Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Станислав Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– А если нет!? – вдруг подумал он, и в ужасе прикрыл глаза.

– Почему вы меня называете Григорием Васильевичем, когда я Иван Васильевич, – открывая глаза, вскинулся вдруг Мухин.

– Знаю, знаю, – остановил его жестом мужчина. – Сейчас вы будете меня уверять, что Григорий Васильевич мертв…. Ну хватит! – мужчина хлопнул ладонью по столу, и поднялся с табурета. Он подошел сзади к Мухину, наклонился к его уху, негромко, но, четко разделяя каждое слово, сказал: «Нет, Григорий Васильевич, я вас ни с кем не перепутал, в чем вы сейчас убедитесь сами».

Мужчина вернулся на свое место, не спеша, закурил и с усмешкой посмотрел на объятого ужасом Мухина.

– Итак, – произнес он, наблюдая, как крошится у того в руке давно потухшая сигарета. – В молодой учительской семье, проживающей в маленькой комнатке тесной коммуналки города Краматорска, радостное событие. Прибавление в семье. Близнецы, и оба мальчика.

– Счастливый папа, – учитель химии, и естественно, не менее счастливая мама, по обоюдному согласию, дают одному имя Григорий, другому, родившемуся на несколько минут позднее, – Иван.

– Я упускаю из своего повествования ваши с братом годы детства и юношества, а остановлюсь на более близком, к нашему времени, периоде. Хотя один момент все же следует отразить, но к нему мы вернемся немного позднее…. Это наколка, которая была на левом плече вашего брата Ивана. Там был изображен обыкновенный безобидный паучок.

Мухин поднял на мужчину, это был, конечно же, Лустенко, потрясенный взгляд и, с трудом ворочая языком, еле слышно пробормотал: «Мне бы выйти…»

– Лустенко понятливо кивнул, подошел к двери, приоткрыл, и что-то сказал в темный проем.

В сопровождении белокурого гиганта Мухин сходил во двор, и с ним же вернулся. Увидев графин с водой и рядом с ним стакан, которые появились на столе в его отсутствие, он с мольбой посмотрел на Лустенко, и попросил разрешения напиться.

– Ну, что, Григорий Васильевич, продолжим, – подождав, когда Мухин напьется, – усмехнулся Лустенко.

– Теперь я расскажу, как вы вдруг стали старше вашего брата Ивана, аж, на полтора года…. Это случилось уже далеко после того, как вы окончили институт, а ваш брат трудился водителем рейсового автобуса. Вы начали работать в закрытой лаборатории, ваш брат перешел на работу в автохозяйство, занимающееся международными перевозками.

Мухин поднял ничего невидящий взгляд на Лустенко, попытался что-то сказать, но неожиданно поперхнулся и закашлялся. Успокоившись, с трудом пробормотал: «Не надо…»

– Ну, почему же не надо? – усмехнулся Лустенко. – Нет уж, давайте, чтобы не было никаких недомолвок, я продолжу…. Так вот, вы поехали в Краматорск. В ЗАГСе, где регистрировали когда-то ваше с братом рождение, вы написали заявление об утрате вами свидетельства о рождении. А чтобы в повторном, была изменена дата вашего рождения, вы вручили чиновнику взятку….. Я прав?

Мухин опустил голову, и медленно раскачивался на стуле.

– Вот так вы и стали старше вашего единоутробного брата Ивана на полтора года, – не обращая внимания на состояние Мухина, продолжил Лустенко. – Взятка вам помогла и с получением нового паспорта. Старый, как вы написали в заявлении, вами также утерян. Зачем вы все это проделали тогда, знаете только вы. Но, тем не менее, это вам пригодилось. Но вам мешало удивительное сходство с вашим братом Иваном. Вы понемногу стали «увлекаться» спиртным. И в какой-то степени это вам помогло. У вас появилась отечность лица, морщины, изменилась походка, появилась сутулость. А тут и брат вам помог. Он отпустил бородку.

Мухин неожиданно прекратил раскачиваться, выпрямился, и потянулся к графину с водой. С жадностью, выпив полный стакан, он не мигая, уставился на Лустенко. Взгляд его был осмысленным и внимательным.

– Курите, Григорий Васильевич, – Лустенко подтолкнул тому пачку с сигаретами, и, щелкнув зажигалкой, дал прикурить.

Наблюдая за Мухиным, Лустенко довольно улыбнулся. Его радовало, что тот начинает оправляться от шока, а это значило, что подготовка к предстоящему серьезному разговору с ним, идет успешно.

– Успокоились? – усмехнулся он. – Тогда давайте продолжим.

– Вы должны помнить, что концу восьмидесятых уже стали кандидатом наук, подающим надежды ученым химиком. Вот тут-то и обратил на вас внимание заведующий лабораторией профессор Петров, который и предложил вам с ним работать. Вы не стесняйтесь, Григорий Васильевич, – Лустенко бросил взгляд на Мухина, – если что не так, поправьте меня.

– В ответ тот лишь неопределенно пожал плечами.

– Ну и ладно, – согласился на реакцию Мухина Лустенко. – Я не буду вдаваться в подробности того, чем вы занимались в лаборатории. Но с профессором у вас установились довольно дружеские отношения, не только по работе, но и в быту. Профессор как-то незаметно, стал другом вашей семьи. И вот тут, вы узнаете, что у вашего руководителя с вашей женой роман. Ну, и как всегда в таких случаях, семейный скандал. Жена вас, простите за грубость, из дома выгоняет, поскольку жилье ее. Оно получено ею по наследству. А вы, к несчастью, были на тот период прописаны в общежитии…. И вам ничего не остается, как перебраться на жительство к брату, в его маленький домик в частном секторе на окраине города. Что было дальше? А дальше возникает жажда мести. Вы крадете из лаборатории достаточно серьезный препарат, но не удачно. Вам грозит статья уголовного кодекса. Но профессор всегда был гуманистом. Вы отделываетесь увольнением по довольно невзрачной статье…. Сокращение штатов.

А тут поспевает и развал СССР. Вы мотаетесь по разным институтам, работаете даже в аптеках. Но это ничего вам не дает, и вы превращаетесь, практически, в нищего.

С братом, у которого вы оказываетесь на иждивении, у вас возникают трения. И вот тут, вы вспоминаете, что являетесь ученым химиком, и то, над чем работали с профессором в лаборатории. И…. работа закипела…

Лустенко поднялся из-за стола и прошелся по комнате.

– Вы начали создавать в домашних условиях тяжелые синтетические наркотики…. А что? И знания у вас есть и опыт. Производные можно найти в аптеках, тем более, что связи в фармакологии, у вас остались.

– А брат? Он стал вашим помощником…. Нет, не в прямом смысле этого слова, а косвенном. Вы стали его использовать в качестве наркокурьера. У вас появились деньги…. И деньги, большие. Вы покупаете себе квартиру, но зелье продолжаете производить в лаборатории, устроенной в подвале дома вашего брата.

Казалось бы, все идет, как надо. Но вас погубила…. Нет, не жадность. Вас погубило незнание того мира, в который вы вторглись без приглашения. И этот мир называется, – криминальным. И в итоге вас с братом «сдают» правоохранительным органам…. Ничего не поделаешь. В наше время это самый надежный способ избавиться от конкурентов. И чтобы избежать «нар», вы «сдаете» правоохранительным органам Петрова с его разработкой препарата, который, попав в руки наркодельцов, мог принести баснословные прибыли. В итоге вы, и ваш брат, вынуждены были согласиться сотрудничать с определенными, известными вам и мне лицами.

Вашу информацию тщательно перепроверили. И когда она нашла свое подтверждение, решили на Петрова выйти сами. Однако потерпели поражение. Петров от сотрудничества отказывается. Тогда его, как опасного свидетеля, просто ликвидируют. Но тетрадь с записями обнаруживают. От вас требуют расшифровки записей. Тетрадь вы просматриваете, в присутствии определенного лица. Вы без труда находите знакомую вам формулу препарата. Освежив ее в памяти, ссылаетесь на невозможность расшифровки записей, возвращаете тетрадь. Но формула теперь осталась в вашей памяти намертво.

Лустенко снова прошелся по комнате, остановился около тикающих на стене «ходиков», постоял какое-то время, и повернулся к Мухину.

– Это тогда вы решили поменяться с братом местами? – спросил он.

В ответ молчаливый кивок головы.

– Понятно, вы решили, что от вас могут избавиться так же, как от Петрова?

– Нет. Я обосновал это брату тем, что возникла необходимость мне самому установить контакты с зарубежными партнерами, через тех посредников, через которых реализовал тот товар.

– А может быть, вы просто хотели исчезнуть из поля зрения взявших над вами «опеку», правоохранительных органов? – Лустенко внимательно посмотрел на Мухина. – А что? Формула у вас в памяти. А брат?.. А брата, вы, возможно не желая того а, возможно предчувствуя, что-то, просто поставили под удар вместо себя…. Так оно и получилось Убирая брата, ваши покровители посчитали, что убирают вас. Убирают, как опасного свидетеля. Тем более, вы, не отдавая отчета своим действиям, имели неосторожность припугнуть «своих покровителей», что можете их «сдать» службе безопасности. Вот так-то, Григорий Васильевич. И все же, я думаю, что, идя на подмену, вы не исключали именно такого варианта. Если это действительно так, то шляпу перед вашей, в кавычках, дальновидностью, не снимаю. Все-таки, это был ваш родной брат. И не просто брат, а близнец.

Узнав, что произошло с вашим братом, вы были в шоке. Еще бы не быть…. Спасла вас ваша интуиция. Если бы не она, с порезанными венами в ванной тогда лежали бы точно вы. И все же это было для вас, хотя и пирровой, но удачей. Теперь шансов, что подмену не обнаружат, появилось больше. Но вас пугало отсутствие на вашем плече, такой же, как у вашего брата, наколки. Вы перестали после работы принимать душ, боясь, что на это обратят внимание коллеги по работе. А потому, вы и кремировали тело брата.

Последнее время вам везло. Наметилась зарубежная поездка, которой вы так долго ждали. Но вдруг возникло одно «но». Бывший ваш подельник по наркобизнесу, начинает вас шантажировать. Выход вы нашли быстро. Для вас, специалиста-химика, знакомого с фармакологией, избавиться от шантажиста, труда не составляло…. Банальная сердечная недостаточность.

Лустенко замолчал. Подошел к столу и, бросив взгляд в сторону двери, крикнул: «Витас! Неси кофе!»

– Не стесняйтесь, пейте. Кофе прекрасный, уверяю вас. Тем более, что мы подошли к основной части нашей беседы, правда, усмехнулся Лустенко, веду ее в основном я.

– Я вот что, хотел бы отметить, Иван Васильевич, – сделав глоток, проговорил Лустенко. Услышав, что его вновь назвали именем брата, Мухин от неожиданности дернулся.

– Удивились? Нет, я не оговорился. Для дела, которые нам придется совместно решать, пожалуй, будет лучше, если вы снова станете Иваном Васильевичем, тем более, что вы уже привыкли к этому имени.

А теперь, прежде чем переходить к основному вопросу, я хотел бы предупредить вас о том, что над вами висит домоклавов меч, который сразу обрушится на вашу голову, если вы не будете делать то, что я вам скажу. С вашим букетом деяний подпадающих под кучу статей уголовного кодекса, вам деваться некуда. Да и хозяева ваши…. Вы представляете, что с вами будет, если они узнают все правду? Вас найдут, где бы вы не были, и уничтожат. Вот и все…. А теперь поговорим о делах наших, насущных.

…«Работа» с Мухиным шла почти до рассвета. Когда уже все было обговорено, Лустенко сказал: «Итак, Иван Васильевич. Вы будете продолжать сотрудничать с вашими хозяевами, но, под нашим контролем. И, пожалуйста, не стройте иллюзий, что, оказавшись в Польше, можете исчезнуть. Контролировать вас мы будем везде, где бы вы ни были.

А сейчас я вас познакомлю с вашим будущим напарником, – Лустенко глянул поверх головы Мухина, и громко крикнул: «Валдис, зайди!»

Мухин увидел перед собой белокурого гиганта, который его сопровождал в этот домик, и который постоянно доставлял им кофе.

– Это ваш напарник, Иван Васильевич, – Лустенко поднялся из-за стола и положил руку на плечо гиганта. Не беспокойтесь, он ас-водитель. Имеет первый класс, и опыт зарубежных поездок. Отдел кадров уже оформил его в ваше автохозяйство. Теперь все вопросы, которые будут возникать между нами, решаться будут только через него.

Весть, которая застала Лустенко, когда он возвращался со встречи с Мухиным к себе, на дачу, была и неприятной, и неожиданной. В военном госпитале скончался Веригин.

Как бы он не относился к этому человеку, весть была тяжелой. Он почувствовал какое-то угрызение совести, за последний разговор с Веригиным, и какую-то холодную опустошенность. Ушла в небытие маленькая, но частица его молодости…

Лустенко опустил форточку и подставил горевшее лицо навстречу волнам моросящего дождя, капли которого, смешиваясь с его скупой слезой, медленно растекались по щекам.

Увидев входящего в кабинет начальника районного ОБОП майора Чепелу, Мохов несколько даже растерялся.

– Сволочь, – ругнулся он про себя, в адрес дежурившего на проходной сержанта вневедомственной охраны, не поставившего его в известность о прибытии нежданного гостя.

– Что, Валера, не ожидал? – хмуро усмехнулся мужиковатого вида, с рубленным крестьянским лицом и руками мясника, посетитель. – Не матери вахтера, это я ему приказал не вякать, – посмотрел он на Мохова, без приглашения усаживаясь в кресло.

– Признаться, не ожидал, – выдавил из себя Мохов, и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет.

– Да, Валера, – прошелся взглядом по кабинету Чепела, – не успел шеф сыграть в ящик, а ты уже, шмыг, и в его кресле. – Ладно, ладно, не обижайся, – махнул он рукой на нахмурившегося Мохова, – потянувшись за сигаретами, спросил: «Курить-то, у тебя можно? Шеф-то твой был из некурящих.».

– Слушай, Витя, кончай трепаться. Ты же знаешь, что я курю. Говори, с чем пожаловал, У меня мало времени. Скоро сотрудники на совещание придут.

– Да, – вздохнул Чепела, прикуривая сигарету, – не вовремя нас подкинул Семен Алексеевич, ох не вовремя. Даже не верится, что еще несколько дней назад, мы были с тобой в этом кабинете, и получали от него нагоняй. Да-а, – снова протянул он. – Зароем Семена завтра, потом помянем, ну, и как всегда в таких случаях, в скорости забудем. Я вот, по какому вопросу пришел, Валера, Чепела затушил сигарету в пепельнице, и посунулся к столу.

– Где бабки, которые Семен должен был нам с тобой вручить. Помнишь, он тогда говорил об этом.

– То, что говорил, помню. А вот бабки где, не знаю, – вздохнул Мохов, скользнув взглядом по гостю.

Он знал, что доллары, о которых спрашивает Чепела, хранятся в доме покойного. Но где тайник? Вот этого, он не знал.

– В ящике не было? – Чепела кивнул на стоявший в углу массивный сейф.

– Он что, дурак, хранить их в сейфе. Комиссия из трех человек, ты знаешь, как это делается, проверила все. Кроме документов ни хрена не было.

– Как ты думаешь, его старуха знает о бабках?

– Сомневаюсь, – Мохов покачал головой. Какое-то время помолчал, о чем-то раздумывая, потом внимательно посмотрел на Чепелу, и сказал:

– Мне кажется, я догадываюсь, где эти бабки…

– Ну-ну, – поощрительно кивнул тот, и где же?

– Только дома!

– Так это же и ежу ясно, что дома. Тоже мне, сделал он открытие…. Дома… – безнадежно махнул рукой Чепела.

– Пожди, не маши…. Нужно подумать, как туда попасть. Я думаю сделать так, – Мохов перешел почти на шепот. – Завтра похороны. Мы все с тобой все равно будем на них. Дома, это я беру на себя, я договариваюсь с Елизаветой Викторовной, ты знаешь, это супруга Веригина, говорю ей, что в его сейфе отсутствует очень важный документ, и попрошу ее разрешения осмотреть квартиру…

– А если она пошлет тебя подальше?

– Все можно предусмотреть, Витя. Уже подготовлен соответствующий документ за подписью прокурора области, с просьбой провести эту процедуру.

– Понятно, – кивнул Чепела, – а мне, во всем этом, какую мне отводишь роль?

– Тебе? Будешь отвлекать Елизавету Викторовну, чтобы она не помешала.

– И когда ты наметил все это провернуть?

– Через пару дней после похорон.

– А ты уверен, что найдешь?

– Вне всякого сомнения, – усмехнулся, посмотрев на Чепелу, Мохов.

– И еще вот что, Витя, – Мохов снова понизил голос. – Только, пожалуйста, не обижайся. Мне стало известно, что ты за моей спиной, втихаря, пытаешься проворачивать свои дела. Может быть, ты думаешь, если Веригина нет, то все…. ты кум королю? Ни хрена, Витя…

– Да ты что!? – возмутился Чепела, дернувшись в кресле. – С чего ты взял?

– А с того…. Ты думаешь, над Веригиным никого не было? Ошибаешься, были и есть…. И эти люди, сейчас напрямую над нами. Это ты ничего не знал этом, а я знал…

– Что ж ты молчал раньше?

– Пришло время, вот и говорю…. А ты, видишь ли, решил действовать самостоятельно. Ты выходил на Мухина с автобазы?.. Выходил…

– Ах, ты, сучара, – изменился в лице Чепела, – настучал, гад.

– Тише, Витя, тише. Не настучал он. Он сейчас под серьезным колпаком тех, кто всегда стоял над Веригиным и нами. Ты же оперативник, и должен соображать, что к чему.

– Они что, и про меня все знают!?

– Возможно, – неопределенно пожал плечами Мохов.

– Ну, все, Витя, – посмотрел он на часы. – Сейчас у меня совещание, извини.

Комната в приземистом старом двухэтажном здании, где оказались Валдис и Мухин, была похожа больше на лабораторию, чем служебный кабинет. В углу, на столе стоял современный компьютер, второй стол заставлен какими-то приборами. Мебель, если считать ею два старых канцелярских стола, дополняли пять таких же старых стульев, и кресло, чем-то напоминавшее гинекологическое. Стены были окрашены в однотонный салатовый цвет.

– Извините, что заставил ожидать вас, друзья, – в дверях показался Лустенко. Он озабоченно посмотрел на Валдиса, затем перевел взгляд на Мухина.

– Пригласил я вас вот, по какому вопросу, – Лустенко быстрым шагом прошел к одному из стульев, и сел напротив гостей.

– Я знаю, что к поездке вы готовы. Как-никак потрачено на подготовку было больше недели. Завтра утром вы отправляетесь за грузом…. И вперед. До границы вас будет сопровождать охрана фирмы-заказчика. Так что должно быть все нормально.

– Валдис, – Лустенко посмотрел на гиганта, – от своего оружия ты избавишься перед самой границей. Мы с тобой все обговорили.

А теперь о главном. Иван Васильевич, – Лустенко перевел взгляд на Мухина, – мы получили информацию, что люди, которые будут встречать вас в Польше, боясь возможной подставы со стороны Интерпола, запросили полное описание ваших физических данных, в том числе и особых, примет. Им, оказывается известно, что на левом плече у вас, имеется наколка в виде паука.

Вот за этим я вас сюда и пригласил. А сейчас, – он посмотрел на часы, – придет специалист по тату, который и устранит эту допущенную вами оплошность.

– И еще один вопрос, Иван Васильевич, – наколку брату наносили вы?

– Да, – кивнул Мухин, – я.

– Значит, вы помните все ее особенности?

– Конечно.

– Вот и хорошо. Сейчас со специалистом на компьютере подберете именно того паучка, которого вы наносили своему брату. А с учетом того, что за прошедшее время наколка тускнеет, специалист потом проведет соответствующую ее обработку. Ну, все. Сейчас я вас оставлю. Потом отправляйтесь домой.

Проводив взглядом Лустенко, Мухин покосился на кресло. Только теперь стало понятным его настоящее предназначение.

После звонка Сейфуллина в Москву, о том, что «детали», – под этим подразумевались тетрадь, бумаги, и записи с компроматом, к отправке подготовлены, прошло больше часа. Курьер, который прибудет из Москвы самолетом, – назад, уже с «деталями», будет отправлен поездом. Билеты на него, и лиц сопровождения, уже готовы. Чтобы не привлекать к курьеру внимания, Сейфуллин на его встречу отправил человека, о котором не знает даже его, Сейфуллина, окружение. Этот же человек и проводит курьера и к поезду.

И вот звонок мобильника. Звонил сам Стропилин. Он коротко сообщил, что курьер, и сопровождающее его лицо уже в пути. Указал номер рейса и время его прибытия. И все.

Сейфуллин облегченно вздохнул. Он боялся, что «детали» придется переправлять самому. А теперь вся ответственность за их доставку, ляжет на другого человека.

Курьера и сопровождающего его молодого спортивного вида человека в аэропорту встречал тот самый высокого роста человек, который и руководил в ту ненастную ночь изъятием из сейфа Веригина папки с документами. Фамилия его была Полозов.

Доверяя Полозову как себе, Сейфуллин использовал его только в самых и серьезных и ответственных операциях. О нем не знал даже Стропилин. Полозов подчинялся только Сейфуллину, и выполнял только его приказы. В преданности Полозова он никогда не сомневался…

… Бывший командир десантно-штурмовой роты Полозов, успел пройти Афганистан. По воле Беловежской Пущи оказался брошенным на произвол судьбы в Таджикистане, куда был направлен для прохождения дальнейшей службы после Афгана. Успел повоевать на стороне правительственных войск, теперь уже, суверенного Таджикистана, и только потом, по счастливой случайности судьба свела его с Сейфуллиным.

Благодаря этому человеку он смог со своей семьей вернуться на предавшую его в начале девяностых, родину, получить, почему-то утраченное гражданство, найти в столице высокооплачиваемую работу и купить довольно приличную, там же, квартиру.

И разве мог Сейфуллин, после того, что он сделал для Полозова, сомневаться в преданности этого человека, который был проверен на самых острых и довольно щекотливых мероприятиях…

…Когда до города оставалось километров пять, Полозов приказал водителю свернуть на проселочную дорогу. А еще, километра через два, на полянке окруженной молодыми березками, их и встретил Сейфуллин.

И курьер, и Сейфуллин знали друг друга довольно продолжительное время, поэтому передача дорожной сумки с находящимися в ней «деталями», прошла без серьезных формальностей. Единственное, что сделал курьер, он проверил наличие пакета, и его содержимого в сумке. Ему и сопровождаемому его лицу, Сейфуллин вручил билеты в вагон «СВ».

Когда все формальности были закончены, курьер попросил доставить его и сопровождающее лицо на полустанок «Дачное», где они должны сесть, на проходящий там московский поезд. С извиняющейся улыбкой, он вернул Сейфуллину назад билеты.

Сейфуллин мысленно одобрил дальновидные действия курьера, но вслух ничего не сказал.

В вагоне «СВ», их ждало купе, и собственная охрана.

В отличие от переполненных плацкартных и полупустых купейных, «СВ» можно было бы считать пустым, если бы не купе, занятое благообразным старичком, и его соседом по купе, средних лет мужчиной, да купе, которое было от них через одно, занятое двумя, похожих на начинающих бизнесменов, молодыми людьми.

Курьер и сопровождавший его человек, разместились в купе между ними.

В купе зашел один из группы сопровождения. Доложил о пассажирах соседних купе. Старик и сосед его, мужчина, средних лет, постоянно играют в шахматы. Дверь в их купе постоянно открыта. У соседей же, справа, дверь была постоянно закрытой.

… Было далеко за полночь, когда поезд замедлил движение и стал тормозить. Это был, как и все другие, ничем не примечательный полустанок.

Мужчина, внимательно всматривающийся в черноту окна, повернулся к старику и кивнул головой. Неслышно прикрыв за собой дверь купе, осторожно ступая по ковровой дорожке, оба проследовали в тамбур.

Немного поколдовав с дверью, старик приоткрыл ее, и, уступив место своему спутнику, отступил в сторону.

Взявшись за поручень, тот выглянул, внимательно посмотрел вдоль состава и, выждав, когда состав тронется, поправил на плече дорожную сумку и спрыгнул на щебеночную насыпь. За ним по-молодому, последовал и старик.

Справа от светящихся окон вокзальной пристройки дважды мигнули фары машины, которая сразу же двинулась им навстречу. Вспыхнул ближний свет и оба пассажира, только что оставившие поезд, увидели знакомый им «джип».

… Машина быстро отъехала от полустанка и, через какое-то время, уже мчалась по пустынному ночному шоссе.

Очнулся курьер внезапно. Именно очнулся, а не проснулся. Как будто кто-то его толкнул. С трудом поднялся с постели. Напротив, повернувшись в стене, похрапывал телохранитель. В ушах стоял звон. Чувствовался очень знакомый, но пока неясно какой запах. Не раздумывая, до конца опустил фрамугу оконного стекла. В купе, вместе с утренней прохладой ворвался громкий перестук вагонных колес.

И вдруг его обожгло: «Пакет!» Он быстро повернулся к постели, поднял сидение, и замер: дорожной сумки, в которой был пакет, не было. Он с ужасом пробежал глазами по купе, сбросил на пол, так и не проснувшегося телохранителя, заглянул под его сидение. Тщетно. Сумки нигде не было. Он выскочил в коридор и чуть не наступил на лежащего, на ковровой дорожке охранника сопровождения. Пощупал пульс. Тот еле прощупывался. Приподнял веко. Налицо были все признаки наркотического отравления. И тут он обратил внимание, что в руке охранника зажата какая-то странная коричневого цвета сигарета. Окурок такой же сигареты, а рядом пачка, лежали на столике купе, куда уронив голову, сидел второй человек охраны сопровождения.

В служебном купе, сидя, прижавшись, друг к другу, спали оба проводника. На столике лежала початая пачка уже знакомых ему сигарет, а в пепельнице два окурка.

Он кинулся к купе, в котором ехали старик и средних лет мужчина. Предчувствие его не обмануло, – купе было пустым…

Кабинет, куда провел их хозяин ресторана Гарик, был небольшим, но уютным. Стены, затянутые в розоватый бархат, казалось, сочились прохладой. Прямо под картиной, изображающей кавказские горы, стоял кожаный диван. Чуть в стороне, встроенный в сервант, матово светился матовый экран «Тошибы».

В центре накрытый белоснежной скатертью стоял стол. В центре стола отсвечивали серебром свечи. Тут же, из ведерка со льдом торчала бутылка вина. Тут же играли бликами горящих свеч два бокала, и живым натюрмортом, красовалось блюдо с фруктами.

Напротив каждого из двух, стоящих по разные стороны стола тяжелых стульев, стояли столовые приборы, рядом по пачке сигарет «Президент», зажигалки и пепельницы.

Усадив гостей за стол, Гарик достал из ведерка вино, наполнил до половины бокалы, и неслышно удалился.

– Предлагаю выпить, Ринат Рустамович, – приподнял свой бокал Лустенко.

– С удовольствием, – приподнимая свой, в тон ему ответил Сейфуллин.

Лустенко пригубил свой, подождал, когда пригубит свой гость.

– Итак, Ринат Рустамович, вы желали встретиться со мной, – Лустенко внимательно посмотрел на собеседника и выжидающе замолчал.

– Да, – Сейфуллин покрутил бокал в руках, поставил на стол, снял очки и положил их в карман, – я искал встречи с вами. Это необходимо, чтобы разрешить, простите, попытаться разрешить все разногласия, которые появились между вашим концерном и нашей корпорацией, в этом регионе.

– О каких разногласиях вы говорите? – Лустенко взял сигарету из пачки, и не спеша, прикурил.

– Я имею в виду автопредприятие, – Сейфуллин подслеповато посмотрел на Лустенко, и также потянулся к сигаретам.

– Мне не понятно, о каких разногласиях идет речь, – Лустенко пристально посмотрел на оппонента. – Приобретение контрольного пакета акций предприятия концерном неоспоримый факт, на что есть все подтверждающие его документы. И мне не понятно, – Лустенко неожиданно замолчал, увидев в дверях кабинета Гарика.

– Нести горячее? – вежливо поинтересовался он.

Лустенко, посмотрев на Сейфуллина, – кивнул головой.

Гарик, молча, удалился.

– А что вам не понятно? – переспросил Сейфуллин, возвращаясь к прерванной фразе Лустенко.

– Ну и сукин сын, – усмехнулся Лустенко, поражаясь изворотливости Сейфуллина, – а вслух саркастически продолжил: «Не понятно то, зачем вы затеяли эти никчемные прокурорские наскоки на предприятие? Как вы объясните попытку грубой провокации с наркотиками?»

Сейфуллин невозмутимо затянулся сигаретой, выпустил дым и неопределенно пожал плечами, и иронически произнес:

– Кто же мог подумать, что ваш однокашник Веригин окажется таким безмозглым идиотом. Поверьте, все это он проделал сам, на свой страх и риск, не поставив нас даже в известность.

Сейфуллин даже и не пытался отмахнуться от Веригина, подтверждая тем самым факт того сотрудничества с корпорацией.

– На чем вы взяли Веригина? – Лустенко в упор посмотрел на собеседника.

– Веригина? – Сейфуллин усмехнулся. – Я точно не скажу, но его, если я не ошибаюсь, привлек к сотрудничеству мой шеф. И довольно-таки давно. Его будто бы зацепили, когда он еще работал в контрразведке, на совращении несовершеннолетних девочек…

Лустенко молчал. В последнее время, он ожидал от Семена все, но что бы это?

Но он поверил Сейфуллину. Оговаривать тому покойного, не было никакого смысла.

– Вы удовлетворены ответом? – услышал он голос собеседника и, кивнув, коротко ответил: «Вполне».

Наступила продолжительная пауза. И будто ее, подгадав, появился Гарик с официантом. Перед гостями появилась жареная осетинка в соусе из лимона, бутылка армянского коньяка, коробка шоколадных конфет, две коньячные рюмки, нарезанный тонкими дольками лимон, кувшин с апельсиновым соком.

Наполнив рюмки коньяком, Гарик с официантом удалились.

Собеседники, молча, подняли рюмки, кивнули друг другу, выпили, и молча приступили к закуске.

Отбросив мысли о Веригине, Лустенко, отправляя в рот дольку лимона, с интересом наблюдал за Сейфуллиным. Он прекрасно понимал, что тот набивался на эту встречу, отнюдь не из-за автохозяйства и, догадываясь об истинной причине, ожидал, когда тот сам ее назовет.

В свою очередь Сейфуллин расправляясь с таящей во рту осетриной, перехватывал изучающие взгляды своего собеседника, думал почти то же самое. Он гадал, что тому известно о «деле» профессора Петрова. То, что тот знает о нем, сомнений у Сейфуллина не было.

Неожиданная трель мобильника, донесшаяся из его кармана, прервала все размышления. Извинившись перед Лустенко, он прижал телефон к уху.

Лустенко с интересом наблюдал, как меняется выражение лица его оппонента. Черные маслины широко раскрытых подслеповатых глаз, из равнодушных, неожиданно превратились, сначала в растерянные, потом испуганные и, наконец, в безжалостные и беспощадные.

– Что-то случилось? – равнодушно спросил Лустенко, прикуривая сигарету.

Пряча телефон в карман, Сейфуллин неопределенно повел плечами, достал из другого кармана дымчатые очки, водрузил их на нос.

– Да так, производственные издержки, сухо ответил он и, вздохнув, добавил: «Мне очень жаль, Виктор Иванович, но я вынужден вас оставить. Извините….все так неожиданно», – он всплеснул руками, и поднялся из-за стола.

– Понимаю, – кивнул Лустенко, и со словами, – не смею задерживать, – поднялся из-за стола, и протянул для рукопожатия руку.

О каких «производственных издержках» сказал ему сейчас Сейфуллин, он уже догадался.

Как всегда в субботний вечер Чепела был в загородной сауне. Сауна размещалась рядом с аккуратным особняком на берегу небольшого озера, и посещать ее мог только ограниченный круг лиц.