Текст книги "Цена слова"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Пришлось топать до второго этажа в поисках сейфа. Там должны быть ключи от автомобиля.

Я честно не понимал, зачем на втором этаже четыре спальни с фактически идентичным интерьером. В разных концах этажа нашёл два санузла. Поразительно, но из горячего крана текла… горячая вода! Почему тогда нет отопления? Или зимой здесь хозяева не обитают? Так в России больше половины года сплошная зима!

Неплохо бы погреться в ванне, – раздумывал я, уходя из первого санузла, но во втором, что побольше, наткнулся на джакузи.

– Тут же всё для жизни! Почему ещё жили в городской суете!? – Орал я на стены, шлясь из спальни в спальню. – Я вас не понимаю, Чудиновы!

Картина морского плана с фрегатом посреди бушующего океана притянула внимание. О, интуиция, неужели ты привела меня к сейфу? Руки осторожно отодвинули морскую баталию со стихией, и голая стена на все сто процентов сообщила мне, что ясновидящий из меня никудышный – не было там сейфа.

– М-да, интуиция всегда срабатывает, когда подсказываю другим, а не себе. И где сейф? Я вина хочу. Не ломать же стекло.

Второй этаж так и не подарил мне знаний о нахождении сейфа. Намереваясь плюнуть на вино, подкинуть дровишек и укутаться в одело на диване возле камина, предварительно спёртое с одной из кроватей, я невольно бросил взгляд на ещё одну лестницу, ведущую на чердак. Она была более крутой на подъём и по виду говорила, что чердак скорее действительно третий этаж, чем склад под звёздами.

Поднявшись, не разочаровался. Одна огромная комната третьего этажа была огромной библиотекой с бесчисленными стеллажами книг вдоль стен и обсерваторией разом.

Под потолком, затемнёнными стёклами открывалось небо, а посреди комнаты стоял телескоп и пара кресел. Я хотел возмутиться, раздумывая, как это эти доморощенные астрологи собрались смотреть в небо, если стекло затемнено, но туча накрыла небо, и я увидел небо более внятно.

Стёкла потеряли тонированность, едва лучи солнца перестали попадать на него. Какое-то специальное покрытие. Когда светло – затемняет, когда темно – видно лучше.

Захотелось завалиться в кресло с книгой и читать, читать, дожидаясь времени звёзд, когда смогу посмотреть на этот далёкий свет, что летит к нам миллионы лет. Но тепло ещё не дошло обсерватории. Это по физике вещей тёплый воздух должен был скапливаться под крышей дома, протапливая сверху вниз, но конструкция этого дома и слишком большой объём размывали физические законы.

Заглянув в телескоп, прошёлся вдоль стеллажей. С десяток тысяч книг, не меньше: классика, фантастика, проза, триллеры, ужасы, детективы, энциклопедии. Полные собрания сочинений на любой вкус, нет только жалких книжонок в мягких обложках. На одной из полок на стеллаже нашёл листик. В нём было аккуратным знакомым почерком Антона выведено: «Я с тобой».

 
Я навсегда только Твой [9]9
  [9] авторское


[Закрыть].
Её губы не тронут моих.
Замечтавшись, отдёрну её,
Не касайся, я слышу
Совсем другой смех.
 
 
И твой взгляд никогда не пронзит,
И улыбка твоя перед Ней —
Горький яд.
Отойди, я не твой,
Не вернуть прошлых дней
Нам назад.
 
 
Просто повстречал ту,
Что живёт во мне.
Просто прошлый мир сгорел,
На Ней сошёлся белый свет!
Просто разум мёртв,
А душа поёт.
И любовь сильней меня
Вместе с Ней поёт.
 
 
Ей Тобою не стать никогда.
И дыханье моё не замрёт.
Просто снова отдёрну её,
Пусть тепло,
Что сберёг для тебя
Не крадёт.
 
 
Мне Твой запах милей всех духов.
И задумавшись, мир встрепенет.
Да, я снова с тобой,
Пусть вокруг все
Не верят в любовь.
 
 
Просто повстречал ту,
Что живёт во мне.
Просто прошлый мир сгорел,
На Ней сошёлся белый свет!
Просто разум мёртв,
А душа поёт.
И любовь сильней меня
Вместе с Ней поёт.
 
 
Просто повстречал ту,
Что живёт во мне.
Просто прошлый мир сгорел,
На Ней сошёлся белый свет!
Просто разум мёртв,
А душа поёт.
И любовь сильней меня
Нас опять сведёт.
 

Ё-моё, Антоха, ты чего Жанке песню писал что ли? Жалко я не нашёл раньше и не успел опубликовать. Ладно, может в следующий раз? Редактор не против, вроде. Во всяком случае, сюда ещё вернусь. Ведь сам себя перестану уважать, если в эту ночь буду спать, а не сидеть здесь до утра.

Развернувшись к выходу, у двери заприметил высокий сейф. Он был вмурован в стену и довольно узок. Покопавшись в карманах в поисках бумажек с кодом, я впервые в жизни приступил к нелёгкой работе легального «медвежатника» [10]10
  [10] Взломщик сейфов


[Закрыть].

– Итак, джакузи, вино, тепло, еда, да ещё и книжка. Мечты сбываются, Игорь. Не так ли? Что ещё надо после часов на площади, прокуренного насквозь такси и лазанья по сугробам? – Прислушался я к собственному эху.

Глава 3 – Стража -

Мать стояла передо мной и что-то шептала. Я старался приблизиться вплотную, но и тогда не мог различить слова в её шёпоте. Словно посторонний шум мешал различить монолог или я просто не хотел услышать.

Образ расплылся.

Рык на ухо и пинок ногой по рёбрам выбили дух. Что-то большое и сильное выбросило меня с дивана почти под самый камин. Едва не упал лицом в костёр.

Возмущаясь таким поворотом событий, я отпрянул от камина и, хотел было уничтожить нечто, ворвавшееся в сон, но то «нечто» припечатало мощной пощёчиной к полу. С разбитых губ на ковёр потекли сложно отмываемые краски.

– Оставь его, Бульдозер. Он нам ещё пригодиться для бумажной волокиты, – прогрохотал откуда-то сбоку до боли знакомый голос, который не могу забыть и ночью – Колчиков. Старший.

– Да он же пьян, как собака. Бутыль вина у дивана. – Бульдозер подобрал бутылку. – О, красное полусухое.

Дурак, я только согревался и решил немного вздремнуть перед ночными бдениями. Но судя по всему, бдения теперь будут совсем другими. Попал, так попал.

Я привстал с пола, повернулся к Колчикову, зло бросая:

– Какого чёрта тебя от меня надо? Твоей семье мало смертей?

Бульдозер врезал наотмашь. Так как весил он центнера полтора, удар отбросил меня как пуховую подушку.

– То, что на тебя свалилось, тебе не принадлежит.

– Тебе тем более, ублюдок. Сын убийцы!

Бульдозер рухнул сверху, вдавливая в диван и не позволяя дышать.

– Отдай по-хорошему то, что говорит босс, и, возможно, останешься жив, – почти по слогам проговорил мужик.

– Пошёл к чёрту, – прошептал я, не в силах вдохнуть.

– Малец не обучен культуре поведения. Подними молодого наверх и поучи уму-разуму, да и так… помни для профилактики. – Обронил Колчиков, глядя в окно. Там ещё двое мордоворотов из его «команды» расчищали снег от ворот до ворот. Наверное, хотели загнать машину на территорию.

– Сука ты, мы же с отцом тебя от тех мужиков спасли.

Колчиков хмыкнул.

– Твой отец был хорошим человеком. Но не умным. Вот и ты влез не в своё дело, пацан.

– Хорошо, босс, – Бульдозер меж тем приподнялся и подхватил меня на плечо. Я был как пушинка для этого перекаченного «шарика».

Я послушно распластался на плече, ловя воздуха столько, сколько мог. Лучше не дёргаться. Геройство сейчас ни к чему. Одним ударом этот титан вогнёт все гвозди в крышку гроба.

– Как ты меня нашёл, Колчиков? – Крикнул я, когда поднимались на лестнице.

Бульдозер сжал за торс, перекрывая дыхание, чтобы желания задавать вопросы больше не возникало. Но Колчиков снизу проговорил:

– Все охранные конторы в городе теперь принадлежат мне. Едва ты появился здесь и отключил сигнализацию, как мои люди предупредили меня. В доме Дениса трогать тебя было неудобно, но здесь за городом, да ещё и когда никого нет – лучшего варианта не придумать.

Вот же лохонулся, Игорь. Какой же ты всё-таки лох. Если под ним все охранные агентства, то под Колчиковым едва ли не полгорода. Наверняка и часть полиции.

Я бормотал сам себе, раздумывая, что конкретно будет сейчас делать со мной Бульдозер. Богатая фантазия рисовала всё, что угодно.

Качок бросил меня через плечо так, что я прокатился по кровати и свалился за её пределами.

Он застыл у выхода из спальни и хрустнул костяшками пальцев.

– Что вам от меня надо, уроды?

– Бумаги.

– Я не тупой, прекрасно понимаю, что едва подпишу, как тут же отправлюсь на тот свет.

– Отправишься в любом случае, но если не подпишешь, я буду отправлять тебя медленно. – И Бульдозер врезал кулаком в стену. Большая вмятина разошлась десятками трещин.

Проломил стену!

Умереть бы от одного такого удара, а то будет бить потихоньку, эсэсовец чёртов.

– Ты же должен знать, толстозадый, что мой отец тоже работал охранником Колчикова.

– Ага, – буркнул Бульдозер. – Доработался. Твой папашка был слишком принципиальным. Вот и пришлось ребятам шепнуть, чтобы за перо взялись. Так служивые тебя ещё и тебя под монастырь подвели… перестарались. Ретивые. – Довольно хохотнул качок.

– Гопы? – Я понял не сразу. – Так это были ваши гопы?!

– Ты что такой тупой?

Я уткнулся лицом в подушку, принимая новую правду.

Силы испарились. В горле застыл ком.

Сучья семья! Старший убил родного отца, младший – брата. Что у меня можно ещё забирать? Всё это имущество с радостью поменяю на то, чтобы вернуть к жизни хоть кого-то из потерянных. Деньги – приходящее, смерть – навсегда.

Неприятная догадка кольнула грудь.

– А кто заказал… Денис Львовича?

– А какого лешего мы делаем здесь? – Загрохотал Бульдозер, глядя, как меня ломает каждое слово. – Босс захотел расширяться.

– УБЛЮДКИ!!!

Вспышка гнева сожгла какой-то внутренний барьер. Убрала понятие логичности и человечности. Страх сгорел вместе с барьером. Я подскочил на кровати, и пелена покрыла глаза. Совсем не понимая себя, в два шага взял разгон и подошвой угодил качку в челюсть и горло.

Сколько не качайся, челюсть прочнее не станет.

Он не ожидал подобного, продолжая что-то говорить, и подошва коснулась точки в момент открытия рта. Фактически я сломал ему челюсть, надолго обеспечив болевой шок.

Перескочив завалившегося Бульдозера, я рванул по коридору, ощущая ветер в ушах. Как вихрь промчался по лестнице, толкнул дверь в подвал и, на ходу врубая свет, домчался до машины. Пальцы нащупали в кармане связку ключей, щёлкнул сигнализацией и вдавил кнопку открывания ворот. Но прежде чем запрыгнуть в машину, вернулся к консервам и захватил давно отложенный пистолет, ещё когда первый раз провианта набирал.

Ворота распахнулись, мотор взвыл, заводясь с первого раза. То ли тепло камина прогрело, то ли действительно хорошая машина.

Двое с лопатами за воротами разразились матами, а я вдавил педаль в пол. Джип дёрнулся и поймал бампером одного из охраны. Здорово припечатал. Второй успел отскочить и провалился в сугроб.

Ребята работящие – расчистили большую часть пространства. И ворота настежь, их машина на улице. Для меня словно были созданы все обстоятельства для побега. Прохлопали.

Охранник бросился за боссом, а я в салоне джипа вырвался за ворота. Дав по тормозам у внедорожника Колчикова, опустил стекло. Выстрел едва не вырвал из непривыкшей к пистолету руке мощный Дезерт Игл. Колесо пробило насквозь. Тут же второй выстрел спустил второе, и мой автомобиль рванул по заснеженной дороге.

Подскакивая на заснеженных дорогах, не сбавляя скорости, погрузился в мир мыслительного процесса.

Всё, вырвался! Запаска у них если и есть, то только одна, застряли они там как минимум на пару часов, пока к Колчикову его люди не приедут.

И что теперь, Игорь? А ничего. Пора выполнять первую часть обещания. Отомстить убийце Антона. Око за око, зуб за зуб. Семья Колчиковых отобрала у меня всех, кого любил и ценил. Я это так просто не оставлю. Я знаю, где живёт Колчиков и если Михаил Младший дома, ему не жить.

Джип вырвался на пустынную проезжую трассу. Я, приноровился к дороге и, стараясь не вихлять, присмотрелся к автоматической коробке передач. Оранжевая палочка стояла на букве «D» и машина неплохо ехала вперёд? Что ещё надо? Наверное, потом всё-таки стоит выучить правила дорожного движения и сдать на права.

До пригорода доехал без происшествий, хотя иногда казалось, что машина теряет управление на заснеженных дорогах и вот-вот улетит в кювет. ДПС по пути не замечал и никто не махал полосатой палочкой из-за кустов. В снежную бурю все сидят дома и пьют чай с вареньем. Это только я с выпученными глазами кручу баранку, боясь то слишком сбросить, то слишком набрать скорость. И ещё боюсь отпустить пистолет. Он мой единственный союзник.

Я бы отдал документы и катись они все подальше, но на семье Колчиковых два прямых и два косвенных убийства, а не одно. И это совсем не случайность. Гопы знали, кого резать, мать не выдержала подобного, Михаил знал куда бить, а дырка во лбу Денис Львовича появилась не просто так. А раз так, то Колчиков не получит ничего, пока я жив. Оба не получат!

Дважды едва не попав в аварию, и один раз, едва не задавив пешехода, бегущего в метель через пустынную трассу, я добрался до города. А там, в более плотном потоке, на минимальной скорости, стараясь не привлекать внимания (хотя вёл, как пьяный за рулём) каким-то чудом доехал до знакомого района.

Я бы рад бросить машину на ближайшем тротуаре и бежать через весь город пешком, но в одной кофте зимой далеко не убежишь. Куртка осталась возле дивана, где лёг спать, укутавшись в одеяло.

Должен быть баланс. Если умирают нормальные люди, должны умирать и уроды.

Бросил машину возле соседнего дома и рысцой побежал к подъезду, запихав пистолет за пояс и под кофту. Долго стоять возле домофона не пришлось, какая-то старушка, узрев мой внешний вид, бормоча о распущенной молодёжи, пустила внутрь.

Через три минуты я стоял возле общей заповедной двери. Прямо напротив меня была моя квартира, что была от меня теперь так же далека, как Южный полюс. В этой квартире разбились мечты, и остановилась сама жизнь. А чуть левее была квартира, хозяева которой всячески способствовала этому.

Решётка была закрыта. И вряд ли кто откроет дверь, если позвоню. К тому же может выйти не Михаил, а его мать… Как бы я не говорил себе, что готов изничтожить их всех, всё-таки не хочу лишних жертв. Она может быть не виновной. Совсем ничего не знать. Мне нужны только двое: один застрял на другом конце города, другой в паре метров, за толщей дверей и стен.

Некоторое время я стоял за дверью, до белизны сжимая рукоять пистолета, и точно знал, что он может выплюнуть ещё пять пуль. Стоял и думал, как преодолеть последние метры до мести. Какие-то жалкие пару дверей!

По одной бронебойной пули на каждый замок? Три замка. Ещё две пули в запасе. Но хватит ли на месть? И там ли он? Предстояло как-то решить эту проблему. Но будет слишком шумно. И не факт, что Миша дома.

* * *

Лоб подпирает дверь, пол смотрит на холодное дуло пистолета, зубы плотно сжаты, почти до скрипа, и в голове столько мыслей, что хватит на несколько томов вариантов с названием «Как пройти за закрытую дверь?».

А он скорей всего там, в нескольких метрах. И не могу дотянуться до убийцы, лишь перед глазами картина, как на фоне падающего снега здоровая палка занесена над головой и разбитые губы очкарика усмехаются, шепча последние слова.

На дворе давно темно, ночь спускается на город рано. Это в машине уже ехал в сумерках, а как до подъезда добрался, так вообще почти ночь.

Проиграл? Сейчас приедет отец Михаила, и снова попаду в плен. Смерть если и будет, то только моя.

Но я просто простою здесь до последнего. Если Михаилу сегодня суждено умереть, он умрёт. Если нет, то я больше не буду предпринимать подобных попыток. Пусть меня замочат или бросят в тюрячку по приказу Колчикова. Мне уже всё равно.

Я закрыл глаза и расслабился. Оторвал лоб от двери и облокотился на стену.

– Будь, что будет, – едва слышно прошептали губы…

В какой-то момент ключ ударил о замок. Люди никогда не попадают в замок с первой попытки. Послышался скрежет замочной скважины, повороты ключа. Я рванул от стены, прячась у лифта, впиваясь в стену, сливаясь с ней, как хамелеон.

Первая дверь закрылась, и обладатель ключей принялся за решётку.

Поворот ключа, ещё один. Эти звуки вспарывают тишину. Сердце стучит, как безумное.

Дверь распахнулась вовсю ширь и несколько шагов принесли ко мне… Михаила Младшего.

Я вышел из укрытия, а он застыл с осоловелыми глазами и мусорным ведром. Зрачки неотрывно застыли на пистолете, и нижняя губа задрожала. Ведро выпало, и содержимое с жутким запахом рассыпалось по площадке.

– Знаешь пословицу, про то, что мусор к ночи лучше не выносить? – Зачем-то спросил я. Наверное, нужен был ещё один толчок, ещё один импульс, чтобы нажать на курок.

– Знаю, – одними губами прошептал он и по щекам покатились слёзы.

Палец тяжело надавил на курок, справляясь с судорогой сгибательных и разгибательных мышц в сторону первых.

Громкий хлопок прокатился по подъезду. Мишу отбросило силой бронебойной пули. Чёрную дверь за спиной словно полили водой. На чёрном фоне красный виден плохо.

Дыра в груди размером с крупный орех быстро заполнялась багровым. Он что-то шептал, но слов не было – легкое пробило. А то и два. Лишь по губам потекли капли, оставляя кровавые следы на скулах.

Тело сползло по двери и осело в груду вываленного мусора. Через несколько секунд глаза застыли. Я не стал их опускать – не заслужил Мишка проснуться в другом мире, пусть смотрит на этот. На меня пусть смотрит. На рыжего мстителя.

Молча, не говоря прощальных слов, не делая ехидных замечаний о жизни-смерти, я словно в трансе зашагал по площадке и свернул на верхний пролёт.

Поднимался как робот, без всяких эмоций, со ступеньки на ступеньку, так добрёл до верхнего этажа, надавил кнопку и каким-то краем сознание понял, почему пошёл вверх, а не вниз, по ступенькам, где стекает кровь, где ботинки запачкаются, и по следам обуви будет хорошая улика.

Дожидаясь лифта, молча протёр рукавом рукоять пистолета, засунул рукавом за пояс. Войдя в лифт, нажал не первый этаж, а третий и только спускаясь вниз, снова каким-то краем сознания понял, что действую как киллер. Расчётливый, холодный, бездушный киллер.

Везучий киллер – матери Михаила дома не оказалось, иначе бы он не стал возиться с ключами. Вдвойне везучий – никто из соседей не выбежал на звук выстрела. Но об этом подумаю позже.

Не было ни эмоций, ни сожалений. Пустота. И пистолет не выкинул, потому, что намеревался достать и Старшего Колчикова.

Есть ещё целых четыре патрона! Все для него – организатора.

Я вышел на третьем этаже и быстро спустился по лестнице. Единственным моим отличаем от окружающих людей было то, что я был без верхней одежды: без куртки, перчаток и шапки. Это могло броситься в глаза и привлечь внимание, зацепиться в сознании тех, кто мог меня видеть. Это поможет следствию.

Да и чёрт с этим следствием. Три пули Михаилу Михайловичу Старшему, одну себе.

Вышел на улицу, так и не встретив ни одного человека. Темно, идёт снег, ветра нет. Холода не ощущаю, тело, словно не моё.

На встречу шагал паренёк моего роста, одетый по тёплому, даже для ночи. Я механически достал пистолет. Не важно, слабее я или тупее, но у меня есть оружие, а у него нет. Как говорил один человек: «Бог создал людей разными, а Кольт всех уровнял».

– Парень, ты чего? Ты так-то не гони. – Глаза парня округлились.

– Ты далеко живёшь? – Сухо обронил я, глядя пустыми глазами на него и ощущая, как пальцы примораживаются к замерзающей от холода рукояти.

– Да тут, в этом доме, – он ткнул пальцем через плечо.

– Тогда снимай куртку, перчатки и шапку.

– Это что, развод? – Возмутился городской перец, но тут же сам себя обломал. Я не выглядел шутником. – Ладно-ладно, ты только не нервничай.

– Это не развод, просто мне нужна одежда. Очень нужна. – Я спрятал пистолет и достал из задних карманов джинсов пачку рублёвых с тысячными купюрами. Отсчитал двадцать штук, сунул ему в руки. – Двадцатки косарей хватит за холодную пробежку?

– Двадцатки?! – Парень почти моментально скинул куртку, сам одел на меня шапку, и отдал перчатки. – Я бы тебе ещё и ботинки отдал, да ты вроде обут.

– Считай это ещё деньги за то, что ты меня не видел.

– Без проблем, парень, – ответил поражённый встречный. – Без проблем.

Мы расстались как случайные знакомые, довольные друг другом. Я снова зашагал куда-то во тьму дворов, ощущая из всей гаммы чувств только холод железа, что упирался мне в копчик за поясом.

Неужели всё в мире ради денег? Ты, Колчиков, что творил, что отец захотел тебя остепенить? Наркота? Проституция? Работорговля? Вариантов масса.

Батя, почему не пуля в лоб? Надеялся на гуманность человека в человеке? Те, кто торгуют наркотой, и не люди вовсе. Спецназовец, чем дальше ты от меня, тем более тебе удивляюсь. Почему был наивен, как ребёнок? Почему я должен делать то, что должен был сделать ты, несмотря на то, что у тебя семья, жена и ребёнок. Не смотря на то, что у тебя своя жизнь, и ты не хочешь марать руки, пологая, что ничего не изменить.

Батя, почему? Грех? За душу боялся? Так теперь я обрастаю грехами, а за душой демоны охотятся. Не грех ли был оставлять сына во всём этом разбираться самому? Я что, сильнее тебя, мудрее? У меня больше опыта?

– Не клевещи на отца, – обронил я сам себе. – Ты сам всё довёл до такой ситуации.

– Как? – ответил сам же себе. – Тем, что не сломался?

– Возможно и так. Ну, избили бы тебя в той комнате в первый день в детдоме, так потом оклемался бы. Пару лет в том здании и вернулся бы в свою квартиру, нашёл работу, зажил по-людски. Колчиков бы вскоре переехал, Денис Львович мог дожить до второго ребёнка, а Антон бы протянул дольше, гораздо дольше.

– Не провоцируй меня на полемику! Директор отобрал бы квартиру в любом случае. И насилия над детьми продолжались бы! Ты расписал картину так, как тебе удобно! Ты понятия не имеешь, как бы что сложилось!

– Хватит спорить сам с собой, придурок!

Было холодно. И не только от мороза. Меня сейчас хоть в парилку посади, всё равно проберёт до костей. Стало холодно оттого, что не понимаю, почему всё сложилось именно так, а не иначе. Почему надо взращивать проблемы, вместо того, чтобы их прополоть в самом начале? Ну, сдал бы батя Колчикова ментам. Или некому сдавать? Все и так его? Весь город под ним? Так это с некоторых пор только. Недавно его вроде бы прессовали конкуренты. Да мы не вовремя переехали с деревни, помешали.

Чёртовы вопросы без ответов. Как же надоело. Хочется просто надавить на курок и смотреть, как красная дырка во лбу Колчикова заполняется багровым. Как открытые глаза покидает огонёк жизни.

Ветер стих. Я застыл посреди дворов, глядя в небо, что отражало свет города и не позволяло увидеть звезд. А ведь так хотел провести всю ночь, наблюдая те точки, что в телескопе, наверное, совсем не точки.

Не дали обстоятельства.

Михаил Михайлович Старший, я уже иду!