Текст книги "Болтливая служанка. Приговорённый умирает в пять. Я убил призрака"

Автор книги: Станислас-Андре Стееман

Соавторы: Фред Кассак,Жан-Франсуа Коатмер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

6

Арле поднял брата с постели. С насупленным видом тот открыл дверь своего гостиничного номера: глаза у него слипались.

– Что случилось? – недовольно спросил Эдуар, и его рот растянулся в неудержимой зевоте.

– Прости, – сказал Арле, – но дело неотложное. Я только что видел Салику.

– Салику вернулся? Ну-ка присядь, Аль.

Арле рассказал все по порядку. Эдуар слушал, нахмурившись.

– Тебе надо было заставить его поехать с тобой, ты вполне мог это сделать. В общем, ничего определенного ты из него не выжал?

– Нет, но завтра он заговорит, ты уж мне поверь! Я пригрозил ему: не явится – сообщу в полицию.

– Еще одна промашка! – процедил Эдуар. – Если Салику не виноват, вряд ли он захочет доказывать это в полицейском участке, рискуя быть избитым до полусмерти. А если совесть у него нечиста, он уж и подавно смоется.

– Позволь, я позвоню от тебя Вотье.

Белый телефонный аппарат стоял у изголовья.

Трубку сняла Франсуаза. Она сказала, что Макс еще не вернулся из «Калао». Уже почти два часа ночи, и она не находит себе места. Успокоив ее, Арле тут же позвонил в «Калао». Макс был там.

– Еду! – не колеблясь, сказал он.

Арле положил трубку.

– Надо же, «Калао»! – удивился Эдуар. – Твой приятель шатается по притонам…

– Ах да, не успел тебе рассказать…

Арле как раз договорил до конца, когда вошел Макс. Он сел, выслушал Арле и тщательно протер платком очки.

– Ну и что ты на это скажешь?

Вотье размышлял и не спешил с ответом. Арле нервно ходил по комнате, а Эдуар, расположившись на смятой постели, глядел на влажные следы, которые тот оставлял на зеленом ковре.

– По-моему, – начал Вотье, – твой Салику, воспользовавшись отсутствием вас обоих, просто-напросто стырил деньги или что-нибудь из вещей.

Арле остановился.

– Но ничего не тронуто.

– Ты мог не заметить, даже наверняка не заметил. Потом он придумывает поездку домой для прикрытия бегства, потому что знает: с тобой ему встречаться не резон, ведь кража рано или поздно вскроется.

– А что же он так трясся от страха? – спросил Арле.

– Естественная реакция человека, захваченного на месте преступления. Тем более что ты упомянул о полиции.

– Вот и я говорю, – вмешался Эдуар. – Они так боятся полицейских дубинок.

Арле, однако, не соглашался.

– Нет, тут другое. Вы его не видели, не видели, какой ужас стоял у него в глазах. А как он бежал за мной, как умолял…

Арле снова заходил по комнате. Его промокшие ботинки похлюпывали.

– Салику не любил Роберту, – сказал он.

Макс поднял на него глаза.

– А я и не знал. Но почему ты так думаешь?

– Они сразу не сошлись характерами. Роберта не умела с ним ладить. Если он и остался у нас служить, то только из-за меня….

Два года Салику терпел грубое обращение хозяйки. И вдруг остался с ней наедине. Наедине!

– Может, когда Роберта уезжала, они поссорились. И он ее убил, а потом отделался от трупа…

Арле припомнил страшный случай. В прошлом году в самом центре Абиджана слуга изнасиловал хозяйку, пока ее муж был в отлучке. Потом задушил и убежал в лес. Местная газетенка по приказу сверху быстро умолкла, но страсти среди белого населения еще долго не утихали. «Почему, собственно, не Салику?» – снова подумал Арле. Кто знает, что может прийти в голову полудикарю, который долгое время таит в себе злобу и постыдные желания? Салику убил Роберту, в ожесточении искромсал тело и отделался от него, выбросив в море…

– Это совершенно неправдоподобно, – возразил Макс. – Кстати, твой слуга умеет водить машину?

– Нет.

– Как же тогда он перевез тело? Или приволок на себе? До моря больше десяти километров! И все равно непонятно: если у тебя ничего не украли, откуда у Салику деньги?

– Когда Роберта уезжала, деньги у нее были…

– Допустим. Но кольцо? Пренебречь таким дорогим украшением!

– Его трудно сбыть…

– Да брось, в этой-то стране? – воскликнул Эдуар. – Любой негр в считанные часы сведет тебя с перекупщиком драгоценностей.

– И кроме того, – добавил Макс, – ты забываешь главное: официально установлено наличие морской воды в легких утопленницы.

– Лекарь мог ошибиться.

– Я знаком с Ленуаром, судебно-медицинским экспертом: он человек очень добросовестный.

В комнате воцарилось молчание.

– Есть объяснение, – подал голос Макс. – Салику не украл, а получил от кого-то деньги, много денег…

– За что? – спросил Эдуар.

– Чтобы молчал и исчез с глаз долой, потому что он видел вещи, скажем, компрометирующие…

– Что, если попытаться расспросить его еще раз? – предложил Арле.

– Нет. Если все обстоит именно так, Салику скорее даст разорвать себя на куски, чем раскроет рот Не говоря уже о том, что его сначала надо найти! Этой ночью Салику сделал глупость, но впредь он будет умнее. Поверь, сейчас он уже далеко. – Макс поднялся. – Извините, но я еще не закончил свое дело.

– Ах да, – сказал Арле, – со всей этой историей я даже не успел поинтересоваться, видел ли ты девушку.

– Her, она уже несколько дней как уволилась из «Калао».

Арле вздрогнут.

– Так где же она?

– Вот это я и пытаюсь выяснить. Я подцепил там одного, он, кажется, кое-что знает – симпатичный старый пьяница, некий Жо Барнель. Он как раз изливал душу; когда ты позвонил. Думаю, он все еще там, поэтому убегаю: скоро он так налакается, что не сможет языком пошевелить.

Эдуар пожал обоим руки, с трудом подавляя новый зевок.

– Держите меня в курсе, а я пока на боковую. Умираю, спать хочу.

Уже в дверях Арле передумал и вернулся.

– Эдуар, мне хотелось бы кое о чем тебя спросить. Наедине.

Удивленно взглянув на него, Эдуар прикрыл дверь.

– Насчет Салику?

– Насчет Роберты. Ты ведь сказал, что приехал на виллу семнадцатого утром?

– Да.

– И в доме действительно никого не было?

– Разумеется! – с некоторым раздражением ответил Эдуар. – Салику объявился не раньше семи.

Он осекся, внезапно почувствовав странные интонации в голосе брата.

– Никого? Что ты хочешь сказать?

Арле колебался.

– Карточку вынули из ящика не раньше чем пятнадцатого вечером, а то и шестнадцатого…

– И что с того?

Губа Эдуара некрасиво подергивалась.

– Ты уверен, Эдуар, что Роберты уже не было на вилле, когда ты туда явился?

– Карты на стол, старина, – поморщился Эдуар. – В чем, собственно, ты меня обвиняешь?

– Я не обвиняю. Пойми…

– Пытаюсь, – сухо произнес Эдуар. – Так на что ты намекаешь?

– Я подумал, что ты, возможно, скрываешь от меня что-то важное. Может быть, семнадцатого Роберта была на вилле. У вас состоялся разговор, и только потом она уехала. А мне ты не захотел рассказывать, чтобы не причинить боль… Она, наверно, говорила про этого типа…

– Какого типа?

– Который снимал. Она, похоже, ехала к нему…

Эдуар усмехнулся.

– У тебя больное воображение! А колымага у гаража, какую роль она играет в твоей истории?

А Салику? Он явился в семь и уже не застал Роберту. О Господи! – воскликнул он, сдерживая ярость. – Ты забываешь, что семнадцатого в восемь утра я был у комиссара Фонтена! Можешь проверить. А результаты вскрытия! Тело по меньшей мере два дня пробыло в воде. Считай сам!

– Я идиот, – оказал Арле. – Прости.

Да, он смешон. Как же он забыл про вскрытие? И про то, что сказал Александр, сторож? Трупы утонувших поднимаются на поверхность через три дня или не поднимаются вовсе. Роберту обнаружили рано утром восемнадцатого. Три дня, все точно.

Эдуар вдруг успокоился.

– Я не сержусь на тебя, Аль. Я бы и сам на твоем месте… Впрочем, тут есть и моя вина…

– В чем?

Эдуар покачал головой.

– Не я ли заварил кашу, когда показал тебе вчера утром ту фотографию Роберты!

Вот уже больше часа как Вотье возвратился в «Калао». Стенные часы над стойкой показывали без пяти три. Жо, уткнувшись в стакан анисовой, с потерянным видом разговаривал сам с собой. По щекам у него текли крупные слезы. Его вдруг развезло. Он остановил тихую музыку и потребовал, чтобы Магда поставила рождественские псалмы. Та сначала отказывалась; завтра в полночь – другое дело, их заведут для ублажения всех, кто соберется, так у них заведено.

Жо побагровел, стукнул кулаком по столу. Чтобы он унялся, Магда поставила на проигрыватель пластинку с немецкими рождественскими песнями.

Жо начал тихо подпевать. «О Tannenbaum». Судя по всему, в свое время у него был красивый низкий голос, но с тех пор Жо сильно сдал – из-за пьянства, разумеется. Когда скрипки на фоне баварских колокольчиков заиграли «Stille Nacht», Жо заплакал и снова заговорил о жене. Вот уже три года как она вернулась к себе в Голландию! Жо знал, что больше не увидит ее. Он не забыл и по-прежнему любит ее, любит по-своему. Он, Жо, такой чувствительный.

Вотье опрокинул в рот последние капли теплого пива. Больше из Барнеля ничего не выжать. Рухнув на скамейку, тот предался воспоминаниям.

Однако он успел много чего порассказать. Много интересного. Даже если кое-что и приврал. В мозгу Вотье забрезжил свет. Роберта, перепуганный Салику, Малу. Три отправные точки. Вотье чувствовал, что он на правильном пути. Остается найти ниточку, что соединяла бы этих троих.

Магда по-прежнему сидела в углу бара. Рыжая и двое посетителей за время отсутствия Вотье ушли. Магда с непроницаемым видом курила, в ее черных глазах читалась враждебность. Макс заметил это с самого начала, как только спросил ее о Малу. Что ей известно? Надо бы снова к ней подступиться, когда она будет одна.

Три часа ночи. Он подумал о Франсуазе. Она, должно быть, умирает от беспокойства, не спит – уж он-то ее знает. Да она и сама сказала, что будет ждать. До тех пор пока Макс не войдет в дом, она будет сидеть с книгой в гостиной, представляя себе всякие ужасы.

Макс встал и протянул руку раскисшему Жо. Тому явно пора было подышать свежим воздухом.

Макс подходил к бару, когда зазвонил телефон. Магда сняла трубку и стала слушать с равнодушным видом. Потом кивнула Максу:

– Это вы господин Вотье?

Макс подскочил к телефону. Франсуаза! Верно, совсем извелась, раз звонит сюда.

– Алло? Это ты?..

Но в трубке уже раздавались гудки.

Макс в растерянности не выпускал трубку из рук. Жо сидел, уставившись пустым взглядом в дно своего стакана. Магда зажгла сигарету.

– Кто меня спрашивал?

– Некий господин Арле, – ответила Магда. – Он сказал, чтобы вы немедленно приехали.

– И все?

– Все.

Макс положил трубку, расплатился и направился к выходу. На улице он сразу бросился к машине.

До Магды донесся рокот заводимого мотора. Она потушила сигарету и подошла к Барнелю.

– Что это за тип? Ты его знаешь?

Опершись на локоть, Жо приподнялся и с трудом разлепил веки.

– Приятель Арле, – едва ворочая языком, ответил он.

– Что ему было надо?

– Н-не знаю. Мне плевать!

Им снова овладело слезливое отупение. Губы Магды сжались в тонкую красную ниточку.

– Ты много болтаешь, Жо, – прошипела она. – Это тебе выйдет боком!

Едва не прижимаясь носом к ветровому стеклу, Макс мчался вдоль лагуны по направлению к Кокоди. Вновь пошел мелкий дождик, капли разбивались о стекла. Макс, разумеется, направлялся на виллу. Когда час назад они расстались, Арле собирался ехать к себе. Что с тех пор могло стрястись?

Макс до упора выжал газ, левой рукой протер запотевшее стекло. Дворники жалобно поскрипывали. Стадион «Жео-Андре», ресторан «Лакомка», «Аквариум». На вираже перед перекрестком Аджамэ Макс выехал далеко на встречную полосу.

Сразу за поворотом, перед лесоскладом, фары выхватили из тьмы силуэт мужчины, махавшего рукой посреди дороги. Макс резко затормозил, машину занесло, но он вовремя ее выровнял. Мужчина отпрыгнул на обочину. Остановив машину на насыпи, Макс выключил фары и вышел.

Сквозь моросящий дождь он различил человека шагах в двадцати. Тот продолжал размахивать руками, показывая на склад. «Несчастный случай, – подумал Макс, – наверно, машина не вписалась в поворот…» Мужчина скрылся за штабелями бревен. Макс двинулся за ним. Впереди тянулись длинные штабели, разделенные узкими проходами.

– Эй, вы где?

В тумане он едва узнал собственный приглушенный голос.

Никто не откликнулся. В недоумении Макс сделал еще несколько шагов. Мокрая трава скрадывала звук. Кругом стояла гнетущая тишина, пахло гнилым деревом и тиной.

– Вы тут? Отвечайте же!

Уже светало, но дождь затруднял видимость. Макс прислонился к бревну, протер очки. Шутка? Разглядеть человека как следует он не сумел, все произошло очень быстро. На мужчине был синтетический плащ с капюшоном, рукой он прикрывал лицо от света фар. Руки белые: европеец.

Макс снова надел очки. Если это шутка, то весьма дурного пошиба. Его ждет Арле.

Прямо над ним на бревне висела белая дощечка с надписью. Он скорее угадал, чем прочел:

ВХОД ВОСПРЕЩЕН ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ

Макс отошел в сторону. Бревна были временно сложены на складе перед отправкой в порт и просто лежали друг на друге незакрепленные. Среди чернокожих грузчиков несчастные случаи были не редкость. Несколько лет назад тут даже свели счеты с инспектором по борьбе с сексуальными преступлениями – отправили его на тот свет.

«Ну и дурак же я», – подумал Макс. Как он сразу не понял? Место, время… Ясное дело, ему подстроили ловушку. И этот странный телефонный звонок! Звонил вовсе не Арле. Кому-то понадобилось, чтобы он поехал по дороге на Кокоди, нужно было заманить его сюда. Тут самое подходящее место, чтобы прикончить человека.

Вотье вытащил из кармана револьвер, взвел курок. И вновь принялся вглядываться в темноту Противник притаился среди бревен и поджидает его. Как только Макс пойдет по одному из проходов… Самое разумное – постепенно отступать назад, спиной к дороге. Однако отступать не в привычках Макса: враг бросил ему вызов, и он его примет.

Он двинулся вперед между бревен. Риск велик: в любое мгновение может сорваться бревно и раздавить его. Напрягшись, он осторожно шел по середине прохода, не спуская глаз с верха кладки, готовый при малейшем шуме отскочить в сторону. Охотничий азарт распирал его грудь. Значит, он попал в точку! Салику, Малу, Роберта… Он у цели! Через несколько минут человек в черном непромокаемом плаще сбросит маску, и тайна будет разгадана.

Макс приближался к концу прохода, выводившего на пустынный косогор. Внизу за мангровыми деревьями поблескивала лагуна.

Обтерев очки о рубашку, Вотье начал огибать склад справа. Теперь было видно намного лучше. Неясная белая полоса уже маячила на востоке. «Через час совсем рассветет», – подумал он. Бедная Франсуаза… «Я буду тебя ждать…» Чего только она не передумала… Потерпи еще немного, Франсуаза, и я приду… еще немного… Спокойно встретим Рождество… Я же обещал…

Дождь прекратился. Совсем рядом по дороге проехала машина. Макс невольно прислушался к жалобному вою мотора, пока машина одолевала подъем на Бингервиль. Потом наступила тишина.

Когда он подходил к углу склада, у него из-под ног с пронзительным писком вынырнула крыса и кинулась вниз к лагуне. Макс вздрогнул и опустил голову.

В тот же миг что-то тяжелое обрушилось ему на затылок и красными брызгами отдалось в мозгу. Он не успел ничего понять. Револьвер выпал из рук на мокрую землю. Макс зашатался и, перевернувшись, как волчок на излете, с глухим стуком рухнул плашмя на землю.

Из темноты возник мужчина с железной палкой в руке. Он поглядел вокруг, прислушался. Похоже, все еще спят. Обе станции техобслуживания на перекрестке открываются не раньше шести.

Он склонился над телом, увидел две черные струйки, сочившиеся из ноздрей. Затем перетащил жертву к самым бревнам. Прикинув высоту, чуть переложил тело, чтобы было похоже на падение, и начал карабкаться наверх.

С помощью железной палки ему удалось вышибить клин, который удерживал верхнее бревно. Перешагнув через него, он вставил свой рычаг у основания ствола и нажал. Огромная масса заколебалась и с мощным гулом покатилась вниз.

Мужчина, выругавшись, соскочил на землю: громада рухнула в нескольких сантиметрах от цели и покатилась под уклон к лагуне. Все надо начинать сызнова! Со злостью он ударил ногой по распростертому телу:

– Падло!

Он снова прикинул расстояние.

И в эту минуту со стороны лагуны донесся крик. Мужчина подбежал к углу и выглянул. Верзила-негр в тесной серой робе и с мачете в руках несся к складу. Сторож!

Мужчина вернулся, задвинул тело ногами в углубление между бревнами и притаился рядом.

Сторож показался в дальнем конце склада. При виде развалившихся бревен он присвистнул от удивления, и у него вырвалось тревожное «Ого!» Вдруг ни с того ни с сего он завопил:

– Держи вора! Держи вора!

Издалека послышались ответные крики. Мужчина выругался сквозь зубы: через десять минут сюда набежит толпа! И, как назло, уже рассветает! Повторить операцию не удастся, надо менять план, немедленно отделываться от тела…

Он выскользнул из своего укрытия и ловко юркнул между бревнами.

7

Услышав телефонный звонок, Арле сразу почуял недоброе. Будильник у изголовья показывал что-то около шести. Со слипающимися глазами он взял трубку. Звонила Франсуаза.

– Макс не у вас?

– Макс? Нет, а что?

– Он еще не вернулся.

От волнения она едва могла говорить. Арле с трудом собирался с мыслями.

– Мы расстались около двух, он возвращался в «Калао». Наверно, он еще там. Вы…

– Час назад я попыталась туда дозвониться. Никто не ответил. Они, должно быть, закрылись.

Арле чувствовал, что она на пределе. Ее тяжелое дыхание едва не обжигало ему ухо.

– Мне страшно, Аль.

Он попытался ее успокоить.

Не волнуйтесь, Франсуаза. Все объяснится. Хотите, вместе все обмозгуем? Я одеваюсь и еду.

В ванной он наспех привел себя в порядок. Трагедия? Еще одна? Или новый акт старой? Макс всегда полагался на свою интуицию. В два часа ночи, когда они расстались, Макс не сомневался, что он на верном пути. Почему же он не вернулся?

Арле пытался сам себя урезонить. В последние дни у него, пожалуй, появилась болезненная склонность видеть все в черном свете. Возможно, Макс захотел довести расследование до конца. Это так на него похоже: ни за что не отступаться. Он упоминал о каком-то Жо, которого ему надо увидеть. Это уже что-то конкретное, осязаемое, это успокаивает. Найти Жо – не Бог весть какая задача.

Арле быстро оделся, запер виллу и спустился в сад. Выезжая задним ходом из гаража, он бросил взгляд на дверь в комнату слуги. Закрыта. Время – полседьмого. Салику должен бы уже быть на месте, но он не придет. Эдуар с Максом оказались правы. Салику он больше не увидит. Это тоже один из актов трагедии. Роберта, Салику, Макс. Впереди – сплошная тьма, длинный туннель, а в конце…

Арле нажал на газ.

Франсуаза открыла дверь. Арле удивился, увидев ее одетой, причесанной, накрашенной. Он последовал за ней в гостиную. Они сели рядом.

Глаза у Франсуазы покраснели, под ними выступили синяки. Лицо под косметикой было бледным. Она опять стала говорить, как ждала всю ночь, подолгу стояла на балконе. Арле представлял, как она не сводит глаз с поворота за сквером, вздрагивая всякий раз, когда влажную тьму прорывает звук мотора.

Часа в три, рассказала Франсуаза, в гостиной зазвонил телефон, и она с надеждой схватила трубку. Но это был не Макс, а кто-то желавший немедленно с ним переговорить.

– Кто?

– Он не сказал, а я от волнения не догадалась спросить. Незнакомец. Он сразу повесил трубку.

– Вы ему оказали, что ваш муж в «Калао»?

– Не помню… Да, может быть… Нет, не знаю.

В глубине комнаты приоткрылась дверь. Показалась взъерошенная головка, розовая пижама. Сонный голос спросил:

– Кто это? Папа пришел?

Франсуаза встала, поцеловала сына в лоб:

– Нет, Юбер, он еще не пришел. Иди ложись!

– А где папа?

– Он работает, сынок. Как только придет, я тебя позову.

Пижама исчезла за дверью. Франсуаза вернулась к Арле, вытирая глаза скомканным платком.

– Что делать, Аль?

– Ждать, Франсуаза. Ждать. И не унывать! Я постараюсь все выяснить. Впрочем, я уверен, что вы зря терзаетесь. Макса, наверно, просто вызвали по срочному делу.

Это единственное, что пришло ему в голову! Срочное дело… Франсуаза покачала головой: нет, нет… По ее щекам струились слезы.

– Среди ночи? Макса по ночам никогда не беспокоили, ведь он выполняет в основном административные функции. У него нормированный рабочий день: с восьми до двенадцати и с четырнадцати тридцати до восемнадцати. Отчасти поэтому он и попросился обратно во Францию. Ему не нравится такая работа.

– Когда вы должны были… – Арле тут же поправился. – Когда вы должны возвращаться?

– Пятого апреля. У нас уже билеты на «Фуко».

Франсуаза проводила его до дверей, протянула горячую ладонь.

– Он скоро придет! – уверил ее Арле. – Я вам обещаю, Франсуаза!

Она попробовала улыбнуться. Слезы прочертили бороздки на ее скулах.

– Спасибо, Аль.

Арле неловко повернулся и, перескакивая через несколько ступенек, спустился вниз. Он чувствовал за собой вину. Мирный семейный очаг, куда он принес бурю…

«У нас билеты на „Фуко“»…

«Фуко» отплывает через три месяца.

На улице, уже подойдя к своему «ситроену», он повернул назад и зашел на стоянку за домом.

Машин тут было немного. Он сразу заметил синий автомобиль с загрунтованным крылом – след недавнего столкновения. Арле попробовал открыть дверцу – та не поддалась. Внезапно его охватила безумная надежда: что, если Макс только что вернулся? Они разминулись, Макс поехал на лифте, а он… Арле потрогал решетку радиатора. Нет, мотор уже остыл. Прошло уже некоторое время, как машину поставили на стоянку.

Арле хотел снова подняться, рассказать о своем открытии Франсуазе, но передумал: он не был уверен, что это известие ее утешит.

Перебирая в уме возможные варианты, он вернулся к своему «ситроену». Машина Макса не могла приехать сама. Значит, Макс ночью возвращался. Или его машину припарковал кто-то другой… А Макс…

Доехав до рынка, Арле остановился на улице Делафос у центрального комиссариата. Начинать нужно именно с этого, ведь он обещал Франсуазе все выяснить.

В полицейском участке было почти пусто, лишь несколько чернокожих полицейских дремали на соломенных тюфяках. Один из них соизволил встать и выслушать Арле. Комиссар Фонтен? Да, по расписанию он в отделе с восьми часов, но ему случается припоздниться, причем здорово.

– Хорошо, я зайду еще.

Уже в дверях он вспомнил об угнанной «аронде». Нет ли чего нового?

Полицейский справился по книге записей.

– Что-то не нахожу. «Аронда», говорите?

Он снова поискал, потом покачал головой.

– В моих бумагах об этом ничего нет. Может, вы писали заявление в другом комиссариате? Все-таки давайте я возьму на заметку. Регистрационный номер?..

Арле вышел из полиции. В баре «Пальмовый» заказал черный кофе с круассанами. И снова сел в машину.

В полдевятого он вернулся в контору. Во дворе Эдуар беседовал с Леменом. Пожав обоим руки, Арле увел брата к себе в кабинет. Как только они уселись, Эдуар спросил:

– Что случилось? Салику пришел?

– Нет. Речь о Максе Вотье. Он исчез.

Арле вкратце рассказал о последних событиях. Эдуар вынул сигарету и не спеша закурил.

– Да, неприятно, очень неприятно.

– Макс напал на след, – сказал Арле. – Ты ведь видел его сегодня утром? Я уверен, он был близок к цели! Слишком близок, и его убрали.

Эдуар сидел в широком кожаном кресле, скрестив на животе руки и откинув голову.

– Тебе не кажется, что ты немного торопишься с выводами? Кто, кроме нас с тобой, знал, что Вотье в «Калао»?

– Его жена. И неизвестный, позвонивший ей ночью.

– Она ему сказала?

– Да.

– А!

Гудел кондиционер. На улице выкрикивал распоряжения Лемен. Арле с преувеличенным вниманием следил за желтоватой, с длинным серым фильтром на конце, сигаретой в уголках изуродованных губ.

– Вотье поступил очень неосторожно, – сказал Эдуар. – Он был один, никто его не подстраховывал. Подумай, скольких он успел всполошить за последние сутки: Рико, нудиста, весь этот зверинец из «Калао»…

Он стряхнул пепел с шортов и зажег от окурка другую сигарету.

– А этот тип, – подал голос Арле, – которого он надеялся увидеть, расставшись с нами утром… Некий Жо… Ты его знаешь?

– Барнель? Беспробудный пьяница, насквозь проспиртованный, по-моему, он работает в рыболовецком хозяйстве. Ничтожная личность.

Арле встал.

– Пойду, может, застану Фонтена.

Эдуар проводил его до выхода.

– Да, это самое разумное. Эти люди знают толк в подобных поисках. Если, конечно, они возьмутся за дело! Ты ведь знаешь, какие тут порядки.

– Я только что был в комиссариате. Кстати, ты действительно заявлял им об угоне «аронды»?

– Разумеется! Позавчера вечером. А почему ты спрашиваешь?

– Они не смогли отыскать заявление.

Эдуар воздел руки к небу:

– Немыслимо! Там, было по меньшей мере пятеро негров, и все слушали мои причитания. Подумать только, и на таких оболтусов Франция тратит миллиарды!

По комнате гуляли клубы голубоватого дыма. Расположившись за широким металлическим столом, заставленным пепельницами, комиссар Фонтен с сигаретой в зубах слушал Арле. Это был атлетически сложенный широколицый мужчина с седоватыми усиками. Несмотря на вентилятор, вращавшийся над его головой, чувствовалось, что Фонтену несладко в белой тенниске с пятнами пота под мышками и в синих тергалевых брюках, которые стягивали его яйцеобразный живот.

Фонтен знал Вотье – тому приходилось работать на него – и считал Макса очень добросовестным сотрудником и хорошим специалистом. Он записал в блокноте предположительное время и место исчезновения Макса. У Фонтена были большие красные руки с изъеденными никотином ногтями.

Он поднял глаза, недоверчиво округлил губы, отчего они сделались похожими на куриную гузку.

– Вотье отправился в «Калао» один? Что понесло его туда в такой час?

Арле рассказал, с чего все началось. Он вернулся к смерти Роберты, поведал о подозрениях Макса, упомянув вперемежку Рико, «Гелиос-клуб», Рюбино, Салику…

Отложив шариковый карандаш, Фонтен искал для своего окурка место в пепельнице. Не найдя, швырнул его на пол, раздавил ногой и зажег новую сигарету. Потом встал. У него были огромные ножищи, и он оказался еще выше, чем предполагал Арле.

– Вотье слывет мозговитым мужиком. Странно, что он ввязался в такую авантюру! – проворчал Фонтен.

Попыхивая сигаретой, он хмуро спросил:

– Сколько лет было вашей жене?

– Двадцать восемь.

– Ясно. Двадцать восемь! Трудно смириться, что женщина умирает в таком возрасте. Всегда думаешь, будто за этим что-то кроется, будто кто-то замешан в этой истории. И человек ломает голову: кто же? Он все время настороже, сводит воедино массу мелких фактов, по сути незначительных, перетолковывает их на свой лад. Вот слуга убегает от своих хозяев, вот шлюха выходит из игры – и ничего больше не надо. Он проявляет нетерпение, ему чудится невесть что. – Фонтен назидательно поднял палец. – А ничего такого тут нет, господин Арле! Действительность в вашем случае сама по себе довольно горестная, и не следует усугублять положение, вбивая себе в голову разные небылицы.

Арле спорить не собирался. Он пришел из-за Вотье – Фонтен, похоже, забыл об этом.

– Макс Вотье исчез. Что вы намерены предпринять?

Зажав сигарету зубами, Фонтен с многозначительным видом процедил:

– Исчез, исчез… Просто один раз не ночевал дома. В конце концов, за тем и ходят в подобные заведения…

Фонтен сел и намарал еще три строчки.

– Я пошлю в «Калао» инспектора. Если понадобится, передам сообщение о розыске по радио. – Поднявшись, он протянул Арле руку. – Но все это ни к чему: я уверен, Вотье никуда не делся.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал Арле.

Он вышел из комиссариата в дурном расположении духа. Как насмешливо улыбался Фонтен, говоря: «За тем и ходят…» На что он намекал?

Арле сел в машину, включил стартер, на секунду прислушался к ровному гудению мотора. Почему он не предусмотрел такой возможности? Кто знает, может, в эту минуту Макс, вернувшись к семейному очагу, объясняется с Франсуазой, привирая, как и положено мужу, проказничавшему на стороне.

Арле резко выжал газ. Ему хотелось закричать, что он не верит этому, что это противно! Грубые, пошлые домыслы Фонтена выеденного яйца не стоят, Арле это знает, чувствует! Фонтен не принял его всерьез, и расследование он проведет кое-как, а когда спохватится, будет поздно.

Арле судорожно вцепился в руль. Придется рассчитывать только на себя и действовать быстро, очень быстро.

В зале было еще темно. На столах громоздились перевернутые стулья. Голый по пояс негр мыл пол, обильно поливая его водой. Едкий запах мыла смешивался с запахом пива и сырого табачного пепла.

Негр поднял голову, обозначил приветствие и снова склонился над шваброй. Его босые ноги шлепали по мыльному полу.

– Что вам угодно? – спросила появившаяся за стойкой женщина в зеленом кимоно с золотистой отделкой.

Арле подошел. Женщина не спускала с него пристального взгляда. Брюнетка, непричесанные волосы, толстые губы, кимоно едва прикрывает грудь. Арле объяснил, зачем пришел.

Лицо женщины помрачнело.

– Я по горло сыта этой мутью! – процедила она. – За последние десять минут мне уже второй раз надоедают из-за этого типа! Только что его жена…

– Госпожа Вотье?

– Вы не могли бы передать ей, что я не нанималась ангелом-хранителем к ее мужу? Водила бы его на поводке!

Арле сдержался.

– Он не вернулся домой. И на работе его нет, хотя он должен был явиться в восемь.

Пожав плечами, девица закурила сигарету.

– Он умотал в три, сразу после звонка. Это все, что я знаю. С тех пор я его не видела.

– Так ему звонили?

– Да.

– Кто?

– Не знаю. Какой-то мужчина.

– Что он сказал? Постарайтесь вспомнить. Это очень важно!

Женщина прикрыла глаза и медленно выпустила из ноздрей дым.

– А что тут стараться! «Господин Вотье у вас? Звонят от господина Арле. Пусть немедленно приедет!» Всё.

– От господина Арле? Вы уверены?

– Абсолютно.

– А Вотье? Как он это воспринял? Что сказал? Вы слышали, что он ответил?

– Да он и слова сказать не успел: тот, похоже, сразу повесил трубку.

Арле с усилием сглотнул слюну. Слабая надежда, которую он питал по пути в «Калао», покидала его.

– Он уехал сразу?

– Да, заплатил по счету и был таков.

– И ничего вам не сказал?

– А с чего ему со мной разговаривать? Я его знать не знаю и никогда прежде не видела.

– Он провел у вас этой ночью несколько часов. Что он делал? Пил?

– Скорее смотрел, как пьют другие. Вернее, как пьет…

– Барнель?

– Да, они довольно долго беседовали…

– Я слышал, Барнель работает в рыболовецком хозяйстве?

Она бросила на Арле подозрительный взгляд, затянула потуже пояс полураспахнутого кимоно.

– Да, это правда, он работает у Регера.

– Вы позволите мне позвонить?

Она махнула сигаретой в сторону аппарата, стоявшего в углу бара:

– Там и телефонная книга.

– Спасибо.

Арле выписал из книги адрес, набрал номер. Женщина вынула пудреницу с пуховкой, зеркальце, помаду и, облокотившись о стойку, начала прихорашиваться. Зеленый шелк обтягивал ее тугие бедра.

Рыболовецкое хозяйство Регера наконец отозвалось. Барнель час назад уехал от них в Буаке, где намерен провести Рождество с приятелями. Он должен вернуться к понедельнику. Если месье желает что-нибудь передать…