Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Станислав Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Попытки рэкета со стороны отдельных бандитских группировок, не докучали. Узнавая, что над предприятием стоит известный авторитет по кличке Гордый, они сразу исчезали.

Но если от этого рэкета довольно успешно отбивались, то с рэкетом силовых структур приходилось считаться. В этих неординарных случаях, общество с ограниченной ответственностью под романтическим названием «Радуга», выступало в роли благотворительной организации. И поэтому силовые структуры им особенно и не докучали.

…Ночью Хромов чувствовал себя неспокойно. Какое-то тяжелое предчувствие терзало его, не давая сомкнуть глаз. Несколько раз поднимался с постели и выходил на балкон покурить. Маша, так звали жену Хромова, похоже, тоже не спала.

– Федя, – тихо позвала она, когда тот вернулся после очередного перекура, – оставил бы ты это…

– Что это? – недовольно, делая вид, что ничего не понял, переспросил Хромов, укладываясь рядом.

– Не прикидывайся. Ты все прекрасно понял. Тебе мало, что всю жизнь, словно зек какой-то мотался по колониям…. Отличие-то, наверное, в том, что носил погоны…. Да бабу всегда под боком имел.

– Ну, давай, мать…. Давай, донимай, давно не ворчала, – в сердцах прокряхтел Хромов, поворачиваясь к жене спиной.

– Нет. Выслушай меня, не отворачивайся. Ты давно уже на пенсии, старый, что пень…. У тебя уже внуки почти взрослые. Ты посмотри на себя в зеркало…. На кого стал похож…

– Ладно, мать. Не зуди…. Дай поспать.

Однако оба, не смотря на взаимное молчание, глаз до утра так и сомкнули.

Рано утром Хромов был у себя в гараже, и уже через несколько минут «летел» на своей «копейке» по пустынному и мокрому от моросящего дождя проспекту.

Вход в особняк был прикрыт навесом, под которым висела неброская табличка с надписью «Общество с ограниченной ответственностью «Радуга». Грузоперевозки».

Дежурный охранник вневедомственной охраны со старшинскими погонами на форменной тужурке, моргая красными от недосыпа глазами, предупредительно распахнул дверь.

На вопрос Хромова по обстановке на предприятии, вяло пожимая протянутую руку, невразумительно пробормотал что-то похожее на «нормально».

Поднявшись на второй этаж в свой кабинет, Хромов осмотрелся. Казалось, все было на своих местах. Даже бумаги, которые не представляли никакой ценности, лежали на столе, так же как он их оставлял.

Смахнув с лысины капельки дождя, подошел к окну. Дождь прекратился. Упорно набирая силу, из-за рваных облаков проглядывали яркие лучи солнца. Через бегущую по сторонам проспекта зеленую поросль кустарника, слепящим серебром светилась его асфальтовая поверхность.

Сел в кресло, закурил. Чувство тревоги не покидало его. Раздавил в пепельнице недокуренную сигарету, поднялся и подошел к сейфу…. Нет, все нормально. Мастичная печать, которой опечатана дверца, цела. Но когда сорвал печать, провернул в замке ключ, и потянул тяжелую дверцу на себя, чувство тревоги переросло в растерянность, – документы лежали немного не так, как он их оставлял, прежде чем закрыть сейф.

– И как это я решил вчера взять домой бумаги? – посмотрел он удивленно на папку, которую положил на стол сразу, как зашел в кабинет.

Вчера вечером он решил взять все документы по безопасности объекта с собой, чтобы поработать с ними в спокойной домашней обстановке…

– Как будто сам Ангел-хранитель подтолкнул меня, их взять, – усмехнулся Хромов и задумался.

Первое, что пришло в голову, – вызвать старшину, и колоть, колоть его до тех пор, пока не скажет, кто был ночью в офисе. В том, что в сейфе побывал старшина, не могло и быть речи. Весь его крестьянский облик, по какому-то недоразумению втиснутый в милицейский мундир, из рукавов которого торчали огромные, словно лопаты, заскорузлые кисти рук, ну никак не вязался с обликом опытного специалиста оперативно-технической службы, или солидного по стажу «медвежатника». А вот в том, что старшину использовали, в этом Хромов не сомневался.

Помятуя наставления Лустенко, – в случае нестандартной ситуации немедленно выходить с ним на связь, благо, что он еще долго будет находиться в городе, Хромов потянулся, было к телефону, но тут же отдернул руку. Он вспомнил предупреждение Лустенко о возможных «жучках», которые могут попытаться «оставить» в офисе конкуренты.

Вспомнив об этом, он достал из кармана мобильник, и поспешил в туалет.

Лустенко ответил сразу. Прервал на полуслове Хромова, он коротко сказал: «Я в курсе всего, что у тебя происходит. Жди гостей. Веди себя спокойно, словно ничего не происходит…. Я рядом. Скоро буду в офисе».

Не успел сунуть мобильник в карман, со стороны проспекта послышалось завывание сирен. В окно было видно, как к офису сворачивает колонна из трех спецмашин. Две легковые и один спецфургон.

Быстро схватив папку с документами со стола, не раздумывая, сунул ее под подушку своего кресла. Затем подошел к сейфу, закрыл дверцу на ключ и опечатал мастичной печатью.

Офис был взят согласно всем существующим в наступившем времени правилам: Врываются вооруженные до зубов гоблины в масках и, только потом, небрежно помахивая кожаными папками, презирая все и вся, вваливаются служители фемиды.

Сразу были изъяты все финансовые и другие документы у генерального, его первого зама и главного бухгалтера. В кабинете Хромова так никто и не появился.

«Ниссан» неслышно притормозил перед самым входом в офис. Выше среднего роста, плечистый, лет под шестьдесят мужчина, не дожидаясь, пока выскочивший из задней дверцы могучего телосложения молодой человек откроет перед ним дверцу, вышел сам. Что-то коротко сказал водителю, и решительно направился в сторону входа.

Остановив поднятием руки метнувшегося за ним молодого человека, мужчина, – а это был никто, как вице – президент Концерна «Юг» по вопросам безопасности Лустенко Виктор Иванович, – сунув под нос перекрывшему собой вход вооруженному омоновцу, какую – то красную книжицу, беспрепятственно прошел внутрь.

В холле столкнулся со спешащим навстречу Хромовым.

– Потом, Федор, потом, – остановил он пытавшегося что-то сказать начальника отдела кадров. – Веди быстрее, к этим мудакам.

Обойдя, стоявшего у него на пути омоновца, Лустенко резко потянул на себя дверь кабинета генерального.

В кресле руководителя предприятия, небрежно забросив, нога на ногу, сидел молодой человек. Помятое лицо и красные припухшие веки говорили, что наверняка тот провел накануне бурный вечер, а может и не вечер, а даже целую ночь.

Выкатив побелевшие от гнева глаза, молодой человек прокричал: «Сержант! Какого хрена! Я же приказал никого не пускать!..».

– Нельзя ли быть немного вежливее, молодой человек. Так и ошибиться можно, – криво усмехнулся Лустенко, выкладывая перед тем удостоверение вице-президента Концерна «Росметаллэкспорт».

– Ну и что? – возвращая Лустенко после просмотра его удостоверение, продолжал нагло ухмыляться тот.

– Может быть, вы все же его отпустите? – Лустенко кивнул в сторону дверей, где продолжал стоять ожидал дальнейших распоряжений омоновец и, не спрашивая разрешения, сел в стоявшее у журнального столика кресло.

Генеральный и главный бухгалтер, как сидели, так и продолжали сидеть на приставных стульях перед самым столом.

Скорее машинально, чем, успев что-то сообразить, молодой человек махнул рукой омоновцу, и мутным взглядом уставился на нежданного гостя.

– А теперь, молодой человек, – снова подал голос Лустенко, закуривая сигарету, – после того, как вы ознакомились с моим документом, я хотел бы знать, с кем имею дело…

– Нет, нет! – увидев, как начинает багроветь лицо его оппонента, замахал руками Лустенко. – Я далек от мысли вас обидеть. Но и вы меня поймите…. В наше-то время, все может быть. А я, как-никак, один из руководителей концерна, собственностью которого является данное автохозяйство. Да, кстати. Я обратил внимание, что все учредительные документы, которые подтверждают все сказанное мною, лежат сейчас перед вами. Вы все можете проверить на месте.

И не дожидаясь ответной реакции оппонента, по-молодому вскочил с кресла, достал из холодильника банку охлажденного апельсинового сока, и с наслаждением все выпил.

Бросая, пустую банку в корзину для бумаг, он с садистским удовлетворением наблюдал, как болезненно перекосилось лицо страдающего похмельем человека, как судорожно задергался его кадык.

– Что, сукин сын, колосники горят? – усмехнулся про себя Лустенко, усаживаясь на стул рядом с главным бухгалтером.

– Вы пока свободны, – с трудом ворочая от жажды языком, обратился молодой человек к генеральному и главному бухгалтеру.

Проводив их взглядом, он настороженно скользнул взглядом по Лустенко, и протянул тому свое удостоверение, и соответствующий документ, дающий право на проверку хозяйственной деятельности автопредприятия «Радуга», пописанный исполняющим обязанности прокурора города, советником юстиции 1-го класса, Веригиным.

– Все понятно, – сухо обронил Лустенко, возвращая документы, теперь уже не безымянному лицу, а следователю по особо важным делам городской прокуратуры, советнику юстиции 3-го класса Удовенко Евгению Яковлевичу. Так, по крайней мере, значился в удостоверении его хозяин.

– Надеюсь, Евгений Яковлевич, – тихо попросил Лустенко, – вы все же объясните причину всего этого, – кивнул он на подписанную Веригиным бумагу.

Минуту, может быть чуть более, следователь молчал, потом, подняв воспаленный взгляд на Лустенко, тихо сказал:

– Хотя я вам и не обязан давать пояснения, но все же постараюсь ответить. К нам, я имею в виду прокуратуру, поступил сигнал, что предприятие утаивает довольно солидную сумму от уплаты налогов…

– И это все?

– Не совсем, – помявшись, ответил следователь. – Есть еще один, очень серьезный сигнал…. Это наркотики. А если быть точнее, их транспортировка за кордон.

Лустенко не скрывая удивления, уставился на следователя. Но лицо того продолжало оставаться непроницаемым и серьезным, и взгляд его не юлил. Даже мешки под глазами стали заметно меньше.

– А ты оказывается, не так уже прост, парень, – думал Лустенко, внимательно вглядываясь в лицо оппонента. – Похоже, прощупываешь меня?.. Ну-ну… давай, давай.

Но как бы там, ни было, следователь определенно начинал ему нравиться. У него даже промелькнуло что-то похожее на угрызение совести, что не предложил тому напитка. Лустенко чувствовал, что информацию о наркотиках следователь выложил ему явно с каким-то умыслом. Но каким?..

– И все же интересно, – продолжал рассуждать сам с собой Лустенко. – Сколько еще таких парней переваривающихся в котлах правоохранительных органов, конфликтует с собственной совестью и порядочностью. Однако ответа не нашел. Он миролюбиво предложил следователю сигарету, дал прикурить, закурил сам. В том, что следователь именно из той категории людей, о которой только что думал, он не сомневался.

Оба продолжали молчать. Первый, – потому, что все, что мог сказать, сказал. Второй, – что его услышал и понял. Поэтому оба одновременно поднялись, и одновременно пожали друг другу руки…

Только Хромов расположился за столиком небольшого придорожного кафе, в котором ему назначил встречу Лустенко, как появился тот сам. Почти сразу официант поставил перед каждым чашечку кофе, и также быстро исчез, как и появился.

В небольшом зальчике кроме них никого не было. Да и не могло быть, – на двери с внешней стороны уже виднелась табличка с лаконичной надписью «Закрыто. Санитарный час». И если не считать «копейки» Хромова, «Ниссана» Лустенко, да машины его сопровождения, автостоянка была также пуста.

– Ну, вот, Федор, – подал голос Лустенко, беря чашечку с кофе, – вот здесь и переговорим…. У Махмуда, старого моего приятеля, хозяина этого кафе, нам никто не помешает.

В зале неназойливо звучала легкая восточная мелодия. Не забивая ее, ровно гудел установленный прямо на стойке бара вентилятор. Из прикрытой ситцевой занавеской двери на кухню доносился запах готовящегося шашлыка.

– Ну, Федя, давай рассказывай все по порядку, что происходит на хозяйстве, а потом я расскажу, по какому поводу выдернул тебя сюда. – Лустенко словно сбрасывая с себя усталость, медленно провел рукой по лицу, поднял чашечку с кофе, и осторожно поднес ее ко рту.

Рассказ Хромова, который изредка прерывался уточняющими вопросами Лустенко, длился около часа.

– Так, Федор. Картина, что ты нарисовал, предельно ясна. Она лишь еще раз подтверждает начавшуюся вокруг автохозяйства возню. Какую? Сейчас попробую все доходчиво объяснить…. И не обижайся, если скажу, что не так…

– Ну, чего уж там, валяй, – усмехнулся Хромов, беря протянутую Лустенко сигарету.

– Итак, Федя, – Лустенко выпрямился на стуле. – Как Я уже сказал, вокруг автохозяйства идет крупная игра. И она далеко не случайна. А причина в том, что это предприятие, представляющее собой крупную автобазу рефрижераторов и большегрузных «дальнобойщиков», пожелал вдруг приобрести довольно влиятельный в бизнес кругах СНГ человек…

– И ты думаешь, Гордый выдержит этот натиск? – глухо спросил Хромов.

– Федор, Федор, – покачал головой Лустенко, – твой Игорь Петрович, лишь один из многих соучредителей, которому дозволено откусывать только маленький кусочек от этого огромного пирога.

– Понятно, – кивнул Хромов, хотя, если честно признаться, понял далеко не все.

Лустенко поднял руку и пару раз щелкнул пальцами. Пустые чашечки мгновенно были заменены новыми. Притушив сигарету в пепельнице, он внимательно посмотрел на Хромова.

– Так вот, – продолжил он. – Этот довольно влиятельный в бизнескругах человек, неожиданно предлагает фактическому руководителю концерна, с которым, кстати, давно знаком, и который, также как и он влиятельное в бизнескругах лицо, уступить это автохозяйство… Что? Сложно понять? – усмехнулся Лустенко, посмотрев на осоловелого Хромова.

– Да нет, все понятно, – встрепенулся тот.

– Ну, тогда слушай дальше…. Первый, конечно же, получает отказ. И это естественно. Какой – же идиот будет продавать курочку, которая вот-вот начнет нести золотые яйца…. Что дальше? А дальше, как в пословице, – «паны дерутся, а у холопов, чубы трещат». Кто паны, ты уже понял. А холопы? С одной стороны прокуратура, в лице старого моего знакомого Веригина. А с другой, – мы с тобой…

– Ты что знаком с ним, Виктор Иванович? – Хромов поднял удивленный взгляд на Лустенко.

– Да. Имел счастье быть с ним в одной учебной группе в высшей школе КГБ. Пять лет, терлись бок обок… а не виделись уже более двадцати лет. Здесь, в вашем городе, еще один мой однокашник…. Да ты его знаешь. Он и рекомендовал тебя мне…

– Павел, что ли?

– Точно, он. Ты не обижаешься на него?

– За что? – удивился Хромов.

– За то, что «нашел» тебе беспокойную работу.

– Вчера обижался, а сегодня уже нет, – улыбнулся Хромов, пригубляя чашечку с кофе.

– Я догадывался, что вы знакомы. Но не думал, что он твой однокашник. Думал, что вы вместе были в Афгане…

– Да, пришлось вместе побывать и там…

– Понятно, – снова кивнул Хромов, и замолчал, думая о чем-то своем.

– Понимаешь, Федя, – задумчиво произнес Лустенко. – Семен, я имею в виду, Веригина, – старый и довольно опытный стервятник. Мастер провокаций и интриг. Он не просто сумел внедриться в автохозяйство, но и побывать в твоем сейфе…. Конечно, не сам…. Да не переживай, ты! – он увидел, как Хромов стал вдруг наливаться багровым румянцем.

Подождав, когда Хромов успокоится, – Лустенко усмехнулся.

– Ты, наверное, желаешь знать, почему я, предполагая, что может произойти на предприятии, заранее не предупредил тебя? Так?

– Именно так, – вздохнул Хромов, и неожиданно поднявшись из-за стола, подошел к окну. Постоял пару минут, и вернулся назад.

– Сидим столько, что тело начало костенеть, – виновато, словно оправдываясь, пробормотал он, и тяжело вздохнул.

– Старость, не радость, – добродушно хохотнул Лустенко, и попросил выглянувшего из-за занавески официанта, принести зеленого чая.

– Сейчас быстро взбодришься, – Улыбнулся он Хромову, когда перед ними появились по чашечке зеленого чая.

– Не обижайся, Федя. – Неожиданно нахмурился Лустенко, – он понял причину небольшого демарша Хромова. – Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.

– Не спорю, – примирительно улыбнулся Хромов. – Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, – замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? – карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…

Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.

– Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? – Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.

– Не жалею, – сухо отреагировал тот. – Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.

– Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, – Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. – К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. – Он посмотрел на часы, и продолжил:

– Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.

Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил.

– Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, – закончил он, поднимаясь из-за столика.

Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.

– Валерий Иванович, – услышал он барственный баритон Веригина, – ты не забыл наш разговор о Калиннике?

– Каком? Семен Алексеевич, – начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:

– Как же, Семен Алексеевич, помню, – выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.

– Ну и хорошо, – было слышно, как Веригин жует губами. – Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.

– Повесткой?

– Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.

– Понял, Семен Алексеевич, а…. – но трубка уже квакала короткими гудками.

В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.

После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:

– Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?

– Три года, Сеня, три года. Последний раз мы столкнулись в коридоре конторы, когда я выходил из отдела кадров, где решал свои пенсионные проблемы…

– Да, да…. точно. А я думал больше, – закивал, поморщившись, Веригин, которому явно не понравилось фамильярное обращение к нему Павла.

– Ни хрена, переживешь, – злорадно подумал Павел, заметив пробежавшую по лицу Веригина недовольную гримасу, а вслух спросил:

– Так чем, Семен, я обязан тебе? Ты же хотел видеть меня не для обмена любезностями? – Павлу захотелось закурить, но, пробежав глазами по столу и не обнаружив на нем пепельницы, от своих намерений отказался.

– А ты не догадываешься, Павел Александрович? – барственно откинулся в своем кресле Веригин.

– Ума не приложу, зачем я тебе вдруг понадобился, – пожал плечами Павел.

– Эх, Павел Александрович, Павел Александрович, – снова покачал головой Веригин. – У нас в городе наш однокашник Витя Лустенко, с которым ты встречаешься, а говоришь, понятия не имею.

– Ну и что? – снова пожал плечами Павел. – Что-то я не пойму тебя, Сеня. С каких это пор встречи с однокашниками стали считаться криминалом. А как тогда наша сегодняшняя встреча с тобой?

– А ты знаешь, о цели его приезда в наш город? – ответил вопросом на вопрос Веригин.

– Знаю. Деловая.

– А если конкретнее…

– А если конкретнее, Сеня, ты можешь спросить его об этом сам.

– А ты не мог бы мне в этом помочь? – Веригин посунулся на полировку стола, – так сказать, по старой дружбе. Ты же знаешь, мы никогда с Лустенко не были друзьями…

– Ты что же, Сеня, уж не вербовать ли меня собрался? – усмехнулся Павел.

– Что ты, Павел Александрович, такие экземпляры, как ты, вряд ли пойдут на вербовку, – неприязненный взгляд Веригина, не останавливаясь, скользнул по лицу Павла.

– Слушай, Сеня, – Павел уперся жестким взглядом в Веригина, – не юли вокруг, да около. Говори, что от меня надо.

– Хорошо, я был уверен, что мы поймем друг друга. Я знаю, что ты можешь мне связаться с Лустенко. Передай, что я хотел бы встретиться с ним.

– Не обещаю, но попробую передать, если он только не уехал.

– Не уехал, не уехал, – усмехнулся Веригин. – Здесь, – протянул он Павлу свою визитку, – все мои телефоны. Пусть позвонит. Я согласен встретиться с ним в любой, – официальной, и неофициальной обстановке…

Павел вышел на Лустенко по мобильному телефону сразу, как только оказался в своем автомобиле…

– Боже-е мой! Витя! – явно с наигранным радушием раскинул в разные стороны руки Веригин, поднимаясь из-за стола навстречу гостю.

– Проходи, проходи, присаживайся. – Он подхватил Лустенко под локоть, и подвел к стоящему напротив стола креслу.

– Это сколько же мы не виделись? – деланно засмеялся он, опускаясь в свое, похожее на царский трон, кресло.

– Да уж, пожалуй, перевалило уже за двадцать годков, – в тон ему ответил Лустенко.

– Летит время, лети, – с грустью покачал головой Веригин, и вдруг, его словно прорвало. А помнишь, Балашиху?.. Кабак, «Бычий глаз»! В кабак тот пускали только наших, с «Объекта»!

Закатив глаза, Веригин захохотал, – а какую брюнетку ты там отхватил!.. А? – подмигнул он и снова закатил глаза.

– Не я, Сеня, не я…. Ты перепутал…. То был Женька Боровик…

– А…да, да… Точно, Женька…. Вот летит время, – явно сбавляя пыл наигранного радушия, забормотал Веригин и, достав платок, трубно высморкался. Интересно, где он сейчас?

– В Киеве. Тоже на пенсии…

– Ну, и как ты меня нашел? – прервав гостя на полуслове, Веригин неожиданно прошелся он барственным взмахом руки по кабинету.

– Слов нет, Семен, слов нет! – Зная слабость Веригина к роскоши, и подыгрывая тому, поднял обе руки Лустенко. – Один полированный стол, что значит, – махнул он по полировке рукой.

Знал Лустенко, как шагал его однокашник по этой жизни. Ради карьеры шел буром, сметая все и вся со своего пути, забывая при этом, что существует еще и совесть, и порядочность, отдавая предпочтение лжи, лести, угодничеству и подлости.

И наблюдая сейчас за этим самодовольным, обрюгсшим с висящими брылями, лицом, которое и близко не напоминало того юного старшего лейтенанта с факультета военной контрразведки, Лустенко с неприязнью думал, сколько на совести этого человека загубленных судеб. На память неожиданно пришел случай с сыном своего товарища, в те далекие годы, – заместителя командира авиационного полка далекого Приморья.

Сын его тогда был курсантом выпускного курса высшего военного авиационного училища летчиков, который курировал отдел военной контрразведки, руководимый Веригиным…

А началось все с того, что в одной из дискуссий, спровоцированных агентом из числа курсантов, этот паренек имел неосторожность усомниться в правильности политики СССР области экономического строительства…. И все. Сотрудник Веригина, с его санкции, заводит на паренька дело оперативной проверки с окраской «Антисоветская агитация и пропаганда». А дальше? Дальше все, как обычно бывает в подобных случаях: Паренька исключают из кандидатов в члены КПСС, и, конечно же, из училища. Из Приморья срочно прилетает отец. Встречается с начальником училища, который, беспомощно разводя руками, ссылается на Особый отдел. От встречи с отцом паренька, Веригин уклоняется.

Немного позднее Лустенко связывается по телефону с Веригиным. Тот клянется, что лично будет ходатайствовать о восстановлении отчисленного через год, но…. Абсолютно ничего не делает…

По взгляду полному злобы и ненависти, который Лустенко успел поймать, он понял, что Веригин видит фальшь в его восхищении, и, конечно же, не удивился этому. Они оба знали, что ведут игру, которая является преддверием острой между ними схватки. И каждый, наблюдая за оппонентом, гадал, что же известно о нем его оппоненту…

Бывший хорошим психологом, Лустенко, наблюдая за Веригиным, пришел к выводу, что тому пока не известно, что пакета с героином, подброшенным его людьми в один из боксов, там уже нет. Его еще вчера вечером, обнаружили и изъяли его специалисты. Было предельно ясно, что Веригин пригласил его к себе, не просто так, а специально, чтобы предъявить, обнаруженный на автопредприятии, героин.

Его нервозность, частые взгляды на телефонный аппарат, все говорило, что «работа» его людей на автохозяйстве, все еще ведется.

– Семен, – нарушил затянувшееся молчание Лустенко. – Ты через Пашу Калинника передал, что хотел видеть меня. Хотелось бы знать, по какому вопросу? Если просто пообщаться, как с бывшим однокашником, извини, зная тебя, я этому не поверю.

Веригин откинулся на спинку кресла и, с шумом выдохнув воздух, произнес:

– Да, ты прав. Встретиться с тобой я хотел совсем по другому вопросу…

– И поэтому установил за мной «наружку»? – перебил его Лустенко.

– Можно подумать ты все это время сидел, сложа руки, – в тон ему ответил Веригин.

– Конечно, – кивнул Лустенко. – Я не скрываю этого. Я знал, что рано или поздно встречусь с тобой, и поэтому присматривался, кем и чем, в настоящее время стал Сема Веригин. И узнал, что Сема, помимо выполнения своих, сугубо профессиональных обязанностей, работает еще на некую корпорацию, которая его за оказываемые услуги, неплохо прикармливает…

– Да ты, в своем уме?! – едва не задохнувшись, возмутился Веригин. – Как ты смеешь!

– Смею, Сеня, смею, и в уме я своем, – невозмутимо ответил Лустенко, после чего снова наступила затяжная пауза.

– Сема, – снова нарушил он ее, – скажи откровенно, на кой хрен, ты затеял эту авантюру с автобазой?

Хотя Веригин и ожидал этого вопроса, все же, прозвучал он для него, неожиданно. Он поперхнулся и закашлялся. С трудом, приходя в себя, невнятно пробормотал;

– Сигналы, Витя…. Нехорошие сигналы… Ты же сам когда-то получал сигналы, и знаешь, что они подлежат проверке…

Веригин явно уходил от ответа на поставленный вопрос, и Лустенко прекрасно видел и то, что тот находится в явной растерянности.

Телефонный звонок прозвучал неожиданно и резко.

– Слушаю! Да, да! – прокричал фальцетом в трубку Веригин.

Трубка что-то верещала тонким металлическим голосом. Но потому, как менялось лицо Веригина, превращаясь из растерянного в злое, и наоборот, – вести для него были далеко не те, которых он ожидал.

Лустенко подспудно догадывался, что речь шла о провале операции «наркотик». И он не ошибся: Оперативная группа, составленная из сотрудников прокуратуры и местного райотдела милиции, пакет с наркотиком, который сами же и подбросили, не обнаружила.

Бросив на рычаг трубку, Веригин, держась рукой за левую половину груди, рухнул в кресло. Лицо его было бледным. Хватая рукой воздух, он с трудом вытащил из кармана таблетку и протолкнул ее в рот.

– Что с тобой, Сема? – с тревогой вскочил с кресла Лустенко, – я сейчас «скорую» вызову, – потянулся он к телефону.

– Не надо! – остановил его Веригин. – Сейчас все пройдет… – И вяло, махнув рукой, прикрыл глаза. Затем, словно очнувшись, резко дернулся, и пронзительным взглядом уставился на Лустенко. Он что-то попытался сказать, но вместо слов из его рта вылетали какие-то шипящие звуки.

– Сема, Сема, – укоризненно покачал головой Лустенко, – ну зачем тебе все это?

– Что, это? – голос Веригина, все же нашел выход, и лицо его стала принимать нормальный вид.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – проложил Лустенко. – И ты, и я, мы оба прошли большую жизненную школу, и не нам с тобой рассказывать, что каждый нормальный человек, в большей, или меньшей степени носит бремя тщеславия…. Но не в ущерб, же своему здоровью! Ты же всего достиг, о чем мечтал…

– О чем мечтал?! Что ты можешь об этом знать?! – Веригин достал из кармана платок, и в который раз высморкался.

– Неужели забыл? – усмехнулся Лустенко. – А помнишь, когда ты был еще старлеем, кричал, как-то, по пьяни, на своем же дне рождения, что добьешься полковничьей папахи, что бы тебе ни стоило?.. Помнишь?

Бледное лицо Веригина медленно становилась багровым. Налившиеся кровью глаза в бешенстве уставились на Лустенко

. Но словно не замечая этого состояния, тот продолжал:

– И надо отдать тебе должное, Сема. Ты добился своего. Как? Это уже не имеет значения. Ты стал полковником госбезопасности. А сейчас, когда уже пришло время быть на заслуженном отдыхе, ты вдруг перебрался на работу в прокуратуру…. А может быть тебя «подобрали» покровители? А, Сема? А что?.. Лампасы впереди. Нет, прости. Лампасов в прокуратуре нет. Значит, генеральские эполеты пообещали? Я прав, Сема?

– Заткнись! – прохрипел, задыхаясь, Веригин.

– Хорошо, не буду. Но я так и не услышал, по какому поводу, ты меня пригласил? – с насмешкой посмотрел на Веригина Лустенко.

– Нам не о чем с тобой говорить, – с трудом выдавил из себя Веригин.

– Не о чем?.. Вот тут ты, наверное, прав, Сема, – согласился Лустенко. – и прав потому, что проиграл… Ты специально пригласил меня, чтобы поставить перед фактом результатов какой-то твоей очередной гнусной операции, которая, как мне кажется, «удачно» провалилась…. Разве не так? Он еще раз бросил на Веригина полный презрительного сожаления взгляд, молча, поднялся с кресла, прошелся ладонью по своему седому ежику и, со словами: «Прощай, Сема», – вышел из кабинета.

На улице моросил дождь. Сквозь разрывы свинцовых туч, нет-нет, да и прорывались яркие лучи солнца. На горизонте, играя всеми мыслимыми красками, светилась радуга. Все вокруг будто разделилось на две половинки: первая освещена солнцем, другая, – закрыта густой тенью. На солнечной половинке, кое-где еще мелькали фигурки людей. На теневой, – было пусто. Все попрятались от хлынувшего внезапно дождя. Кто в подъездах домов, а кто не успел, – под густыми кронами деревьев.