Текст книги "Правила"

Автор книги: Стэйси Кейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12 (Зейн)

Я ждал, пока Ариана возьмет себя в руки, слушая, как замедляется её дыхание, при этом делая вид, что сосредоточен на вождении. Иногда нет никого хуже людей, обращающих внимание на вашу панику, спрашивающих вас снова и снова, в порядке ли вы, наблюдающих за вами, как если бы пар неожиданно мог повалить из ваших ушей, в результате чего вы сдуваетесь в какую-то уродливую кучу на земле.

Я знал, потому что ощущал ту же самую панику каждый раз, когда отец говорил мне с мрачной решительностью, выйти на задний двор "чтобы покидать мячик" или заставлял меня попробовать себя в игре в футбол.

Я не спросил снова, в порядки ли она. Было очевидно, что нет. И почему она должна быть? Это могло быть из-за машины, после того, что произошло с ее мамой, даже после всех этих лет, вероятно, тот факт, что мы направляемся в одну невероятно запутанную ситуацию, не помогало.

– Ты знаешь, если что, она будет злее на меня, чем на тебя, – предложил я через несколько минут, пытаясь придумать что-нибудь обнадеживающее, чтобы сказать. – Я вроде, как должен быть ее другом.

Ариана посмотрела на меня, ее светлые волосы сияли, в тех местах, где они отражали закат позади нее, и она нахмурился, как если бы не понимала, о чём я говорю. Затем выражение ее лица прояснилось.

– Рейчел. Да. Но именно поэтому, вместо этого в конце, она перекинет злость за меня.

Казалось, она не была особо обеспокоена этой идеей, что было странно. Особенно, потому что я думал, что это было частью того, что сводило ее с ума.

Я бы спросил, хотела ли она пройти через это, но она была здесь, и я не хотел обидеть ее. И, какая-то часть меня воспротивилась идее. Это мой шанс решить головоломку Арианы Такер, и я не хотел сдаваться.

– Так… как ты хочешь сделать это? – я отстучал нервный ритм ногой, побаиваясь, что она попросит меня повернуть назад и отвезти ее домой, вынужденная столкнутся с деталями запутанной паутины, которую мы сплели. Но я должен спросить. Мы должны быть на одной и той же странице – нет, черт, на одной строке – чтобы это сработало. Я должен заставить Рейчел подумать, будто я последовал ее "советам", пока притворялся, что заинтересован в Ариане. Но у Арианы впереди более тяжелая работа – ей придется вести себя так, будто она верит мне.

Забавно как это упирается в актерское мастерство, но ни один из нас не был актером. Это не забавно, на самом деле. Если Ариана не сможет удержать все вместе перед Рейчел, мы попадем в беду. Я не хочу иметь дело с полномасштабным спектаклем от Рейчел сегодня вечером. К тому же, одно дело успешно перевести игру на нее; совсем другое быть пойманными в процессе игры, потерпеть неудачу.

Ариана подняла плечо, как бы вновь обретя душевное равновесие.

– Как обычно ты это делаешь?

– Что ты имеешь в виду? – в замешательстве спрашиваю я.

– Я хотела сказать, я не первый человек, кого Рейчел хотела наказать таким образом, – терпеливо сказала она. – Если мы знаем, как обычно ты себя ведешь, когда притворяешься, чтобы понравится кому-то, мы можем начать с этого.

Я отвел глаза от дороги, чтобы посмотреть на нее, сидящую на пассажирском месте, отстраненную и холодную, как лед. – Ты думаешь, я постоянно так поступаю? – потребовал я. – Ради чего, ради смеха?

– Это характерно для группы твоих друзей, – отметила она.

– Вообще-то, я так не поступаю, понятно? Я даже в этот раз так не поступаю, разве нет? – Я выпрямляюсь за рулем, костяшки на обеих руках побледнели от хватки на руле.

– У тебя не было выбора, – раздражено проговорила она. – Ты стоял там, позволяя мучить Дженну. Насколько я знаю, ты помогал.

– Только в начале, – рявкнул я. – Я не знаю о собачьем ошейнике, но я пытался предупредить тебя, что Рейчел что-то сделает. Во-вторых, есть большая разница между активным участием в чьей-то подставе шутки ради и не впутываться в спасение мира, каждый раз, когда чьи-то чувства могут быть задеты.

– Задеты чувства? – усмехнулась она. – Так вот что ты думаешь об этом?

Я вздохнул. – Какая разница? Это не имеет значения, правильно? Это средняя школа. Мы закончим ее через пару лет.

– Только кто-то живущий в привилегированном кругу, мог так спокойно сказать это. У тебя есть возможность скучать, не иметь забот, вместо того, чтобы бороться каждый день. Это как будто всемогущие против бессильных, и угадай, на чьей ты стороне.

Да, это моя жизнь, сочится силой и возможностями. – Ты не знаешь меня, – отрезал я. – Ты ничего не знаешь обо мне.

Ариана открыла рот, чтобы заговорить, но я оборвал ее. – И кто ты такая, чтобы поучать меня, в любом случае? Все время прячешься в конце класса, никогда не с кем не разговариваешь, никогда не делаешь попыток. Для тебя легко сидеть и судить остальных.

Краем глаза, я могу видеть, как краснеет её бледное лицо, руки сжимаются на коленях, как будто она снова борется за контроль; в этот раз, над своим характером.

– Я не всегда делаю то, что считаю правильным, – жестко сказала она.

– Ага, вот и я тоже, – Я ударил по сигналу поворота, и громкий щелчок, заполнил наступившую тишину.

Машины, влившиеся с противоположной стороны, держали нас в потоке, в то время как нам было необходимо повернуть.

Один из нас вероятно должен извиниться, раз через пять минут, может даже меньше, будем единственными союзниками друг у друга в переполненном зале. Но я не жалел о том, что сказал, и подозревал, что она тоже не сожалеет.

Ариана прочистила горло и села прямее. – Итак… я думаю, если мы собираемся сделать это, наш лучший шанс сделать это, как можно быстрее, – сказала она, звуча очень практично и логично, как будто мы обсуждали какой-нибудь биологический проект или что-то в этом духе. – Если мы пробудим слишком долго, люди начнут задавать вопросы, и я не думаю, что мы готовы к такому. – Она посмотрела на меня так, будто ожидая, что я запротестую.

– Определенно нет, – согласился я.

– Мы просто должны появиться, – сказала она. – Убедиться, что люди заметили нас блуждающими по палаткам. – Там три палатки, правильно?

Я удивленно посмотрел на нее, – Ты никогда не посещала ярмарку? – Я ходил на ярмарку в течение… даже не знаю, ходил всегда. Приглашен был весь город. Некоторые местные бизнесмены даже помогали с призами и подарками, чтобы помочь клубам в сборах средств. Ирония заключалась в том, что забавы в палатках, казались крутыми, до тех пор, пока ты не вырастал из этого, и теперь они уже не кажутся такими классными. Но это было то, чем можно было заняться, и там имелось вполне достаточно возможностей, чтобы купить достаточно вредную еду.

Ариана покачала головой. – Не была… Это как бы ни моё.

Назовите меня сумасшедшим, но она никогда не скажет "Мне не разрешают". У меня было ведение – неясная фигур ее отца, ждущего меня с ружьем, когда я высажу Ариану у её дома.

Великолепно.

В транспортном потоке появилось место, и я въехал на него.

Мы присоединились к медленному параду машин, ищущих место для парковки. – Хорошо, поблуждать у палаток. Есть. Не проблема, – я заколебался. – Эм, а что насчет всего остального?

– Всего остального? – спросила она, нахмурившись, играя как, оказалось, с ключом, на своем ожерелье.

Она же не хочет, чтобы я сказал об этом вслух, разве нет? Не важно, как я назову это, оно прозвучит плохо, но это должно быть продумано. – Это вроде как свидание, – сказал я, надеясь, что она поймет.

– И что?

Я раздраженно фыркнул. – И, я не знаю, может, нам нужны правила, для прикосновений и остального. – Я не был идиотом; Я не хочу пересекать границы, заставляя ее почувствовать себе еще не комфортнее, чем она уже себя чувствует.

– Ох, – она закусила губу. – Еще правила, – пробормотала она.

– Что?

– Ничего, – ответила она. – Что ты имеешь в виду?

– Я ничего не имею в виду, – быстро говорю я. Боже, последнее, что мне нужно, чтобы она думала, будто я рассчитывал эту схему в плане заранее. Должны быть более простые пути, чтобы решить их, но она уже казалось, думает обо мне самое плохое.

Она неожиданно рассмеялась, поразительный звук восторга, который она тут же оборвала. – Я не это имела в виду, – сказала она.

Я расслабился.

– Что ты предлагаешь? – сказала она, деловым тоном.

– Я не знаю. Решать скорее тебе, разве нет? – спросил я, неловко поерзав на своем месте.

– Там, – она указала на место на парковке в уединенной тени трибун.

Я увидел, быстро повернул руль, прежде чем у парня за мной смогла бы появиться такая же идея.

– Вообще-то нет, – сказала она, возвращаясь к теме нашего разговора. – Не больше, чем этого должно быть в обычной ситуации, если мы стремимся идти в ногу с иллюзией того, что это должно достоверно выглядеть в некотором роде. Никто не начинает встречаться, говоря, что ты можешь трогать меня только в определенных местах и сколько-то раз, правильно? – сказала она неуверенно.

Она хотя бы раз была на свидании? Вряд ли. Но, наверное, я всегда так думал, это потому что, никогда не видел, чтобы она разговаривала с людьми, но это не значит, что она не разговаривает. Поэтому, тоже с парнями и свиданиями.

– Точно, – я припарковался.

– Но, – хмуро сказала она, – во время свидания, мы должны быть ближе, так что ситуация не совсем такая же. И будет странно, если мы будем избегать прикосновений друг к другу.

Я был бы не против прикоснуться к ней, если она не против. Часть меня хотела знать, каковы на ощупь ее волосы, была ли ее кожа такой же гладкой, как выглядела.

Фальшивое свидание или нет, Ариана Такер заинтриговала меня. Я понял, и не в том мистическом-виде-который-нужно-разгадать.

– Даже, если мы будем избегать личного пространства, это станет заметно, – продолжила она, скорее себе, чем мне. – Люди, которые ищут близости обычно… – она оборвала себя, поймав мой взгляд.

– Ты действительно потратила некоторое время, думая об этом, – удивленно сказал я. Она говорила, как профессор.

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть наблюдательной, – отрезала она, разгневанный румянец вернулся на ее лицо.

Там было наблюдение и затем, там была клиническая, маниакальная подборка деталей. Но я был достаточно умен, чтобы держать рот на замке.

– Когда мы только вдвоем, когда никто не может подслушать нас, мы можем быть сами собой, не притворяться, – решительно сказала она. – На глазах у других, мы попытаемся изобразить…приятное влечение.

Я приподнял брови, пытаясь не рассмеяться. – Что это означает?

– Близость, немного перешептываний и длинных взглядов. Вероятно, держаться за руки. – Она звучала менее взволнованно. – Но без поцелуев, – резко добавила она.

Я поднял руки от руля, как бы показывая, что я сдаюсь. – Хорошо, без поцелуев. Понял.

Она сделала глубокий вздох, как бы подбадривая себя. – Ты готов?

Нет.

– Конечно, – я заглушил машину и вытащил ключи из замка зажигания.

– Давай договоримся, одни час, максимум, и затем мы вернемся сюда. Согласен? – Она посмотрела на меня с надеждой, и я почувствовал, что она собирается предложить, чтобы мы сверили часы. Или, раз ни одни из нас не носил их, сравнить, по крайней мере, время на мобильных телефонах.

– Да, мэм, – сказал я.

Кто-то, где-то должен поставить ее во главу армии.

Глава 13 (Ариана)

Вечером школа выглядела по-другому. Мягче, края зданий менее тяжелые в лучах заходящего солнца. Это могло быть из-за ярких цветных воздушных шариков, привязанных рядом с самим входом в спортзал, или, может быть, из-за присутствия большого количества счастливых семей – большинство из них с взволнованными детьми на буксире.

Я толчком открыла дверь внедорожника Зейна, стараясь не ударить грузовик, припаркованный рядом с нами, и спустилась вниз, как раз когда Зейн обогнул темный угол в спешке.

Когда он увидел меня, то вздохнул и остановился.

– Я бы…, – он указал на дверь.

Ох. Он имел в виду, что хотел открыть дверь для меня. Традиция, слегка старомодная, но все же общепринятая во время прогулок похожих "на свидание".

Я скривилась. – Прости. Я не подумала об этом. – Было очевидно, что я не ходила на свидания. Способ прорекламировать свою неопытность в этом, Ариана.

– Все в порядке, – Зейн огляделся вокруг, его взгляд проследовал за группой людей, направляющихся к спортзалу. Затем он повернулся ко мне и протянул руку, ладонью вниз, с намеком на вызов в выражении его лица.

Ах. Он понял мое нежелание, прикасаться к нему. Моя ошибка в том, что я так плохо отреагировала, когда вчера он подошел ко мне. Просто… он застал меня врасплох.

Я понимаю, он сделал такой акцент на установке границ во время нашего "свидания", мое лицо покраснело. Это было, как бы продуманно с его стороны. И удивительно. Если бы он был таким, каким я ожидала, он бы не стал беспокоиться.

И он был прав: мне было неприятно, когда люди касались меня, особенно неожиданно и без разрешения. Но я не была уверена, что это правильно – коснуться кого-то. Откровенно говоря, я никогда так не делала, тратя все свое время и энергию на то, чтобы избегать даже обычных легких прикосновений.

Зейн приподнял брови, и, черт возьми, нет, я не собиралась позволить ему выиграть. Я согласилась на это, так что я должна пройти через это.

Дерзко подняв подбородок, я протянула свою руку к его, и он надежно накрыл своими пальцами мои. Его ладонь была теплой и сухой, и я могла почувствовать, как шероховатости – вероятно, мозоли от лакросса – скользили по моей коже, создавая приятное трение.

Он усмехнулся и осторожно потянул меня вперед, чтобы я последовала за ним через зазор между его внедорожником и грузовиком, на стоянку. Зная, что я думала насчет нашей договоренности, я ожидала почувствовать нежелание или холодность в его руках, но он держал мою рука так, будто хотел этого.

Однажды, на ранней стадии учись-быть-более-похожей-на-человека, я прочитала статью, в которой было сказано, что можно многое сказать о людях, по тому, как они держатся за руки. «Ладонь-к-ладони с переплетенными пальцами» указывает на интимные отношения, обычно, вариации романтических отношений. Когда участвую только руки, человек, чья рука сверху стремится руководить или подбодрить. Дети всегда держат свои ладони сверху, когда родители ведут их. Человек, чья ладонь внизу ощущает необходимость защитить, чувствует ответственность за того, кого он ведет.

Я не могла не заметить, что ладонь Зейна была под моей. Он чувствовал себя ответственным за меня, если только немного. Я не знала, что думать об этом. Я, в конце концов, всегда сама защищала себя. Но это было мило.

Я покачал головой. Было глупо так думать. Я не могла позволить, чтобы меня отвлекли.

Я сфокусировала свое внимание на толпе вокруг нас, все двигались в спортзал, откуда я могла слышать музыку и громкие звуки смеха и разговоров, льющиеся из открытых дверей.

– Тут так много людей, – пробормотала я.

– Это Уингейт, – сказал Зейн.

Я вопросительно посмотрела на него.

Он пожал плечами. – Больше ничего не происходит.

Я никогда не думала об этом. Размер и частота общественных мероприятий в городе, в обычный день, не возглавляли список моих забот, или как вы знаете, никогда не волновали меня. Это, однако, сделало стычки с Рейчел интересными, что было, к слову сказать, опасно. Одно дело, почти потерять контроль перед третью школы в столовой, но совершенно другое, перед половиной населения города. Совершенно точно, перед тем, кто работает на GTX.

Мой желудок скрутило узлом от беспокойства.

– Завтрашняя игра будет такой же или… – начала я.

– Зейн! – громкий женский голос позвал откуда-то слева. – Сюда!

Я напряглась, и Зейн остановился, его рука сильнее сжалась вокруг моей.

Мы оба повернулись, чтобы посмотреть в одном направлении. Слава Богу, это была не Рейчел. Это была…

Я нахмурилась. Я не знала, кем была она.

Женщина около 50 лет, одетая в ярко-цветастую рубашку и брюки цвета хаки, которые были слишком малы, неистово махала Зейну, ее улыбка была обрамлена особенно неприятным оттенком губной помады розового цвета. Она поспешила к нам так быстро, как только могла, учитывая двух прилипших и грязно выглядевших детей, которых она тащила за собой.

Зейн тихо застонал.

– Просто… побудь тут. Я попытаюсь вытащить нас из этого, как только смогу, но если мы сбежим, она расскажет моему отцу, и этому не будет конца и края, – сказал он себе под нос. Затем громче позвал, – Привет, миссис Вандерхофф.

Я смотрела, как она приближается, жара заставила ее пыхтеть. Она не выглядела особо опасной, но я могла почувствовать низкий уровень ужаса исходящий от Зейна, даже не пытаясь уловить его. Ха.

– Где твой отец этим вечером? – спросила она, когда подошла достаточно близко, размахивая руками перед своим покрасневшим и потным лицом, как будто это послужит своего рода кондиционером. – Получил ли он запеканку, которую я оставляла для него? В последнее время мы не видем вас в церкви.

Честно, я не была уверена, на что Зейну полагалось ответить в первую очередь.

Он сухо улыбнулся.

– Он работает сегодня. Защищает и служит, ты же знаешь. И да, мы получили. Было очень вкусно. Спасибо. – Он переместил свой вес, его рука плотнее сжалась вокруг моей, и я могла точно сказать, что он хочет смыться.

Дети рухнули у ноги своей матери (бабушки?), и сразу начали бить друг друга. Казалось, миссис Вандерхофф не заметила.

– Как поживает твой брат? Преуспевает в Мэдисоне, я надеюсь. Выиграть футбольную стипендию – такая честь для него.

Бедняжка, он никогда не станет таким как его отец. Такое разочарование. Черная овца. Прям как его мать.

Она была такой громкой. Некоторые люди были природными вещателями, думая криками, вместо шепота. Такой была Рейчел, эта женщина, очевидно, была еще одной из таких. Я попыталась сконцентрироваться на музыке на расстоянии, чтобы заблокировать ее мысли.

– Я думаю, мой отец разговаривал с Квинном на прошлой неделе. Он занят, но я думаю, он наслаждается этим, – сказал Зейн с натянутой вежливостью.

– Квинн – такой хороший мальчик. – С нежной, но сочувствующей улыбкой произнесла миссис Вандерхофф и протянула свою руку, чтобы похлопать Зейна по плечу. – Просто жаль, что ты так же не унаследовал навыки своего отца, – сказала она и грустно покачала головой. – Но Бог благословил нас всех по-разному.

И все же ей удалось сделать так, что это звучало, как если Бог совсем не благословил Зейна. Вот стерва. Мне не нравился Зейн, но я подумала, что это было жестоко.

Еще хуже было то, что я могла чувствовать, как стыд стал подниматься в Зейне, занимая место ужаса. Он поверил ей.

– Да, я полагаю это правда, – сказал он с натянутой улыбкой. – Нам нужно идти и…

– Ох, тебе бы увидеть игры твоего отца тогда. – Миссис Вандерхофф сложила руки на своей внушительной груди. – Как он мог бросать мяч и как быстро он мог бегать, такой сильный…

Я бы объезжала его, как призового жеребца, до тех пор, пока он не начал бы просить пощады.

Пошлость.

Я издала звук отвращения. Обычно я лучше скрывала свою реакцию на то, что слышу, но это было так неожиданно. И вырвалось так громко. Как будто кричали в мегафон.

– Кто твоя подруга? – спросила миссис Вандерхофф, переключив свое внимание на меня с натянутой улыбкой и тяжелым взглядом.

Зейн поколебался, затем сказал:

– Это Ариана…

– Просто Ариана, – быстро сказала я.

Я не хотела, чтобы она связала меня с моим отцом.

– И в какую церковь ты ходишь? – она осторожно осмотрела меня с головы до ног.

Странная маленькая штучка. Совсем не похожа на одну из подружек Джея, даже если она девушка младшего брата, а не старшего. Должно быть, он с ней из-за секса. Парни сейчас спят со всеми подряд.

– Я не… – я не видела смысла лгать об этом, когда она уже осудила и нашла меня недостойной, более чем в одном смысле слова.

Она закатила глаза.

– Я вижу.

Совершенно точно ради секса. Прям как его отец. Если бы Джей Брэдшоу мог заставить его по дольше продержать «это» в своих штанах, то он смог бы женится на моей Минди, и…

– Миссис Вандерхофф, нам нужно внутрь, – произнес Зейн немного отчаянно. – Мы не хотим пропустить хорошие палатки.

– Конечно, милый, я понимаю, – сказала она. Но ее рука, с ярко розовыми ногтями под цвет ее помады, вытянулась вперед. – Еще пару минут, не…

– И секс, – легко сказала я Зейну. – Не забывай. Мы должны оставить много времени для секса.

Миссис Вандерхофф замерла, выставив когти.

Зейн испустил сдавленный звук и быстро повернулся, таща меня за собой.

– Пока, миссис Вандерхофф! – крикнул он.

– Прости, – сказала я, когда он потащил нас в сторону спортзала. – Но она была такой лицемеркой.

Я ненавидела таких людей. Они были похожи на доктора Джейкобса и Рейчел.

– И так несправедлива к тебе… – я пресекла свою фразу. Когда моей работой стало защищать Зейна Брэдшоу? Эта наша небольшая шарада уже забралась ко мне в голову.

– Я сам могу позаботиться о себе, – резко сказал он.

– Тогда почему ты ничего не сказал? – раздраженно спросила я.

Он замедлился, затем остановился прямо перед дверью, где клоун вручал воздушные шары каждому входящему.

– Потому что иногда проще забить, – с разочарованным вздохом сказал он.

– Не для меня.

– Я заметил, – сухо сказал он. – Но тебе не приходилось иметь дел с моим отцом.

Я нахмурилась.

– Что не так с твоим отцом?

Он отмахнулся от слов.

– Ничего. Не бери в голову.

Он ненадолго отпустил мою руку, чтобы выйти вперед и принять воздушный шар от клоуна. Голубой. Он вернулся и поднял мою руку, чтобы завязать шнурок вокруг моего запястья, убедившись, что петля была достаточно свободной, чтобы было удобно. Тепло его дыхания на моей коже и ощущение его внимания, шевельнуло что-то у меня внутри груди, какой-то деликатный пунктик – как одна из тех дорогих, тонких как бумага, фарфоровых чайных чашек, которые я однажды видела в британском шоу «Антикварное дорожное шоу»– на опасно наклонившейся полке.

– Вот. Теперь это официально. Твоя первая Ярмарка развлечений. – Он отпустил мое запястье.

– Спасибо, – сказала я.

Воздушный шарик вертелся у моей макушки, создавая статическое электричество, которое я могла слышать и, заставляя пряди моих волос липнуть к нему. Конечно.

Я дернула шнурок, стараясь привыкнуть к ощущению его вокруг своего запястья.

– Тебе достанется за то, что я сказала?

Мысль, которая не приходила мне в голову до тех пор, пока уже не стало слишком поздно.

Его губы сжались в кривую улыбку.

– Возможно. – Он взглянул на меня. – Но это стоит того.

Он оттолкнул воздушный шарик, чтобы освободить мои волосы и заправил пряди волос за мое ухо.

Чайная чашка в моей груди еще сильнее наклонилась. И это произошло только после того, как я поняла: мы на публике, на виду у всех. Он просто играл. Мне нужно помнить об этом.

Ярмарка развлечений, оказалось, состояла из четырех проходов с палатками, от простых столиков до сложных конструкции, которые должно быть привезли по частям и собрали здесь. Каждый клуб и организация, о которой я когда-либо слышала (и несколько, о которых я не слышала) присутствовали здесь. Тяжелый брезентовый тент был разложен на полу, чтобы защитить полированный пол спортзала от "уличной" обуви и острых углов палаток, столов и кресел. Когда я спросила Зейна, почему они не делают Ярмарку снаружи, он закатил глаза. – Они переживают о повреждении футбольного поля.

Тут были игры, поддельный предсказатель судеб, и еда. Так много еды – сладкая вата, попкорн, пирожные, печенья, торты – это было смешно.

И сейчас Зейн пытался втянуть меня в ещё одно глупое ярморочное развлечение.

– Нет, я не хочу получить французский поцелуй от Французского Клуба, – твердо сказала я, смех в горле угрожал вырваться на свободу. Французский поцелуй от Французского Клуба. Кто одобрил это, в качестве идеи для сбора средств? И еще хуже, кто готов платить за это?

Последние тридцать минут, мы бродили по второму из четырех проходов. Зейн настоял купить для меня подозрительного «Щенка, по имени Чау», который оказался арахисовым маслом, шоколадом, и какой-то смесью зерновых перемешанных вместе и засахаренных в пакете; и я выиграла небольшую мягкую игрушку непонятного вида – это, возможно, было что-то среднее между собакой и вероятно медведем – за броски кольца. Технически, для меня его выиграл Зейн, после того, как я запротестовала, вероятно, слишком громко, что эти кольца были аферой. Кольца были намного меньше, чтобы подходить по размеру к горлышкам бутылок. Зейн дал скучающему ребенку в палатке пять долларов, и малыш уронил кольца поверх бутылок для Зейна. Что было, на мой взгляд, полностью противоречащим правилам игры. Но опять же, они раздавали собако-медведей как призы, так что какая разница…

– Ой, да ладно, это весело.

Зейн дернул меня за руку, пытаясь тащить за собой к столу, драпированному розовым тюлем в конце прохода, где, на удивление, собралась значительная толпа.

– Что ты имеешь против французских поцелуев? Я думаю, может это фобия?

Он покачал головой с притворным ужасом.

– Может нам стоит посетить клуб психологов?

– У нас нет клуба психологов, – сказала я, мои ноги скользили по пролитому крему для бритья, который появился тут из-за восторженного броска от футбольной палатки. (За доллар, вы могли покидать пироги из крема для бритья в различных игроков, но, видимо, все с достойным чувством цели были уже в команде.)

– Ты меняешь тему разговора, – с ухмылкой сказал Зейн.

Да, да, я меняла. У меня не было фобии. Это был просто старый добрый страх. Я никогда не делала этого раньше – целовать кого-нибудь, любым способом – и это поразило меня, что в то время пока было много простых вещей, которые можно подделать или замаскировать, первый поцелуй, вероятно, не был одни из этих вещей. Что если я сделаю что-то не так? Или что если что-то у меня во рту укажет, на то, что я не человек, может быть, я о чем-то не знала? Спасибо, нет. И даже во всем этом, почему мне должно захотеться поцеловать совершенно случайного незнакомца?

Я с подозрение осмотрела розовый и пушистый стол Французского Клуба.

– Нет, спасибо.

– Даже если я пообещаю, что они тебе понравятся? Французские поцелуи хороши, – подразнил он, с удивительной теплотой в выражение лица, из-за которого он выглядел менее обремененным, более счастливым. Не то, чтобы я когда-либо думала о нем, как об особенно несчастном. И все же, сегодня казалось, он был ярче, выглядел более живым, чем я когда-либо могла припомнить.

Я покачала головой с улыбкой.

– Даже если так.

Но затем он отпустил мою руку и усмехнулся мне.

– Жди здесь.

Он направился в сторону очереди.

Он собирается привести кого-то прямо сюда для этой цели? Конечно, нет. Зейн не окажется человеком, который получает удовольствие от неудобства других людей, насколько я могла судить.

Именно так. В этом и проблема. Я не знала его, не совсем так, я вообще не знала его. И вполне возможно, настоящий Зейн, найдет "смешным" толкнуть меня к публичной унизительной ситуации. Казалось, он был против того, что произошло с Дженной, но это ничего не значило в той ситуации. Каждый по-разному определяет чувство юмора.

Мои руки похолодели от паники, когда я наблюдала, как Зейн подошел к столу Французского Клуба и что-то сказал парню за ним. Уютный кокон нашей шарады, обернутый вокруг нас, исчез.

Опасность притворства заключается в том, что, если ты хорошо притворяешься, это начинает казаться настоящим. Иногда, только на несколько минут, когда Дженна и я болтали о школе или парнях, или о чем-то еще, я забывалась. Забывала, что я не была Арианой Такер – обычной человеческой девушкой, за которую меня все принимали. И в такие моменты, это ощущалось, как тяжелый вес, который сняли с меня, вездесущий валун страха, который я таскала за собой. Конечно, когда я вспоминала об этом, бремя становилось в десять раз тяжелее. Но это стоило тех нескольких секунд побега от реальности.

У меня не было цели забыть кто я такая, или зачем я с Зейном. Забыться в любом случаи казалось невозможным. Вся ситуация была уверткой, подделкой, вынужденной мерой.

Но я никогда раньше не осознавала соблазна выдумки, когда в этом замешаны два человека. Ничто из этого не имело значения; Я знала это и Зейн знал. Так что, я могу делать все что захочу. Я могу притвориться, что я настоящая девушка. Притвориться, что мне нечего скрывать. Притвориться, что мне нравится парень, так заботливо держащий меня за руку. Притвориться, что я тоже нравлюсь ему. Притвориться, что Правил не существует.

По крайней мере, до тех пор, пока валун со мной и тянет меня вниз.

Как сейчас. Зейн смеялся над чем-то, что сказал парень из Французского Клуба, и этот первый укол беспокойства, который я почувствовала, расцвел в полномасштабную волну тревоги. Я не сделаю того, чего не хочу делать. Не снова. Я потратила слишком много лет в лаборатории под контролем Доктора Джейкобса.

Я повернулась и пошла прочь тем, путем, которым мы пришли, мое сердцебиение ускорилось, когда толпа окружила меня.

Было слишком шумно, и в ушах и голове. Я не была уверена, как сумею игнорировать шум, так долго, отдаленное жужжание статического электричества многих посторонних мыслей билось о мою защиту разом. Нет, я знала. Я бы притворилась кем-то другим, тем, кто не слышит кучу хлама, плывущую через умы людей, и на некоторое время, эта иллюзия сработает достаточно хорошо, чтобы отвлечь меня.

Но сейчас здесь было слишком много людей, и все они находились слишком близко ко мне, и казалось, будто они таращились. Я хотела закрыть уши руками – не то чтобы это могло помочь – и выскочить за дверь.

Я заставила себе идти дальше, одна нога перед другой, в нормальном темпе, неожиданно прекрасно осознаю, что камеры GTX следят над головой.

– Ариана? – я услышала Зейна зовущего меня позади. Я не остановилась.

– Эй, Ариана, подожди! Куда ты собралась? – Он догнал меня и осторожно дотронулся до моего плеча.

Я вздрогнула, к моему большому огорчению, и он тут же отдернул руку.

– Что не так? – Он видимо был сбит с толку и, возможно, немного обижен.

Я повернулась, чтобы накричать на него, опасаясь любого, кого он притащил с собой из палатки Французского Клуба, но обнаружила Зейна одного, с обеспокоенным выражением на лице и небольшим пластиковым пакетом печенья в руке. Печенья, у которых в центре была надпись «Поцелуй Херши» и полоски бумаги, в которых они были обернуты, на манер печенья с предсказаниями, как оказалось, с надписями на французском.

Ох.

Мое лицо загорелось. – Это французские поцелуи? – сказала я, зная ответ наперед, и почувствовала себя глупо и разозлилась.

– Да, они продают их каждый год. Печенье с арахисовым маслом и Поцелуем в середине. Это… подожди. – Он нахмурился. – Ты думала, что я собираюсь привести сюда кого-нибудь и сделать тебе… – Его глаза расширились. – Я бы никогда так не поступил.

– Откуда мне было знать? – Потребовала я.