миг из коридорного сумрака выплыла богатырская фигура старшего полицейского. Лео Лесслер покосился на него и опять рухнул в кресло.

Полицейские отошли в сторонку. Веспер Юнсон вполголоса задал какой-то вопрос. Старший полицейский помотал головой и, видимо, о чем-то доложил. Я догадывался о чем. Скоро оба вернулись к нам.

– Пройдемте-ка, пожалуй, с нами,– сказал начальник уголовной полиции, обращаясь к Лео Лесслеру.

Тот лихорадочно курил.

– Я что же, задержан? – спросил он, не вынимая сигареты изо рта.

– Не пойдете добровольно – задержим.

Лео Лесслер неуклюже встал.

– Черт, ужасно пить хочется,– пробормотал он.

– А вы сходите к себе в номер,– сказал полицейский начальник.– Попьете, а заодно плащ прихватите.

Лео Лесслер вышел в коридор, старший полицейский за ним, чуть поотстав. Веспер Юнсон повернулся на каблуке и, ни слова не говоря, направился в вестибюль. Я медленно последовал за ним.

Когда я вошел в вестибюль, шустрый коротышка оживленно беседовал с портье.

– Вот как. Значит, вы-то и заказывали господину Лесслеру билет на Цирковое ревю.

Портье кивнул.

– Я заказал билет утром по телефону, а потом швейцар съездил за ним.

– Вы сами передали его господину Лесслеру?

– Конечно. Он забрал билет перед уходом, минут тридцать пять восьмого. Представление-то начинается в восемь. Я точно помню, поскольку одновременно вручил ему письмо, которое мы забыли отнести в номер.

Веспер Юнсон, похоже, удивился.

– Вы не обратили внимания, откуда оно пришло?

Портье задумался.

– Да нет. Я вообще не смотрел на штемпель. Зато помню, от кого оно было. От брата господина Лесслера, от директора Свена Лесслера. Конверт серый такой.

Веспер Юнсон медленно открутил колпачок авторучки, но словно забыл, зачем это сделал.

– А не могло это письмо прийти с норрландским поездом? – спросил он.

– Вполне вероятно,– ответил портье.– Вечерняя почта из Норрланда приходит как раз в это время.

Начальник уголовной полиции, склонясь над стойкой, что-то записал.

– Вы ведь не помните, читал господин Лесслер письмо или нет, пока был здесь?

– Отчего же, прекрасно помню,– любезно отозвался портье.– Он не вскрывал конверт. Сунул его в карман и ушел. Времени-то было в обрез.

На минуту-другую Веспер Юнсон задумался. Потом спросил, когда Лео Лесслер возвратился в гостиницу. Примерно полдвенадцатого – таков был ответ. Портье как раз дежурил в ночь и сам выдал ему ключи от номера. Да, господин Лесслер действительно вроде как слегка нервничал и чего-то побаивался. Схватил ключи и чуть не бегом к себе. А из номера сразу позвонил и потребовал город. Разговор был довольно короткий. Нет, по части одежды портье ничего особенного не заметил.

– Вы не знаете, позавчера вечером господин Лесслер не выбрасывал ботинки? – поинтересовался начальник уголовной полиции.

– Сейчас спрошу у горничной,– сказал портье.

Он отошел к коммутатору, а я наклонился к Весперу Юнсону.

– Выходит, старший полицейский не обнаружил в гардеробе у Лео правого ботинка с кнопкой, а? – самодовольно ухмыльнулся я: меня, мол, не проведешь.

– Не обнаружил,– холодно ответил он.

– Вы забываете об одной возможности.

Он посмотрел на меня скептически.

– О какой же?

– Лео мог просто-напросто вытащить кнопку.

– Но след от нее он убрать не мог.

– А следа не было?

Он нетерпеливо мотнул головой.

– Раз этот ловкач догадался купить ботинки на два номера меньше, чтобы на него даже тень подозрения не упала, вполне вероятно, что он избавился от опасной обуви.

Портье вернулся к стойке. Нет, горничной выброшенные ботинки не попадались.

Веспер Юнсон даже бровью не повел. Верный своей привычке, он тотчас сменил тему разговора.

– У господина Лесслера есть машина? – спросил он портье.

– Да, есть. Маленький «опель». Сейчас он где-то в ремонте. Кажется, в автомастерских поблизости от Ернгатан.– Портье улыбнулся.– Господин Лесслер не случайно выбрал эти мастерские. К их услугам обычно прибегал его богатый брат, что позволяло Лео Лесслеру относить расходы по ремонту за его счет. Господин Лесслер и сам на это намекал.

Послышались шаги, я оглянулся: Лео Лесслер, а за ним по пятам – старший полицейский. Лео Лесслер остановился перед Веспером Юнсоном, сердито буркнув:

– Ну, что теперь?

Начальник уголовной полиции пропустил его реплику мимо ушей, поблагодарил портье, и мы все вместе проследовали по лестнице на улицу, к машине.

Трое моих спутников разместились на заднем сиденье. Сам я стоял на тротуаре, сильно подозревая, что моя помощь более нежелательна. Предчувствие оправдалось.

– Позвоните через часок-другой,– сказал Веспер Юнсон, захлопывая дверцу у меня перед носом. Секунда – и машина скрылась из виду.

Мавр сделал свое дело, мавр может уходить[11]11
  Цитата из драмы Фр. Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе» (1783).


[Закрыть]. Скорее обиженный, чем огорченный, я, послонявшись по городу, в конце концов уселся на скамейку в Королевском парке.

Сенсационные события этого вечера по-прежнему занимали мои мысли. О чем же Свен Лесслер писал брату? О неожиданном решении жениться? Случайность ли, что и Хелен получила письмо в тот же день? Связаны ли эти письма между собой? Вопросов было множество, и все они ставили в тупик. Может, как раз сейчас Веспер Юнсон узнал ответ на большинство из них. Может, его секретарша как раз переписывает набело признание Лео Лесслера.

Он сказал, чтобы я позвонил через часок-другой. Пока прошло всего-навсего сорок пять минут. С нетерпеливым вздохом я встал и напрямик, переулочками, отправился домой через Брункебергские холмы.

Дежурный телефонист отрапортовал, что было несколько звонков: два из студии, четыре от Аллана Андерссона. Рекорд поставила моя тетушка: пытаясь связаться с любимым племянником, она звонила раз восемь, не меньше.

Я обзвонил всех по очереди. В студии не ответили, что было вовсе не удивительно, поскольку время близилось к семи. Аллан Андерссон был полон ожиданий.

– Как дела у нашего знаменитого репортера? – вкрадчивым голосом спросил он.

– Блестяще! – ответил я.– Убийца с почти стопроцентной вероятностью изобличен, и ваш сотрудник весьма неплохо этому посодействовал.

Он присвистнул.

– Будешь получать нашу газету по гроб жизни! – весело воскликнул он.

– От любой самой фантастической истории тебе и то было бы больше проку,– остудил я его пыл.– Из нее можно бы хоть заметочку выжать. А тут ни строчки не жди. Во всяком случае, до поры до времени.

– А когда придет пора?

– Понятия не имею. Звякну попозже.

После некоторой душевной борьбы, в которой одержали верх родственные чувства, я набрал номер тетушки. И совершенно напрасно.

– У нас не хватает четвертого,– объявила она,– поэтому ты непременно должен прийти. Ведь уж сколько раз меня обманывал.

– Но я хотел сегодня лечь пораньше, надо выспаться,– слабо возразил я.

В ее молчании таился суровый укор.

– Мне в самом деле кажется, что ты мог бы пожертвовать один вечерок бедной старенькой тетке,– сказала она наконец. Я молчал, и она оживленно продолжила: – Прелестные люди и в бридж играют изумительно.

Я глубоко вздохнул.

– Куда ехать-то?

– Какой ты милый! – защебетала тетушка.– Корнхамнсторг, шесть. В Старом городе. Прелестная квартирка-студия, поверь. Хозяйку зовут Эстер Карлберг. Честное слово, ты будешь в восторге. Она просто восхитительна. Только, Харри, без четверти восемь, не позже.

Квартирка у госпожи Карлберг и правда была завидная. На самом верху одного из наиболее внушительных, со ступенчатым фронтоном, домов на площади Корнхамнсторг, выстроенных три века назад по заказу состоятельных купцов. Высокие узкие окна смотрели на Риддарфьерден, где плыл курсом на запад белый кораблик, выпустив плюмаж сизого дыма в нежно-голубое вечернее небо, которое прозрачным куполом поднималось над скоплением домов на скалах возле набережной Сёдер-Меларстранд. Слева вдали виднелась путаная вязь Шлюзовой развязки, а дальше – неровная стена домов со световой рекламой. Я тотчас же узнал светло-зеленый дом с тюбиком «Стоматола» и с удивлением подумал, что случай даже вечером пожелал привести меня в близкое соседство с местом убийства.

Опять-таки волей случая моей партнершей оказалась хозяйка дома. Играла она неплохо, с умом, и не мешала игре посторонними разговорами. Но зато была до невозможности медлительна, долго тянула и при объявлении, и при розыгрыше, порой по нескольку минут раздумывала, выкладывать козырь или нет. Я с облегчением вздохнул, когда на ее четверку пик все сказали «пас», и положил карты. Было почти полдевятого, и я бросился в холл, к телефону. Не скрою, номер Веспера Юнсона я набирал, сгорая от любопытства.

– Ну как? – с жаром выпалил я, услышав его голос.

– О чем вы? – отозвался он таким тоном, будто говорил с совершенно чужим человеком.

Я взял себя в руки, понизил голос.

– Лео Лесслер сознался?

– Не-ет.

– Он арестован?

– Даже не задержан,– последовал лаконичный ответ.

– Вы его отпустили?! – воскликнул я.

– Совершенно верно.– Голос вдруг стал добродушно-назидательным.– Видите ли, аргументы настолько малоубедительны, что нечего и обращаться к прокурору за санкцией на арест. История с ботинками безусловно выглядит подозрительно, но это не более чем косвенная улика. Завтра поспрошаем в обувных магазинах Клары, проверим, правду ли он сказал насчет покупки. Как знать, может, он и не лгал. Люди порой ведут себя очень странно.

Веспер Юнсон умолк, и я услышал, что он закуривает сигарету.

– Кроме того,– продолжал он,– нам пока не удалось выявить мотив, достаточно веский для убийства.

– А письмо, полученное перед уходом в цирк? – заметил я.– Может, брат написал ему о будущей женитьбе.

– Может,– согласился он,– но этого не доказать. По словам Лео, брат написал, что хочет повидать его вечером во вторник, то есть на следующий день после убийства. И все.

– А где письмо?

– Лео порвал его и выбросил в урну, в цирке. Говорит, в антракте прочел.– Он помолчал и добавил: – Теперь вы, думаю, понимаете, почему я его отпустил.

– Но ведь у него нет алиби.

– Верно,– с готовностью согласился начальник уголовной полиции.– Не знаю, что и думать. По моему впечатлению, он искренне возмутился, когда я сказал, что его датчан в Швеции нет… Может быть, он обознался,– задумчиво сказал Веспер Юнсон.– Что ж, поживем – увидим.

Мы уже попрощались (в виде исключения дружелюбно), и тут вдруг я кое-что вспомнил.

– Кстати, вы не знаете, какие отношения были у Лео с Гильбертом? Я имею в виду: может, они поссорились?

Он как будто бы удивился:

– Насколько я слышал, напротив, они были на дружеской ноге. Ведь черные овцы обыкновенно держатся заодно против белых. А почему вы спрашиваете?

– Подумал кое о чем.

– Опять таинственный незнакомец, да? – сухо сказал Веспер Юнсон.– Вы, значит, полагаете, что это был Лео, и теперь ищете для него мотив совершить убийство племянника.

– Вся теория насмарку, так, что ли?

– Во всяком случае, исходит она из того, что Хильда Таппер ввела нас в заблуждение. Ведь старушка показала, что раньше не видела этого человека.

– Она могла и солгать.

– Все могут,– иронически заметил полицейский начальник.– Даже тамошний привратник, который видел, как в понедельник около девяти вечера некий мужчина бежал вниз по лестнице.

– Это для меня новость, что да, то да,– сказал я.

– Для меня тоже,– отозвался он.– Привратник был здесь совсем недавно. Он тогда чистил водосток в квартире на третьем этаже. А когда выходил оттуда, мимо вниз по лестнице промчался какой-то человек. Бежал он сверху, иными словами – из квартиры Свена Лесслера. По расчетам привратника, было не то без десяти, не то без пяти девять.

– Значит, показания старушки Таппер правдивы хотя бы в одном,– сказал я.– По ее словам, она слышала, что сразу после выстрела кто-то вышел из квартиры,

– Не только,– подхватил Веспер Юнсон.– В другом пункте привратник тоже подтвердил ее показания. Когда он поднимался на третий этаж, его спутником в лифте был не кто иной, как сам Свен Лесслер.

– Вот черт! – вырвалось у меня.

– Это было примерно без четверти девять, что совпадает с показаниями старушки. В лифте Свен Лесслер попросил его не запирать парадную одиннадцатого дома до половины девятого – привратник служит и там.

– А причину Свен Лесслер ему не назвал? – спросил я.

– Нет.

– Но это лишнее доказательство, что он ждал гостя, который должен был прийти до половины десятого и через крышу. К тому же теперь мы знаем, что до указанного времени парадная дома одиннадцать по Урведерсгренд была открыта для любых визитеров.

Я поинтересовался, не видел ли и не слышал ли привратник кого-либо, запирая одиннадцатую парадную.

– Увы, нет,– вздохнул Веспер Юнсон,

– Но, может, он заметил что-нибудь необычное, когда ехал с хозяином в лифте?

– Да,– ответил он.– Свен Лесслер вошел в квартиру совершенно один.

Я не понял, что в этом особенного, и попросил разъяснений. Начальник уголовной полиции отозвался весьма саркастически:

– Вы что же, совсем не принимали в расчет, что Свен Лесслер мог прийти домой не один, а с кем-то, кого встретил на улице и привез на машине, или с кем-то, кто ждал его в подъезде?

– Нет,– сказал я.

– А зря. Тут у нас был серьезный пробел, который только сейчас заполнился. Старушка Таппер не открывала хозяину. Она вообще не видела его. Только слышала, как он отпер входную дверь и вошел. Он вполне мог кого-то привести, но не разговаривал с гостем, да и тот не шумел. Теперь эта возможность отпала.

– Вы правы,– согласился я.

– Полиция большей частью бывает права,– удовлетворенно произнес он.

Я положил трубку, но остался в холле, погруженный в раздумья. Да, новые кусочки подходили к головоломке не лучше старых. Я никак не мог отыскать для них местечко.

Внезапно я вспомнил, что играю в бридж, да еще с хозяйкой дома, и, придав лицу виноватое выражение, вернулся в салон. Партия еще не кончилась. Хозяйка, широкая и грузная, огорченно смотрела в свои карты.

Игра продолжалась черепашьим шагом, а мое внимание привлекли руки партнерши. Мужские пальцы, бриллианты к таким не подходят, впрочем, их и не было. На левой руке у нее были два широких гладких обручальных кольца, а на правом безымянном пальце – перстень с большим темно-красным камнем. Камень украшала гравированная монограмма. Я вгляделся и вздрогнул. Вокруг «Л» обвивалось «С».

«СЛ»!

Удивительный случай, честное слово! Те же инициалы, что и у Свена Лесслера! Вдобавок перстень мужской, хоть и на женской руке.

Я долго сидел, не отрывая глаз от плоского четырехугольного камня. Странные мысли роились в мозгу. Что, если…

– Ты куда смотришь, Харри? – спросила тетушка.

– Да так, никуда,– смущенно буркнул я.

Партия наконец завершилась, и четвертый игрок, старый отставной офицер, готовился сдавать снова. Хозяйка очнулась от своих бриджевых раздумий.

– Вы смотрели на меня? – озадаченно спросила она.

– Мой племянник любовался твоим перстнем,– объяснила тетушка.– В самом деле прелесть.

– Забавно,– сказала госпожа Карлберг.– Этот смешной карапуз, начальник полиции, тоже обратил внимание на мой перстень.

– Начальник полиции? – Я так и уставился на нее.

– Нынче утром здесь побывала полиция,– провозгласила госпожа Карлберг, весело наблюдая за произведенным эффектом.

Отставной подполковник сдержанно приподнял брови. Тетушка сдержаться не смогла.

– Да что ты! – выпалила она.– Зачем они приходили? Расскажи!

– Дорогая моя, рассказывать особенно нечего. Рано утром явился сам начальник уголовной полиции и поднял меня с постели. Смешной такой карапуз, чудик с усами и с зонтиком, точь-в-точь как в детективном романе. Засыпал меня странными вопросами. Мол, кто был здесь в понедельник вечером? Чем они занимались? Когда пришли, когда ушли?

– Каков наглец, а? – воскликнула тетушка.– К чему он все это выпытывал?

– Ну, он слышал, что вечером в понедельник здесь была Клара Денер. Ты же знаешь, по понедельникам собирается бриджевый клуб. Скрывать тут нечего, и я рассказала все, как было. После этого он ушел.

Тетушка во все глаза уставилась на нее.

– Ты же не думаешь, что Клара…

Хозяйка пожала плечами.

– Ничего я не думаю. Я вообще не поняла, куда он клонил. Посмотрел на мой перстень и спросил, не подарок ли это Свена Лесслера. «Нет,– сказала я,– с какой стати?» – «Но ведь тут его инициалы». Я засмеялась: мол, такие инициалы не у одного Свена Лесслера. А потом объяснила, что это кольцо моего брата. И знаете, что он сделал? Встал и продекламировал что-то о судьбе и случае. По-моему, из Шекспира. Странный полицейский.

Тетушка еще отнюдь не удовлетворила своего любопытства:

– Разве в понедельник вечером случилось что-то особенное?

– Вовсе нет,– сказала вдова судовладельца.– Вот только часов около восьми зашел Кларин брат Нильс с женой.

– Ты их приглашала? – спросила тетушка.

– Конечно. Звонила им после обеда и пригласила зайти. Нам были нужны еще два партнера, для третьего стола.

– Вы хорошо знакомы с управляющим Лесслером и его женой? – поинтересовался я.

– Весьма шапочно,– ответила она.

– А ты разве знаком с ними? – удивилась тетушка.

– Немного.– Я снова обратился к хозяйке: – Вот уж не знал, что они играют в бридж.

– Должна сказать, Нильс Лесслер – партнер не из блестящих. Зато его жена – кажется, ее зовут Мэри – просто молодчина. Во всяком случае, мне ужасно везло, когда я играла с ней. Представляете, у меня была девятка пик!

– Лесслеры долго у вас пробыли? – спросил я, старательно изображая безразличие.

Госпожа Карлберг взглянула на меня с легким удивлением.

– Вы, видно, такой же любопытный, как тот полицейский,– шутливым тоном заметила она.– Они ушли около одиннадцати, вместе с госпожой Денер.

Я задумался. В одиннадцать автомобиль уже целый час лежал под водой у мыса Блокхусудден. Нет, не может быть…

– Если вам интересно, полиция спрашивала еще, не отлучался ли управляющий Лесслер около девяти,– весело продолжала госпожа Карлберг.– И я с полной ответственностью сказала: нет, не отлучался. Ни он, ни кто другой. Мы все время сидели здесь, в салоне, за игрой. Одна только Лилли Энгстранд ушла чуть раньше… Вспомнила, что хотела пойти с сыном в кино. Они договорились встретиться в городе, так что ни позвонить, ни отказаться нельзя. Представьте себе, Лилли по-настоящему в обиде на меня за то, что я с ней не попрощалась. Дескать, она подходила к столу, сказала «до свидания», а я не ответила. Очень может быть. Господи, у меня же как раз была на руках та замечательная карта!

Церковные часы в Старом городе пробили десять, когда я вышел из этого старинного дома на Корнхамнсторг. Мне повезло. Почти ровно в полдесятого неожиданно пришла хозяйкина сестра и с готовностью забрала у меня карты. Думаю, никто не огорчился. Под конец мои успехи за карточным столом были весьма посредственны. Я никак не мог сосредоточиться, делал ошибки и играл прескверно. Сославшись на головную боль, поблагодарил и откланялся.

Синий час Стокгольма был на исходе. Над домами и над водой густели сумерки, в прохладном воздухе еще трепетал, опаловый отблеск, точно светотень на пейзажах старых фламандцев. Дома на берегу Риддарфьердена купались в его волшебном сиянье, холодный свет уличных фонарей казался бледным, приглушенным.

Мой взгляд задержался на неоновых рекламах над морем огней Шлюза. В вечерней тьме они светились на удивление мягко и тепло. А вон как раз вспыхнул тюбик

«Стоматола». Красным червячком паста сползала на сверкающую щетку. Затем несколько секунд черноты – и щетка с тюбиком загорелись вновь, отбрасывая легкие блики назад, на деревья и кусты садовой террасы.

Так я стоял со своими мыслями – и неожиданно вздрогнул. Прямо под зубной щеткой осветилось окно, большое, широкое. В той комнате, где двое суток назад были убиты миллионер и его сын!

Что происходит в гостиной Свена Лесслера в такой-то час? И кто там орудует? Вряд ли кто-то из прислуги.

Любопытство подтолкнуло меня к скоропалительному решению. Я огляделся, высматривая свободное такси. Ага, есть.

– Урведерсгренд, девять,– сказал я шоферу.– И побыстрее.

Через несколько минут такси остановилось в старинном кривом переулке у светло-зеленого дома. К моему удивлению, у парадной Свена Лесслера стоял черный полицейский автомобиль. Пустой.

Что это значит? Озадаченный, я шагнул к парадной, подергал дверь. Нет, заперто, хотя на лестнице горит свет. Пока я стоял, заглядывая внутрь, какой-то человек спустился по лестнице и торопливо направился к выходу. Класон. Личный шофер и телохранитель Веспера Юнсона.

– Что случилось? – спросил я, когда он открыл дверь.

Он вздернул плечи.

– Черт его знает. Вас не затруднит подержать дверь? Я быстро.

Класон сходил к машине и скоро вернулся с карманным фонариком. Мы молча поднялись на лифте в лесслеровскую квартиру. Входная дверь была приоткрыта, и он, не говоря ни слова, пропустил меня вперед. Скромный, услужливый полицейский, кажется, пребывал в недоумении.

– Чушь какая-то,– пробормотал он себе под нос, большими шагами направился в дальний конец гостиной и торопливо поднялся на крышу. Я в удивленье последовал за ним.

Через секунду я уже вдыхал прохладный вечерний воздух. На востоке мерцали редкие звездочки, слабо пахло цветами. Но куда же девался Класон? Поодаль среди листвы и голых веток что-то шевелилось, послышался мужской голое, вспыхнул свет. Когда глаза привыкли к темноте, я различил несколько фигур возле маленькой надстройки с лифтовой механикой. Подошел ближе – и моим глазам предстало диковинное зрелище.

Веспер Юнсон, сдвинув шляпу на затылок, стоял на четвереньках посреди грядки и ковырял землю маленькой садовой лопаткой. Рядом пристроился на корточках Класон, светил ему фонариком, а за его спиной виднелась горничная.