Текст книги "Оле, Мальорка !"

Автор книги: Стенли Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Ха! А мне показалось, Холмс, что ты устал, разбит и мечтаешь только о том, как бы выспаться…

– Это было сто лет назад, – невозмутимо отмахнулся Патрик. – От волнения у меня открылось второе дыхание. Не каждый день на моего друга сваливается такая удача. Впрочем, деньги – зло. Но нам, невезунчикам, остается только оказать тебе посильную помощь в том, как побыстрее избавиться от этой напасти.

Чем мы и занялись, уже полчаса спустя, на моей веранде.

Представьте себе следующую мизансцену: ящик пива, две бутылки шотландского виски, восемь миллионов сигарет и шесть пар ног, вздернутых на перила. Стоял прекрасный вечер, но никто его не замечал. Воздух дышал морем, небо было густо усыпано лимонно-желтыми звездами, между которыми лениво плыла полная луна, но, судя по полному безразличию к этим красотам, мы с Патриком и Тони с таким же успехом могли сидеть в гостиной тетушки Барнес в Ливерпуле.

– По-моему, ему стоит держаться чуть поосторожнее, – пробасил Тони, махнув стаканом пива в сторону Патрика. – Если бы не мы со Спайерингом, он бы уже давно просадил все свое состояние, бесцельно колеся на своем жалком "лотусе" по Европе. Такие денежки приваливают только раз в жизни…

– Надоело мне осторожничать, – сварливо изрек я, разливая всем виски. – Согласен, вы с Майком оказались правы. Однако теперь, вкусив настоящей жизни, я готов провести здесь хоть несколько лет…

Патрик усмехнулся.

– Послушай старого мудрого друга, Рассел, – произнес он. – К ноябрю ты будешь чувствовать себя, как выжатое белье; поверь уж мне на слово. Я души не чаю в своих клиентах, но после того, как в течение восьми месяцев кряду побегаю за ними по двадцать четыре часа в сутки, вытирая им носы и выполняя малейшие прихоти, я начинаю ощущать, что меня засунули в миксер и взбили вместо омлета. Кстати говоря, никто не требует, чтобы ты просадил все десять тысяч. Можешь смело отложить половину на безоблачную старость, а на остальное кутнуть… – Он опорожнил стакан пива и потянулся к виски, улыбаясь, как чеширский кот, от предвкушаемого удовольствия. – Окажись я на твоем месте, я бы прошвырнулся по каким-нибудь экзотическим местам, которые с детства будоражили мое воображение… Акапулько… Буэнос-Айрес… Монтевидео… Рио… От одних лишь мыслей у меня зудят пятки, а по всему телу разливается приятное тепло.

– А как насчет Токио? – предложил я, давая волю воображению. – Или Каира… Гаити… Веракруса…

– А я всегда мечтал увидеть Тринидад и Тобаго, – вздохнул Тони. – Лет, эдак, с девяти. У меня были их старые марки в альбоме. Мне всегда казалось, что ничего интереснее в мире быть не может. Вообще, я бы с удовольствием объездил все Карибское море на роскошной быстроходной яхте. Начал бы с Кюрасао, прошел вдоль всего побережья Венесуэлы до Тринидада, затем взял бы курс на север, к островам – Гренаде, Барбадосу, Сент-Люсии, Гваделупе… Вплоть до самых Виргинских островов.

– После твоего визита их название пришлось бы заменить, – ухмыльнулся я.[5]5
  Virgin (англ.) – девственный


[Закрыть]

– А оттуда, – продолжил Тони, пропуская мой выпад мимо ушей, – я бы рванул на Пуэрто-Рико, Гаити, Ямайку и Кубу, а закончил бы плавание на Багамах. Ладно, хватит с вас, бездари и тунеядцы, урока географии. Только представьте себе: ясное бирюзовое море, белоснежные песчаные пляжи, медово-шоколадные девочки…

– Представляю, представляю! – завопил Патрик.

– Катитесь вы к дьяволу, – отмахнулся я. – Ведь речь идет о каких-то пяти тысячах. Вы уже успели просадить почти четверть миллиона.

Патрик сокрушенно потряс головой и протянул мне опустевшую рюмку.

– Я слышал, что путешествия очень полезны для поддержания духа, сказал он. – У меня был дядя, который впал в такую депрессию из-за своих дел, что в один прекрасный день смотался на Амазонку. Отважная личность.

– Так он избавился от депрессии? – уточнил Тони.

– О, почти сразу. На второй день путешествия его сожрал крокодил.

– Да, я всегда об этом мечтал, – сказал я.

– О чем – как попасть на обед к крокодилу? – спросил Тони.

– Нет, дубина – о том, как постранствовать по миру. Еще в Ливерпуле, изнывая от скуки, я, бывало, захаживал на мол и строил планы, как бы тайком пробраться на борт одного из лайнеров, идущих в Австралию или Канаду.

– Вот видишь, теперь тебе уже не придется торчать на пристанях, ухмыльнулся Патрик. – Теперь ты можешь позволить себе обогнуть весь земной шар, валяясь в каюте-люкс. Да и возраст у тебя для этой цели самый подходящий. Эх, где мои двадцать четыре года! Только не упусти время, а то начнешь потом строить планы о женитьбе да о семейной жизни.

Я содрогнулся.

– Бога ради, Патрик, не порть прекрасный вечер дурацкими разговорами.

– Извини, просто с языка сорвалось. Капни за это унцию виски в рюмку умирающего от жажды друга.

– Токио – тоже неплохо, – задумчиво произнес Тони. – Мне бы там понравилось.

– Гаити и только Гаити, – назидательно произнес Патрик, залпом опрокидывая рюмку. – Жаркое, знойное Гаити. Эх, ребята, представляете лежишь ты на ласковом солнышке, а тебя растирает маслом прекрасная меднокожая мулатка? Высокая, стройная, грациозная и – обнаженная по пояс…

Ошеломленное молчание красноречиво засвидетельствовало, что мы хорошо представили себе это зрелище.

– И все это твое, Расс, – взволнованно продолжил он чуть приглушенным голосом. – Все тебе по карману. Настанет ноябрь, и ты свободен, как ветер в поле. Если место тебе приглянется – задержишься, если же нет – помчишь дальше. Жаль, что я не могу составить тебе компанию.

– Слушай, я ведь ещё не сказал, что куда-то поеду…

– Поедешь, куда ты денешься. Такой случай упускать нельзя.

Тони закурил и сказал мне:

– А какой у тебя выбор, Расс? На кой черт тебе деньги, если ты не собираешься путешествовать?

Я задумчиво поскреб себя за подбородок.

– Я мог бы вложить их в банк и жить на проценты – чистыми выходило бы около десяти фунтов в неделю.

Тони презрительно фыркнул.

– Десятка в неделю – фантастика! Этого едва на сигареты хватит.

– Или купил бы дом.

– Зачем?

– А пес его знает. Другие так поступают.

– Не обращай на него внимания, Тони, – махнул рукой Патрик. – Он просто болтает первое, что на язык подворачивается. Любому двадцатичетырехлетнему парню недвижимость нужна примерно так же, как второй член – а уж Рассу и подавно. У него мятежная натура. Долго усидеть на одном месте для него все равно, что всю жизнь прожить в затворничестве.

Я снова содрогнулся.

– Патрик, второй раз прошу – не порть прекрасный вечер.

Как и ожидалось, мы прогудели почти всю ночь напролет. Примерно в четыре утра мы с Тони запихнули пьяного в стельку Патрика в его постель, а полчаса спустя утихомирились и сами. Тони устроился на раскладном диване в гостиной, в то время как я уединился в своей спальне.

Несмотря на поздний час, заснуть мне долго не удавалось. Эти прохвосты так разбередили мою душу, что я лежал, уставившись в потолок, и представлял, как катаюсь на прибойных волнах в Австралии, добываю алмазы в копях Южной Африки, пью с девушками вино в римской траттории…

Я все ещё не мог поверить, что все это теперь мне и впрямь доступно. Старые привычки умирают медленно и неохотно, а я слишком много лет провел без лишнего пенса в кармане, чтобы сразу привыкнуть к свалившемуся, как снег на голову, богатству. Внезапно окружающий мир показался мне слишком огромным и пугающим. Я всегда мечтал увидеть его у своих ног, а тут вдруг почувствовал себя ребенком, который пригрозил здоровому парню, что поколотит его за два пенса, а верзила вдруг возьми да вручи ему двухпенсовик… Должно быть, именно перспектива покорения мира в одиночку напугала меня. С другой стороны, ещё сравнительно недавно даже Лондон казался мне недостижимой мечтой, а теперь – ха! Да, все это лишь вопрос привычки.

Я чаевничал с махараджей Джайпура и собирался идти охотиться на тигра-людоеда, когда меня разбудил Тони.

– Пробудитесь, Крез, паланкин подан. Вставай, лежебока – сегодня ты должен показать мне Мальорку.

Утро стояло теплое и ласковое, солнце уже давно сияло и вовсю припекало. Я выполз на веранду, вдохнул полной грудью и помахал двум загорелым девчушкам, которые уже шлепали на пляж. Ну и денек. Несмотря на то, что проспал я всего четыре часа, чувствовал я себя, как огурчик. К тому же – проснулся я уже совсем другим человеком.

А почему другим? И насколько другим? Пораскинув мозгами, я вдруг сообразил.

Я же стал богат, черт побери!

Глава восьмая

Первым делом мне было необходимо устроить Тони в какой-нибудь отель. Друг – он, конечно, друг, но терпеть его постоянное общество дни и ночи напролет было мне не под силу.

– Неужели ты и вправду не понимаешь, – начал я, когда мы завтракали на веранде, – что все номера на острове забронированы ещё с Рождества?

Тони меня даже не слушал. Облаченный в отутюженные канареечные брюки и яркую ядовито-оранжевую рубашку, он, до идиотизма вытянув шею, разглядывал сквозь темные очки топавшую на пляж светловолосую девчушку в купальнике из пары ниток. Когда блондинка, скинув верхнюю ниточку, заменявшую лифчик, легла на песок, он похабно присвистнул и повернулся ко мне.

– Ты когда-нибудь видел такие груди? Господи, мне показалось, что я сплю…

– Тони, мне сейчас не до грудей… А? Что ты сказал – какие груди?

– Да вон, смотри. О Господи – она переворачивается на спину! Черт побери, ну и буфера! Видишь? Двумя руками не обхватить!

– Тони, хватит пялиться на голых девиц. Послушай, что я тебе говорю. Мы должны подыскать тебе…

– Я сниму квартиру, – пробурчал он, не отрывая глаз от блондинки. Эх, какая телка! В квартире мне будет уютнее, чем в гостинице. Найдешь? Ух ты, посмотри на вон ту бабенку в черном кружевном бикини! Даже пушок виден! Через кружева пробивается…

Я не выдержал и кинул взгляд в указанном направлении. Тони не соврал девица с таким же успехом могла загорать и вовсе без купальника.

– Да, замечательно. О'кей, я позвоню Карло в Пальму. Это агент по недвижимости, который подыскал нам с Патриком эти квартирки…

– Расс, как ты это только выносишь? В жизни не видел столько голых грудей и всего прочего…

– Ничего, это твой первый день, – утешил я. – Можешь предаться разврату. Очень скоро ты поймешь, что здесь так всегда – утром, днем, вечером, а иногда и ночью.

Тони недоуменно покачал головой.

– Мне об этом рассказывали, но я не верил. Даже представить себе не мог. Читал твои письма, но думал, что ты специально вешаешь мне лапшу на уши. Господи, ты только посмотри на этих двух малюток у стойки бара!

Я оставил его упиваться грейпфрутовым соком, а сам отправился звонить Карло. Si, сказал Карло, есть, мол, у него на примете пара подходящих квартирок в Магалуфе, хотя цена и кусается – пиковое время, как-никак. Я не стал тратить время на переговоры с Тони и снял квартиру от его имени.

Уточнив все подробности, я возвратился на веранду, где Тони, перегнувшись через перила, пытался очутиться хоть на несколько дюймов ближе к очередному объекту.

– Тони, если ты собираешься продолжать в том же духе, то не протянешь и недели, не говоря уж о месяце.

Он нетерпеливо уселся за стол.

– По-моему, у меня что-то наклевывается вон с той брюнеткой. Она притворяется, будто читает книжку, а на самом деле так и стреляет в меня глазками.

Я присмотрелся и захохотал.

– Добро пожаловать, приятель. Это одна из официанток, которая работает в баре "Перлас". Ты, я и Патрик – должно быть, единственные мужчины на Мальорке, с которыми она ещё не спала. А насчет недели я не пошутил. И еще: если ты её поимеешь, то привезешь отсюда домой не только сувениры.

– Ну да!

– Да вот, представь себе. Положись на дядю Рассела, он о тебе позаботится.

– Эх, до чего здорово иметь настоящих друзей. Ты позвонил Карло?

– Да, есть у него на примете одна берложка в Магалуфе – за двадцать пять фунтов в неделю. Я этот район знаю – там вполне пристойно; вид на море и все прочее. Мы встречаемся с ним в двенадцать… Тони!

– А? Что?

– Я говорю: мы встречаемся с Карло ровно в двенадцать.

Я сдался, убедившись в полной безнадежности своих усилий. Оторвать Тони от загорелых полуобнаженных красоток было равносильно тому, чтобы уговорить меня не дышать.

– Пойдем. Прогуляемся пешком в Магалуф. Как раз там расположены мои отели. Сегодня днем высаживается очередной мой десант из Лутона, и я должен проверить, все ли готово к приему новой банды. А потом мы с тобой… Тони!

– Что?

– Пойдем же, хватит глазеть на эти задницы!

По пути он несколько раз едва не вывихнул шею, в особенности, когда мы проходили мимо дневного кафе, примерно на полпути в Магалуф. В общей сложности, на открытой веранде я насчитал не меньше дюжины совершенно роскошных цыпочек, каждая из которых стоила того, чтобы пожертвовать на неё вечер-другой. Я пытался рассказывать Тони о местных достопримечательностях, слыша в ответ только: "Господи, ты только на эту посмотри!". Или: "Чтоб я сгорел, ну и задница (бедра, груди)!"

– Тяпнем кофейку на обратном пути? – предложил я.

– А почему не сейчас?

– Я тороплюсь обойти отели. В отличие от некоторых, мне приходится здесь работать.

– Да, бедняга, не повезло тебе.

Мы посетили "Сан-Винсент", затем заглянули в "Польенсу" и "Пальму", откуда поспешили на встречу с Карло. Тони шагал рядом со мной, весело насвистывая.

– Как, сынок, нравится тебе здесь? – спросил я.

Он расхохотался.

– Еще бы. К тому же я уже целую вечность не отдыхал. Ты, наверно, уже забыл, каково корпеть в этом затхлом Лондоне. Молодец, что согласился на эту работу. Она ведь и в самом деле доставляет тебе удовольствие, да?

– Еще как. Порой, правда, приходится несладко, но я не жалуюсь. Кстати, можешь сегодня прошвырнуться со мной в аэропорт и воочию убедиться, как тяжек труд курьера. Встретить и расселить приличную ораву – дело весьма непростое.

– Что ж, я готов, – ответил Тони. – Особых планов у меня ещё нет. Я решил, что буду играть с листа.

– Умница.

Карло оказался, как всегда, пунктуален. Карло – уроженец Мальорки, невысокий, смуглый, приятный в общении и необыкновенно деловой человек. Не прошло и двадцати минут, как контракт на месячную аренду уютной квартирки, расположенной на четвертом этаже пятиэтажного дома, был подписан, а Карло уже катил в Пальму.

– Потрясающе! – воскликнул Тони, выйдя на балкон.

Вид и впрямь завораживал – широченная панорама Магалуфского залива, посреди которого горбатился покрытый золотым песком островок.

– Ах, я уже ощущаю себя новым человеком, – заявил Тони, сладко потягиваясь и вздыхая. – Я уже и думать забыл про наш дохлый Лондон.

– Какой Лондон? – с невинным видом осведомился я.

– Ты прав! – Тони шлепнул в ладоши и вернулся в гостиную. – Теперь нужно позаботиться о некоторых мелочах. Для начала – обзавестись какой-нибудь музыкой…

– Возьмем напрокат проигрыватель.

– Заполнить бар…

– Внизу есть винный магазинчик.

Тони прошагал на кухню.

– Жратва бы кое-какая не помешала…

– Супермаркет тоже внизу.

– И…

Он остановился на пороге спальни, плотоядно уставившись на широченную кровать.

– Сию минуту ничем помочь не могу, – развел руками я. – Дай мне время.

– Но только не тяни, – попросил Тони. – Кровать слишком велика, а я жестоко страдаю от агорафобии в самой тяжелой форме.

– Тебя пугают любые открытые пространства?

– Нет, – ухмыльнулся Тони. – Только самые гигантские. С остальными я научился справляться. Да, чуть не забыл – мне понадобится машина.

– Считай, что она у тебя уже есть. Гараж Розелло в Пальме. Мы с Патриком пользуемся им же.

– А есть что-нибудь, что ты не можешь устроить?

– Увы, да. Одна прехорошенькая штучка, которая служит в пальмском бюро путешествий, никак мне не дается. Можешь попытать счастья сам…

Выйдя из его квартиры, мы зашагали по направлению к заветному дневному кафе. Было без четверти час. Десять минут спустя Тони обзавелся подружкой. Я себя тоже не обделил.

* * *

Тони положил на них глаз, когда мы ещё только приближались к кафе. Две девушки в темных очках – шатенка и блондинка – сидели за угловым столиком, за которым мы разглядели два свободных стула, и оживленно беседовали. На наше счастье кафе было почти целиком заполнено, и свободных стульев оставалось раз, два и обчелся.

Тони саданул меня локтем по ребрам.

– Смотри – вон в том углу!

– Вижу.

– Подходят?

– На все сто.

– Скорей, пока те козлы нас не опередили!

С противоположной стороны к кафе приближались два оборванных светловолосых битника с длинными путаными космами и нечесаными бородами. Они тоже заметили нас и, разгадав наши намерения, ускорили шаг. Мы с разных сторон рванулись к своей цели, как Скотт и Амундсен к Южному полюсу. Влетев в кафе, мы принялись лихорадочно лавировать между столиками, натыкаясь на стулья, цепляясь за развешанные сумки и опрокидывая коктейли. Фу, кажется, успеваем… Нет… нет… нас опережают!

В последнее мгновение Тони успел выхватить из-за соседнего столика пустующий стул и преградить им путь ближайшему хиппи. Тот, налетев на стул, резко затормозил, но в тот же миг второй битник со всего размаху врезался в своего приятеля, и оба покатились по полу.

– Прошу прощения, – с невинной физиономией произнес Тони.

С пола грянул поток отборной скандинавской брани. Глядя на разгоряченную физиономию, изрыгающую богохульства, я приподнял два растопыренных пальца – жест Черчилля – и миролюбиво произнес:

– Все в порядке, друг, мы не обижаемся.

Слегка запыхавшись, мы приблизились к заветному столику.

Тони нацепил на себя ослепительную улыбку телезвезды, от которой едва не заполыхала скатерть. Девушки испуганно вздрогнули.

– Можно, леди, мы здесь присядем?

Девушки озадаченно переглянулись, смерив нас взглядами; потом шатенка ответила, с еле заметным акцентом:

– После битвы, которую вы выдержали, чтобы пробраться сюда, было бы бессердечно вам отказать.

– Победы сладкие плоды, – продекламировал Тони. – Спасибо.

Мы уселись.

Девушки продолжили свою беседу; разговаривали они на немецком. Тони изогнул правую бровь на миллиметр. Я согласно кивнул. Цыпочки и впрямь были хоть куда. В течение нескольких ближайших минут мы обменивались незаметными взглядами; несколько раз я искоса подмечал, что и девушки то и дело украдкой посматривают на нас. Обе были загорелые и подтянутые; без единой унции лишнего жира. Вид у них был спортивный, даже, как мне показалось, щегольски спортивный. Словом, стильные девушки.

У шатенки волосы были длинные, с пробором; когда она опиралась о стол, они свешивались прямо на него. Блондинка подвязывала волосы в пучок на затылке. Хотя огромные темные очки скрывали почти половину их лиц, оставшиеся части – аккуратные носики, высокие скулы, широкие чувственные губы – позволяли судить о красоте подружек. Особенно мне бросились в глаза руки блондинки – тонкие, с безукоризненно ухоженными длинными пальцами.

Говори они тихо, почти шепотом. В плохих руках – вернее, губах немецкий можется показаться кому-то излишне грубым и отрывистым; даже лающим. В устах этих девушек он звучал удивительно мелодично и сексуально. Девушки определенно знали себе цену и умели себя подать. Я сразу положил глаз на блондинку.

Подошел официант. Тони стал теребить себя за подбородок, прикинувшись смущенным, потом, как бы желая посоветоваться, бросил взгляд на девушек. Перед ними стояли стаканы, наполовину наполненные каким-то бледновато-желтым напитком.

– Э-ээ, я даже не знаю, – произнес он в ответ на вопросительный взгляд официанта. – Одну минутку. – Он обратился к девушкам: – Вы пьете что-то очень симпатичное. Не скажете, как это называется?

Шатенка понимающе улыбнулась и ответила:

– Мышьяк с содовой.

Тони кивнул и соверщенно серьезно заявил официанту:

– Нам четыре мышьяка с содовой.

Тот обалдело покрутил головой.

– Что, сеньор?

Девушки прыснули. Тони подмигнул им и спросил:

– Чинзано?

Обе, смеясь, закивали.

– Вы составите нам компанию?

Шатенка бросила взгляд на подружку, потом почти сразу кивнула, глядя на Тони с выражением, которое я истолковал так: "о'кей, мальчик, твоя взяла, но только знай – одним бокалом чинзано нас не купишь".

Тони заказал напитки и достал сигареты. Девушки курить отказались. Блондинка ответила:

– Спасибо, но мы предпочитаем французские.

– Разве вы француженки? – удивился Тони.

– Нет, мы из Германии.

– Вот здорово. А мы англичане.

– Мы так и поняли. Извините, нам надо отлучиться.

– Что? Ах да, конечно.

Девицы встали и потопали в туалет. Одеты обе были в открытые маечки и коротенькие шорты; на ногах красовались легкие сандалии. Только теперь, увидев девушек в полный рост, я оценил красоту и изящество их фигурок. Стройные шоколадные ножки, круглые попочки; блондинка по-прежнему казалась мне предпочтительней.

Тони восхищенно присвистнул.

– Ну что, сынок, не разочарован?

– Ты заметил, какие руки у этой блондинки?

Тони метнул на меня недоуменный взгляд.

– Кто же смотрит на руки, когда у девчонки такие ножки?

– Интересно, чем они занимаются?

– Ножки?

– Девицы, дубина.

Тони задумался.

– Трудно сказать. Мне кажется, они как-то связаны с искусством. Художницы, например… Может, учатся.

– Думаешь, они студентки?

– Не исключено. Хотя выглядят, пожалуй, постарше.

– Немки всегда кажутся старше своих лет – самоуверенные, крепкие.

Тони ухмыльнулся.

– Я однажды снимался с немкой в одном ролике. Вот уж она и вправду была самоуверенной. И твердо знала, чего хочет. Вплоть до доли дюйма. Эх, приятно вспомнить…

– Оставь хоть на время свои похабные воспоминания, Дейн. Лучше подумай, что нам с ними делать. Если они согласятся, конечно. Может, пригласим на ужин или сводим потанцевать?

– Почему бы и нет.

– У меня ведь сегодня очередное нашествие гостей. Не представляю еще, во сколько я освобожусь.

– Ничего, сынок, в самом худшем случае я развлеку их до твоего прихода сам. Только дай мне денег…

– Господи, ты такой же вымогатель, как Патрик. Кстати, какая тебе больше нравится?

– Все равно. Любая подойдет.

– Хорошо – тогда берешь шатенку. Коль скоро по счету плачу я, мой выбор первый.

– Пожалуйста, малыш, я не возражаю. О, вот и они. Черт возьми, до чего классные девки!

В дамском туалете девушки избавились от очков и немного причесались. По мере их приближения я разглядел, что у шатенки глаза темно-синие, а у блондинки – светло-голубые, почти серые, но на удивление теплые и сексуальные. Усевшись на свой стул, она стрельнула ими в меня, попросив зажигалку, отчего меня мигом бросило в пот.

– Итак, – спросила она, затянувшись. – Что вы тут без нас решили?

Вопрос поверг меня в смятение. Я уставился на нее, не веря своим ушам.

– А что, – продолжила она, – вы ведь наверняка перемывали нам косточки, так же, как и мы вам. Не так ли?

Я быстро посмотрел на Тони. На его физиономии расцвела широкая улыбка. Я оторопело перевел взгляд на блондинку и расхохотался.

– Да, вы угадали.

– Ну, так сколько нам ждать? Выкладывайте – что вы тут напридумывали.

Мы с Тони покатились со смеху. Отдышавшись, я ответил, стараясь говорить с той же прямотой, как и блондинка.

– Как насчет ужина и танцев сегодня вечером? Я знаю местечко, которое наверняка придется вам по вкусу.

Блондинка наклонилась к подружке, обменялась какими-то словами, потом снова повернулась ко мне.

– Мы принимаем ваше предложение. Меня зовут Клаудиа Зиген.

– А меня Крис Шпайер, – улыбнулась шатенка.

– Расс Тобин.

– Тони Дейн.

Подошел официант с мышьяком. Я украдкой метнул взгляд на Тони. Он все ещё был ошарашен внезапным натиском девиц. Тони и сам не страдает от излишней скромности, но Клаудиа превзошла его по всем статьям.

– Просит, – произнес я, поднимая свой бокал. – Или как там у вас принято говорить.

– Чин-чин, – улыбнулась Клаудиа. – Или как там принято говорить у вас.

– Мы из Лондона, – поведал Тони.

Крис приподняла брови.

– Вы – наверное, – сказала она. – А вот Расс, по-моему, не чистый лондонец.

Пришел мой черед удивляться.

– Откуда вы знаете?

Крис загадочно улыбнулась.

– Мы специально тренировались.

– В каком смысле? Вы шпионки, что ли?

Клаудиа рассмеялась.

– Мы работаем в Женеве – в Организации объединенных наций. Мы переводчицы.

– Ого! – восхитился Тони. – Здорово.

– Почему? – спросила Крис.

– Ну, дело в том… – он пожал плечами и рассмеялся. – Немного необычно. Не удивительно, что вы так хорошо говорите по-английски. А какими ещё языками вы владеете?

Крис сказала:

– Еще тремя – французским, итальянским и испанским. Также, немножко датским, фламандским и шведским. Примерно такой же набор и у Клаудиа.

– Фантастика!

Крис улыбнулась.

– Интересно, почему англичане всегда так поражаются, встретив человека, который умеет говорить не только по-английски? А ведь здесь нет ничего сложного. Любому это по по плечу. Неужели англичане – исключение?

– Да, по двум причинам, – ответил я. – Во-первых, у нас слишком развита национальная гордость. Знаете – старый принцип: "с какой стати нам учить их язык, когда они могут выучить наш"?

– А вторая? – спросила Клаудиа, не будучи уверена, превозношу ли я этот принцип или критикую его.

– Вторая заключается в том, что мы – островитяне, отгороженные от всего мира и страшно ленивые.

– Ну вот, – улыбнулась она. – Теперь вам будет полегче. Говорят, что чистосердечная исповедь благотворно влияет на душу.

– Нет, бросьте – я говорил про всю нацию, не имея в виду себя.

– А вы не очень ленивый?

– Нет, мэм. Я вкалываю не на совесть, а на страх.

– И чем же вы занимаетесь? – полюбопытствовала Клаудиа.

– Присматриваю за туристами. Я – курьер. Это нечто вроде гида.

– Ах, вот как! – с удивлением воскликнула она. – А я приняла вас за туриста.

– Это он, вот, турист, – указал я на Тони.

– А чем вы занимаетесь в Англии? – спросила Крис.

Следующие четверть часа мы трепались про ТВ, рекламу, а также про Лондон и Женеву; к концу этого срока мы уже окончательно сблизились и подружились.

Клаудиа испортила нам все удовольствие, посмотрев на часы.

– Ой, мне очень жаль, но нам пора. Нас ждут на обед… – Заметив, что я нахмурился, она с улыбкой добавила: – Это деловая встреча. В нашем отеле остановился некий француз, который хочет заключить довольно крупную сделку с каким-то американским агентом по продаже недвижимости, но ни один из них не разговаривает на языке другого. Нас угощают бесплатным обедом в обмен на маленький переводик.

– А вы уверены, что к вечеру освободитесь? – ревниво спросил я.

– Ну, разумеется. Это же только обед. Где и как мы встречаемся, Расс?

– А где вы остановились?

– В "Алькудии" – это за углом, в двух шагах отсюда.

С нашего места была видна крыша "Алькудии" – современного четырнадцатиэтажного отеля, расположенного на самом берегу залива Пальма-Новы.

– Что, если мы заберем вас из отеля – скажем, в восемь вечера? предложил я.

– Прекрасно, – кивнула Крис. – Форма одежды парадная или свободная?

– А как вам лучше?

– По мне – чем свободнее, тем лучше, – сказала Клаудиа. – И предпочтительно – на свежем воздухе.

– Я тоже предпочитаю танцевать под открытым небом, – сказала Крис.

– Спасибо, – поклонился я. – Терпеть не могу парадные костюмы. А свежего воздуха там предостаточно. Пойдемте, мы проводим вас до отеля.

* * *

По пути домой Тони порхал, как на крылышках. Рот у него не закрывался ни на минуту.

– Здорово для начала, а? Такие классные девахи! Ну и везет же нам! Надеюсь, этот вечер удастся на славу.

– А как же твоя агорафобия?

Тони похотливо ухмыльнулся.

– Проходит с каждой минутой, приятель. Кто знает, может, к утру я от неё навсегда избавлюсь…

– А взамен подцепишь немецкий нижний насморк, – хохотнул я. – Пошли быстрей – заморим червячка и дунем в аэропорт.

* * *

В автобусе Тони сел рядом со мной на кожаное сиденье, ещё недавно согретое восхитительными задиками Глэдис и Эсмы. За рулем сидел, как всегда, Антонио. По дороге в Пальму я рассказывал Тони про особенности моей работы, а также знакомил с местными достопримечательностями.

Когда мы проезжали Кала-Майор, который находится примерно на полпути к Пальме, я указал Тони на отходившую вправо длинную и извилистую проселочную дорогу, исчезавшую вдали за сосновой рощей. В начале дороги стоял гигантский щит, рекламировавший ресторан "Эль-Чулету" – изысканную пищу и танцы.

– Вот куда я хочу повести вас сегодня вечером, – сказал я. – Отсюда ничего не видно, но ресторан этот просто замечательный, с роскошной террасой и садом, выходящими на море. Вечером как раз ожидается полнолуние. Представляешь, как будет романтично. Несколько душещипательных аккордов на гитаре, пара бутылок шипучки и – они наши! О соо-оо-ле ми-ии-и-оооо! запел я.

Антонио в ужасе оглянулся, испугавшись, не отвалился ли мотор. Тони заткнул уши. Я поспешно замахал руками, клятвенно пообещав, что больше не буду.

– Да уж, пожалуйста, – проворчал Тони. – А то меня удар хватит.

– Подумаешь, уж нельзя выразить свои чувства…

– Занятная все-таки штучка эта Крис, – задумчиво произнес Тони, чуть помолчав. – Прекрасное сильное тело. Сложена она как легкоатлетка.

– А у меня из головы не идут руки Клаудиа.

Тони засмеялся и покачал головой.

– Забавно, как вдруг сами перешли к делу, не дав нам даже раскачаться. Правильно – а чего терять время? Если кто тебе понравился, то хватай сразу.

– Думаешь, схватят?

– Сынок, – снисходительно произнес Тони, – послушай своего старого, умудренного опытом папашу. Эта парочка приехала сюда не для того, чтобы поправлять здоровье. Они отдыхают! Дома, в родной ООН, скучищи у них хоть отбавляй. Здесь они ищут романтическое приключение.

– Спасибо, подсказал, – презрительно фыркнул я. – А то я мог бы провести бессонную ночь, заучивая наизусть французские или испанские глаголы.

Вспомнив о цели нашей поездки, я начал просматривать свои бумаги. Тони с любопытством взглянул на список приезжающих.

– Сколько народа к тебе подвалит?

– Тридцать три человека из Лутона.

– Одинокие девчонки имеются?

– Угу, целых шесть.

– Ты не шутишь! Выгодная у тебя работенка, черт побери! Даже, номера их комнат есть.

– А откуда, по-твоему, у меня такие мешки под глазами – от чтения при тусклом свете?

– Насколько я наслышан, местные парни тут тоже не промах.

– Местным парням тут настоящее раздолье. Они олицетворяют собой тайные мечты европейских девушек: здесь щепотка подлинно испанской экстравагантности, там горсточка пылкой латинской страсти. А дома ждут скучные, бездарные и унылые банковские клерки. Не то, чтобы испанцы были все как на подбор весельчаки да таланты – нет, конечно, – но уж романтичности им не занимать… Темные жгучие глаза, обволакивающий подход, подкупающие манеры. Взять, например, Хуана, бармена из "Польенсы". Этот честный малый имеет тридцать-сорок девчонок за курортный сезон. Он сам мне рассказал.

У Тони отвисла челюсть.

– При этом он даже не старается приударить хоть за одной из них. Он просто знай стоит себе за стойкой бара, напустив на себя загадочный вид, а эти дурехи сами из кожи вон лезут, чтобы повеситься ему на шею. И вовсе не ради секса – им хочется романтики. Что-то, видимо, происходит с женщинами на отдыхе. То ли жара на них так влияет, то ли оторванность от дома, не знаю; но факт остается фактом: стоит им только сойти с самолета, как они просто теряют рассудок.