Текст книги "Слайдер (ЛП)"
Автор книги: Стейси Борел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Что такое, доктор Брукс?
– Просто наслаждаюсь видом.
Она прикусила свою губу. Клянусь, если она не остановится, всё закончится тем, что она снова будет полностью обнажена.
– Хмммм, да, здесь красиво. – Её глаза, цвета морской волны осматривали территорию.
– Я вижу только тебя.
Она подняла мою футболку и бросила её мне в лицо, хихикая.
– Оденься, соблазнитель.
Я поймал её и натянул на себя. Аннабелль сложила одеяло, на котором мы были, а я направился к джипу. Когда я подошёл, услышал, что звонит телефон Аннабелль. Я посмотрел на экран и увидел, что это из больницы, но проигнорировал звонок. Это был её выходной. Они, вероятно, звонили, чтобы попросить её поработать сверхурочно или подменить кого-то. Только не сегодня. Сегодня она была моей. Я обошёл машину и проверил свой телефон. Её телефон зазвонил снова. Какого чёрта? Я поднял его и позвал Аннабелль.
– Эй, тебе звонят из больницы. Хочешь, чтобы я ответил?
Она не спеша подошла ко мне, выглядя полностью удовлетворенной.
– Конечно. И если они хотят, чтобы я вышла на работу, скажи им «нет». – Она засмеялась над собой.
Я провёл пальцем по экрану телефона.
– Привет, это доктор Брукс.
– Доктор Брукс? Извините, я пытаюсь связаться с Аннабелль, она рядом?
– Да, но она не может сейчас подойти к телефону.
– О, ладно. Хорошо, это Лорен – одна из медсестер отделения интенсивной терапии новорожденных. Я забочусь о маленьком мальчике, которого она часто навещает.
Нотки в её голосе заставили меня заволноваться.
– Я знаю кто ты, Лорен. Что случилось?
Она вздохнула, не желая мне рассказывать.
– Младенец... он, ух, у него произошла остановка сердца сегодня утром и, к сожалению, доктора не смогли вернуть его к жизни. Он скончался около полудня. Мы думали, что она хотела бы знать.
Мое сердце сжалось. Всё вокруг меня рушилось.
– О, дерьмо. Хорошо, ну в общем, спасибо, что позвонили. – Возможно, это было грубо, но я бросил трубку.
Я смотрел, как Аннабелль подходила ко мне, улыбка всё ещё сияла на её личике, но это продлится ещё пару мгновений, поскольку я собирался сообщить ей новости, которые разрушат её. Как, чёрт возьми, я раскажу ей это? Она была так добра. Она была счастлива. Смерть Ноа была тем, что позволит ей опять выстроить тщательно охраняемую стену и стальные барьеры. Как я достучусь к ней тогда? Сейчас это не имело значение. Мои потребности были эгоистичными. Я должен был сообщить ей.
– Что они хотели? Медсестра нуждается в выходном и хочет, чтобы я вышла? – она произнесла это, как свою персональную шутку.
– Аннабелль. – Я произнес её имя. И этого было достаточно, чтобы она замерла. Беспокойство отразилось на её лице.
– Что? Что случилось?
Я не собирался удерживать это в себе больше, чем это было необходимо.
– Это была Лорен из ОИТН. Она позвонила, чтобы кое-что тебе сообщить.
Её голос дрожал.
– Что, чёрт возьми, происходит, Тёрнер?
– Это Ноа. У него развилась аритмия. Он не смог перенести этого, детка.
Не нужно было быть гением, чтобы понять, что она вот-вот рухнет. Я оббежал джип и поймал её прежде, чем она бы рухнула на землю. Посадил её так, чтобы она оказалась в колыбели моих рук, зачесывая назад её волосы, которые упали на лицо.
– Я не понимаю.
Я посмотрел в её глаза, они были наполнены слезами но, ни одну она так и не проронила.
– Я понимаю. К сожалению, иногда это происходят. Это могло бы быть что угодно.
Она мотала головой в отрицании.
– Нет, этого не может быть. Он был в порядке. Я навещала его вчера утром. Доктор сказал, что он идёт на поправку. Его показатели были хорошими, они хотели уменьшить дозу некоторых его лекарств. В этом нет смысла. Они уверены, что позвонили тому человеку?
Я наклонился к ней.
– Мне жаль, Аннабелль. Чем я могу помочь?
Она не ответила. Просто смотрела вдаль, сохраняя молчание. Её больше не было здесь со мной. Она была где-то в другом месте. Вспоминая что-то, чувствуя что-то, и для меня там не было места. Я поднялся с ней на руках и усадил её на пассажирское сиденье.
– Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой или вернёмся ко мне?
Снова тишина.
Я не знал, что делать. Это новая сторона Аннабелль, и я понятия не имел, как с этим справиться. Я не был знаком со смертью. Даже хуже, я не знал, как справиться со смертью младенца. Неуверенно пристегнув её ремень, я вернулся на водительское сиденье. Я не имел ни малейшего понятия куда ехать, так что сделал единственную вещь, которую посчитал правильной. Я повез её обратно к ней домой. Мы молчали всю дорогу. Нечего было сказать. Мы были за пределами города, возможно, в двадцати минутах езды но, когда ваша голова полна вопросов без ответов и вы думаете о том, почему такие вещи происходят с хорошими людьми, эта часть пути кажется нереально длинной. Свернув на подъездную дорожку, я выхватил ключи из её сумочки и пошёл отпирать дверь. Аннабелль не последовала за мной, поэтому я вернулся в джип и отнёс её внутрь. Подбежал её кот, Чез, но даже он не мяукал, как обычно. Даже он понимал, что его хозяйке плохо.
Усадив девушку на кровать, я снял с неё обувь и спросил, нужно ли ей что-нибудь. Никакого ответа не последовало. Она легла и отвернулась лицом к стене. Я не думаю, что когда-либо в своей жизни чувствовал себя таким беспомощным. Должен ли я лечь рядом с ней и обнять её, чтобы она чувствовала, что я рядом? Или оставить её одну и проверить позже? Должен ли я пойти на кухню и приготовить что-нибудь, если, вдруг, она захочет поесть? Что, черт возьми, было бы правильным? Я выбрал первый вариант. Улегся позади неё, обернул свою руку вокруг её талии и притянул к своей груди. Я почувствовал, как она глубоко вздохнула и выдохнула. Она всё ещё не проронила ни единой слезинки, что я находил более тревожным, чем её молчание. Я знал, что она чувствовала себя разбитой, и то, как она любила Ноа, неизбежно повлечёт за собой море слёз, это был лишь вопрос времени. Ей необходимо было поплакать. Успокаивающими движениями я скользил по её животу своими большими пальцами. Я надеялся, что она хотя бы немного поспит. Пока же, я обдумывал, что мне делать дальше.
После того, как Аннабелль беспокойно ворочалась в течение получаса, она всё же уснула. Я успокаивал её так, как умел, а её кот запрыгнул на кровать и начал мурлыкать возле неё. Мне кажется, он давал ей больше утешения, чем был способен дать я. Когда её дыхание стало равномерным, я аккуратно вылез из кровати, не потревожив, и сделал следующую лучшую вещь, о которой мог подумать. Выйдя наружу, я позвонил своей маме.
– Привет, малыш, как ты? – Южный акцент моей мамы всегда был сладким, как конфета, когда она слышала своих мальчиков.
– Мама, кое-что произошло.
Я слышал, как она двигается и закрывает дверь.
– Извини, у меня гости. Что случилось, Тёрнер?
– Помнишь о ребенке, о котором тебе рассказывала Аннабелль? О котором она заботилась?
– Конечно.
– Сегодня ей сообщили, что он умер.
Мама ахнула.
– Господи Иисусе, что произошло? Как Аннабелль?
– Честно, мы пока не знаем подробностей, но его больше нет. – Я тяжело сглотнул. Я сам был подавлен. – Всё плохо, мам. Она не говорит, не плачет.
Ей потребовалось мгновение, чтобы ответить.
– Ладно, хорошо, мы все скорбим по-разному.
– Нет, мам, ты не понимаешь. Она потеряна. Я вижу это в её глазах, она сейчас не здесь. Как только я сказал ей, всё оборвалось, и она отдалилась. Я не знаю, что делать.
– Хорошо, малыш, все будет в порядке. Скажи мне, где вы находитесь, и я приеду. Ей, возможно, будет проще довериться другой женщине. Дело не в тебе, просто она очень осмотрительная девушка. Это было видно с самого начала. Я понимаю, что заставило её закрыться.
Возможно, она была права. Возможно, Аннабелль нуждалась в женщине, с которой могла бы поговорить. Возможно, я не был дня неё тем источником утешения, который ей был необходим.
Я продиктовал маме адрес и сказал, чтобы она приезжала, когда захочет, и то, что Аннабелль пока спит и, вероятно, именно в этом она сейчас нуждалась. Мама согласилась и сказала, что приедет через пару часов. Я решил, что у меня будет достаточно времени, чтобы взять себя в руки и выяснить, в чём нуждается моя девочка.
Время летело, но замедлялось каждый раз, когда я смотрел на часы. Аннабелль всё ещё была в постели. Она просыпалась один раз, я как раз вошёл спросить, голодна ли она, и принёс ей стакан воды с аспирином. Она отказалась. С тех пор как мы приехали, она произнесла только два слова, и теперь я не мог дождаться своей мамы, чтобы увидеть, что она сможет сделать.
Раздался звонок в дверь. Аннабелль посмотрела на меня, а я виновато взглянул на неё.
– Я позвонил своей маме. Извини, если я тебя расстроил, но, думаю, тебе нужен кто-то, кроме меня.
Она просто кивнула.
Подойдя к двери, я впустил свою маму и забрал её сумочку.
– Где она?
– Дальше по коридору, последняя дверь слева.
Не теряя времени, она направилась в том направлении, что я ей указал. Я последовал за ней. Войдя в комнату, я увидел, что Аннабелль всё ещё лежала, повернувшись лицом к двери. Её выражение лица было решительным. Она знала, что ей будут задавать вопросы и, похоже, набралась решимости для дачи отпора. Но этого не произошло. Моя мама в своей обычной манере точно знала, что требуется. Она взглянула на Аннабелль, и вместо пятидесяти вопросов, которых, я думаю, мы оба ожидали, подошла к ней, приподняла её голову и положила себе колени. Я наблюдал, как мама нежно поглаживала волосы Аннабелль и начала напевать колыбельную, которую она пела моим братьям и мне, когда мы были маленькими и плохо себя чувствовали.
Она растаяла.
Слёзы наполнили её глаза и впервые за всё время, она дала волю чувствам. Моя мама ворковала с ней, говоря, что всё будет хорошо. Она просто позволила ей чувствовать без всякого принуждения. Именно тогда я понял, что сделал правильный выбор, попросив её приехать. Аннабелль нуждалась в маме. Она нуждалась в прикосновении матери, чтобы почувствовать, что в её жизни всё будет хорошо, несмотря на то, что ей больно.
– Я дала ему имя. Тёрнер был единственным, кому я рассказала, – её голос был хриплым ото сна и молчания.
– Ты это сделала? Хорошо, я уверена, что оно было особенным, – ответила моя мама.
– Ноа. Это было вторым именем моего папы.
Я не знал этого. Она никогда не делилась этим кусочком информации со мной.
– Ноа – хорошее и сильное имя. Похоже, он был борцом.
Новая волна слёз и рыданий обрушилась на её тело.
– Был, а теперь его нет.
– Я не знаю, какого ты вероисповедания, милая, но твердо верю, что у Бога есть планы на каждого из нас. Когда приходит наше время, нас призывают обратно к нему, потому что мы нужны в другом месте, и тех из нас, кто остается, это учит жить по-другому. У Ноа была своя цель. Что за цель была... ладно, это зависит от тебя – найдёшь ли ты ответ.
Я мог бы сказать, что она обдумывала эту мысль. Не думаю, что Аннабелль была очень религиозным человеком, однако, тем или иным способом все мы во что-то верим. Если слова моей мамы давали ей утешение, то ей-Богу, я надеюсь, что она продолжит разговаривать. Я не хотел вторгаться в их момент спокойствия и уединения, поэтому отступил назад и закрыл дверь. Войдя в гостиную, я сел на диван и уронил голову на руки, запуская в волосы пальцы. Моя мама давала тот же покой и мне. Я не смог бы справиться с этим в одиночку, и был в недоумении, как утешить человека, которого никогда не хотел бы увидеть страдающим, потому, что это было сложнее, чем я когда-либо мог себе представить. Откинувшись назад, я положил голову на спинку дивана и закрыл глаза. Ну и денёк.
Я понятия не имел, сколько времени прошло, я проснулся от того, что мама коснулась моей ноги и шепнула, что уходит. Я даже не понял, что задремал.
– Где она?
Её глаза были красными, и я знал, что она плакала вместе с моей девушкой.
– Она снова уснула.
Я кивнул.
– Спасибо, что приехала.
– Пожалуйста, сынок.
– Я не знал, что ещё сделать, мама. Как будто, когда я сказал ей, что он ушёл, ушла и она.
Она наклонилась вперёд и погладила меня по щеке.
– Я не знаю, что значит потерять ребёнка. Слушая, как Аннабелль рассказывает об этом младенце за ужином, как много обожания было в её голосе, было понятно, что он был особенным для неё. – Мама опустила руку. – Она любила его, как своего собственного, Тёрнер. Я не знаю, как и почему она привязалась к нему, но очевидно, у неё была причина. Бедная девочка видела слишком много потерь в своей жизни, и это было ещё одним знаком для неё, чтобы уверовать в то, что мир – жестокое место, которое причиняет ей только боль, если она позволяет ему.
– Хорошо, но я не хочу, чтобы она опять закрылась от меня. Это то, что меня сейчас больше всего беспокоит. Потребовалось время, чтобы заставить её раскрыться, и даже после этого она остерегается.
– У неё есть причины.
– Я знаю.
Мама подарила мне мягкую улыбку.
– Одно дело за раз, Тёрнер. Ты не можешь исцелить всех. Покажи ей, что ты радом, и она скажет тебе, в чём нуждается. – Она встала и подошла к двери.
– Ты можешь вести машину, или мне следует позвонить папе и попросить его подобрать тебя?
– Я в порядке. Я позвоню завтра утром, чтобы узнать, как она. У меня есть несколько вещей, которые я хотела бы сделать, и мне нужно будет узнать твоё мнение.
Моя мама была всегда чем-то занята.
– Звучит заманчиво.
Она закрыла за собой дверь, и дом погрузился в тишину. Что за дерьмовое окончание дня, в котором было так много потенциала. Решив, что я должен увидеть Аннабелль и почувствовать её, я вернулся в комнату. Она лежала на спине, положив руки на живот. По крайней мере, она выглядела спокойной. Сняв футболку, я подошёл и прилег рядом с ней. Я не хотел давить на неё, но также хотел удостовериться, что она знает, что я здесь. Я накрыл её руку своей, и по ее желанию, Аннабелль переплела пальцы с моими. Она сделала рваный вздох. Такой же, как у ребенка, который слишком много плакал. Я оставил между нами пространство и всё же находился на расстоянии вытянутой руки, если она будет во мне нуждаться. Пока этого было достаточно.
12 глава
Аннабелль
Прошло два дня с тех пор, как Ноа отошёл в мир иной. Мои смены в больнице были распределены между другими медсёстрами, а я заперлась у себя дома. Я не хотела никуда выходить и что-либо делать. Я не могла справиться с этим. Ребёнок, который пришёл в этот мир при наихудших обстоятельствах, был совершенно невинным и так хотел жить. Он боролся и начал поправляться, а затем умер, будто не имел ни для кого никакого значения. Хотя, имел. Он имел значение для меня. Я заботилась о нём, уделяла ему время, я любила его и показывала ему свою любовь. Его никчемная мать бросила его. Ни один ребенок не заслуживает такой жестокости. У меня не было никакого намерения усыновлять его или что-то ещё в этом роде, но я бы проследила за тем, чтобы кто-то достойный оказался рядом с ним. Я была далека от готовности завести своего собственного ребёнка. На самом деле, сама идея завести ребёнка пугала меня так сильно, что я пришла к выводу, что скорей всего не буду заводить собственных детей. Я видела, как дети появляются на свет. То, как родители относились к своим маленьким чадам, только поддерживало это соображение в будущем.
Родить ребенка – решиться на то, чтобы твое сердце отныне и навсегда разгуливало вне твоего тела.
После смерти родителей я была слишком обеспокоена, чтобы даже думать о рождении детей. Тёрнер ни на шаг не отходил от меня с тех пор, как мы узнали о Ноа. Я не знала, как поговорить с ним о моём горе. Я пробовала вчера, но ничто не смогла промолвить. Поэтому продолжала кивать головой и выполнять те действия, которые ожидались от меня, чтобы показать, что со мной всё в порядке. Я слишком рано узнала что, когда кто-то отходит в мир иной, люди вокруг тебя хотят и нуждаются в том, чтобы у тебя всё было хорошо так, чтобы они могли продолжать жить своей собственной жизнью. Было ли это эгоистично с их стороны? Я понятия не имела. Но также я могла сказать, что Тёрнер мог быть рядом со мной. Он не просто наблюдал за мной, он изучал меня. Мне должно было быть некомфортно от этого, но нет. Его присутствие было приятным, и он ни разу не вынудил меня поговорить о чём-нибудь. Он не просил меня плакать, или рассказать, как я себя чувствую. Он просто был рядом. Но я знала, что он чувствовал меня. Что-то скрывалось под поверхностью этих голубых глаз, которые наблюдали за мной. Пока он давал мне понять, что рядом, этого было достаточно.
Сегодня был ещё один день, когда я проснулась с тем же пустым чувством, которое ощущала последние три дня. Ноа не было, но был страх того, что жизнь может трагически обернуться для меня или любого, кого я знала. Я повернулась на кровати и почувствовала запах свежесваренного кофе. Хмурясь, я села и потерла глаза. Такая жизнь не могла быть идеальной. Пришло время показаться на глаза Тёрнеру, чтобы потом иметь возможность вернуться в свою комнату и ещё немного поспать. Оставляя свою удобную кровать, я взглянула в зеркало.
Фууу, срань господня!
На моей макушке было гнездо, которое идеально подходило паре птенцов, а под глазами «красовались» черные круги. Я попыталась пробежаться пальцами по густым волосам, но неудачно. Они застряли в колтунах, и я сдалась. Я расправила плечи и выдохнула – это не имеет значения. Тёрнер не задержится надолго. Он устанет от моего отношения и уйдет.
– Доброе утро, красавица, – поприветствовал меня Тёрнер. Будучи без футболки и в спортивных штанах, которые низко висели у него на бёдрах, он опирался на кухонную стойку. Мог ли V-образный силуэт его тела выглядеть ещё лучше? Даже в моём душевном состоянии я была вполне способна оценить мужчину, который стоял передо мной. Он повернулся и протянул мне чашку. Простое движение заставило мои губы раскрыться. Когда он вручал мне чашку, его голубые глаза задержались на моих. Там, под поверхностью, был обжигающий огонь, который, как я видела, разгорался. О мой...
– Доброе, – прохрипела я.
Он сделала глоток кофе и спросил.
– Как спалось?
Я стряхнула греховные мысли и ответила.
– Как-то так.
– Беспокойно?
Я нахмурилась.
– Нет. Без сновидений.
Он поставил свою чашку.
– Звучит скучно.
Какого чёрта?
– Извини, что утомляю тебя. – Я подошла к кофейнику и налила себе чашку кофе.
– Аннабелль, ты не утомляешь меня. Ты недопоняла меня. Бери свою чашку и выходи на веранду.
Он вышел через раздвижную стеклянную дверь, оставив меня подуть о том, что же всё-таки происходит.
Я добавила немного сливок и сахара в кофе в кружку с надписью «Следуй за своей мечтой». Ирония была в том, что я последовала за ним. Тёрнер сидел в кресле моего отца. Я остановилась и задумалась над тем, что я чувствовала, видя его в этом кресле. Это было особое местом, и только тому, кто что-то значил для меня, было позволено сидеть в нём. После того как мои родители умерли, я охраняла это кресло ценой собственной жизни ото всех дальних родственников и друзей, которые приходили и выходили из этого дома. Никто не сидел в нём, кроме моего отца и меня. И с тех пор, как его не стало, это место было только моим. Тысяча эмоций бурлило во мне, но ни одна не была гневом или искушением сказать ему, чтобы он пересел. Тёрнер приветствовался в нём, и мне было более чем просто хорошо от этого.
– Ты собираешься стоять там и смотреть на меня, или планируешь подойти и поговорить со мной?
Я приподняла бровь, несмотря на то, что он этого не видел.
– Ты всегда такой властный и требовательный?
– Нет. Я могу быть ещё хуже, – констатировал он.
Здорово. Бог его знает, на что это действительно было похоже. Я подошла и встала напротив него, демонстративно опираясь на перила и показывая безразличие к его нахальности.
– Что новенького? – Он хотел засмеяться, но не стал. Вместо этого выражение его лица стало серьёзным.
– Мы собираемся сделать сегодня нечто иное. Я знаю, что ты, вероятно, хочешь допить свой кофе и обратно лечь, чтобы пропустить и этот день, но не сегодня.
Моё сердце ускорило темп.
– О чём ты говоришь, Тёрнер?
– Когда ты закончишь завтракать… – Он кивнул на мою чашку. – Мне необходимо, чтобы ты приняла приятный, длительный, расслабляющий мышцы душ, а затем собралась для сегодняшнего дня. Я подготовлю для тебя одежду. Мы должны кое-где быть этим утром.
Я заняла оборонительную позицию. Он не вынудит меня покинуть дом только потому, что не хочет больше оставаться здесь.
– Нет. Ты можешь идти и делать, что угодно, но я не в настроении делать что-либо.
– Я не спрашиваю, Аннабелль.
– Так же, как и я. – Я расправила плечи.
Он вздохнул, выглядя несколько побежденным.
– Пожалуйста. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, но это то, что, как мне кажется, тебе необходимо.
– И что же это?
Он покачал головой.
– Я не скажу. Ты будешь бороться со мной не на жизнь, а на смерть, и, откровенно говоря, не думаю, что ты готова к этой битве.
– Я не в настроении для одного из твоих сумасшедше свиданий, Тёрнер.
Он выглядел оскорбленным.
– Я не веду тебя на свидание.
Ладно, теперь уже я была в замешательстве. Если это не сумасшедшее свидание, то куда ещё он хотел меня вытащить пинками и криками?
– Я хочу иметь представление, что происходит, хорошо? Я признаю, что обеспокоена тем, что покину пределы своей зоны комфорта. Но ты должен, по крайней мере, понимать это.
Его глаза смягчились.
– Я понимаю. Мы встречаемся с моей мамой. Она попросила меня привести тебя кое-куда, и я обещал, что сделаю это. Так что, не будешь ли ты так любезна? Если не для меня то, по крайней мере, попытайся ради неё?
Теперь в игре была и мама. Что, ради всего святого, Донна припасла для меня сегодня? Она заходила проверить меня несколько раз, возможно, даже больше, пока я спала. Она была единственной, кому я доверила свои истинные чувства к Ноа. Она была мамой четырех мальчиков. Что-то очень материнское просыпалось во мне, когда речь шла о ребёнке. Это было неожиданно, но по её мнению, она чувствовала то же самое, что и я. Она поделилась со мной историей о том, что, когда родился Камден, с ним творилось нечто ужасное. Оказывается, что у него было небольшое нарушение сердечного ритма и шумы. Когда это твой ребенок и он не здоров, твой мир останавливается. Ты задаешься вопросами, почему эти вещи происходят именно с тобой и твоим ребенком. Ноа, возможно, и не был моим, но я любила его. Я чувствовала, что меня тянет к нему с момента его рождения, а его собственная мать не хотела даже дать ему имя. Я пообещала себе, что покажу ему, что значит нежное прикосновение. Донна высоко оценила меня за безусловную любовь. Она сказала, что в этом и заключается материнство. Я не была уверена, что это именно оно, но я пыталась.
Поскольку это было ради Донны, я не сопротивлялась ему. Я обхватила свою чашку обеими руками и кивнула. Тёрнер встал, подошел ко мне и поцеловал в лоб. Я закрыла глаза и смаковала это чувство. Он был таким теплым, в то время как я чувствовала себя такой холодной. Затем он отстранился и вернулся в дом, давая мне время побыть наедине с собой, как будто я уже не перенасытилась этим. Я вылила оставшийся кофе за перила, не желая допивать его. Время душа.
Мне не потребовалось много времени, чтобы помыться. Хотя, мои волосы были явно в настроении побороться сегодня. Я победила. Когда вышла из душевой кабины, обёрнутая полотенцем, то заметила, что Тёрнер сдержал своё слово – на кровати лежали черные брюки и топ с рукавом три четверти насыщенного бордового цвета. Это было более причудливо, чем я ожидала. Куда мы идем? Я вздохнула. Вероятно, обедать в загородный клуб или что-то в этом роде. Что-то, ради чего Донна вытащила меня из дома. Я хотела задобрить её. Правда, я была не в настроении наносить макияж. Я собрала свои волосы наверх, пока они всё ещё были мокрыми, нанесла немного бесцветного блеска на губы и направилась в гостиную. Тёрнер уже был одет. Не нем были черные слаксы и белая классическая рубашка на пуговицах. Разве так одеваются в загородный клуб? Я не была ни в одном, так что всё возможно.
– Ты хорошо выглядишь, – Тёрнер сделал мне комплимент, когда я попала в поле его зрение.
– Спасибо. Так же, как и ты.
Он встал и схватил свои ключи.
– Хорошо, поехали.
Я хотела спросить, куда мы направляемся, но знала, что он не ответит. Если бы я должна была знать, куда мы едем, то уже была бы в курсе. Пока мы были на подъездной дорожке, он написал кому-то сообщение, но затем выключил телефон, и мы выехали на дорогу. Я предположила, что адресовано оно было его маме. Поездка была молчаливой. Честно говоря, нечего было сказать. Я закрыла глаза и расслабилась. Покинуть свой безопасный дом оказалось сложнее, чем я предполагала. Каждый автомобиль, проезжающий мимо, заставлял меня задаваться вопросом: пересекут ли они двойную сплошную линию и столкнутся с нами? Каждый поворот, на который заруливал Тёрнер, подвергался сомнению: не слишком ли быстро он ехал, и не перевернёмся ли мы? Закрыть глаза от внешнего мира было единственным способом пережить эту поездку.
Я не обращала внимания на время, в какую сторону мы ехали или как выглядели окрестности. Но когда я почувствовала, что автомобиль плавно останавливается, я открыла глаза и увидела, где была: все до единой эмоции, присущие человеку, пронеслись сквозь меня. Я почувствовала на себе взгляд Тёрнера, но клянусь, если я скажу что-нибудь прямо сейчас – это не будет милым. Как он мог? Как могла Донна? Я осмотрела территорию. Я знала, где была, но как они узнали? Они что, искали? Полагаю, для этого не потребовалось много времени. Но это не те вещи, о которых печатали газеты, когда подобное случалось.
– Аннабелль? – спросил Тёрнер спокойно.
Я сглотнула. У меня пересохло во рту, и мне хотелось кашлять. Нет, даже хуже, мне хотелось блевать. Я никогда не приходила сюда. И он знал об этом.
– Аннабелль, – повторил он.
Многочисленные ряды надгробий простирались на безупречной зеленой траве. Холмистая местность была такой же, как я её и запомнила. Мы находились за пределами города. Небо было ярко-голубым, но воздух был свежим и прохладным – признак того, что осень была уже не за горами. Это выглядело бы красиво, если бы мы были в другом месте, а не на кладбище. Я не была здесь годами. В действительности, с того самого дня, как моих родителей предали земле.
– Нет, Тёрнер. – Мой голос дрожал.
Он потянулся к моей руке, но я отшатнулась.
– Послушай, я понимаю, что это, вероятней всего, шокирует тебя, но думаю, есть кое-что, что ты должна увидеть.
– Здесь нет ничего, что мне необходимо увидеть, увези меня, нахрен, отсюда.
– Нет.
– Ты, бл*дь, разыгрываешь меня? Я не хочу здесь находиться.
Он приподнял бровь. Я никогда раньше не произносила этого слова перед ним, но сказала, чтобы он понял, что я не шутила.
– Я в ответе за то, что привёз тебя сюда, так что, пожалуйста, последуй за мной?
– Я ухожу. Если ты не отвезешь меня домой, я дойду пешком. – Я вышла из машины и хлопнула дверью. Я только сделала несколько шагов, как услышала, что его дверь закрылась, и он оказался передо мной, блокируя мой единственный выход наружу из черных железных ворот.
– Клянусь, Аннабелль, или я переброшу тебя через плечо и отнесу туда, но я прошу тебя не заставлять меня этого делать.
Я нахмурила лоб.
– Отнесешь меня туда? Я сказала тебе как-то ночью, что никогда не хотела бы появляться здесь снова. В этом нет никакого смысла.
– Сейчас есть. Шевели задницей, – разозлился он.
Я заставляла его нервничать.
– Не смей злиться на меня. Ты не имел никакого права привозить меня сюда. Серьезно, я бл*дь, доверилась тебе, рассказала тебе вещи, о которых не говорила ни одной живой душе. А потом делаешь то, что настолько чертовски жестоко и бесчувственно. – Я пыталась обойти вокруг него, но остановилась, когда услышала голос Донны.
– Это был не он, милая, это была я. Он только сделал то, о чём я попросила. – Я даже не слышала, как она подошла.
Я смотрела на неё, открыв рот. Затем покачала своей головой из стороны в сторону.
– Зачем?
Она подошла ко мне и схватила меня за руку, обхватывая её своими руками.
– Следуй за мной.
Донна отпустила меня и начала удаляться. Взглянув на Тёрнера, я увидела, как он одними губами сказал «прости» и последовал за своей мамой. Его семья официально утратила рассудок. Какое дело у меня могло быть здесь? Я попрощалась с родителями в тот день, когда их предали земле. Она хотела, чтобы я села и поговорила с ними? Извините, но я не была одной из тех людей. Я не приходила сюда, не лежала на травке и разговаривала с ними, будто они могли меня слышать. Если и было место, где я чувствовала своих родителей, это был дом. Я упёрла руки в бока, чувствуя себя абсолютно побежденной. Я не хотела сопротивляться, но и не желала оставаться здесь. Расправив плечи, я согласилась сделать то, что она хотела, чтобы потом иметь возможность убраться отсюда, высоко задрав хвост. Донна не услышит обо мне ещё долгое время. Она должна была понимать, что это плохо. В действительности, я также не была уверена в том, что не объявлю после всего этого Тёрнеру бойкот. Я знала только одну вещь, когда я вернусь домой, то попрошу его уйти. Это всё было слишком жестоко.
Неохотно, я плелась позади них, держась на расстоянии. Я обдумала все возможные причины, по которым меня притащили сюда, но никак не ожидала увидеть остальную часть клана Бруксов. Они стояли там, рядом со свежевырытой могилой и маленьким гробом… для младенца. Я перестала идти, прикрывая рот рукой. Я задыхалась и трясла головой из стороны в сторону. Тёрнер услышал меня и хотел прийти мне на помощь. Но Донна удержала его и попросила присоединиться к остальным. Когда она приблизилась ко мне, то была очень осторожна.
– Всё будет хорошо, – сказала она мне.
Мой рот открылся и закрылся.
– Это…? – Я не хотела заканчивать.
Она кивнула.
– Я сделала несколько звонков. Я знаю, что ты, скорее всего, не хотела бы здесь быть или делать это, но, когда эта боль начнет утихать, и ты подумаешь о Ноа, я хочу, чтобы ты точно знала, где он, и что у него есть своё место… с тобой.
Слёзы хлынули из моих глаз. Я не могла найти слов. Гнев, который я ощущала до этого, был отодвинут в сторону, а печаль просочилась сквозь меня.
– Но остальная часть вашей семьи здесь.
Она выглядела смущенной.
– Конечно, здесь. Разве ты не знаешь почему?
Я покачала своей головой в неведении.
Безмятежная улыбка тронула её губы.
– Поскольку, милая, мой Тёрнер влюблен в тебя. В тот момент, когда я это увидела, ты стала членом нашей семьи, и это значит, что мы все здесь ради тебя.
– Я не понимаю.
– Поймёшь. Пойдём.
Она подвела меня к ним.
Тёрнер взял меня за руку и сжал её. Пол вышел вперёд и заговорил:
