Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Станислав Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

В двадцать один тридцать Васьков уже был дома. Автоответчик передал команду связаться с дежурным по управлению. Удивившись, что дежурный не вышел на мобильник, он вынул его из кармана. Телефон был разряжен. Поставив его на зарядку, связался с дежурным. Дежурный передал распоряжение начальника Управления, завтра в десять ноль-ноль прибыть к исполняющему обязанности прокурора города Веригину…

В девять ноль-ноль старший следователь по особо важным делам Мохов был на докладе у исполняющего обязанности прокурора города Веригина. Когда он положил перед Веригиным материалы уголовного дела по убийству пенсионера Петрова, тот сразу поинтересовался, кто имел к нему доступ. И услышав, что кроме майора Васькова, который и завел это дело, никто к нему отношения не имел, удовлетворенно кивнул.

Открыв его на первой странице, он поднял тяжелый взгляд на Мохова.

– Я давал задание установить за майором Васьковым наблюдение, что оно показало?

– Здесь все изложено, Семен Алексеевич, – Мохов осторожно положил перед Веригиным папочку…

В девять сорок пять майор Васьков находился в приемной Веригина, а еще через десять минут уже в его кабинете.

Васьков был тщательно выбрит. Костюм, который после покупки еще зимой надел впервые, сидел как влитой, на его далеко не атлетической фигуре. И только в глубине его всегда спокойных глаз, на этот раз таилась тревога. А когда он встретился с неприязненным взглядом Веригина, тревога вспыхнула еще ярче.

Веригин сидел в глубоком, похожем на трон, кресле. Перед ним лежало хорошо знакомое Васькову дело. Немного в стороне, за приставным столом, располагался следователь по особо важным делам, Мохов.

– Садитесь, – сухо произнес Веригин, не отрывая взгляда от лежащих перед ним бумаг.

Васьков осторожно опустился на стул.

– Итак, майор, – Веригин оторвал взгляд от бумаг, и как сверлом уперся им в Васькова. – Известное вам уголовное дело, еще вчера утром было передано нам, и в настоящее время находится в производстве у старшего следователя по особо важным делам, Мохова. Но, по неизвестной причине, вы все же продолжаете встречаться с лицами, проходящими по этому делу…

– Это лицо не проходит по делу, – не выдержал Васьков. Он уже понял, что речь идет о его встрече с Петровым-младшим. – Он сын потерпевшего, и встреча с ним была назначена еще до передачи дела вам. Отказать ему встречу, выглядело бы неуважением к нему…

– Все это не имеет никакого значения, майор, – повысил голос Веригин. – И я требую, чтобы вы доложили нам, о характере этой беседы…. И попрошу, чтобы вы к моей просьбе отнеслись серьезно. Предупреждаю, любая неискренность и ложь могут отрицательно сказаться на вашей дальнейшей карьере.

– Мне нечего скрывать, Семен Алексеевич, – Васьков почему-то только сейчас вспомнил имя и отчество и.о. прокурора города Веригина. – Он делился со мною о том, каким был его отец, и о его странном, в последнее время, поведении….

Васьков заметил, как при этих словах перебросились взглядами Веригин и Мохов.

– Продолжай, майор, продолжай, – Веригин снова в упор уставился на Васькова.

– Ну, например, отцу казалось, что за ним следят…

– Еще, что он говорил? – грубо перебил его Веригин.

– Что исчезли обручальные кольца его родителей…

– Вы что, больше часа говорили только об этом? – неожиданно подключился к разговору Мохов.

– Ну, почему же, – усмехнулся Васьков, – младший Петров много говорил о том, какой у него был замечательным человеком отец…

– Вы записи вели? – спросил его в упор Веригин.

– Ну, что вы! – возмутился Васьков. – Это же частная беседа…

– Я имел в виду диктофон, – перебил его Веригин.

– Ну, как я мог?! Что вы! – снова возмутился Васьков, который уже понял, что за ним вчера работала «наружка». – Что в этой встрече предосудительного? Сын хочет найти убийцу отца…

– Что вас связывает с пенсионером госбезопасности Калинником? – снова поставленный в упор вопрос Веригиным, и его сверлящий взгляд.

– Простите, я что-то ничего не пойму, – возмутился Васьков, – я вызван на допрос? В отношении меня заведено уголовное дело?..

– Здесь вопросы задаю я! – оборвал его Веригин. – Попрошу отвечать.

– Понятно, – пробормотал Васьков, вытирая выступивший на лбу пот. – С Калинником меня связывает Афганистан, и ничего более…. Дружим более пятнадцати лет…. Познакомились в восемьдесят девятом на мемориале погибшим «афганцам»…

…Уже находясь в салоне свой машины, он, нащупав в кармане пиджака диктофон с записью беседы с Петровым-младшим, со злобой пробормотал: «Хрен тебе, господин прокурор, а не записи…».

За длинным столом совещательной комнаты корпорации «Росметаллэкспорт» сидели шестеро. Шестеро разных по возрасту и внешнему виду мужчин. Перед каждым лежали блокнот и ручка. В центре стола стояли бутылки с напитками и стаканы. Перед каждым была пепельница. Стаканы и пепельницы были девственно чисты. Никто из присутствующих не притрагивался ни к напиткам, ни к сигаретам. Все внимательно смотрели и слушали сидящего во главе стола мужчину.

На вид ему было уже за шестьдесят. А если быть точнее, то он был в таком возрасте, когда можно было дать и шестьдесят и шестьдесят пять лет, и, даже семьдесят. Одет он был, хотя и не очень дорого, но строго. Его тонкие, иногда нет-нет, да подрагивающие пальцы, были сцеплены в замок, а лысая, с седыми висками голова, была слегка опущена. И как только он поднимал, припушенные седыми бровями, острые не по возрасту, глаза, каждый увидевший их, мог бы прочесть одно слово – власть.

Это был создатель и бессменный руководитель корпорации с интригующим названием «Росметаллэкспорт». Молча взирая на присутствующих, он вспоминал, как много лет назад, еще при советской власти, он находился почти в такой же обстановке на Старой Площади. Тогда во главе стола сидел его Шеф, один из руководителей могущественного монстра, известного, как административный отдел ЦК КПСС, и также молча, как он сейчас, взирал на каждого из присутствующих.

Отбросив воспоминания, он тяжело вздохнул и пристально посмотрел на человека, чем-то схожего с персонажем художественно фильма «Бандитский Петербург», – Черепа. Та же наголо обритая голова, такое же сухощавое, слегка вытянутое лицо, тот же иезуитский с прищуром взгляд. От знаменитого Черепа этого человека отличали лишь слегка раскосые глаза, да черные, как маслины глаза.

Усмехнувшись этому сравнению, Вяльцев, который и был во главе стола, довольно резко распрямился в кресле, и обвел всех жестким взглядом.

Хотя его выступление и не блистало красноречием, но в каждом его слове звучал металл. После обрушившихся на корпорацию неудач по реализации ряда жизненно важных вопросов, необходимо было принимать кардинальные меры. Именно этим вопросам и было посвящено совещание.

Раскрыв лежавшую перед ним кожаную папку, он нашел в ней нужный лист бумаги и, уперев в него палец, тихо произнес:

– Уже продолжительное время лихорадит контролируемый нами южный транспортный коридор. И мне кажется, вся причина в том, что в одном из важных узлов этого транспортного коридора, наш человек, которому созданы все необходимые условия и выделены достаточные средства, или не в состоянии, или просто саботирует вопрос о признании приватизации интересующего нас автопредприятия конкурирующим концерном, недействительным.

– Ринат Рустамович, – он снова внимательно посмотрел на человека схожего с персонажем из кинофильма «Бандитский Петербург», Черепа, носящего фамилию Сейфуллин, который был известен окружающим, как сотрудник, занимающий «третью» должность в корпорации, – должность руководителя службы безопасности, – я попрошу вас отправиться в этот город, и на месте разобраться, в чем дело. Но это один вопрос. В этом же городе, вам предстоит решить и другой, очень важный для нас вопрос. Все подробности вы узнаете у Фрола Акимовича, он ждет вас. Все, свободны, – кивнул он Сейфуллину и, подождав, когда закроется за ним дверь, продолжил: «Ну, а теперь рассмотрим текущие наши проблемы…».

«Серый кардинал», как называли помощника Вяльцева Стропилина Фрола Акимовича сотрудники корпорации, встретил Сейфуллина, не так давно назначенного на должность руководителя службы безопасности, доброжелательно.

Что знал новоиспеченный руководитель службы безопасности о Стропилине? Очень мало. Знал, что тот с Шефом вместе уже более тридцати лет. Работали вместе в одном управлении КГБ, где-то в Сибири. Потом, когда Вяльцева, уже руководителя административного отдела обкома КПСС шеф перетянул в Москву, он, через какое-то время перетянул туда и Стропилина.

Незаурядный ум, природная смекалка интуиция, заложенные в этом невзрачном плешивом человечке, играли далеко не последнюю роль в жизнедеятельности корпорации. Правда методы, применяемые им для достижения цели, не всегда были гуманными и чистыми с правовой точки зрения.

Все мероприятия, которые проводились в интересах безопасности, и не только, планировал и контролировал их исполнение всегда лично он. Сейфуллину было также известно, что для исполнения наиболее щекотливых мероприятий, у того был свой специальный штат, который выполнял только его, Стропилина, команды. Единственный, кто знал об этом штате, был Вяльцев.

Хотя Сейфуллин как штатный руководитель службы безопасности и сам имел довольно широкие полномочия, но «серого кардинала», который около года назад принимал его на работу, побаивался. Даже будучи у себя дома, где казалось, давно все проверил и прощупал, Сейфуллин порой с недоверием поглядывал даже на блестящие кафелем стены ванной комнаты и туалета: а вдруг люди Стропилина «всадили» где-нибудь тут, миниатюрную видеокамеру…. Конечно же, он считал такое предположение полным абсурдом…. Но все же…

Подождав, пока начальник службы безопасности устроится за столом, Стропилин, улыбнулся своей доброй иезуитской улыбкой.

Сейфуллин настороженно наблюдал, как тот медленно опустил руку на довольно объемистую папку. Он знал, сейчас «кардинал» будет говорить. И точно. Почти сразу донесся его скрипучий голос:

– Ринат Рустамович, – Стропилин убрав улыбку, пристально смотрел на своего подчиненного, – прежде, чем обсуждать с вами возникшую проблему предметно, вам надлежит ознакомиться с этими материалами. – Стропилин легонько хлопнул ладонью по лежащей перед ним папке. – Здесь вы найдете все, что вам необходимо знать о городе, куда вам предстоит убыть, и об объектах нашей заинтересованности…. О людях, с которыми вам придется контактировать…. И не контактировать…. А чтобы вам не мешать, – иезуитская улыбка снова скользнула по тонким губам Стропилина, – я вас оставлю. Когда закончите, нажмите пальчиком на кнопочку…. Нет, нет, – усмехнулся он, с улыбкой наблюдая, как Сейфуллин шарит взглядом по столу, – она прямо перед вами, под выступом столешницы. Да, да, именно тут, подтвердил он, увидев, что Сейфуллин все же обнаружил кнопку. Затем он поднялся из-за стола, подошел к нему, положил перед ним папку и молча, удалился.

Оставшись один, Сейфуллин вздохнул и прошелся ладонью по голому черепу. Хотя он и остался один, его не покидало чувство, что коварный старик где-то здесь рядом, в кабинете…

– Странно, подумал он, – снова заглядывая под столешницу, – сколько раз был в этом кабинете, а «кардинал» про кнопку ни слухом – ни духом…

Прибыв на место происшествия, опергруппа сразу приступила к его осмотру. Эксперты фотографировали, снимали, откуда можно, отпечатки пальцев, что-то замеряли, что-то записывали. Не суетились только двое понятых, – пожилые мужчина и женщина, – соседи потерпевшего по лестничной площадке.

Закончив осмотр, медицинский эксперт дал команду на отправку тела в морг и следом за санитарами в белых халатах вышел на лестничную площадку.

– Похоже на самоубийство, – подошел он к стоявшему рядом с участковым Ершиком, Васькову. – Вена на левой руке перерезана, – вздохнул он, закуривая сигарету. – Лезвием безопасной бритвы…. Обнаружили ее в ванной, в отверстии стока, куда ее снесла вода.

– Может быть, утопили, а потом имитировали? – Васьков посмотрел на доктора, кивком головы отпуская участкового.

– Кто его знает, – неопределенно пожал плечами доктор. – Легкие чистые…. Но все равно подождем, что покажет вскрытие.

Затем, протягивая Васькову руку, добавил: «Ну, будь здоров, сыщик. Дерзай…. а мне пора. Результаты вскрытия получишь завтра».

Васьков кивнул доктору и, выхватив взглядом в открытом проеме двери старшего лейтенанта Климова, крикнул: «Толя, давай сюда!». Но, покосившись на стоявших рядом соседей потерпевшего, которых только что опрашивал, остановил того жестом, и сам шагнул в квартиру.

– Давай, Толя, рассказывай, что получили, – спросил он, покосившись на стоящего у серванта сотрудника прокуратуры. Другие сотрудники Васькова, Томилин и Мосинцев, ходили по этажам и опрашивали соседей.

– Нашли письмо, – коротко сообщил тот, оглядываясь на сотрудника прокуратуры, – посмертное…

– Так чего молчишь? Где оно?! – вскинулся Васьков.

. -А его вон тот, лысый, забрал, – кивнул Климов в сторону сотрудника прокуратуры.

– Все понятно, – глухо кашлянув, кивнул Васьков, – это Мохов…. Ни хрена не поделаешь, «прокуратура»…

Неожиданно в дверях появился Мосинцев.

– Он подошел к Васькову и, покосившись на Мохова, тихо сказал: «Товарищ майор, тут одна соседка говорит, что видела, как ночью из квартиры потерпевшего выходил какой-то мужчина. Она решила, что это потерпевший, и удивилась, куда это он на ночь глядя. Еще обратила внимание, что одет он был, в какой-то темный плащ с капюшоном, который раньше никогда не видела.

– Лицо его видела?

– Нет. На голову был наброшен капюшон. То, что мужчина был в плаще, она не удивилась. На улице шел дождь.

– В какое время он выходил?

– Говорит около двух ночи…

– Да? Интересно…. Давай, Дима, веди меня к ней, я сам с ней переговорю. А ты, Толя, будь здесь, жди нас. И ни слова о том, что слышал мужикам из прокуратуры. Я уже вижу, как Мохов косится в нашу сторону.

Соседка, которую звали Ангелина Васильевна, жила напротив квартиры потерпевшего. Это была, невысокого роста женщина, лет шестидесяти пяти, с пухлым лицом и родинкой на правой щеке. Она недовольно посмотрела на вошедших и, пробормотав, что– то, типа, – вот, попробуй рассказать что-то, так сразу никакого покоя.

Рассказала она то же самое, что сообщила Мосинцеву: Из-за постоянно мучающей ее бессонницы, ночью спит очень плохо. Вышла в туалет. Когда возвращалась, послышалась какая-то возня на лестничной площадке. Посмотрела в глазок, увидела какого-то мужчину, который возился с дверным замком. Мужчина был в плаще, с капюшоном, который был наброшен на голову. Нет, лица она не разглядела. А по времени это было ровно час. Она, когда вставала с постели, посмотрела на свои ходики…

Когда вернулись в квартиру потерпевшего, Васьков обратил внимание на отсутствие сотрудников прокуратуры. На его немой вопрос, Климов виновато пробормотал: «А они ушли. Тот, что лысый, просил передать, что с вами свяжется сам. А когда, не сказал».

Васьков решил еще раз осмотреть квартиру потерпевшего. Квартира была двухкомнатной и роскошью не блистала. Это была обыкновенная «хрущоба» на третьем этаже пятиэтажного дома. И было это простым совпадением, или нет, этот дом находился в одном дворе с девятиэтажной, где совсем недавно проживал покойный Петров. Он и в мыслях не мог допустить, что это дело, войдет в дело этого Петрова. А пока…. Пока он только внимательно осматривал скромное убранство квартиры.

Спальная, как спальная. Кровать, прикроватная тумбочка, шифоньер. Чуть больше мебели в горнице, современной мебелью в которой, пожалуй, был только один журнальный столик, да стоящий в углу на тумбочке, телевизор «Тошиба». Ящики шифоньера были выдвинуты, дверцы раскрыты. Книги из книжного шкафа лежали стопками на столе, – результат работы оперативной группы.

На полу лежал потертый ковер, пожалуй, единственная на полу вещь, до которой не добралась вода из ванной. На выступе серванта стояла небольшая, в рамочке фотография. На ней был изображен хозяин квартиры, а рядом, если внимательно присмотреться, мужчина чем-то похожий на потерпевшего.

– Похоже, брат, – подумал Васьков и, повернувшись к Томилину, коротко бросил:

– приобщи к материалам.

Выдвижной ящик стола был полон каких-то бумаг, книг и журналов.

– И здесь, химия, – машинально подумал Васьков, еще не увязывая обнаруженные книги и журналы, с точно такими же формулами, которые он не так давно видел при осмотре квартиры Петрова.

– Документы обнаружили? – не отрывая взгляда от ящика стола, спросил он у стоящего рядом Климова.

– Да…. И паспорт и другие документы, – подтвердил тот.

– Их что, тоже Мохов забрал?

– Да, – виновато ответил Климов.

– Понятно, – хмуро кивнул Васин. – Надеюсь, данные успели переписать?

– Да! – радостно подтвердил Климов. – Вон товарищ капитан все и переписал, – кивнул он на Томилина, который сидел на корточках перед шифоньером.

Услышав, что речь идет о нем, поднялся и подошел к Васькову.

– Саша, кто потерпевший по бумагам? – спросил его Васьков.

– Сейчас, Михаил Федорович, – Климов раскрыл папку. – Сейчас. Ага…. Вот.

– Мухин Григорий Васильевич, 1953 года рождения, уроженец города Краматорска…

– Ладно, Саня, хватит, – остановил Васьков Томилина, – подробности в отделе.

– Теперь ты, Дима, доложи, как давно потерпевший проживает в этой квартире, что рассказывают о нем соседи? – повернулся он к Мосинцеву.

– В квартире потерпевший проживал два года…. Купил ее у семьи, выехавшей на ПМЖ в Израиль.

– Понятно, – кивнул Васьков, – что еще?

Соседи его знают мало. Говорят, что мужчина был приятный, вежливый, но замкнутый. Трудовая книжка говорит, что до развала СССР работал лаборантом в каком-то закрытом учреждении. Помните, Михаил Федорович, в трудовой книжке покойного Петрова, значится это же учреждение.

– Хорошо, лейтенант, хватит. Разберемся. Остальное, что получил, доложишь в отделе. А сейчас, – Васьков посмотрел на часы, – у меня важная встреча. Продолжайте работать. Участковому передайте, чтобы еще раз опросил соседей и озадачил своих помощников.

Васьков медленно вращал в руках свой пустой бокал и невидяще смотрел мимо Павла на стену. Он только что поведал своему старшему товарищу о событиях, которые произошли за последние два дня, и своих сомнениях, и вопросах, которые у него появились.

Павел жестом руки подозвал официанта и, показав на пустые бокалы, попросил повторить. Подождав, когда напоенные пивом бокалы снова появились на столе, он пригубил свой, и внимательно посмотрел на поскучневшего Васькова.

– Как я понял, Миша, – тихо проговорил он, – в посмертном письме, который у тебя перехватил Мохов, потерпевший говорит, что это он убил старика Петрова…

– Выходит так, – процедил сквозь зубы Васьков.

– А заключение графологической экспертизы, что оно исполнено потерпевшим, есть?

Васьков закурил сигарету, затянулся и, выпуская дым, усмехнулся.

– Ты думаешь, что Мохов какой-то дилетант? Ни хрена…. У него, Александрыч, в этом плане все четко – и заключение эксперта – графолога, и прочее… все уже есть.

– А что, по фотографии? Кто с ним изображен, брат?

– Эксперты подтвердили процентов на девяносто, что это брат. Сейчас перед нами поставлена задача по его поиску…. И поиску того человека, которого видела той ночью соседка.

– Да, да, – подтвердил кивком Павел, – я видел по телевизору выступление Мохова, и показанную им фотографию.

– Слушай, Миша, – Павел задумчиво посмотрел на него, – что говорит судмедэкспет, когда наступила смерть?

– Где-то, между двадцатью четырьмя и двумя часами….

– Что-то разбег по времени большой, – удивился Павел.

– Я такой же вопрос задал эксперту. Он объяснил тем, что тело долго находилось в воде.

– Может быть, может быть, – задумчиво покивал головой Павел, и замолчал.

– И еще один вопрос, Миша, – первым нарушил молчание он. – Установили, какая связь была между самоубийцей Мухиным и убиенным им Петровым?

– Сейчас над этим и работаем…. А я тебя вот, о чем хотел спросить, Александрыч, что ты мне посоветуешь?

– Посоветовать могу только одно, Миша, – вздохнул Павел, – не лезь ты в это дело. Нутром чувствую, что темное оно очень…

– Я подумаю над твоим советом, – кивнул Васьков, и задумался.

Весь последующий день Васьков провел в своем рабочем кабинете. Он еще раз внимательно изучил ксерокопию посмертного письма Мухина, которую вчера передал ему Мохов. Просмотрел отчет лейтенанта Мосинцева, который занимался розыском родственных связей Мухина. Установить удалось только его родного брата, младшего. Разница в возрасте полтора года. Как и покойный, одинок. Жена, со слов соседей, ушла от него года четыре назад. Детей, также как и у старшего брата, тоже нет. Проживает в частном секторе в небольшом домике. Работает водителем-дальнобойщиком на одном из автопредприятий города. Иногда к нему приходил, похожий на него человек. Соседям он объяснял, что это его старший брат. Правда, опять же, со слов соседей, старший брат выглядел гораздо моложе младшего. В отличие от младшего, у которого всегда была неопрятная одежда, а на лице недельная щетина, старший был всегда чисто выбрит, и безукоризненно одет.

Внимательно изучив все отчеты, представленные сотрудниками, результаты проведенных экспертиз, он сразу же приступил к написанию обобщенной справки для прокуратуры. Анализируя лежащие перед ними материалы, Васьков все больше убеждался в появлении в этих делах новых неясных вопросов. Но это была уже прерогатива прокуратуры, которая взяла в свое производство оба этих дела.

Поставив машину на стоянку, Павел направился к своему дому. У подъезда, на удивление, была только одна баба Катя.

– Добрый вечер, Пашенька. А я вот все думаю, и чего это Паши так долго нет с работы? Как остался один, так работы прибавилось? – язвительно улыбнулась она. – И хитро стрельнув в него своим острым взглядом, молодо хохотнула: «Или загулял где, на стороне?».

– Ага, с тобой тут загуляешь, – беззлобно огрызнулся Павел, – стоишь тут на стреме…. попробуй, загуляй…

– Да ладно уж. На стреме, на стреме, – сделав вид, что оскорбилась, пробурчала баба Катя, – уж и пошутить нельзя. По мне, так гуляй, пока гуляется. И вдруг, по – молодому рассмеявшись, прокричала ему вслед, – гуляй, Паша, пока еще гуляется. А то доживешь до моих лет, и вспомнить нечего будет…. А так, хоть воспоминания останутся.

– И много их у тебя? – приостанавливаясь, улыбнулся Павел.

– Кого? – насторожилась баба Катя.

– Воспоминаний этих.

– Аа-аа-а, – махнула рукой в его сторону, погрустневшая вдруг старушка. – Много, Пашенька, много…

– С грехами, или без? – продолжал улыбаться Павел.

– Да ну тебя, – как-то сразу засуетилась баба Катя, поправляя на голове темно-синего сатина платок, – седой, лысый, а туда же…. Ты мне вот что лучше скажи. Бабы болтают, где-то в нашем дворе мужик вены порезал…. Не слыхал?

– Не слышал, баба Катя, – слукавил Павел, и скрылся в подъезде.

В прихожей Паве сразу подошел к телефону, перемотал пленку и включил звук.

Первый звонок был от Вити Лустенко. Поздоровавшись, он попросил завтрашний вечер не занимать. Обещал перезвонить после восемнадцати.

Вторым звонок был от Васькова. Тот тоже был предельно краток:

– Александрыч, к восемнадцати буду у тебя дома. Есть разговор.

И все. Звонков больше не было.

На улице Васьков пришел в себя не сразу. Передача материалов в прокуратуре Мохову, дача пояснений по всем, казалось бы, совсем мелочным вопросам, а если быть точнее, их деталям, вымотали его основательно. А тут еще дернуло его усомниться в выдвинутой прокуратурой основной версии – самоубийстве Мухина…

У него еще продолжал звучать в ушах ехидный голос Мохова: «Был бы ты капитаном, майор, я бы тебе сказал, – эх, капитан, никогда не будешь ты майором. А поскольку ты уже майор, я бы тебе посоветовал, – не строй из себя умника…».

Остановившись в тени набухающего бутонами каштана, Васьков в сердцах выругался и, покосившись на окна прокуратуры, достал из кармана мобильник. Попытался связаться с Калинником. Но его телефон был в пределах недосягаемости. Тогда он позвонил ему домой на автоответчик, и передал, что сегодня в восемнадцать будет у того дома. Он знал, что у Павла сегодня короткий рабочий день, и был уверен, что к этому времени тот будет у себя.

Выехав с прокурорской стоянки на проезжую часть улицы, Васьков облегченно вздохнул и улыбнулся.

– И чего я гоношусь? – удивленно спросил он себя. – Действительно, что мне больше других надо? Ну, забрали дела, ну и хрен с ними…. Баба с возу, кобыле легче, – вспомнилась ему давно избитая, но всегда актуальная пословица, и неожиданно для себя поморщился, – свербящее чувство недовольства собой, не отпускало его.

Он ехал медленно и даже не заметил, как потемнело небо, и стал накрапывать дождь. Достал мобильник и позвонил в отдел. Трубку взял Томилин. Васьков предупредил, что едет по делам, и в случае необходимости, его можно будет разыскать по мобильной связи.

Дождь то усиливался, то затихал. Холодный ливень бил по ветровому стеклу машины, превращая его в темное, покрытое морщинами зеркало. Он осторожно притормозил у нужного подъезда и решительно вылез из машины. Прошелся взглядом по окнам квартиры своего друга и, вжав голову в плечи, вбежал в подъезд.

– Чаю, кофе? – улыбнулся Павел, встречая в прихожей промокшего Васькова.

– И то, и другое, – ответно улыбнулся тот и, сняв намокшие туфли, и сунув ноги в стоявшие у дверей свободные тапки, без приглашения прошагал в кухню.

– Ты знаешь, Миша, – обратился к другу Павел, когда они, устроившись за столом, осторожно прихлебывали горячий кофе. – Я почему-то не верю, что Мухин прирезал Петрова из-за прошлых обид. Увел, видите ли, его жену…. Ну и что? Да такие случаи, сплошь да рядом… Он, что, так любил ее?..

– Выходит, любил, Александрыч. Выходит, любил… – как бы про себя пробормотал Васьков…. – Томилин по прежнему месту жительства Мухина, опросил всех соседей. Скандалы, говорят, были офиногенные…. Вот так – то, Александрыч. – Васьков отодвинул от себя пустую кружку и потянулся за сигаретами.

– А что Петров – младший говорит по этому поводу, – Павел пододвинул пепельницу поближе к Васькову. – В этом доме, по крайне мере, ни я, ни соседи по подъезду, ни разу не видели, чтобы к старику приходила какая-нибудь дама. Уж кто-кто, а баба Катя, узнала бы первая.

Сын говорит, что они встречались где-то на стороне. Он и сам-то об этом узнал случайно. Как-то он приехал к отцу в гости и был дома один. А тут телефонный звонок.

– Понятно, – кашлянул Павел, туша недокуренную сигарету в пепельнице. – А как тогда с исчезнувшей тетрадью? Может, и не было никакой тетради?

– Я и сам так думал, но сын старика утверждает, что тетрадь была…. Он даже вспомнил, как сокрушался отец, когда после развала Союза, ни лаборатория, где он трудился, ни ученые, ни его исследования, стали, ни кому не нужны. Он даже хотел сжечь эту тетрадь, но что-то его тогда остановило…. Да и поведение Мохова меня сегодня насторожило…

– Чего это, вдруг? – спросил Павел, разливая остатки кофе, по кружкам.

– Понимаешь, попытался я намекнуть на эту тетрадь Мохову, так знаешь, как на это он отреагировал?

– Ну?

– Сказал, что я слишком умный, если бы я был капитаном, то хрен, когда ба стал майором…

– Да, Миша, похоже ты и прав. И тетрадь в этом деле играет, по-моему, не последнюю скрипку. Кто-то вспомнил про его исследования…. Кому-то они стали нужны. – Павел вздохнул, и задумчиво постучал пальцами по столу. Слушай, а какая все же рабочая версия, в этом деле?

– Какая? – усмехнулся Васьков. – Сейчас, когда появился Мухин, версия одна, – неприязненные отношения…. Ну и плюс грабеж…. У него в квартире нашли исчезнувшие в квартире покойного Петрова обручальные кольца.

Требовательный телефонный звонок прервал их беседу.

– Слушаю, – произнес в трубку Павел, и замолчал, слушая абонента. Через какое-то время ответил:

– Да, я понял. Хорошо, договорились. Да…. Он как раз у меня, – Павел скосил взгляд на Васькова. – Хорошо. Завтра…. Подожди, я его сейчас спрошу…

– Миша, – прикрыв рукой трубку, поверну он к другу. – Как ты завтра после девятнадцати?

– Ну, как я могу сказать? – пожал тот плечами. – Если ничего не случится, постараюсь быть свободным. А что? – посмотрел он на Павла.

– Старый мой друг и однокашник в нашем городе…. Попросил кое в чем оказать неофициальную помощь.

– А почему меня?

– Потому, Миша, что ты мой проверенный друг, которого я и предложил ему. Не беспокойся, он меня заверил, что никакого криминала…

Проводив друга, Павел, сморщившись, схватился рукой за поясницу, – разыгрался застарелый радикулит. Ни согнуться, ни разогнуться. Просто беда.

– Нужно натереться спиртом, забраться под теплое одеяло и попробовать заснуть, – подумал он, – иначе совсем свалюсь.

Компресс на поясницу и чуть-чуть внутрь, помогли ему заснуть.

Окинув тяжелым взглядом вошедшего Стропилина, он устало произнес:

– Проходи, Фрол, присаживайся.

Подождав, пока тот разместится в одном из кресел, Вяльцев кряхтя, поднялся из-за стола, обошел его, и осторожно опустился в кресло напротив.

Оба молчали, каждый, думая о чем-то своем.

Первым нарушил молчание Вяльцев. Он внимательно посмотрел на старого друга, пожевал губами и тихо спросил:

– Что ты думаешь, Фрол, о сообщении Веригина? Как ты считаешь, это случайность, что человека, которым мы заинтересовались, вдруг убивают?

Стропилин пожал плечами, и поднял взгляд на своего шефа.

– Если смотреть с точки зрения, что старика убивают, до того, как мы поставили задачу Веригину, – это одно. Можно предположить, что это случайность. Но я решил проверить и другую версию, а вдруг Веригин узнал о работах старика раньше, чем мы, и сам решил воспользоваться этим…. Прибрав тетрадь с записями, он….

– Хватит, Фрол, – нетерпеливо остановил его Вяльцев. – Меня интересует результат. Какие меры ты принял, чтобы все перепроверить?

Я послал туда Сейфуллина. Он там, на месте, во всем и разберется.

– Он что, выйдет прямо на Веригина?

– Ни в коем случае, Иван Петрович! Ни в коем случае, – взмахнул обеими руками Стропилин. – Он получил команду контактировать только с Моховым, помощником Веригина. Это проверенный нами человек. Кроме него в городе имеются и другие люди, которые работают на нас и на которых должен выйти Сейфуллин.

– Понятно, – кивнул Вяльцев. – А что там с автопредприятием? Ты мне докладывал, что этот Веригин все сделает, чтобы вырвать ее из рук наших конкурентов. Ты подключил Сейфуллина к этому вопросу?

– Да. Но пока без активного вмешательства…

Оставшись один, Вяльцев задумался:

– А может плюнуть на все к ядрене фене, – вдруг усмехнулся он, – да уехать в какую-нибудь Тмутаракань, чтобы никого не слышать и не видеть…. А что? Дети и внуки обеспечены…. Там, в своей юэсэй, и русский язык-то наверняка уже позабыли…. Жена?.. И ее к ним. Пусть теперь за внуками присматривает.