Текст книги "Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии."

Автор книги: Станислав Ауски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

РУССКИЕ ЭМИГРАНТСКИЕ КРУГИ:

Союз галлиполийцев: в нем состояли остатки Белой армии ген. Врангеля, которая эвакуировалась из Крыма в ноябре 1920-го года. До 1923-го года они были интернированы на турецкой территории в Галлиполии и на острове Лемнос. Годы совместной борьбы на территории России, а затем жизнь, исполненная страданий во время интернирования, создали из этих многих тысяч бойцов общество с чувством родственности. Это чувство росло еще и вследствие социальных программ, введенных ген. Врангелем до того, как они разбрелись по разным странам. Многочисленные группы их проживали потом в Болгарии, Югославии и Чехословакии. Они продолжали придерживаться своих военных традиций, а в отдельных государствах им была предоставлена возможность обучения в высших и иных учебных заведениях. В Словакии они составляли наиболее многочисленную и наилучшим образом организованную группу. Позиция, занятая Союзом по отношению к немцам, не всегда была антинемецкой и органы СД считали их англоманами с прозападной ориентацией. Союз принял программу Власова и стремился в этом отношении получить монопольную позицию среди русской эмиграции. Председателем Союза был г-н Порхаев.

Союз инженеров: большинство членов этого союза получило образование в чехословацких высших учебных заведениях и многие из них находились потом на государственной службе. Этот Союз не имел того политического влияния, каким пользовался Союз галлиполийцев; он тоже занял провласовскую позицию.

Союз русских врачей: так же как и в аналогичной организации во времена Протектората, стремления этого Союза были направлены на ведение своей профессиональной деятельности. Большинство членов этого Союза придерживалось провласовской ориентации.

Русский Красный Крест: в нем были объединены все слои русской эмиграции. Число участников на их заседаниях значительно возросло с того времени, как в Братиславе заговорили об Освободительном движении.

Казаки-сепаратисты: (ген. В. Г. Глазков с местожительством в Праге). Эта группа в Словакии была представ– лена сравнительно слабо. В Братиславе ее возглавлял инж. Растригин, который стремился получить от представителей ген. Власова сведения об отношениях Движения Власова к ген. П. Н. Краснову, который был Начальником Главного управления казачьих войск в Берлине.

Помимо этого существовала центральная организация, которая стремилась объединить интересы всех эмигрантских группировок. О ее деятельности сохранилось лишь сообщение о ее наличии и фамилия ее председателя, Порхаева, из Союза галлиполийцев.

Первым представителем Власовского движения, прибывшим в столицу Словакии Братиславу, был майор Дубов. Он приехал по приглашению Союза галлиполийцев, стремившегося в продолжение всего его пребывания в Братиславе, держать его в стороне от общения с остальными русскими организациями. Свое первое заседание, посвященное Власовскому движению, Союз созвал 21 декабря 1944 г. в Братиславе, в котором приняло участие около тридцати русских эмигрантов из различных организаций. Дубов заявил слушателям, что он прибыл в Братиславу выяснить положение дел в русских кругах. В Берлине, согласно его данным, существует совершенно неверное представление о русских эмигрантах и что будто бы все русские находятся в Братиславе только в военных лазаретах. Он был удивлен, найдя здесь большое количество русских офицеров и что он рассчитывает на их поддержку в рядах новой армии. После его выступления от слушателей поступило несколько вопросов о возможности поступления в армию, а также званий, на которые могли бы рассчитывать. Заседание прошло без особых происшествий.

Органы СД предоставили Дубову возможность встретиться также с иными эмигрантами в частном порядке в отеле, в котором он остановился, а также ознакомиться с общим положением дел в Словакии. Позднее Дубов сказал, что у населения Словакии детское представление о большевистском режиме и предложил расширить пропагандную работу в интересах Власова. Аналогичное мнение он высказал и при встречах с местными немецкими организациями, например, в Обществе немецко-словацкой дружбы. В заключение его визита. Союз галлиполийцев вручил ему меморандум для передачи ген. Власову в Берлине.

Более оживленная деятельность развернулась после его отъезда. Союз русских врачей представил предложение 23-х своих членов оборудовать для ген. Власова полевой лазарет с полным составом врачей, а русская женщина-зубной врач предложила оборудование всего зубоврачебного кабинета. Русские эмигранты подготавливали ряд концертов в местном театре при участии русских артистов, главным номером программы которого было бы выступление примадонны братиславской оперы, русской по национальности. Доход от концерта было решено передать Красному Кресту РОА.

В одном лишь отношении выступление майора Дубова было принято с оговорками. Он был признан хорошим человеком, но недостаточно подходящим лицом для представительства и явно полуобразованным. В этом отношении он стал темой разговоров, главным образом, в среде бывших царских офицеров. Говоря по правде, это явление было не первым случаем, а несоответствующее представительство вообще было одним из слабых мест Движения. У обеих сторон, как немецкой, так и русской, сложилось такое мнение, что для следующего визита представителя РОА должен быть тщательно подобран такой человек, который был бы опытным пропагандистом непосредственно из окружения генерала Власова. С немецкой стороны, было высказано требование, чтобы следующий представитель не вращался бы преимущественно в кругах галлиполийцев, а посещал бы все эмигрантские группировки русской колонии в Братиславе. Наличие «нездоровых» тенденций в этом Союзе было подчеркнуто еще раз. Поразительным является то, что это требование исходило от его секретаря, которого органы СД рассматривали в положительном свете.

Исходя из всего этого опыта, итоги которому были подведены органами RSHA в Берлине, по рапортам адресованным этому учреждению, было выведено соответствующее заключение и следующим лицом, направленным в Братиславу, был не только опытный пропагандист, но сам начальник пропагандного отдела, состоявший как бы на должности министра иностранных дел в КОНР, ген. Георгий Николаевич Жиленков.

Его посещение носило характер установления дружественных и дипломатических отношений и одновременно оказания моральной поддержки авторитету Словацкого государства, сильно пострадавшему во время подавления восстания осенью минувшего года, и наличия на его территории немецких войск. Ген. Жиленкова сопровождал представитель Рейха СС-майор д-р Фридрих Бухардт, который занимал должность Зондеркомандо-Ост в штабе д-ра Крегера.

Его приезд в Словакию, несомненно, был самым крупным событием за годы жизни в эмиграции. Он не был эмигрантским генералом. Те иногда приезжали и уезжали, создавали организации по борьбе за освобождение русских земель, а в эмигрантской печати помещали поздравления по случаю православных праздников. Жиленков был генералом иного типа, таких каких в эмиграции до сих пор не было. Перед эмиграцией возникли также проблемы, которых она до сих пор еще не знала. В течение двадцати лет они жили в новой стране с родственным языком, без характерных признаков иностранца, как это случалось в иных местах. Многие из них заключили смешанные браки и в значительной мере ассимилировались. Вначале 1945-го года Красная армия начала занимать Восточную Словакию, а Подкарпатская Русь уже была утрачена. Осевшие в этих местах эмигранты снова превратились в беженцев. Когда же прийдет черед для тех, которые осели в Тренчине, Жилине, и когда они будут вынуждены покидать занимаемые ими должности инженеров на государственной службе и врачей в Братиславе? Беженцы с востока не оставляли никого в сомнении об арестах в Кошицах и Прешове. Безусловно, не у всех из них был интерес к вступлению в новую армию, которая создается для той цели, которая фактически уже утрачена в результате происшедших событий. Двадцать лет они жили в надежде вернуться на родину и теперь сомневались, хотят ли они в действительности вернуться в случае победы над коммунизмом. От нового генерала, союзника немцев, который формирует «миллионные армии», они хотели узнать: есть ли надежда на то, что мы сможем здесь остаться? Кто нам в случае катастрофы сможет обеспечить эвакуацию? В 1920-м году они были еще молодыми и могли свободно передвигаться по территории послевоенной Европы; в Югославии все они могли вступить в ряды Русского кадетского корпуса, в Чехословакии они могли получать стипендии для обучения в высших учебных заведениях и стать врачами, лесными и горными инженерами. В январе 1945 года для поездки из Братиславы в Вену или в Прагу требовалось разрешение от немцев. Получить это разрешение можно было лишь тогда, когда немецкое управление дало приказ об эвакуации, и когда никто на том месте, куда они намеревались добраться, их не ожидал. Теперь у них были семьи, какое-то имущество. Это уже не были молодые казаки с лампасами. Время изменилось, изменилось и мышление.

В такую атмосферу, в Братиславу прибыл ген. Жиленков 8-го января 1945 года. На вокзале его встретили представители словацкого правительства, германских учреждений, русские эмигранты и, конечно, представители печати. Отсутствовали только украинцы и казаки из группы ген. Глазкова. Но и эти две группировки позже начали приближаться к ген. Жиленкову. Они не могли оставаться в стороне навсегда. Больше всего гостем интересовались галлиполийцы.

В тот же вечер ген. Жиленков сделал доклад для приглашенных гостей и доложил о заданиях Освободительного движения. Прежде всего он передал собравшимся два приветствия, от ОДНР и лично от ген. Власова. В его выступлении не было ничего нового, чего бы слушатели не знали раньше. Более важные заявления были сделаны позднее.[62]62
  6 «Гардиста», Братислава, 10-го января 1945 г.


[Закрыть]

На следующий день утром, в понедельник 9-го января, он был гостем в Союзе инженеров. Там уже обсуждались проблемы, непосредственно относившиеся к русской эмиграции. Жиленков обещал, что в случае опасности для Словакии, будет организована эвакуация всех эмигрантов.

Во второй половине дня премьер-министр и министр иностранных дел д-р Штефан Тисо принял Жиленкова. Значение приезда было подчеркнуто смотром почетного караула с военным оркестром. Произошел традиционный славянский обмен поцелуями и, яко бы, сердечный разговор. Несмотря на всю внешность, пастор Тисо с трудом находил слова для бывшего советского комиссара. После этого Жиленков посетил начальника отдела пропаганды, посла Тида Гашпара.

Вечером того же дня Общество словацко-немецкой дружбы устроило в помещениях Редуты прием в честь ген. Жиленкова. На приеме присутствовали премьер-ми– нистр д-р Тисо, министры д-р Пружинский, д-р Медржиц– кий, Гашик. представители Словацкой армии, Т. Й. Гашпар, СС-генерал и генерал вооруженных сил СС и полиции Геффе и другие гости. На этом приеме Жиленков должен был отвечать на вопросы журналистов. Вопросы, задаваемые Жиленкову и его ответы, как и реакция органов RSHA недостаточны ясны в своих последствиях, послуживших поводом для прекращения подобных командировок и ведения пропаганды в пользу Освободительного движения вне территории Германии. В собрании всех документов, которые легли в основу данной главы, не имеется ни единого рапорта, сигнализирующего берлинскому центру что-либо против ген. Жиленкова, что могло бы вызвать его опасения. Подводимая в них оценка его выступлениям во всех случаях положительная. Нельзя, однако, знать, сколько рапортов было отослано и весьма возможно, что сообщения отрицательного характера были сосредоточены отдельно и не сохранились,

После трех дней пребывания Жиленкова в Братиславе, произошло значительное изменение, но еще не полный поворот в стане противников ген. Власова. Ввиду того, что Жиленков делал доклады и комментировал программу КОНР, – поскольку нам известно об этом из прямых документов, – он, несомненно, должен был высказаться относительно статута остальных народов в новой упорядоченной России. Уже тогда существовало соглашение между германским правительством, представленным Розенбергом и Гиммлером, и Освободительным движением, представленным Власовым. Оно содержит шесть пунктов, полный текст которого приводится в приложении. Мне хотелось бы здесь подчеркнуть пункт № 4, по которому казакам гарантируется самоуправление, а в пункте № 5 всем нерусским народам и племенам гарантируется широкая культурная автономия. Это является трактовкой содержания пункта № 1 Манифеста КОНР, устанавливающего равноправное положение для всех народов России, право на развитие, самоопределение, а также в случае принятого ими решения, право на полную независимость.[63]63
  7 Это касается Нюрнбергского документа № 1627. Достоверность этого документа весьма спорна Он представляет собой одну страницу, напечатанную на машинке, не приводя никаких исключительных данных. Она является лишь трактовкой отдельных пунктов Манифеста KOIiP. На страницах нет ни заглавия, ни даты, ни подписи, ни пометки и ее происхождение неясно. Для какой цели мог служить этот документ Нюрнбергского Трибунала остается неясным. Подобных документов, выбранных для нужд верховного правового учреждения о проигранной войне немало в микрофильмовой документации. Мне хотелось бы прдеупредить читателя, что автор данной книги не производит оценки Трибунала как такового, но только лишь одного из спорных документов. (NA, GCD, Record Group 238).


[Закрыть] Документы свидетельствуют, что представители казачества примкнули к дальнейшей деятельности Жиленкова в Братиславе, а д-р Комаринский даже изъявил желание встретиться с ним.

В то же время находился в Брасиславе, генерал Антон Васильевич Туркул, бывш. боевой командир Дроздовской дивизии, армии генерала Врангеля. Он прибыл 11-го января, 1945 года из Зальцбурга, где был главой Союза Андреевского Флага, являющегося организацией. а также учебным центром РОА для подготовляемой 4-й пехотной дивизии. Он встретился с представителями местных эмигрантских группировок и всем своим авторитетом ратовал за деятельность ген. Власова, указывая на то, что русская эмиграция должна безоговорочно встать на сторону Власова и что уже нет времени пребывать в разрозненных организациях, несмотря даже на то, что Движение Власова находится в начальной стадии. Он высказался против деятельности генерала Алексея Александровича фон Лампе. Его «Русский Общевоинский Союз», по мнению Туркула, был лишь общественной организацией, мало пригодной для настоящей борьбы. Он осудил также ген. Ф. Ф. Абрамова за то, что тот покинул Болгарию во время ее разгрома только со своим адъютантом, не позаботившись об эвакуации и спасении русской колонии.

Ген. Туркул представил также своего заместителя д-ра Ира, назначенного им на должность уполномоченного по делам юго-восточных территорий, главной деятельностью которого в будущем должна быть подготовка эвакуации и обеспечение получения виз. Это сообщение было принято в среде эмиграции с чувством большого удовлетворения, главным образом потому, что они стали свидетелями того, как деятельность Жиленкова и Туркула взаимно дополняют друг друга. Для исполнения своих обязанностей у д-ра Ира было достаточно финансовых возможностей, так, что он не зависел от местных немецких учреждений.

15-го января 1945 г. состоялось заседание немецких органов безопасности и пропаганды в Словакии, на котором председательствовал SS-Hstf д-р Берч. Темой обсуждения было подведение итогов и оценка посещения ген. Жиленкова, Все его участники подтверждают, что общий ход его визита, пресс-конференция, его выступление в Редуте и затем отклик в печати и радиовещании, были приняты положительно как русскими, так и словаками, а также немцами, проживающими в Словакии (Фольксдейче). Его посещение выполнило свое назначение и вызвало рост дальнейшей инициативы в борьбе против большевизма. Недостатком является лишь слабая оценка его визита в словацкой печати, что не соответствовало большему интересу к Движению ген. Власова среди словацких офицеров.[64]64
  8 Словацкая ежедневная газета «Гардиста» поместила с 16-го ноября 1944 года до 6-го марта 1945 года в общей сложности 9 сообщений и статей о Движении ген. Власова и подробно описала визит ген. Жиленкова 10-го января 1945 года. Статьи отличаются низким журналистким уровнем, что было общим слабым местом данной газеты. В Библиотеке Конгресса Вашингтон Д.С. не хранятся иные словацкие газеты или издания Протектората.


[Закрыть] Конечно, были и голоса с критическими высказываниями. Но они были направлены не столь против ген. Жиленкова, как скорее, против самого ген. Власова, которому некоторые эмигрантские группировки не доверяли.

Автор заключительной оценки визита Жиленкова сообщает, что она потому сложилась столь положительно, что Жиленков не прибегал к упоминанию Германии в каждой второй фразе и тем дал понять, что Власов, хоть и сотрудничал с Германией, но преследовал свои собственные политические цели. В этом отношении, выступления Жиленкова оставили такое впечатление, что «Программа Власова не могла быть более успешно и более демократично сформулирована ни в одной из великих демократических держав».[65]65
  9 NA, GCD, Т-175, Roll-540, стр.727.


[Закрыть] Д-р Тэерч, прочитав этот абзац, подчеркнул эти строки толстой карандашной линией и на полях сделал пометку «гут» (хорошо).

Дальнейшим характерным явлением в ходе обсуждений и переговоров Жиленкова с представителями Словацкого государства было то, что они велись в «панславитском духе». Так по крайней мере их расценивает д-р Бухардт, что в то время уже не считалось нездоровым явлением, а наоборот, такие тенденции скорее поддерживались немецкой стороной. Свен Стеенберг в своей книге «Власов», приводит разговор Жиленкова с представителями иностранной печати, вопросы и ответы, источником чего является неопубликованный меморандум д-ра Бухардта, которого автор настоящей книги не имел возможности прочесть.[66]66
  10 Фридрих Бухардт: «Die Behandlung des russischen problems durch das Nationalsocialistisclie Regime».


[Закрыть] Важным, однако, является утверждение, что ответы Жиленкова якобы носили такой характер, что д-р Крегер, прекратил его дальнейшие поездки заграницу. Все это противоречит оценке, данной его посещению органами СД, а д-р Крегер в своих письмах к автору никогда не упоминает о том, что SS-Leitestelle наложил запрет на его дальнейшие поездки вне территории Рейха.[67]67
  11 Письма д-ра Крегера к автору настоящей книги.


[Закрыть] И действительно, Жиленков прибыл в Братиславу еще один раз. Только одно его выступление, подтверждено документами, а именно, 8-го января 1945 г..[68]68
  12 «Воля Народа», № 6/1945, стр. 2-3


[Закрыть]

Концрет Русского Красного Креста в пользу РОА состоялся 22-го января в братиславском Национальном театре. Он прошел с большим успехом, чем все предыдущие концерты, устраиваемые словаками, главным образом, вероятно потому, что он являлся чем-то новым, как в политическом отношении, так и в выборе программы. Лицо, которое должно было выступить перед открытием концерта прибыло в Братиславу на следующий день, из-за прерванного железнодорожного сообщения. Это был Алексей Иванович Спиридонов, полковник РОА и заместитель начальника отдела пропаганды РОА. Вместе с ним при– был его адъютант лейт. Крылов. Их опоздание, повидимому, лишь способствовало успеху концерта, потому что о Спиридонове и его деятельности в Братиславе не сохранилось ни одного положительного слова. Речь о нем будет позднее.

27-го января 1945 г., наконец, состоялось официальное установление Представительства КОНР в Словакии. Сохранился немецкий перевод русского меморандума,[69]69
  13 NA, GCD, Т-175, Roll-640, стр. 823-4.


[Закрыть] который гласит:

В связи с посещением ген. Жиленкова Братиславы здесь создалось Представительство Комитета Освобождения Народов России. Были назначены:

С. И. Кугаевский – Социальная помощь.

А. В. Кузминский – Военно-политический и административный отдел. Пропаганда.

А. Г. Лавров – Эвакуационный отдел

Представительство приступило к исполнению своей деятельности в канцеляриях Штругассе № 1, на 4-м этаже.

Главным назначением этой группы, в рапортах иногда обозначаемой как «триумвират», была эвакуация. Первый эвакуационный железнодорожный состав был заказан на 10-е февраля 1945 года для 1.000 -1.200 человек. Особые условия были для эвакуации в Протекторат. К. Г. Франк разрешил эвакуацию из Словакии только тем эмигрантам, у которых в Протекторате имелись родственники или знакомые, которые обеспечили бы им жилищные условия. Для таких лиц предполагалось из Братиславы отправить особый состав.

Военный отдел приступил к регистрации тех лиц, которые вступили в ряды РОА. Полк Спиридонов предложил для этого опросные листы. Отделы пропаганды констатирует, что у него все еще мало материала, и поэтому его деятельность ограничивается лишь столицей.

Секретариат Представительства был вверен г-ну Н. А. Ленглуле, которому словацкое Министерство транспорта и общественных работ обеспечило выплату жалования на следующие три месяца. В финансовом отношении Представительство зависит от денежных пожертвований и взносов в размере 15 крон с каждой зарегистрированной особы. О своей деятельности Представительство регулярно делает отчеты штабу (не приводится кому).[70]70
  14 NA, GCD, Т-175, Roll-640, стр. 682, 700.


[Закрыть]

Эта ограниченная деятельность является явным результатом приближающегося окончания войны и агонии Словацкого государства, включая общественные слои, которые его поддерживали, а к их числу принадлежала русская и украинская эмиграция. Две словацкие пехотные дивизии были разоружены немецкой армией в районе Медзилаборце-Стропков в восточной Словакии, как ненадежные. Остаток Словацкой армии был распределен среди технических полков и был послан в Италию; часть его уже находилась в американском плену или среди итальянских партизан. Во время этой всеобщей апатии и тревоги о будущем в Братиславу прибыл 23 января1945 г. представитель КОНР, полк. Спиридонов. Его сдержанность и отсутствие интереса к деятельности усугубляло всеобщее настроение. Сразу после приезда он заявил, что прибыл без всякого задания и директив для деятельности братиславского отдела. Весьма вероятно, что никаких директив вообще не существовало. Он вел переговоры со всеми эмигрантскими группировками с Порхаевым, с вышеупомянутым «триумвиратом», с майором Дубовым и лейтенантом Ирой. Он больше задавал вопросы и выслушивал ответы, чем отвечал сам, а если и отвечал, то лаконично и в недружелюбном духе, а то вообще не отвечал, если дело касалось чего-либо важного. Открыто он высказался только в двух случаях. В первом, он отклонил участие прежних эмигрантов и вступление бывших царских офицеров в ряды РОА, что в русских кругах вызвало значительное охлаждение. Во втором, он настаивал на включении украинских представителей в состав триумвирата. В этом его поддерживали д-р Кугаевский и остальные эмигранты, а Спиридонов требовал от д-ра Комаринского, чтобы к этому присоединилась и украинская группировка. Последний дал обещание, признав серьезность положения, но решения предоставил своему отцу, руководителю украинской эмигрантской группировки. Во время его переговоров с полковником Лавровым из Союза галлиполийцев, последний высказался открыто: «Мы с немцами не идем!».[71]71
  15 До сих пор никто из историков Освободительного Движения не занимался изучением деятельности полк. Спиридонова. Первоначально он был офицером Красной армии, позднее лектором в Училище пропагандистов в Дабендорфе. Во время пребывания в Братислазе он был заместителем ген. Жиленкова. Он был образованным человеком, владеющим английским языком, но как личность, расценивался офицерским составом СД совершенно неподходящим для пропагандистской деятельности, в которой он занимал столь высокий пост.


[Закрыть] Спиридонов обошел это заявление молчанием.

Также сдержанно вел он себя и с немцами; когда он должен был вторично встретиться с д-ром Гоффманом из части «Курт Эггерс», он намеренно не явился. Его пребывание в Братиславе действовало на окружающих как ледяной душ, а немецкая сторона советовала не посылать подобных лиц в заграничные командировки.

В связи с визитом Спиридонова, появляется «Казачий Союз Парапонова». Для его заданий была необходима некоторая денежная сумма, затребованная непосредственно от RSHA.[72]72
  16 NA, GCD, Т-175, Roll-460, стр. 702.


[Закрыть]

Вся деятельность КОНР в Братиславе подитожена в двух рапортах органов СД, датированные 15-м и 22-ым февраля 1945-го года.[73]73
  17 NA, GCD, Т-175, Roll-460, стр. 602–607, 636–638.


[Закрыть]

До конца своего существвоания на территории Словакии, Представительство не было снабжено какими-либо письменными правомочиями, устанавливающими его правовое положение и которые оно могло бы предъявить во время переговоров со словацкими или немецкими учреждениями. Инж. Кузминский утверждал, что всех троих членов Представительства ген. Жиленков представил в словацких министерствах как представителей Комитета. Органы СД настаивали на том, чтобы они были снабжены личными удостоверениями с указанием их функций. Он признает также, что главным заданием этого учреждения является подготовка эвакуации и оказание социальной помощи беженцам с востока. Относительно этого у Представительства КОНР нет точного представления о количестве лиц, о которых оно должно было бы позаботиться. Представительство не выяснило число заявок на жительство в словацких полицейских управлениях и не опросило желающих эвакуироваться. Предполагается, что в Словакии находится приблизительно от 8 до 15 тысяч человек различных народностей из Советского Союза. Спорным является вопрос, сколько из этих людей может быть эвакуировано в Германию; по всей вероятности, незначительное меньшинство.

Особым вопросом является наличие в Словакии большого количества русских инженеров и техников, находящихся на государственной службе, преимущественно в Министерстве транспорта. Во время посещения ген. Жиленкова им было обещано, что все они будут эвакуированы даже вместе с их семействами. Но в последние дни из числа эвакуированных исключаются лица моложе 16 и старше 60 лет. Это вызывает среди эмигрантов сильное волнение. Этот вопрос должен быть разрешен в словацких министерствах до 15-го февраля 1945 г.

Ожидалось, что с уходом русского технического персонала, главным образом из сектора Министерства транспорта, хаос в транспортной системе увеличится еще больше. И, наоборот, их использование на территории Герма– нии может принести пользу. В то время еще не были широко известны результаты воздушных налетов. Западная Европа с ними ознакомилась после союзного десанта летом 1944-го года. Центральная Европа их познала весной 1945-го года. Железнодорожный транспорт, независимо от ухода русских инженеров, все равно вскоре пришел в расстройство вследствие приближения линии фронта. Нет сомнения, что русские люди, находящиеся на государственной службе в Словакии, с большой неохотой покидали свои места, но у большинства из них не было иного выхода. Их уход с работы должен был оформляться таким образом, что они получают постоянный отпуск с отступным в размере от двух до четырехмесячного оклада, в зависимости от длительности их работы. Часть этих денег они намервались использовать на покупку продовольствия, которое в Словакии все еще можно было получить легче, чем в Германии. Неразрешенным остался вопрос с паспортами. В документах не приводится, сколько в конце концов из них эвакуировалось и с какими паспортами.

Словацкое Министерство транспорта рассталось с отбывающими русскими людьми и с персонально ограниченным Комитетом самым гуманным путем. Из восьми санитарных железнодорожных составов, которые стояли неиспользованными из-за отсутствия в Словакии действующей армии, один полный состав был подарен братиславскому Комитету КОНР. Этот состав должен был послужить большим вкладом в дело РОА. Однако, у братиславского Комитета не было возможности для его приема и содержания в пригодном состоянии. Если мы обойдем иные вопросы, например, почему он не был использован для эвакуации, остается неизвестным, покинул ли этот состав вообще свое место на братиславском вокзале.

Неподходящим лицом для проведения эвакуации проявил себя и полк. Лавров, бывший ранее в армии ген. Врангеля. Первоначально он включил в список эвакуирующихся только своих галлиполийцев и только в последние дни включил и иных русских людей. В списке первого транспорта он приведен на десятом месте, как начальник транспорта. Новые беженцы из Советского Союза во всех его действиях по праву усматривали стремление спасти лишь прежнюю эмиграцию и потому начали обращаться за помощью к украинцам и казакам. Лавров покинул Братиславу в первом эвакуационном составе 19-го февраля 1945 г. Кузминский в это время находился в Праге.

Д-р Кугаевский, положительно расцениваемый немецкими органами, остался в Братиславе совершенно один с тяжелыми и неприятными обязанностями.

Эвакуация русских людей из Словакии была полным провалом. В нем повинны были все: словацкие учреждения из-за своей незаинтересованности, русские люди из– за недостатка инициативы и решимости, немецкие учреждения вследствие своих формальностей. Во время подготовки к отбытию была объявлена трехчасовая воздушная тревога; в немалой мере провалу способствовала проповедь священника отца Михаила, произнесенная им накануне отъезда. Неизвестно почему он навязал русским людям фатальную мысль, что нет нужды покидать эту гостеприимную страну, потому что никто не может избежать своей участи. Он весьма резко высказался против Сталина, Рузвельта и Черчилля, ухудшив этим еще больше положение. Из 650 человек, зарегистрированных в списке транспорта, по вышеупомянутым причинам явилось только около 200. Словацкие министерства выплатили отступные своему отбывающему персоналу лишь на следующий день, вследствие чего и они не могли выехать. Перед отъездом лица, готовые к отъезду, должны были заполнить опросной лист и ответить на вопрос: «Желаете ли вы вступить в ряды армии ген. Власова или нет?» – что заставило других отказаться от отъезда. Ген. Жиленков, который в это время снова находился в Братиславе, стремился произнести убедительную речь в том смысле, что каждый из отбывающих мужчин может считать для себя честью вступить на территории Германии в кадры РОА. Отказались и другие. – Среди них раздавались голоса: «Так этот транспорт идет прямо в армию! Теперь-то они, наконец, захватили нас!».

Приближался конец войны и людям не хотелось умирать…

Следующий отъезд предполагалось подготовить к 3-му марта. Он должен быть лучше организованным, с расчетом на более эффективную помощь со стороны немецких учреждений. В рапортах, однако, не сообщается о том, как немцы глядели на своего русского союзника. Немецкое население и учреждения до сих пор не были эвакуированы. Между тем южнее Братиславы шли тяжелые бои. Немецкая армия теряла там свои последние дивизии в тщетной попытке остановить продвижение Красной армии к Вене.

В день отбытия первого эвакуационного транспорта ген. Жиленков сообщил, что в Братиславу прибыло два офицера РОА и что они будут производить набор в армию; майор Продан – для 2-й пехотной дивизии в Хойберге, и старший лейтенант Афанасьев – для смешанной авиадивизии в районе г. Карловы Вары. Можно было ожидать, что в атмосфере эвакуационного психоза этот набор не имел успеха. Прямые доказательства не сохранились..

Далее ген. Жиленков сообщил, что КОНР занят в настоящее время решением вопроса об укреплении своей позиции путем заключения контактов с заграницей. Пови– димому, он имел ввиду деятельность, которую подготавливал и проводил Юрий Жеребков. Жиленков к этому добавляет, что подразумевается открытое письмо на имя Черчилля и Рузвельта, которое должно было бы «расшевелить совесть англичан и американцев». (См. главу № IX).

Наконец, Жиленков пытался лично предпринять некоторые меры, как, например, начать русские радиопередачи из Братиславы и Баньской Быстрицы. Его группа пропагандистов уже три недели находилась в бездействии. Братиславское радиовещание не желало предоставить им время, которое подходило бы для московского времени, а радиостанция в Баньской Еыстрице, которая вела передачи на длине московской волны, готовилась к переезду в Германию. Коротковолновые передачи этой радиоустановки имели довольно большой успех, о чем свидетельствовали во время допросов перебежчики и пленные Красной армии. Жиленков сообщил также об успехах противотанковой части на Одерском фронте. (Группа полк. Сахарова).

Осталось неизвестным, покинул ли второй транспорт Братиславу 3-го марта 1945-го года, как неизвестно и число эвакуированных лиц. Можно предполагать, что в двух транспортах Братиславу могло покинуть около 1.000 человек. После этого транспорта, немецкие учреждения считали эвакуацию законченной. Число беженцев с востока, по сравнению с последними предположениями, должно было значительно увеличиться. Под вопросом остается судьба тысяч других. По аналогии с подобным положением во время окончания войны, можно предполагать, что большинство из них покинуло Словакию на собственный риск. Остальные ожидали свою участь, оставаясь на прежнем месте. Не потому, что на них повлияла проповедь отца Михаила, а потому, что у них просто не было иногда выхода или они чувствовали себя слишком уставшими от своей судьбы – быть вечными беженцами.