Текст книги "Майдан. Нерассказанная история"

Автор книги: Соня Кошкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

«Вы знаете, молодой человек, что такое команда? – обратится он к нему чуть ли не с порога. – Вот я в ваши годы…» Далее последовала поучительная история о том, как в семьдесят каком-то году он несколько суток подряд, не выходя из гостиничного номера, играл в карты.

Попробую воспроизвести максимально близко к оригиналу, полагаясь на память слушателя:

«Катран в гостинице «Интурист». Номер «люкс». Вы понимаете, молодой человек, под кем тогда были картежники, тем более валютные (под КГБ. – С. А^-.)? Так вот. Соперник – скандинав. Очень нафаршированный и… – Тут Виктор Федорович «завис», подбирая слово. – О! Эластичный. Ну, мы катаем. День, два, три в номере. В итоге я и выиграл, и заработал еще тридцать миллионов долларов для страны. По тем-то временам. Итак, молодой человек, отсюда два вывода. Первый – всегда играйте в долгую. Второй – всегда будьте в команде».

Что из этого – правда, что – полуприпадочный бред, спросить, очевидно, лучше у Виктора Федоровича. И даже если подобное имело место, зачем это рассказывать человеку, которого видишь впервые в жизни.

Кандидат ничего не спрашивал: настолько обалдел от услышанного.

Известна еще одна версия истории про карты. Про игру в Сухуми, результатом которой стал выигрыш куда скромнее – сорок тысяч рублей.

Из числа «любимых» была также история о том, как Виктор Федорович, опять-таки в семидесятые, участвовал в автомобильных гонках в пустыне (!), и там за ним якобы устроили погоню вооруженные бедуины. Как он в те годы мог оказаться на гонках в пустыне и чем не угодил бедуинам, не уточнялось.

Еще о том, как он, Виктор Федорович, участвовал в подготовке советских космонавтов для полета в космос. Чуть ли не лично их отбирал.

Ну и далее в том же духе. Список можно продолжить.

Часть третья. ФЕВРАЛЬ 2014

Часть третья «Пока ты тут, подумай, что чувствовал двадцатилетний парень, прикрывая фанерным щитом раненого товарища, а вокруг пули прошивали кору деревьев».

Надпись у одного из кенотафов на Институтской

ХРОНИКА СОБЫТИЙ

Первая половина февраля – власть и оппозиция торговались за изменения в Конституцию в целом и возможность вернуться к Основному Закону от 2004 года в частности. Продолжалась работа по освобождению заложников. С этой целью, по договоренности с властью, оппозиционеры пытались частично разобрать баррикаду на Грушевского так, чтобы там мог проехать автомобиль.

6-7 февраля – Виктор Янукович летал на открытие Олимпиады в Сочи. Главной целью визита была встреча с Владимиром Путиным – второй транш из обещанного 15-миллиардного кредита Украина все еще не получила.

14 февраля – на заседании Рады Майдана приняли решение о подготовке мирного наступления на Верховную Раду. Майдан требовал динамики.

В этот же день силовикам массово раздали боевые патроны. Сергей Конопляник показал Андрею Сенченко снайперов у Кабмина и сказал, что им дана команда стрелять по Майдану в случае, ест строй «Беркута» будет нарушен.

16 февраля – на рассвете по Грушевского через отверстие в баррикаде проехала первая машина. Вечером после изматывающих переговоров власти и оппозиции генпрокурор Пшонка подписал закон об амнистии. Опубликованный на сайте ГПУ, он вступил в силу.

18 февраля – утром началось мирное наступление Майдана на Верховную Раду, уже через несколько часов обернувшееся масштабными боями в правительственном квартале. Схватки с «Беркутом» и «титушками» происходили в Мариинском парке, на Шелковичной, Липской (где горел офис Партии регионов), на Институтской и тд. В разгар бойни Александр Турчинов пошел на встречу с Виктором Януковичем – их диалог оказался безрезультатным.

В обед, разбив протестующих в правительственном квартале, власть постановила окончательно «зачистить» и сам Майдан. «Это наш рок, и мы должны идти до конца», – сказал Александр Янукович Сергею Таруте.

В это же время в Святошине распечатали резервные склады МВД. «Беркут» и «титушки» получили на руки большое количество оружия.

Ровно в восемь вечера начался штурм Майдана. Жесточайшее противостояние – с применением силовиками боевого оружия – продолжалось всю ночь.

19 февраля – намеченный на шесть часов вечера повторный штурм Майдана отложили, власть и оппозиция объявили перемирие и начали работу над Мирным соглашением.

20 февраля – рано утром по «Беркуту», стоявшему на Институтской, неизвестные начали стрелять из консерватории. «Беркут» отступил по улице вверх. Майдан пошел в наступление, и тут спеирота «Беркута» и рассаженные по крышам снайперы (которые заняли позиции еще 14 февраля) начали стрелять на поражение. За несколько часов на Институтской погибло 53 человека.

В поддень Александр Турчинов призвал всех народных депутатов, независимо от их фракционной принадлежности, собраться в Верховной Раде. Задача – остановить кровопролитие.

К вечеру 236 народных депутатов поддержали постановление ВР «Об осуждении применения насилия, которое привело к гибели людей». Это были поминки по парламентскому большинству Виктора Януковича.

В ночь с 20 на 21 февраля – власть, оппозиция, а также международные посредники подготовили проект Мирного соглашения.

21 февраля – в первой половине дня лидеры оппозиции убеждали соратников по политикуму и Раду Майдана поддержать Соглашение.

Около часу дня силовики начали покидать правительственный квартал.

В три часа дня Мирное соглашение было подписано. Виктор Янукович объявил, что согласился на досрочные президентские выборы. Планирует ли он в них участвовать, уточнять не стал.

Верховная Рада продолжила работу в пленарном режиме, проголосовав за возвращение к Конституции 2004 года.

Около шести вечера Янукович и Клюев покинули АП и направились в «Межигорье». Вот уже несколько дней из резиденции эвакуировали ценные вещи.

Ночью Янукович, Клюев и Рыбак вертолетами вылетели в Харьков, где их встретил губернатор Михаил Добкин. Добкин отвез Януковича в госрезиденцию, где они просидели за чаем до поздней ночи – губернатор отговаривал гаранта от участия в съезде актива юго-востока, который планировали на 22 февраля.

22 февраля – около одиннадцати утра Виктор Янукович принял решение не ехать на съезд и записал свое последнее – в качестве украинского президента – видеообращение. После он отправился в Донецк, где его «Фалькону» не дали вылет на Москву. Из Донецкого аэропорта Янукович поехал в резиденцию Рината Ахметова.

Днем Верховная Рада отправила Виктора Януковича в отставку. Внеочередные президентские выборы были назначены на 25 мая.

В шесть часов вечера Юлия Тимошенко выехала из Харьковской ЦКБ. В девять она уже была на сцене Майдана.

Янукович в это время планировал отход из Донецка в Крым второстепенными дорогами.

В ночь с 22 на 23 февраля в Крым – с целью перехватить Януковича – из Киева вылетели и. о. главы МВД Арсен Аваков и еще не назначенный глава СБУ Валентин Наливайченко. С беглецом на полуострове они разминулись.

В ночь с 23 на 24 февраля катер доставил Виктора Януковича, Андрея Клюева и их немногочисленную свиту на борт российского военного судна.

В ночь с 26 на 27 февраля Янукович был замечен в Москве, в ресторане гостиницы «Украина».

Глава 1. КОНСТИТУЦИОННЫЕ ТОРГИ. «ВСТРЕЧА» КЛЮЕВА И ТИМОШЕНКО

Первая половина февраля прошла под знаком конституционных торгов. В начале февраля оппозиция заявила, что будет настаивать на принятии так называемого Конституционного акта, предусматривающего возвращение к Основному Закону образца 2004 года. На данном этапе это, как мы знаем, был один из возможных способов разрешения конфликта, уравновешивающий полномочия всех ветвей власти и значительно ослабляющий позиции президента; условный «нулевой вариант», позволяющий сторонам продолжить диалог. Предварительно, еще в январе, Янукович вроде как согласился на конституционный компромисс, однако на практике реа-яоовать его не торопился. Ведь это для него означало:

а) поделиться властью с парламентом;

б) ослабить себя в преддверии 2015 года;

в) лишиться контроля над основными денежными «потоками», втом числе узурпированными «семьей»;

г) признать нелегитимность решения КСУ от 2010 года.

Янукович был к этому не готов. Сейчас звучит нелепо, но тогда он еще всерьез рассчитывал на повторное избрание главой государства. Так что в вопросах Конституции Банковая тянула время. Важно было вовлечь оппозицию в диалог, а уж как его потом «зайнять», довести до абсурда, власть знала хорошо – опыт имелся.

Хотя объективно реформа Основного Закона была необходима, потому что любой новый президент, кем бы он ни был, при такой Конституции неизбежно превратился бы в «януковича».

Собственных голосов для реализации конституционных изменений оппозиции не хватало, и она активно вела работу в стане провластных депутатов. Часть из них, как известно, колебалась. Однако в целом парламентский отряд Банковой сохранял единство: хотя в кулуарах многие регионалы выражали недовольство, выходить из фракции они не торопились. Особенно это относилось к тем, кто был близок к держателям мажоритарных акций Партии регионов. Как говаривал один умный человек:

«Янукович дал возможность ключевым олигархам зарабатывать колоссальные суммы. Кто же от этого добровольно откажется? Власть Януковича была им выгодна, поэтому вели они себя соответствующе».

Карты оппозиции спутало письмо Юлии Тимошенко, зачитанное на заседании фракции утром 4 февраля, перед открытием очередной парламентской сессии. Суть его сводилась к следующему:

а) прекратить любые переговоры с Януковичем;

б) не поддерживать возврат к Конституции 2004 года;

в) готовиться к президентским выборам. (Кто из оппозиционеров должен быть номинирован на них единым кандидатом, не уточнялось.)

Как относиться к посланию, во фракции долго не могли решить. Мнения варьировались от «Юля всегда и во всем права» до «это вообще не она писала – бред какой-то».

Ситуацию обострила инсайдерская информация о том, что якобы накануне Тимошенко виделась с главой АП Андреем Клюевым. Просочилась она после встречи замгоссекретаря США Виктории Нуланд с довольно широким кругом участников, проходившей накануне в Киеве. Нуланд, по словам очевидцев, сказала следующее: «Нам известно, что госпожа Тимошенко в своей больничной палате напрямую общается с господином Клюевым».

Цепочка выстраивалась довольно логичная. Если исходить из того, что Янукович действительно решил встать на путь компромисса (пусть даже в его специфическом понимании), договариваться ему нужно было не с тремя лидерами оппозиции, а с Тимошенко. Она единственная могла на них повлиять. Логично, что переговорщик от имени Януковича должен был быть достаточно статусным, полномочным самостоятельно принимать решения, плюс имеющим давнюю позитивную связь с Юлией Владимировной. По состоянию на начало февраля единственным таким человеком в близком окружении Виктора Януковича был Андрей Клюев.

Точно установлено, что Андрей Клюев прилетал тогда в Харьков с полусекретным визитом.

Говорит Михаил Добкин:

«О том, что Клюев в городе, я узнал едва ли не случайно. Еще, помню, удивился. Подумал, что он поличным каким-то делам приехал, раз не сообщил. А через несколько дней мне позвонил Виктор Янукович и упрекнул в том, что я ему не сказал, что Клюев был в Харькове и встречался с Тимошенко».

Точки над «і» расставляет Юлия Тимошенко:

«Да, возможно, он прилетал в Харьков. Возможно, говорил о чем-то с руководством колонии – это мне неизвестно. Во всяком случае, ко мне в палату он точно не заходил. Встречи в больнице у нас с ним не было. И не могло быть!»

Так или иначе, но конституционные торги продолжались. Хотя ясно, что важны они были больше для политиков, чем для протестующих. Если бы удалось достичь возвращения к Конституции 2004 года, Майдан воспринял бы «это как важное достижение, но не как победу. Думаю, что сейчас в мире нет такой силы, которая скажет Майдану разойтись, и он послушается», – отмечал в интервью Lb.ua комендант Майдана Андрей Парубий. Под началом этого человека тогда было 12 тысяч организованной Самообороны, и он знал, о чем говорил.

Торги как способ затягивания времени были важны еще и потому, что и у власти, и у оппозиции отсутствовал дальнейший четкий план действий.

6-7 февраля Виктор Янукович летал на открытие Олимпиады в Сочи. Не столько ради того, чтобы полюбоваться на олимпийский огонь, сколько ради того, чтобы поговорить с Владимиром Пугиным о деньгах: Киев все еще надеялся получить вторую часть обещанного 15-миллиардного кредита. Накануне в Москве, сославшись на предпраздничные приготовления, Путин не принял Януковича. И это был более чем ясный знак. В Сочи, по словам сразу нескольких конфидентов из верховной российской власти, украинский гость не получил четкого ответа: ни «да», ни «нет». Зато через короткое время российский министр финансов Антон Силуанов заявил: «Украина получит второй транш только после того, как погасит собственный долг за газ». Уточнений более не требовалось.

Глава 2. ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗАЛОЖНИКОВ. ЗАМЕРЗШАЯ БАРРИКАДА

Хотя закон об амнистии не нравился представителям оппозиции, он был принят. Другого способа освободить пленных не существовало. Вспоминает Арсен Аваков:

«Всего задержанных было, кажется, двести тридцать шесть У меня на руках был предварительный список, но, вообще, ими предметно занимался Паша Петренко (после победы Майдана Петренко стал министром юстиции. – С. К.). От оппозиции мне было дано поручение: прийти с этим списком на переговоры и добиваться освобождения всех задержанных».

После событий в Украинском доме контакты власти и оппозиции происходили в формате так называемой гуманитарной рабочей группы. Создана она была с подачи главы СБУ Якименко. Сам он, однако, в ее деятельности участия не принимал.

«Мы сели в АП, у Клюева, обсуждать порядок освобождения наших ребят. От оппозиции на встрече был я и Денис Дзензерский. С другой стороны – замминистра внутренних дел Сергей Ратушняк и замглавы АП Сергей Ларин, – продолжает Аваков. – Вообще, какой тогда шел разговор. Мы говорили: отдайте нам наших ребят. Сторона власти настаивала: отдадим, если сначала договоримся о правилах «раз-руливания» кризиса. Правила, говорим мы, просты: ассоциация с ЕС, ну и т. д. – весь спектр политических требований.

На столе лежала карта расположения наших баррикад. И представители власти говорят: давайте договоримся о деэскалации. Определим линию, за которую нельзя переступать, и это позволит избежать столкновений в дальнейшем. «Ваши» и «наши» расходятся по разные стороны. Кроме того, в баррикаде на Грушевского вы делаете проем, который обеспечит проезд автомобилям. Проезд по Грушевского был для них буквально идеей-фикс. Мы, в свою очередь, были заинтересованы в том, чтобы развести противостоящие стороны как можно дальше друг от друга, минимизировав тем самым вероятность столкновений и кровопролития.

Эти «качели» продолжались несколько дней. В тот же период у меня было еще несколько встреч с Клюевым. Точнее: две с Клюевым и одна с Лариным. Договориться с ребятами на Грушевского было невозможно, и я помню, как сказал представителям власти: если вы вправду думаете, что их можно как-то уговорить, – вперед, пробуйте, договаривайтесь сами. Я повторял им: это не политические торги, не попытка «отжать» у вас какой-то участок территории, это объективная реальность – люди заняли такую позицию и вряд ли отступят».

Аваков говорил правду. Активистов на Грушевского оставалось немного, но настроены они были очень категорично. Даже записали видеообращение, в котором заявили, что живыми оттуда не уйдут. Собственно, и уходить-то было некуда. Многих из них власть давно вычислила и предметно «вела». Накануне в квартиру к одному из активистов явились с обыском, после чего его мать умерла от сердечного приступа. Разговоры об амнистии были всего лишь отвлекающим маневром. Как известно, был бы человек, а дело найдется.

«Так или иначе, в какой-то момент мы с Кубивым и егс> замом Дубасом пошли к ним на переговоры, – продолжает Аваков. – И Самооборона Майдана, и «Правый сектор» в обмен на наших заложников были готовы вести диалог с властью. Но ребята, которые сидели на Грушевского, полагали иначе. Итак, мы инициировали переговоры. Они проходили в Украинском доме: на улице все же не очень комфортно. Сели с ними в отдельной комнате и долго беседовали. Я объяснял, почему нам сейчас так важно найти общий язык с противоборствующей стороной, почему важно сделать в баррикаде проем, который обеспечит проезд. Я предлагал сделать в баррикаде раздвижные ворота, которые при необходимости можно разомкнуть, тем самым обеспечив проезд. Тут я хитрил, конечно, потому что в проекте мирного Соглашения было написано «проезд» – без конкретизации. Но раз машина проехать может, значит, считай, проезд есть. Диалог развивался очень непросто. В итоге вроде их уговорил. Ударили по рукам».

В середине февраля власть и оппозиция поочередно предпринимали друг против друга психические атаки. То майдановский штаб заявлял о том, что демонстранты, вопреки всему, площадь не покинут. То «Свобода» декларировала намерение чуть ли не забаррикадироваться в Украинском доме. В ответ власть «смягчалась»: Октябрьский дворец и Дом профсоюзов освобождать необязательно – это же не административные здания, о которых идет речь в законе. Тем временем прокуратура переквалифицировала дела задержанных автомайдановцев (все были пойманы в ходе январской облавы «Беркута» на Автомайдан) с «хулиганства» на «массовые беспорядки», а это уже статья совсем иного порядка тяжести.

И если с освобождением обладминистраций на местах дела двигались еще так-сяк, то в Киеве все было совсем туго. Наконец оппозиционерам удалось как-то договориться с митингующими, и кз КГГА в Октябрьский начали эвакуацию продуктовых запасов. Сейчас об этом вспоминаешь с улыбкой, но тогда несколько дней яряяу самым важным вопросом было: куда девать несколько тонн картошки, которую припасли предусмотрительные «свободовцы» (а мэрии жили преимущественно они).

«Легко сказать – «разобрать баррикаду». Попробуйте-ка: мороз до двадцати, баррикада вся насквозь промерзла и стала крепче камня, – продолжает Аваков, – Процессом руководил Кубив. Надо отдать ему должное: справился, хоть было очень негфосто. Наши только подступят к баррикаде, чтоб начинать что-то делать, а «Беркут» уже занимает боевую позицию. Я постоянно созванивался с замглавы МВД Ратушняком – просил, чтобы он дал «Беркуту» команду отступить хоть на пару метров выше, иначе постоянно вспыхивали стычки.

И вот как-то ночью я иду от Украинского дома по направлению к баррикаде. По дороге мне встретились журналисты, и я впервые публично заявил, что мы ведем переговоры и, возможно, часть баррикады будет разобрана. Все вздохнули с облегчением: ну, хоть кто-то внес ясность. Иду дальше, мне Кубив навстречу с активистами – теми, которые «черти» в хорошем смысле. «Вы куда?» – спрашиваю. «Решили пойти борща поесть, – отвечает Кубив. – Устали страшно, не ели ж ничего, надо горяченького. Ну и с новыми силами опять приступим». А сам он уже тоже весь в копоти с головы до ног. «Смотри, – говорю, – если до пяти утра не справимся, все. В пять я должен засвидетельствовать, что проехала первая машина – такая договоренность. За руль сядет кто-то из нарде-пов, и все – мы выполнили их условия».

Так оно и вышло: спасибо Кубиву! Около пяти он мне звонит: «Все сделали, машина проезжает, формально условия выполнены». Как это ему удалось, до сих пор не понимаю!»

На рассвете 16 февраля по Грушевского проехала первая машина. Через несколько часов протестующие покинули КГГА, освобожден был также Минсельхоз. Но властям этого было недостаточно, ведь на Майдане по-прежнему оставались люди. После воскресного веча лидеры оппозиции поехали на решающие переговоры в Генеральную прокуратуру.

И снова – прямая речь Арсена Авакова:

«Сам я сперва оставался в Доме профсоюзов, но потом тоже направился в ГПУ: позвонил Яценюк, попросил подъехать. Говорит, мол, ты им обещал весь Майдан разобрать, и за это они наших всех отпустят. Ничего такого я, конечно, не обещал и обещать не мог, но да ладно, еду. В ГПУ веселая компания собралась: Пшонка, Портнов, Захарченко, Якименко (не помню, Лукаш была ли). А вот Портнов был одним из самых жестких наших оппонентов.

Клюев вроде как возмущенно: «Вы же обещали всю баррикаду разобрать, что это у вас за полумеры!» – «Минуточку», – говорю. И достаю план баррикад, который в прошлый раз фигурировал на переговорах, – там четко видно, что в баррикаде обозначен проем: от сих и до сих. Словом, торги шли постоянно. Использовались малейшие поводы. То Пшонка заявляет, что не может подписать, потому что у него нет докладных записок Захарченко и Якименко, которые, дескать, засвидетельствуют, что мы не обманываем и действительно все условия выполнили. То Портнов говорит, что нельзя всех задержанных скопом просто так выпустить, что нужно минимум двое суток, иначе нарушение процессуальных норм и т. д.

Потом Клюев начал предлагать подписать что-то вроде временного перемирия, поскольку-де мы все-таки не всю баррикаду разобрали. Тут уже Яценюк не выдержал. «Знаете, что, – говорит, – раз вы такие умные, пойдите сами попробуйте ее разобрать. Обледенела она, понимаете?! Обледенела!»

Несколько раз они по очереди выходили в комнату отдыха – звонить Януковичу, как я понимаю. То Клюев, то Пшонка, то еще кто-то. На шестом часу разговора наметился крен в нашу пользу. «Ладно, – говорят, – раз вы утверждаете, что все дело в обледенении и что позже вы сможете довести начатое до конца, то так и быть, Виктор Павлович подпишет».

Пшонка подписал, и закон об амнистии был опубликован на сайте Генеральной прокуратуры. Так он вступил в силу. Все заложники вышли на свободу.

«Да, мы, оппозиция, не контролировали ситуацию в полной мере. Но я говорил Клюеву: радуйтесь, что у вас хоть кто-то есть с противоположной стороны, с кем можно разговаривать. Представьте, если бы нас не было, – резюмирует Аваков. – Поэтому вы должны идти на все уступки, которые мы требуем, ведь требования эти не наши, а Майдана. И если условия будут выполнены, мы сможем попытаться как-то договориться с Майданом. Иначе вы получите совершенно неуправляемую ситуацию. Клюев это вроде бы понимал, но все равно пытался торговаться, причем достаточно жестко. В этом была его ошибка: он не уловил момент, в который нужно было остановиться; момент, когда гнуть дальше в свою сторону было уже просто опасно».