Текст книги "Великолепная страсть"

Автор книги: Стефани Блэйк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 13

Брэд Тэйлор и Шон Флинн стояли на веранде здания американской миссии, пили скотч с содовой и смотрели на дождь, изливавшийся сплошным потоком с небес.

– Никогда не видел такого потопа, – заметил Флинн. – Это все равно что встать под водопад и выглядывать сквозь толщу воды наружу. Ничего не видно более чем на десять футов.

– Наводит на мысль о том, что недурно было бы построить ковчег, как Ной, – шутливо заметил Брэд. – Погоду в Китае можно охарактеризовать полностью, сказав, что зимой здесь сухо, а летом идут дожди… В Индии вы найдете то же самое. Ежегодные муссоны и тайфуны.

– Ну, я не могу сказать, что с радостью ожидаю встречи с ними, – ответил Флинн. Он принялся беспокойно шагать по веранде взад и вперед. – У меня такое чувство, будто я стал пленником, пленником стихий.

– Думаю, через несколько дней погода изменится. И тогда мы больше не будем пленниками стихий, мы почувствуем себя свободными и сорвемся с цепи. Эта влага, эта парилка исчезнут.

– И как же вы ведете себя, когда срываетесь с цепи?

– У нас здесь есть офицерский клуб, где бывают представители разных миссий, и все они хорошие наездники. Мы уезжаем за город и устраиваем привал на лоне природы, где-нибудь в поле. И добро пожаловать, Шон! Можете к нам присоединиться.

– Я бы сделал это с радостью. Мне надоело сидеть на месте, хотелось бы порастрясти жирок.

Майра вышла из дома и присоединилась к ним на веранде. На ней была клетчатая свободная блузка с юбкой, собранной в складки таким образом, что был виден краешек малиновой нижней юбки. Волосы ее были на затылке перехвачены лентой в цвет нижней юбки и ниспадали почти до талии.

Флинн восхищенно смотрел на нее, подняв бровь:

– Вы сегодня просто шикарны, Майра!

– Благодарю вас.

Флинн положил руку на плечо своего хозяина:

– Вероятно, вы предмет зависти всех мужчин в колонии, старина, раз вы обладатель такой прелестной жены. – Он вздохнул: – Если бы я встретил похожую, я бы с радостью пожертвовал для нее своей свободой и распростился с восхитительной холостяцкой жизнью.

– Если бы она была похожа на меня, майор Флинн, – последовал язвительный ответ, – она бы не приняла вас. И запомните, никто не может похвастаться, что владеет мной. Обладатель!

– Послушай, Майра, Шон всего-навсего пошутил, – возразил Брэд смущенно.

Флинн рассмеялся:

– Не утруждайте себя, старина, выражая сочувствие. Я толстокожий. – Его синие глаза сверкнули. – Во всяком случае, у нас с вашей женой есть чисто ирландские таланты, и мы оба любим подтрунивать над людьми.

– Разрешите мне налить вам еще стаканчик, Шон.

– Никогда не отказываюсь от выпивки.

Брэд взял его стакан и скрылся с ним в доме.

– Чему мы обязаны честью видеть вас здесь так рано поутру? – спросила гостя Майра.

– Пришел показать Брэду новую форму, которую мы будем носить в Индии. Это последний фасон полевой формы.

– Ну, в ней нет блеска вашей прежней уланской формы, – равнодушно возразила Майра.

Брюки и китель казались свободными и даже мешковатыми; на груди просторные карманы; коричневый кожаный ремень, перехватывавший торс по диагонали до плеча, был пристегнут к широкому поясу типа «Сэм Браун».[16]16
  Пояс Сэма Брауна назван так по имени генерала Сэма Брауна, офицера британской армии, – армейский пояс с одним или двумя диагональными ремнями через плечо, обычно правое, предназначенный для ношения огнестрельного оружия.


[Закрыть]

– Эта форма называется хаки, – пояснил он. – Такой цвет дает краска маджари, получаемая из карликовой пальмы. Шлем и краги окрашены табачным соком. Помогает солдатам слиться с окружающей грязно-коричневой почвой Индии и стать незаметными. Маскировка.

Она сложила руки под грудью и покачала головой:

– И вы не могли повременить, чтобы продемонстрировать эту чудовищную форму?

– Нет, эта форма – только предлог, чтобы увидеть вас. То, что я вижу вас, наполняет смыслом весь мой день.

– Не много же вам надо, чтобы наполнить день смыслом, майор.

Он улыбнулся:

– А теперь признайтесь, что вам хоть чуть-чуть льстит мое неизменное внимание, Майра. В конце концов, я красивый и напористый малый и динамичная личность. Я хочу сказать, что женщину нельзя считать нормальной, если она не отвечает положительно на мою преданность.

– Нет! Каково самомнение! – возмутилась Майра, стараясь продемонстрировать негодование, которого вовсе не испытывала.

– Вы могли бы пригласить меня на ленч, – предложил он.

– Могла бы, но не стану этого делать. А теперь если вы извините меня, майор, то я вас покину: у меня полно дел более важных, чем словесные игры с вами.

– Словесные игры, говорите… – Он задумчиво вглядывался в ее лицо. – Это верно, мы и правда играем с вами в игры… хотя есть и более приятные игры, в которые мы могли бы сыграть.

Майра повернулась и удалилась с террасы.

Вечером того же дня, готовясь ко сну, Брэд непринужденно и вскользь упомянул, что пригласил Флинна присоединиться к их пикнику на лоне природы, когда окончится сезон дождей. Майра была единственной женщиной в колонии, сопровождавшей мужчин в их ставших привычными путешествиях по пригородам Пекина. Она не утратила любви к развлечениям на свежем воздухе. К удивлению ее мужа, Майра бросила щетку, которой расчесывала волосы, на туалетный столик и резко повернулась к нему. Ее бездонные и сейчас позеленевшие глаза выражали явное недовольство.

– Нет! Как ты мог пригласить этого несносного англичанина, этого негодяя принять участие в нашей вылазке на природу?

– Ты должна помнить, моя дорогая, – возразил Брэд с чувством, – что это наша, а не твоя вылазка. За то короткое время, что он в Пекине, Флинн сумел заслужить симпатию и приобрести друзей среди членов всех иностранных миссий. А ты, несомненно, единственная женщина, которую он не очаровал и не влюбил в себя до потери сознания. – Он самодовольно хмыкнул: – Думаю, будет не большим преувеличением предположить, что он соблазнил немало женщин. Я даже готов побиться об заклад, что так оно и есть.

– Ты отвратителен, – сказала Майра холодно и снова принялась расчесывать волосы щеткой. Он лежал в постели, подперев голову руками, и смотрел, как она скользящим движением надевает красную шелковую пижаму.

Он перевернулся на спину и теперь лежал, глядя в потолок и хмурясь. Майра села на край кровати и задула масляную лампу на ночном столике.

На следующей неделе дожди кончились. А еще через два дня плотная завеса облаков исчезла, открыв взорам красное ослепительно сверкающее солнце. В воскресенье международный клуб любителей верховой езды, как члены этого объединения именовали себя, собрался на площади колонии, чтобы отправиться на лоно природы. Несмотря на то что майор Флинн должен был их сопровождать, Майра в это утро проснулась в отличном настроении, полная радости и даже ликования. Жизнь в глуши, в провинции, представляла приятное разнообразие по сравнению с уединенной и замкнутой жизнью колонии в Пекине. Она надела белую батистовую блузку, бриджи из тонкого черного сукна, плотно обтягивающие ноги, и сапоги для верховой езды и, напевая гимн Седьмой кавалерийской армии, спустилась по лестнице:

 
Пьем мы эль вместо воды,
Не пугают нас труды,
Платим мы свои долги,
Пусть боятся нас враги…
 

В нижнем холле ее встретил мальчик-слуга по имени Ким. Он сложил руки перед собой ладонями вместе и низко поклонился ей.

– Доброе утро, мадам Тэйлор.

– Доброе утро, Ким. И какое чудесное утро! Полковник уже спустился к завтраку?

– Он уже давно поел и теперь работает в кабинете. Он просил вас зайти к нему, как только вы встанете.

Майра прошла через холл в заднюю часть дома, испытывая недоброе предчувствие, все возраставшее по мере приближения к кабинету. Брэд, сгорбившись, сидел за письменным столом, на котором громоздилась гора документов. Он быстро просматривал их, перелистывая страницы. Она была неприятно удивлена, заметив, что он одет в белый полотняный костюм, рубашку и галстук. Увидев ее, он улыбнулся:

– Доброе утро, дорогая.

– Брэд, что ты, черт возьми, делаешь в этом костюме? Через полчаса нам надо выезжать.

Он поднялся с места, обошел письменный стол и обнял ее.

– Боюсь, что не смогу с тобой поехать. Консул требует, чтобы я немедленно составил секретное донесение для министерства иностранных дел. Оно должно быть отправлено с сегодняшним кораблем.

Майра пришла в ярость:

– Черт возьми, Брэд! Это нечестно и несправедливо! Он ведь знает, как мы рассчитывали на эту поездку.

– Мне очень жаль, любовь моя, но ты получишь удовольствие от этой поездки. Ты поедешь без меня.

– Об этом не может быть и речи. – Она взяла со стула хлыст для верховой езды и в бессильной ярости принялась отчаянно хлестать письменный стол. – Черт! Черт! Черт возьми!

– Прекрати скандалить, Майра. Отправляйся на площадь, где соберутся остальные. Послушай, что я тебе скажу: как только я закончу эту бумагу, а это произойдет уже сегодня, я выеду следом за вами. Это будет, вероятно, завтра утром.

Такая возможность несколько примирила ее с обстоятельствами и успокоила.

– Ты обещаешь?

– Даю тебе торжественную клятву… О, кстати, майор Флинн заменит меня в качестве главы нашей экспедиции. Он старший офицер в группе.

Она уставилась на него, забыв закрыть рот.

– Майор Флинн! О нет!

– Надо соблюдать требования протокола, дорогая. Я знаю, что он тебе не нравится, но, пожалуйста, не позволяй твоим эмоциям взять верх над собой и не порть себе удовольствие.

– Уж я ему покажу! – Она ударила себя хлыстом по бедру. – Ладно, тогда мне пора отправляться. Не забудь о своем обещании.

Он приложил руку к сердцу:

– Поверь мне, завтра мы непременно увидимся.

Брэд поцеловал ее и вернулся к своей работе.

Надев пробковый шлем и лихо надвинув его на одну бровь, Майра вышла из дома. Ким ждал у подножия лестницы, держа наготове ее лошадь, крупного ширококостного чалого по имени Большой Рыжик. Она осмотрела свои седельные сумки и винтовку «спенсер» в специальном футляре и вскочила в седло.

– Прощай, Ким. Присматривай за домом, пока меня не будет.

Он отвесил поклон:

– Прощайте, мадам, и пусть Боги удачи пребудут с вами.

Майра приехала последней на место сбора компании на площади. Там были лейтенант Сантини из итальянской миссии, майор Шульц из немецкого контингента, капитан Фуше из французского представительства, поручик Спасский от русской колонии и устрашающий майор Флинн от Великобритании. Япония в этом сборище представлена не была.

– Вы опаздываете, – бодро приветствовал ее Флинн, – очень по-женски.

Она посмотрела на него с яростью:

– Я слышала, что вы возглавляете нашу компанию, майор Флинн, но давайте с самого начала договоримся об одной вещи: не пытайтесь командовать мной!

Он дотронулся до козырька своего кепи, отдавая честь.

– Слушаюсь. Итак, трубите выступление.

Их сопровождали китайские слуги на мулах, груженных всякой утварью, снаряжением и провизией. Все утро компания веселилась, шутила и устраивала розыгрыши. Большая часть путешествия была однообразной, как и пейзаж: пыльные равнины, рисовые и маковые поля окружали их насколько мог видеть глаз.

Флинн был изумлен.

– Меня обманывает зрение или это мак? – спросил он.

– Мак. С тех пор как вы, англичане, выиграли Опиумную войну, крестьяне Китая и других стран Дальнего Востока открыто выращивают мак.

Они проехали небольшую деревню с хижинами, сложенными из глины, полными тощих нагих ребятишек со вздутыми животами.

– Боже милостивый! – пробормотал Флинн. – Никогда не видел подобной грязи и нищеты! Это отвратительно!

– Подождите, пока окажетесь в Индии, – возразила Майра. – Я слышала, что по сравнению с Индией Китай можно считать страной изобилия.

Когда они достигли подножия огромной горной гряды, пейзаж стал более разнообразным и привлекательным. Они ехали по тропинке вдоль извилистой реки. На реке было огромное скопление тяжелых, приземистых и потому уродливых китайских джонок, приводимых в движение ветром, раздувавшим их примитивные перепончатые паруса, скрепленные бамбуковыми перекладинами. На корме попарно сидели гребцы. Окрестности были живописными: скалистые горы вдали, монотонный бурый цвет которых кое-где был разбавлен зелеными пятнами лесов. Оба пологих берега реки спускались к воде террасами, где босоногие мужчины, женщины и дети в штанах, закатанных до колен, работали на рисовых полях.

– В Китае, где столько миллионов ртов, не пропадает ни фута пахотных земель, – сообщила Майра Флинну.

В конце дня они обогнули излучину реки и увидели буддийский храм, воздвигнутый на клочке земли, несколько возвышавшемся над террасой, и обращенный к рисовым полям. Храм представлял собой пагоду восьмиугольной формы, состоявшую из трех ярусов: основания, стройной поднимавшейся ввысь башни и венчавшего ее острого шпиля.

– Там, на горе, выше пагоды, думаю, мы разобьем лагерь, – сказал Флинн. – В рощице, среди деревьев, есть вода.

Они направили своих лошадей вверх по холму и разбили лагерь посреди тутовой рощицы у небольшого пруда, окруженного пышными папоротниками. Пока слуги воздвигали палатки и разводили костры, Майра принялась собирать мелкие красные ягоды в миску военного образца, используемую в солдатских столовых, потом протянула их Флинну.

– Попробуйте их. Они восхитительны на вкус.

Он принял миску и попробовал ягоды.

– Гм-м. Они мне напоминают малину.

– Это тутовые деревья. Их листьями кормят шелковичных червей, – объяснила Майра.

Пирамидальная палатка Майры была больше и лучше приспособлена, чем палатки, предназначенные для мужчин. В ней имелись армейская складная кровать с одеялом и простынями, небольшой столик, стул и умывальник. Оглядев все это, майор Флинн заметил:

– А знаете, здесь очень уютно. Никакого сравнения с солдатской скаткой или матрасом. Роскошные хоромы для такой маленькой девочки, как вы! Если вам будет одиноко одной, я буду счастлив составить вам компанию.

– Нет, благодарю вас, майор. Я предпочитаю одиночество.

В его улыбке таился какой-то нескромный намек.

– Здесь, в горах, ночи становятся все холоднее. Говорят, тут частенько змеи и крысы заползают в спальные мешки, чтобы погреться о теплое человеческое тело. – Он подмигнул: – Впрочем, от такого развлечения и я бы не отказался.

– Ну вы и тип, майор! По правде говоря, я думаю, что вам место не в кавалерии, а в кабаре. Вам бы очень подошла карьера клоуна. А теперь простите меня. Думаю, мне пора принять ванну.

– Вы серьезно? Ванну в тазу?

– Нет, здесь в дальнем конце пруда есть естественное углубление, напоминающее ванну, там, где пруд изливается в скальную породу.

– Значит, вы хотите сказать, что будете резвиться в воде на свежем воздухе, а все эти вояки будут на вас глазеть?

– Будучи офицерами и джентльменами, они не станут глазеть на меня.

Майор Флинн, майор Шульц, лейтенант Сантини и капитан Фуше расположились на бивуаке, повернувшись спиной к выемке в скалистом ложе, где плескалась Майра.

Проведя много часов в седле, Майра была рада прохладе кристально чистой воды. Благодаря высокому содержанию минеральных солей вода казалась мягкой, даже маслянистой. Она ласкала кожу, как жидкий шелк. Если бы Брэд был здесь, она вернулась бы в свою палатку, и они бы занялись любовью. Она была полна страсти.

Майра вышла из воды и принялась вытираться мягким, как руно, пушистым полотенцем. Прикосновение его к обнаженной коже усиливало чувственное возбуждение. Сквозь ветви деревьев она видела широкую спину майора Флинна, обтянутую новым мундиром цвета хаки. Он стоял, заложив руки за спину. Она предполагала, что почти наверняка он тайком бросил взгляд на нее, пока она купалась. Такой человек, как Флинн, безусловно, поддался бы искушению взглянуть. Как ни смешно, но мысль об этом не была ей неприятна, а скорее напротив.

«Спокойно, Майра, моя девочка, – пыталась она обуздать себя. – Сегодня ночью ты будешь спать одна, и на этом покончим!»

Закончив вытираться, Майра набросила пеньюар фасона «бабочка» с рукавами, похожими на крылья, и длинными и широкими полами, создававшими впечатление, будто она парит над землей, и вернулась в свою палатку.

– Все ясно, – бросила она Флинну, проходя мимо и заметив на его лице неприкрытое вожделение. Ей приятно было чувствовать себя женщиной.

Оказавшись в своей палатке, она обернула голову сухим полотенцем наподобие тюрбана. Выглянув из палатки, она обратилась к майору Флинну:

– Когда мы будем есть? Я умираю от голода.

– Обед будет готов к тому времени, когда вы оденетесь.

– Не думаю, что я в силах одеться. Я озябла и устала и собираюсь лечь спать сразу после ужина.

– Прекрасно. В таком случае я прикажу одному из мальчиков принести вам столовый прибор и чайник с чаем.

Майра вернулась в свою палатку и зажгла масляный фонарь, висевший под потолком палатки, на центральном столбе, подпиравшем ее. К тому времени как один из слуг принес ее ужин, она уже закончила сушить волосы. Походный поднос был нагружен дымящимся мясом, овощами и коричневым рисом, сдобренными острым перечным соусом и приправой керри.

Она не спеша пила вторую чашку чаю, когда снаружи ее окликнул Флинн:

– Все в порядке?

– Еда была изысканная.

– Да, и, пожалуй, вкус у нее даже лучше, чем дома, в колонии. Свежий воздух и физические упражнения вызывают аппетит.

– Я оставлю приборы возле палатки, чтобы мальчик-слуга забрал их, а сама лягу спать.

– Спите крепко. Утром увидимся.

Он удалился от палатки, остановился, потом, подчиняясь внезапному импульсу, круто обернулся. Майра стояла возле своей походной постели между фонарем и стенкой палатки, и ее темный выразительный силуэт четко вырисовывался на фоне полотна. Он почувствовал, что у него захватило дух, когда она сбросила свой пеньюар. Он не мог отвести глаз от силуэта молодой женщины, стоявшей к нему в профиль. Когда она наклонилась, чтобы снять туфли, ее грушевидные крепкие груди затрепетали, как спелые гроздья на виноградной лозе.

– Боже милостивый! – вымолвил он, потрясенный ее красотой, испытывая от ее вида физическое страдание.

Она подошла к фонарю и задула его. Палатка стала темной, но пленительный, вызывающий вожделение образ живо запечатлелся в его памяти и стоял перед глазами. Пожалуй, он казался даже более живым и привлекательным, чем силуэт на фоне полотняной стены палатки. Теперь он представлял не тень, а живую женщину: обнаженные, дерзко приподнятые груди – их соски казались алыми и отвердевшими; впадинку пупка, обольстительный живот, который от пупка полого нисходил к лону. Он представлял покрытый густым руном лонный бугорок между стройными бедрами…

Флинн заставил себя повернуться к другим офицерам, пившим бренди и пиво вокруг костра на берегу пруда, весело гудящего и потрескивающего.

В конце концов люди устали и разбрелись по своим палаткам. Остался только Флинн: он жевал кончик своей погасшей сигары и беспокойно мерил шагами полянку вокруг костра, пока костер не превратился в кучку красных углей. Тишина окутала гору, как саван: только щебетание ночных птиц и жалобы обезьян, соперничавших и ссорившихся из-за лучших мест на тутовых деревьях, нарушали покой ночи. Флинн бродил между стреноженными и привязанными к деревьям лошадьми, отвечая похлопыванием по крупу или поглаживанием по холке на их тихое ржание.

Снова и снова он бросал взгляд через прогалину на палатку Майры, поставленную в отдалении от остальных. Будто в трансе он медленно двинулся к ней, постоял возле входа, пристально глядя на ее клапан. Он был бессилен погасить пламя в крови. Он не спеша отбросил погасшую сигару, протянул руку, чтобы откинуть клапан палатки, и вошел. Безмолвно, затаив дыхание, постоял в полной темноте, подобной мраку, царящему в Аиде,[17]17
  Аид – ад, царство мертвых в греческой мифологии.


[Закрыть] пока его глаза не привыкли к темноте. Полная луна, бросавшая свой свет на палатку, просвечивала сквозь полупрозрачные полотняные стены. На цыпочках он подошел к походной кровати и остановился, глядя на спящую женщину. Он мог различить, как приподнимается и опускается ее грудь под тонким одеялом от спокойного дыхания.

Сжигаемый желанием, он расстегнул брюки и снял пояс. Флинн перешел свой Рубикон – теперь он не мог отступить. Он должен овладеть Майрой Тэйлор, насладиться ее прекрасным молодым телом. Он приготовился к сражению. Свою восставшую плоть он нес, как копье наперевес. Майра лежала на спине, разметав руки и ноги. Он глубоко вздохнул, склонился над ней и потянул к себе одеяло. Под ним она оказалась обнаженной. В лунном свете ее тело светилось, как алебастровая статуя какой-нибудь греческой богини. Обезумев от яростного желания, он смотрел на ее бедра, не в силах отвести взгляда.

Он быстро шагнул вперед и встал на колени возле ее постели, его колено оказалось между ее бедер и раздвинуло их еще шире, а ладонью он зажал ее рот.

Майра, долго вертевшаяся и метавшаяся в постели, наконец уснула и вскоре была разбужена, ощутив щекотание между бедрами. Если бы только здесь был Брэд и мог ее успокоить и избавить от мучившего ее напряжения! Она представляла, как это могло бы быть. Вот он склоняется над ней, его отвердевший, как сталь, и в то же время нежный, как бархат, орган оказывается между ее бедрами. И она пылко приветствует это вторжение. Она в упоении ищет его губы, блуждающие по ее мучительно жаждущим ласк грудям.

Нет, это не было сном! – вдруг осознала потрясенная женщина. Это было реальностью! И это случилось с ней. Первой ее мыслью было, что, вероятно, Брэд решил догнать их отряд и присоединиться к ним после наступления темноты. Какой романтический способ удивить ее выбрал муж!

– О дорогой, мои молитвы не остались втуне, – прошептала Майра, обвивая его шею руками, и ее бедра приподнялись и задвигались с пылом, не меньшим, чем его собственный.

«Должно быть, я сплю и вижу сон!»

Она была влажной и вполне готовой принять его, будто с нетерпением ожидала его прихода. Даже в своих самых невероятных фантазиях Флинн не мог представить такого счастья и гармонии. В ней было все, о чем только может мечтать мужчина. И много больше. Она терлась о него своим нежным животом и бормотала непристойности на почти не воспринимаемом живым существом языке любви, по мере того как темп их ритмических движений ускорялся и вел их от яростного накала страсти к почти непереносимому экстазу.

– О мой сладостный обожаемый муж! – выкрикнула она в момент наивысшей точки наслаждения.

Испытав не передаваемое словами блаженство, Флинн теперь лежал рядом с ней, ослабевший и обмякший. Потом, слушая то, что она все еще продолжала бормотать, он почувствовал, как все его тело оцепенело, и сел, выпрямившись, на постели.

– Муж!

Пожалуй, это был самый мучительный момент разочарования, испытанный им в жизни!

– Брэд!

От ужаса Флинн потерял дар речи. Теперь, когда его страсть была утолена, он ощутил в полной мере тяжесть содеянного. Он чувствовал себя Атлантом, на спину которого вдруг навалилась вся тяжесть земли.

– Брэд?

Она протянула руку и коснулась его груди.

Флинн с трудом сглотнул, решив встретить свою судьбу, как мужчина и солдат.

– Нет, моя прелесть. Я Шон.

Майра была изумлена и шокирована. Она все еще не могла поверить.

– Шон? Шон Флинн! Ах ты, мерзавец!

– Иисусе! Неужели вы собираетесь объявить об этом всему лагерю?

– Ты грязный растленный сукин сын! – прошипела она.

Она выпрямилась и принялась молотить его по груди кулаками.

– Подожди, вот Брэд узнает, что ты сделал со мной, проклятый насильник! Британский представитель в Пекине велит высечь тебя розгами, а я бы тебя повесила, будь на то моя воля!

Она была сильной, здоровой женщиной и наотмашь с силой ударила его кулаком в челюсть.

Флинн скатился на пол, и прежде чем он успел прийти в себя, она спрыгнула с постели и лягнула его в пах.

– А-ах!

Он попытался заглушить крик боли, уткнувшись ртом в глиняный грязный пол. Боль была столь же острой, как недавнее наслаждение. Поистине это было похоже на оргазм боли! Постепенно он приходил в себя. Глаза его перестали слезиться.

Он поднял руки вверх, моля о пощаде, когда она уже изготовилась ударить его снова.

– Пожалуйста, прекратите! И позвольте вам сказать, что для женщины, которая кричит, что ее изнасиловали, вы вели себя странно. По-моему, вы наслаждались нашей близостью не меньше меня. Вы были во всех отношениях готовы принять меня.

Майра не ударила его. Теперь она смотрела на него сверху вниз, смущенная, сбитая с толку, изумленная внезапным открытием. А ведь Флинн был прав. Нельзя отрицать, что она получила наслаждение от их близости. Ей был отчаянно нужен секс сегодня вечером. Да нет же, еще раньше, с того момента, как она искупалась в пруду!

К изумлению Флинна, Майра принялась хохотать. Она снова легла на кровать, уткнулась лицом в подушку… Он смотрел, как ее обнаженное тело сотрясается от смеха. Решив, что она в истерике, он встал на колени возле ее кровати.

– Успокойтесь! Истерика не решит наших проблем!

Она, задыхаясь от смеха, повернула к нему голову.

– У меня нет истерики, Шон. Во всяком случае, в вашем понимании. Я жалею, что ударила вас. Я не имела на это права.

Он был изумлен до глубины души.

– Не понимаю. Что это с вами?

Она протянула руку и погладила его светлые волосы.

– Ладно, не сидите и не смотрите на меня, как дурень. Идемте в постель. Ночь ведь только началась.