Текст книги "Неудавшийся апостол (СИ)"
Автор книги: Станислав Соловьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
– Да нормально все, дави на педаль! Давненько я цивилизованного общества не видел! – выпалил я, когда смеяться уже не хотелось.
Мы мчали по идеально ровной стреле шоссе, к самому настоящему мегаполису будущего, я уже предвкушал, как ем хот-дог, пицу или все, что угодно, лишь бы только побольше специй и добавок, чтобы горячее и сочное. Только сейчас я понял, что не просто путешествовал в отрезке времени, измеряемом миллионами лет, нет, я все это пережил. И сейчас явственно понимал, что целую вечность не ощущал себя обычным человеком, который может просто потреблять все, что предоставит ему цивилизованный мир.
Естественно, я не мог даже думать о том, чтобы эта рыжая крошка пустила бы заросшего дикаря к себе домой, этого и не произошло.
Мы прибыли к какому-то огромному белоснежному комплексу, где она остановилась на парковке и открыла дверь, ненавязчиво предложив проваливать ко всем чертям. Что удивительно, я не чувствовал в этом месте силу своих способностей. Когда-то в прошлом я мог двигать скалы, насыщенные металлами, но здесь – лишь пластик и стекло. Сколько бы я не пытался, мои руки не могли пошевелить даже пылинку. Осмотрев здание, я направился ко входу. По пути мне встречались разные люди, одетые слишком пестро для моего наряда, который бы больше подошел странствующему монаху, который уже давно не посещал обжитых мест. Они смотрели на меня с удивлением, кто-то даже делал непонятные действия, которые я счел за попытки меня сфотографировать. Скорее всего, сейчас моя заросшая физиономия уже вовсю гуляет по сети. Отличный повод для цивилизации такого типа развести многотысячное обсуждение. Им скучно, они знают слишком много, а чего не знают, легко могут найти в Мировой Паутине.
Шаркая старыми сандалиями по серой плитке, подошел к длинной стойке ресепшена. За ней стояла миловидная девушка, которая совершенно автоматически, бездумно, принялась мне что-то рассказывать. Я не стал ее прерывать, просто стоял и слушал, вдруг осознав необычный факт. Все, кого я встретил в этом городе, едва ли достигали моего плеча. Тонкие, хрупкие, с детскими чертами лица, они больше напоминали полуросликов. Это наблюдение вызвало у меня непроизвольную улыбку.
Секретарша или кем она там являлась, все еще щебетала согласно заученной ею инструкции, а я уже тяжело облокотился на стойку и указательным пальцем коснулся ее носа. “Какой странный маленький народец!” – с долей умиления отметил я про себя, наблюдая за тем, как девушка вдруг умолкла и испуганно уставилась на меня. Она и до этого испытывала явный дискомфорт от того, что перед ней стоит гигант, а теперь так и вовсе потеряла дар речи.
– Ну что ты, мелкая, давай дальше, а то у меня уже все чешется. Помыться хочется, страсть как. – даже голос мой звучал здесь очень неуместно, слишком низкий, какой-то неестественный.
В ответ прозвучала порция невнятных заиканий, в итоге бедняга не выдержала и нажала кнопку за стойкой. Спустя несколько секунд передо мной стоял седовласый старец, в сопровождении двух “бойцов”. Полностью облаченные в черный комбинезон, с мотоциклетными шлемами на голове, они держали в руках по дубинке, скорее всего, оснащенные электрошокерами. Доктор в белом халате что-то очень медленно говорил, жестикулируя руками так, что даже бешеная горилла поняла бы, что пора успокоиться и обнять этого доброго старичка. Но я не пыхтел от бешенства, не рвался в драку, я слушал его с полуулыбкой, устало прислонившись к стойке. И через пару минут это дало свои результаты, доктор жестом указал охране уйти, а меня пригласил идти за собой.
Мы довольно скоро оказались на последних этажах комплекса, в просторном светлом кабинете, где я увидел большое кресло, на котором легко мог бы поместиться даже такой неуместный человек, как я. Ожидаемо, доктор предложил мне сесть именно в него. Поскольку не было ни одной предпосылки, чтобы чего-то опасаться, я послушно развалился на этом комфортабельном сидении. Поёрзав, устроился поудобнее. Вскоре на мою голову был водружен белый перемигивающийся обруч, а на руках появились аналогичные браслеты.
“Ну что же, – подумал я, – у меня появился шанс быть понятым. А это очень даже хорошо”.
Примерно полчаса седой старик калибровал свое оборудование, он настраивал его так и эдак, пока окончательно не сдался. Все его настройки оказались бессильны понять простой русский язык. Тогда я не выдержал и поднялся из кресла, подойдя поближе к большому интерфейсу, с которым оперировал горе-ученый. Здесь было много непонятного, но только благодаря тому, что я успел дожить до того времени, когда сенсорные телефоны стали обыденностью, мне удалось свершить некоторые элементарные манипуляции. А что не сделаешь ради того, чтобы тебе принесли чертов хот-дог. Или пиццу. Главное, чтобы специй побольше!
В этом интерфейсе я долго и упорно листал список доступных языков, он составлял что-то около пятиста пунктов. Все это время профессор с с открытым ртом наблюдал за моими действиями. В конце концов мною был найден диалект, отдаленно напоминающий кириллицу. Выбрав его, как язык по умолчанию, я еще раз осмотрел интерактивный экран. Знакомого на нем не добавилось, было такое чувство, словно весь этот список разрабатывали китайские гении, которые даже не пытались разобраться в сути, просто написав на кассете для видеоприставки “1000+ games!!!”.
Тогда мне ничего не осталось, как своим деревянным пальцем написать прямо на панели слово “Мир”. Почему именно его? Я не имел ни малейшего представления. Но вот доктора эта творческая мысль вдохновила, он принялся бешено вертеть руками по интерфейсу, в конце концов добившись результата. Старик буквально воссиял, повторил, видимо, это слово на своем языке. Потом он написал уже своё “странник”, которое послушно перевелось в кириллицу. Остаток дня меня изучал Искусственный Интеллект, тщательно переводя каждое произнесенное мною слово, каждое предложение.
Утром я уже уверен был на сто процентов, что контакт удался. Меня не заперли в психушку, не выставили, как урода на каком-нибудь публичном шоу. А значит, у этой цивилизации с мозгами было все в порядке. Это обнадеживало.
Я даже не спал всю ночь. Пока профессор посапывал, удобно пристроившись на рабочем столе, я вволю наигрался с ИскИном, стремясь поставить его в такую ситуацию, где он бы дал маху, но надо признать, что мне это так и не удалось сделать. Вероятно потому, что я не выказывал всего того, что знал. Когда профессор проснулся, я вполне разборчиво пожелал ему доброго утра на том языке, который еще вчера был мне непонятен. Реакция старика доставила мне немало удовольствия, ведь несчастный позволил себе несколько раз протереть очки, словно от этого зависели его способности слышать. Когда все условности были соблюдены, мы перешли к делу.
“Вы понимаете меня?” – спросил доктор.
“Да, теперь я вас понимаю.” – согласно кивнул я.
“Откуда вы?”
“Из далекого прошлого.”
“Вы владеете машиной времени?”
“Да.”
Последний ответ заставил профессора долго утирать испарину со лба. Бедолага несколько минут упорядочивал свои мысли, прежде чем задать новый вопрос.
“Вы можете поделиться своими знаниями?”
“Нет.”
Вновь долгая пауза, полная напряжения. Тщедушный старик подбирал слова, но все равно его вопрос прозвучал слишком бестактно.
“Вы не доверяете нам?”
“Нет.”
Мне безумно нравилась эта игра, в которой я выступал в роли Древнего. Оказалось, что это здорово – чувствовать свое превосходство, отвечать односложно, не унижаясь до подробностей. И почему в этой партии на двоих я сразу занял ведущую роль? Кажется, размер действительно имеет значение.
“Зачем вы пришли к нам?” – в этом вопросе прозвучало все то бессильное отчаяние, которое я генерировал своими ответами.
“Потому что мне захотелось поесть.” – я издевательски осклабился.
“Есть? Вам нужна еда?” – профессор утер лоб и так насквозь мокрым платком.
“Да, я бы не отказался поесть. И помыться.”
IV
Следующие несколько дней я провел в раю. Я мылся каждый день, ел самое вкусное, что мог предложить мне этот мир, с удовольствием смотрел новости цивилизации, ушедшей намного дальше моей. Здесь по улицам ходили счастливые и беззаботные люди самой разной ориентации. И если когда-то давно я был полон стереотипов и воинственности, то теперь все это казалось необычайно смешным. Мне даже сшили одежду под заказ, а самые любопытные репортеры прекратили свои попытки еще тогда, когда я проявил свой дар управления магнитными полями. Сколько денег они потеряли, когда я своими способностями губил их аппаратуру? Думаю, что немало, иначе бы меня не оставили в покое. Не было никаких спецэффектов, я просто палил микросхемы, сжигая их сразу же, как только замечал ненужную слежку. Пожалуй, что это было лучшее место для того, чтобы я тешил свое самолюбие. Огромный, мрачный, вызывающий странные аномалии.
Но был один человек, за которым я не смог уследить: маленькая, кучерявая девушка с необычайно рыжими волосами. Она почти всегда была где-то неподалеку, иной раз мне казалось, что я вижу ее, но это чувство пропадало в тот же миг. Как лиса, она умело заметала следы своим пышным хвостом. Признаться, когда я все таки ее раскусил, то нисколько не разозлился. Наоборот, мне это очень понравилось. Настоящий профессионал, с даром от природы, проявил все свое мастерство применительно ко мне. Чудо, да и только! Несколько дней я играл с ней в кошки мышки, намереваясь поймать тогда, когда она будет максимально уверена в своих силах. Не теряя времени, я тратил врученную мне социальную помощь на самое необходимое, что может пригодится в скором времени.
Будет нехорошо, если эта рыжая егоза обнаружит мою тайну. Пусть в этом нет большого страха, мало ли что может произойти? Поэтому сейчас я уверенно шел через просторный зал торгового центра, примерно зная, где находится “тайный агент”. Не было никаких сомнений, что работает она репортером и в скором времени выдаст самый сенсационный материал, который в считанные дни поднимет ее карьеру на невообразимые высоты. Не благодаря мне, конечно, только ее стараниями и моими оплошностями.
Петляя, как заяц в кустах лозы, я вскоре достиг нужного расположения фигур: я несколькими этажами выше, репортер – в самом низу растерянно вертит рыжей головой. Все, что осталось сделать теперь – ненавязчиво попасться ей на глаза, а потом совершить рокировку.
Сказано – сделано. В определенный момент мы встретились взглядами, разъехавшись по разные стороны в стеклянных будках лифта. Она смотрела растерянно, я – с улыбкой превосходства. Надо сказать, что эта маленькая игра не стала для меня больших достижением, то ли неподвластный времени, то ли получив бОльший его запас, я участвовал и в гораздо более жестоких игрищах. Сколько цивилизации кануло в лету? Все они: как песочные замки. Не веря в высшие цели, как таковые, я не стал наделять свою участь божественным замыслом.
Идеально ровная стела цвета асфальта вела меня прочь из города. Если повезет, то кто-нибудь подбросит, но вряд ли в этом мире кого-то интересуют чужаки, если только инфоповод – это не основной заработок человека. Поэтому пришлось потратить больше полудня, прежде чем я добрался до незаметного лаза в земле, скрывшись во тьме подземелий. В моей сумке лежало много хороших вещей, но больше всего я радовался за набор из пяти бутербродов, с разными начинками. Есть их я собрался только в самых красивых местах, чтобы хоть как-то отметить их в своей памяти. Пять вкусных попыток оставить в своей памяти необычные ситуации.
Привычно скользя по высоким ступеням, я шел к заветной тропе, которая покажет мне, что станет с этим городом через десять лет. Мне уже была известна одна закономерность прогресса: с каждым разом он происходил все быстрее, приводя к логическому финалу – катастрофе. Впрочем, катастрофы тоже бывают разные. Иногда это мировая война, иногда – вымирание, схожее с массовой депрессией. В общем, у вечности самый богатый инструментарий. Осторожно складывая астролябий в заплечный рюкзак, я поднимался наверх, еще на подступах к выходу ощущая странный запах гари и пыли. Нисколько не удивившись тому, что от зеленого газона вокруг укромной пещеры не осталось и следа, я посмотрел в сторону мегаполиса. От высоток остались одни скелеты, плоть мегаполиса накрыло все вокруг бетонной крошкой и грязью.
Всего десять лет понадобилось для того, чтобы лишиться всех достижений, теперь канувших в никуда. Каков итог? Остатки цивилизации еще долгое время будут бродить по миру, медленно вымирая от радиации и собственной жестокости. Из чистого любопытства я шел по все еще хорошей дороге, местами встречая остовы транспортников этого времени. Где-то в пяти километрах от города, мне попался огромный грузовик с распоротым брюхом тента. В его недрах кто-то копошился, словно ворон в трупе антилопы. Осторожно обойдя это место, я принялся ждать, кто же оттуда вылезет?
Прошло больше десяти минут, прежде чем свесившись через борт грузовика, на дорогу спрыгнула фигура, облаченная в грязный комбинезон. Лицо и голову незнакомца скрывал противогаз, но я от чего-то не сомневался, что под стильной маской обнаружу рыжую копну волос.
Несколько минут девушка смотрела на меня, словно не веря своим глазам. А потом ошеломленно сняла защиту. Не знаю, сколько ей пришлось жить в таких условиях, но за десять лет лицо репортера значительно осунулось, под глазами появились темные круги, губы потрескались, под носом алели следы запекшейся крови. Выглядела очень плохо, да и на ногах держалась с трудом.
– Ну что ты, горемычная? – я подошел поближе, присев на колесо завалившегося грузовика. – Настрадалась, поди?
Моих слов она не поняла. Но устало кивнула и села рядом. Мы молчали, уставившись на разрушенный мегаполис. Скорее всего, сотни маленьких людей сейчас копошаться в этом разворошенном муравейнике. Ищут все, что позволит им прожить еще несколько недель или месяцев.
Девушка поставила перед собой походный рюкзак, извлекая из него пластиковую бутылку с мутной водой. Даже отсюда я чувствовал, что в этой жидкости полно радиации, но откуда у девушки-журналиста могут появиться знания по выживанию в постаппокалиптическом мире? Жадко выпив остатки воды, она застонала, поморщившись.
– Да уж, не сладко тебе, несчастная. – увидев, как она достала белый контейнер, я с интересом ждал, что будет дальше. – Ох, такое есть я бы на твоем месте не стал.
Следующим блюдом в рационе стала жаренная крыса. Кажется, ее даже толком не освежевали: местами торчали куски шкуры. Да и выглядела она слишком черной, скорее всего тушку нещадно пережарили. В моей же сумке мне грели душу пять вкуснейших бутербродов, припасенных для самых особых случаев. Когда, с полнейшим отвращением поднеся крысу к лицу, рыжая готовая была впиться в нее зубами, я не выдержал. Осторожно отстранив сомнительное блюдо в сторону, я подсунул журналистке кое-что из своих запасов.
– На вот, поешь. Крысу свою уже без меня жри. А то смотреть противно. – в глазах девушки появилось искренне изумление, она приняла неожиданный подарок, рассматривая его со всех сторон.
Думаю, причиной тому стала не просто еда, а еда, которой не могло существовать уже длительный период времени. Наверняка это не укладывалось в логический уклад происходящего. Угощение журналистка все таки приняла, справившись с ним за минуту. Потом мы вновь молчали, смотря вдаль. Наконец, на что-то решившись, представительница погибающей цивилизации вновь полезла в свой рюкзак. Вскоре мне был протянут сверток, на поверку оказавшийся газетой. Качественный глянец был испещрен статьями и фотографиями. На первой странице – я. На второй и на третьей тоже. В целом, мне было посвящено больше половины всего материала. Затем рыжая показывала мне какие-то грамоты, дипломы, множество фото, на которых ее непременно чем-то награждают. Вся ее жизнь изменилась благодаря этому, как я и предполагал совсем недавно. И теперь не имело никакого смысла. Для меня – тем более. Но дар я принял, поднявшись на ноги. Нужно было идти дальше, ведь жизненно важно было узнать – появится ли когда-либо такая форма жизни, которая сможет найти абсолютную гармонию с миром, в котором живет.
Спиной ощущая пристальный взгляд журналистки, я ни разу не обернулся. Хватит с нее и бутерброда. Если бы она вздумала за мной увязаться, то я бы нашел, что с этим делать. Но, благо, обошлось.
Новый виток – сто тысяч лет. Мелочиться не имело никакого смысла. Вновь меня встретили ледяные равнины и ночная мгла. Луны на небе не обнаружилось, хотя было безоблачно. Только искаженное зрение позволило мне определить все эти подробности. Внезапно я ощутил себя на абсолютно пустой, огромной планете, окончательно лишившейся своих детородных способностей. Древние неспроста дали своей Матери целых четыре жизни, в надежде на то, что найдутся достойные преемники их знаний. Но похоже, что чуда не произошло. Сколько бы ни “прыгал” я вперед, всегда меня встречал одинокий пейзаж: днем или ночью лишь ледяные просторы. Кажется, комната порталов попросту перестала работать. Когда появилась опасноть вобще не вернуться назад, заблудившись, я отправился в обратный путь. Не покидая полумрака Суматохи Фигур, я перестал выпускать из рук астролябий, совершая максимально длинные переходы в прошлое. Дни тянулись один за другим, свежие тетради наполнялись пометками и расчетами. Вообще, я очень много полезных вещей приобрел в той последней эпохе, за которой последует великое ничто.
Древние должны были знать, к чему все придет. Не предвидев будущее, но точно зная его, они все же не потеряли надежду, дав шанс каждому жителю планеты Земля. Во все времена, в любую эпоху человечество в любой форме могло бы обратить свои усилия на поиск знаний, но вместо этого цивилизации гибнут одна за другой. Окончательно убедившись в этом, я решил вернуться туда, откуда все началось, к точке отсчета своей странной судьбы, когда я обнаружил себя стоящим на краю скалы, в мире первобытных племен, бредущих по стопах сверхразумных предков.
Я уже знал, что в каком бы отрезке времени не оказался, никогда не встречу свою копию, потому что всегда есть только я один и то время, которое приняло меня. Так, например, вернувшись к старту вышеописанных событий или в любое другое место, я не встречу всего того, на что мог повлиять в прошлом. Или в будущем. Таковы законы пространства, ибо оно разумно: тщательно идентифицирует объекты, постоянно очищает буфер обмена, уничтожая ненужные копии. Так что я – это всегда я. Если эти законы так же писали Древние, а кто еще мог это делать, создавая бесчисленное множество порталов, то они воистину сверхразумны. Интересно было знать, к чему они еще приложили свои усилия. Один такой шанс у меня представился. Кажется, я уже созрел для серьезной беседы, мне не станут морочить голову, как я делал это совсем недавно, беседуя с маленьким седым профессором.
V
Я стоял у самого края скалы, внизу которой бушевало зеленое море джунглей. С востока приближалась буря, которой не случилось в тот день, который обозначил всю мою дальнейшую судьбу. Там, под моими ногами, если спуститься по крепким стеблям лиан, дрожало от страха дикарское племя, чья участь теперь была мне безразлична. Как и с будущим, прошлое также ограничивалось для меня именно этим местом. Я проверил это неоднократно. Возможно, дело тут в некой защите, которую Древние поставили для того, чтобы обезопасить себя.
Когда закончится ливень, я съем один из своих бутербродов, запив его прохладной банкой газировки. Словно далекий факел, в моей голове засела курносая девушка, с рыжей шевелюрой. Ее сенсационный выпуск в глянцевом журнале еще лежал в заплечном рюкзаке. Может быть мне и стоило его прочесть, но какой в этом смысл? Мысли текли своим чередом, ливень бил по небритому лицу, бессильно обтекая синтетический комбинезон.
Уверен, великаны неспроста были назначены на такое важное задание, они и только они имели право влиять на будущее. Все остальные, даже случайные гости как я, неизменно попадали под четкий контроль: хочешь – смотри, но менять не получится, как не старайся. Не даром мои попытки использовать другое племя почти сразу пресеклись некой непонятной задачей, даже выполнив которую, я оказался не у дел. Они и так прекрасно знали, что когда произойдет, но нужно было заставить меня принять смерть самостоятельно, в своей жажде знаний. Спасла еще одна случайность – посвящение на Кратере.
Я как тот гость, что всегда умудряется исчезнуть с глаз в тот момент, когда хозяева наконец-то собрались прогнать его прочь. А в голове извечный вопрос с самого первого дня: что делать теперь? Я увидел конец времен, потерял доступ к своему дому. Остается только ждать смерти, развлекаясь тем, что есть. А есть у меня не так и много, учитывая, что я давным давно наигрался.
Проведя в первобытной эпохе еще пару дней, я отправился в далекое-далекое будущее, где мне суждено было найти свою старость и смерть. Если бы я мог хотя бы намекнуть своим современникам, что девяносто девять процентов их действий не имеют никакого смысла, я бы не стал этого делать, потому что подобное послание не вошло бы в тот оставшийся, единственный полезный процент.
