Текст книги "Майдан. Нерассказанная история"

Автор книги: Соня Кошкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Глава 5. ДВА МАЙДАНА. ВЛАСТЬ «РАЗВОДИТ» ПРОТЕСТ

Вспоминает Александр Турчинов:

«Когда власти поняли, что ни на Майдане, ни на Европейской площади акции не одноразовые и люди не расходятся, они осознали: у них серьезные проблемы не только в общении с европейскими политиками, но и внутри страны. Начался запуск грязного пиара, чтобы два Майдана – на Европейской площади (оппозиционный) и возле Стелы независимости (студенческий) – столкнуть лбами, противопоставить и т. д.

Этим активно занимались через подконтрольные СМИ Левочкин, Клюев и другие «спецы» из окружения Януковича. Нашли «спикеров» – тех же «заряженных» доброхотов, что в свое время по тому же, кстати, сценарию нейтрализовали протестную акцию предпринимателей (так называемый предпринимательский майдан 2010 года. – С. К.). Студенческому майдану власти помогли со сценой, звуком, материально-техническим обеспечением. Их задача была только выступать, говорить, что для молодежной акции протеста политики не нужны, у нас свой протест, и мы тут за Европу – без политики и без политических партий».

Подтверждает Пашинский:

«Банковая быстро разобралась в происходящем и постаралась установить контроль над Майданом общественников под Стелой. Все эти лозунги про «без политиков» были мастерскими подсказками – наживками, которые те, увы, заглотили. Был даже смотрящий – Денис, который в первый день предоставил студентам свою «озвучку». Меня поразило, что, когда позже я по просьбе активистов пришел на встречу, чтобы обсудить, как нам объединить два Майдана (активисты сами на этом настаивали), один из их лидеров, ныне известный политик, привел на эту встречу Дениса».

Фамилия Дениса, о котором упоминает Пашинский, Шевчук.

«Он появился ниоткуда. Сказал, что может дать нам свою технику для озвучки. Взамен попросил, чтобы его ввели в состав оргкомитета Майдана, – вспоминает Виктория Сюмар, в то время видная активистка, входившая в состав этого самого оргкомитета. – Мы быстро согласились. Настроение было такое: ты хочешь помочь – помогай, можешь делать – делай. Все были настолько замотаны, что не стали особо разбираться: кто этот человек, откуда он, почему решил присоединиться к нам. Конечно, сейчас я понимаю, что это было слишком легкомысленно. Позже, когда я элементарно прогуглила, кто он и что, волосы дыбом встали. Кстати, когда начался «большой Майдан», Денис пытался вести с некоторыми активистами переговоры от имени Клюева. То есть это был его человек, засланный к нам для того, чтобы расколоть нас изнутри».

История двух Майданов – классическая иллюстрация того, как власть времен Виктора Януковича «разводила» гражданский протест. Технология была отработана до мелочей. Едва где-то вспыхивал малейший огонек протеста, его старались «размыть», маргинализировать, довести происходящее в глазах общественности до абсурда. Следующий этап – нивелировать доверие к общественным активистам, купить их или запугать, а еще лучше – использовать «втемную».

Продолжает Александр Турчинов:

«Люди выходили на Майдан искренне. Большинство из них Кто составлял меньшинство?

Во-первых, профессиональная агентура. Во-вторых, те. кто любит называться «гражданским обществом», но на самом деле находится все время как бы на линии водораздела – и ни с властью, и ни с оппозицией (так спокойнее и в то же время безопаснее). Власть пыталась сыграть на амбициях молодежи, противопоставить ее политической оппозиции.

Итак, власть насаждала мысль о том, что один Майдан хороший, а другой плохой…

Такие мэсседжи крутили по всем каналам. Звучали комментарии так называемых экспертов и т. д. Постепенно все это начало набивать оскомину. К чему, собственно, и стремились. Пиар-сопровождение Банковой делало все для того, чтобы молодежный Майдан не объединился с политическим. Это, мол, подыгрывание оппозиции, а она – вчерашний день. Но мы приняли решение объединиться с молодежью. Во-первых, чтобы прекратить все провокации, во-вторых, нарушить сценарий Банковой, предполагавший, что после провала саммита в Вильнюсе молодежь разойдется сама, а с нами, политиками, лишенными поддержки общества, можно будет и пожестче разобраться. Да, план у власти был именно такой, но мы его на том этапе сорвали.

Это было двадцать шестого ноября, поздно вечером. У нас на Европейской было два больших флага – Украины и ЕС. Мы взяли эти флаги, сформировали колонну и так пришли на Майдан Независимости. Вся партийная символика осталась на Европейской. В ту же ночь там начался демонтаж нашего первого палаточного городка и сцены. Молодежь была удивлена тем, что политики переступили через свои амбиции и пришли к ним, не претендуя на лидерство. (С 26-го на 27-е на Майдане оставалось около тысячи человек. В том числе студенты университета Шевченко и Могилянки. – С. К.) Объединившись, мы начали вместе работать. На воскресенье готовили проведение первого совместного митинга».

Впрочем, многие соратники Александра Валентиновича тогда открыто, а сейчас уже, конечно, «за глаза», называли и называют слияние двух Майданов «ошибкой». Мол, на Европейской – вот это был настоящий революционный Майдан, а не какая-то молодежная вечеринка с политическим подтекстом. Вообще, оппозиция довольно ревностно, особенно в первые дни, относилась к проявлениям народного протеста, общественной инициативы. Ведь граждане, по сути, взялись делать за оппозицию ее работу – бороться с властью. А это значит, что она, оппозиция, с задачами не справлялась. Раз так – имела ли она моральное право претендовать на 2015-й?

Глава 6. ВИКТОР ЯНУКОВИЧ. ЧТО ВМЕСТО ВИЛЬНЮСА?

Ежевечерне выходя на стылые площади, украинцы верили: массовый протест может заставить власть изменить планы и все-таки подписать СА. Романтики оставались и внутри самой власти. Предполагали: Янукович просто торгуется с Брюсселем за более выгодные условия подписания, и заявления Азарова – блеф.

Точки над «і» были расставлены 27 ноября.

День рождения Суркиса

В тот вечер Игорь Суркис собрал друзей для празднования своего прошедшего 55-летия. За столом присутствовали Игорь Ко-ломойский, Дмитрий Фирташ, Юрий Иванющенко, Вагиф Алиев и другие. Не было только Рината Ахметова – накануне его ФК «Шахтер» играл с «Манчестером».

Главный гость – Виктор Янукович. «Вот – мой друг. Я не видел его уже год. Не звонит, не приезжает», – обратился Янукович к несколько припозднившемуся на мероприятие Юрию Иванющенко, усаживая его за стол возле себя.

«В тот вечер Янукович объявил нам, что мы действительно не идем в Европу. Собственно, он с этого начал. Не с поздравлений имениннику, а вот с этой новости. Надо было видеть лица собравшихся, когда они это услышали», – вспоминает один из очевидцев.

Повисла пауза. «Вам надо иметь большое мужество, – сказал старший брат юбиляра, Григорий Суркис, обращаясь к Януковичу. «Да какое мужество?! – с вызовом ответил президент. – Все дело – в экономике…» – и принялся перечислять аргументы, которые все украинцы слышали уже много раз. Звучали они, мягко говоря, неубедительно.

«Первая реакция присутствующих – контролируемый шок, – подтверждает Игорь Коломойский. – Я у него еще потом тет-а-тет переспросил, он снова подтвердил».

«Кто-то пытался разрядить ситуацию – перевести разговор на другую тему, но Янукович снова и снова сам к ней возвращался. Складывалось впечатление, что он на нас «тестирует» свои доводы, проверяет нашу реакцию», – добавляет еще один гость праздника.

«Шок – это первая реакция, – продолжает Коломойский. – А дальше ты задаешься вопросом: как же так, в чем причина? Все тогда друг друга об этом спрашивали, все пытались разобраться. Вот даже и в нашей компании – из тех, кто был тогда за столом, все люди ассоциировали себя больше с Западом, чем с Востоком, все привыкли на отдых в Монако ездить, а не в Анапу».

Подмосковный бункер

Многим, даже близкому окружению, логика действий Виктора Януковича казалась иррациональной. «Странный человек, подпиши он тогда Вильнюсское соглашение, второй срок был бы ем> обеспечен», – констатирует Игорь Коломойский. Действительно, перед Виктором Януковичем рисовались весьма заманчивые возможности:

• вхождение в европейскую семью, что значительно сокращало и упрощало путь непосредственно в ЕС;

• гарантированное потепление отношений с США и возобновление диалога с МВФ, крайне недвузначно намекавшего на скорое предоставление кредита;

• значительное укрепление собственных позиций на 2015 геи с одновременным лишением оппозиции каких-либо конкурентных преимуществ (это он, Виктор Янукович, превращался в главного евроинтегратора, а вовсе не оппозиционеры);

• обеспечение себе места в истории. Человеку, приведшему свою страну в Европу, вечность – с высокой долей вероятности – простила бы и «Межигорье», и многочисленные коррупционные схемы соратников, и много чего еще.

Но вечером 28 ноября все мосты были сожжены.

Вспоминает Петр Порошенко:

«После Вильнюса Виктор Янукович стал нерукоподавае-мым. Случившееся на саммите ключевые европейские лидеры восприняли как личное оскорбление. И это была очень эмоциональная реакция, не имевшая ничего общего с традиционным дипломатическим протоколом. На ужине во время саммита был такой момент. Янукович, пытаясь как-то разрядить обстановку, спрашивает: «А может, мы подпишем соглашение об открытом небе?». На что ему кто-то из лидеров отвечает: «Вы что, сумасшедший, не понимаете, что происходит, искренне считаете лидеров двадцати семи государств идиотами?». Вот такими словами. Это было точкой невозврата. Было ясно, что Европа общаться с Януковичем больше не будет. Ни сейчас, ни впредь».

В июле 2014-го я поинтересовалась у Рината Ахметова:

– Вы спрашивали у Януковича о причинах разворота?

Спрашивал. И он говорил мне то же, что и во всеуслышанье. Ссылался на фактор экономики. Экономика, мол, не выдержит. У него были свои аргументы, и он был убежден в их правильности».

В дополнение – свидетельства Владимира Рыбака, тогда спикера ВР, многолетнего соратника Виктора Януковича.

«Это была совершенная неожиданность, – говорит он о развороте, – шок! Ведь мы столько к этому шли! Я сам активно участвовал в подготовительной работе. Мы в парламенте приняли все законы… Все этого ждали. И вдруг… Помню, я спросил Азарова: «Николай Янович, как же так? Что же вы делаете?».

А он ответил: «Мне велел президент»?

Как-то так. Плюс говорил что-то об экономической ситуации, о факторе востока. Согласен, может, эти аргументы и состоятельны, но их раньше надо было озвучивать!

Как этот разворот объяснялся для близкого круга?

Так и объяснялся! Точно так же, как в публичной плоскости. Я все это слушал-слушал, потом говорю: «Постойте, почему же мы за неделю «передумали»? Почему раньше на этот путь не встали?». Внятного ответа я не получил».

Получается, в Вильнюсе Виктор Янукович совершил прыжок в пустоту.

Незадолго до у него с Владимиром Путиным состоялась ранее упоминавшаяся тайная встреча в подмосковном бункере. После этого Янукович начал вести себя алогично – как человек, чем-то очень сильно напуганный.

Глава 7. «БЕРКУТ» «ТРЕНИРУЕТСЯ» ПЕРЕД РАЗГОНОМ СТУДЕНТОВ

«Я вернулся из Вильнюса с абсолютной внутренней уверенностью, что мы все равно «дожмем», что ассоциация будет подписана, – говорит Петр Порошенко. – Причин было несколько. Во-первых, внутренние ощущения. Такая спокойная уверенность. Во-вторых, слова наших европейских друзей. В-третьих, для очень многих европейских политиков первого уровня Украина уже была вопросом их личного реноме. В том смысле, что в процесс евроинтеграции Украины они вложили так много сил, что запросто от этого отступиться уже не могли. Это и Баррозу, и Фюле, и Грибаускайте, и Шульц, и многие другие. Они боролись за Украину так, как будто речь шла об их родной стране. Почти у каждой из этих стран был этап истории, в который демократическая революция встречалась с диктатурой, авторитаризмом. И таким странам не надо ничего объяснять, они сами это прошли и понимали нас с полуслова. Польша, Чехия, вся Прибалтика. Поэтому они осознавали: борясь за украинцев, борются сами за себя. Это нам очень помогло».

Вечером 29 ноября на киевском Майдане таких оптимистов, как Порошенко, было не много. В массе своей люди были очень подавлены. Что делать дальше, было неясно. Диктатор поступил по-своему, и народу, по большему счету, нечего было этому противопоставить. Ждали начала митинга. Планировалось: Яценюк, Кличко и Тягнибок доложат о результатах поездки в Вильнюс. Но докладывать было особо нечего – слишком неутешительны результаты.

«Мы будем требовать в парламенте импичмент президента и досрочные выборы», – заявил митингующим Арсений Яценюк. Заявил, прекрасно зная, что закона об импичменте не существует и принять его силами тогдашней Рады – утопия еще большая, чем провести досрочные выборы. Но что еще он мог сказать пяти тысячам собравшихся? Единственное: пригласить их на митинг 1 ноября.

«Если честно, после этого митинга мы не видели особых перспектив для продолжения акции протеста, поскольку предполагали, что в воскресенье людей выйдет меньше, чем неделю назад. А акцию, как известно, нельзя завершать на спаде, ее можно завершать только на подъеме, – признается Турчинов. – Будем честны: накануне двадцать девятого ноября мы, оппозиция, не могли констатировать, что вот уже назрела революционная ситуация. Нет, такого не было. Было ощущение, что в ближайшее воскресенье все может закончиться. Если бы не события ночи с двадцать девятого на тридцатое ноября, я предполагаю, что протест бы в конце концов зашел в привычную рамку «власть – оппозиция», продлился какое-то время, а потом сошел на нет».

Не то чтобы в пятницу, после Вильнюса, все планово сворачивалось – нет. Ведь плана-то никакого не было. Задекларированные лидерами оппозиции цели: разворачивание протеста в каждом регионе, отставка Януковича через Верховную Раду, – были не только маловероятны с точки зрения реализации, но не требовали стояния на площади. Вполне можно было разойтись, допустим, до весны, – такие идеи тоже звучали.

За ходом вечернего митинга внимательно наблюдало более тысячи «беркутовцев», оцепивших Майдан накануне. Еще в обед «Беркут» дал первый бой. Война шла за машины «озвучки», которые оппозиция пыталась подогнать поближе к Майдану. Причина – просьба лидеров «общественного Майдана».

«Огкомитет студенческого Майдана обратился к нам, политикам, с тем, чтобы мы помогли заменить на площади звук», – поясняет Турчинов.

По его словам, «после объединения двух Майданов Банковая начала устраивать мелкие провокации, и звук, который ранее предоставили общественникам с барского плеча, стали отбирать».

«В какой-то момент организаторы студенческого Майдана, активисты констатировали: сами они Майдан больше не удержат – его надо сворачивать и передавать политикам. Это происходило двадцать восьмого, накануне. Мне позвонил мой друг Абдуллин (народный депутат от партии «Батькивщина». – С. К.), сообщил, что у ребят какая-то проблема с техникой, мне нужно встретиться с ними и поговорить. В оппозиции я занимался всеми административными вопросами. В том числе на мне был звук.», – вспоминает Сергей Пашинский.

Действительно, накануне разгона студентов оргкомитет – из числа общественников – собрался на заседание.

«Изначально мы вышли на площадь «за» подписание СА. Виктор Янукович этого не сделал, наши требования не были услышаны. Очевидно, что дальше акция должна была перейти на новый уровень – уже политический. И что общественники такую акцию не «потянут» – она должна проходить «под крылом» политиков, – говорит Виктория Сюмар. – Поэтому, да, мы договаривались с оппозиционерами о том, чтобы они приняли обеспечение протеста на себя».

Заседание оргкомитета выдалось бурным. По воспоминаниям присутствующих, активнее всех за сворачивание Майдана ратовал Денис Шевчук. В какой-то момент он просто заявил, что забирает свою «озвучку», поскольку, мол, она очень дорого ему обходится. Активисты уговорили его оставить технику до окончания вечернего митинга 29 ноября.

«Мне перезвонил Егор Соболев, сказал, что технику у них забирают, и нам, политикам, надо «принимать» Майдан», – уточняет Пашинский.

Конфликт вокруг бусиков «озвучки» случился 29-го, около трех часов дня.

«Для того чтобы завести бусики «озвучки» под Стелу, разработали целую спецоперацию. Я задействовал около двух сотен человек – они были расставлены в нужных для меня точках. Все специально подготовленные, обученные действовать в

подобных ситуациях. Плюс около десятка нардепов, – говорит Пашинский. – Наши оппоненты очень красиво против нас тогда сработали – до сих пор не могу забыть. Итак, бусики заезжают по Михайловской на Майдан. Я понимал, что самая критическая точка – заезд под саму Стелу со стороны Институтской. И вот бусики уже почти у перекрестка, и туте вижу, как сверху по Институтской движется какая-то машина, обычная легковушка, но за пару метров до перекрестка она останавливается, разворачивается поперек дороги, водитель включает «аварийку» и выходит из автомобиля. А тан всего два ряда, то есть он намертво заблокировал движение вверх по Институтской. Объехать по встречной нельм – слишком плотный поток машин. К этому водителю бежит со всех ног гаишник, но тот ему только коротко что-то сказы и все, они вдвоем исчезли. А машина так и осталась стоять. Наши бусы, повторяю, напротив Дома профсоюзов, перед перекрестком Майдана и Крещатика.

Эго все – секунды. Мы тогда впервые увидели, что такое полчища «Беркута». Когда легковушка замерла на «аварийке» на Институтской, от Октябрьского дворца, от консерватории, из подземных переходов начал появляться «Беркут». Я помню, как у меня на глазах склоны возле Октябрьского дворца почернели – столько было «беркутов». То есть им была дна четкая команда, и они слаженно сработали. Скорее всего, появление этой легковушки было сигналом к началу операции.

Я стою на противоположной стороне улицы и понимаю, что у нас проблемы. Мы с моими людьми добежали к бусикам очень быстро, за полминуты. Там на месте уже были депутаты от оппозиции, человека три-четыре. Сразу после нас подлетает «Беркут», окружает со всех сторон, начинаются стычки – и все, автобусы заблокированы. Стычки продолжались несколько часов.

«Утихомирилось» лишь на время митинга. После вспыхнуло с новой силой.

«В результате за руль одного из бусов сел полковник ГАИ Я сам. своей рукой, включил зажигание – не хотел отдавать им ключи, – и машину отогнали на угол Крещатика и Институтской. Второй бусик помогал отгонять Яценюк. Уже позже договорились завести их к «Укркоопспилке» и оставить там до утра», – добавляет Пашинский.

Для того чтобы собравшиеся вокруг митингующие не препятствовали, «Беркут» начал их избивать. Постепенно людей оттеснили с проезжей части, но несколько человек упали на асфальт. Стоявший в оцеплении солдат Внутренних войск принялся добивать упавших ногами. В их числе был и известный фотограф агентства Reuters Глеб Гаранич. Когда он, поднявшись, попытался задержать нападавшего, на него набросились уже «беркутовцы» и дубинкой разбили ему голову. Травма оказалась серьезной – пришлось накладывать швы. В милицию Гаранич не обращался – не имело смысла. Фотоснимок, на котором лицо Гаранича почти полностью залито кровью, а ворот куртки набух от липкой влаги, но сам он крепко держит в руках камеру, продолжая снимать, облетел тогда все мировые СМИ. И надолго стал одним из символов протеста: фотограф, выполняющий свою работу несмотря ни на что.

«Договоренность состояла в том, что техника переночует, а утром будем думать, что с этим делать, – отмечает Андрей Шевченко. – Но это оказалось западней: милиция сразу заблокировала нашу технику своим автобусом. Мы даже двери в бусы не могли открыть: так плотно зажали.

Силовики были очень заведены. Произошел такой эпизод: один из «беркутовцев» сказал что-то нелицеприятное в адрес Яценюка, когда тот проходил мимо. Яценюк огрызнулся, «беркутовец» ответил, отпустив еще несколько реплик, довольно-таки унизительных. Дошло до того, что Арсений сказал: «Чего ты прячешься, выходи, слабо один на один?». В ответ – хохот. Было дико это наблюдать: все-таки перед тобой депутат, лидер фракции, известный политик… В общем, агрессия витала в воздухе: я уверен, что «Беркут» четко знал, зачем их собрали в эту ночь: для «зачистки» Майдана «под ноль».

«Уже сейчас, задним числом, я понял, что история с этими машинами стала детонатором, – отмечает Пашинский. – Разгон студентов был спланированной операцией – это факт. А машины – спусковым крючком. Силовики тогда действовали очень жестко, очень! Уже днем они разворачивали операцию.

Часов в одиннадцать вечера я поехал домой. Мне позвонила одна из активисток – не помню точно, кто, – и говорит, вы срочно должны принять власть на Майдане, взять ответственность за все, что там происходит. Ответил, что это будет возможно только после того, как мы завезем свой звук, то есть завтра утром.

Очевидно, звонок был не случаен. Вообще, лично мое мнение таково: большинство из тех, кто тогда был причастен к оргкомитету студенческого Майдана, знали о готовящемся разгоне. Не хочу называть конкретные фамилии – многие из них сегодня стали народными депутатами Украины, и. если я прав, пусть это останется на их совести».