Текст книги "Тени прошлого - тени будущего (СИ)"

Автор книги: Стас Ас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Смотри на свет, боец. Концентрируй мысли на нем.

Я вырубаюсь, хоть и стараюсь держать сосредоточенность. И в глазах темнеет, несмотря на

яркий свет и мои усилия…

– Командир, его разум его убивает… Но он больше не получает этот обманный сигнал

кибербазы… Ему сейчас нечего с действительностью путать… Что делать?..

– Помолчи пока… Он еще путает действительность с киберпространством. Это его память…

– Он что, память о прошлом в текущем времени загрузил, командир?

– Похоже… Но не только… Он прогнозирует будущее – тоже в текущем времени… Он связал

прошлое с будущим… Сообразительный.

– Только он это все в текущее время проецирует – от настоящего ничего этого не отделяет.

– Мы ему поможем. Подключи его, Вячеслав… А ты, боец… Перестань думать об этом. Ты

создаешь виртуальное поле. Ты смотришь в свои мысли. Смотри – в мои. Концентрируй внимание

на моем сигнале, на моем фоне.

– Я погиб… И я – погибну…

– Не сейчас. Сейчас ты гибнешь только по приказу своего разума. Но ты еще можешь пресечь

это. Пресеки.

– Это будет неподчинение приказу…

– Ты подчиняешься только тем приказам разума, которые приказывают подчиняться старшему

по званию.

– Так точно.

76

– Ты подчиняешься только тем инстинктам, которые приказывают подчиняться старшему по

званию. Инстинктов много, командир – один. Ты исполнишь мой приказ.

– Так точно.

– Не отключай сознание. Ты прошел по виртуальному полю, как по реальному. Ты погиб на

виртуальном поле, но был возвращен к жизни на реальном. Ты ушел с виртуального поля со

смертью, но пришел на реальное поле с жизнью. Не возвращайся в виртуальный предел прошлого

и будущего. Ты покинул его. Ты здесь и сейчас. Останься здесь и сейчас – живым.

– Хантэрхайм…

– Это не Хантэрхайм. Ты в Штраубе. Ты видел его проекцию. Контролируй разум. Смотри на

свет. Переключи память и прогноз на обычный режим работы.

Что-то еще путает мысли, но память уже отпускает прошлое, переходит к обработке текущего

времени. Киберпространство уступает место реальности. До меня доходит, что я дал сбой. Что

теперь со мной сделают? Спишут… Меня спишут. И ни в какую-нибудь заброшенную часть на

леднике – вообще спишут… Нет, я докажу им, что еще годен. Но эти подсвеченные зубцы – это мои

мысли. Они не лгут – я почти мертв. Но я не мертв. Нужно просто отключить мониторы. И я

докажу… Только эти врачи… Они мешают… Нет, я им не позволю… Им мне не помешать – ни в

этом, ни в другом пространстве. Офицер… его – вырубить. Медбрат… с него и “лицом в пол”

хватит – под прицелом не дернется… А что дальше? Ульвэр… Мне нужно к нему. Нужно

объяснить ему, что я еще мертв, но выживу и… Зову “стрелу”, вырубаю обоих, выхожу спокойно и

лечу к Ульвэру с предельной скоростью… Точно, я рвану сразу к Ульвэру.

– Командир! Командир! Это что ж опять такое?!

– Ничего он не сделает. Спокойно.

– “Спокойно” ему не поможет. Он таких приказов не понимает – не доходит до него. Ему нужно

по голове командой дать – тогда он сразу “руки по швам”.

– Нет, не нужно нам здесь грубости строевой. Он – человек. Поймет. Боец, я знаю, что ты

намерен делать. Не делай этого.

Он видит мои реакции… Нужно отключить мониторы. Или он видит без них – по одному фону?

О чем я вообще думаю?

– Старший по званию… Я руки не подниму… Я не должен…

– Тем более и причин нет. Поэтому перестань об этом думать – мне по ментальному сигналу эти

мысли хорошо видны.

Нет, ничего со мной этот офицер не сделает – он не S1… Просто, мозги вправит – строго и

беспристрастно – и больше ничего… Здесь люди другие… И офицер этот… Он так вдруг не

спишет… и пространство чужое без предупреждений не загрузит.

– Обещаю, без предупреждений я с тобой ничего не сделаю. От нас тебе жестокости терпеть не

придется, и нам преждевременными ответными ударами угрожать не нужно.

Я сфокусировал взгляд на серьезном лице офицера… Разглядел смеющиеся глаза Славы,

стоящего чуть поодаль под прикрытием мониторов вместо щитов… Офицер, видно, не врет и

правду не скрывает… И Говорухин смеется… Просто, он нас считает чуть не последними

задирами… И, наверное, есть за что – одни мы со своими правилами всюду прем, как с тараном…

До меня начало доходить, что мне не то на ум идет, и стыдно стало… Тех, кто наши поломки

устраняет, есть за что уважать – опасное это дело…

– Герфрид, ты в первый раз таким образом погиб…

– Да, полковник. Таким образом – в первый.

Смерть на турнире, на стандартной тренировке, – совсем другое. Если ты погибнешь, от темы

будешь отключен без промедлений. Даже ментальную реанимацию редко проводят – нужды особой

нет. Это, по большей части, как бы не полная смерть… А тут…

– И с врагами ты таким образом тоже боролся впервые…

– Так точно. Но врагов в зоне действий не было – были неизвестные противники.

– Это и были враги.

– Никак нет. Указаний, что это был враг, не было. И к технике такое уничтожение неприменимо.

77

– Верно, сейчас мы воюем только с техникой. Но все, что ты должен уничтожить по приказу, –

это враг.

– Никак нет. Это – цель.

– Понимаешь разницу…

– Понимаю.

– Ты исполнил приказ без промедлений… Бил ты только по помеченной командиром цели… И

ты знал, что могло быть этой целью…

– Никак нет. Не знал.

– Это не столь важно. Ты допускал мысли о том, чем эти цели могли быть.

– Так точно. Был уверен, что это не машины и не киборги. Был почти уверен, что сражение

произошло с чем-то подобным человеку или с людьми.

Доктор кивнул головой, но как-то потускнел при этом…

– Что ж… Не знаю, чем ты технику не устроил… Задание ты исполнил хорошо…

– Его не было. Его не обозначили. Были только простые схемы. Были прописаны только цели –

одни прицельные точки.

– Задачей стояло – уничтожить указанные объекты.

– Так точно. Но общей задачи поставлено не было. А без четко поставленной командиром

общей задачи, боец действует только по схеме прямых определений. Это упрощенное прямое

управление бойцом, который точно не знает, что от него потребуют прямо сейчас.

Офицер потускнел еще сильнее и как-то отрешенно склонил голову, будто соглашаясь с какими-

то скрытыми мыслями…

– Эту схему применяют при слишком быстрых изменениях ситуации… Так поступают, когда

кругом не только враги, но и те, кто угрожает стать врагом.

– Я еще не работал по этому методу на реальном поле. Его применяют редко. При потере связи

с командиром боец остается стоять без дела – он не знает, что делать. Для эффективного

исполнения задачи должны быть проставлены условия и даны ориентиры.

– Если просто не будет времени дать бойцу ориентиры, ему придется искать их. Простой боец

должен быть способным исполнить и сложную задачу даже с неточными обозначениями. Хороший

боец обязан найти ориентиры, выявить среди них верные и не потерять их. И ты был готов взять

контроль над ситуацией…

– Всегда готов.

– Я знаю, ты вычислил систему действий…

– Так точно. Передо мной были поставлены цели, объединенные одной четкой задачей.

– Разъясни мне ход мыслей, Герфрид.

– Целью было уничтожить объекты со схожим мысленным фоном. Но общую задачу это точнее

не определило. Я не терял сосредоточенности – эту систему не обозначили задачей и могли

изменить без обозначений задачи другой.

– Все верно, Герфрид… Ты беспрекословно исполнил долг под прямым командованием… Ты

точно определил задачу, поставленную перед тобой без четких установок… Был готов перейти к

определенной тобой схеме действий при потере связи с командиром… И был готов к

переключению целей по команде… Ты справился со всем и везде. Это редкий случай. Но кое-что

ты не учел.

Я перестал понимать, и по моему ментальному фону пошли помехи…

– Я исполнил боевой приказ.

– Это верно. Но ситуацию ты оценил не полностью… Подошел не бездумно, но и не

осмысленно.

– Прошу объяснить.

– Ты не предположил, кем могли быть жестоко убитые тобой люди, и – по какой причине ты

должен был их убить.

– Этого обусловлено не было.

78

– Пусть – не обусловлено, но – предусмотрено… Ты не учел того, что на реальном поле при

похожих условиях ты можешь получить цель, которую будешь видеть иначе, чем на поле

виртуальном.

– Я знаю об этом.

– Но не понимаешь… Не понимаешь, кого могут поставить тебе под луч без объяснений

причин.

Доктор еще внимательнее всмотрелся в мои фоновые графики… Но и мне видно, что

изменений почти нет… Что-то тут не то… Я вдруг вспомнил, отчего Лесовский турнир прямиком к

черту отправил. Противником может быть и твой друг, и, чтобы победить, ты должен будешь его…

Но это только турнир… А здесь… Лесовский встал перед глазами… Мои показатели дернулись к

пику… И доктор одарил меня грустной улыбкой…

– Эту проверку ты прошел частично. Ты способен исполнить суровый долг перед системой без

уточнений. Об этом мы знаем точно. Но у этой способности есть предел, перед которым ты будешь

требовать объяснений. И только ты решишь, перешагнуть его или нет. Точно этого мы не знаем, но

допустить можем. Допущение это основано на твоих мысленных показателях, которые достаточно

четки. А поскольку еще одну проверку проводить поздно, эти данные будут учтены.

– Так точно. Так и есть. Боевой приказ снимает с исполнителей системную ответственность, но

не личную.

– Ты простой боец, ты не должен ставить личную ответственность выше, чем положено тебе по

рангу.

– Так точно. Но я – человек. И я несу ответ перед системой не только как ее боец. Я уверен, что

мы отвечаем не только перед системой и не только перед собой – каждый поступок под ответом и у

того, и у другого. Мы объединены системой. А систему объединили мы. AVRG – это мы. А мы и

есть – AVRG.

– Ты верно мыслишь, Герфрид… Но понимаешь не полностью… Ты еще не долго воюешь. И

воевал ты еще только за Штрауб. За его пределами идет другой бой, где нет времени считать пульс

– просто ты еще жив или уже мертв… Ты должен не только быть способным думать с той же

скоростью, с которой можешь спустить луч, но и способным – подчиняться слепо.

– Я знаю об этом.

– Мне нужно знать точно, что ты выберешь, если нужно будет сделать выбор.

– То, что решит командир, и то, что решу я, – то, с чем я соглашусь.

– Этот принцип хорош, только если есть время для объяснений.

– Если у системы не будет времени отчету, отчего друг дожжен быть убит другом, соратник –

уничтожен соратником… Тогда не будет людей, не будет системы.

– Время идет плечом к плечу с действием – с одной с ним скоростью. Систему мы строим из

наших общих действий. И время системы идет вровень с нашей общей скоростью действий. Но

каждый из нас действует по-разному и с разной скоростью. Поэтому распределение мы проводим

не только первичное – по программе и установке, но и последующее – уточняющее. Мы должны

быть способными без ошибок достроить или перестроить организацию. Человек и его место

должны подходить друг другу, как можно точнее.

– Я понимаю.

– Время всегда идет к концу. Плохой он или хороший – решаем мы. Оно просто идет. Но мы

способны разогнать или замедлить его относительно других объектов при прохождении других

пространственных участков. Мы способны управлять им – в определенных пределах. Одно

решительное действие одного бойца вынудит отстать всех остальных – оно ускорит ход общего

времени, отнесенного к системе. Это произойдет – будет его действие правильным или

ошибочным. Стоит ему допустить ошибку – время системы получит ускорение по неправильному

направлению, исправить которое станет сложнее, чем задать. Для того, чтобы устранить эту

ошибку одного бойца, скорость действий нужно будет превысить всем остальным. Иначе нельзя

переменить направление, ведущее к разрушению. Иначе нельзя понизить скорость системного

времени, идущего к крушению.

79

– Допустил ошибку – и понеслось по цепной реакции, прервать которую сложнее, чем

запустить.

– Все верно. Поэтому не следует ее запускать и усугублять… Если у системы нет времени на

передачу информации сейчас, боец должен перейти к действию без этого, чтобы время на это

появилось у системы после его действий.

– Так точно. Это похоже на модель приостановки прогресса…

– Верно. При помощи этой модели мы обогнали общее время системы, идущее к разрушению, и

частично перестроили его – приостановили. Сделали это как бы через прошлое… Смогли пресечь

отклики прошлых ошибок и полностью перекрыть им путь к будущему… Но процесс разрушения

системы только замедлен – он еще не остановлен, не обращен вспять. Мы еще не исправили всех

ошибок нашего прошлого. Для этого мы действуем с еще недостаточной скоростью.

– Нам мешает война.

– Не только это… Одной ошибкой здесь не обошлось… Прежде мы думали, что обгоним все,

что нас окружает, и замедлим этим наше отнесенное ко всему остальному время, ведущее нас к

концу… Думали, что наши технологии отсрочат наш конец и продлят нашу жизнь. Но не учли, что

все, что окружает нас, крепко скованно с нами. Мы, с нашим пространственным ускорением,

ускорили и все остальное – во времени. Нам удалось замедлить наше время, обретя вечную

молодость, но сделали мы это, ускорив время всего остального, обретшего краткосрочную

старость, приближающую к скорой гибели все вокруг – и нас в том числе.

– Мы этим ничего не добились… Одно просто погасило другое…

– Добились, но не того, к чему стремились. Конечный срок не остался неизменным. Мы не

старели вместе со всем окружающим нас – все старело вместо нас. Этим мы приблизили

досрочный конец всего вокруг и приблизились к досрочному концу.

– Безвременный конец… Мы двигались слишком быстро, чтоб не ускорить его, не ускорив

времени всего, что нас окружает… Но слишком медленно, чтоб замедлить его, замедлив время

всего, что окружает нас… Его было не остановить, не обернуть вспять… Нас тормозила наша

тяжесть – сила нашего покоя. Нам не хватило сил преодолеть этот барьер… Но мы подошли к нему

очень близко…

– И частично преодолели – остановили фрагменты этого разрушительного времени.

– Только его торможение почти ничего не исправило…

– Просто мы двигались по неправильному направлению – мы строили расчет с неверной

отсчетной точки. Думали, что замедление нашего времени, – это равное ускорение времени всего,

что окружает нас… Но не думали, что это равенство перекроет все наши старания и ускорит нашу

гибель.

– Не учли, что нам не хватит сил переступить этот порог – решающий рубеж обратимости

времени.

– И еще не учли, что весь мир, ускоренный нами во времени, вместе с нами, ускоренными в

пространстве, будет подобен только изношенному стимуляторами телу, неуклонно

приближающемуся к гибели, ускоренной в пространстве и времени. Нам нужно было скорее

понять, что разгон этой системы обернется нам следом разгоном системы другой – внешней. Но

теперь мы молоды, когда наш мир – стар. И умерев от старости, он погубит и нас – вечно молодых.

А остановить его старение сейчас мы не можем – сейчас мы не можем остановиться, дать ему

покой… Встанем мы сейчас – обрушим весь груз смертоносной старости – всего, что мы обогнали,

что догонит нас при нашей остановке… Но хватит об этом. Теперь мы поняли, что у всех и всего

одно общее пространство и время, и все должно быть иначе…

– Вы правы…

– Ты подходишь обеим организациям. Ты сильный боец, Герфрид, ты быстро берешь

ориентиры и способен мыслить. Но ты не готов применить эти силы с предельной мощностью.

– Я должен пройти подготовку.

– На это времени уже нет. Сейчас твои показатели занижены техникой. И я их сильно не

подниму… Хоть ты и способен на большее… Но не сейчас. А вообще действуешь ты точно…

Герфрид, я знаю, ты сразу понял, что что-то наносит вред и тебе, и твоему противнику…

80

– Понял.

– И ты не знал, что это.

– Не знал.

– Но решил установить причину…

– Мне нужно было узнать, что наносит вред мне, чтобы я мог бороться с этим. Я понял, что с

этим ничего сделать не смогу. Смог выяснить, что это наносит вред и мне, и моему противнику.

Решил, что это должно было уничтожить не только мою способность к действию, – это должно

было уничтожить и способность к действию противостоящих мне сил. По скорости разрушений

определил, что время до моей гибели равно времени до гибели противостоящих мне сил.

– Но продолжил уничтожение указанных целей.

– Мне нужно было исполнить приказ. Гибнущий противник – это не погибший противник.

– Ты получил серьезные травмы – ты не мог сражаться с прежней силой. Но ты сражался с

прежним высоким результатом – результат снижен не был. Ты добился этого, отойдя от строгих

указаний, – ты перешел к применению других методов уничтожения.

– Я решил, что конечный результат имеет большее значение, чем средства его достижения. И

перешел к более действенным методам уничтожения.

– Ты не учел, что мог быть послан на операцию карательную. Здесь конечный результат – не

уничтожение, а метод уничтожения.

– Цели операции точно задано не было. Это не уклонение от инструкции. Выбор был за мной.

– Тебе необходимо знать, что бойцы А2 несут службу, где им прикажут. Каждый боец может

быть причислен к другому подразделению. Без специальной подготовки этого не сделают, но…

– Но я не каратель.

– Ты – боец подземных штурмовых отрядов – служишь там, куда пошлют.

– Так точно. Но сейчас… Мое право на выбор еще в силе?

– Конечно. Я твой выбор учту. Но, думаю, ты знаешь, что сделать его между службой Боргу или

Скару – трудно.

– Скйел Скар?..

– Именно он.

– Борг.

– Ты уверен?

– Так точно. Уверен. Я выбираю не командира, а подразделение.

– Я бы устроил тебе еще одну проверку, но времени уже нет… Допустим, что ты прошел это

испытание здесь… Службе безопасности ты, конечно, подходишь хуже. А другие показатели

хороши… Очень неплохо. Мыслил правильно. Решил, что если общей цели нет, – нужно

установить. Если противник есть – должен быть уничтожен. Действовал, думал, стоял до

последнего. Провел проверку территории кибертемы и делом, и мыслью. Ты искал решение

задачи…

– Но ничего не нашел.

– Ты должен был погибнуть. И погиб достойно. Ты искал скрытые, не заданные при запуске

темы, инструкции…

– Но ничего не было.

– Ничего и не должно было быть. Если бы ты извлек их из пустоты – был бы списан как

негодный к службе на крайнем севере. Ты прошел проверку не из простых, боец.

– Прошел бессмысленное испытание и мучительную гибель.

– Это испытание не было бесцельно – виртуальное поле отражает реальное. Ситуации и

поступки имеют равное значение на обоих полях. Ты не утратил ориентации – это главное. Был

убежден, что жесткое излучение превосходит силу защиты, но не тратил на ожоги времени больше

необходимого. Над помутненным рассудком контроль полностью не утратил. Ошибок не совершил

– не вышел из объективной реальности виртуального поля. Лучом висок пробил только перед

полным помутнением. Очень неплохо, боец. И ментальная реанимация сознания всего четыре

секунды. Это хорошо. Можешь быть спокоен – высший уровень ты прошел. И уйми озноб – это

только проверки. Мы через это все проходили, и поверь, мне как офицеру больше досталось.

81

– Так точно, полковник.

Доктор улыбнулся – и не криво и ехидно, а по-настоящему. Хоть он и соответствует уровню

развития боевых офицеров S9, но у него добрые лучистые глаза… Все они такие – врачи.

– Ну что ж, Герфрид, будем считать, что все показатели в норме. Подождешь здесь еще. График

на мониторе станет ровнее – тебе это не повредит.

– Так точно.

Полковник вышел из отсека – проследил по монитору его проход по коридору, проводил его

взглядом, пока не потерял среди людей и андроидов в светлом тоннеле… Здесь загружены все

мониторы, никакой секретности… Лесовский прав, у них просто другой мир с другими законами:

субординация тут не жесткая, дисциплиной сурово никого не мучают. Но все вокруг напоминает

пыточную камеру, несмотря на то, что атмосфера дружеская…

– Тебя, Герф, к Боргу зачислили?

– Да. Все мы к Боргу пойдем – в подземный полк.

Говорухину заняться, видимо, совершенно нечем, раз уж он решил со мной пообщаться. Хоть

он и Говорухин – со штурмовиками не разговорчивее андроида. Плохие мы для него собеседники.

Он всегда что-то делает, а сейчас вдруг для него работы не осталось… Впрочем, и мне делать

нечего – только, в отличье от него, меня просматривают и просвечивают…

– У тебя последняя проверка, Герф, и…

Говорухин всегда смеется и всегда смеется только глазами…

– Лучше скажи, что с Лесовским? Видел его?

– Видел.

– И что?..

– А что вам, штурмовикам, сделается?..

– Куда его послали?..

– Ему, как тебе, выбор дали. И он, как ты, решил не командира, а подразделение выбирать…

Будто вы с ним прямо…

– Мы с ним с одного завода, и выпуск у нас один… И программист, и создатель у нас общий –

только технические базы разные.

– Оно и видно, братья не только по духу, но и по сборке.

– Мы с ним и служили, и воевали вместе всегда… Мы всегда все вместе делали.

– Вот и будете вместе… Вас к десятой роте приписали. Завтра сбор…

По лицу медбрата проскользнула какая-то еле заметная тень, и он снова засмеялся. Обращается

ко мне по выделенной линии – этого закон не запрещает, хотя ментальными передачами нужно

пользоваться осторожно, – не поощряется… Раз так – информация не для всех…

– К десятой?.. Кто капитан? Это не Норвальд?..

– Он самый.

– Капитан Борга…

– Именно.

– Что ж, героическая смерть – не так уж это и плохо.

– Замечательный у тебя настрой, Герф. Погиб – и никаких проблем, еще и награды посмертные

грудь проткнут по количеству дырок от вражьих лучей. И расщепление под тремя штандартами

обеспечено.

– Совсем не плохо. Только Борг от бойцов требует больше, чем просто героическую смерть, –

ему и жизнь героическую под ноги положи.

– Точно. С этим ты ему подойдешь. Но только, если погибнешь скоро. А если нет… Ты столько

штрафных получишь, что только героической гибелью их с памяти и спишешь.

– Хоть что-то…

– Не бесславный конец – это точно. Но Хантэрхайм тут гарантии дает не надежные.

– Думал, что смерть в бою – единственный исход жизни бойцов северных армий.

– Это на свету… Но есть и тени… Север светит ярко, но и мрак среди льдов непроглядный,

порой, стоит…

– Ты темнишь что-то…

82

– Поймешь еще… Не один Борг полку страшен… У него тень есть – Скар…

– И он поблизости будет?

– Кому еще Борг подконтролен? Но ты будь спокоен – у них по поводу тебя еще жестких

указаний нет. А твоим особым старанием – и не будет. Главное, что Норвальд – лучший капитан

Борга. Он людей бережет. Да, кстати, не так там на севере все и ужасно… Боевых операций по

горло, но и затишья бывают. А лишних тренировок нет. Продохнуть дают. И на сон лишний час,

порой, выпадает. Сил хватит – и на “стреле” над ледником пролетишь, и на упряжке… Никогда

потом не забудешь…

– Скингеровы упряжки… Это точно никто не забудет.

– Был у нас тут один такой наездник… Одни шрамы и ожоги – кошмар… А гордился он ими…

Оставить хотел – память о тяжелом походе по снежной пустыне… Но по мне – простые излучатели

эти скингеры, лохматые только. Не дело это – жуткими шрамами чужие нервы и собственную

гордость пытать. Мы обычно шрамы убираем… Взять хоть Айнера – постоянно его правим… Если

бы мы не постарались, ему бы облик человеческий не придали – никто бы за ним в бой не пошел…

Так уж мы устроены – жизнь в бою положить готовы, но если видим, каким образом это нужно

сделать…

– Это вы так устроены. А нам такие вещи параллельны…

– Значит, вы не видели ни одного бойца со сплошным огневым, лучевым и химическим ожогом

одновременно – еще и с тяжелым обморожением и осколочными ранениями. Уверен, ты такого

мертвеца еще не встречал, – в Штраубе таких нет. А в Хантэрхайме это не редкость. Опять же

Айнер этот… На него одного по приказу столько энергии спустили… И не только на то, чтоб он

жил – чтоб не пугал никого… Но он и без этого, кого угодно…

– Доблестный боец он, похоже.

– Этого у него не отнимешь… Только и другое тоже – не отнимешь… Доблесть – это хорошо, не

спорю, но не до одержимости же… А, точно! Герф, забыл совсем! Он же твой командир теперь!

Мы его, наконец, с восстановления снимаем… Он пополнение и заберет…

– Мой командир? Кто по званию?

– Тут сложно сказать… Формально – лейтенант, но… Сложный он… И с ним сложно – если ты

не простой. Но к такому делу он подходит… Его дороги идут к Хантэрхайму… как дороги его

бойцов…

И снова еле заметная тень… теперь весь его оптимизм, излучаемый глазами, стал казаться

фальшивым.

– Ты говоришь о нем так, будто он на труповозке работает.

– Ну… Он служит Хантэрхайму…

– Скоро Штольт наступление начнет.

– Еще бы.

Говорухин вложил в мысль весь скепсис, на который был способен…

– Зря ты так…

– Сейчас там вообще всем Снегов заправляет – под прямой контроль север взял.

– Тем быстрее вышибем их с наших территорий. Хантэрхайм отбили – укрепленные базы

восстанавливают…

– Снова отбили… Герф, ни в коем случае не слушай эти бесконечные, внушающие уверенность,

речи высшего состава, если хочешь знать всю правду.

– Офицеры не могут давать ложную информацию.

– Нет, не могут… Просто не говорят то, о чем можно умолчать. Три базы Хантэрхайма – руины.

Там только командные пункты и стоянки истребителей. Их и не думают восстанавливать – средств

не хватает. И еще… Мы никогда не теряли и не создавали столько людей… От этого и не

спокойно…

– Не спокойно? Да что это значит?..

– Это здесь тишь и гладь, а на севере… Знаешь, вас уже начинают бояться. Вы же с оружием и в

столовую, и в постель…

– Что? Нас боятся? Не верят? Нам?

83

– Герф, а кого еще бояться? Охранное подразделение? Службу безопасности? У них там все

жестко – вам и не снилось.

– Ты с ними работал?..

– Где я только не работал…

– Что это вас так раскидывают?

– Я сам раскидываюсь – добровольцем.

– Чем мы недоверие заслужили?

– Да здесь проблем нет… а вот в Хантэрхайме…

– Говорухин!

– Тем, что штурмовики отрядов А2 лучше всех остальных понимают, что творится, – и все на

своей шкуре. Люди силу теряют, уверенность – веру в победу. И к командирам доверие падает.

Бойцы считают, что с этой войной скорей покончить нужно. По большому счету, они, конечно,

правы. Но им теперь только кратчайший путь нужен – ничего иного. Его они и требуют с опасной

настойчивостью. А к чему он ведет – им уже, похоже, ровно параллельно. Не доходит до них, что

от него осложнение будет похуже, чем от войны затяжной.

– Это ты про Ивартэн?

– Его не сотрут. Но требуют этого уперто – и осложнение, скорей, от этого будет. А такие вещи

сейчас недопустимы…

– О чем ты?..

– Да что ты, будто только с конвейера… Война давно идет – люди гибнут постоянно. Почти все

мы – новые. Здесь и про бессмертие забыть нетрудно. А от этого и до отчаянья рукой подать. Если

бы не офицеры… Только у них и без нас дел по горло. Им теперь особенно тщательно нужно общее

время системы ровнять. У них время по-другому идет, чем у нас…

– Что ты имеешь в виду?

Что-то не то у этих медработников с головой – может, так надо, специфика работы…

– Знаешь, Герф, есть такая тонкость… Чем выше по рангу офицер, тем выше его скорость

действий – мысленных или других. И время их по отношению к окружающему идет не так быстро,

как наше. Ты понимаешь, они могут точно видеть будущее нашей системы и нашей планеты. А раз

могут четко видеть дорогу, могут идти четко по ней, не сбиться. Они способны дойти до будущего,

довести до него и систему, и порядок. Конечно, если мы помехи им чинить не станем. Но у

системы время одно – общее. Это время и офицеров, и рядовых. И чтобы систему не разбить,

офицеры ускоряют наши действия, замедляя наше время. А мы их этим тормозим, ускоряя их

время…

– Что-то мне это не…

– Так мы время системы регулируем. Кто-то ведет, кто-то следует. Офицеры подобны

локомотиву. Но им нужно тянуть целый тяжелый инертный состав – они частично управление

утратить могут, когда участки сложные проходить придется. Мы и теперь чуть не под откос идем…

Нам только устоять нужно… Но сложно это – во времени устоять. Нужны в пространстве рывки

сильные… Без этого нас к обрыву снесет – к обрыву времени. А двигателю мощности не хватает,

рывки перебойными стали… Колея у нас прямая сейчас… Но стоит стрелки перевести, мы с этой

колеи сойдем – опять к обрыву… И не будет иного пути, как только к концу. Сотрем Ивартэн –

потеряем действующую модель будущего, оставим прогресс без тормоза.

– С чего ты взял, что пути иного не будет?

– С того, что уже ничего не будет.

– Помолчи лучше…

– Ты Хантэрхайм не знаешь еще. Но ты должен знать… Офицеры скоростной рывок скоро

дадут – смогут замедлить общее время людей по отношению к войне, к этой планете и другому

пространству… Не следует сейчас нам их тормозить… Нам от них отстать никак нельзя. Им сил не

хватит, если мы сейчас не отдадим им все наши силы. А если мы им мешать будем – запустим

временное ускорение – общее для всех нас и нашей системы…

– Черт! Да что это значит?!

84

– То, что время пойдет быстрее, – наше время. То, что мы, медленнее соображая и медленнее

действуя, быстрее разнесем не только чужую технику, но и нашу, не только чужие ледники, но и

наши земли… Мы разнесем систему! Не оставим ничего! Ничего, что было у нас! Ни одной жизни!

– Это что, ты мне показатели поднимаешь?

– Нет, Герф… Это – предупреждение. Не делай ничего, что не прогнозируешь точно. Ничего не

делай бездумно, без указаний, – Хантэрхайм не простит. Совершишь действие – блокируешь

другое действие. Приложишь силу – получишь отдачу. А сделаешь ты это не верно… Пойми…

Только офицеры способны верно поступить здесь и сейчас. Их расчеты точны – они четко

определяют цели, бьют четко по целям точечными ударами. Они четко определяют ударные точки

высшего достижения при низшей силе удара и низшей ударной отдачи. И этот расчет действий и

противодействий оптимален – эффект достижим простым методом и почти без потерь. Только мы

подо льдом и пламенем ждать их схем, считай, не способны. И чем больше мы им клочья пламени

с ледяными осколками в глаза бросать будем, тем больше будем их тормозить. Одно влечет за

собой другое… Мы ускоряем ход времени – и набираем обороты.

– Пусть офицеры идут быстрее всего, что вокруг нас. Но мы ж от того, что кругом, не отстаем –

идем в ногу.

– Нет, медленнее. Это общую систему мы еще ровно держим. И будем, если офицеры

замедление не получат.

– Что ж, выходит, что мы без них?..

– Мы друг с другом сцеплены – их нет без нас, нас без них.

– Верно. Системы нет. А без этой системы нет и никого, и ничего.

– Может, что-то и есть, но что-то другое.

– Прежде люди почти погибли под силой пассивности к окружающему, после – под силой

агрессивности к нему. А сейчас у нас что-то среднее – и эту систему сохранить мы обязаны.

– Главное – не разрушить ее ни тем, ни другим…

– При чем здесь это?

– Чем активнее мы во что-то вмешиваемся или не вмешиваемся, тем чаще случаются

осложнения. У нас здесь все так же – без лечения больные погибают, но многие препараты