Текст книги "Тот самый сантехник 7 (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 28
Ну что, народ, погнали?

Сон – это сладость, которая доступна всем в обязательном порядке. И если для мастурбации ещё время и настроение иметь нужно, чтобы реализовать «карманное удовольствие», то сон всем доступен. Было бы где прилечь при малейшем комфорте.

«И чтобы волки под боком не выли», – добавил внутренний голос.

Уже предвкушая эту порцию истинного удовольствия, Боря припарковался во дворе Степаныча и поймал сонным взглядом второй этаж.

Вот – квартира наставника, двушка. Потолок побеленный и люстра хрустальная. Такая, что снимать мучаешься, потом мыть мучаешься, а потом снова мучаешься, когда обратно вешаешь и подсоединяешь. Не для людей она со своим весом в четыре с половиной килограмма, а создана лишь для того, чтобы хозяйки уставали, а мужики матерились. А на фоне этого либо разводились, либо только крепче союзы были. Трудности, вроде как, сплачивают. Правда, никто никогда не скажет, зачем терпеть лишние лишения и почему нельзя просто повесить китайский плафон, весом не более, чем дамская перчатка?

Но то дело вкуса.

А вот рядом – бывшая квартира Никиты Сергеевича Хрунычева, нажитая не честным трудом. Там уже ни люстры, ни плафонов. Шнур с потолка торчит, изолентой подмотанный. И видно всё, как на ладони. Так, как и штор не осталось. Всё выгребли, распродавая с молотка, чтобы долг Хрущ закрывал перед честными людьми, пока срок отбывает. А государство ему в том поможет, лишив необходимости платить за свет и отопление. Оно же накормит, обеспечит мылом и туалетной бумагой, выдаст одеяло и посуду, помоет и даже вяло выслушает, если вздумает письмо написать, чтобы пожаловаться на ненадлежащие условия пребывания.

Если раньше людей вполне устраивало, что в пещере нет пещерного медведя, а при ночёвке в поле змея за щёку не заползает и за пятку не цапнет, то теперь, ходили слухи, даже серийные убийцы в норвежских тюрьмах всё больше комфорта требовали. Интернет им, видите ли, медленный, пудинг не каждый день дают. Да и с каких это пор всего две комнаты на человека выделяют с санузлом отдельным?

«А как же блек-джек и шлюхи?» – усмехнулся внутренний голос.

Боря поморщился. От усталости уже бурчать начал, как дед. Конечно понятно, что квартиру у Хрунычева отжали не просто так, а в назидание другим с их дворцами. Но если он умудрялся людям звонить и по нескольку раз её продавать на воле, то криминальную деятельность свою не прекратил.

«Значит, гречка с котлетой ему на пользу не идёт», – проворчал внутренний голос следом: «Не перевоспитывается ни разу!»

Решив, что вопрос с квартирой решит после сна, Боря второй ключ от квартиры Степаныча достал из барсетки, сумку с миллионами через плечо поправил и домофон отпер. Только в подъезд зашёл и первую ногу на ступеньку поставил, как доводчик дверь закрыл. Потемнело, а лампочка не работает. Поглядев на плафон в стороне, Боря замер.

«Надо ж поменять!»

Вспомнил, что в сумке совсем не лапочки на замену, сантехник путь свой продолжил. Но недостаток сна сыграл роль. Только ногу занёс над уровнем ступеньки, как споткнулся и ключи потерял следом. А те в темноту улетели и где-то под ногами валяются. Не видно из без подсветки, не слышно без звукового сопровождения.

Вздохнув, Глобальный тут же телефон начал искать, чтобы фонарик включить. Голова уже не варит. Только разговор сверху слышно.

Невольно прислушался.

На первом этаже две девчонки стоят. Студенточки. Курят и хихикают. Одна и говорит:

– Катя, какие же мы с тобой дуры на пару. Надо было квартиру возле кладбища снимать.

– Это ещё зачем? – не поняла подруга. – Страшно же!

– Зато всегда есть что-то к чаю!

Прыснули обе.

Боря только поморгал, продолжил поиск телефона по карманам.

– А у меня же как в общаге было? – продолжила другая: Мне один парень куни делал. Лижет, лижет такой и вдруг говорит: «о, у тебя такая милая родинка возле булок, сейчас поцелую». Потом целовал-целовал, лизнул и добавил «о, пропала!».

И снова ржут обе как кобылы.

Боря только глаза закатил. Ему глубоко фиолетовы сейчас эти шутки. Ну или наплевать, забить, параллельно, до лампочки, до звезды, по бую и абсолютно всё равно, лишь бы поспать скорее.

Подрыхнуть, выспаться – это дело.

Фонарик сантехник всё же включил и тут же ключи под ногами обнаружил. Поднял и снова подниматься по лестнице начал. Студенточки тут же сигареты попрятали от мужика в форме сантехника, как от взрослого.

– Девчонки, бычки только в баночку, да? – обронил Глобальный, проходя мимо.

– Ага.

«Если не поспать, скоро за папика примут», – заявил внутренний голос: «Можно запретить людям курить в общественных местах, включая подъезды, но кто сказал, что студенты будут следовать генеральному плану Кремля?»

Одна другой только тихо так сказала, на хмурого сантехника поглядывая:

– Валим отсюда, Катя.

Подруга только кивнула и добавила со смешком:

– Катим отсюда, Валя!

«Вот же дуры», – ещё подумал Боря, продолжая восхождение по ступенькам.

«Ну ты и старпёр!» – добавил внутренний голос: «Нет, чтобы зайти и перевоспитать… всё? Не можешь?»

Сантехник не мог.

Как в лёгком тумане, Глобальный поднялся на второй этаж. Там всего три квартиры. В третьей однушке вообще словно никто не живёт. Там дверь только стальная, словно под служебную заточена, а под ней ни коврика, ни следов. Бесхозная стоит. Хоть тоже с молотка покупай и устраивай свой подъездный пентхаус.

Раньше в таком случае он обязательно наварил бы дополнительную дверь на вход, чтобы никто лишний не поднимался, не плевался и бычки не бросал. Но современные норма безопасности, это делать не позволяли так же просто, как в «девяностые». На крышу доступ должен быть, даже если этажа всего два.

Тут же забыв про дверь, Боря ключ в замочную скважину сунул. Не идёт. Там уже ключ был.

Глобальный дёрнул ручку и легко открыл дверь. Не заперто.

«Входите, люди добрые, берите, что ни попадя», – добавил внутренний голос: «Ну да. Вале с Катей нужнее!»

В квартире ни звука. Отец ещё спит. Но света с утра уже достаточно, чтобы разглядеть в коридоре не только зимние мужские говнодавы на высокой подошве, но и тонкие, изящные сапожки на приличного размера каблуке.

Цветами пахнет. А ещё духами приятными повеоло. Не такими, что ландышем тебя по обонянию наковальней бьют, а тонко по носику постукивают, озадачивая.

«Ну батя даёт», – ещё подумал Боря и уже начал раздеваться в коридоре, когда понял, что смотрит на одежду зимнюю.

С минуту. Безотрывно.

Там всё просто: вот батин пуховик висит, где перья лезут. Старый такой, с ещё теми молниями, что скорее палец прожуют и не подавятся, чем заедят. А всё от того, что от спальника взял советского. Но вот, рядом, совсем другое дело висит. Нежная, женская одежда зимнего периода. Более того – как родная. И гораздо роднее.

«Потому что – Натахина одёжка», – подытожил внутренний голос, пока Боря на пороге завис в разутом, но еще не раздетом виде.

Мыслей сначала было очень много, а потом разом все кончились. Снял только куртку, шапку стянул и устало прошёл по коридору в комнату. Что-то заставило остановится у двери в зал. Там приоткрыта. И видно, как нога батина торчит из-под одеяла с ногтем, который можно принять за заточку. А рядом рыжей шерсти клок на подушке.

Нет, то, конечно, не шерсть, а локон. Но принадлежит-то он Наташке Новокуровой, а значит, шерсть.

«И вообще рога у неё и копыта, а не чувства к нему и желание семью заводить!» – возмутился внутренний голос: «Потому что будь иначе, не ночевала бы с отцом под одним одеялом в обнимку».

И такая Борю злость взяла, что вошёл бы и поубивал всех. А может, даже покричал всласть. Но лишь зевнул устало.

Как следует так зевнул, до слёзок в глазах. И так вдруг на всё начхать стало, что вообще одинаково всё. Ни жарко теперь, ни холодно. До звезды, не парит и всё равно уже, что с обоими будет. И если все степени безразличия на какой-то другой язык с русского переводить, то покроется потом переводчик. А потом взвоет и пустит себе пулю в лоб. Которую тоже не переварит.

Но Боре уже не хотелось стреляться. Он прошёл в комнату Степаныча мимо зала, стянул штаны, скинул рубаху, и вроде пёрышком над диваном навис. Туда качнуло-обратно мотнуло, вот уже и под одеялом лежит. А весь остальной мир может гореть огнём, тонуть, пусть трясёт его или всех похитят инопланетяне. Не важно уже всё, когда спать хочется человеку…

Открыл глаза Боря, глядя прямо в потолок. Неказистый тот, со швом, но белёный, на любителя. Одни предпочитают потолки натягивать или навешивать. Другие вот так, по-простому. Мазнули белым, пятен не видно. И будет.

Спустив ноги с дивана, Боря перед собой долго смотрел, не понимая кто он и зачем. На спинке стула его одежды нет. Зато есть сумка под стулом. А на нём майка весит. Старая такая. Но носить можно.

С майкой же как по жизни выходит? Сначала она парадная, потом – прогулочно-повседневная, следом в магазин в ней бегать или просто бегать, потом – рабочая. Затем уже гаражная или дачная. Ну а когда дырок на ней столько собралось, что на решето похожа и цвета становится землистого или серого, тогда на тряпки сразу идёт. А чтобы выкинуть майки – об этом в России никто даже не задумывается. Потому что вещи в стране вторичную переработку часто имеют. И нет более экологичной страны в мире, когда в ходу фразы «это ещё доносить можно», «это на дачу увезём», «а это на балкон унеси».

Пожав плечами, Боря майку такого вот среднего спектра на плечи и натянул через голову и на кухню отправился. А там Наташка сидит. В халате.

В стакан молча воды рыжая налила и протянула.

– Где батя? – только и спросил Боря, пригубляя водицы животворящей.

Когда выспался хорошо, лучше только попить. Прямо ощущаешь, как по организму влага животворящая бежит.

– На работу уехал, – ответила Новокурова. – Ты же его дальнобойщиком устроил. Вот, считай, первый рейс.

– Уже? – даже удивился Боря, понимая, что выспался-то выспался, но сил ни на что ещё нет. – А где моя одежда?

– Постирала, – ответила Наташка и достав из холодильника яйца, начала жарить яичницу, колбасу резать и лук.

Турка встала на плитку с кофе.

Боря в спину рыжей предательнице смотрел с минуты две, а потом понял, что говорить ничего не хочет. И двигаться не хочет. И идти за телефоном тоже не хочет, чтобы на звонки смотреть, бежать куда-то, снова что-то решать. Усталость накатила. Внутренняя. На той нелепой стадии, когда всё вроде почти готово, но ещё не сделано. А делать уже не хочется. Потому что жилы порвал и теперь заживать всё должно, восстанавливаться.

«Вот сейчас к Кате с Валей и пойдём отдыхать и пусть знает», – добавил внутренний голос: «За тортиком только сходим».

Так и не сказал больше ни слова сантехник. Наталья подставку под сковороду на стол водрузила и сковороду поставила. Подняла крышку, а оттуда пахнет вкусно. Оказывается, можно в яичницу овощи добавлять для витаминов. Не только колбасой яйца разбавила.

Протянув вилки и сунув лук-пырей в солонку, Наташка совсем Борю успокоила. Не будет сегодня ни поцелуев, ни ласк. Кушай себе спокойно, ни о чём лишнем не думай. А чтобы совсем расслабился, дама рыжая даже чавкнула пару раз. Не противно, а так, чтобы было.

Боря хлеба кусок взял, сала сверху положил, горчицей намазал и в рот. Там тает всё разом, жжёт и горит, пробило до слёз. Никакой простуды больше. А он только кетчупа следом в сковородку бахнул. Тайского. Того, что не еду красным подкрашивает, а сразу выходное отверстие алым делает, но позже.

– Сколько сейчас вообще времени? – между делом спросил Боря, о будущем в этот момент не заботясь.

Порой надо просто жить здесь и сейчас и кушать, наслаждаться, пользоваться моментом. Потому что то, что дальше будет, ни одна Ванга не смогла бы предсказать. Даже с подсказкой спецслужб. А у той по своему Нострадамусу в каждом отделе сидело.

– Обедаем, – ответила Наташка. – А что?

– Что дальше то? – вдруг спросил Боря, так как сковорода ещё была, а вот еда на ней закончилась.

Оба за кофе принялись. Крепкое, с сахаром и лимоном.

– Что дальше? – повторила Новокурова, бахая третью ложку сахара в довольно небольшую кружку под кофе. – А ничего. Я поняла, что мне рядом с тобой не стоять. Ещё там, в больнице осознание пришло, когда ты в коме валялся, а тебя блондинка охаживала. Ей же сколько? Лет двадцать?

– Ну… где-то так, – ответил Боря, не зная вообще никаких важных цифр по жизни, так как с трудом запомнил даже свой номер телефона с пин-кодом от карточки. – А что?

– А то, что мне тридцать шесть, – спокойно ответила Наташка и взгляд на букет в вазе перевела. – Вчера было.

Боря только рот открыл.

«Ой, бля-я-я-я! Забыл!», – сокрушался внутренний голос, но затем честно признался: «Хотя, даже не знал».

Глобальный пытался ощутить стыд и раскаянье. Возможно, сейчас появится внутренний резерв и рванёт из него колоссальной энергией. А он начнёт бегать по району, скупая цветы, шоколад и вино. Но… зачем?

– Любишь его? – только спросил Боря.

– Кого? – устало ответила она и на лице обозначились морщинки. А ведь раньше не замечал. Как не замечал и чуть подвисший подбородок.

Вроде самую малость, но есть же!

«За собой-то не следит», – добавил внутренний голос: «А дальше что? Сорок-пятьдесят и привет, Алла?»

– Отца, – спокойно добавил сантехник, то ли сидя в его майке, то ли майке Степаныча. Это если Ромину не принесла, конечно.

– Никого я уже не люблю, – призналась Наташка устало. – Надоели вы мне все пуще горькой редьки, Глобальные. Чего вот вам надо от меня всем, а? Одного родила, второго роди. А мне что с того? О тебе вздыхать или о нём помнить? Кому из вас рубашки стирать-то?

Боря вздохнул. Это состояние он прекрасно понимал. Возможно, ответь Новокурова как-то иначе, не поверил бы, а эти слова – точно в душу. Слишком много усталых людей на одной кухне

Глобальный только на спинке стула откинулся, на кухню посмотрел старенькую, но чистую. Там порядок. Посуда вымыта, тарелки блестят, открывашка без скрипа открывается и дверки кто-то подкрутил. Но что более показательно – банки стоят. Двух и трёхлитровые, вымытые. Словно кто-то куда-то их собирался приспособить, а не просто на мусорку отнести.

«Похоже, что обоим не всё равно», – отметил внутренний голос.

Боря вздохнул и сказал:

– Нравится эта квартира?

Наташка только плечиком дёрнула:

– Квартира, как квартира. Ни хуже, ни лучше, чем моя. Приятная двушка. Мебель только старенькая.

Боря снова кивнул и руками широко развёл:

– Дарю.

Она словно вообще мимо ушей пропустила. Переспросила спустя какое-то время:

– Что?

– Дарю, говорю. Квартиру, – уточнил Боря. – Только не тебе и не ему. А моему… сыну? Дочери?

– ЧТО⁈

– Мне без разницы, кто родится, – добавил русский сантехник. – Главное, что мой ребёнок. Я это точно знаю. Без всяких тестов. Так что живите спокойно с отцом. Жизни радуйтесь. Что там надо переписать, все перепишу. Сразу или как приспичит. За это не переживай.

– Боря, у меня есть квартира, – хмыкнула Наташка.

– Знаю. Но она Ромина, – не стал спорить Глобальный, только уточнил. – Мы же как по жизни хотим? Чтобы наследие наследникам! А он твой единственный наследник. Пока. Вот и оставь ему квартиру. Чтобы жил сам, своим умом и тебя не дёргал. А это – твоя теперь забота.

– То есть я теперь как королева-мать при принце-регенте? – уточнила рыжая, уже на зная расстраиваться или радоваться. – Или – принцессе?

– Да, – добавил Боря и пошёл в душ. И лишь когда вышел, чистый и вкусно пахнущий гелем со смородиной, добавил. – Конечно, в таком виде я квартиру своему наследнику не оставлю. Всё, что видишь тут, на свалку пойдёт. Ремонт «под ключ» будет. С иголочки. И мебель новая. Этим делом лично займусь. Чтобы, когда время придёт, у тебя никаких аллергий, и всего такого.

– Да какие аллергии? – чуть подобрела Наташка, мандаринку абхазскую на двоих почистив. Разделила поровну. – Держи.

Боря головой покачал и снова поделил, на троих. И ей две трети отдал.

– Всё должно быть по-честному! Мне, тебе и тому.

Она только живот невольно погладила и рассмеялась вдруг:

– Борь… ты дурак, пиздец.

– Я знаю, – ответил он, вроде улыбаясь, а глаза намокли.

Вроде и рад, а душу терзают внутренние демоны. Тело делает вид, что всё в порядке, улыбается, а внутри не спокойно. Ты вроде смеёшься, а сам плачешь глубоко внутри. И сколько угодно можно делать вид, что всё в порядке. А не всё. И не в порядке.

«И тем более, не у тебя», – уточнил внутренний голос.

С другой стороны, Степаныч не говорил, кто именно у него квартиру должен купить. Так что сразу двоим поможет. Наследнику и наставнику. Боря очень надеялся, что однажды и они подружатся. Что поживёт ещё Дедов, повоспитывает. А батя с Наташкой пока на её квартире на время ремонта поживут. Роме всё равно некогда будет дома ночевать, как со студией движения начнутся.

А начнутся они примерно минут через семь… Ну или сколько там ещё времени на близость с рыжей потребуется? Чего врать – не получается отпустить её по-дружески, по-хорошему.

«Нет между мужчиной и женщиной дружбы», – отметил внутренний голос и тут же добавил: «Биология одна. Так что давай, разглаживай морщинки. А то скажет ещё, что без подарка оставил».

Что квартира? Главное – внимание!

Глава 29
Вишенка на торте

Математика – вещь занятная. Иные скажут – предмет. Даже – точный предмет. Но нет. Боря точно знал, что ничего точного в мире не бывает. И даже математика в России подвержена коррекциям, если сильно приспичит.

Так из шестнадцати миллионов наличности в сумке у него осталось восемь. На ресторан «Печень навылет». Отложив половину для Аглаи, как договаривались, первую половину Глобальный потратил на выкуп квартиры Васильковой (с заверенным у нотариуса правом владения через три года) и у Степаныча (немедленно).

Туда ушла основная сумма от восьми миллионов. Но неожиданно для себя, Боря почти задарма взял бывшую трёшку Хрунычева у государства и последнюю однокомнатную квартиру на той же площадке, что словно по акции два в одном досталась. Обе словно на сдачу вместе с ключами вышли.

Сантехник в одночасье оказался единственным фактическим участником торга на аукционе, не считая Аглаи. Риелтор пришла поддержать его туда чисто формально и потрясла деньгами, чтобы аукцион всё же состоялся. Один участвовать не может.

Правда, открыв обе квартиры уже собственными ключами, Глобальный быстро понял, что вкладываться ещё в те квартиры и вкладываться. А уже – нечем. И тут как раз неправильная математика и пригодилась.

«Раз на заёмные деньги всё приобрёл, то нужно идти дальше. И снова просить. А потом и брать, раз дают», – заверил внутренний голос и погнал его в дом Шаца, чтобы пошукал за плинтусами.

Вскрывая один плинтус за другим на втором этаже умного дома, Боря рассудил так. Квартиры дешевле не станут. А как ремонт сделает «под ключ», так втридорога продаст. На рабочей силе ещё сэкономит, всё своими руками делая. Но на материалах уже съехать не получится. Тут вложения нужны. И доставая одну оранжевую купюру трубочкой за другой, сантехник как будто в детство попал. С конфетами-сюрпризами за циферками.

Только в этот раз он действительно не знал, что за подарок за очередным плинтусом ждёт. Точнее, сколько там пятитысячных бумажек в цементной пыли по итогу окажется.

Оказалось, что на ремонт хватит. Однушки, двушки и чего скрывать – трёшки.

«Это весь отремонтированный этаж в сталинке получится», – тут же прикинул внутренний голос.

А как реализует хоть одну квартиру из тех, так и на ремонт бывшей квартиры Васильковой перейдёт. И снова продаст. Ну а как всё продаст, кроме обещанной квартиры ребёнку через Наталью, так и о приобретении загородных домов можно будет думать.

А сейчас чего о них думать?

«Лучше четыре убитые квартиры на руках, чем один навороченный загородный дом, который ещё хрен кому продашь», – подтвердил внутренний голос, пока Боря со Степанычем рассчитался, подписал бумаги и снова в дом Шаца ротвейлера поселил сразу вместе с котиком.

Боцман с тоской посмотрел на старые владения и с обиженным видом завалился на диван. Собаке было не понятно, почему её в очередной раз бросают ради каких-то там Мальдив, Доминиканы и прочих Канар. А котик так просто пошёл оценивать свои новые владения.

Ничего не поделать. Василий Степанович с Зоей Ивановной уже на чемоданах сидели, только загранпаспортов дождаться и – в добрый путь.

Боре вторые ключи от дома вручили ещё задолго до отъезда. А потом заходить должен был, чтобы цветы поливать. Платёжки Зоя и сама обещала платить, те давно приходили в электронном виде, а показания счётчиков можно было смотреть удалённо с этого года.

И всё же посёлок Жёлтое золото привязал сантехника к себе не только обязательством цветы поливать и животных кормить и выгуливать, но и напоминал о тяготах сантехника «на районе».

Скитаясь по квартирам, собирал Боря золотой песок в ситечках, отсеивал и нет-нет, да заглядывал в промышленный фильтр посёлка, выковыривая уже не золотые крупицы, а россыпь камешков с повышенным золотым содержанием.

А чтобы те камешки от золота отделить, Боря кузницу в гараже Шаца построить задумал, печку поставив с трубой вместо горнила. Ему для дела не сложно, а хозяину в качестве побочного эффекта в гараже печное отопление лишним не будет.

«На электричество меньше тратить с конвекторами будет», – прикинул сантехник.

В очередной раз осматривая промышленный фильтр, Боря наткнулся на Вишенку у будки водозабора.

Полковник встрече обрадовался. Встали у автомобилей. Солнце яркое, не дует, тепло. Языками зацепились.

– А я смотрю, ты прямо за дело взялся как надо, – одобрил председатель посёлка. – Каждый день, считай, трудишься. То у одних соседей, то у других мелькаешь,

– Так если всё на один день оставлять, то спину сорвёшь. А если каждый день и помаленьку работать, то можно. Всё равно приезжаю собаку выгуливать и животных кормить. Вам, кстати, котик не нужен?

– Куда мне котик? – удивился Бронислав Николаевич. – Я ж женат. А чтобы на жену мужики косо не смотрели в преддверии весны, сам охранника выгнал. Больно дерзкий. Ходит, улыбается. Подмигивал ей. Шептались чего-то. Но ты прав, сами деньги падают только на детей миллиардеров, что с детства в миллионерах ходят. Но скажи мне, друг мой ситцевый. А о золоте зачем людей расспрашиваешь?

Боря даже не сразу нашёлся, что ответить. Всё-таки погоны свои Вишенка не просто так носил.

– Так людям, может, не нужен золотой лом. А у меня дядька скупает. Вот и ему копеечка. И мне проценты, – наконец, спокойно Глобальный, за дядьку Кобу выдавая, если проверить вздумают.

– О, так у меня старые часы золотые есть. Не ходят. Не ношу, – обрадовался полковник. – Заберёшь за рубли?

– Давайте посмотрим, что там.

И они пошли смотреть.

По пути Вишенка давай историю вспоминать:

– Больше всего золота в Советском Союзе при товарище Сталине было. Хрущёв и прочие вплоть до Горбачёва потом только тратили, пока мы сами всем не стали должны. Но в последнее время ситуация выправляется. Растёт золотой запас-то!

– А то! – улыбнулся Боря.

Телефон зазвонил. На дисплее высветилось «Моня».

Только сантехник на звонок ответил, а оттуда голос озадаченный доносится:

– Боря, атас! Менты нашу хуильню кошмарят.

– Таким Макаром вообще ни одной вагины доступной на районе не останется! – крикнул и Нанай.

– Так… вы нормально говорить умеете? – поморщился Боря, не в восторге от того, что часть особого громкого разговора слышат.

– ОМОН говорю, приехал. Денег требует, – ответил начальник безопасности секс-шопа потише. – Я думал забыли уже. Так нет же – настаивают.

– Каких ещё денег? – не понял совладелец магазина для взрослых.

– За косяк Наная.

– А что он натворить успел?

– Писю к носу не тем людям приставил.

Боря отошёл подальше от полковника и уже сам возмутился:

– Я вас нахрена вообще на работу-то снова взял⁈

– Так это дело прошлое. Ещё прошлой недели, в смысле, – тут же отмазался Моня. – С ментами то что делать? Борь, мы забарикалировались, но скоро на штурм пойдут. Хорошо, Яна в командировке. Шальной пулей не заденет. Но мы тоже в друшлаки не горим желанием обращаться!

– Погоди, – Боря отключил телефон и потёр им нос, крепко задумавшись.

Кишинидзе звонить, что ли? Но вопрос с квартирой им ещё не решил. Всё подобрать не могут подходящий вариант по району. Кристина хочет дом с террасой на втором этаже, Кишка против тёплого гаража в доме ничего не имеет, а у обоих на будку только или сарай без отопления есть.

Возможности с пожеланиями не сходятся. А он крайний, что подходящий вариант найти не может.

А кому тогда звонить? Хромову? Он за раскрытие дела, конечно, благодарен. Может даже премию дали. Но вряд ли грудь в бронежилет оденет и пойдёт с ним на баррикады продукт мелкого или даже почти среднего предпринимательства защищать.

– Борь, ты чего? Проблемы какие? – заметил это озадаченное лицо полковник.

– Ага, на бизнес мой какие-то волки наезжают, – невольно поделился сантехник.

– Какие ещё волки, Борь? – скривил губу Вишенка. – Ты чего? Сейчас не то время. Ну-ка говори!

Боря и рассказал.

– Сейчас решим! – заверил Вишенка. – Хуясе придумали, частный бизнес кошмарить. А налоги кто платить будет? Мэрия и так последний хуй без соли доедает после финта ушами мэра. Кого не поставь, воруют. У нас что ни зима, то никто ничего не чистит. Ха, транспорта нет снегоуборочного! А кто бы его покупал, заправлял и обеспечивал? Да с таким подходом к бизнесу вообще ничего скоро не останется. Даже трактора старые в утиль пойдут.

Бурча, Вишенка набрал номер службы:

– Василькова. Группу Снарядова мне собери. И брось на секс-шоп ребят.

– В смысле на секс-шоп? – не поняла Леся.

– В смысле магазин для взрослых защищать будем. Пусть грудью встанут, пока не приеду. Разберёмся, кто там беспределит. Совсем страх потеряли!

– Но Бронислав Николаевич, ребята уже на задании.

– На каком это? – прищурился Вишенка.

* * *

Четверть часа назад.

Елизавета Валерьевна Вишенка порой уставала от посёлка Жёлтое золото. Магазины – далеко. Сервис – далеко. Покупки носить и возить – снова далеко, а полковникам, в отличие от генералов, личный водитель не полагался. Даже на ногти ездить чёрте куда, в город.

Муж ещё не в духе. Охранника уволил. А они лишь о прекрасном пару раз поговорили. О театре в Ла Скала в Италии. А ему послышалось, что ласкает он её. Вот и разошёлся.

Ну да ладно, охранников по городу много. А вот мастера маникюра, педикюра, бровистки, закачиватели ботекста, таромуды, гадалки и массажистки настолько обленились, что только у себя теперь принимают. Порой в одном помещении.

Да чего скрывать? Часто в одном лице трудились. Оттого и некогда им по посёлкам на выезд ехать. Каждый час расписан на год вперёд.

Но за это на них уже не наехать. Других специалистов не осталось. Мельчал городок, все в Новосибирск подались, дальше в столицу, Питер или на юга, к морю поближе.

Выйдя в очередной раз от такого всеохватывающего специалиста из пристройки в жилом доме хрущёвки, Елизавета подумала, что неплохо бы самой в городе офис завести. Пусть даже с одной комнатой. Она же – склад со скамейкой и стойкой, где чайник можно поставить, руки помыть и вечера дождаться, пока муж приедет и её с пакетами продуктовыми и прочими покупками заберёт.

Доставки в Жёлтое золото тоже часто нет. Сервисы за чертой города только пиццу возят, а за луком с чесноком ей самой на рынок ездить приходится. Не хотят интегрироваться дачники и перекупы в цифровую экономику, хоть трава не расти.

Мысль о собственном офисе ещё утром у Вишенки мелькнула, когда на такси в город въехала. Конечно, в центре города должен стоять. С санузлом красивым. А то устала по парикмахерским проситься и по салонам дожидаться. Не дело это – терпеть. В комфорте надо жить, условиях. Всё-таки уже не жена майора и даже подполковницей не была ни дня. Мужа так ценят, что сразу повыше поставили. Нужен он им там наверху, потому что!

К обеду мысль об офисе стала определяющей. И выйдя из очередной кафешки после кусочка пиццы с мохито, Елизавета Валерьевна решила вопрос с ходу решить. Всё-таки один должник у неё есть. Дожать только осталось. А остальную сумму и муж добавить может.

С миру по нитке, а жене полковника – офис. И мотаться меньше будет, доставка-то до офиса есть по городу отовсюду. Было бы что скупать и доставлять.

«А заботу такую Броня оценит и даже двухкомнатный офис выделит. А то и трёх», – подумала с улыбкой Лиза.

Следом за мыслью об офисе, Вишенка вдруг поняла, что секс-шоп в удобном месте находится. Недалеко от центра города. Парковка удобная. Почти закуток, опять же.

«Вот бы из такого помещения офис сделать!» – следом додумала Елизавета Валерьевна и тут же поняла, что мало с должника взыскала.

Это раньше, когда была женой майора, грязными пальцами по лицу проведи – подарком отделаешься. А теперь ставки выросли. На две позиции.

«Там уже миллионами брать штрафы надо», – решила Вишенка и на лозунг над офисом риелтора посмотрела. А там написано: от мысли до мечты – один росчерк.

И распылив себя им, Лиза зашла в ближайший офис «риелтор Аглая».

– Здравствуйте, – тут же поприветствовала её грудастая, подбитая баба в мягком кресле. – Вас интересует недвижимость? Присаживайтесь.

– Офис хочу! – заявила Вишенка и оставив сумки у порога, на кресло напротив риелтора бухнулась. – Устала бегать.

– Офис для чего? – тут же принялась вводить данные в ноутбук та, кого видимо и называли Аглая.

– Офис для меня, – уточнила Елизавета Валерьевна и сократила запрос. – Сколько стоит то здание с товарами для взрослых тут рядом?

Аглая улыбнулась. Вопрос ясно с подвохом. С одной стороны, она знала, что это помещение компаньона Глобального и его напарницы с прибабахом.

С другой стороны, откуда Боря берёт миллионы на приобретение ресторана с обширной территорией, если та не спит с каким-нибудь миллионером? Ещё совсем недавно ведь простой сантехник!

Сама Аглая не первый год в бизнесе по недвижимости, а на счету только миллион. Есть правда ещё недвижимость в бизнесе. Но она либо зависла в деле, либо продавать задарма не хочется. А у Бори миллионы тут как тут, наличными. Привёз, показал на аукцион. Всё, как полагается.

Теперь только её и ждут для сделки. А она уже столько набегала по городу, занимая по жалкой сотне тысяч у знакомых. Всё, что угодно, чтобы не опростоволоситься и показать напарнику, что тоже не пальцем делана.

Но если Боря квартиры берёт как нефиг делать, то не так прост её сантехник. Квартиры ей те ни к чему, правда. Но пришлось поддержать, чтобы со сделки не отскочил. Ещё и времени выделил столько, сколько надо. Теперь работает, собирает. И дур разных окучивает, вроде этой, напротив.

Вот и приходится улыбаться. А Боря может делать что хочет. Например, скупать старые убитые квартиры с потолком в 3,2 метра, делать там ремонты и продавать людям, чтобы жили по-людски среди обилия кислорода и пространства. Он просто ещё юнец зелёный. Многого не знает.