Текст книги "Оле, Мальорка !"
Автор книги: Стенли Морган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Сорок девчонок в сезон, – ошалело пробормотал Тони. – Сдохнуть можно!
– Видел бы ты, какие у него мешки под глазами, – хмыкнул я.
Съехав со скоростной трассы, я вырулил на шоссе, ведущее к аэропорту, и вскоре остановился перед залом прилета. Мы подъехали как раз вовремя. Самолет только что приземлился, и первые мои клиенты должны были появиться в зале уже через четверть часа. Тони провел все это время, тяжело пыхтя и откровенно пялясь на местных красоток.
– Да, старичок, похоже, я занимаюсь не тем делом, – вздыхал он. – Я-то думал, что в рекламном агентстве у меня необъятный простор для деятельности; оказалось же, что до сих пор я жил в монастыре. Ты только посмотри на этих куколок!
Снаружи у дверей, в ожидании автобуса толпилось человек пятьдесят только что приехавших туристов, среди которых и впрямь было не меньше дюжины настоящих красоток лет восемнадцати-двадцати. Одна из них, потрясающая рыжеволосая девчушка с огромными ярко-синими глазами, не только задержала на Тони взгляд, но и обворожительно улыбнулась ему, после чего тут же отступила к подружкам, оживленно хохоча и постреливая в его сторону бесстыжими глазами.
– Ого, ты видел? – завопил Тони.
– Да, а чего ты удивляешься? Обычное дело. Кстати, хочешь знать, где она остановилась? Я разглядел наклейку – отель "Миримар"; это в Камп-де-Маре, буквально рукой подать от Магалуфа.
Тони проводил взглядом огненноголовую красотку, исчезнувшую за дверью автобуса.
– Расс!
– Что?
– Сколько платят курьеру?
– Что? Выбрось эти мысли из головы. Ты не продержишься и недели.
– Пусть так. Но зато – какая это будет неделя!
– Слушай, ты и так проведешь здесь целый месяц. Может, тебе стоит повидать доктора Карреро в Магалуфе, чтобы он дал тебе витамин Е в таблетках и порошок из носорожьего рога. Заодно купи себе пару костылей… А, вот и они.
В зале появились первые туристы с наклейками "Ардмонта" на чемоданах.
– Потерпи немножко, пока я разберусь с ними. Не умрешь со скуки без меня?
Но Тони меня не слушал. Его внимание было целиком поглощено молоденькой девушкой из расположенного по – соседству с нами "стола справок", облаченной в крохотную мини-юбку размером с носовой платок. Девушка пыталась подобрать с пола рассыпавшиеся бумажки, не показав всему залу свои трусики; пока ей это плохо удавалось.
Оставив его за этим занятием, я поспешил навстречу своим пассажирам.
То, что знакомство с Эдлардом С. Кайзингером сулит мне сплошные неприятности, я понял с первого взгляда. У меня вообще развито чутье на подобных юных мерзавцев, а то, что стоявшее передо мной нахальное отродье относится именно к числу скороспелых негодяев, никаких сомнений не вызывало. Одето чадо было в длинные клетчатые брюки, кургузый пиджачок, широкий цветастый галстук и альпийскую шапочку с пером; на носу красовались очки без оправы. Если верить данным моего списка, то Эдларду С. Кайзингеру было всего восемь лет от роду. Однако зловредности в нем уже накопилось лет на сто сорок. Впрочем, кинув взгляд на его родителей, я уже больше ничему не удивлялся.
Отец, Банкрофт Д. Кайзингер, был точной копией своего отпрыска, помноженной на триста фунтов дряблого жира. Настоящий толстомордый Монблан чванливого самодовольства с четырьмя подбородками и необъятным пузом. Мать Эдларда – Анжелика – ухитрилась втиснуться в облегающий, как вторая кожа, шелковый брючный костюм. И совершенно напрасно – с такой задницей ей больше подошла бы плащ-палатка.
Я приблизился к ним, приветливо улыбаясь.
– Здравствуйте. Добро пожаловать на Мальорку. Надеюсь, вы не…
– Эдлард, – прогнусавила мамаша. – Зайка моя, убери лапки от этого конвейера… Я кому говорю – не смей ломать ленту!
– Я пить хочу, – заныло чудовище, ожесточенно ковыряя перочинным ножичком заклепку на ленте конвейера. – Дай попить-то!
– Сейчас, киска, – нежно проворковала мамаша, устремляя на дьявольское отродье влюбленный взгляд. – Потерпи чуть-чуть.
– Не хочу терпеть! – взвыл Эдлард. – Хочу сейчас!
– Слушай, парень, – обратился ко мне Банкрофт Д., выдохнув мне в лицо едкое облачко кисловатого сигарного дыма. – Надеюсь, отель "Польенса" уже достроен и все такое… Мне говорили, что людей тут часто селят в недостроенные отели, где нет ни воды, ни туалетов.
– Не беспокойтесь, – заверил его я. – "Польенсу" построили три года назад.
– Смотри, чтобы это было так, сынок. Я ухлопал чертову уйму бабок на эту поездку. Если нас обманут, Ардмонт даже не успеет узнать, что его ударило.
– Уверяю вас, все в полном порядке, – успокоил его я.
– Эй, мистер, что это тут у вас? – Эдлард С., наступив мне на ногу, пытался выхватить у меня из рук список моих туристов.
– Это мой блокнот, сынок, – сказал я, ловко выхватывая его из цепкой клешни Эдларда.
– Зачем он вам?
Чтобы надавать тебе по ушам, маленький вредитель!
– Так, записать кое-что нужное.
– Дайте мне! Дайте мне!
С радостью дам! В какое ухо?
– Не сейчас, – с улыбкой отказал я.
– Я хочу сейчас! Мне надо порисовать!
– А как кормят в "Польенсе"? – прорычал мне в ухо Банкрофт-Толстопузый. – На прогорклом масле не жарят?
– Пища там замечательная, – заверил я и тут же подпрыгнул – Эдлард пребольно ущипнул меня за бедро. – Не надо, малыш – больно.
– Мы заплатили за комнату с лоджией, – просипела Анжелика, не обращая внимания на то, что её замечательный отпрыск топчется у меня на ноге.
– Сынок, так тоже не надо, – сказал я, отдирая Эдларда от себя и сверяясь со списком. – Совершенно верно, у вас номер с лоджией.
– С видом на море?
– Да.
– С ванной?
– Разумеется.
– А у Эдларда какая комната?
Я снова сверился со своими записями, уже закипая – юный мерзавец принялся развязывать шнурки на моих туфлях.
– Слушай, малыш… – Я метнул судорожный взгляд на Анжелику. – Детишки любят пошалить…
– Какая комната у Эдларда? – грозно спросила Анжелика.
– У него… Ой, Эдлард, не связывай их вместе, а то дядя упадет. У него – комната с балконом в торце отеля… Ой!
– В торце? – грозно переспросила сразу расфуфырившаяся мамаша. Значит – без вида на море?
– Нет… то есть – да. Комната выходит на очень живописную сосновую рощу, но и море из неё тоже видно…
В этот миг Эдлард выпрямился, держа в одной руке мои шнурки, а в другой – раскрытый перочинный нож. Я растерянно посмотрел на отрезанные шнурки, потом метнул на малолетнего бандита испепеляющий взгляд – в ответ его змеиные глазки, не моргая, уставились на меня. С вызовом, как мне показалось. Я перевел взгляд на родителей, в ожидании справедливого вердикта. И я его удостоился.
Банкрофт Д. проквакал:
– Эдлард, осторожней с этим ножом – он очень острый. Не порежься. Мне же он сказал следующее: – Мы должны посмотреть на его комнату, прежде чем вселимся в этот номер. Мы платим только за самое лучшее.
– Ну, разумеется. – Я отобрал у Эдларда отрезанные шнурки, наградив его столь уничтожающим взглядом, что, как я вознадеялся, маленький мерзавец начнет заикаться от страха.
В ответ этот гаденыш пребольно кольнул меня в ногу ножиком.
– Ой!
– Отдай мне блокнот!
Банкрофт прохрюкал:
– Эдлард, не приставай к человеку, он работает.
– Я пить хочу.
– Слушай, парень, ты не можешь его напоить? – обратился ко мне Его Свинячество Банкрофт.
С удовольствием – где моя синильная кислота?
– Извините, сейчас мне очень некогда, но в любом туалете есть кран…
– О, нет, испанскую воду он пить не станет, – запротестовала Анжелика. – Ему нужна содовая.
Ему нужна порка, миссис. Эх, как бы я надрал задницу твоему ублюдку!
– Через полчаса мы приедем в Магалуф, – сказал я. – Там вдоволь содовой. Извините, я должен заняться остальными клиентами.
Я поспешно сбежал от них и согнал вместе все свое стадо. Слава Богу, все остальные клиенты оказались вполне нормальными и приличными людьми. Одна женщина средних лет, например, с тремя маленькими девочками, с сочувствием спросила:
– Досталось вам от этого несносного маленького американца, да?
– Немного, – улыбнулся я. – Ничего, справимся.
– 0н всю дорогу приставал к нам. Довел до слез моих девчурок – дергал их за волосы, щипал. Родители с ним совершенно не справляются. Жуткий хулиган. Счастье еще, что он не развалил самолет.
– Не беспокойтесь, миссис Ленни, мы его обуздаем.
– Я возмущена его родителями – почему они позволяют ему так себя вести? Он бегал по всему самолету, лазил по сиденьям, а однажды на полчаса заперся в туалете, не давая никому войти.
Я обошел всех клиентов, а потом, когда подали багаж, вернулся к Тони. Тот ждал меня с нескрываемым нетерпением.
– Ну, где они?
– Кто?
– Те шестеро девиц!
Я повернулся и указал.
– Вот, посмотри на эту женщину – у неё трое дочерей. Вон ещё две. А шестая, с косичками, держит в руках куклу. Видишь?
– Ах ты, мерзавец!
– Будь поосторожнее вон с тем маленьким американским негодяем. Он страшнее помеси гремучей змеи со скорпионом.
– Да, я видел. Когда он оттяпал твои шнурки, я думал, что ты сотрешь его в порошок.
– Дай время, я из него фарш сделаю. Я уже вынашиваю планы дьявольской мести. Этот подлец не уйдет от расплаты.
Из здания вышли первые клиенты, сопровождаемые носильщиками с багажом. Пока они усаживались в автобус, мы с Тони помогли Антонио запихнуть чемоданы и сумки в багажное отделение.
– Ну вот, вроде бы все, – удовлетворенно сказал я, пересчитав всех пассажиров. – Поехали, Антонио.
Войдя в автобус, мы увидели, что Эдлард С. Кайзингер, усевшись на место водителя, крутит руль, включает фары и запускает стеклоочистители. Я зашарил глазами по салону в поисках его родителей. Так и есть – сидят в самом хвосте.
– Эй, Эдлард, – процедил я, с трудом подавив в себе порыв схватить его за тоненькую шею и давить, пока он не посинеет. – Ступай к маме и папе.
– Нет, я буду рулить.
Я ухватил его за тонкую ручонку.
– Пойдем, малыш, будь паинькой…
– Отпусти мою руку, скотина!
– Эдлард! – Я встряхнул его за шиворот и, к моему вящему удивлению, он выпустил руль. Увы, мне следовало насторожиться заранее. Дождавшись, пока я поставил его перед собой, Эдлард пребольно лягнул меня по коленной чашечке.
– Ауу-ууу-ыыы-иии! – взвыл я. – Ну, блин, ты у меня сейчас попляшешь…
Я отшвырнул его на переднее сиденье. Эдлард ляпнулся на него так, что лязгнули зубы, но в следующий миг, разжавшись, как пружина, вихрем налетел на меня, беспорядочно молотя крохотными кулачками. Я крепко ухватил его за ручонки и присел, чтобы мое лицо оказалось вровень с его искаженной от ярости мордочкой.
– Слушай, парень, – прорычал я. – Если ты не сядешь и не утихомиришься, я оторву тебе руки и ноги и запихаю в уши. Понял? Я не шучу!
Это тебя угомонит, маленький поганец, подумал я…
Как бы не так. Ха! Дитятко разжало пасть и пропищало:
– Если ты меня не отпустишь, мой папаня тебе яйца оторвет! Понял?
Я беспомощно покосился на Тони. Тот ржал так, что слезы на глазах выступили. Я усадил Эдларда рядом с ним и грубо процедил уголком рта, как Хэмфри Богарт в роли неустрашимого Сэма Спейда из "Мальтийского сокола":
– О'кей, хмырь, это легавый. Он настоящий зверь. Только пикни – он тебя мигом скрутит в бараний рог и закует в наручники. Усек?
Эдлард метнул на Тони презрительный взгляд и фыркнул:
– Это не легавый, а дерьмо собачье. Нашел, чем испугать.
Я повернулся к Антонио, который слушал наш диалог с разинутым ртом.
– Езжай, Антонио, а то я его прикончу.
Когда Антонио запустил двигатель, я встал в проходе и стал проверять по списку своих клиентов. Некоторые из них, например, миссис Ленни, а также престарелая американская чета Фармеров, удостоили меня сочувственными взглядами. Я, между тем, строил догадки, что означает средний инициал в имени Эдларда С. Кайзингера – Смутьян, Свинохрящард, Скотинильям, Срандер…
Убедившись, что все на месте, я кивнул Антонио, и автобус снялся с места. Затем я включил микрофон, чтобы поприветствовать публику и дать вводную про паспорта, обмен денег и тому подобное.
– Леди и джентльмены! От имени компании "Ардмонт холидейз" рад приветствовать вас на Мальорке. Надеюсь, что долетели вы благо…
Я запнулся – Эдлард взрезал своим тесаком сиденье, уже ухитрившись откромсать добрых три дюйма обшивки. Я быстро выключил микрофон.
– Тони – отними у него нож!
Я быстро включил микрофон.
– Надеюсь, что долетели вы благополучно…
– Отдай нож, паразит!
– … и, уверен, что здесь вы замечательно отдохнете.
– Дай сюда нож, мерзавец!
Щелчок – микрофон вновь замолчал.
– Тони, брось нож мне!
Тони послушался. Эдлард молнией соскочил с сиденья и кинулся ко мне.
– Отдай мой нож, гнида!
Я отпихивал Эдларда одной рукой, пряча вторую за спиной.
– Ну, ладно, тогда я заберу вот это! – проревел он, выхватил у меня микрофон и рванул с ним по проходу. Шнур развернулся во всю длину, а в следующую секунду с громким треском лопнул. Эдлард полетел вперед, потом споткнулся и шлепнулся мордой в проход. Я ожидал, что автобус разразится аплодисментами, но зрители испуганно затихли.
Маленький вредитель хотел было зареветь, но передумал и, испустив воинственный клич, рванулся ко мне, явно намереваясь содрать с меня скальп и скормить стервятникам.
Однако добраться до меня ему было не суждено. Престарелый Фармер остановил его на бегу, цепко ухватив за шиворот.
– О'кей, малыш, – миролюбиво произнес он. – Хорошего понемножку. Ты уже всех нас достал.
С этими словами он круто развернул упирающегося и брыкающегося Эдларда Сукина-сына Кайзингера на сто восемьдесят градусов и поволок его в самый хвост автобуса, сидя в котором, родители негодника только сейчас впервые заметили, что в автобусе царит бедлам. Там, дружелюбно улыбаясь, Фармер вручил им взъерошенного сына и произнес следующую речь:
– Мистер и миссис Кайзингер! За сорок два года, что я проработал школьным учителем, мне впервые довелось иметь дело с таким скверным, невоспитанным, дрянным и разболтанным ребенком, каковым, к несчастью, является ваш сын. Он допек нас всех ещё по пути сюда, в самолете. Говоря "всех", я абсолютно убежден, что выражаю всеобщее мнение, и что все меня поддержат. С нас хватит. Если вы не примете самых строгих мер по его обузданию, то я не смогу поручиться за его дальнейшее благополучие.
Кайзингер-старший, который слушал этот монолог с отвисшей челюстью, вышел из оцепения и перешел в контратаку; его расплывчатая жабья физиономия угрожающе побагровела.
– Что вы хотите этим сказать, Фармер?
– Если ваш маэстро Эдлард хоть раз ещё нарушит наш покой и помешает нашему отдыху, я лично задам ему изрядную порку.
Эдлард заревел, как растревоженный носорог, и кинулся на колени к мамаше, которая, прижав сотрясавшееся в рыданиях дитятко к необъятной груди, заворковала:
– Ну, ничего, ничего…
– Вы об этом пожалеете, Фармер, – прорычал Кайзингер Великий. – Любой, кто хоть пальцем тронет…
– И ещё я добавлю, – перебил его старик, воинственно вскинув голову и повысив голос, чтобы слышали остальные, – что как коренной американец искренне стыжусь того, что являюсь вашим соотечественником.
С этими словами он круто развернулся и зашагал к своему сиденью, оставив Кайзингера бессильно пыхтеть и свирепо сверкать глазами. Усевшись на место, Фармер улыбнулся мне и сказал:
– Я, между прочим, всю жизнь преподавал в специальной исправительной школе для малолетних преступников.
Старик своего добился – до самого конца путешествия Эдлард нам больше не досаждал. Не досаждал он нам и в течение последующих недель. По простой причине – Кайзингеры уже на следующий день улетели в Лондон. К тому времени Эдлард вместо ожидаемого шоколадного загара приобрел пурпурно-лиловый цвет – испанский мальчуган, с которым он сцепился на пляже, отделал его по первое число. Совершенно незаслуженно, по мнению Кайзингеров – ведь Эдлард всего-навсего пропорол мальчишке футбольный мяч, а потом, в порядке извинения, попытался откромсать ему ногу.
Проводив Кайзингеров в аэропорт, я впервые в жизни ощутил радость от расставания. Одного, впрочем, у Эдларда не отнимешь – парень он на редкость упорный. Когда я вернулся в автобус, то застал белого как мел Антонио, который стоял возле двойного сиденья, на котором всю дорогу ехал Эдлард.
– Маленький подонок все-таки оставил по себе память, – в сердцах сплюнул он.
Я заглянул через его плечо. Сиденье было распорото от края до края, а на стенке под стеклом красовались нацарапанные слова: "Мать вашу!".
* * *
Вернемся теперь к Клаудиа и Крис – если вы ещё помните, кто они такие.
Подъехав к восьми часам к "Алькудии", мы едва успели подняться в вестибюль, как из лифта вышли наши девушки. Крис переоделась в изящный брючный костюмчик из желтовато-коричневого шелка. Ее длинные каштановые волосы, зачесанные набок, волнами спускались на плечо. Выглядела она совершенно обворожительно.
А вот Клаудиа облачилась в серебристое платье с мини-юбкой, подчеркивавшей её загорелые ножки, и крохотные, серебристые же сандалии. Ее светлые волосы были задорно перехвачены на затылке ленточкой, что делало девушку похожей на школьницу. Сексуальность сочилась у неё из всех пор.
Тони еле слышно присвистнул. Я поспешил с ним согласиться – нам предстояло провести вечер в компании сногсшибательных красоток.
Сам Тони был одет в канареечную рубашку с желтым шейным платком и в легкие коричневые брюки. Я остановил свой выбор на темно-синей рубашке с отложным воротничком и бежевых слаксах. Свободный, приятный наряд, вполне подходящий для ужина на свежем воздухе.
Мы поприветствовали девушек, которые явно пребывали в радужном настроении.
– Может, сперва выпьем здесь? – предложил Тони.
Я покачал головой.
– Выпьем, но не здесь – тут слишком мрачно и торжественно. По дороге есть один уютный бар, где можно посидеть и расслабиться под хорошую музыку.
– А куда вы нас поведете потом? – поинтересовалась Крис.
– Это тайна, – улыбнулся я. – Но я уверен, что вам там понравится.
Мы забрались в машину. Клаудиа уселась спереди, по соседству со мной, дразня меня своими длинными ножками, открытыми напоказ чуть ли не до самого пупка.
– Как ваш заработанный обед, удался? – спросил я.
Клаудиа возвела к небу глаза и загадочно улыбнулась.
– Боюсь, что нам его немного подпортили.
– Вот как? – произнес я, хотя и не сомневался, что именно так и должно было случиться.
– Да, француз после трех выпитых коктейлей совершенно распустился и начал приставать к Крис. Впрочем, она его быстро поставила на место. Это было ещё до обеда. А потом, когда подали суп, американец попытался меня облапать…
– Словом, пообедать вам не дали?
Она улыбнулась уголком рта.
– Мы с ними справились. Сотрудницы ООН быстро учатся давать отпор седовласым повесам. В этой организации далеко не все борются за свободу некоторые на неё посягают.
– И как вы их осаживаете – приемом карате или сумочкой?
– То так, то этак.
– Как – вы и впрямь владеете карате?
– Немного.
– Господи, есть же одаренные люди на свете. И что вы ещё умеете?
Клаудиа вскинула голову, словно пытаясь понять, не смеюсь ли я. Потом медленно, с расстановкой ответила:
– Немного катаюсь на лыжах… на коньках… а также плаваю… тоже немного.
Вот, значит, почему у неё такая фигура!
Крис пояснила:
– Клаудиа скромничает – она у нас признанная чемпионка по всем этим видам.
– Я и не сомневался, – сказал я. А сам спросил у Клаудиа:
– А как ваша подружка?
– О, она тоже обожает поупражняться.
В зеркальце заднего вида я заметил, как ухмыльнулся Тони, и с трудом удержался от смеха сам.
– При ООН есть приличный спорт-клуб, – пояснила Клаудиа. – Крис чемпионка лиги по плаванию вольным стилем на двести метров.
– Ну да! – воскликнул я. – Какое совпадение! Тони у нас тоже знаток вольного стиля. Или кроля – я забыл.
– Нет, Крис специализируется в вольном стиле. А ещё я люблю нырять с вышки.
– Я вдруг вспомнил Мики Мейпла, – сказал я, глядя на Тони. – Помнится, он тоже приспособился нырять с гардероба с криком "ура!".
Клаудиа посмотрела на меня с нескрываемым интересом. Она сразу поняла, что речь идет о шутке на интимную тему, и, судя по всему, нисколько не возражала.
– Да, но каждый прыжок заканчивался падением на живот, – поддержал Тони.
– На чей? – поинтересовалась Клаудиа.
Я расхохотался.
– Ее зовут Джеки Мэнделл. Бывшая стриптизерша. Извините, что мы ударились в воспоминания – в свое время мы очень много потешались на эту тему.
– Не стоит извиняться. Расскажите ещё про этого Мики Маус… то есть, Мейпла – он меня заинтриговал.
– Хорошо – но только в баре. Мы уже почти приехали.
Бар "Эль Дама Бланка" – место для избранных: каменный пол, грубые деревянные столы и скамьи, стены, увитые виноградными лозами. Сюда любят заглядывать художники и писатели. Фернандо Эспана божественно играет на гитаре, и никому нет дела до того, как много – или как мало – вы пьете. Когда мы приехали, бар был заполнен наполовину.
– Здорово, – воскликнул Тони.
– Замечательно, – согласились девушки.
Бармен Джо Рамис, довольно высокий и молодой красавчик, по праву считается душой этого заведения. При виде наших девушек он заметно оживился, ослепив их обворожительной улыбкой. Глазки сразу заблестели. На ломаном английском он тут же объяснил девушкам, насколько они прелестны, и как он счастлив, что они соблаговолили посетить его дыру.
На самом деле его зовут Джо Рамсей, а родом он из Лондона, из района Степни.
Дождавшись, пока Тони повел Крис и Клаудиа к угловому столику, он подмигнул мне и шепнул на ухо:
– Клевые телки. Где нарыл?
– Где нарыл, там больше нет, – ухмыльнулся я. – Немки, кстати говоря. Скажи Фернандо, чтобы сыграл что-нибудь у нашего столика, и угости его "гиннесом" за мой счет.
– Договорились. Счастливой охоты.
– Не обольщайся, Джо, мы просто отдыхаем.
– Ну, разумеется, – хмыкнул он.
Я присоединился к остальным. Не успел официант принять у меня заказ, как подошел Фернандо. Он показался мне ещё более тощим, чем всегда костлявый, тщедушный испанец с вечно всклокоченной бородой и горящим взором. Гениальный гитарист. Он ещё только перебирал струны, слегка пощипывая их, но даже в этих простых аккордах звучало нечто магическое.
– Добрый вечер… Что сыграть очаровательным дамам?
Клаудиа без колебания заказала "черных ангелочков".
Фернандо одобрительно улыбнулся, и гитара запела. Водрузив ногу на скамью, он не отходил от нашего стола, пока не доиграл совершенно божественную романтическую мелодию, которая завораживающе пела и звенела, гипнотизируя нас неподражаемой смесью страсти и нежности. Я украдкой посмотрел на девушек. Обе словно оцепенели, полностью во власти волшебных звуков. Закончив играть, Фернандо учтиво поклонился девушкам, которые бешено зааплодировали; к ним тут же присоединились и остальные посетители.
– Спасибо, это было совершенно фантастично, – взволнованно сказала Клаудиа. В глазах её застыли слезы.
– Очень рад, – снова поклонился Фернандо и, как ни в чем не бывало, отошел прочь.
– Удивительно талантливый человек, – вздохнула Клаудиа. – В Берлине или Лондоне он стал бы богачом. Интересно, сколько здесь таких музыкантов?
– Думаю, что много, – заметил Тони. Подоспел официант с нашими напитками. И девушки и мы заказали водку. – Есть у меня один приятель, продолжил Тони. – Так вот, однажды на Мальте, в каком-то задрипанном баре, разместившемся в сыром подвале, он наткнулся на квартет, который настолько поразил его своим мастерством и вдохновением, что он не поленился и записал их на пленку. Мне довелось её слушать – и впрямь грандиозно. Он хотел привезти их в Англию, но, увы – ничего не вышло.
– Почему? – поинтересовалась Крис.
– Размаха не хватило. К сожалению, играть в темном подвале для завсегдатаев и выступать на большой сцене перед истинными ценителями совсем не одно и то же. Вспомните, много ли неанглийских и неамериканских групп пробилось на международную сцену – раз два и обчелся. Здесь Фернандо – царь и Бог, но я сомневаюсь, чтобы те же самые люди мечтали послушать его, вернувшись домой.
– Боюсь, что вы правы, – вздохнула Клаудиа. Она внезапно рассмеялась. – Не могу представить, чтобы я так же расчувствовалась, сидя в каком-нибудь занюханном пабе в Ковент Гардене или на Олд Кент Роуд.
Я изумленно посмотрел на Тони, потом перевел взгляд на Клаудиа.
– Откуда вам известно про "занюханные пабы"? Вы там бывали?
– О, я довольно долго жила в Лондоне. Ведь мой отец несколько лет работал там.
Тони незаметно подтолкнул меня под столом коленом.
– А все-таки здорово, когда в простом баре удается создать столь романтическую атмосферу, – сказал он. – Разве девушкам не приятно окунуться в романтику, находясь на отдыхе?
Крис изогнула бровь.
– Почему вы так считаете?
– А разве не так?
Она рассмеялась и взглянула на Клаудиа.
– Так, конечно. Женщины вообще романтичны, уже по своей натуре. Здесь же… Впрочем, чего я вам рассказываю. Мужчины в этом смысле мало чем от нас отличаются.
Я хлопнул в ладоши.
– Что ж, раз ваши сердца так жаждут романтики, вы её получите. Допивайте, и поехали!
Мы распрощались с Джо, который завистливо вздохнул, и погрузились в мою машину. Десять минут спустя мы уже свернули с магистрали на проселочную дорогу и покатили по ней, оставляя за собой клубы сизой пыли.
– Эта дорога больше похожа на козью тропу, – проворчал Тони, когда я в очередной раз резко выкрутил руль, чтобы избежать особенно глубокой ямы.
Вскоре мы въехали в живописную сосновую рощу, прокатили по ней ярдов сто и свернули к расположенному в самой глубине ресторану. Въездом служила широкая сводчатая арка в длинной каменной стене. За аркой располагался внутренний двор, в котором запросто разместилась бы целая сотня автомобилей; сейчас в нем стояло около полусотни.
Ресторан занимал старинное каменное строение, некогда служившее то ли конюшней, то ли постоялым двором; массивные стены были покрыты заплатками зеленого мха и увиты плющом и лианами. Кое-где зелень полностью скрывала узкие оконца, прорезанные в стенах. Внутренние залы освещались неяркими настольными лампами в красных абажурах, создававшими манящий интимный полумрак; и совершенно напрасно – внутри не было ни души. В хорошую погоду ужин почти всегда подавали под открытым небом. Справа от ресторана возвышались кованые железные ворота в решетчатой ограде сада, густо увитой лазающими растениями. Я повел нашу группу к воротам, распахнул их и кивком пригласил своих спутников заходить, уже заранее предвкушая их реакцию.
И они не обманули моих ожиданий.
– О Господи! – охнула Клаудиа, внезапно останавливаясь. – Боже, какая красота!
– Божественно, – согласилась Крис.
Тони присвистнул.
Сад был и впрямь восхитительный. Живописные клумбы, разбитые то тут то там, пестрели цветами, кактусами и самыми немыслимыми тропическими растениями. Хитроумно расположенная подсветка, скрытая от посторонних глаз, раскрашивала и без того яркие клумбы в сочные зеленые, красные, синие и желтые тона. Между клумбами и поодаль расположились столы – их было всего около шестидесяти, и они были заботливо удалены друг от друга, обеспечивая посетителям вполне достаточный интим. Дополнительную иллюзию уединения придавали артистически рассаженные растения: с двух-трех сторон столы были обсажены кактусами, густыми папоротниками или просто высокими цветами на клумбах. На каждом столе горела свеча в изящном розовом подсвечнике; теплые мерцающие огни придавали этому сказочному мирку ещё более волшебный вид.
С левой стороны разместилась невысокая сцена, перед которой была разбита небольшая танцплощадка. Со стороны моря сад ограждал каменный парапет высотой примерно в ярд. И с танцплощадки и со всех столов открывался изумительный вид на море, ярко освещенное полной луной.
Я повернулся к Клаудиа, стоявшей с открытым ртом.
– Ну как, достаточно романтично?
Она улыбнулась и кивнула, совершенно очарованная волшебным зрелищем.
На сцене выступал местный ансамбль "Лос Эмбахадорес" – органист, два гитариста и ударник. Душещипательная итальянская песня, лившаяся из динамиков, как нельзя лучше создавала лирическое настроение, обволакивая и завораживая растомлевших посетителей.
Официанты сновали между столами, как призрачные тени; на танцплощадке медленно кружили шесть или семь пар. Словом, о более романтической и изысканной обстановке нельзя было и мечтать.
Старший официант, с которым меня в свое время познакомил Патрик, узнав меня, поспешил к нам навстречу, улыбаясь до ушей. Невысокий пухленький коротконогий крепыш, лысоватый и невероятно охочий до женщин.
– Добрый вечер, Лоренцо, – жизнерадостно поздоровался я, наблюдая, как он одним взглядом профессионально раздевает наших девушек. – Как дела?
– О, сеньор Тобин, – затараторил он. – Как я рад вас снова видеть! Как замечательно, что вы привели к нам своих друзей!
– Они впервые здесь, Лоренцо. Ты уж не ударь лицом в грязь, проследи, чтобы они получили удовольствие.
Он обиженно всплеснул руками.
– Господи, сеньор Тобин, неужели у нас когда-либо было иначе? Проходите за мной, пожалуйста. Я посажу вас за самый лучший стол, у стены, прямо за которой плещется море.
Поразительно, какого успеха можно добиться с помощью простого заблаговременного телефонного звонка и обещания приличного вознаграждения. Нам и впрямь оставили лучший столик с видом на море, рядом с танцплощадкой, но защищенный от нескромных взоров живой изгородью из экзотических цветов и кактусов.
– Замечательно, Лоренцо, – похвалил я, заговорщически подмигивая. Организуй нам какую-нибудь выпивку – мы умираем от жажды.
Он понимающе улыбнулся и промолвил по-испански:
– Я исполню любое ваше желание, сеньор. Только прикажите.
Лоренцо стрельнул глазками на наших девушек и завистливо вздохнул.
Я ухмыльнулся.
– В отличие от доброго испанского вина, Лоренцо, возраст не делает тебя лучше; ты совсем распустился.
Лоренцо весело хохотнул, разложил перед нами четыре меню размером с биллиардный стол и откланялся.
Девушки, словно завороженные, любовались на море; они не могли отвести глаз от залитой лунным светом, переливающейся бриллиантами лазури. Теплый бриз нежно ласкал щеки, привнося с собой душистый и солоноватый привкус испанской ночи. Вдали призрачно мерцали огоньки рыбацких лодок, а на горизонте водную гладь уверенно разрезал увешанный гирляндами огней лайнер, идущий, без сомнения, в Пальму.
Тони кивнул мне, сделав восхищенный жест рукой.
– Все в порядке? – спросил я.
– Лучше не бывает. – Он горько усмехнулся. – Не то, что в Бутле – да?
– Еще бы. – Я вспомнил палату в ливерпульской больнице, где мы познакомились с Тони. – Небо и земля.
Мы заказали аперитивы, а я пригласил Клаудиа потанцевать – "Лос Эмбахадорес" как раз заиграли "Испанские глаза". Выйдя на площадку, мы на мгновение остановились и посмотрели друг на друга так, словно виделись в первый раз. И только тут я осознал, что именно сейчас впервые прикоснусь к ней. Должно быть, подобные мысли бродили и в голове Клаудиа. Взор её затуманился, в глазах появилась нежность. Склонив голову, она едва заметно улыбнулась и приникла ко мне. Близость её тела ошеломила меня. По спине побежали мурашки, все мое нутро вдруг прожгло насквозь. Когда же тонкие руки девушки ласково обвили мою шею, я почувствовал, что сейчас растаю.
