Текст книги "Испытание веры"

Автор книги: Стерлинг Ланье

Соавторы: Василий Щепетнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Ну почему – неискренне запротестовал Иеро.

– Потому что предсказуемо. А предсказуемый стих что пресная соль. Вот тут водичка бежит, теряя свои примеси, здесь отдает серу, здесь магнезию, здесь тяжелые соли, и лишь в самом конце рашшин. За год как раз золотник и набирали – прежде. А ныне скудеет вода наша.

Иеро недоумевал, зачем старик показывает ему установку и жалуется на неудачи.

– А кому же поплакаться, как не собрату, – ответил на невысказанный вопрос старичок. – Сверху-то все больше «давай-даваи» шлют, этакие сухие, костлявые «давай-даваи», из которых ни каши сварить, ни избы починить. Великая Кандианская угроза нависла-де над Камляской. Кандианская или Метцианская, как вам больше нравится. Вот и любопытно стало, так ли уж велика угроза.

– Мы – угроза?

– Именно, душа моя, именно! Страшные и коварные мракобесы, гонители живой мысли.

– Это… Это вы о нас?

– А вы, небось, о нас. Темные мастера, утверждающие на земле человеконенавистнические идеи бесноватого Нечистого, разве не так?

– Так, – признал Иеро. Старичок, действительно, словно Катехизис читал.

– Любопытное совпадение – мы-де темные, вы – мракобесы.

– Клевета! Клевета и напраслина! – заступился за Союз Аббатств Иеро.

– Ну, а разве вы не ветвь Римской Церкви? Ветвь, во всяком случае, в историческом аспекте – отросток.

– И что с того?

– А кто великого провидца, теоретика Иномирья Жордано Бруно на костре сжег?

– Но ведь церковь признала ошибку.

– Только признала, и все! А мы, между прочим, не только признали имевшиеся ошибки, но и осудили культ Ин-Ста со всей принципиальностью и прямотой.

– Ин-Ста, – чуть не задохнулся Иеро. – сравнили! Ин-Ста пришел в миролюбивую богобоязненную страну, населенную счастливыми земледельцами, отнял у них орало и подменил его страшным орудием Смерти!

– Было дело, – смиренно склонил голову старичок. – Признаю. Только…

– Какие здесь могут быть «только»? – поспешил развить успех Иеро.

– Только Ин-Ста фигура некоторым образом собирательная, и… – старичок сделал нарочитую паузу, но Иеро не поддался на уловку, не даром в семинарии преподаватель риторики учил искусству спора. Старичок подождал-подождал, да и продолжил:

– И он, Величайший и ужасный Ин-Ста ни кто иной, как реинкарнация Лек-Сия, вашего величайшего пророка!

– Учителя, – механически поправил Иеро.

– Пусть учителя, – легко согласился старичок.

– Не может быть…

– Как не может? Ты, душа моя, труд арабского безумца Аль-Хазреда «Семья Уль-Яна» читал?

– Я… – Иеро смутился. «Семья Уль-Яна» была книгою, для прочтения обязательной, о чем говорилось даже в катехизисе. И одновременно списка этой книги не было в библиотеке Аббатства, и спрашивать о ней было не принято. Даже на экзаменах требовались лишь общие фразы, что-де труд отражает величие жизненного пути Учителя, его беспримерную скромность и прочее и прочее и прочее.

– То-то и оно, – наставительно проговорил старичок. – Единство и борьба противоположностей.

– Диалектика, – кивнул Иеро. Диалектику Универсальная Церковь ценила, и даже порой не ясно было, что важнее – схоластика или диалектика.

– Она самая, – старичок блеснул глазами, с виду весело, а присмотришься – грозно. Или нет? Было в этом старичке что-то фальшивое, что-то? Да все фальшивое, все.

Успокойся, успокойся. Вечное свойство семинариста – малыми знаниями перекраивать карту звездного неба, что он знает о камлясканцах? Что он, собственно, знает о субнави? Третий раз вышел козлик погулять, и давай волков стращать. Тьфу, начал подражать ментальному визави! С кем поведешься, на того и обопрешься.

– Простите, но мы в неравном положении. Вы знаете, кто я, а мне ваше имя неизвестно, – проговорил Иеро учтиво. Учтивый живет, строптивый гниет.

– Верно подмечено. А еще я старый, а ты молодой, ты брюнет, а я седой, – седым старика назвать было сложно, как рыжим или брюнетом, плешь – хоть ножом режь. – Зови меня дядюшкой C`Мирном.

Опять заклекотало в баке.

– Хоть часы проверяй. Пятнадцать бочонков кипяточка. Хорош самоварчик, верно? На весь людской мир наготовит чаю.

– И… И всем эти богатством управляете вы один, – спросил Иеро, чтобы хоть что-то спросить.

Старичок вздрогнул, зыркнул из-под редких бровей, но ответил по-прежнему сладенько:

– Скорее, душа моя, я один не сплю. Все хожу, все прошу – отдай, мужик, мою отрубленную ногу.

Иеро посмотрел на ноги. Обе-две на месте.

– Это у нас на Камляске сказочка такая есть, про медведя. Ему шельма-мужик ногу отрезал, пока тот спал. Проснулся медведь, приладил деревяшку вместо потерянной ноги и давай обидчика искать. Столько путевых мужиков заломал, пока на нужного наткнулся…

– У нас в Канде похожую сказывают. Только не про мужика, а про молодого индейца, Георга – Синюю Птицу.

– Вот видишь, мой юный пер, у нас много общего. Даже сказки. А мы враждуем невесть из-за чего. Добро бы в тесноте жили, так нет: и у вас и у нас людей-то что жиру в постном борще, можно луну идти и никогошеньки не встретить. Зато уж как встретишь, непременно за мечи хвататься нужно.

Иеро пожал плечами.

– Что поделаешь! Мы не хотим повторения Смерти, оттого и сражаемся.

– Удивительно, душа моя. Не хотим Смерти – и убиваем.

– Есть смерть и Смерть.

– А по мне все одно. Ежели ты умираешь, а перед тобою кишки из вспоротого мечом живота, и варвары режут твоих сыновей и срамят твоих дочерей, велика ли радость сознавать, что смерть твоя с маленькой буквы?

– Но меч в руке сильного защитит от врага, а что может защитить от Смерти?

– Ничего, ты прав. И потому никто, сколь бы силен он не был, не посмеет напасть на народ, обладающий Смертью.

– А сам этот народ? Он-то может нападать на других?

– А если Смерть будет у каждого народа? Или, лучше, у каждого союза народов?

Иеро не мог найти ответа. Хотел, а не мог. Смерть было понятием настолько отвратительным, что ее отрицание принималось как аксиома. Нечто, не требующее доказательств.

– Видишь, как все непросто, – сочувственно спросил старичок.

– Я уверен, что Смерть – наихудшее, что может быть на земле.

– Смерть имеет много личин, душа моя. Смотри. Примечай. Обдумывай.

Иеро поразился – старичок советовал то же, что и аббат Демеро.

– Ну, ладно. Чужие слова – они и есть чужие. Пойдем, я провожу тебя домой.

– Домой?

– Да. Здесь, в этом цехе напряжение статис-поля слишком велико для пробоя субнави. Зато – обращаю твое внимание – никто не мог нас подслушать.

– Я не боюсь, – Иеро было непонятно стремление старичка к таинственности. Они в субнави, куда уж таинственнее.

– Я боюсь, душа моя. Знаю, с кем имею дело, потому и боюсь.

Они вернулись под темное небо. Темное, а над огненною горой – багровое. Пламя горы распространялось на треть неба, переходя в совершенную мглу, но где кончается свет и где начинается мгла?

– Жутко здесь у вас, – вдруг неожиданно вырвалось у него.

– Почувствовал? Но это проходит. Поживешь тут год-другой, и немного привыкнешь. Еще пяток лет – и привыкнешь вполне. А если пройти подальше – не здесь, конечно, а в Яви – то откроются места совершенно чудесные, преизобильные, населенные разным зверем и птицею. От горы-то тепло знатное. Все воды, подземные и надземные, греются, и в паре верст впадают в озеро, по берегам которого вечное лето. Порой я думаю, что это и есть Эдем. Но стоит пройти сюда, и ты очутишься в Чистилище.

– А дальше – ад? – показал на огненную гору Иеро.

– Если считать, что ад – это другие, то да, – туманно ответил старичок. Было видно, что он встревожен. – Не хочу показаться невежливым но нам пора поспешить.

Едва старичок вымолвил то, как отовсюду послышался топот. Топот легкий и частый, словно бежали дети, но лицо старичка побледнело донельзя. Только сейчас Иеро понял, что бравада и балагурство скрывали не злые намерения, а страх.

И тогда стало страшно и ему.

Старик поднял обе руки вверх. Мгновение – и меч возник из пустоты. С ножнами, перевязью.

Мне бы так, подумал Иеро.

– Научишься, потом, – старик передал ему оружие и повторил жест дважды. Себе мечи старик извлек особенные – небольшие, кривые. Двурукий – умеет сражаться двумя мечами одновременно.

Иеро закинул ножны за спину, проверил – удобно.

Теперь у них обоих было оружие – и не было врага.

Или…

Или им предстояло рубиться друг с другом?

– Попробуем все-таки пробиться, – старик внимательно прислушивался. Топот то приближался, то отдалялся. – Кобеасы сами по себе ничто, морок. Но кто-то их провел сюда, в Навь.

Они пошли по улице. Старик шел ловко, пружинным, молодым шагом. Иеро подумал, что на его глазах произошло превращение. Прежде был старичок, потешная, даже комическая фигура. Сейчас же рядом шел воин – старый, и оттого грозный. Плохой воин до старости не доживает.

Заветный домик был недалеко, здесь все было недалеко. Мало ли где топают ножки. Пусть их. А мы, не обращая внимания, пойдем себе по дорожке. Ты никого не видишь, и тебя никто не видит.

Если бы.

Из темного прохода между двумя добытыми домами качнулась тень. Странно, она никак не могла падать на асфальтовую дорогу, навстречу свету, это противоречило всем законам.

Законам Яви. А здесь – Навь.

Тень напоминала человеческую, но дать руку на отсечение, что в угольном провале прохода стоит именно человек, Иеро бы не согласился. Что руку, он бы не решился поставить даже волос.

Не волоса жалко – жизни. Он чувствовал опасность. Опасность смертельную, ледяную, мускулы стали каменеть под дыханием мороза. Сейчас он просто окоченеет. Ну уж нет! Сознание собственного страха разозлило и разогрело, кровь стремительно растеклась по всем жилам.

– А ты боец, – тихо сказал старик.

Иеро не ответил, да и что ответишь?

Тень тем временем стала гуще и глубже, но Иеро знал – она не страшна. То есть она, конечно, может поразить его, поразить смертельно, но он сделает все, чтобы победить. Человеку жизнь дана с тем условием, чтобы он защищал ее изо всех сил.

Словно горох из прорехи, высыпали наружу кобеасы. Низенькие, кругленькие, они не производили впечатление опасных. На одну ладонь посажу, другой прихлопну. Но кобеасы берут не силой – числом, как железная саранча.

Раз кобеасы в Нави, значит, в них достаточно разума? В голову лезли мысли «не ко времени», здесь не диспут семинаристов, на котором можно растекаться словесами.

Кобеасов набралось с полсотни. Много, слишком много. Хватило бы и дюжины на каждого.

Но его больше беспокоила не зубастая мелочь. Перебить ее трудно, но прорваться можно. Прорваться – вот вопрос. Ему-то это необходимо. А старику?

– Может быть – к нам? – спросил он. – В Но-Ом?

– Кто ж меня в Но-Ом пустит, – усмехнулся старик. – Кобеасы, они ведь не только здесь. В Яви – тоже.

– Ты, чужак, – низкий, вязкий голос раздался из темноты. – Положи оружие и можешь уходить. Ты мне не нужен.

– Может быть, мне нужен ты, – ответил Иеро. Ответил хладнокровно, без нарочитого вызова. Своим предложением Тень раскрыла собственные намерения. Если бы Иеро действительно был не нужен, ему бы позволили уйти с оружием. Почему нет? Потому, что с мечом он мог быть опасным. А опасным он мог быть, лишь защищая собственное существование. Ergo, его будут атаковать. Тогда, раз уж все равно ему грозит гибель, лучше встретить ее в бою.

На дерзость Тень не ответила. Не ответила словами. Но кобеасы, ощерясь, кинулись на него. Не на старика, успел подумать Иеро. Значит, он угадал, целью был именно он.

Меч оказался точно по руке и разил кобеасов играючи. Только много их, кобеасов. Двое повисли на левой руке, один вцепился в бедро, а самый резвый впрыгнул на грудь и тянулся к шее. Он бы еще и справился, по крайней мере, руку очистил, так ведь на одного убитого двое свежих придут.

Не пришли!

Оторвав уже нацелившегося на артерию кобеаса, отшвырнув его прочь, он оглянулся. Вокруг лежали десяток искромсанных тварей.

Старик. Ему помог старик. И как помог!

– Напрасная трата, – все так же безжизненно и вязко сказала Тень. – Неужели вы думаете, будто кобеасы – это все, что у меня есть?

Старик Тени не ответил. Не ответил и Иеро.

– Просто кобеасы причинили бы вам минимум вреда, – Тени отчего-то непременно хотелось объясниться.

Или она тянет время!

Похоже, эта мысль пришла в голову и старику. Он кивнул, предлагая идти вперед.

Они и пошли. Сделали целый шаг.

Огненная гора выплюнула длинный язык пламени, и в его свете они увидели блестящую сеть, висевшую прямо перед ними. Ловушка! Кобеасы были отвлекающим маневром, чтобы они, стремглав, бросились в прорыв к домику. Бросились – и угодили в сеть.

Но где сидит паук?

– Видите, вам не уйти, – продолжила Тень. – Если вы не хотите бессмысленных страданий, лучше покоритесь.

– Кому? – Иеро и в самом деле хотел знать, с кем имеет дело.

– Тому, кто сильнее.

– Послушай, Тот, Кто Сидит Во Тьме, тебе сказали, что ты сильный? Но тебя обманули!

Иеро рассек мечом тенета.

– Это тоже мягкий вариант, – Тень не выказала ни малейшей досады. – Но если он вам не нравится, что ж. Вы сами этого добивались.

«Этим» оказался отряд волосатых ревунов. Небольшой, дюжина. Ровно на десять больше, чем необходимо. Волосатые ревуны – это не кобеасы. Такой сам на ладонь положит, другой прихлопнет. Только не ладошками будет хлопать, а моргенштернами – шипастыми стальными шарами на прочный цепях. Почему-то волосатые ревуны питали слабость к этому оружию. Быть может потому, что им было удобно крошить черепа. Волосатые ревуны – лакомки, и всему предпочитали человеческий мозг. Особенно мозг еще живого человека – для этого в другой руке каждый держал короткий, но очень острый нож. Нож, который резал кость, как масло.

– Понимаете, я должен буду отдать вас им, – продолжала Тень. – Иначе они не поймут, за что их обидели, и в следующий раз будут сражаться хуже.

Двое волосатых лемутов вышли чуть вперед. Ни ножей, ни моргенштернов. Сети. Не легкие тенета, а крепкие, ловчие сети из ладиаторской стали.

– Бросьте оружие, и я избавлю вас от ненужных страданий.

Страдания… Иеро решил о них не думать. Есть еще надежда умереть в бою.

– Старик, ты можешь уйти. С оружием, – добавила после недолгой паузы, Тень.

Старик покачал головой.

– Я не по зубам ни тебе, ни твоим волосатым братцам, – ответил он.

– Может быть, нет, – согласилась Тень. – Но твою долю получит твой спутник. Подумай о нем.

Старик посмотрел на Иеро.

– Зазвал, называется, в гости, – сказал он вслух, а затем добавил лишь губами, беззвучно: «Ловушка. Беги к Горе. Там выход».

Умение читать по губам входит в обязанности священника, ему учат в Семинарии. Видно, старик хорошо знает порядки Аббатства.

– Время уходит, – Тень не проявляла нетерпения, только констатировала очевидное.

– Ты меня не убедил, – ответил старик. – И разбудил любопытство. Думаю, стоит познакомиться с тобою поближе, – он поднял свои кривые мечи. – Начнем, пожалуй, – и, губами, Иеро: «Беги».

Волосатые ревуны сорвались с места. Они пытались окружить Иеро и старика. Делать нечего, придется бежать.

И Иеро припустил прочь. Бежал быстро, не оглядываясь, слыша за спиной хриплый, торжествующий смех старика.

Он не испытывал неловкости или раскаяния оттого, что бросил старика одного. Маневр есть маневр. Да и кто сказал, что старик – друг? Скорее, он и Тень перессорились из-за добычи, так сорятся над курицей лиса и орел, кому достанется лакомый кусочек.

Вот он бежит, бежит, а куда бежит?

Асфальт под ногами кончился, кончились и дома, и свет фонарей. Огонь, что извергала гора, помогал плохо. Под ногами теперь была не гладь – рытвины, камни. можно и ноги сломать. Запросто.

Он обернулся.

Видно было, что ревунам пока не удалось справиться со стариком. Скорее, просто старик не интересовал их – поскольку вслед Иеро бежал с десяток слуг Тени. Бежали не очень быстро, но ведь догонят, если он будет стоять столбом. И даже если в три погибели согнется, все равно догонят.

Иеро устремился в темноту. Легко сказать – устремился. Кубарем покатился, налетев на большой камень. Осторожненько надо. Сломает ногу, что тогда?

Тогда придет время летать! А почему не попробовать сейчас? Не умеет? Так пусть нужда учит. Вон, ревуны совсем рядом! Если мог летать Шерлок, сможет и Иеро!

Он попытался сосредоточиться.

Что есть полет?

Состояние души.

Это так легко удавалось во сне. Сейчас он в Нави. Велика ль разница?

Иеро оттолкнулся от камня. Благорасположение светил ли мешало, отсутствие навыка, но получился не полет. Не полет, но прыжок – длинный, медлительный, шагов на десять. И то дело. Раз прыжок, два, восемь. С каждым разом летел он дальше, но, что главнее, научился опускаться в удобном месте.

А ревуны?

Ревуны спешили за ним, но способом обыкновенным, по камням да ямкам. Пожалуй, он и уйдет, с каждым прыжком расстояние между ним и преследователями увеличивалось.

В прыжке он взмывал над землею на два своих роста. Почти полет. Попытаться подняться выше? Возможно, ему бы это и удалось, но рисковать Иеро не собирался. Уйдет, останется жив, тогда и попробует.

Зато в длину прыжок продолжался уже шагов тридцать. Десять раз по тридцать – триста!

Тьма скрыла преследователей. Близко они, далеко? Скорее, далеко. Но успокаиваться некогда. И он продолжил движение к Огненной Горе.

Гора притягивала, словно магнит. Эй, эй, так недолго и в пламень залететь, словно мотылек.

Он попробовал изменить направление прыжка сначала на десять градусов, потом на тридцать, потом и на девяносто. Получалось. Значит, гора горою, а он сам собою. «Там выход», сказал старик. Где «там»? На горе? Рядом?

Гора стала ближе, но не намного. Далеко до нее. А значит, нужно меньше думать, а больше двигаться.

Иеро отключился от всего. Прыжок, прыжок, прыжок! Становилось светлее из-за того, что огненная река горы приблизилась.

Красное и черное, вот какова эта земля. Ад. «Ад – это другие», сказал старик. Что значит – другие?

Насколько вообще можно доверять словам старика? Кто он такой? Слуга Темных Мастеров? Быть может, сам Темный Мастер? А те, кто напал на них? Волосатые Ревуны – слуги Темных Мастеров. Выходит, они, Мастера, не едины?

Нет, он ошибся в первом допущении – что старик непременно Темный Мастер. Почему? Разве не может быть другой силы?

Все-таки вероятность того, что старик принадлежит к слугам нечистого велика. Знакомство со С'Видлером, его взгляды на Смерть…

Значит, Темные Мастера не едины.

Иеро задумался. Семинаристов не посвящали в высшие тайны, к которым относилось и знание о Темных Мастерах. То есть он, конечно, знал, что они – смертельные враги союза Аббатств, Универсальной Кандианской церкви и вообще всего живого на земле, что в союзники и слуги они выбрали наимерзейших созданий – лемутов, что сами лемуты были либо порождением Смерти, либо искусственно выведенными видами, а скорее – и первое, и второе. Но вот о структуре общества Темных Мастеров Иеро не знал практически ничего. Краям уха он слышал о Кругах – что-то вроде полунезависимых друг от друга областей, подчинявшихся непосредственно Нечистому. Но, поскольку никто не знал, существует ли материальное воплощение Нечистого, или это идеальный образ Зла, трудно было с уверенностью заявлять, есть ли у Темных Мастеров реальный сюзерен во плоти и крови.

Или… Теперь-то он знает больше, потому можно предположить, что располагается Нечистый именно в Нави.

Пустые рассуждения. Сколько бесов может расположиться на острие иглы иньектора, наполненного лукинагой?

Тень – Нечистый? Нет, уж слишком невместно для Нечистого – посылать кобеасов и ревунов за одним или двумя человечками. Но вот была ли Тень Человеком? Если да, то странным человеком. Голос… Странный голос, без эмоций. Однажды ему доводилось слушать механическую музыку. Хитроумное устройство – на восковой валик иглою записывались звуки лютни и голос, иглою же и воспроизводились через подсоединенный раструб. Голос Тени напоминал тот, восковой. Хотя нужно учитывать, что тот голос он слышал в Яви.

Голос Тени в Яви мог звучать иначе. Как? Он попытался представить. Быть может, удайся Иеро отрешиться от окружающего, ему бы это и удалось, но вряд ли он бы успел тому обрадоваться. Иеро и сейчас остался цел только благодаря тому, что волосатые ревуны хотели взять его живым, то ли по приказу таинственного командира, то ли из гастрономических побуждений.

Шуршание сети Иеро услышал за мгновение до того, как она взлетела над ним. Хорошо, что он сумел подавить естественное желание вскочить – тогда бы сеть накрыла и опутала его. Вместо этого он упал на бок и откатился в сторону – именно так учили в семинарии двигаться при внезапном нападении. Сеть все-таки достала его, но лишь со свободного бока. Десятки маленьких крючков впились ему в куртку. Но рука с мечом была свободна.

Сеть, она для всех сеть. Волосатому ревуну предстояло решить – отпустить ли ее и выхватить из-за спины моргенштерн или продолжать попытку опутать Иеро. Не будь у него выбора, лемут, пожалуй и одолел бы Иеро. Но он заколебался, выбирая, какое действие для него выгоднее. Этим Иеро и воспользовался – ринулся на ревуна и пронзил его мечом прежде, чем тот решил свою задачу.

Где-то рядом, верно, и другие ревуны. Иеро не стал и пытаться освобождать рукав куртки от сети – просто скинул куртку.

Скинул – и приготовился бежать.

Только куда? Где враги? В багровой полумгле валуны выглядели ревунами. Быть может, и ревуны выглядят валунами?

Не знаешь куда, беги направо – вспомнил он другое правило застигнутого врасплох. При отсутствии знаний гадать – только время терять, а время дорого, ох, дорого.

Он и прыгнул. Прыгнул изо всех сил, одновременно пробуждая в себе чувство полета.

Наверное, краем глаза он заметил пару других ревунов, заметил, но не уделил внимание. Сейчас главное было – полет, и отвлекать мозг на иное означало гибель.

А все-таки летать ревуны не умели! Они устремились за ним, но низом, низом! А он летел! Невысоко, небыстро, но все-таки быстрее, чем двигались волосатые ревуны.

Только летел он прочь от огненной горы. Не всегда направо – значит верно.

Пытаться развернуться Иеро не стал. И без того неизвестно, насколько хватит его ментальной энергии. На четверть лье? половину? Где уж фигуры выписывать. Но потом он понял, что направление полета выбрал единственно верно. Ну, чтобы он делал там, у горы? Искал выход? В окружении лемутов? Они бы нашли его скорее, нежели он выход. И что это за выход? Как его распознать?

Полет его лежал мимо залитого светом добытного городка. Тень – там или пустилась вслед за своими слугами?

Проверять он не решился. Если Тень не глупа – а думать о ней, как о глупом существе, у него не было никаких оснований – то два-три ревуна непременно ждут его у домика старика.

И потому он полетел дальше.

Впереди заблестела озерная гладь. Ах, да, Эдем Камляски!

Он летел над самой водой, еще немного – и коснется ее. Что тогда?

А ничего. Замочил ноги, вот и все. Воды ему было по колено – силы покинули Иеро у самого берега.

Дно каменистое. Он шел, раздумывая, что за звери водятся в местном Эдеме Может, такие, перед которыми ревуны – милые шалунишки?

В Яви – очень может быть. Но не каждая монструозия может попасть в Навь. Только обладающая достаточной ментальной мощью.

Опять в голову пришла несвоевременная мысль: монструозии мира Красного Песка, выходит, не безмозглые.

На берегу он присел на валун. Вода теплая, да мокрая. Не простудиться бы. Интересно, что есть простуда в Нави, и как она отражается в Яви?

Видно, мозг требовал передышки, потому вместо мыслей важных подсовывал всяческую ерунду. Поле, он не даром обходится.

Край неба никак не серел. А пора бы утру и наступить. Сколько ж можно в потемках блуждать.

Наивная надежда – что вместе со тьмою исчезнет и Тень. Даже если исчезнет, волосатые ревуны останутся.

Он прислушался. Кажется, оторвался. Здесь-то они искать его будут в последнюю очередь.

На фоне отдалившейся горы Иеро видел ветви деревьев. Вот еще одна загадка – почему в Нави есть деревья? Они что, разумные?

А почему бы и нет?

Интересно, если мы будем знать, что клен, сосна или бук разумны, перестанем ли мы рубить деревья на дрова, строить из низ дома, изготавливать мебель? А если перестанем, то что, придется сидеть на полу в холодных каменных жилищах? Топить, положим, можно торфом. Или углем. Опять же валежник. Разумный валежник – до такого додуматься трудно Каменный же дом в чем-то и не уступает деревянному. Дело привычки. А вот мебель… Астик из Мира Красного Песка, вот что спасет нас.

Жаль, что у него нет Метателя, подумалось вдруг. Иеро опять прислушался, понимая, что «вдруг» зачастую есть сигнал подсознания.

Долгое время он не слышал ничего – шум ветра, рокот огненной горы, плеск воды в озере в счет не шли. Затем пробилось: шаги. Но не тяжелые шаги волосатых ревунов. А легкие, летящие.

Рэт-лемуты?

Сколько же их, слуг Нечистого? И куда ему бежать теперь?

Меч был по-прежнему остер и тверд. Значило это, что старик жив, раз живо его создание? Или просто настолько крепко задумал старик, что вымысел пережил создателя?

Надежней бы и ему научиться. Было бы время.

А вот времени, похоже, оставалось немного. Шаги приближались.

Но шел один человек. Вернее, одна пара ног.

Не руби сплеча, учил величайший Лек-Сий. Хорошо, что вспомнилось ко времени. Захватить и допросить, а зарубить можно и потом.

Иеро начал беспокоиться – не пройдет ли рэт-лемут мимо. Лучше смерть в бою, чем смерть от страха.

Он прислушался – на этот раз к себе. Страха не было. Нехорошо. Недооценивать врага перед боем – первый шаг к поражению. Второй – переоценивать.

Шаги ближе и ближе. Ну, сейчас!

Это был не рэт-лемут. И не волосатый ревун.

– Надежда?

Перед ним стояла внучка старика, Надежда.

– Меня послал дядюшка, – сказала она.

– Что с ним? Жив?

– Нет, – она удивилась, – как можно? Волосатые ревуны его зарубили.

– Но… – Иеро смутило отсутствие признаков горя на лице внучки. Бессердечная? Бездушная?

– На восстановление понадобится время.

– На восстановление чего?

– Дядюшки. А вы ждать не можете. Поэтому он и послал меня.

– Мертвый?

– Дядюшка не мертвый и не живой.

– Как это?

Девушка не ответила, лишь заморгала. Глазищи – то, глазищи! Пламя огненной горы плясало в них, и казалось – они светятся изнутри.

А и страшно – горящие красные глаза.

– Зачем он послал тебя? – Иеро перевел взгляд за спину девушки.

– Чтобы я провела тебя к выходу.

– Понятно… – все-таки старик его не бросил. Через внучку, а отпустит. Лучше бы не звал. Спал бы он на своем ложе. Или летал над Но-Омом. Один. – Мы… Мы полетим?

– Полетим, – согласно кивнула Надежда. – Ты уже научился, я знаю.

– Откуда? Видела?

– Сейчас вижу.

Интересно, в чем эта видимость проявляется? И всякому ли видна, или только ей, неведомой внучке неведомого старика?

– Тогда… Тогда сейчас?

– Нет. Синь-звезда еще не взошла. Она поможет полету. Без нее тяжело, особенно тебе.

Иеро обрадовался, хотя радоваться было совершенно нечему. Пребывание здесь таило опасность. Нет, не таило, выказывало совершенно откровенно. Убираться надо, и поскорее! Неужели он подвергает себя риску только потому, что ему нравится Надежда? Вот она, ловушка молодости, о которой столько предупреждали в семинарии. Свойство естественное, но сколько от него помех общественному служению!

– А волосатые ревуны? Ты не знаешь, где они?

– Охраняют пути к выходу. Ищут тебя. В поселке. В каменоломне. У огненных Гор, – отвечала Надежда коротко, скупо, и потому он не решился расспросить, что за каменоломня такая. Да и не надо ему это знать. Зато другое надо.

– Кто их послал, волосатых ревунов?

– С'Финкесс. Его тоже создал дядюшка. Только С'Финкесс был создан в плохое время, оттого и сам вышел плохим. Он восстал, а дядюшке уничтожать его жалко. Так и живем…

– Ты говоришь – тоже. А кого он еще создал? – Иеро обеспокоился, уж не мания ли величия у дядюшки. Что, если и свет, и тьму, и гадов и рыб – всех он, дядюшка.

– Меня.

Возразить нечего.

– Но С'финкнесс – что, сын твоего дядюшки? Или внук?

– Он – его копия. Точно, как дядюшка. Только бралась копия в дурную минуту. А С'финкнесс наделал копий с себя, и теперь они все на одно лицо. Лоны.

О лонах Иеро знал понаслышке – Универсальная Кандианская Церковь считала творение копий актом запретным, богохульственным, и семинаристы не учили ни заклинаний, ни деталей процесса.

Выходит – темные Мастера – это лоны дядюшки? Потому-то все они на одно лицо!

Но мастер С'Видлер не очень-то напоминал своего создателя. Хотя – он ошибся, употребив слово «все». Возможно, лишь некоторые из Темных Мастеров были Лонами дядюшки С'Мирна. Причем – разного возраста!

Он посмотрел на небо, ища Синь-Звезду. Но небо было плотным, непросветным. поди, и солнцу-то не пробиться, где уж Синь-Звезде.

Быть может, на нее сердцем смотрят, не глазами.

Молчать было неловко, но неловко только ему. Девушка же безмятежно стояла рядом, смотря вдаль, на озеро. Вроде бодрствует, а вроде и спит. Спящая красавица.

Он услышал шум. Теперь он был иной – к нему крались.

Иеро встрепенулся, готовясь к схватке.

– Это всего лишь волосатые ревуны, – сказала девушка, успокаивая.

– Скоро… Скоро взойдет Синь-Звезда?

– Да.

Что значит «да»? Через склянку? Четверти склянки – и то хватит, чтобы ревуны приступили к пиршеству.

Ну, нет, он им запросто не дастся. Меч хорош, и сам он неплох. С одним-двумя справится.

Их было трое. Волосатые ревуны среди лемутов отличались наибольшей свирепостью. И свирепость подкреплялась жестоким, беспощадным умом и могучей, почти несокрушимой силою.

Все надежды Иеро были в слове «почти».

Меч против моргенштерна? Штука спорная. В чьих руках меч, вот что важно.

Но меч против трех моргенштернов…

Девушка спокойно посмотрела на приближающихся врагов.

Но были ли они врагами и для нее? Мысль обожгла Иеро. вдруг они заодно – Надежда и лемуты?

Когда ревуны приблизились на расстояние трех прыжков, девушка подняла руку.

Сигнал?

– Уходите, – сказала она.

Самый крупный лемут – в темноте они все казались просто огромными – рассмеялся, по-человечески рассмеялся. Нехорошо. Глумливо.

Иеро почувствовал, как закипает кровь. Меч, он дорогого стоит в умелой руке.

А сейчас – он чувствовал – в нем проснулся опыт воинов, тысячелетиями бившихся с врагами. И побеждавшими их, иначе бы Иеро и не жил.

Путь только приблизится ближе.

Лемуты не испугались, приблизились. А зря.

Словно огненная сеть пала на них, тяжелая, крупноячеистая. Они вспыхнули так, словно были созданы не из мяса и костей, а из легчайшего тополиного пуха. Вспыхнули и сгорели, оставив после себя пепел, который еще несколько мгновений светился голубоватым светом, а затем погас.

– Дядюшка жалеет их. Я – нет, – ровным голосом сказала Надежда.

Иеро удержался от вопроса. Ясно, она их спалила. Какой же мощью нужно обладать, чтобы обратить здоровенных лемутов в пепел. Пусть не лемутов, а их ментальную сущность. Похоже, не он ее может оберечь, напротив. Берегиня, всплыло в памяти. Валькирия.