Текст книги "Римский трибун (Историческая повесть)"

Автор книги: Станислав Жидков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Кола ди Риенцо шагнул к постели раненого землевладельца.

– Вы хотите расправиться с Мартино ди Порто? – спросил он.

– О моя дочь! – горестно воскликнул несчастный. – Бог свидетель! Я не пожалею ничего!

– Мы пойдем на все, лишь бы проучить грабителя, – сказал один из друзей Стефанелло.

Все дружно поддержали его.

– Хорошо! Обещаю вам… – Кола обвел взглядом собравшихся, – обещаю казнить барона и избавить город от воров и разбойников. Но согласны ли вы помочь мне навести здесь порядок?

– Об этом мечтает каждый честный римлянин, – громко сказал Гуаллато. – Можешь рассчитывать на нас.

– В моем отряде пятьдесят всадников. Я уверен, другие районы будут тоже с нами, – подхватил Стефанелло. – Мы поможем! Скажи только как?

– Храните пока все в тайне – это главное, – понизил голос Кола ди Риенцо. – Готовьте людей, доставайте оружие. Необходимо договориться с епископом. Думаю, если на нашей стороне будет сила, он не станет противиться воле большинства горожан.

Папский нотарий стал посвящать остальных в свой план.

* * *

Трехэтажный каменный особняк, что стоял на южном склоне Квиринальского холма, был хорошо известен всему городу. Массивный палаццо-крепость, с узкими окнами-бойницами, с подъемными чугунными решетками вместо дверей, принадлежал Джанни Колонна, любимцу и кумиру молодых римских нобилей.

Внук грозного Стефано Колонна, как и многие его приятели, мастерски владел мечом, правил боевым конем с помощью одних шпор и превосходно разбирался в тонкостях воинской науки. Вместе с тем, в отличие от большинства сверстников, он получил прекрасное образование, знал латынь и обладал острым умом.

К тому же Джанни был красив лицом, строен и необыкновенно щедр. Его дом славился гостеприимством и искусными поварами. Восторженные друзья-поклонники постоянно окружали юного барона. Девицы из самых знатных и богатых семей мечтали о браке с ним. Даже поэт Петрарка отдал должное обаянию младшего Колонна, назвав его как-то «божественным юношей, полным античного, истинно римского величия».

Почти каждый день Джанни устраивал у себя пиры. На них обычно приглашали тех, кто мог занять и позабавить избранное общество. Нередко там бывали странствующие певцы менестрели, известные музыканты, знаменитые актеры-клоуны или богословы-проповедники.

В тот вечер собравшиеся у Джанни нобили с любопытством поглядывали на незанятое место рядом с креслом хозяина.

– Кого пригласили? Надеюсь, он повеселит нас? В прошлый раз неаполитанский музыкант превосходно играл на флейте, – обратился сын префекта Микелле ди Вико к Джанни.

– Сегодня я приготовил сюрприз, – отозвался тот. – Если явится, будет потеха.

– Кто может не явиться? – изумился один из гостей. – Неужели в Риме найдется храбрец, способный отказаться от твоего приглашения?

– Клянусь честью, ему пришлось бы дорого заплатить за неуважение к роду Колонна, – заметил другой.

– Тот, кого я жду, не из пугливых, – усмехнулся Джанни. – Он не побоялся при всем сенате обвинить в мошенничестве и нас и Орсини.

– Так это папский нотарий! – воскликнул сын префекта. – Ну что ж, прекрасная мысль. После выступления в Латеранском соборе он начинает все больше входить в моду. Его принимают теперь в лучших домах. С ним советуется епископ.

– Бывший трактирщик слишком задрал нос, – вмешался в разговор Франческо Савелли, приятель Джанни. – Неплохо будет сбить с него спесь. Пусть-ка он заменит нам шута.

– Кажется, отец Колы был прежде вашим ленником? – спросила сидевшая рядом девица в нарядном платье.

– Мы и сейчас могли бы быть их синьорами. Только новые дурацкие законы дали им право жить в городе независимо.

– А что это болтают о его происхождении? Будто он внебрачный сын покойного Генриха Седьмого, – спросил Микелле ди Вико.

– Вряд ли император когда-нибудь заглядывал в их таверну, – презрительно скривил губы Франческо Савеллн. – Такие слухи распускают его почитатели из черни.

– Во всяком случае, держит он себя как настоящий принц, – засмеялся Джанни. – Мне пришлось полчаса упрашивать его прийти сюда на вечер.

– По-моему, он просто сумасшедший, – уверенно произнесла юная дама с пышной прической в виде высокой двухэтажной башни. – Его речи и пророчества потому и действуют на всех. Здесь привыкли к юродивым.

– А мне Кола нравится, – обмахиваясь веером, заметила ее подруга. – Он ни на кого не похож.

– Ты всегда отличалась странным вкусом, – осторожно покачала головой обладательница башни.

– У рынка Кола со своими друзьями опять намалевал картину, – сказал сын префекта. – Мы насилу ее соскоблили. Толпа чуть не перебила солдат камнями.

– Что за картина? – заинтересовался Джанни.

– Они изобразили будущее Рима, – стал рассказывать Микелле. – Прежде чем началась потасовка, мне удалось рассмотреть ее. Представьте себе: в большом костре горят люди, в центре – старая женщина. Из церкви справа выходит ангел в белом с мечом и спасает женщину. Сверху апостолы Петр и Павел обращаются к нему со словами: «Ангел, ангел, спаси ту, которая так долго оказывала нам гостеприимство». Туча мертвых коршунов падает с неба в огонь. Их убивает белый голубь. Он передает венок из бессмертников маленькому воробью, а тот возлагает его на голову старой женщины. Внизу подпись: «Близится время великого правосудия, жди его!»

– Неужели в подобной чертовщине можно найти какой-то смысл? – пожал плечами Франческо Савелли. – Лично я ровным счетом ничего не понимаю.

– Ну, разобраться в этой аллегории не так уж трудно, – возразил Джанни. – Погибающая в пламени женщина – Рим; спасающий ее белый голубь, по учению иоахимитов, – святой дух; падающие же в пламя коршуны, конечно, мы – гранды.

– А воробей, исполнитель воли голубя, сам Кола ди Риенцо, – усмехнулся Микелле ди Вико.

Внизу на парадной лестнице послышался шум шагов. Дверь гостиной распахнулась. Слуга, в коротком камзоле с гербом дома Колонна, объявил о прибытии папского нотарий. В зал вошел Кола ди Риенцо. Он спокойно окинул взглядом собравшихся за столом и неторопливо направился к свободному креслу. Молодой барон поднялся ему навстречу.

– Милости просим, мессере, – с преувеличенной любезностью приветствовал он гостя. – Мы давно ждем вас.

– К сожалению, не мог прийти раньше, – откидывая назад капюшон, произнес Кола. – Меня задержал епископ.

– Знаем, знаем, у вас много важных государственных дел и потому охотно прощаем, – отозвался хозяин. – Но но доброму обычаю нашего дома опоздавшему полагается осушить сей маленький кубок.

Барон указал на огромный бычий рог, украшенный драгоценными камнями и вделанный в золотую оправу. По его знаку вместительный сосуд наполнили красным вином. Папский нотарий не спеша поднес кубок к губам, медленно осушил его и как ни в чем не бывало опустился в кресло.

Посыпались удивленные возгласы:

– Что значит бывший трактирщик!

Разговоры за столом заметно оживились.

– Я права, он не такой, как все, – Шептала подруге дама с веером. – До сих пор ни одному из этих благородных юнцов не удавалось справиться с рогом.

– На прошлой неделе венецианского посла унесли чуть живого, – поправляя свою башню-прическу, согласилась та.

Кола ди Риенцо, не обращая внимания на подтрунивание нобилей, принялся за закуски. При папском дворе в Авиньоне ему не раз случалось попадать в подобные переплеты. Вино, никогда не имевшее над ним большой силы, лишь слегка ударило в голову.

В последнее время Риенцо часто приходилось бывать в домах римских вельмож. Одни приглашали его как ученого, друга Петрарки, другие – как опытного юриста апостолической камеры, но большинство видело в нем чудака оригинала, помешанного на древностях и умевшего к тому же потешать гостей странными речами.

Попав на пир к молодому Колонна, папский нотарий решил продолжать свою роль. Он невозмутимо поглядывал вокруг, пробовал разные блюда и веселил собеседников остроумными замечаниями. За столом то и дело звучал смех. Тосты следовали один за другим.

Джанни и Микелле ди Вико наперебой потчевали соседа.

– Позвольте предложить жареных соловьев в соусе, – пододвигая Коле золоченый поднос, угощал барон. – По вкусу они, правда, мало чем отличаются от воробьев, зато это прекрасное средство для укрепления голоса. Знаменитые ораторы всегда едят их, чтобы не охрипнуть.

– У тех, кто слишком много лает, в теле образуется пустота, – подхватил сын префекта. – Спешите заполнить ее тонкими яствами, мессере. Аппетит и челюсти у вас, кажется, отличные.

– Еще бы, они достались ему по наследству, – насмешливо заметил Франческо Савелли. – Генрих Седьмой за один присест съедал целого барана.

– Почаще приходите к нам. Мы здесь хорошенько откормим вас, – хлопал гостя по плечу Джанни. – Если не станете императором, отрастите по крайней мере живот, как у настоящего герцога.

– Благодарствую за любезность, но мне, право, жаль вас. Вы еще так молоды, – в тон им отозвался Кола.

– Это почему же? – заинтересовался Микелле ди Вико.

– Времена меняются! Столь дерзкие речи могут стоить головы.

– Кому?

– Вам, конечно, – вздохнул тот, – когда я стану управлять Римом.

Раздался общий смех.

– Я говорю вполне серьезно, – продолжал папский нотарий. – Как только меня выберут в правители, ворам и грабителям в Риме не поздоровится!

Новый взрыв хохота заглушил его слова.

– Нет, право, никогда не слышала подобного! – воскликнула одна из дам.

– Какую же казнь вы нам назначите? – вытирая выступившие от смеха слезы, спросил барон.

– Каждый получит по заслугам, – сурово сказал Кола. – Лжецов вроде судьи ди Нормано ослеплю; графа Коэтано сожгу, чтобы не отравлял римский воздух; вас, Колонна, учитывая древность рода и вред, причиненный городу, пожалуй, придется повесить. Но не унывайте, ваши враги Орсини будут завидовать вам. Мартино ди Порто и его шайку я отправлю на плаху как простых разбойников.

– Ой лопну, не доживу до казни, – схватился за живот Франческо Савелли. – А нас, неужели ты не пощадишь и нас – твоих бывших синьоров?!

– В знак особой милости вашему дому будет оказана высокая честь. Вас четвертуют на площади перед Капитолием.

Последняя реплика папского нотария привела всех в настоящий восторг. Опрокидывая кресла, хлопая в ладоши, гости повскакали с мест. Поднялся такой шум, что невозможно стало различать отдельные возгласы.

Внезапно крики гостей были прерваны звоном набата. В зал вбежал паж Джанни. Он сообщил о нападении солдат Орсини на дом одного из сторонников Колонна. Пировавшие рыцари похватали оружие и во главе с хозяином поспешили на выручку своим.

Кола ди Риенцо, надвинув на голову капюшон, покинул палаццо молодого барона. Сжимая под плащом рукоять маленького кинжала, он быстро шел по пустынным улицам ночного Рима. Где-то рядом в квартале Колонна не умолкая били в набат, виднелось пламя разгоравшегося пожара.

Прислушиваясь к долетавшим с той стороны воинственным кликам, папский нотарий вспоминал насмешки нобилей и с ненавистью думал о тех, кто лишал город покоя, то и дело превращая его в арену кровавых схваток.

Римская беднота

Глава IV
МЕЧ ПОДНЯТ

ту ночь спать римлянам почти не пришлось. Пожар, начавшийся во время стычки в квартале Колонна, перекинулся вскоре на другие районы. Горели главным образом крытые соломой деревянные и глинобитные дома простолюдинов. Многие лишились крова. Пострадали сотни семей. Глубокое возмущение охватило горожан. Собираясь на улицах и площадях, народ открыто проклинал виновников несчастья.

– Сколько же терпеть? Пора проучить ублюдков! – возбужденно басил одноглазый кузнец дель Веккио. – Мерзавцы наглеют с каждым днем.

Столяр Паоло Буффа, злой и трезвый против обыкновения, громко ругаясь, потрясал над головой жилистым кулаком. Ночью сгорела его лачуга, служившая домом и мастерской. Старуха мать, жена и двое малых детей остались без крова. В огне погибли не только жалкая утварь, но и верстак с инструментами.

Сосед столяра, горбатый ткач Симоне, яростно поносил префекта и бездельников сенаторов. Ему едва удалось отстоять от пожара свой сарай, где стоял приобретенный в долг ткацкий станок.

Утром Кола велел друзьям созвать надежных людей на Авентинском холме за стеной старого францисканского кладбища.

Место было тихое. Огромный пустырь, заросший кустами бузины и дикого орешника, служил хорошим убежищем от посторонних глаз. Сюда легко было проникнуть под видом родственников, идущих навестить могилы близких.

Большая толпа собралась на зеленой поляне под сенью высокого каштана. Тут были богатые пополаны, знакомые землевладельца Пандольфуччо ди Гвидо, молодые кавалеротти из отряда Стефанелло Маньякачча, завсегдатаи траттории ди Риенцо, студенты, торговцы, ремесленники.

Папский нотарий, сменивший белоснежные одеяния на обычный серый плащ, произнес страстную речь. Он говорил о тяжелых бедствиях своих сограждан. О том, что частые смуты, грабежи и пожары все больше приводят в упадок торговлю и ремесла. Сотни людей, и без того имевшие скудные заработки, совсем лишились работы и средств к существованию из-за своеволия жестоких феодалов. С гневом описывал Кола страдания римлян, которым постоянно угрожали голод, потеря имущества и жизни. Он рассказывал о земледельцах, обиженных баронами, о пилигримах, ограбленных и задушенных у самых стен города.

Собравшиеся взволнованно слушали оратора. Возбужденные возгласы то и дело прерывали его. Видя, какое впечатление произвела его речь, Кола поднял руку и потребовал тишины.

– Друзья! Чтобы изменить положение, у нас есть лишь один выход. Надо установить в Риме народовластие.

Под одобрительный гул толпы папский нотарий сообщил, что он и многие уважаемые граждане уже сговорились вместе добиваться мира и справедливости, и призвал присутствующих присоединиться к ним.

Он раскрыл принесенную с собой священную книгу и, положив на нее руку, торжественно воскликнул:

– Клянусь не щадить жизни и имущества для освобождения родного города от тиранов!

Затем дали клятву художник Чекко Манчини, его сын Конте, нотарий Гуаллато и Стефанелло Маньякачча, землевладелец Пандольфуччо ди Гвидо и другие.

Когда каждый присягнул в верности, все принялись обсуждать, где лучше достать оружие и как подготовить ополченцев.

* * *

На другой день утром по улицам Рима прошли глашатаи. Они трубили в медные трубы и призывали всех явиться на Капитолий для участия в парламенто[9]9
  Парламенто – народное собрание.


[Закрыть]. Перед дворцом на Капитолийской площади быстро росла толпа. Сенаторы Пьетро ди Агабито и Любертелло Бертольдо, узнав о намерении папского нотария провести народное собрание, пытались помешать ему. Но консулы цехов и начальники районных отрядов кавалеротти неожиданно поддержали Колу ди Риенцо. Сенаторам пришлось уступить, тем более что значительная часть вооруженных сил во главе с префектом Джованни ди Вико отправились накануне в порт Корнетто, куда прибыли корабли с зерном для города.

Впрочем, они не особенно опасались торгашей и черни. Хотя Колонна и ряд баронов со своими людьми отсутствовали, в Риме оставалось немало могущественных грандов. У них были сотни хорошо обученных, опытных в военном деле солдат. В случае необходимости с их помощью стража могла утихомирить страсти и разогнать крикунов.

С деревянной трибуны, наспех сооруженной в центре площади, один за другим выступали ораторы. Они предлагали избрать в сенат достойных людей. Призывали покончить с произволом и навести в городе порядок. Толпа громко выражала одобрение. Со всех сторон неслись возгласы: «Хотим в правители Колу!», «Требуем правосудия!», «Долой продажных чиновников!»

Вскоре у здания Капитолийского дворца, оттеснив простолюдинов, стали собираться римские патриции. Среди вельмож выделялись пышностью одежд представители древних родов Савелли, Гаэтани, Аннибалдески. Каждый из них явился в сопровождении многочисленной свиты и вооруженных наемников.

Менее знатные синьоры и рыцари держались в стороне отдельными группами. Здесь же, на широких ступенях портика, под охраной конных сенатских гвардейцев расположились советники, судьи и должностные лица городских служб.

Посматривая на заполненную народом площадь, патриции возмущались.

– Послушайте, что кричит этот сброд! Они хотят выбрать в сенаторы бывшего трактирщика!

– Шутки папского нотария зашли чересчур далеко. Комедия может плохо кончиться!

– Плебеи обнаглели. Пора разогнать бездельников!

– Их собралось слишком много. Кавалеротти и цеховые старшины заодно с чернью.

– Жаль, нет Стефано Колонна. Старик мигом очистил бы площадь.

– Справимся и без него. Я прихватил своих молодцов. Савелли и Аннибалдески тоже привели солдат.

Из окон залы апостолической камеры растерянно наблюдал за происходившим епископ Раймондо.

Это был небольшой сухонький человек преклонного возраста, весьма робкий и нерешительный по натуре. Уже несколько лет он исполнял в Риме должность папского наместника. Правда, его высокое звание мало соответствовало положению, которое он занимал. В городе всем распоряжались могущественные бароны. Деятельность же Раймондо ограничивалась хлопотами по ведению церковных служб и сбору налогов.

Рядом с папским викарием в почтительной позе стоял писарь апостолической камеры, францисканец брат Андреа. Оторвав взгляд от окна, епископ повернул озабоченное лицо к молодому монаху.

– Завтра день троицы. Не хватало, чтобы накануне святого праздника пролилась кровь. Надо убедить горожан разойтись с миром.

– Народ собрался без оружия, ваше преосвященство. Если солдаты никого не тронут, все обойдется, – отозвался монах.

– Но эти безумцы требуют невозможного. До сих пор в сенаторы назначали баронов. Гранды не допустят в правители простолюдина.

– Парламенто может обойтись без их согласия. Римляне хотят избрать Колу ди Риенцо. Воля большинства станет законом.

– Ну что ты болтаешь! Закон на стороне тех, у кого сила.

– Вот именно, – чуть заметно усмехнулся францисканец. – Сейчас она как раз не у баронов.

Папский викарий удивленно поднял брови:

– Полагаешь, стражники не смогут разогнать толпу?

– Как только они пустят в ход оружие, в Риме ударят в набат. Горожане возьмутся за мечи и перебьют наемников.

– Значит, слухи о тайных собраниях не были ложны? – нахмурился епископ. – Кола действительно готовил заговор. А ты столько времени морочил мне голову, убеждая в его преданности.

– Я и теперь могу поручиться – он действует в интересах святого престола, – смиренно потупил взор брат Андреа. – Разве вы сами не мечтали обуздать спесивых баронов? Большая часть монастырских сборов попадает в их руки. К тому же это дало бы Риму желанный мир и позволило папе вернуться в наш город.

– Но нельзя допустить резни в такой день. – Смягчившись, Раймондо внимательно посмотрел на молодого монаха. – Необходимо что-то предпринять. Надо заботиться о престиже церкви.

– Есть только одно средство, – негромко произнес Андреа, – мы должны быть там, с народом.

Внезапно с площади долетели восторженные крики. Епископ и его собеседник повернулись к окну. На трибуне появилась мощная фигура Кола ди Риенцо. Он был в белом плаще с откинутым капюшоном. Все устремили взоры к помосту. Папский нотарий поднял над головой руку и медленно обвел взглядом многотысячную толпу. В наступившей тишине отчетливо зазвучал сильный голос:

– Граждане Рима! Друзья! Братья! Мы собрались сегодня на древнем Капитолии, чтобы вместе решить, как жить дальше. Будем ли по-прежнему безропотно сносить надругательства и унижения, будем ли терпеть грабежи, насилия и голод или скажем «нет» произволу и беззаконию?

– Нет! Нет беззаконию! – прокатилось по площади. – Требуем правосудия!

Сотни людей яростно потрясали кулаками. Шум и гневные возгласы долго не затихали. Только повелительный жест оратора заставил римлян умолкнуть.

– Граждане! Настало время изгнать страх из своих сердец. Это он превращает нас в послушное стадо, он позволяет властвовать злобным волкам. Алчность и своеволие баронов превратили наш город в притон наемных убийц. Они поджигают дома, обагряют улицы кровью невинных. А что сделали гранды, чтобы накормить голодных, чтобы избавить народ от тяжелых страданий? Многие из них отправились сейчас в Корнетто, чтобы захватить хлеб, закупленный на общинные средства… И все это при молчаливом попустительстве и с согласия сенаторов!

– Долой тиранов! Будь нашим правителем! Выберем в сенат достойных! – раздались взволнованные возгласы.

Дождавшись тишины, папский нотарий продолжал:

– Спасем же родину от позора, сограждане! Освободим город от бандитов и тех, кто им потворствует! Это можем совершить лишь мы – простые римляне!

Как только Кола умолк, окружавшая трибуну толпа разразилась бурей неистовых криков. Каждому казалось, что оратор обращался именно к нему. И поденщики, ремесленники, торговцы, восхищенные бесстрашием своего кумира, готовы были следовать за ним навстречу любой опасности.

Собравшиеся у Капитолийского дворца сенатские сановники, гранды, их свита встретили эту речь негодующим ропотом и свистом. Представители знатных родов Савелли, Аннибалдески, Гаэтани, забыв взаимную вражду, выхватили мечи и начали строить латников в боевые шеренги, намереваясь разогнать чернь.

Возмущенные горожане, в свою очередь, стали выламывать камни мостовой и вооружаться чем попало. Возможно, дело дошло бы до схватки, если бы не вмешательство епископа. Видя, что страсти накалились до предела, и желая предотвратить кровопролитие, наместник римского папы поспешил на площадь. Его сопровождало несколько каноников и монахов.

Пройдя сквозь ряды солдат и расступившихся горожан, епископ Орвьетский поднялся на возвышение и, встав рядом с Колой, обратился к крайне возбужденной пастве:

– Дети мои! Почтенные граждане и вы, римские синьоры! Умоляю, образумьтесь, пока не поздно, и расходитесь по домам с миром. Ведь завтра день троицы. Хватит споров и ссор! Ваши бесконечные распри и так уже почти сорок лет вынуждают главу нашей церкви жить на чужбине. Подумайте, как святой отец Климент сможет вернуться, если вы даже в канун божьего праздника готовы устроить братоубийственную резню?

– Мы собрались без оружия! Это гранды хотят нашей крови! Долой тиранов! Им не запугать нас!

Громкие возгласы из толпы заглушили слабый голос папского викария. Вместе с тем не желавшие уступать патриции продолжали строить латников. Вооруженное столкновение грозило вот-вот начаться. Епископ, поняв свое бессилие и не на шутку испугавшись, растерянно взглянул на Колу ди Риенцо.

– Его преосвященство призывает всех разойтись с миром! – крикнул тот. – Послушаемся доброго совета, братья! Не дадим повода врагам нашим пустить в ход оружие. Мы соберемся здесь завтра, в день троицы. Приходите все с розами и голубями – символами свободы и святого духа. Молитесь господу! Он не оставит нас. Верьте мне. Я готов положить жизнь за спасение римского народа!

Сойдя с помоста, папский нотарий быстро покинул площадь. За ним стали расходиться горожане.

* * *

В углублении перед мраморной могильной плитой тускло горела маленькая лампада. На плите, вделанной в стену продолговатой четырехугольной ниши, было высечено: «Марко, сын Лоренцо. 1324–1336».

Кола грустно посматривал на неровное пламя светильника. Хотя время еще только приближалось к полудню и наверху сияло солнце, здесь, в древних катакомбах, начинавшихся в двух милях от городских ворот у Аппиевой дороги, царил полумрак.

Обширная подземная галерея была когда-то убежищем первых христиан. Теперь она служила кладбищем для простолюдинов. Место пользовалось в Риме недоброй славой. Частенько тут прятались те, кто желал укрыться от закона.

Прорытые в зернистом туфе узкие ходы, со множеством небольших зал и каморок, спускались вниз несколькими ярусами, образуя целый город. Кое-где в потолках виднелись выходившие на поверхность круглые отверстия – люминарии. Несмотря на такие отдушины, воздух в катакомбах был насыщен запахами тлена и горелого лампадного масла.

Думая о предстоящей борьбе с баронами и о смертельной опасности, грозившей ему на каждом шагу, Кола вспоминал младшего брата. Все эти годы образ Марко жил в его сердце. Одиннадцать лет прошло с той поры, как он дал клятву отомстить убийцам – проклятым грандам. И вот близится решительный час. Завтра, в день святой троицы, он поведет народ к Капитолию, чтобы изгнать оттуда тиранов.

Суждено ли сбыться надеждам? Удастся ли заговор? Как бы то ни было, отступать поздно. Со спокойною жизнью папского нотария покончено. Римские патриции не простят сегодняшнего выступления. Сенаторы, наверно, уже распорядились об аресте. Но здесь, вне стен города, им до него не добраться. Мало кто знает так этот запутанный подземный лабиринт, имеющий десятки выходов.

Внезапно Кола ди Риенцо услышал легкие шаги. Вынув из ножен меч, он отступил в темноту. Кто-то осторожно приближался со стороны ближайшего входа. Вскоре в галерее показалась женская фигурка с зажженной свечой и корзинкой в руках.

Кола узнал закутанную в плащ жену. Опустив меч, он поспешил навстречу.

– Одна! Ты же всегда так боялась мертвых.

– Сейчас опаснее живые. – Она обняла мужа. – С тобой мне не страшно.

– Где дети? – спросил он.

– Я попросила Бернардо отвести их к отцу. У нас в траттории солдаты. Тебя ищут по всему городу.

– Пусть ищут. В катакомбы они вряд ли полезут. – Кола вложил меч в ножны. – Передала Чекко мой наказ?

– Он все сделает, не беспокойся. Скоро сюда придет Конте. А пока подкрепи силы. Я принесла хлеба и вина. – Нина достала из корзинки сверток и небольшую оплетенную бутыль.

– Ты настоящий ангел-хранитель, – целуя ее, произнес Кола. – Со вчерашнего дня я не имел во рту ни крошки.

– Теперь у тебя нет времени ни для сна, ни для еды, – вздохнула Нина.

Она вдруг умолкла и приложила палец к губам. Из галереи донесся негромкий свист. Через минуту он повторился уже ближе.

– Там Конте. Я объяснила ему, где искать.

В глубине темного прохода мелькнул свет факела. Показался Конте. За ним в нишу вошли нотарий Гуаллато и Стефанелло Маньякачча. Шествие замыкал кузнец дель Веккио, несший что-то под плащом.

– Ну, как договорились о месте сбора? – спросил Кола ди Риенцо.

– Встретимся в полночь в церкви Сант Анжело, – отозвался Конте. – Отец уже заказал тридцать месс в честь святого духа. Пока их отслужат, будет самое время двинуться к Дворцу Сенаторов.

– Почему выбрали эту церковь? Ведь хотели в Латеранском соборе.

– Сначала так и думали, но францисканец брат Андреа предупредил, что епископ будет служить в церкви Сант Анжело. Он посоветовал уговорить его преосвященство идти вместе с нами к Капитолию. Тогда солдаты сенатской стражи не решатся оказать сопротивление.

– Андреа дал добрый совет, – кивнул Кола. – Только, чтобы убедить папского викария, надо показать нашу силу.

– Отряды кавалеротти готовы выступить, – сказал Стефанелло Маньякачча. – Утром они будут на площади.

– Мы вооружили сотни горожан, – подхватил Гуаллато, – ночью соберем их у церкви.

– Хорошо бы достать римские знамена, – подумав, негромко произнес Кола. – Тогда народ станет действовать смелее.

– Это я беру на себя, – сказал Стефанелло. – Один из офицеров сенатской стражи – мой родственник. Его отряд стоит сегодня в охране дворца. Я скажу ему, что знамена требует папский наместник.

– Вот и прекрасно! Остается лишь ждать полуночи, чтобы идти в храм на мессу.

Кола ди Риенцо улыбнулся и повернул лицо к кузнецу, молча стоявшему в стороне со своей ношей.

– Что там у тебя?

– Я принес доспехи. Они будут тебе впору.

Дель Веккио развернул плащ. Под ним оказались аккуратно связанные веревкой стальные латы.

– Делал по заказу Джанни Колонна. Но барон их не получит.

– Тонкая работа! – восхищенно воскликнул Кола, рассматривая искусно выкованный узор на блестящем панцире. – Сколько же они стоят?

– С Колонна я взял бы не меньше пятидесяти флоринов. А тебе отдаю так. Ведь и ты не щадишь для нас жизни.

– Спасибо! Твой подарок ценен вдвойне, потому что сделан от чистого сердца.

– Тут не хватает шлема, – смущенно заморгал единственным глазом кузнец. – Я не стал брать его, на нем выбит герб Колонна.

– Ничего! Завтра божий праздник, – примеряя с помощью друзей доспехи, отозвался Кола. – В такой день рыцарю святого духа не пристало покрывать голову.

* * *

Высокие своды церкви Сант-Анжело терялись в густом мраке. Восковые свечи озаряли неровным светом лица горожан от алтаря до самых дверей храма. Узкие створчатые окна боковых приделов уже начали светлеть, возвещая приближение утра.

Наместник римского папы епископ Орвьетский Раймондо с трудом держался на ногах. Волнения прошедшего дня и длинная ночная служба утомили старика. Выстоять тридцать месс – нелегкое дело и для молодого священника, а ему перевалило за шестой десяток.

Заглядывая в лежавшую на подставке Библию, Раймондо привычно читал нараспев стих за стихом. Толпа громко повторяла за ним слова молитвы. Прислушиваясь к нестройному хору, епископ с тревогой думал о наступающем празднике. Для него праздники были сущим бедствием.

Папский викарий с сожалением вспомнил прежнюю жизнь в монастыре, тихое аббатство, надежно защищенное толстыми стенами от мирской суеты. И вместо этого теперешнее полное тревог существование. Правду говорят: «Неисповедимы пути господни». Разве о том мечтал он, когда добивался назначения в Рим? Быть наместником папы в древнем великом городе, править одной из самых богатых областей Италии – какие заманчивые перспективы, сколь прекрасные возможности должны были бы перед ним открыться. Но действительность обманула надежды, развеяла их как дым. Здесь всем самовластно распоряжались бароны. С ним, папским викарием, почти никто не считался. Префект и сенаторы обходились без его советов, наперебой запуская руку в церковную казну. Среди постоянных смут и междоусобиц частенько приходилось терпеть обиды от воинственных грандов. Особенно досаждали эти могущественные гордецы Колонна. В последнее время они перестали даже уступать ему дорогу.

Расстроенный невеселыми мыслями, Раймондо спутал строку и запнулся на полуслове. Сделав над собой усилие, он постарался сосредоточиться на чтении священного текста. Наконец месса закончилась. Епископ закрыл Библию и торжественно направился к выходу, раздавая благословения.

На паперти Раймондо с изумлением увидел вооруженных горожан, заполнивших всю площадь перед церковью. К нему подошел высокий человек в блестящих доспехах с непокрытой головой. Епископ с трудом узнал в рыцаре папского нотарий Колу ди Риенцо.

– Вы… Что это значит?! – воскликнул он, делая шаг назад.

– Народ решил идти к Капитолию, чтобы выбрать новый сенат, – почтительно опускаясь на одно колено, громко сказал Кола. – Римляне просят вас быть вместе со мной их правителем.

– Просим! Просим стать нашим правителем! – дружно подхватила толпа.