Текст книги "Оле, Мальорка !"
Автор книги: Стенли Морган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Я до сих пор не мог поверить, что ухитрился попасть в такую передрягу. Ведь в наше время людей уже больше не похищают… Нет, похищают, черт побери! Каждый день – особенно в старых добрых Соединенных Ш. Америки. Там, похоже, это вошло в привычку. Но ведь у них – совсем другое дело! В моем случае речь ни о каком выкупе не идет. Просто кучка полоумных, изнывающих от безделья богатеев решила поразвлечься. Хорошенькое развлеченьице… Я припомнил разнузданную оргию, наклюкавшуюся до одури Каролину, Кларенса, по заданию которого снимали на пленку бравого ковбоя, трахающего двух девиц…
Я посмотрел на часы. Боже милосердный – половина третьего ночи! Через каких-то пять часов Патрик постучит мне и… ха-ха! Заварится каша!
А какая? Патрик ухмыльнется и решит, что я опять взялся за старое, и появлюсь лишь к вечеру, а то и на следующее утро.
Нет, на Патрика надежды нет. Как, впрочем, и на клиентов. Допустим, меня рядом не окажется. Ну и что? Поднимет ли хоть кто-то из них шумиху оттого, что не увидит меня один день?
Нет, конечно. Да, ну и дела. Похоже, я влип по уши.
В глубине души беспокоило меня отнюдь не вынужденное путешествие в Алжир. Меня не на шутку тревожила та участь, что мне уготовили. Мне отнюдь не улыбалось попасть в лапы Али и его приятелей. Я смотрел фильм про Лоренса Аравийского и помнил, какая судьба его постигла. Бедняга месяц не мог ездить на верблюде.
Что ж, поделом тебе, Тобин, впредь не будешь падким до дам из высшего общества. Неужели тебе мало, что Каролина едва не оттяпала тебе голову винтом своего моторного катера? Нормальные люди так не поступают. Ты должен был уже в ту минуту уяснить, с какой сумасбродкой имеешь дело.
В моей клетушке становилось жарко. В ней не было ни иллюминаторов, ни даже вентилляционных отверстий. Я прилег на пол и задремал. Потом очнулся, и снова задремал. Когда я проснулся в очередной раз, мне показалось, что прошла уже целая вечность, но стрелки часов остановились на половине четвертого. Прошел всего час, а я уже готов был лезть вон из кожи. Сколько же эти бешеные псы меня здесь продержат?
Должно быть, я опять ненадолго прикорнул, а потом с колотящимся сердцем вскочил – мои уши уловили непонятный скрежет. Что это? Звук был явно металлический. Я навострил уши. Звук больше не повторился. Стояла мертвая тишина.
Я привалился к жестянке с краской, чувствуя себя подавленным и разбитым. И вдруг… в лицо брызнула струйка свежего воздуха. Я встрепенулся и не поверил собственным глазам. Тяжелая металлическая дверь была приоткрыта почти на целый дюйм! В мгновение ока я очутился на ногах и осторожно высунул голову наружу. Никого! На палубе не было ни души.
Я выбрался из чуланчика и, присев, начал красться вдоль борта, то и дело оглядываясь по сторонам. Сердце колотилось так, что грозило вырваться из груди. Преодолев ярдов десять, я уловил краешком глаза какое-то движение и быстро задрал голову. Так и есть! Прямо надо мной, стоя на фальшборте, возвышалась какая-то фигура. Душа Тобина ушла в пятки. Я замер, парализованный ужасом.
– Сюда, малыш! – послышался чуть хрипловатый шепот. – Ко мне.
Она! Ханичайл! Чудесная, спасительная, обворожительная Ханичайл.
– Вот, лови! – шепнула она.
В звездной ночи мелькнула серебристая вещица. Я ловко поймал её. Какой-то ключ.
– Для моторки! – пояснила Ханичайл. – Спеши, не мешкай!
– Спасибо, Ханичайл! Век не забуду!
– Жаль, что мы так и не успели трахнуться, – вздохнула она. – Может, в следующий раз повезет больше. Мне нравится твой приятель.
– Я приберегу его для тебя, детка. Честное пиратское.
– В любое время, курьер. Когда захочешь. Топай – кто-то идет!
Я на цыпочках помчался вперед, высматривая трап. Перемахивать через борт мне не хотелось – я боялся привлечь внимание громким всплеском, да и сигать в море с такой высоты мне не слишком улыбалось.
Но до трапа я так и не добрался. Я был от него уже в двух шагах, когда откуда-то, словно чертик из бутылки, выскочил Али.
– Эй! – завопил он. – Как это ты выбрался?
Если вы думаете, что я остановился и начал подробно объяснять, как мне удалось спастись, то вы заблуждаетесь. Воспользовавшись его секундным замешательством, я тигром скакнул к трапу, но Али оказался ещё проворнее, и успел преградить мне путь. Он уже озирался по сторонам, готовый звать на помощь. Ну что, Рассел? Ты так и собираешься стоять с разинутой пастью и смотреть, как этот чертов араб топит твою последнюю надежду на спасение? Да, ты не драчун, ты никогда никого не мутузил – но не пора ли начать, дубина ты этакая?
Сжав кулаки, я угрожающе (как мне показалось) надвинулся на него. Во рту вмиг пересохло, коленки предательски дрожали.
– Прочь с дороги, Али, или я убью тебя…
Мерзавец захохотал. Расхохотался мне в лицо!
– Оставь, Тобин. Возвращайся в свою конуру. Я ведь могу тебя одной левой по стенке размазать.
Мне не понравился его тон. Уж слишком он был уверен. Кто его знает, может, он был чемпионом Саудовской Аравии по каким-нибудь дракам.
В свое время мне довелось прочитать какую-то книжонку по самообороне. Там говорилось: "Когда сомневаешься, примени хитрость". Я придвинулся к нему почти вплотную.
– Что ж, Али, посмотрим, как тебе понравится мой хук справа…
Я резко замахнулся правой. Его левая машинально взлетела вверх, готовая отразить мою неуклюжую атаку. В ту же секунду я изо всей силы лягнул его в живот. Не совсем в живот, а чуть пониже… Ну, вы понимаете, да?
Бедняга даже не хрюкнул. Он согнулся пополам, выпучив глаза и открыв рот в беззвучном крике, а потом рухнул на палубу, словно куль с мукой.
Отсчитывать до десяти я не стал. Сбежав по ступенькам, я плюхнулся в воду и слепо рванул вперед. Я даже не представлял, куда плыву. Насколько я знал, я вполне мог взять курс на Северную Африку. Я помышлял лишь об одном – как унести ноги, да побыстрее.
– Не туда, малыш – правее! – донесся над темной водой голос Ханичайл.
Я высунул из воды голову, осмотрелся и увидел привязанный к бую катер справа от себя, ярдах в двадцати. Быстро скинув туфли, я отчаянно заработал руками. К тому времени, как я достиг катера, на яхте вспыхнули огни.
Не знаю, доводилось ли вам в одежде карабкаться на борт моторного катера? Если да, то вам известно, что это нелегко. В обычном состоянии я выполнил бы эту задачу попыток за двенадцать, потратив минут пять. Тогда же я забрался внутрь секунды за три, прихватив с собой пару тонн воды.
Не чуя под собой ног, я слепо устремился к штурвалу, на ходу шаря по карманам в поисках ключа и моля Бога, что не потерял его, пока плыл и кувыркался. Нащупав ключ, я вставил его в замок зажигания и повернул. На пульте вспыхнули огоньки. Я облегченно перевел дух – я боялся, что Ханичайл могла перепутать ключ.
Я торжествующе надавил на кнопку стартера, приготовивишись услышать рев мощного мотора. Хлоп! Ничего! Мотор был мертв, как додо. Боже, что могло случиться?
Я метнул взгляд на яхту. На палубе суетились какие-то люди, слышались голоса. Должно быть, Али все-таки успел поднять тревогу. Сейчас на воду спустят шлюпки и – мне конец…
Я нажимал и давил проклятую кнопку, но двигатель даже не чихнул… Спокойно, Тобин, возьми себя в руки! Не паникуй. Вспомни, что делала Каролина… О'кей, вот она залезла в катер, вставила ключ, установила рычаг дросселя в нейтральное положение… Ну, конечно же! Нужно перевести рычаг на нейтральную позицию. Это же самая обычная мера предосторожности. Нельзя же запускать такой могучий катер, когда заслонка дросселя открыта до предела.
Я быстро передвинул рычаг и с замирающим сердцем нажал на кнопку стартера. Ввжжик! О, сладкая музыка, бальзам для моего сердца. Мотор загремел. Я осторожно передвинул рычаг вперед и катер сорвался с места. Вперед, малыш, унеси меня из этого ада! Беги, Тобин, беги!
Далеко я не ушел. Преодолев какой-то десяток ярдов, катер вдруг судорожно дернулся, развернулся и понесся… к яхте! Болван! Кретин! Идиот! Он же привязан к бую! Я снова перевел рычаг в нейтральное положение, перегнулся через ветровое стекло и сбросил в воду тросик, которым катер привязывали к поплавку. В этот миг со стороны яхты послышался рев запускаемого мотора. Мерзавцы пускались в погоню!
Я рванул к берегу на всех парах. Преследователей своих я так и не увидел. По крайней мере, до тех пор, пока не высадился в Пальма-Нове. Причалив к пляжу, я бросил якорь, бегом преодолел полоску песка, домчался до сосен и лишь тогда оглянулся. Минуты три-четыре спустя в залив пригромыхала небольшая моторная лодчонка. Она остановилась рядом с брошенным катером, кто-то перебрался с борта на борт, а минуту спустя катер с моторкой отчалили от берега и взяли курс на яхту.
Прощайте – черт бы вас побрал!
Когда я постучал в дверь к Патрику, стрелки моих часов показывали половину шестого. Я был мокрый с ног до головы, продрогший, усталый и голодный, но – счастливый.
Мне пришлось позвонить шесть раз, чтобы разбудить этого лежебоку. Когда Патрик увидел меня, у него отвалилась челюсть.
– О Господи! Что с тобой стрялось?
– Ха! – ухмыльнулся я. – Ты, небось, думаешь, что это ты закатил вечеринку! Погоди, пока я тебе про свою расскажу!
* * *
Целый час Патрик слушал меня с разинутым ртом. Я скинул мокрые тряпки, облачился в его махровый халат, налил себе гигантский стакан виски, закурил и начал рассказывать. За все это время Патрик произнес всего одну фразу: "Чтоб я сгорел!". Зато – восемнадцать раз.
Когда я закончил, он выпалил:
– Послушай, Расс, нельзя, чтобы это сошло им с рук…
– А что ты предлагаешь?
– Нужно что-то предпринять. Нельзя же средь бела дня похищать людей.
Я ухмыльнулся.
– А доказательства. К тому же – куда мне обратиться? В полицию?
Он кивнул.
– Да, ты прав. Первый встречный полицейский может оказаться одним из козлов, которые трахали ту рыжую девку. Да, пожалуй, тебе ничего не остается, как выбросить эту историю из головы и забыть о ней, как о дурном сне.
Я лукаво улыбнулся.
– Я бы не сказал, что о дурном. Как-никак, некоторую компенсацию я получил.
Патрик ухмыльнулся.
– Имеешь в виду Каролину? Да, судя по всему, это стоящая краля.
– Каролина и ещё кое-что.
Я предъявил ему стопку промокших купюр.
– Четыреста фунтов – прекрасное лекарство от уязвленной гордости. Торжественно обещаю просадить часть этих бабок на хорошую гулянку.
Патрик закатил глаза к небу.
– Ты удивительный тип. За одну ночь с тобой случилось больше, чем с другими за целую жизнь.
– В пятницу, – пообещал я. – Закатим в Пальме холостяцкую вечеринку. О'кей?
– О'кей? – расхохотался Патрик, вздымая руки. – В пятницу, так в пятницу.
В пятницу мы познакомились с обаятельной Амандой Уоринг и с не менее восхитительной Лайлой Деверо; в ту же ночь дискотека и физиономия Дюка Стаффорда претерпели изрядный ущерб, а испанские полицейские арестовали нас с Патриком, двух девушек и добрую половину моряков американского военного флота.
Кроме этого, ничего существенного больше не случилось.
Глава пятая
В пятницу днем Патрику пришлось поехать в Пальму, в нашу главную контору, и мы уговорились встретиться в баре "Фигеро" в восемь вечера.
Я принял продолжительную горячую ванну, облачился в бледно-лимонную сорочку и легкий темно-синий костюм, побрызгал на себя дезодорантом "Л'ом тужур л'ом"* (*"Мужчина всегда мужчина" (франц.), посмотрелся в зеркало, и был потрясен. Выглядел я просто умопомрачительно. В прекрасном настроении, весело посвистывая, я забрался в "мерседес" и покатил в Пальму пропивать денежки, выигранные у Писбоди, Бирскина, Д'Арблэ – черт бы их всех побрал!
После дневного пекла вечер показался мне особенно мирным и прекрасным. На безоблачном небе засеребрились первые звезды. Настоящая идиллия.
Я не спешил. Я любил эту дорогу. Большей частью она следовала вдоль берега, проходя мимо множества торговых центров, в которых в это время, как всегда, царило оживление. Время шло к ужину, и многочисленные туристы бродили по набережным, останавливаясь перед ярко освещенными витринами.
Я медленно катил по залитым огнями улочкам, любуясь темнеющим справа от меня морем. Заходящее солнце расцветило бирюзовую палитру моря розовыми и алыми красками – дивное зрелище! По левую же руку от меня мое внимание то и дело привлекали молоденькие девушки, прогуливавшиеся вдоль красочных витрин.
Когда я проезжал Кала-Майор, из кучки девиц меня окликнули: "Эй, красавчик, иди к нам!", и приветливо помахали. Я, в свою очередь, помахал им и покатил дальше.
Оставив автомобиль возле прекрасной площади Плаца Гомила Террано, я пересек её и выбрался на тихую улочку, где и располагался бар "Фигеро". Вся площадь, да и все окрестные бары были запружены американскими военными моряками в белоснежной форме. Флот устроил стоянку в нашей гавани. Американцы дружно как один жевали резинку и беспрерывно щелкали затворами фотоаппаратов, снимая все подряд.
Патрик сидел у длинной стойки – и не один, а с двумя девицами. Я даже не удивился. Чего ещё от него ожидать. Господи, и как у него это получается? Я абсолютно уверен, что Патрик, даже высадившись на необитаемый остров площадью в двенадцать квадратных ярдов, за каких-нибудь десять минут обзаведется смазливенькой девчушкой.
Впрочем, вру – его секрет мне хорошо известен. Патрик относится к тому уникальному разряду ирландских болтунов, которых в наши дни днем с огнем не сыскать. "Милочка, вы самое прелестное создание на свете! И где вы прятались до сих пор! Только сейчас, когда я вас увидел, моя жизнь впервые приобрела хоть какой-то смысл". Почему-то девицы просто млеют от всей этой чуши. Патрик, конечно, парень доброжелательный, этого у него не отнимешь. Стоит девчонке только развесить уши на пару минут, да заглянуть в его зеленые ирландские глаза, и ей конец.
А девицы были, как на подбор, стройные и длинноволосые. Слева от Патрика сидела загорелая темно-русая, почти каштановая милашка в коротком оранжевом платье, низко вырезанном на спине. Ее подружка была блондинкой, облаченной в облегающее мини-платьице пестрой расцветки.
Приблизившись к ним, я остановился в паре шагов от стойки и закурил. Патрик тут же заметил меня в зеркало и развернулся.
– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, – прогнусавил он. – Сам Дон Тобин-Казанова. Рассел, познакомься с дамами. Ты таких ещё в жизни не видел – высший класс! Это – Аманда Уоринг…
Я приветливо поздоровался с почти-каштановой девушкой. Прехорошенькая мордашка, красиво очерченные карие глаза, чуть вздернутый носик и широкий, все время улыбающийся ротик.
– … а это – Лайла Деверо.
Хлоп! Я отпал. Если Аманда показалась мне прехорошенькой, то Лайла была просто писаная красавица. Натуральная (как мне показалось) блондинка, с мягкими ореховыми, глубоко посаженными глазами, длинными пушистыми ресницами и пухленькими, чувственными губами. Само совершенство. Лайла приветливо улыбнулась и заглянула мне прямо в глаза; в следующую секунду её взор затуманился – она явно поняла, что со мной сделала. Между нами словно проскочила какая-то искра.
Патрик продолжал дурачиться в своей излюбленной манере, вешая им про меня лапшу на уши:
– … самый лучший курьер Ардмонта – не считая меня, конечно. Очень положительный и остроумный, денег куры не клюют, но вот беда патологически застенчив и робок с противоположным полом. Да и сексапильности ни на грош…
– Вы француженка? – спросил я Лайлу.
– Нет. Мой папа…
Патрик перебил ее:
– Рассел, нам несказанно повезло. Представляешь, захожу я к Уолтеру Пейну, а там сидят они! Я тут, разумеется, подкатываю…
– Вы тоже работаете на Ардмонта? – снова обратился я к Лайле.
– Нет, мы с Анджелой служим в двух разных лондонских туристических агентствах. Правда, они частенько обращаются к Ардмонту. А нас с Анджелой направили сюда, чтобы мы взглянули на новые отели, которые Ардмонт предполагает использовать в будущем.
– Замечательное поручение. Сколько у вас времени?
– Мы улетаем послезавтра вечером, в воскресенье, – сказала Аманда. Мы здесь уже со среды…
– Со среды! – взвыл Патрик. – Какой позор на мою седую голову! А мы с Расселом по вечерам уже в девять часов заваливались на боковую. Страшно даже представить, что бы мы устроили тут вчетвером… – он хитро ухмыльнулся, видя, что Аманда уже готова возразить. – Я имел в виду, что мы сопроводили бы вас в отели, а потом немного показали бы местную ночную жизнь.
– Да, жаль, – вздохнула Лайла. – А мы проводили вечера в компании местных гостиничных менеджеров. Скукотища жуткая. Правда, мы сюда не развлекаться приехали.
– Но сегодня, – провозгласил Патрик, – вы немного развлечетесь. Мы с Расселом как раз собирались кое-что отпраздновать. Он неожиданно слегка разбогател и деньги жгут ему карманы. Слышали бы вы, как он умолял меня помочь их потратить.
– Ох, умолял, – кивнул я.
– Начну я с того, что закажу нам за его счет выпивку. Идемте сядем за столик и спокойно обсудим наши планы на вечер.
Пока Патрик заказывал выпивку, я проводил девушек к столику, ещё раз убедившись, что фигурки у обеих просто потрясающие. Потом со словами "извините, пойду куплю сигареты", я вернулся к Патрику.
– Ну что? – спросил он уголком рта.
– Хороша холостяцкая вечеринка!
Он вопросительно изогнул бровь.
– Не хочешь ли ты сказать, что предпочел бы их обществу меня…
Я ухмыльнулся.
– Понятно, – кивнул Патрик. – Кстати говоря, стоило мне увидеть Лайлу…
Мое сердце оборвалось.
– … и я сказал себе: держу пари, что это излюбленный тип Тобина.
– О, это что ещё за тип? – с деланным безразличием спросил я.
– Ну, существо женского пола…
Я ожег его свирепым взглядом, старательно отворачиваясь от девушек.
– Я хотел сказать – страстная блондинка, – поправился он.
– Откуда ты знаешь, что она страстная?
Патрик скорчил гримасу, означавшую "да брось ты, старик, это ведь и ежу ясно", но все-таки ответил:
– Губы, старик – теплые, как норковое манто. Глаза с поволокой. Круто, я бы сказал, очень круто.
– А что бы ты сказал про Аманду?
Он плотоядно усмехнулся.
– Такая дурнушка только меня и может заинтересовать. Хотя, по правде говоря, я бы кусал себе локти, если бы ты положил глаз именно на нее.
– Что ж, похоже, вечер нас ждет интересный.
– Похоже, – согласился Патрик.
Купив у бармена пачку сигарет, я вернулся к столу и угостил сигаретами девушек.
– Давно вы знакомы с Патриком? – поинтересовалась Аманда, прикуривая.
– Три месяца – с марта, когда я впервые сюда приехал. Даже не верится, что с тех пор прошло так мало времени. Мне кажется, что я знаю его уже сто лет. Такое уж он производит впечатление на людей.
Она улыбнулась.
– Вы с ним друзья, да?
– Патрик со мной нянчился, когда я только прилетел на Мальорку. Мы сразу подружились. У нас с ним довольно много общего.
Лайла изогнула бровь.
– Включая патологическую робость перед противоположным полом?
– Мы пытаемся преодолеть её.
– Каким образом – тренируетесь, что ли?
– Только в силу служебной необходимости, – строго заявил я. – Вам ведь известно, каков круг обязанностей курьера?
– Знаем мы вашего брата, – холодно произнесла Аманда. – Не в первый раз здесь.
Патрик подкатил к столу. По пятам за ним подошел бармен с напитками.
Лайла пригнулась ко мне и спросила:
– А вы знаете, что у вас есть двойник?
Я изобразил удивление.
– Нет. Кто?
– У нас в Лондоне все время гоняют рекламу с его участием. Он представляет стиральный порошок. "Уайт-Мурло", кажется.
– "Марвел", – поправил я, улыбаясь во весь рот. – "Уайт-Марвел".
– О, вы её видели. Вам, должно быть, уже говорили… Почему вы смеетесь?
– А это он, – наябедничал Патрик, тыча в меня большим пальцем. – Тот самый двойник.
Девушки озадаченно уставились на него, потом, как по команде, перевели взгляд на меня.
– До того, как прилететь сюда, я снимался в рекламных роликах, пояснил я. – Но "Уайт-Марвел" на целый год вывел меня из рекламного бизнеса. Значит, говорите, там часто крутят эту рекламу.
Лайла развела руками.
– Не то слово. Каждый вечер раз шесть, а по выходным – все десять. Мы видим вас куда чаще, чем Хита с Вильсоном.[3]3
Гарольд Вильсон премьер-министр Великобритании с 1964 по 1970 г, а Эдуард Хит – с 1970 по 1974
[Закрыть] Кстати говоря, мне ваши рекламы очень нравятся. От некоторых интервью я просто тащилась. А снимать тоже было весело?
– Да, мы все животики надорвали.
Я рассказал им про Мики Мейпла, ассистента оператора, и про его безумный роман с экс-стриптизершей Джеки Мэнделл;[4]4
См. Стенли Морган "Звезда телерекламы"
[Закрыть] поведал я и про некоторые самые забавные случаи, с которыми мы сталкивались во время съемок.
– Ох, уж эти знаменитости, – вздохнул Патрик. – Знаете, девочки, что наш Расс на короткой ноге с любыми шишками и светскими львами? Расс, расскажи, как ты побывал на яхте этого миллионера… Аа-ууу-ыыы!
Я лягнул его по лодыжке под столом.
– Так чем мы займемся сегодня вечером? – громко спросил я, меняя тему. – Девочки, чего вам хочется?
Лайла не колебалась ни секунды.
– Обожаю морские деликатесы, – заявила она. – Еще в Лондоне мечтала, как прилечу сюда и наемся всяких вкусностей. А потом я бы хотела сходить в дискотеку "Облегающий сапожок". Я слышала – там очень здорово.
Я мысленно застонал. Только "сапожка" мне не хватало – печально знаменитой вотчины Дюка Стаффорда.
– И мне бы хотелось побывать в ней, – поддакнула Аманда. – Может, нам повезет – и там окажется сам Дюк. Я слышала, что он великолепен.
Ладно, черт с ним, решил я. В конце концов – у девушек остается всего один день. Пусть потешатся.
– Что ж, полопаем рыбки! – жизнерадостно провозгласил Патрик. Потом, повернувшись ко мне, спросил: – "Эль-Ленгуадо" подойдет?
– Прекрасно.
Крохотный, но очень уютный ресторанчик "Эль-Ленгуадо", специализировавшийся на дарах моря, располагался в малопосещаемом туристами месте на самой окраине Пальмы; в него заглядывали главным образом коренные островитяне, понимавшие толк в деликатесах и знавшие, где можно получить на ужин прекрасного лангуста, не закладывая в залог последнюю гасиенду. Прикончив напитки, мы заказали ещё по рюмочке, а потом двинулись пешком к "Эль-Ленгуадо".
Я поразился, увидев, что ресторанчик почти битком забит американской матросней. Наши девушки произвели маленький переполох – со всех сторон уважительно засвистели. Впрочем, по счастью, обошлось без глупостей. Продвигаясь вслед за совершенно затравленным официантом к единственному свободному столику, со всех сторон окруженному матросами, я вдруг ощутил себя новобранцем, завербованным во флот.
Довольно скоро я понял, почему официант выглядел таким затравленным. Как я уже упоминал, основными посетителями ресторанчика, находившегося в стороне от туристических маршрутов, были коренные жители Мальорки, и поэтому обслуживающему персоналу почти не приходилось общаться по-английски. Так что, подвергнувшись столь внезапному нашествию пары дюжин американцев, наш официант и ещё двое бедолаг, сновавших вокруг, буквально с ног сбились, силясь понять, чего желают господа янки. Мы с Патриком вдоволь навеселились, слушая, как один побагровевший от бессильного напряжения морской волк пытается вдолбить официанту, что у него аллергия на рыбу, а желудок принимает только один вид пищи: бифштекс из вырезки с кровью, с жареным луком, помидорами, картофельными чипсами, сладкой кукурузой, соленым укропом и кетчупом. Пока из всего перечисленного официант принес ему только отварного кальмара и кофе.
Глядя на этого моряка, трудно было поверить, что он способен страдать аллергией в любой форме. Телосложением он напоминал средних размеров авианосец, а на плечах запросто разместились бы все местные официанты вместе с близкой и дальней родней. Трое его приятелей казались рядом с ним карликами и, даже сидя, он был одного роста с официантом. Настоящий Кинг-Конг.
Откуда-то подоспевший четвертый официант предложил нам меню. Я сказал по-испански:
– Мы сначала промочим горло, а еду закажем попозже.
Исполин-янки навострил уши. Повернувшись к нам, он спросил, едва не всхлипывая от отчаяния:
– Слушайте, мужики, по-английски, случайно, никто из вас не разговаривает?
– Немножко разговариваем, – ухмыльнулся я. – Объясниться, по крайней мере, сумеем.
– Ха, – просиял гигант. – Да вы же англичанин! Простите – ладно? Помогли бы нам, может, разобраться с этими придурками…
Я встал, подошел к их столу и поздоровался с официантом по-испански. Бедняга едва не расплакался от счастья; выглядел он так, будто обрел давно потерянного брата. Я втолковал ему, чего хочет Кинг-Конг. Официант лихорадочно заводил карандашом по блокноту, тряся головой и приговаривая:
– Си! Си, сеньор…
– Слава Богу! – облегченно выпалил янки. – Спасибо, дружище. Век не забуду.
– Может, и нас выручите? – жалобно спросил тощий, как соломинка для коктейля, молокосос с копной ярко-рыжих волос и в пенсне.
– С удовольствием. – Я повернулся к Патрику. – Займись пока остальными столами – надо помочь своим ближним. Извините, девочки, мы быстро…
В течение последующих пятнадцати минут мы обзавелись двумя дюжинами дружбанов по гроб жизни и навеки сцементировали англо-ирландско-американские отношения.
– Спасибо, парни, – сказал Кинг-Конг, привставая из-за стола и протягивая мне ладонь размером с приличную дубовую дверь. – Меня зовут Барни Колмер. А это мои кореши – Дейв, Льюис и Джил…
– Сокращенно от Джилберта, – подсказал похожий на клистирную трубку рыжий. – Счастлив с вами познакомиться. Даже не знаю, как вас благодарить.
– Мы бы с удовольствием пригласили вас, – поддержал Барни. – Но, может, у вас своя компания…
Я кинул взгляд на Патрика с девицами. Они бы истерли меня в порошок, вздумай я отказаться.
– Отчего же, спасибо, мы не против.
Я жестом подозвал официанта и попросил, чтобы он придвинул наш стол к столу американцев. Бедняга был так счастлив, что выпутался из столь безнадежной передряги, что, похоже, готов был гору своротить, попроси я его о такой услуге.
– До чего же здесь здорово! – воскликнул Барни, стуча по столу здоровенной лапищей. – Вы даже не представляете, как мы предвкушали эту высадку в Пальме. Ребята уже заждались. Мы, едрит его… извините за выражение, мисс. Словом, мы бороздили эти чертовы океаны добрых два месяца, обогнув всю Африку. "Испытание на прочность", так это называют наши начальники. Сухопутные крысы. С десятого апреля моя нога не ступала на берег – и это в такую-то жарищу!
– Значит, сегодня вы зададите тут перцу? – с улыбкой подначил я.
Барни озорно, почти по-мальчишески улыбнулся.
– Ты попал в самую точку, Расс. За последнюю неделю на корабле нам всю плешь проели, поучая, что мы должны вести себя прилично, не напиваться, не буянить и не приставать к испанкам. Впрочем, я свято убежден – они и сами не верят, что мы последуем этим идиотским наущениям. Зато военной полиции они сюда нагнали чертову уйму. На каждого нашего брата – по легавому, заржал он. – Слушай, Расс, как тут насчет выпивки? Нам нужно наверстать упущенное за целых два месяца.
Мы заказали выпивку. Прошлись по кругу, потом – по следующему. Дружелюбные американцы платили сами, не позволяя нам с Патриком лезть за бумажником.
– Мы битком набиты деньгами, – хвастал Барни. – Мне года не хватит, чтобы столько пропить. Расс, будь другом, закажи ещё пару бутылок этого, блин, винца… забыл, как оно называется.
Принесли горячее! Шеф-повар превзошел сам себя. Представьте только: посередине стола на огромном блюде монументально возвышался колоссальных размеров омар, от которого густо валил пар. Вокруг белело море отборного риса, артистически разукрашенного устрицами, креветками и помидорами. Настоящее произведение искусства.
– Ха, вы только посмотрите на него! – воскликнул Джилберт, плотоядно облизываясь. – Братва, я должен это увековечить!
Он выхватил фотоаппарат, взгромоздился на стул и принялся исступленно щелкать затвором.
Когда Барни подали дымящийся бифштекс с кровью, его глаза засверкали.
– Расс, – прогромыхал он, – я навек перед тобой в долгу. Ради тебя, дружище, я готов на все. Только свистни. Ну – понеслась!
Это был не ужин, а настоящая вакханалия. Лукуллов пир. Гимн обжорству. Барни верховодил. Стоило любому из наших стаканов хоть наполовину опустеть, следовал возмущенный вопль:
– Лу, сукин ты сын! Лайла умирает от жажды, а ты, мерзавец, прохлаждаешься. Аманда, киска, двинь этому козлу по ноге, чтобы не зевал!
К одиннадцати часам весь "Эль-Ленгуадо" шумел, как растревоженный улей. Двадцать два американских моряка стояли на ушах. Наевшись до отвала, они буквально разбухли от поглощенного вина, шутили, балагурили, громко хохотали, словом – веселились на всю катушку. Физиономия Барни сперва порозовела, потом ракраснелась, а теперь уже просто полыхала, налившись пунцом.
– Просто не помню, приходилось ли мне когда-либо пробовать такой замечательный бифштекс, – блаженно вздохнул Барни, поглаживая раздувшееся, как бурдюк с вином, пузо. – Должно быть, этого бычка доставили прямиком из Техаса. Или – ещё откуда. Пасся, небось, себе на тучных лугах Кентукки, а потом угодил сюда. Нет, Расс, вовек не забуду.
Трапеза подходила к концу. Большинство тарелок опустело и моряки, опорожнив последние бутылки, закуривали "Кэмел" и "Лаки страйк".
– Чем займетесь теперь, Барни? – полюбопытствовал Патрик.
Барни ухмыльнулся.
– Ребята рванут в город. А я… я отправлюсь на поиски приличного гнезда разврата. Кстати, Пат, где тут обитают подходящие шлюшки?
Патрик пожал плечами.
– В обычных местах – в барах, дискотеках или просто слоняются по улицам. Кстати, мы сейчас как раз собираемся в дискотеку. "Облегающий сапожок" называется. Там девицы шустренькие – на любой вкус. Хотите пойти с нами?
– Спасибо, Пат, но вы, должно быть, и так уже по горло сыты нашей разбитной компанией…
Аманда обиженно фыркнула:
– Ну и пожалуйста, Барни, раз я тебе не нравлюсь, не ходи с нами!
Великан захихикал, как нашкодивший ребенок.
– Ха, вы только её послушайте. О'кей, ребята, мы идем с вами. Давайте только расплатимся. Расс, изобрази-ка свой трюк ещё разок.
Понятия не имею, как это случилось, но каким-то непостижимым образом всю компанию облетела весть, что в "Облегающем сапожке" нас ждет уйма пылких и охочих до моряцких ласк девиц, и пару минут спустя гогочущие американцы набились в шесть такси, которые гуськом покатили к дискотеке.
Наша четверка разместилась в автомобиле, возглавлявшем процессию. Патрик, сидевший рядом с таксистом, со смехом обернулся к нам.
– Вы только взгляните на эту кавалькаду. Теперь нам от них уже не отвязаться.
– По-моему, Барни – просто лапочка, – мечтательно вздохнула Лайла. Он напоминает мне плюшевого мишку. Винни-Пуха. И почему у этих здоровяков всегда такой мягкий и кроткий нрав?
– Не хотел бы я нажить в его лице врага, – усмехнулся я. – И не завидую тому парню, который подставит физиономию под его кроткий кулачок.
Я и впрямь не позавидовал потом Дюку Стаффорду. Бедолага уже никогда больше не примет прежний облик. Ха!
