Текст книги "Мозаика (в сокращении)"

Автор книги: Сохейр Хашогги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12

– Сыночек, любимый мой! – Дина заключила в объятия своего первенца и стиснула его так крепко, что тот даже вскрикнул:

– Полегче, мамочка!

– Извини. – Она отстранилась. В глазах ее заблестели слезы. – Я так рада, Джорди! Так рада, что ты наконец вернулся домой!

– И я рад.

Она втащила его в дом, кинулась к его чемодану, который был словно набит кирпичами.

– Мам, ты что, не надо! Я сам. – Он легко поднял чемодан. Он возмужал, стал сильнее, подумала Дина, и не только физически.

Сверху прибежали близнецы. Дина говорила им, что Джорди приедет, и велела не повторять того, что они слышали про Джорди в доме дедушки. И сейчас следила за их встречей, затаив дыхание.

– Джорди! – закричала Сюзи и кинулась к брату.

Он взял ее на руки, прижал к себе.

– Как я рад тебя видеть, орешек! Как же я по тебе соскучился!

– И я по тебе соскучилась, Джорди. Ты теперь будешь жить дома, да? Будешь здесь ходить в школу?

– Ага. Придется вам меня терпеть, пока я не поступлю в университет.

– Ура! – Сюзи захлопала в ладоши и обернулась к Али, думая, что он разделит ее радость.

Али стоял и молча смотрел на старшего брата. Словно хочет понять, что в нем может быть «противоестественного», подумала Дина. Она взглянула на Джорди – ей не хотелось, чтобы он обиделся. Он улыбнулся – как ей показалось, чуточку грустно – и потрепал Али по голове.

– Рад тебя видеть, чемпион, – сказал он и пошел за Диной на кухню.

– Ты уж не обижайся, – сказала она, когда близнецы снова поднялись наверх. – Я…

– Все в порядке, мама. Я могу себе представить, какую промывку мозгов он им устроил.

– Думаю, все было не совсем так, – сказала Дина. Она сама удивилась тому, что попыталась защищать Карима. И поспешно добавила: – Да, твой отец действительно совершил ужасный поступок, но не думаю, что он «промывал мозги» близнецам. Возможно, он просто говорил с братом или с отцом, а дети случайно что-то услышали.

– Да ладно, какая разница.

– Джорди, – продолжала Дина, – твой отец по отношению к тебе не прав на все сто процентов. Но это его проблема. Но если ты хочешь быть к нему справедливым – а я ни на что другое и не рассчитываю, – ты должен понять, что мозги промывали как раз ему. Вспомни, в какой стране он родился и какое он получил воспитание.

Джорди строго посмотрел на мать:

– Мам, почему ты его защищаешь? Хочешь вернуть его? После всего…

– Нет! Я вовсе не хочу его вернуть. Я просто хочу, чтобы и ты кое-что понял. Для своего же блага, а не для его.

– Хорошо, я с тобой согласен. Только давай обсудим это позже, ладно?

– Конечно, родной. Ты, наверное, устал с дороги. И проголодался.

– Пожалуй… Слушай, а как насчет яичницы? С тостами. Только тостов – побольше.

Дина смотрела, как жадно ест Джорди – словно давно так вкусно не ел. И снова она подумала о том, как изменился за год ее старший сын.

– Что такое? – спросил он. – Что ты на меня так смотришь?

– Да так. Я просто гляжу – не могу наглядеться. До чего это здорово – когда все дети с тобой.

Он не ответил, и она спросила:

– Джорди, а ты… Когда отец послал тебя в ту школу, ты думал, что я тоже этого хочу?

Он оторвался от еды, задумался.

– Я точно не знал. Понимал, что это папина идея – он достаточно ясно выразил свои мысли. А с тобой… с тобой все было иначе. Да, конечно, ты говорила правильные вещи, но ни разу не спросила, хочу я в Андовер или нет. Каково мне расстаться с друзьями, что я чувствую…

– Прости меня, Джорди, прошу тебя, прости! – Она взяла его за руку. – Родной мой, прости меня. – Из глаз ее хлынули слезы. – Мне нужно было сопротивляться, нужно было отстоять тебя.

– Давай об этом забудем, мама. Все уже позади.

– Я этого никогда не забуду. Люди не должны забывать своих ошибок. Они должны стараться их исправить.

– Мама, ты уже многое исправила. Правда. Мне, наверное, было полезно уехать из дома… Нет, дай мне договорить. На новом месте мне не нужно было никому ничего доказывать. – Он помолчал. – У нас в школе был отличный психолог. Я понял, что могу разговаривать с ним, могу все ему рассказать. Мне это очень помогло.

Дине было больно слушать это: она поняла вдруг, как одинок был ее сын, если ему не с кем было поговорить, кроме как с чужим человеком. Дина знала, что Джорди предстоит испытать еще много боли, и она может только одно – поддерживать сына. И Сюзи с Али она сейчас была очень нужна. Да, пройдет еще немало времени, прежде чем они снова станут одной семьей. И тут она наконец приняла решение: она будет работать дома, даже если от этого пострадает ее бизнес. Главное сейчас – восстановить семью.

Эм и Сара хотели устроить праздник в честь Дины и ее детей. Но Дина отказалась наотрез. Возможно, это было чистое суеверие, но Дина считала, что все еще не устоялось окончательно и праздновать воссоединение семьи рано. Давайте отпразднуем через несколько месяцев, сказала она. А пока что пригласила подруг к себе на ужин.

После десерта дети ушли к себе, и Дина в подробностях рассказала Эм и Саре, как нашли Али. Подруги слушали молча и внимательно. Они словно переживали вместе с Диной те страшные дни.

Глядя на подруг, Дина думала о том, какие у них троих замечательные отношения – все они разные, у каждой – своя жизнь, но как же помогают им их любовь и преданность!

– Наконец-то он поступил правильно, – сказала Сара, имея в виду Карима.

Дина кивнула. Но теперь, когда вся эта история оказалась позади, она все чаще думала о том, как сейчас тяжело и одиноко ее бывшему мужу.

Вечером того же дня умер Джозеф Хилми – ровно через неделю после возвращения Али. В «Нью-Йорк таймс» опубликовали некролог, где его назвали успешным бизнесменом, борцом за мир, счастливым мужем, отцом и дедом.

Похороны были скромные, как и хотел бы сам Джозеф. Служба состоялась в церкви Святого Иосифа на Шестой авеню, куда они с Шарлоттой ходили пятьдесят лет.

Когда слово дали Дине, она говорила о том, как он любил свою семью и две страны – ту, в которой он родился, и ту, которая его приняла.

– Мой отец так мечтал снова увидеть Бейрут – в последний раз. Он мечтал воссоединиться с родителями, которые давно уже умерли. Я молюсь о том, чтобы его мечта сбылась, и надеюсь, что сейчас они заключили его в свои объятия и что он каким-то образом опять увидит те места, которые любил всю жизнь.

В Нью-Йорк пришло Рождество. Со снегом и морозом.

Двадцать лет Дина встречала Рождество с Каримом. Хотя это был «ее» праздник, а не его, Карим всегда уважал ее желания, и детям устраивали традиционное Рождество. В его отсутствие она еще острее поняла, насколько привыкла к устоявшемуся порядку. Походы в гости, на концерты, а потом несколько дней в Новой Англии, в какой-нибудь старинной гостинице. Все это было заведено много лет назад.

А сейчас все шло немного иначе, но зато было удивительное ощущение свободы. Приятели Карима и его деловые партнеры исчезли из поля зрения Дины. Она решила позвать гостей в сочельник. Ей казалось, что очень важно отпраздновать этот день как следует, хотя и иначе, чем при Кариме.

Список гостей был не очень длинным: Сара, Эммелин, две семейные пары, ее помощница Эйлин и еще несколько человек. И обязательно Джон Констентайн – он теперь постоянно присутствовал в жизни Дины, хотя и в не очень понятном качестве. Джон явился в темном костюме – это было на него не похоже, и Дине было приятно, что он постарался ради нее.

Он вошел с кучей подарков.

– С Рождеством, Дина! Очень рад вас видеть.

– И я рада, Джон.

Он отдал ей подарки.

– Для Сюзи, для Али, для Джорди. А это – вам.

Подарки детям были упакованы профессионально, а ее сверток был каким-то косеньким.

– Это я сам постарался, – сказал Констентайн.

– Я это сразу поняла, – улыбнулась Дина. – Пойду положу подарки под елку. А вы идите поздоровайтесь со всеми.

Она еще раскладывала подарки, когда он снова подошел к ней.

– А это – для вас, – показала она на сверток в блестящей упаковке. Ничего лучше бутылки его любимого ирландского виски она придумать не смогла.

– Я, кажется, знаю, что там внутри, – усмехнулся он.

– Еще бы, вы же профессиональный сыщик!

– Это точно. – И снова улыбка уголком рта – эту улыбку Дина уже успела полюбить. – Подарки будем открывать сегодня?

– Нет, мы обычно ждем рождественского утра. Если хотите, свой можете открыть. Но я думаю, у нас в баре найдется нечто схожее с тем, что получите вы.

Констентайн неспешно оглядел все вокруг – комнату, рождественскую елку, Дину.

– У вас очень мило, Дина. Знаете, я так давно не ходил в гости на Рождество.

– Вам нравится, да? – сказала она. И подумала: как же мне повезло. Рождество, друзья, дети со мной. – Мне очень жаль, что сорвался наш ужин. – Они встречались каждый месяц, но из-за рождественской суматохи последнюю встречу ей пришлось отменить.

– Ничего страшного, – уверил он ее. И добавил: – Можем вместо этого встретиться на Новый год. Как насчет ужина с шампанским? Встретим Новый год.

– Не знаю… – ответила она. Она действительно не знала, готова ли к позднему новогоднему ужину с Джоном Констентайном. – Я, наверное, в десять часов уже спать лягу.

– Ну ладно, посмотрим. Я вам все-таки позвоню. У меня вряд ли появятся другие планы, – сказал Констентайн многозначительно.

Тут появилась Сара и сообщила, что стол накрыт. Как ты вовремя, подумала Дина.

Констентайн уходил одним из последних. Они впервые после разговора у елки оказались наедине. Он стоял в дверях с завернутой в подарочную бумагу бутылкой виски – своим рождественским подарком.

– Мне очень у вас понравилось, Дина.

– А я была очень рада, что вы пришли.

Они еще немного постояли.

– Я должна вам еще кое-что сказать.

– И что же?

– Хочу сказать вам спасибо за все, что вы для нас сделали.

Он покачал головой:

– Вы же мне уже сказали спасибо. И даже заплатили. Хотя я толком ничего не сделал.

– Нет, дело не в этом. Без вас ничего не получилось бы. Я бы не вернула Сюзанну. И Али нашли тоже благодаря вам и вашим друзьям. Я просто хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарна.

Он только махнул рукой – мол, хватит об этом. Похвала его смущала.

– Нет, это все ваша заслуга. Вы даже не знаете, какая вы удивительная женщина. – Он поднял воротник пальто. – Ну, мне пора. Надеюсь, вам понравится мой подарок. – И он загадочно усмехнулся. – Говорят, мужчины не умеют выбирать женщинам шляпы, но я, кажется, хорошо изучил ваш вкус.

– Про какие шляпы вы говорите?

– Спокойной ночи, Дина. – Он поцеловал ее в щеку и шепнул: – Счастливого Рождества. – Улыбнулся напоследок и ушел.

Через час, когда все гости разошлись, а дети легли спать, Дина налила себе бокал вина. О каких шляпах он толковал? Под рождественской елкой лежал неуклюжий сверток. Нет, за ночь она умрет от любопытства. И Дина открыла подарок.

Там оказалась бейсболка «Нью-Йорк метс».

И записка:

«Только не отдавайте ее амманскому таксисту».

Сияние огоньков на елке озарило Динину улыбку.

На следующий день звонили с расспросами Сара и Эм, но Дина отказалась признать, что Джон Констентайн – ее новый кавалер. С любовью придется подождать: сейчас для нее главное – семья.

Она много времени проводила с Сюзанной и Али. После поездки в Иорданию с ними было нелегко: они словно стали года на три младше, плохо спали, хуже учились, очень не любили, когда Дина уходила из дома.

Доктор Холлистер успокоил Дину, сказал, что это в порядке вещей, что дети должны привыкнуть и поверить в то, что Дина всегда будет возвращаться домой. Она должна доказывать это снова и снова. И с Джорди тоже надо строить отношения. Недостаточно попросить прощения за то, что она за него не заступилась. Ей нужно показывать ему, как она любит его, как дорожит им.

Когда Дина сказала близнецам, что они с Каримом скоро разведутся, дети восприняли новость с грустью, но спокойно. Они наверняка уже обсудили эту возможность. Причем необязательно вслух – у близнецов есть и другие, непонятные другим людям способы общения.

Дело о разводе продвигалось быстро. Карим был на развод согласен, и при сложившихся обстоятельствах дети должны были остаться с Диной. О деньгах вопрос тоже не стоял. Сумму, которую Карим предложил на воспитание детей, Дина сочла более чем щедрой. Адвокат Карима требовал права отца на общение с детьми, и подробности собирались обсудить, когда Карим приедет в Нью-Йорк.

Это была одна из ее забот. Второй был Джорди. Бывало, что он приходил домой поздно. У него появились друзья. Или друг. Обсуждать это с ним было нелегко. Любой вопрос его настораживал, он либо отмалчивался, либо придумывал какую-нибудь отговорку.

Однажды утром позвонил Карим.

Они разговаривали всякий раз, когда он звонил близнецам. Сдержанно, но без враждебности. Они оба так перепугались, когда пропал Али, что сейчас не хотели портить отношения.

– Я в Нью-Йорке, – сказал Карим.

Она промолчала.

– Я просто хотел тебе об этом сообщить, – продолжал Карим. – И хотел спросить, можно ли зайти? Я пробуду здесь несколько дней.

– Зайти? – Наверное, глупый вопрос. Но она еще не поняла, как следует себя вести в подобной ситуации.

– Я хотел повидать детей. И поговорить с тобой.

– По-моему, это не слишком хорошая идея.

– Почему? – искренне удивился он. – Ты же не будешь запрещать мне встречаться с детьми, правда?

– Мой адвокат настаивает, чтобы не было никаких встреч, пока мы не договоримся окончательно. – Она солгала. Этот вопрос они с адвокатом не обсуждали.

– Но я… – По голосу чувствовалось, что он сердится. Дина ожидала вспышки гнева, но Карим взял себя в руки. – Хорошо, – вздохнул он. – Раз так, значит, так. Адвокаты… Они теперь все решают за нас…

– Мне очень жаль, – сказала Дина и поняла вдруг, что ей действительно жаль. Она не хотела лишать Карима возможности встречаться с детьми. Но она сама еще не была готова к этой встрече.

– С тобой-то я могу пообщаться? – спросил он. – Давай встретимся где-нибудь. Просто поговорим.

Она задумалась. Может, следует сначала позвонить адвокату?

– Ну хорошо, – решилась она. – Приходи в два часа. – Дети в это время должны были быть в школе.

– В два? Хорошо, буду.

Ровно в два раздался звонок в дверь.

– Здравствуй, Дина.

– Здравствуй. Проходи.

Странная ситуация – она приглашает его в дом, где он столько лет прожил.

Он прошел за ней в гостиную. Выглядел Карим неплохо – он сбросил несколько килограммов, исчез животик. Возможно, в его жизни появилась новая женщина. Но об этом Дина спрашивать не собиралась.

– Ты отлично выглядишь, Дина, – сказал он.

Она была не похожа на ту девушку, на которой он женился. Или нет, похожа, только стала гораздо лучше.

– Спасибо.

– Ты теперь больше работаешь дома?

– Да. Иногда приходится бывать на работе, участвовать в деловых переговорах. Вот сегодня была встреча с новым клиентом.

– Удачно?

– Что – удачно?

– Встреча прошла удачно?

– А, это… Да. Надеюсь, скоро подпишем договор.

– Замечательно.

Они помолчали.

У Карима было странное ощущение – словно вернулось прошлое. В нынешней Дине он увидел ту, которую повстречал когда-то, в которую влюбился с первого взгляда. Она казалась ему недоступной, и он посмеялся над собой – нечего предаваться недостижимым мечтам. Она была слишком прекрасна и слишком самодостаточна. Но им тогда овладело желание – точно такое же, как сейчас. Он вдруг почувствовал себя все тем же страстным юношей. Все в прошлом, подумал он. Я потерял ее навсегда. Второй раз ее не завоевать.

Впрочем, если вспомнить прошлое… Не будь идиотом, Карим, сказал он себе. Она только обольет тебя презрением. Он откашлялся и заговорил:

– Я буду довольно часто бывать в Нью-Йорке. Скорее всего… Война с террором, политика… Авиаперевозки – вопрос серьезный. Мне нужно будет ездить и сюда, и в Вашингтон. Поэтому я решил снять здесь квартиру.

– Неужели?

– Да.

– И как часто ты будешь приезжать?

– Трудно сказать. Наверное, раз в месяц. На неделю. И когда мы договоримся о моих встречах с детьми – а я очень надеюсь, что мы договоримся, – я смогу приводить их не в отель, а в квартиру.

– Что ж, это разумный выход.

У Дины было странное чувство, что они ведут одновременно два разных разговора. С одной стороны, они разговаривают как родители, подавшие на развод, обсуждают детей. Но Карим смотрел на нее так же, как смотрел той ночью, в саду, в Аммане. Ей это даже нравилось. Но она оставалась холодна как мрамор.

– Значит, об этом мы договорились.

– Конечно.

Карим никак не мог справиться с охватившими его чувствами. Ему казалось, что он летит в самолете, у которого отказало управление. Да, он совершил ошибку, потому что был искренне убежден: он делает это ради детей. Но все вышло совсем не так, как он рассчитывал. Управление отказало окончательно, и он сказал:

– Дина, я хотел спросить… Быть может, мы будем иногда встречаться. Не только когда я буду приходить к детям… Ты понимаешь, о чем я… – Какую чушь я несу, подумал он. – Я бы хотел иногда приглашать тебя на ужин. А что, если все еще не так… – Он чуть не сказал «безнадежно». – Столько всего изменилось. Ты теперь работаешь дома, и все такое, а я… – Он чуть было не сказал «только об этом и мечтал».

Дина услышала те слова, которые он не произнес вслух. Она словно оказалась на распутье – перед ней лежали две разные дороги. Один ее ответ вел по одной из них, а другой предлагал совершенно новый путь.

– Нет, Карим, – сказала она.

Он смотрел на нее и видел, что перед ним совершенно другая женщина. И он наконец понял, что потерял.

– Ну что ж… – сказал он. – Мне пора. Я только хотел рассказать тебе… о своих планах.

– Спасибо.

Она встала. И он встал.

– Я сниму квартиру, сообщу тебе адрес, телефон.

– Да, конечно. А я скажу детям, что ты заходил. И что вы скоро увидитесь.

– Спасибо, Дина. Я…

Открылась входная дверь, с грохотом захлопнулась. Шаги, раздавшиеся в холле, они оба узнали сразу.

– Привет, мам! Я пришел.

Джорди…

Он вошел. Удивленно посмотрел на обоих.

– Ой! – только и сказал он.

Карим смотрел на сына. В последний раз он его видел десять месяцев назад. Мальчик вырос. Он теперь был выше Карима. Такой сильный, стройный. Трудно поверить, что он… Карим прогнал эту мысль. Он понимал, что он прав и с точки зрения морали его поведение вполне объяснимо. Но разве так это важно – быть правым? Лицо у Джорди было такое же, как у его матери – холодное, неприступное. И все же он был так похож на Карима. Это замечали все, и Карим сейчас тоже это видел. Он словно смотрел на себя в юности.

– Твой отец только… – начала Дина.

– Я зашел сказать, что буду чаще бывать в Нью-Йорке, – сказал Карим. – Я… – Ему было трудно подобрать слова. Он столько всего хотел сказать. – Я понимаю, что… – Он столько всего потерял. И теперь хотел удержать то, что чуть было не упустил. – Джорди, все пошло не так… Многое хочется изменить. Быть может, когда-нибудь мы с тобой… Если…

Карим едва сдерживал слезы. Как рассказать сыну о своих чувствах? Он молча протянул сыну руку.

Джорди смотрел Кариму прямо в глаза. Как мужчина. Он расправил плечи, по-взрослому пожал отцу руку – крепко и уверенно.

Слава Богу, подумал Карим. Спасибо Тебе, Господи.

Сохейр Хашогги

– Я с радостью вспоминаю детство, проведенное в Александрии, – рассказывает Сохейр Хашогги.

Ее семья переехала из Саудовской Аравии в Египет, чтобы дети учились в английской школе. Сохейр воспитывали не так сурово, как это принято в фундаменталистских семьях. Но она с детства понимала, что у мальчиков прав гораздо больше, чем у девочек.

– Нам не разрешали разговаривать в присутствии мужчин, – говорит она. – А на улицу выпускали только в парандже.

К двенадцати годам Хашогги свободно говорила на трех языках, делала успехи в литературе и рисовании. Родители поддержали ее стремление учиться в американском университете, и она поехала в Сан-Хосе, в Калифорнию, где жил ее брат Эссам с семьей. Потом Сохейр жила в Ливане, училась в Американском университете Бейрута.

Ей очень хотелось иметь детей, и в двадцать четыре года она вышла замуж. Когда в Ливане началась война, они с мужем и дочкой перебрались в Саудовскую Аравию. Но для нее, привыкшей к западным свободам, жизнь в фундаменталистской стране оказалась невыносимой. Позже Хашогги уехала жить во Францию, снова вышла замуж, родила еще трех дочерей. Теперь она живет в Нью-Йорке, в городе, где разворачивается действие «Мозаики».