Текст книги "Оле, Мальорка !"
Автор книги: Стенли Морган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Мы почти не двигались, едва переступая ногами, словно боясь потерять охватившее нас обоих удивительное ощущение неземной близости. Зарывшись носом в её душистые волосы, я топтался невпопад, за весь танец не произнеся ни единого слова. Наконец, когда музыка стихла, Клаудиа тихонько отстранилась от меня и, улыбаясь, смахнула со лба выбившиеся пряди.
– Фу. А вы, оказывается, хорошо танцуете.
– Разве мы танцевали? Я и не заметил. По-моему, мы не двигались с места.
Мы вернулись за стол, держась за руки. И с этой минуты ужин превратился для меня в томительную агонию сладостного ожидания. Удивительно теплый и многозначительно обещающий взгляд, которым наградила меня напоследок Клаудиа, когда я высвободил её из своих объятий, казалось, пронизал меня до самого сердца, до самой глубины моего существования. Этот взгляд не оставил у меня никаких сомнений насчет того, чем должен увенчаться наш совместный ужин. Мое горло было так стиснуто от ожидания, что мне пришлось буквально принуждать себя есть хоть что-нибудь. Клаудиа, по-моему, ощущала то же самое. Во всяком случае, от еды её мысли были крайне далеки. В какой-то миг мы с ней уединились в уголке сада, чтобы полюбоваться на переливающееся бирюзой и лазурью море.
Я обнимал девушку за талию. Некоторое время мы просто молча сидели на скамье, наслаждаясь панорамой величественной красоты, раскинувшейся перед нами, и прислушиваясь к тягучей мелодии какой-то неведомо прекрасной композиции, которую, словно почувствовав наше настроение, исполняли "Лос Эмбахадорес".
– А что они там ловят? – вдруг спросила Клаудиа.
Я проследил за её взглядом – почти в миле от берега одиноко маячили огоньки рыбацких суденышек.
– Все, что попадется, – засмеялся я. – Маленьких липких каракатиц, кальмаров и прочую нечисть. Однажды они выловили пучеглазого осьминога с зубами на брюхе, которые торчали вперед, как у моего учителя английского в школе. Мы его, кстати, окрестили Спрутом.
Клаудиа улыбнулась.
– С тобой так легко и приятно. Мне нравится твое чувство юмора. В Женеве мне очень этого недостает. Там все так строго и официально. На переговорах ведь особенно не пошутишь. Мы с Крис порой смеемся по их окончании, вспоминая, какой бред несли участвующие стороны.
– Представляю. Но тебе нравится твоя работа?
– Да, она меня вполне устраивает. Во-первых, внушает уважение, а во-вторых, Женева – прекрасный город. Чего там только нет. Замечательное озеро, где можно плавать, кататься на катере и на водных лыжах… Неподалеку и горы, чтобы заниматься горнолыжным спортом. Тебе не приходилось там бывать?
– Нет, к сожалению.
– Ты много потерял, – с мечтательным видом промолвила Клаудиа. Швейцарию нужно обязательно посмотреть – если ты, конечно, любишь и ценишь красоту.
– Очень люблю. Ты, например, меня просто восхищаешь.
Клаудиа тихонько засмеялась, потом сказала:
– Спасибо.
– Пожалуй, я и впрямь съезжу в Швейцарию. Может быть, даже этой зимой.
Она повернулась и пристально посмотрела на меня.
– Ты не шутишь?
– Нет, нисколько. После ноября я стану свободным, как ветер. Смогу поехать, куда душе заблагорассудится.
– В качестве курьера?
– Нет. Я только что заработал целую уйму денег – благодаря рекламе того самого "Уайт-Марвела", про который я тебе рассказывал. Повезло, конечно. Можно теперь не работать целый год и не беспокоиться из-за денег.
– Расс, но это же просто здорово! Значит, ты и впрямь можешь постранствовать. Если надумаешь посетить Швейцарию, дай мне знать, и я покажу тебе Женеву. Позвони только в ООН – меня там легко найти.
– Я уже заранее это предвкушаю.
– Как думаешь, не пора нам ещё вернуться к остальным? Подумают еще, что мы свалились в море.
– Хорошо, только сначала – вот это! – Я притянул её к себе и легонько поцеловал; без особой страсти – просто, чтобы почувствовать вкус её мягких теплых губ.
Минуту спустя, когда наши губы расстались, Клаудиа кинула на меня встревоженный взгляд – она тяжело дышала, словно испугавшись ощущения, вызванного поцелуем.
– Пойдем, – прошептала она, беря меня за руку. – Вернемся к ним.
Мы танцевали, пили и разговаривали до двух часов ночи, потом сели в машину и покатили в Пальма-Нову. Приближаясь к городу, я кинул взгляд в зеркальце заднего вида – Тони с Крис, прильнув друг к другу, слились в страстном поцелуе.
Я кашлянул.
– Э-ээ, где вас высадить, друзья?
– Что? – переспросил Тони, устремив на меня ошалелый взгляд. – А-аа… У основания холма, дружище.
Он имел в виду – у своего дома, который располагался у подножия горы.
Я шепнул Клаудиа:
– А куда доставить тебя?
Она смущенно улыбнулась.
– Уже очень поздно.
– Н-да, – согласился я.
– Тебе утром работать?
– Угу.
– Мне бы, наверное, стоило вернуться в отель…
– М-мм…
– Но после такого замечательного ужина и выпитого вина…
– Не помешала бы прогулка по пляжу.
– Она просто необходима!
– Заметано.
Притормозив у подножия дейновской горы, я сказал:
– О'кей, ребята, выметайтесь. Тони, пожалей Крис – ей ещё плавать на двести метров.
Они перестали целоваться и, смеясь, выбрались из машины.
Крис сказала:
– Спасибо за прекрасный вечер, Расс. Все было просто замечательно.
– Счастливо, Крис. Завтра увидимся.
Я подал автомобиль задним ходом, развернулся и покатил к своему дому. Мы вылезли из машины, спустились по тропинке, ведущей прямо на пляж, сбросили туфли и, держась за руки, пошлепали босиком по теплой воде. На берегу в такой час не было ни души. Мир принадлежал нам.
Когда мы проходили мимо моего дома, я указал на свои окна и произнес:
– Вот где я живу. На втором этаже.
– Должно быть, с твоего балкона открывается чудесный вид, – сказала Клаудиа. – А это огни Пальмы?
– Да, отсюда до неё по дороге около восьми миль. А морем – миль пять.
– Очень красиво.
– Да, именно этот вид, пожалуй, и подсказал мне, что я поступил правильно, согласившись на эту работу. У меня здесь есть друг, который мне здорово помог и очень многому научил. Патрик. Он живет в этом же доме, прямо подо мной. Когда я впервые увидел этот залив с балкона, у меня даже голова закружилась.
– Я догадываюсь, – сказала она. – Такое однажды случилось со мной в Швейцарии, когда я впервые поднялась на вершину Альп.
Мы ещё немного побродили, потом повернули обратно. По мере того, как мы приближались к моему дому, мое волнение нарастало. Клаудиа, как мне показалось, испытывала то же самое. Внезапно она спросила:
– Расс…
– Что?
– Ты… любил здесь многих женщин?
Вопрос сперва испугал меня, а потом почему-то возмутил.
Судорожно сглотнув, я выдавил:
– Послушай, ну разве так можно?
– Извини… как-то само вырвалось.
– Ты хотела спросить, не часто ли я пользуюсь своим положением, чтобы соблазнять клиенток?
Чуть поколебавшись, Клаудиа кивнула.
– Пожалуй… да.
Я закипел. Меня так и подмывало брякнуть: "А что тебя заставляет думать, черт побери, что я хочу затащить тебя в постель?", но это было бы чертовски глупо. Ведь она это знала. И я знал. И она знала, что я знаю… Впрочем, вы и сами это отлично понимаете. С другой стороны, я мог ответить: "Да, мол, за прошлый месяц я оттрахал восемьсот тридцать семь женщин – это новый рекорд Пальма-Новы, в доказательство чего могу предъявить серебряный кубок, стоящий у меня на камине!", но это было бы ребячеством. Ведь на самом деле, я и близко к этому числу не подобрался.
Но в следующее мгновение, увидев в лунном свете её лицо, я растаял. Ведь, если на то пошло, она имела полное право задать мне такой вопрос: кому охота быть одной из сотен безликих жертв?
Улыбнувшись, я мягко ответил:
– Если честно, Клаудиа, то я вел отнюдь не монашеский образ жизни. Но и на первую встречную никогда не бросался. Каждая из моих девушек мне по-своему нравилась, а поутру я никогда не испытывал ни сожаления, ни угрызений совести. Насколько я знаю, ни у одной из девушек таких мыслей тоже не возникало.
Клаудиа серьезно посмотрела на меня, потом понимающе улыбнулась и кивнула.
– Если хочешь, я отвезу тебя в отель, – вымученно предложил я.
Не переставая улыбаться, она взяла меня за руку и помотала головой.
– Нет… я хочу сама полюбоваться на тот вид, от которого у тебя закружилась голова.
Воздух в квартире ещё не остыл после дневной жары, а вот кафельный пол приятно холодил босые ступни. Я включил свет в прихожей и запер дверь.
– Кофе?
Клаудиа снова покачала головой.
– Нет, спасибо… Где у тебя ванная?
– Там.
Я прошагал в спальню, разделся догола, бросился ничком на шелковое покрывало и лежал, наслаждаясь прохладой и присушиваясь к шуму льющейся в ванной воды.
Вскоре я услышал, как открылась дверь, и Клаудиа вошла в спальню. Я повернул голову, чтобы спросить, все ли она нашла, и… остолбенел. Клаудиа остановилась в дверном проеме, освещенная сзади матовым светом. С колотящимся сердцем я любовался её обнаженным телом. Боже, как она была прекрасна! Стройная, сильная, с пышными, но упругими грудями. Золотистые волосы каскадом рассыпались по плечам, затеняя лицо и не давая мне прочитать его выражение. Клаудиа просто стояла и смотрела на меня, словно оценивая произведенное на меня впечатление. Похоже, увиденное ей понравилось.
– Ты прелестна, Клаудиа, – проглотив комок в горле, выдавил я.
Она приблизилась к постели, на мгновение замерла, а потом упала в мои объятия, пылко прижавшись ко мне всем телом. От её прикосновения у меня перехватило дух и… случилось кое-что еще. Клаудиа отодвинулась, удивленно взглянула вниз, а в следующий миг звонко расхохоталась и, перекатившись на спину, привлекла меня к себе.
– Только… будь поосторожнее, – прошептала она.
Я замер, как вкопанный.
– А что – ты не предохраняешься?
– Нет, дело не в этом, – прыснула она. – Просто… он у тебя такой большой! Будь поосторожнее… А-ааа! – Она негромко вскрикнула, а в следующее мгновение, когда я растворился в ней полностью, сладостно застонала. – О-ооо, Господи, как мне хорошо! Боже, как здорово! Расс!
– Что?
– Все в порядке, ты можешь забыть о том, что я тебя просила… Не сдерживайся! О-оо-оооо!
Примерно полчаса спустя она легонько оттолкнула меня в сторону, а сама легла на спину, раскинув руки и тяжело дыша. Все лицо её было покрыто бисеринками пота; тоненькие ручейки стекали с груди на простыню.
– Расс… мне ещё никогда не было так хорошо!
– Мне… тоже, – тщетно пытаясь отдышаться, пробормотал я.
– Теперь я понимаю, почему никто из твоих женщин не испытывал сожаления или угрызений совести. Зато я уверена, что все они в тебя по уши влюблены. Ты просто волшебник.
– Тебе так кажется, – скромно ответил я.
– Нет, я уверена. Впрочем, что бы они о тебе ни думали, они тебя все равно недооценивают. Ой! Расс, прекрати… Перестань немедленно, а то я опять… О, Боже!
* * *
Мы позавтракали у меня на балконе под ласковыми лучами утреннего солнца. Нагая Клаудиа сидела напротив меня, облокотившись о стол и попивая кофе. Перехватив мой взгляд, она зевнула и сладко потянулась.
– Устала? – спросил я.
– Нет, мне совершенно чудесно.
– И как ты находишь мой вид?
– Вид? – Она отставила чашку в сторону, посмотрела на меня, потом игриво потупила взор. – Я нахожу, что даже в поникшем состоянии он совершенно прелестен.
* * *
Клаудиа и Крис оставались только до четверга, но успели мы много плавали, загорали, катались на катере и танцевали. Когда мне не приходилось работать, конечно. Не подумайте, что жизнь курьера состоит из сплошных развлечений – это вовсе не так. Просто вы бы умерли от скуки, вздумай я описывать рутину своей повседневной деятельности. К тому же – открою вам профессиональный секрет, – когда возникает острая необходимость, мы, курьеры, можем менять распорядок дня; сами понимаете – пока Клаудиа была здесь, острая необходимость возникала довольно часто.
В четверг, в аэропорту, когда объявили посадку на их рейс, и настала пора прощаться, Клаудиа обняла меня и спросила:
– Расс, ты и вправду можешь прилететь ко мне в Швейцарию?
– Вполне возможно, милая. Зимой, скорее всего.
– Пожалуйста, напиши мне. В следующий раз уже придет мой черед знакомить тебя с местными красотами.
– Договорились. – Я поцеловал её и сказал: – Спасибо за чудесные дни, что мы провели вместе.
На её губах заиграла озорная улыбка.
– Это ты меня благодаришь? – Ее взгляд скользнул вниз. – Пока, малыш, до встречи в Женеве.
Уже на обратном пути Тони вздохнул.
– А все-таки чертовски жаль, что Крис уехала.
– И я уже начинаю скучать по Клаудиа. Замечательная девушка.
– Ты и в самом деле собрался в Женеву?
– Собрался? Считай, что я уже там, старина. Неужели ты думаешь, что я упущу такую возможность!
– Посмотрим, – ухмыльнулся Тони. – Если и впрямь намылишься, свистни мне.
– Ты не шутишь?
– Ничуть. Всегда мечтал покататься на горных лыжах по альпийским склонам.
– В данную минуту, по-моему, у тебя не хватит сил, чтобы нагнуться и завязать шнурок на туфле.
– Угу, – зевнул Тони. – Ты прав, как всегда. Давай заскочим в какой-нибудь бар и потратим ещё капельку твоих шальных денег.
Глава девятая
– Кала-Ратжада, – назидательно произнес Патрик в ответ на вопрос Тони, – это одна из самых живописных рыбачьих гаваней Мальорки. Она расположена в семидесяти пяти километрах к востоку от Пальмы на скалистом побережье и окружена сосновыми рощами и горами. Посмотрите – не пожалеете.
– В следующий раз будешь знать, как спрашивать ирландца, – сказал я, подавив зевок. Но Патрик ещё не закончил.
– Оттуда в Пальму регулярно ходит автобус с заходом в Арту. Отъезд в семь тридцать утра, возвращение в шесть вечера. Другие автобусы четыре раза в день отправляются в Капдеперу и Арту, кроме того, там можно взять напрокат автомобиль. Даже с водителем. Справки и заказы в приемной отеля.
– Какого отеля? – спросил Тони.
– Вот здесь ты застал меня врасплох, братец. Об этом путеводитель умалчивает.
– Какой же ты после этого курьер! – презрительно фыркнул я. – Сейчас, в этой Кала-как-там-ее, должно быть, уже четыре сотни отелей. К тому времени, как ты обойдешь все приемные, отпуск успеет закончиться.
– Я готов рвать на себе волосы, Расс, и посыпать их пеплом, но не поддашь ли ты газу, не то мы и до завтра не доберемся.
Вы, возможно, уже догадались, что мы ехали на вечеринку, которую устраивал Гарри Оньон. Стоял теплый субботний вечер и жизнь казалась восхитительной. По пути мы заскочили в Пальму, перехватили в "Кантина Кристи" по паре коктейлей и теперь неслись по автостраде в самом радужном расположении духа. Предстоящая вечеринка приятно будоражила воображение.
Лично я подготовился к долгожданному уик-энду на славу. Во всяком случае, зубная щетка надежно покоилась во внутреннем кармане. Будучи наслышан про знаменитые междусобойчики Гарри Оньона, я тем не менее решил лишний раз попытать Патрика.
– Слушай, Холмс, а ты абсолютно уверен, что девчонок там на всех хватит?
– Ну, "на всех", это, конечно, относительно, Расс. Себя ты, надеюсь, в виду не имеешь?
Я терпеливо вздохнул.
– Холмс, ты можешь хоть раз в жизни прямо ответить на поставленный вопрос?
– Если ты имеешь в виду, хватит ли девушек нормальным особям мужского пола, привыкшим ограничивать себя двумя – тремя сексуальными контактами в день, то ответ, конечно, положительный…
– Хватит, – заверил я Тони.
– Отлично.
– … если же баловница-природа наградила тебя таким могучим либидо, которое проявляется в сверхъестественных потребностях…
– Наградила? – полюбопытствовал Тони.
Я кивнул.
– …то, при всем к тебе уважении, я буду не столь уверен в своем ответе. Скажу так: возможно, но гарантировать ничего не стану.
– Патрик… – произнес я.
– Что, дорогой?
– Ты уверен, что девчонок там на всех хватит?
– А, понимаю, ты относишься к тем людям, которым нужно все объяснять на пальцах. Слушай сюда. На последней вечеринке Гарри Оньона, которая состоялась в отеле "Вилланова", присутствовало двести восемьдесят шесть гостей. Из них добрых две сотни приходилось на лиц женского пола в возрасте от восемнадцати до тридцати. Такой расклад тебя устраивает?
Я кинул взгляд на Тони. Тот закивал. Я тоже кивнул.
– Вполне.
– Тогда, вперед, половые бандиты!
Тони похотливо потер ладоши, а я надавил на педаль акселератора.
Почти час спустя Патрик, высунувшись из окна машины, спросил встречного испанца:
– Эй, сеньор, вы не подскажете, где здесь особняк графа Буэнано?
Угрюмый и неопрятный крестьянин приблизился к нам и пробурчал:
– Проедете ещё километр, потом свернете влево, подниметесь в гору и увидите. Он торчит посреди поляны в сосновом лесу, откуда виден весь город.
– Спасибо, сеньор, примите это в знак нашей благодарности.
Патрик вручил ему горстку песет, которые крестьянин с удовольствием принял, обнажив рот, полный гнилых зубов.
Я поднажал на газ, и мы покатили дальше.
– Что-то ты сегодня подозрительно любезный, – заметил я, обращаясь к Патрику.
– А что он сказал этому пейзану? – полюбопытствовал Тони, который не знал ни слова по-испански.
Я объяснил.
– Мир сегодня как-то особенно прекрасен! – воскликнул Патрик. – Я ощущаю настоящий прилив великодушия и любви к ближнему своему. И твердо намереваюсь сохранить этот настрой до самого окончания вечеринки.
– Храни Господь твою пассию – кем бы она ни оказалась, – истово перекрестился я. – Как вы думаете, наш приятель имел в виду вот этот поворот?
– Попробуй, я разрешаю, – великодушно предложил Патрик.
Я попробовал, и мы въехали на мусорохранилище консервной фабрики. Так, во всяком случае, мне показалось – уж очень там воняло рыбой. Я дал задний ход, снова выбрался на главную дорогу и снова съехал налево на следующем повороте. На этот раз длинная, как тонкая кишка, дорога завела нас в тупик, который заканчивался отвесной каменной стеной.
– Давай вернемся и отнимем у этого проходимца наши политые потом песеты, – предложил я. – И намекнем парой увесистых тумаков, что врать грешно.
– Терпение, – провозгласил Патрик. – Времени у нас ещё хоть отбавляй. Не повезло сейчас – получится в следующий раз. Разворачивайся, и поищем другой поворот.
С третьей попытки мы наконец попали куда стремились. Вот и гора, вот и сосны, а вот – трижды ура! – особняк графа Буэнано. Оле!
* * *
Въехав в высоченные кованые ворота, мы очутились в сказочных владениях маркиза де Карабаса. Так, во всяком случае, они могли выглядеть, по представлениям Шарля Перро. Бесконечная череда аккуратно засеянных полей, ухоженных тучных лугов и аккуратно подстриженных лужаек, изумительные рощицы серебристых березок, загадочно покачивавшихся в лунном свете. Захваченный этим зрелище, я совершенно позабыл, что нахожусь на Мальорке.
– Господи, вы только посмотрите на эту красоту! – не выдержал Патрик. – Ух ты, ребята, вот это дворец!
Как будто мы оказались в волшебной стране. Когда росшие впереди сосны расступились, нашим ошеломленным взорам открылось совершенно фантастическое зрелище – колоссальный белокаменный замок в испанском стиле, настоящий сказочный чертог! Спален, должно быть, в сорок. Возведенная на самой вершине утеса, твердыня эта господствовала над раскинувшимися внизу городком и широкой гаванью, которые были видны, как на ладони.
Дворец окружала каменная, высотой примерно по плечо, ограда, отстоявшая от него на довольно значительное расстояние. Миновав широченные ворота, мы въехали во внутренний двор, окруженный фонтанами и пестрыми клумбами, и подкатили по усыпанной гравием аллее к самому входу.
Дом был ярко освещен, со всех сторон лилась громкая музыка. Повсюду сновали людские толпы. В нескольких местах весело полыхали огни барбекю, вокруг которых сгрудились гости с веселыми, раскрасневшимися физиономиями. Отовсюду доносился громкий смех. Словом, веселье было в самом разгаре.
Не успел я приглушить мотор, как невесть откуда выпрыгнувший лакей в ливрее уже открыл мою дверцу и заботливо проворковал:
– Пожалуйста, оставьте ключи, сеньор. Я поставлю вашу машину на удобную стоянку прямо за домом.
– Э-ээ…
– Мистер Оньон находится сейчас в главной гостиной и будет рад приветствовать вас.
– Э-ээ, спасибо.
Мы вылезли из машины и проводили её слегка одуревшими взглядами. Челюсти у всей нашей троицы поотвисали. Нет, вру – только у нас с Тони. Патрику уже приходилось бывать здесь и раньше.
– Господи, ты когда-нибудь видел нечто подобное? – проквакал Тони.
– Нет, – ошеломленно помотал головой я.
– А что я вам говорил! – торжествующе воскликнул Патрик. – Гарри открыл летний сезон. Это считается здесь событием огромной общественной значимости. Король вернулся из изгнания. Наполеон сбежал с Эльбы. Пойдемте, заплатим дань уважения.
Видели бы вы такую прихожую! В зале с выложенными черными и белыми мраморными квадратами полами можно было спокойно летать на вертолете. Наверх вела широченная величественная лестница. С потолка свешивались огромные золоченые хрустальные люстры, покрытые тонкими, как паучьи лапки, узорами. Повсюду были в изобилии расставлены тропические растения в кадках и горшках. И люди… сотни, тысячи, миллионы беззаботно расхаживающих, жующих и хохочущих людей.
Я спросил одного из бесчисленных лакеев, стоявшего у зеркальной стены:
– Как пройти в главную гостиную?
Он указал в противоположный конец залы. Я мог бы не спрашивать. Там столпилось около десяти миллионов человек. Шум стоял одуряющий!
Мы протолкались через несметную толпу, сшибаемые с ног терпкими винными парами. Да, народ гулял на всю катушку! И все же, над ревом толпы явственно слышался раскатистый хохот Гарри. Он стоял, окруженный плотным кольцом поклонниц, приятелей и просто халявщиков, любителей повеселиться на дармовщинку. Как и прочая публика, одет Гарри был свободно, даже небрежно, но со вкусом – белоснежная, шитая золотом рубашка с расстегнутым воротничком, мышиного цвета брюки и коричневые туфли аллигаторовой кожи.
В одной руке Гарри держал огромный дутый бокал, наполненный чем-то розоватым, а в другой – сигару размером с изрядную торпеду. Выглядел он потрясающе – бронзовый от загара, безукоризненный и счастливый.
Наступая на чьи-то ноги, на ходу извиняясь и чертыхаясь, мы пробились к нему – возглавлявший наш маленький отряд Патрик рассекал толпу, как русский атомный ледокол.
– Привет, дружище! – радостно проорал Гарри, перекладывая сигару в левую руку и жизнерадостно вцепляясь в руку Патрика. Друзей прихватил? А, вижу – привет, ребята! Что ж, Патрик, ты наши правила знаешь: ешьте, пейте и трахайте все, что приглянется! На всех хватит. Жаркое на воздухе, бары и бля… то есть, девушки – повсюду. Хотите задержаться на ночь – или на неделю – располагайтесь, где душе заблагорассудится. Словом, чувствуйте себя, как дома.
– Спасибо, Гарри! – прокричал в ответ Патрик. – Сколько у вас гостей на сей раз?
Гарри выразительно развел руками, облив кого-то напитком из своего бокала.
– Понятия не имею. Человек триста. Какая разница? – Он покатился со смеха, выплеснув добрый галлон розового коктейля на ближайшую к нему парочку. – Жизнь дана нам лишь однажды.
Вперед, ребята! Оле!
Мы протолкались к одному из баров, установленному в самом углу. Трое ладных испанцев, еле различимых за батареями бутылок, едва успевали поворачиваться, обслуживая жаждущих гостей.
– Что вам взять? – прокричал Патрик. – Шампанского для затравки?
Мы дружно закивали.
Выбравшись с бокалами из толпы, мы остановились у стены, чтобы без помех полюбоваться на гостиную. От обстановки и пышного, даже роскошного убранства захватывало дух. Высоченные потолки украшали великолепные лепнина и мозаика – преобладали бирюзовый, белый и золотистый тона. Затянутые бледно-зеленым шелком стены украшали живописные полотна, многие из которых выглядели старинными и ценными. Напротив бара высился колоссальных размеров камин – я даже не представлял, что такие бывают, – сделанный, как мне показалось, из чистого серебра и украшенный зеркалами. Пол устилали плиты розового, белого и бирюзового мрамора, в обычные дни, наверное, покрытые коврами. Сегодня же, по случаю веселья, ковры и мебель, должно быть, куда-то вынесли.
Возраст гостей колебался, по-моему, от восемнадцати до восьмидесяти. Каких только образчиков здесь не было: веселые, угрюмые, разбитные, заносчивые, красивые, милые, тщедушные, уродливые… Словом, на любой вкус. И откуда их только понабрал Гарри? Я даже не мог представить, как могли попасть сюда некоторые из них. С другой стороны, глядя на нас с Патриком и Тони, любой из них мог легко впасть в такое же недоумение.
– Наш Гарри – пылесос людского общества, – шепнул мне на ухо Патрик.
Догадавшись, что он, наблюдая за мной, прочитал мои мысли, я согласно ухмыльнулся и кивнул.
– Кстати, как тебе окружающие девицы? Положил хоть на одну глаз?
Патрик потряс головой.
– У меня здесь выработалось твердое правило: никогда не набрасываться на какую-нибудь одну девчонку, пока не пересмотрю всех. Порой случается так, что самые отборные штучки появляются уже за полночь.
– А он и в самом деле не возражает, если мы останемся на ночь? поинтересовался Тони.
– На ночь? – хохотнул Патрик. – Да оставайтесь хоть до Рождества. Только заботьтесь о себе сами – здесь официально не принято навязывать гостям любой сервис, так что, если умрете от голода – будете виноваты сами. Невероятно, но это факт. Потрясно, да? Пошли гулять. Посмотрим, кто тут ещё есть, а потом подышим воздухом.
Мы поднялись по сказочной лестнице и протопали несколько миль по лабиринту бесконечных коридоров и холлов. Внутри дом оказался даже больше, чем выглядел снаружи. Спальням, ванным, кабинетам, гостиным не было числа. И все роскошно, с самым утонченным вкусом обставлено. Примерно четверть комнат стояли запертые, должно быть, чтобы уберечь личные сокровища графа. Все остальное было в полном распоряжении орды гостей.
Мы с Патриком случайно заглянули в комнату, оказавшуюся библиотекой, когда сзади из коридора послышался истошный крик Тони:
– Ко мне, братва!
Выйдя, мы увидели, что он стоит на пороге полуоткрытой двери, отчаянно размахивая руками.
– Сюда, вы только посмотрите!
Это оказалась ванная, но ничего подобного вы точно не видывали. Представьте себе выложенную бирюзовым с золотом кафелем залу размером с волейбольную площадку, посреди которой красуется круглый бассейн диаметром футов в восемь и фута в три глубиной, окруженный диванчиками с пушистым белым мехом. И это ванная!
Все в ней было позолочено: трубы, смесители и краны, крючки для полотенец и халатов; и даже сам бассейн был выложен яркой золотистой мозаикой. Повсюду были раскиданы огромные мягкие подушки, стояли покрытые шкурами шезлонги, а в углу рядом с приличных размеров баром был установлен телевизор с огромным экраном.
– Да, ребята, – Тони сокрушенно покачал головой. – Держу пари, что его жена никогда не ломится в запертую дверь, крича: "Выходи, эгоист, папочке нужно бриться!"
Закончив обход дворца, мы в очередной раз наполнили бокалы и вышли на свежий воздух.
– Жрать хотите? – спросил Тони. – Я проголодался, как целая стая бродячих собак.
Мы побрели к одной из гигантских жаровен, где готовили барбекю. Масштабы стряпни впечатляли: вокруг хлопотала целая троица поваров, лица которых при свете полыхающих углей блестели от пота.
Патрик принюхался:
– Эх, какой аромат! Даже ноздри щекочет. Что за божественные яства вы тут сотворили, сеньор?
Польщенный шеф-повар поочередно потыкал ножом в сторону нескольких котлов и вертелов:
– Pinchitos arabes, сеньор… bacalao a la vizcaina… cocido madrileno…
– Что он говорит? Что он говорит? – засуетился Тони.
– У него тут есть сухари, бульонные кубики, консервированная треска в томатном соусе, бобы с тушеной морковью…
– Да! – сказал Тони.
– Что "да"?
– Хочу!
– Что?
– Вот этого замечательного жареного поросеночка – вон он там остывает, под деревом.
Глотая слюнки, мы приблизились к дереву, возле которого жарили на вертеле молочных поросят. Три поджаренные тушки лежали на подносах, окруженных толпой алчущих гостей, которые вытягивали шеи, жадно принюхивались и вообще всячески выражали свою готовность принять немедленное участие в трапезе. Среди этой кучи мы разглядели трех или четырех девах вполне подходящей наружности. Не успели мы к ним приблизиться, как Тони подскочил к симпатичной брюнетке и что-то прошептал ей в самое ухо.
– Наш Тони зря времени не теряет, – завистливо вздохнул я. – Да и обаяния ему не занимать.
– Угу – и нахальства, – добавил Патрик.
– И нахальства тоже, – согласился я. – Ладно, полюбуемся, как ему дадут под зад коленкой.
Однако зад Тони отнюдь не пострадал. Девушка обернулась, наградила его обольстительной улыбкой и чмокнула в щеку. И тут я её узнал. Это была та самая хорошенькая стюардесса, с которой он уговаривался о свидании сразу после прилета в Пальму, в аэропорту. Тони приветливо помахал нам, потом, взяв девушку под руку, куда-то увел. Больше в тот вечер мы его не видели. Лишь три дня спустя он объявился в своей квартире, выглядя примерно на сто четыре года, но страшно довольный собой.
* * *
Оставшись вдвоем, мы с Патриком решили просто понаслаждаться жизнью: гуляли, пили шампанское, снова гуляли, снова пили…
– Расселл, – сказал Патрик, с ловкостью бандерильеро, который вонзает свои дротики в загривок быка, схватив два бокала шипучего напитка с подноса пробегавшего мимо официанта. – Что-то безошибочно подсказывает мне, что с каждой минутой я неотвратимо приближаюсь к состоянию свинского, скотского, чудовищного опьянения. Давай посидим, переведем дух.
– Патрик, старина, ты сырвал эти влова из моего рта… То есть вырвал слова. Твое здоровье!
– Давай присядем под этим деревом и передохнем.
Мы присели. И передохнули.
Я даже не понял, как это случилось, но вдруг заметил, что разговариваю с Иисусом Христосом и его подружкой. Бородатое лицо Христа, почти не различимое под копной длиннющих нечесаных волос, росших, как мне показалось, сразу отовсюду, близоруко пялилось на меня из темноты. А вот подружка была вроде бы недурна. Во всяком случае – без бороды.
– Слушай, корешок, не возражаешь, если мы тут с вами чуток потусуемся? На, глотни.
Он протянул мне бутылку, из которой я послушно отхлебнул.
– Вкусно. Что это такое?
– Лошадиная примочка. В конюшне нашли.
– Здорово. Похоже на яичный грог.
– Нет, это примочка. Необычный вкус, да? Вы из Армии спасения?
Я кинул вопросительный взгляд на Патрика.
– Как ты думаешь?
Патрик неуверенно пожал плечами.
– В Иерусалиме-то бывали? – поинтересовался хиппи. – Мы только сейчас оттуда. Ну дела, скажу вам. Полный умат.
– Хорошо там, да? – спросил Патрик, не будучи уверен, что правильно понял своего собеседника.
– Суперклево, кореш, – подтвердил хиппи. – Клевее не бывает. Мы с Бойди кайфовали целых две недели – накирялись и нашизились так, что старина Иисус едва в своей жестянке не перевернулся. До сих пор глючит.
