Текст книги "Посланец старейшин"

Автор книги: Стен Папелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Алекс знал, что главное не имена, а политические посты. Теперь все, что прозвучало за этим столом, было записано на пленку.

– Опасный для кого? – спросил он. – Уж, конечно, не для Уолл-Стрит и других мировых бирж.

– Очень жаль, – сказал Румянцев. – Мы считали вас вполне разумным человеком. Но теперь я понимаю, что мы ошибались. Вы твердо решили уничтожить то, что мы создавали с таким трудом. Друг мой, это было вашей ошибкой. К сожалению, ваше решение невозможно рассматривать иначе, как крайне вредное.

Какие-то нотки в голосе Румянцева – как будто Филиппов уже проголосовал против – насторожили Алекса. Он лихорадочно пытался оценить ситуацию, но мозг работал недостаточно быстро. Алекс только теперь заметил, что они так и не притронулись к коньяку, а просто ждали, когда напиток подействует на гостя. И теперь он вдруг ощутил подступающую дурноту, которая начала подниматься из желудка, захватывая мозг. Тело больше не слушалось, в коньяк явно было подмешано какое-то сильное средство. Окружающее стало медленно вращаться перед глазами, наконец, ясность мысли и вовсе покинула его.

Алекс попытался было встать, опершись руками о стол, но ноги стали как ватные. Он был бессилен что-либо предпринять. Напротив маячили два расплывчатых пятна, лица Румянцева и Робеспьера, а потом все поглотила темнота.

Алекс потерял сознание.

* * *

Рене Шометт бросил взгляд на часы, висящие в вестибюле гранд-отеля «Европа». Было 11.55 вечера. Он подошел к стойке портье, осведомился, в каком номере проживает Алексей Иванов, и сообщил, что у них назначена встреча. Портье снял трубку и стал звонить в номер, а Рене тем временем ждал, оглядывая вестибюль, ярко освещенный старинными люстрами. Вскоре портье положил трубку.

– Прошу прощения, господин Шометт, но господина Иванова в номере нет.

Рене такого никак не ожидал.

– Ничего не понимаю. Ведь именно на это время у нас с ним была назначена встреча.

– Если он не смог явиться к назначенному сроку, вы можете подождать его в номере, – портье нажал кнопку интеркома. – Дежурный!

Как из-под земли возник молодой человек в униформе, украшенной позументами.

– Проводи господина Шометта в номер господина Иванова, да, в триста четвертый, и отопри ему дверь, – велел портье молодому человеку, вручая ему ключ.

– Спасибо, – поблагодарил Рене.

С «дипломатом» в руке он последовал за своим провожатым к лифту. Из ресторана доносилась громкая музыка. Они в молчании поднялись на третий этаж, по толстой ковровой дорожке дошли до триста четвертого номера, и молодой человек отпер дверь.

– Благодарю, – сказал Рене и вручил парню пятидесятирублевую купюру.

– Спасибо, – кивнул коридорный и отправился обратно к лифту.

Рене между тем вошел в номер Алексея и запер за собой дверь. Как ни странно, но ничто в номере не говорило о том, что постоялец собирался ложиться спать. Кровать была не застелена, в ванной нет свежих полотенец. Рене уселся на диван и огляделся. Пустующий номер производил какое-то гнетущее впечатление. Почему же Алексей до сих пор не вернулся от Румянцева? Может, он все еще там?

День выдался тяжелый, и Шометт страшно устал. Нужно было найти стенографистку для записи завтрашнего разговора со Светланой Нармоновой, а потом договориться с нотариусом. Еще предстояло подготовить кое-какие официальные бумаги и набросать список вопросов. От еды и вина, выпитого в кафе на канале Грибоедова, его разморило, и он почувствовал, что вот-вот заснет. Рене встал, сходил в ванную, умылся холодной водой и взглянул на свое усталое лицо в зеркале над раковиной. Может быть, это старость подкрадывается куда быстрее, чем он рассчитывал? Может, это связано с нависшей над миром опасностью и неожиданными убийствами американского посла и главнокомандующего силами НАТО? Не говоря уже об аресте Елены и вынужденном бегстве Алексея ради спасения своей жизни.

Все это произошло слишком быстро, и Рене чувствовал, что опасность нарастает. Новые морщинки на лице появились совсем недавно, раньше их не было.

Похоже, к норме все уже никогда не вернется.

Он отвлекся от этих нерадостных размышлений и попытался трезво обдумать происходящее. Потом, повинуясь какому-то подсознательному порыву, взял трубку и, назвав номер, попросил телефонистку связать его с дачей Румянцева. Буквально через полминуты Шометт услышал гудки на другом конце линии, а потом трубку взяли.

– Дача господина Румянцева, – послышался мужской голос.

– Это Рене Шометт, коллега Михаила Филиппова. У господина Филиппова была назначена встреча с господином Румянцевым, но он так до сих пор и не вернулся в отель, где мы должны были с ним увидеться. Он, случайно, еще не у вас?

– Простите, о ком вы спрашиваете?

– О Михаиле Филиппове.

Наступила пауза.

– Прошу прощения, – снова послышался тот же голос, – но сегодня вечером никакого Михаила Филиппова здесь не было.

– Должно быть, это какая-то ошибка. С кем я говорю?

– Я коллега господина Румянцева, Андре Робеспьерр. Я провел с господином Румянцевым весь вечер, но Михаила Филиппова в гостях у него не было.

– Это совершенно невозможно, сэр, – возразил Рене. – А я не мог бы поговорить с самим господином Румянцевым?

– Секундочку…

На самом деле прошло, должно быть, секунд двадцать.

– Румянцев слушает. Коллега сообщил мне, что вы заблуждаетесь по поводу якобы пребывающего у меня гостя по имени Михаил Филиппов. Боюсь, это какая-то ошибка. Я вообще не знаю человека с таким именем. Жаль, что ваш приятель так подвел вас. Уверен, что он все же появится и все вам объяснит.

– Понятно, – пробормотал Шометт. – Извините за беспокойство.

– Ничего страшного. Спокойной ночи.

Только Румянцев положил трубку, как телефон зазвонил снова. Это оказалась Светлана Нармонова, которая тут же поведала боссу о состоявшемся сегодня разговоре с адвокатом, с которым у нее назначена еще одна встреча завтра утром у него в отеле.

– Он из Чикаго, – продолжала она, – и я должна предоставить ему юридически заверенные сведения о своей личности. Точно не знаю, о какой сумме идет речь, но, во всяком случае, о миллионах!

– А обо мне он ничего не спрашивал?

– Только просил, чтобы вы тоже заверили бумаги.

– Знаешь, Светлана, все это очень странно, да и время какое-то совсем неподходящее. Кстати, а он предъявил тебе какие-нибудь документы, удостоверяющие его личность?

– Ну конечно! Он настоящий джентльмен с самыми утонченными манерами. Мы должны встретиться с ним и с нотариусом у него в отеле и оформить все необходимые документы. Суд рассмотрит их в конфиденциальном порядке, так что можно будет избежать уплаты налогов. Короче, тогда вся сумма достанется мне целиком.

– Да, я знаю, это довольно распространенная практика, чтобы не кормить чиновников.

– Так ты будешь?

Он на мгновение задумался.

– Хорошо, завтра в десять в гранд-отеле «Европа». Как его зовут?

– Шометт. Рене Шометт. Я встречу тебя в вестибюле.

– Да. Послушаем, что нам скажет этот твой Шометт.

Румянцев положил трубку, обдумывая все то, что он только что услышал от Светланы, потом они с Робеспьерром без лишних слов встали, прошли по длинному коридору и, распахнув дверь, вошли в комнату. Алекс лежал на кровати в совершенно одурманенном состоянии. Зрачки его были расширены, глаза остекленели, из правого уголка рта стекала струйка слюны. Время от времени он мотал головой из стороны в сторону, было ясно, что сейчас его сознание полностью выключено. Когда они вошли, он пробормотал что-то нечленораздельное.

У кровати сидел врач. Ему было лет шестьдесят с небольшим, голову украшали редкие седые волосы, из-под халата выпирал изрядный животик. Сейчас доктор склонился над Алексом, пытаясь разобрать, что тот бормочет. Но, услышав, что кто-то пришел, он поднял голову и отрицательно покачал головой.

– Боюсь, этот человек бесполезен, – сообщил врач. – Либо он ничего не знает, либо наркотик на него просто не подействовал, что для любого человеческого организма практически невероятно. Единственное, что он мне поведал, так это историю о своей поездке в Архангельск и о стычке с Жан-Жаком в Плесецке.

– Нет, ему известно гораздо больше, – сказал Робеспьерр. – Вообще, как-то даже странно, что он выдает именно ту информацию, которой мы и так уже располагаем.

– Под такой дозой он никак не в состоянии себя контролировать.

Робеспьерр недоуменно взглянул на Румянцева. Тот немного помолчал, потом обернулся к доктору.

– Ладно, готовьте его к последнему путешествию.

Ошарашенный Шометт буквально рухнул в кресло. В голове у него все еще звучал негромкий голос Румянцева. Сказать, что дело нечисто, значило ничего не сказать. Творилось что-то очень подозрительное, только непонятно было, что же теперь делать! Может, они вообще уже прикончили Алексея? А может, он просто не сумел добраться до дачи и с минуты на минуту появится на пороге номера?

Рене нужно было как следует все продумать, поскольку события развивались вовсе не так, как он рассчитывал. Как же ему поступить? Во-первых, Алексей наверняка не угодил в лапы ФСБ, поскольку был слишком умен, чтобы они сумели его обыграть. Во-вторых, он точно был на даче Румянцева и, скорее всего, по-прежнему пребывает там в качестве пленника.

Само собой, Алексей располагал какой-то необходимой им информацией, значит, его не убьют, но используют все возможные средства, чтобы заставить его заговорить. Впрочем, их наверняка ждет разочарование – не так много ему было известно, только они этого не знают. В-третьих, скорее всего дача Румянцева представляла собой настоящую крепость, и шансы проникнуть туда и вызволить Алексея были практически нулевыми. В-четвертых, Шометт не мог отправиться в СВР и все им рассказать, поскольку Михаил Филиппов находился в списках разыскиваемых и на сотрудничество спецслужбы рассчитывать не приходилось. Да и сам Христенко был в опасности. Он с самого начала, с момента испытаний на сибирском полигоне, находился в контакте с Алексеем.

Не приходилось рассчитывать и на помощь ЦРУ, поскольку они сами разыскивали Алексея Иванова у себя в Вашингтоне. Кроме того, к делу вполне уже мог быть подключен и Интерпол. Конечно, всегда можно обратиться непосредственно к Ротштейну и рассказать ему всю историю, втянув в нее таким образом и Чета Форсайта. С другой стороны, это могло навести на Форсайта определенные подозрения, а он в данный момент был необходим Алексею в качестве союзника. Да, самым неразумным было бы хоть как-то подставить Форсайта.

В заговоре вместе с правительствами были завязаны могущественные корпорации с многомиллиардными капиталами. Именно они являлись инициаторами голосования в Женеве, и Рене не видел реальных причин, могущих помешать зловещему заговору по воцарению «Глоба-Линк», если только в дело не вмешаются мировые СМИ. А задействовать их еще только предстояло. Рене не желал, да, впрочем, и не мог подвергать этот план ни малейшей опасности, иначе все их усилия пойдут прахом. Так что же делать? Неужели остается рассчитывать только на то, что Алексею как-то удалось пробраться в Финляндию?

Но тут усталость стала брать свое, глаза закрылись, и Шометт крепко проспал остаток ночи.

Глава 15
ПОБЕГ

День 8. 9.20

Сайяф сидел в пассажирской кабине позади пилота, накрепко пристегнутый к креслу. Порывы ветра, то и дело бьющие в фюзеляж, сотрясали и все его тело, а порой и перебивали дыхание. Может быть, причиной тому была не столько нехватка воздуха, сколько взвинченные нервы.

Это был первый этап девятичасового перелета, сейчас Сайяф впервые увидел голубые-преголубые небеса, которые вскоре окрасились в фиолетовые тона, а потом и вовсе почернели. Еще никогда в жизни ему не доводилось видеть ничего столь прекрасного и в то же время столь простого – день, переходящий в ночь, а потом обратное превращение. Солнце медленно взошло на востоке, и тут состоялась первая посадка для дозаправки. Это было в городе Фесе, на территории Марокко. Ожидая, когда из небесной выси вынырнет двухмоторный самолет, возле полосы расположилась команда техников.

Именно здесь Сайяф впервые получил возможность умыться, сходить в уборную и, после утренней молитвы в соседней мечети, позавтракать фигами и чаем. Местные вожди приветствовали Сайяфа с большим уважением, как старого товарища, занимая его рассказами о былых сражениях в давным-давно прошедших войнах. Он знал, что следующая посадка для дозаправки будет в Тенерифе, на Канарских островах. Там, на небольшом аэродроме, имелось все необходимое: еда, сигареты и самое главное – время, достаточное, чтобы спокойно совершить второй намаз из пяти.

Вскоре они с пилотом уже снова были в самолете. Взлет прошел без сучка, без задоринки. «Да, пилот, пожалуй, хорош, – подумал Сайяф, – несмотря на то, что парнишке еще нет и девятнадцати». Юноша хорошо служил делу, и его пассажир, к которому он относился с большим уважением и почетом, тоже не ударит лицом в грязь. Солнце было уже почти в зените, пот заливал глаза. Перелет казался бесконечным, и Сайяф старался не вспоминать о погибших друзьях, которых было так много. Он никогда не думал, что Атлантический океан столь широк, столь бесконечен. Время от времени на сверкающей под солнцем глади воды появлялись точки – корабли, также пересекающие океан.

За долгие часы полета ему так и не довелось увидеть ни единого военного самолета, и это явно было знамением Аллаха. Те же немногие, что встретились, были обычными пассажирскими лайнерами с написанными на борту названиями авиакомпаний, которые он не раз видел по телевизору. Он подумал о пассажирах этих огромных машин, направляющихся в разные концы света, в дальние страны, где их ждали родные и близкие. Большие лайнеры вскоре становились крохотной точкой, а потом и вовсе исчезали.

О таких вещах Сайяф задумывался впервые. Большую часть жизни он провел в пустыне, в хижине из камня и песка, и совершенно не представлял, насколько велика эта планета и как же по-разному живут люди в разных краях. Но все изменилось, когда явились американцы со своими бомбами и начали стирать с лица земли горные деревушки, убивая детей и обрабатывая города оружием точного наведения, которое одинаково хорошо разрушало и пещеры, и мечети. Муллы предупреждали, что все это обязательно произойдет, как только империалистический Запад решит сокрушить истинно верующих. Так оно и случилось, но не было забыто. У Сайяфа тоже будет свой звездный час, как и у любого правоверного, даже беднейшего из бедных. И с каждой минутой своего путешествия он к этому часу приближался. Следующую посадку самолет совершил на небольшой полосе в Кайенне, во французской Гвиане, где их снова поджидала команда техников. Здесь Сайяфу был предоставлен ночлег – палатка и походная койка. Перед тем как отойти ко сну, он совершил последний из пяти намазов, а потом отдал должное горячему чаю и рыбе, выловленной неподалеку от Острова Дьявола – знаменитой французской тюрьмы, теперь превращенной исключительно в достопримечательность для туристов. Рыбы было полным-полно, и Сайяфа угощали от души. Он ел у костра, вместе с воинами Аллаха, курил и смеялся, слушая веселые истории, рассказываемые за едой. Остаток полета над океаном был недолгим, и вскоре они совершили посадку на крошечном секретном аэродроме в Бразилии, в Фоз-до-Игуасу, в районе трех границ, откуда были явственно видны дымы костров, на которых готовили себе еду парагвайцы. Сайяфа тут же усадили в небольшой катер и доставили на тайную базу, спрятавшуюся выше по реке. Всю дорогу капитан беспокоился, как бы им по пути не попасть под огонь снайперов наркоторговцев, доставляющих тюки с марихуаной к побережью для дальнейшей отправки в Америку.

Катер прошел под мостом Международной Дружбы и вскоре оказался в городке Сиудад-дель-Эсте, что означает «Город на Востоке», расположенном в самом центре района трех границ, где сходились рубежи Аргентины, Бразилии и Парагвая. Вот уже на протяжении почти тридцати лет город служил оперативной базой контрабандистов, фальшивомонетчиков и прочих столь же достойных лиц. Теперь же, когда «Хезболла» стала щедро финансировать террористические организации, здесь появились и базы исламистов. Американскому ЦРУ и британской МИ-6 было отлично известно о том, что здесь творится, но ничего поделать с этим они не могли. Переброска Сайяфа теперь была уже наполовину осуществлена.

Значит, вскоре он получит окончательные инструкции.

* * *

День 8. 9.40

Шометт неожиданно открыл глаза и увидел за окнами яркий солнечный свет. Он заснул, сидя в кресле. Рене бросил взгляд на часы. Светлана Нармонова должна была появиться через двадцать минут. Он встал и покачнулся. Алексей так и не вернулся со встречи с Румянцевым. Для верности Шометт заглянул в спальню. В постели явно никто не спал, тем не менее покрывало было отброшено. Кто-то здесь явно побывал. Он быстро заглянул в ванную и увидел, что полотенца там висят свежие. Что же происходит? Вернувшись в гостиную, он взял трубку, связался с портье и спросил, не появлялся ли ночью Алексей Иванов.

– Да, судя по записям, он здесь был, – ответил портье. – А в три часа ночи выписался.

– Но это невозможно!

– Сожалею, но это была не моя смена.

– А откуда ваш коллега мог знать, что это именно Иванов?

– Этого я не знаю. Вот здесь есть пометка, что номер на всякий случай подготовлен к приему нового клиента.

– Это Рене Шометт. Я говорю из того самого номера… из номера, который мне сейчас просто необходим. Через пять минут я спущусь и сниму его официально.

Он положил трубку, взял свой «дипломат», спустился вниз и снял номер на сутки. После этого он быстро вернулся, чтобы успеть подготовиться к встрече. Нотариус и стенографистка должны были появиться в одиннадцать. До прихода самой Светланы оставалось всего несколько минут. Разговор с ней надо будет построить так, чтобы узнать имена людей, участвующих в заговоре. Это самое главное.

Уже не оставалось времени прикидывать, что могло случиться с Алексеем на даче Румянцева. Рене снял наплечную кобуру с «кольтом-44», снова отправился в ванную и посмотрелся в зеркало. Лицо его было все еще довольно несвежим. Он быстро принял душ и на скорую руку побрился. Ну, теперь, пожалуй, вид у него стал более деловой. Кожа все еще горела от жестких струек душа, Рене насухо вытерся и быстро оделся, потом вернулся в гостиную и еще раз проверил, все ли в порядке. У него в распоряжении оставалось семь минут.

Он придвинул письменный стол поближе к дивану, переставил кресло. Это заняло около двух минут. Затем Шометт снова надел кобуру и сунул «кольт» на место. На случай, если придется воспользоваться оружием, он для тренировки несколько раз выхватил и снова спрятал его. У него вдруг появилось чувство, что Светлана Нармонова придет не одна. Все шло вопреки плану. Рене снова взглянул на часы. Почти десять утра.

Он начал волноваться, еще раз окинул взглядом комнату, и тут раздался стук в дверь, который как-то не вписывался в общую картину. Интересно, почему портье не сообщил по телефону, что к нему гости? За годы службы в «Сюрте» он стал чуять подвох за версту. Сейчас был как раз такой случай.

Стук повторился.

Он вытащил «кольт», подошел к двери, чуть приоткрыл ее. За дверью стояла Светлана Нармонова, а у нее за спиной маячил Владимир Румянцев. Сам Румянцев! Шометт сразу узнал его по фотографиям, неоднократно виденным в газетах. Что он здесь делает?

– Доброе утро, госпожа Нармонова, рад видеть вас, господин Румянцев. Прошу вас, входите.

– Благодарю, – ответила она.

Шометт широко открыл дверь и, встав за ней, дождался, пока они войдут. Румянцев задержался на пороге, быстро огляделся и кивнул кому-то, дожидающемуся в коридоре. Держа руку в кармане, в номер вошел его охранник Буклер. Шометт неожиданно захлопнул за ними дверь и ткнул стволом в Буклера.

– Эй, ты, – рявкнул он. – А ну-ка вынь руку из кармана, только очень медленно!

Буклер медленно вытащил руку из кармана, костяшки его пальцев побелели от напряжения. Шометт вынул у него из кармана пистолет и обратился к Нармоновой:

– Видите мой кожаный портфель? Внутри лежит веревка. Начинайте их связывать. Сначала этого, -он кивнул на Буклера. – Сперва руки, потом ноги. Быстрее! Я объясню, как завязывать узлы.

Нармонова, до смерти перепуганная, буквально лишилась дара речи и без колебаний повиновалась приказаниям Шометта. Через десять минут Румянцев и Буклер уже сидели на стульях, связанные по рукам и ногам. Рене проверил веревки, завязанные, согласно его указаниям, особыми узлами. Если связанный человек начинал пытаться высвободиться, они затягивались сильнее.

– Зачем вы это сделали? – явно паникуя, спросила Светлана Шометта.

– Слишком долго объяснять, – он указал на кресло. – Садитесь!

Она села, и Шометт связал ей руки и ноги так же, как она до этого упаковала своих сопровождающих. Из коридора послышались голоса каких-то явно подвыпивших бизнесменов на отдыхе. Потом они утихли, эти люди явно скрылись у себя в номере. Снова стало тихо, и Рене постепенно начал успокаиваться.

– Мы предполагаем, что вы друг Филиппова, -наконец заговорил Румянцев, поняв, что Шометт уже почти спокоен и его палец на спусковом крючке не трясется.

– Вы солгали мне по телефону. Что случилось с Михаилом Филипповым?

– Поверьте, он уехал по собственной воле, после того как нам удалось переубедить его по поводу голосования.

– Переубедить? – усмехнулся Шометт. – Интересно, каким способом? Приставив пистолет к голове? Почему-то во мне все крепнет чувство, что больше не придется увидеть его живым.

– Думаю, вы просто начитались дешевых детективов, – улыбнулся Румянцев. – Я уверен, что он вот-вот свяжется с вами по телефону.

– И именно поэтому он самым загадочным образом среди ночи выписался из номера? И убийства американского посла и главнокомандующего силами НАТО ничего общего с этим не имеют? Интересно, сколько же еще людей, не согласных участвовать в заговоре, вам предстоит прикончить?

Входная дверь вдруг с грохотом распахнулась, и в номер ворвались двое мужчин, вооруженных пистолетами с глушителями, и тут же начали стрелять. Выстрелом у Рене сразу выбило «кольт». Крышка стола была вся искорежена пулями, повсюду валялись щепки.

– Не его! – крикнул Румянцев.

Шометт вдруг почувствовал сильный удар в руку, рукав пиджака стал пропитываться кровью. Он обернулся и увидел, что Светлана Нармонова мертва, пуля снесла ей полчерепа. Два киллера прикрыли за собой двери и принялись развязывать Румянцева.

Шометт, кривясь от боли, спросил:

– А зачем вам было убивать ее?

Он взглянул на мертвую женщину.

– Она слишком много знала, а иллюзорные мечты о наследстве сделали ее недостаточно надежной. Ведь все это часть плана Филиппова, не так ли? Зато вы еще можете быть кое-чем полезны нашему делу – естественно, пока.

– Так где же Филиппов? – Рене снова поморщился от боли и бережно прижал простреленную руку к груди.

– Хорошо, так и быть, открою вам правду, – последовал ответ. – Он мертв… и поверьте, мертвее не бывает.

* * *

Настенные часы в офисе ФСБ показывали 11.30. Елена дрожащей рукой набрала международный номер. Когда ей ответили, она постаралась, чтобы голос ее звучал спокойно.

– Алло?

– Это я, Чет, Елена, – осторожно представилась она. – Как поживаете?

– Да вот торчу здесь, как всегда, – быстро отозвался Форсайт. – Алексей звонил и сказал, что вас арестовали. Это правда?

– Меня только допрашивали, – быстро ответила она. – В управлении решили, что я работаю на французов – просто смех, да и только! Но, разумеется, пришлось им кое-что рассказать.

– А именно?

– Что Алексей просил меня передать Брентано диск в метро. Что я эту его просьбу выполнила. Что больше мне об этом деле ничего не известно.

– И они купились?

– А чего тут покупаться? Им ведь на самом деле нужен Алексей. И вообще, я за него страшно беспокоюсь, он уже так давно не давал о себе знать.

– С ним все в порядке. Мы вчера с ним разговаривали.

– Слава богу! И где же он?

– В Петербурге, – голос Чета стал еле слышен, на линии появились какие-то помехи. – По крайней мере, он сказал, куда собирается.

– А где он был?

– В каком-то городе на севере России, забыл, как он называется.

Дыхание Елены участилось.

– А… обо мне он спрашивал?

– Он сказал, что если вы позвоните, то надо передать, что вы встречаетесь на квартире сегодня в шестнадцать ноль-ноль.

Она снова взглянула на часы.

– Сегодня?

– Да-да, сегодня. Если он припозднится, то подождите его.

– А откуда он узнал о моем аресте?

– Наверное, от Христенко.

Она пыталась собраться с мыслями.

– И что он делает?

– Этого он мне не сказал, – солгал Форсайт, зная, что линия небезопасна. – Зато он очень беспокоился о вас.

– А каково мне было прочитать в газетах, что его разыскивают за три убийства!

– Вы же знаете, что это подстава. Происходит нечто очень серьезное, и это как-то связано с совещанием в Женеве. Он особенно на эту тему не распространялся.

– А что насчет диска?

– Не знаю, что сделал с ним Брентано. А вы в Москве?

– Да.

– И с вами все в порядке?

– В полном. Это была просто обычная формальность.

– Постарайтесь успеть на ближайший рейс до Петербурга. Времени должно хватить. И хорошо бы по возможности определить слежку. Вашему мужу угрожает серьезная опасность.

– Буду осторожна. Если он снова позвонит, передайте, что я очень его люблю.

– Думаю, вы это скажете при встрече. Сейчас ему требуется вся ваша любовь и поддержка.

– Так, говорите, в шестнадцать ноль-ноль?

– Совершенно верно.

– Ну, спасибо, Чет. Берегите себя.

– Обязательно!

Елена услышала, как ее собеседник кладет трубку, и тоже медленно опустила свою. Потом откинулась на спинку кресла и едва не расплакалась.

В соседней комнате Юсуфов задумчиво положил трубку параллельного аппарата и неслышно появился на пороге кабинета, где сидела Елена, тупо уставившись в пространство. Лицо полковника выражало полное удовлетворение.

– Прекрасно.

* * *

Алекс медленно разлепил расширенные глаза и тут же почувствовал приступ тошноты. В окно пробивался свет, но сказать точно, день сейчас или ночь, было невозможно, поскольку белые ночи были едва ли не в самом разгаре. Только взглянув на часы, он понял, что сейчас двенадцать тридцать пополудни. Тогда Алекс попытался оглядеться и сообразить, где он. Пока ясно было одно – его здорово одурманили каким-то наркотиком. Комната, где он лежал, была почти пустой, за исключением его койки, письменного стола, деревянного стула и лампы. Через открытую дверь он увидел раковину и унитаз в соседней каморке. Алекс окончательно понял, что находится в тюремной камере, заметив, что окна здесь забраны решетками. Он не сразу увидел их, поскольку они были скрыты занавесками.

Алекс прислушался, но ничего не услышал, затем смежил веки и попытался сосредоточиться и набраться сил. Он проголодался – похоже, уже давно ничего не ел, а за ужином его просто стошнило. А потом еще этот напиток, чем бы он там ни был, после которого он потерял сознание. Теперь же, лежа на этой кровати, он должен сохранить остатки энергии, поскольку, так или иначе, отсюда нужно было выбираться. Ему необходимо вернуться в Петербург и встретиться на квартире с Еленой. Вот только он не имел ни малейшего понятия, как это сделать. Алекс был уверен, что за ним наблюдают – может быть, и не в данный момент, конечно, – но они знают, что он здесь, а он не имел ни малейшего понятия, где находится охрана.

Послышалось царапанье когтей, потом звук поворачивающегося в замке ключа, больно резанувший по ушам, отодвинулась задвижка, и дверь открылась. На пороге стоял охранник в форме – тот самый, который заведовал питбулями. Оба пса оставались в коридоре. Охранник, который казался Алексу всего лишь размытым силуэтом, внес поднос и поставил его на стул возле кровати. Еда. Есть очень хотелось, но он боялся, что если поест, то его снова стошнит.

– Добрый день, господин Филиппов. Как спалось?

– Спал, как дитя, – последовал саркастический ответ Алексея. – А где же все остальные?

Охранник вопрос проигнорировал.

– Я вам принес сосиски, яйца, крепкий чай и хлеб. Советую поесть, чтобы поддержать силы – так и доктор говорит.

– Какой еще доктор, и сколько это еще будет продолжаться?

– Что будет продолжаться? – охранник как будто не понял вопроса.

– Когда я увижусь со своими гостеприимными хозяевами?

– В доме никого нет, кроме обслуги. Господин Румянцев и господин Робеспьерр уехали. Они распорядились покормить вас, чтобы вы набрались сил.

Охранник вышел и снова запер дверь, оставив Алекса наедине с тишиной. Впрочем, он ведь был прав. Если Алекс и впрямь собирался как-то выбраться отсюда, ему требовались силы. Вот только никакого плана действий у него пока не было. Конечно же, он сразу подумал о Рене и о том, чем могло закончиться подписание документов в гранд-отеле «Европа». Все ли прошло нормально? Может быть, если Рене удалось выудить имена, то у них появились дополнительные козыри, которые можно будет выложить перед журналистами на пресс-конференции в Америке.

Алекс съел сосиски и выпил чай, опасаясь, не подмешано ли туда чего. Но еда оказалась нормальной, а желудку давно настала пора чем-нибудь заняться. Самым разумным сейчас было бы размяться, пробежаться на месте, чтобы полностью вернулась координация движений. Алекс чувствовал, что действие наркотика ослабевает все больше и больше. Так он и поступил, пробежался трусцой по комнате, время от времени бросая взгляд в зарешеченное окно. За ним был виден густой лес, пышная зелень, словом, нормальная жизнь шла именно там, снаружи, где ему и требовалось как можно скорее оказаться.

Алекс заметил узкую тропинку, которая от опушки леса подходила едва ли не к окну и поворачивала куда-то влево. Расстояние до леса было никак не больше тридцати метров, к тому же окружающая зелень помогла бы проскользнуть незамеченным. Он был уверен, что все еще находится на даче Румянцева, следовательно, и Нева где-то неподалеку.

Алекс услышал шаги возвращающегося охранника и царапанье когтей безмолвных питбулей. Он быстро лег в кровать и принял прежнюю позу. Опять повернулся ключ в замке, отодвинулась задвижка, и дверь распахнулась. В комнату вошел охранник, чтобы забрать поднос. Собаки сидели снаружи и внимательно следили за гостем.

– Как завтрак, господин Филиппов? Надеюсь, понравился?

– Он понравился бы мне еще больше, если бы я мог хоть ненадолго выйти отсюда, чтобы размять ноги, да и вообще все тело затекло.

– А заодно и прикинуть, как лучше сбежать? – усмехнулся охранник. – Неужели вы думаете, что я так глуп?

– Если бы вы были глупым, то не получили бы такую ответственную должность.

– Льстите, да? Лесть всегда приятна, но в данном случае она вам ничем не поможет.