Текст книги "Мозаика (в сокращении)"

Автор книги: Сохейр Хашогги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

Деревья, росшие вокруг «Сэмюэль Филипс холл», или «Сэм Фил», как говорили ученики, купались в солнечном свете, ухоженная лужайка приветливо зеленела. Но Дина, идя по кампусу с сыном, не обращала внимания ни на что вокруг. Она думала только о том, что ей предстоит рассказать Джорди, как отец забрал близнецов и решил не возвращаться в Америку.

Скрыть ничего нельзя – Джорди все равно догадается, что что-то не так. По дороге в Массачусетс Дина ломала голову над тем, как рассказать Джорди о произошедшем. Сделать это нужно было так, чтобы он не винил в случившемся себя. Но ничего толком не придумала.

– У нас еще несколько часов до ужина, сынок, – сказала она. – Чем ты хочешь заняться?

– Честно говоря, мне нужно в книжный магазин. Составишь мне компанию?

Дина взяла Джорди под руку, притянула к себе. Какой же у нее чудесный сын! Густые черные волосы, оливковая кожа, огромные черные глаза – совсем как у его отца. У нее не было никакого настроения заниматься тем, чем обычно занимаются родители, приехавшие навестить детей. Но Джорди и так был лишен отцовской любви, поэтому она должна была постараться его развлечь. Все равно потом придется сообщить ему новость. Поэтому на ужин она пригласила двоих друзей Джорди – Брайана и Кевина.

Книжный магазин Андовера был основан в 1800 году. Находился он в перестроенном амбаре, где сделали три этажа и поставили настоящий камин.

Пока Джорди искал нужные ему книги, Дина бесцельно бродила вдоль полок.

Ее взгляд скользил по корешкам книг, и вдруг она остановилась – прочитала название и остолбенела. «Молюсь за Бобби: как мать смирилась с самоубийством сына-гея». Господи, подумала она, неужели это предостережение мне? Или напоминание о том, что, если муж увез детей в чужую страну, это еще не самое страшное? Она поняла, что рядом на полках стоят книги на ту же тему. Например, «Родные и чужие: если ваш сын гей». Книги словно обращались к ней, просили защитить Джорди. Надо обязательно их купить, решила она. Но не сейчас. Она их купит, когда вернется домой.

Боковым зрением она заметила, что к ней приближается Джорди.

– Ну, нашел, что искал? – спросила она весело.

Джорди сказал, что нашел. Она заплатила за его книги, и они вышли на улицу.

Они шли к Чейпел-авеню, и Дина вспомнила, как приехала в этот кампус впервые. С Каримом. Без Джорди.

– Пока я не поступил в университет, решения за меня принимал отец, – заявил Карим, когда Дина сказала, что Джорди можно было бы оставить в той же школе. – Но и после того я советовался с ним по всем важным вопросам.

Дина возразила, что Америка – это не Иордания и что американские дети привыкли совсем к другому. Карим посмотрел на нее чуть ли не с жалостью: мол, ты что, не понимаешь, именно это я и хочу изменить?

Дина, вспомнив все это, грустно вздохнула, и Джорди посмотрел на нее такими же, как у Карима, глазами, только взгляд у него был ласковый и заботливый.

– Что-то не так, мама?

– Да нет. Я просто подумала, до чего же у вас красивый кампус.

Лгунья, сказал ей внутренний голос. Лгунья и трусиха.

Джорди рассказал, что много фотографирует, снимает старинные здания и в кампусе, и в самом Андовере.

– Может, хочешь новый фотоаппарат? – спросила Дина. – Если ты серьезно этим увлекся…

– Расслабься, мам, – улыбнулся он, – пока мне хватит и моего старенького «кэнона». Я еще не профессионал. И тебе совершенно не нужно мне ничего дарить. У меня все хорошо. Честно.

Вот теперь, подумала Дина, теперь пора. Но момент был упущен. Джорди пошел в общежитие за друзьями, а Дина вернулась в гостиницу «Андовер». Место было приятное, в европейском стиле, с отличным обслуживанием.

Она сняла брюки и свитер, в которых приехала, приняла душ и надела один из своих лучших костюмов. На встрече с друзьями Джорди ей хотелось выглядеть как можно лучше. Интересно, они все геи, подумала она. Или какие? Нормальные? Гетеросексуалы? Она ненавидела себя за эти мысли, но ничего не могла поделать.

Быть может, если бы она прочитала все эти книги, которые увидела в книжном магазине, она бы многое поняла и нашла верный тон общения с сыном-геем. Ведь она обязательно должна быть ему хорошей матерью.

В семь часов она спустилась в ресторан. Мальчики были уже там. Ухоженные, опрятные, в одинаковых синих пиджаках и серых брюках.

– Мама, по-моему, вы с Брайаном уже встречались – в твой последний приезд, – представил своих гостей Джорди. – А это мой друг Кевин Дулан.

Мальчики пожали ей руку, подождали, пока сядет она, и только после этого сели сами. Она выбрала ресторан при гостинице, потому что в воскресенье вечером здесь был шведский стол. Мальчики могли выбрать все, что захотят, и в любом количестве.

– Джорди говорил, что вы все здесь уже бывали, – сказала Дина гостям. – Расскажите, что в здешнем меню самое вкусное.

– Здесь все вкусно, – сказал Кевин. И, немного смутившись, добавил: – К шведскому столу бесплатно подают пиво. И выбор неплохой. Мы с отцом в прошлом месяце пробовали.

– Отлично, – улыбнулась Дина. – Но боюсь, сегодня вам придется ограничиться соком и газировкой.

Мальчики приняли это с достоинством – словно и не ожидали ничего другого. Джорди помог Дине выбрать: маринованные овощи, куриное филе с ананасами, креветки, говяжий фарш с пряностями.

– Вот как это делается, мама, – сказал он, уложив все это на ее тарелку. – Рис – в середину, чтобы не мешать его со всем остальным.

Аппетита у Дины не было, но она делала вид, что все ест с удовольствием. Разговор за столом шел непринужденно. Брайан рассказал о девушке, с которой встречается. Значит, он не гей. А Кевин? Этого она понять не могла. Он рассказывал о школе.

– Некоторые университеты присылают сюда рекрутеров. Они рассказывают о курсах, о преподавателях. Я бы хотел учиться в Гарварде или в Колумбийском университете. Там самые сильные юридические факультеты.

Кевин повернулся к Джорди:

– А ты решил, куда пойдешь?

– Не знаю, – пробормотал Джорди. – Рано еще об этом думать.

Все понятно, подумала Дина. Он же не знает, что отец уехал. Он думает, что ему не дадут самому выбрать университет.

– Время еще есть, – сказала Дина. – В выпускном классе все и решите.

Мальчики съели немало, но от десерта отказываться не собирались. Все трое выбрали жареные бананы и рулет с корицей.

Дина заплатила по счету, а потом спросила Джорди, не зайдет ли он к ней в номер. Они попрощались с его друзьями, которые от души поблагодарили Дину за ужин.

Дина и Джорди поднялись в номер. Они сели на диван.

– Ну, и как дела в школе? – спросила Дина. – Только честно.

Это был не просто дежурный вопрос. Здесь учились дети разных национальностей, но у мальчика с арабской фамилией могли возникнуть особые трудности – не такие, как у немцев, итальянцев или японцев.

– Мам, я тебе уже говорил, все нормально.

– И никто не донимает тебя тем… что ты араб?

Какая же у Джорди очаровательная улыбка! Как мог Карим отречься от собственного сына?

– Не так, как ты думаешь, мама. Некоторые несут всякую… чушь. И иногда мне кажется, что я обязан защищать весь арабский мир, хотя сам я нигде, кроме Иордании, не бывал. Но я справляюсь. Знаешь, в этой четверти я надеюсь на пятерку по истории. Я много выступал на уроках.

– Да? И о чем же ты говорил?

– О терроризме. О палестинском вопросе. О демонстрациях в Иордании, Египте и других арабских странах.

Теперь настал Динин черед улыбаться. В Нью-Йорке Джорди не интересовался политикой, ни внутренней, ни внешней. Странно, подумала она. После того как Карим отверг сына, мальчик ведь мог отвернуться от всего арабского, а получилось наоборот.

– Мне иногда приходилось так отчаянно спорить. И что удивительно, не только с евреями.

– Джорди, мне надо тебе кое-что рассказать.

– Я уже догадался, – сказал Джорди. – По телефону у тебя был такой странный голос.

– Речь идет о твоем отце.

– Что еще он выкинул? – спросил Джорди. Голос у него был грустным.

Она ввела его в курс дела, стараясь говорить не слишком эмоционально.

– Сукин сын! Вот ведь сукин сын!

Она обняла его, прижала к себе.

Но он отстранился:

– Это я во всем виноват! Он из-за меня тебя бросил.

– Нет, Джорди, ты ни в чем не виноват.

– Виноват. Все было прекрасно – до того как я… До того как я сказал ему, что я гей. Он меня ненавидит, а не тебя. Он наверняка бы предпочел, чтобы его сын умер, лишь бы не был геем.

– Не говори так, сынок, любимый! Даже думать так не смей!

– Ну да, не говори… Но я знаю, что это так.

– Не так! – возразила Дина.

– Я помню, как он в тот день на меня смотрел. Словно хотел меня убить. А ты вела себя так, словно он просто рассерженный отец. Словно сын разбил отцовскую машину и папаша взбеленился. Но все гораздо хуже, и ты прекрасно это знаешь. А теперь он вообще уехал!

Дина вздохнула. И снова попыталась обнять сына:

– Все не так просто, Джорди. Да, действительно, в тот день твой отец был очень расстроен. Но и до этого все было далеко не так гладко. У нас с ним давно уже были проблемы.

– Да? – недоверчиво спросил он. – И какие же?

Она не хотела обсуждать это с Джорди, но другого выхода не видела. Ей нужно было убедить сына, что не он причина их с Каримом разрыва. Во всяком случае, главная причина – не в нем.

– Мы с ним слишком разные. Быть может, это не бросалось в глаза… – Да, подумала она, со стороны это было почти незаметно. – Но твой отец считал, что мы не можем прийти к согласию.

– Но ты мне ничего не говорила…

– Ну, например, я хотела работать, а твой отец требовал, чтобы я сидела дома.

– И это так важно?

– Нет. Но он хотел, чтобы мы жили так, как принято у него на родине, а не по-американски.

Джорди озадаченно смотрел на нее:

– Ты хочешь сказать, что он вдруг решил, что не может с нами жить, потому что мы американцы?

Она покачала головой:

– Он это не вдруг решил. Думаю, он давно размышлял на эту тему.

Джорди слушал очень внимательно.

– Наверное, все началось после одиннадцатого сентября, – сказала наконец Дина. – Столкновение двух культур – арабской и американской. Он выбрал арабскую.

– Господи, – пробормотал Джорди. – Какая глупость!

Она слабо улыбнулась:

– Пожалуй…

Офис Грегори Эйнхорна находился на Третьей авеню, в районе Сороковых улиц, в здании, где располагалось множество всяких фирм. Секретарша лет пятидесяти в серой шелковой блузке спросила, как представить Дину, и сказала, что мистер Эйнхорн освободится через несколько минут. Спокойная, деловая атмосфера офиса вселяла уверенность в том, что работают здесь четко, умело и надежно.

Эйнхорн вышел из кабинета.

– Миссис Ахмад? – спросил он.

Дина сама не знала, кого она ожидала увидеть – Хамфри Боггарта, Шона О’Коннери? – но Грегори Эйнхорн не походил ни на того, ни на другого. Лет тридцати пяти, коренастый, с квадратной челюстью – он выглядел так, словно совсем недавно сменил спецназовский зеленый берет на деловой костюм.

– Кофе? Минеральная вода? – предложил он.

– Нет, благодарю вас.

Эйнхорн предложил ей сесть в кресло, а сам остался стоять, опершись на стол. На стене у него за спиной висела фотография: совсем юный Эйнхорн в военной форме обменивается рукопожатием с президентом Бушем-старшим. Рядом висело еще несколько снимков поменьше – по-видимому, из семейного альбома.

Эйнхорн заглянул в папку, просмотрел ее содержимое – как врач проглядывает карту пациента. Договариваясь о встрече, Дина вкратце изложила суть дела.

– Итак, миссис Ахмад… – На губах его на долю секунды мелькнула улыбка. – Ваш муж забрал двоих ваших детей, восьмилетних близнецов, в Иорданию. – Он снова заглянул в папку. – И было это две недели назад.

– Да. Он забрал двоих детей. У меня есть еще сын-подросток.

– Да, я знаю. Есть какие-нибудь новости?

– Муж несколько раз звонил. Разрешил мне поговорить с детьми.

– Расскажите все, что можете.

Она рассказала. Он слушал внимательно, задавал по ходу вопросы. Где именно Карим и дети? Какой это дом? Что за район? Кто еще живет в доме? Когда дети остаются без отца? Он ходит на работу, а они в школу? На многие вопросы Дина отвечала: не знаю.

– Боюсь, я мало чем могу вам помочь, – извинилась она.

Он махнул рукой:

– Это не имеет значения. Мы сами выясним все, что нам понадобится. Теперь переходим к самому важному вопросу. – Тут он все-таки сел за стол. – Как вы считаете, есть хоть малейшая возможность разрешить эту ситуацию полюбовно? Есть ли вероятность того, что вы помиритесь?

– Нет… не уверена. – Она сама удивилась тому, что не смогла ответить более определенно.

Эйнхорн изучающе посмотрел на нее:

– Прошло слишком мало времени. Я предпочитаю, чтобы мои клиенты были уверены. Так вам самой будет спокойнее. И деньги сэкономите. Крупную сумму. Но вы – заказчик. И если вы дадите нам задание, то мы его выполним. Несмотря ни на что.

Задание?

– Мистер Эйнхорн, вы можете вернуть моих детей?

– Да.

Он ответил без тени сомнения. Дине почему-то стало чуточку страшно.

– Как вы это намерены сделать?

Он пожал плечами:

– Это целиком зависит от ситуации. Иногда бывает достаточно подкупить нужного человека. Например, сделать так, чтобы учительница всего на несколько минут отвлеклась и не следила за тем, что происходит на школьном дворе. Но иногда, – продолжал Эйнхорн, – таким легким путем пройти не удается. В таком случае выход следующий: используя специально обученные силы, освободить объект и переместить его в безопасное место.

– Какие силы? – Это слово Дину насторожило. Ведь речь шла о ее детях.

Эйнхорн снова улыбнулся:

– Не волнуйтесь. Мы ни с кем не собираемся воевать. Наши люди очень опытные. Лучшие из лучших. Мы обходимся без жертв. Всегда.

Дине весь этот разговор показался каким-то сюрреалистическим. Она беседовала с человеком, основным занятием которого было забирать детей от одного родителя, чтобы передать их другому.

– А если детей двое, это сложнее? – спросила она.

– Ненамного. Их часто бывает несколько. Вот, взгляните, пожалуйста.

Он показал на снимки на стене. Дина пригляделась и поняла, что это семейные фотографии, но не семьи Эйнхорна. На каждой было по одному счастливому родителю и по одному или несколько детей.

Один снимок ее особенно заинтересовал.

– Вы можете рассказать про этот случай?

– Бельгия, – немедленно ответил хозяин кабинета. – У отца было двойное гражданство. Родители были в разводе. Дочь отцу выдавали на выходные. Он повел ее в «Макдональдс», а потом отвез в аэропорт. По будням за девочкой присматривали дедушка с бабушкой. Собственный особняк. Престижный район. Совсем рядом – роскошный парк. Наш человек, англичанин, рассказал историю, что он собирает сведения об отце, воевавшем здесь во Вторую мировую. Еще двое наших были рядом, на улице. Он впустил их в дом. Дедушка пытался оказать сопротивление, даже схватился за кочергу, – Эйнхорн вспоминал подробности с видимым удовольствием, – но особых хлопот с ним не было. Никто не пострадал. Я уже говорил, на нас работают лучшие из лучших. Вертолет приземлился прямо в парке. Через час девочку уже доставили в Германию, где ее ждала мать.

Эта история насторожила Дину – она не хотела, чтобы нечто подобное произошло с близнецами. И дедушка… А если бы у него было оружие? Если бы он был моложе, сильнее? Если бы случилось что-то непредвиденное – например, соседи бы вызвали полицию? «Специально обученные силы» – это как-то рискованно. И дети… Но все же…

– Мне бы хотелось узнать, сколько могут стоить ваши услуги.

– Каждый случай – особенный. В наши услуги входит предварительная оценка расходов. Я проведу расследование (это бесплатно), на что уйдет пара дней. Если, конечно, вы не откажетесь сразу.

– Мне бы сначала хотелось хотя бы приблизительно узнать цену. Мои возможности не безграничны.

– Ну хорошо. Могу сказать, что минимальная стоимость работ за границей – сто тысяч. Как я сказал, мы проводим точную калькуляцию. Но полагаю, максимум – это двести пятьдесят тысяч. Если не будет каких-то особых расходов.

У Дины перехватило дыхание. Откуда ей взять такие деньги? Но она только спросила:

– Вам нужно дать аванс?

– Пока что нет. Вы платите половину минимальной суммы, когда мы приступаем к работе.

– Пятьдесят тысяч? Мне надо подумать.

– Да, конечно.

Обсуждать больше было нечего. Дина встала.

– Я понимаю, вам сейчас очень нелегко, – сказал он. – Помните, что я сказал: прошло слишком мало времени. Примите окончательное решение. Торопиться некуда. Мы в любой момент придем вам на помощь.

По дороге домой Дина окончательно решила, что Грегори Эйнхорн ей не очень нравится. Но с другой стороны, она не сомневалась, что этот человек выполнит все, что пообещает.

– Четверть миллиона долларов! – Эммелин никак не могла в это поверить. – И ты пошла к этому наемнику одна?

– Он не наемник. Не совсем… Он – специалист. Настоящий профессионал. А четверть миллиона – это максимум. Если не будет каких-то особых расходов.

– А они, как я полагаю, возникнут, – сказала Сара.

Три подруги встретились в ресторане в Сохо.

– У тебя есть такие деньги? – спросила Эммелин.

– Сразу вся сумма не понадобится. Только задаток – пятьдесят тысяч.

– Деньги мы можем собрать, – сказала Сара.

Дина вовсе не хотела, чтобы ее подруги скидывались.

– Нет, вас я в это впутывать не хочу, – сказала она.

– Мы уже впутались, – заявила Эммелин. – У меня достаточно денег в акциях. Вполне ликвидных.

Нет, этого Дина никак допустить не могла.

– Слушайте, я и так знаю, что вы меня поддержите, – сказала она. – Я вам очень благодарна. Но я не хочу, чтобы вы еще и свои деньги в это вкладывали. Я не могу. Не приму ваших денег.

– Она не может! Она не пойдет! А если бы на твоем месте оказалась одна из нас, ты бы как поступила? – сказала Эммелин.

Она говорила с ней таким тоном, каким выговаривают расшалившемуся ребенку. Дина чувствовала, что вот-вот разрыдается.

– Деньги мы достать можем, – невозмутимо сказала Сара. – Вопрос не в этом. Хотя, конечно, мы должны быть уверены, что они будут правильно использованы. Вопрос в другом: ты действительно считаешь, что это лучший способ?

– Сейчас я… А что еще можно сделать?

– Ты доверяешь этому Эйнхорну? – спросила Эммелин.

– Да. Похоже, он знает, что делает.

– Ты ему доверяешь?

– Да.

– Тогда надо выяснить, какой у него план и сколько он за это хочет, – сказала Сара.

– Вот именно, – согласилась Эммелин. – Тогда и начнем действовать.

Прошла ночь, прошел день, еще ночь, еще день, еще ночь, а от Карима вестей не было. Ее единственной надеждой был Грегори Эйнхорн. Утром у нее была назначена с ним встреча, на которую она пошла с надеждой и тревогой.

С первого взгляда она поняла, что что-то не так. Она села, и Эйнхорн тут же приступил к делу:

– Миссис Ахмад, я, как и обещал, изучил вашу ситуацию. И боюсь, я вынужден отказаться.

– Что вы такое говорите? Почему? Вы же обещали!

– Ваш муж – из очень влиятельной семьи, у которой много связей. Это в корне меняет дело. – Он покровительственно улыбнулся. – Поверьте, я хочу действовать и во благо клиента, и не в ущерб себе.

– Вы хотите сказать, что не возьметесь за эту работу? А как же мои дети?

– Риск слишком велик. Для всех.

Три дня она думала только о Грегори Эйнхорне – опытном, бывалом, умелом человеке, который поможет ей вернуть детей. А теперь и он отказывается ей помочь.

– Я понимаю, что это может оказаться труднее, чем я думала, – сказала она с отчаянием. – Я могу заплатить больше. Правда, ненамного.

– Миссис Ахмад, я иногда берусь за рискованную работу. Но я по натуре не безрассудный игрок. Вознаграждение должно соответствовать риску. Кроме того, рискую не только я, рискуют и мои люди. За это дело я возьмусь только за два миллиона долларов.

– Столько я заплатить не в состоянии.

– Увы… Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.

На этом разговор был закончен. Расплакаться она себе позволила только в лифте.

Глава 8

Прошло еще два дня – безо всякой надежды. В тот субботний вечер Дина была одна. Она переключала телевизор с канала на канал, но везде показывали какую-то ерунду. Зазвонил телефон.

– Миссис Ахмад? – спросил хриплый мужской голос.

– Да.

– Меня зовут Джон Констентайн. Я иногда работаю с Грегори Эйнхорном. Он дал мне ваш телефон. И сказал, что не смог взяться за ваше дело.

– Он рассказал вам обо мне? – спросила Дина настороженно.

– Только то, что я вам сказал. И предложил мне пообщаться с вами. Если вас это интересует, я могу попытаться вам помочь. Вы можете связаться с ним и проверить.

– Вы работаете на Грегори Эйнхорна?

– Точнее, с ним. Иногда.

Хриплый голос почему-то внушил ей доверие. Дина решилась:

– Да, меня это интересует. Я готова обсудить с вами свое дело.

– Отлично. Когда вам удобно?

– В любое время.

– Если хотите, можем встретиться сегодня же. Через час.

Была не была, подумала Дина.

– Да, давайте через час. – Она назвала кафе в трех кварталах от своего дома.

– До встречи, – сказал Констентайн.

Впервые за много дней Дина почувствовала, что нашла опору. Через сорок пять минут она вошла в кафе, села за столик, заказала кофе. Потом еще чашку. Взглянула на часы. Прошел час пятнадцать минут.

Наконец в кафе появился высокий смуглый мужчина со средиземноморскими чертами лица. Он тут же направился к ней:

– Миссис Ахмад?

– Да.

– Вы будете что-нибудь есть? – спросил он.

– Нет.

– А я умираю с голоду.

Констентайн заказал себе гамбургер и тут же перешел к делу:

– Эйнхорн не посвящал меня в подробности, но я знаю, что от дел он отказывается по двум причинам: либо считает дело слишком опасным, либо ценит свою работу слишком высоко. Иногда – и то и другое. Полагаю, это как раз ваш случай.

– А что вы можете рассказать о себе? – поинтересовалась Дина. Речь шла о ее детях, и ей не нужен был какой-то захудалый любитель.

Он улыбнулся, продемонстрировав ровные белоснежные зубы и чувство юмора.

– У нас с Эйнхорном разные методы. Наверное, мы преследуем разные цели. Я работаю без шума. И не превращаю каждый случай в военную кампанию. Если я берусь за работу, то и риск беру на себя. Вы мне расскажете, в чем ваша проблема?

Она рассказала. А когда закончила, он сказал:

– Я беру пятьсот долларов в день плюс расходы. В данном случае расходы будут в основном на авиабилеты. Если вы меня наймете.

– А что я получу взамен?

– Своих детей.

У Дины перехватило дыхание. Он говорит правду или это пустая бравада? Нужно позвонить Саре и Эммелин. Или маме. Или Дэвиду Калласу. Или всем им. Впрочем, других вариантов у нее все равно нет.

– Когда вы можете начать?

Первая рабочая встреча Дины и Джона Констентайна состоялась у нее дома, через два дня после разговора в кафе. Он был одет в черную спортивную куртку, черную толстовку и серые брюки. Дина предложила кофе, и он прошел за ней на кухню.

– Здесь здорово! – сказал он, усевшись за огромный стол. – Чувствуешь себя как за городом.

Пока она варила кофе, Констентайн достал блокнот и включил диктофон.

– Новости от Карима есть? – спросил он.

– После нашего с вами разговора – никаких.

– Вы ему звоните?

– Звонила несколько раз, хотела поговорить с Сюзанной и Али. Но всякий раз, когда я звоню, выясняется, что они не могут подойти к телефону. Похоже, мне разрешено беседовать с ними, только если рядом Карим.

– А кто отвечает на звонки?

– Обычно Сорайя, жена его младшего брата.

Дина налила кофе.

Констентайн записал что-то в блокнот.

– Так, понятно, – сказал он, – теперь расскажите, что происходило в тот день, когда Карим увез детей.

Она рассказала все, что помнила. Не утаила ничего. Он слушал внимательно, не перебивал. А потом попросил показать комнату детей. Она отвела его наверх. Он взглянул на игрушки, открыл шкаф, где оставалась какая-то одежда, но ничего не записал. Затем они вернулись на кухню.

– Близнецы… – сказал он. – Кто из них лидер?

– Лидер? – Дина никогда об этом не задумывалась.

– Всегда, если детей двое, один становится главным. С близнецами наверняка то же самое. Вот я и хочу знать, кто из них кого слушается.

– Сюзанна чуть взрослее. Все девочки раньше взрослеют.

– Значит, в необычной ситуации брат последует ее примеру?

– Думаю, если для них это будет важно, они станут действовать сообща.

Он кивнул и вставил в диктофон новую кассету.

– А теперь расскажите мне все, что можете, про дом, в котором они сейчас живут. Вы, как я понимаю, там бывали. Расскажите, что за люди там живут. Какие у них привычки. Вспомните все, что сумеете.

Теперь он часто перебивал ее вопросами и, несмотря на включенный диктофон, делал пометки в блокноте. Особенно его интересовали Самир и Сорайя. Как Дина к ним относится? А как они относятся к ней? Она могла сказать одно: Самир ее явно недолюбливает, а Сорайя относится с сочувствием. Иногда ей казалось, что у них с Сорайей много общего. Может быть, потому, что они вышли замуж за родных братьев. Или потому, что они обе женщины в мире мужчин.

Вопросов было много. В каком районе живет семья Карима? Есть ли в доме другие дети? Прислуга? Кто делает покупки? Где? Когда? Ахмады очень религиозны? Какие у семьи связи в правительственных кругах Иордании?

Она рассказывала все, что знала. Семья религиозная, но без фанатизма. Они знакомы со многими влиятельными людьми, в том числе и с королевской семьей.

– Уж не знаю, рассказывал ли он вам об этом, но именно это и не устроило вашего приятеля Эйнхорна, – сказала Дина.

Констентайн кивнул. Его, судя по всему, связи Карима заботили мало. Дине он нравился все больше и больше. Он показался ей более внимательным, чем Эйнхорн. И более человечным.

Наконец он захлопнул блокнот, выключил диктофон.

– Мне надо немного над этим поработать, – сказал он. – Разведать обстановку, побеседовать кое с кем. На это уйдет несколько дней. А потом мне нужно будет слетать туда, чтобы все увидеть собственными глазами. Я это вам говорю, потому что лечу за ваш счет.

– Я это поняла.

– Дайте мне неделю, от силы две. Пока я здесь, буду звонить вам ежедневно, а оттуда – как получится. А затем мы с вами обсудим план действий.

– Вы можете хотя бы в общих чертах обрисовать этот план?

Он пожал плечами:

– Пока что нет. Все случаи разные. Заранее ничего сказать нельзя. – Он на мгновение задумался. – Самая большая удача, когда задание отменяется, – сказал он. – Когда родителям удается договориться.

– Боюсь, в данном случае на это рассчитывать не приходится.

Он снова пожал плечами:

– Всякое бывает.

Дина вдруг поняла, что возлагает все надежды на человека, о котором почти ничего не знает.

– А как вы стали заниматься такими вещами? – спросила она.

Он улыбнулся уголками губ:

– Случайно. У друга моего друга возникли проблемы. Меня спросили, не могу ли я помочь. Я вник в суть дела. Все получилось. Вскоре меня попросили о такой же услуге. Я понял, что эта работа мне нравится и она у меня получается.

– Вы служили в полиции?

– Было и такое. Вы хотите выяснить, кто я и что я? – Он снова улыбнулся. – В юности я совершил ошибку – пошел в морскую пехоту. Прежде всего чтобы насолить отцу – он-то надеялся, что я буду учиться в Колумбийском университете. Решение было совершенно идиотское, и в конце концов я оказался в так называемой морской разведке. Пару раз получал повышение, мог стать кадровым военным, только вот вся эта система была не по мне. Несколько лет я прослужил в полиции Нью-Йорка. До сих пор время от времени выполняю для них кое-какие поручения – в качестве вольнонаемного, так сказать. Когда началась война в заливе, ко мне снова обратились. Что нам с вами очень пригодится.

– Вы знаете Иорданию? – спросила она.

– Там я не был. Но работал с парочкой иорданцев. Одному из них оказал большую услугу. Так что там есть на кого опереться.

– Это меня радует, – сказала Дина. Очень радует, добавила она про себя.

Констентайн не выказывал желания продолжать рассказ, поэтому она задала вопрос сама:

– Вам нравится то, чем вы теперь занимаетесь?

Он задумчиво кивнул:

– Нравится. Понимаете, я берусь за дела вроде вашего. И чувствую, что помогаю восстановить справедливость. Делаю добро. Ради детей.

– Расскажите о каком-нибудь вашем деле, – попросила Дина.

Он удивленно вскинул брови.

– Не надо подробностей, не надо имен. Просто расскажите, как это было. – Она вспомнила рассказ Эйнхорна про вертолет в парке.

Констентайн задумался:

– Это было в Мексике, в прошлом году. Один мужчина из Орегона, вполне состоятельный, снял все деньги со счета, взял ребенка – мальчика шести лет, посадил его в «мерседес» и отправился в Маргаритавилль. Он американец, не мексиканец. Там таких много – тех, кто решил пораньше выйти на пенсию.

Он допил кофе, жестом попросил налить еще.

– Я приехал туда и не ожидал никаких сложностей. Этот парень особо о безопасности не беспокоился, и я думал, если повезет, мы просто заберем мальчика, посадим его в частный самолет, и все. Но оказалось, что все не так просто.

Было видно, что этот случай он вспоминает с удовольствием.

– У меня там были кое-какие связи, и я выяснил, что местные этого американца недолюбливают. Полицейские в том числе. Он оказался скрягой, а в таких местах принято быть пощедрее. Он свои денежки если на что и тратил, то только на женщин. К одной из них был весьма неравнодушен капитан полиции.

Констентайн покачал головой – надо же, какой безрассудный тип.

– Так вот, я направился прямиком к этому капитану. Заплатил я ему куда меньше, чем он бы с меня взял, если бы не был лично заинтересован. А ведь мог вообще отказаться – сам он человек хороший, только система насквозь гнилая. Короче, я привез свою клиентку из Портленда, и той же ночью полиция устроила у этого парня на вилле обыск. Наркотики. Кому доверить опеку над ребенком, как не матери? Все бумаги в порядке, отличный мексиканский адвокат нанят. Все решилось в одно мгновение.

– А с отцом что? – спросила Дина.

– У него нашли столько кокаина, что из мексиканской тюрьмы он выйдет, когда мальчишка уже вырастет.

– Он был наркодилером?

– Я только сказал, что кокаин нашли. Откуда он там взялся, я понятия не имею. – Он задумался. – Эта часть сюжета мне не очень нравится, но что-то в этом роде должно было рано или поздно произойти.

Да, этот рассказ совсем не походил на историю про захват и вертолет. Что Дину очень успокоило.

Констентайн словно прочитал ее мысли:

– Вы не думайте, что в вашем деле все будет так же просто. Возможно, гораздо сложнее. – Он встал, взял со стола блокнот и диктофон. – Кстати, во время первой встречи вы упомянули о двух ваших подругах, Саре и… Эмили?

– Эммелин.

– Да-да. Так вот. Об этом деле знают ваши подруги. Знаем вы и я. Но больше никто об этом знать не должен. Ни ваша мать, ни отец, ни старший сын.

– Я понимаю.

– Вот и отлично. Спасибо за кофе, – улыбнулся он. – Я вам скоро позвоню.

И он ушел.

Дина стояла и смотрела на витрину, на которой золотыми буквами было написано: «Мозаика». А ниже, чуть мельче: «Флористика от Дины». Всякий раз, когда Дина глядела на свой магазин, ее сердце переполняла гордость, но теперь она думала о том, как дорого пришлось за это заплатить.