Текст книги "Как пройти в Ётунхейм? (СИ)"

Автор книги: Софья Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Зови меня Вольф, и не будем больше об этом.

Девушка подумала, что к этому имени стоило бы прибавить окончание, а потом приставить спереди ещё пару словечек, и тогда получилось бы... Символично(*). Говорить об этом она, понятное дело, не стала.

– Куда пойдём? – парень достал из вместительного кармана ярко-жёлтых бриджей ещё одно яблоко, – я тут... Не совсем местный, скажем так.

– Там разберёмся, наверное.

– Мой любимый план действий!

Они двинулись в не столь неизвестном, сколь неопределённом направлении, разговаривая, как будто давно были знакомы. Почему так говорил creature, было ясно, он вообще, кажется, отличался крайней фамильярностью ко всем, которую, правда, не хотелось ставить ему в вину, но почему так поступила Мария? Она сама не могла ответить на этот вопрос. Просто, наверное, он ей казался и в правду очень хорошо знакомым, если вовсе не другом, которого она знает отлично...

4

Легенда последняя – немного о новом мире, или Меч-Дурачинка

Девять сходств

Пролог. Первое апреля, или Огромная разница

Мидгард, 20** год

Было первое апреля, ровно 00.00 по местному времени. Именно тогда она и увидела это сообщение: длинное до безумия, состоявшее лишь из распространенных предложений. В глаза Марии бросилось одно такое, из середины: "Я не знаю, что тебе надо оттяпать, чтобы накинули ещё хоть капельку мозгов, потому что я убеждён, что тебя тогда крепко надули; и не надо мне советовать что-то самому оттяпать или выколоть: я тебя знаю, fratello(*), Йольский Кот, а ещё лучше этого я знаю себя и то, что я существо самодостаточное, причём, вроде как, мозгов мне пока хватает."

Только Мария прочитала это предложение, как весь этот шедевр эпистолярного жанра был удалён по понятным причинам, но вместо него появилось гораздо более лаконичное: «Случайно тебе улетело. Прости, если разбудил, хотя... ну, ты поняла, надеюсь». К первому апреля это относится не могло, тем более, что вчера в переписке проскользнуло кое-что интересное: «Понятия не имею, зачем первого столько людей чуть не день начинают с розыгрыша». «М-да, тебе бы от розыгрышев отдохнуть, – Мария знала, что написала скорее глупость, чем умную вещь, но не сдержалась, – тем более, что день заселения Локи в Асгард должен быть важнее для таких отбитых фанатов, как мы». «Воистину так! Вот бы все этот день отмечали!» – «Даёшь международный день без Marvel!)». И так далее, и так далее – переписывались часа три, благо выходной. Мария отложила свои писательские дела, сначала пожалела, а потом пришлось признать, что вдохновения было ни на грош. Хорошо, конечно, ощущать прилив сил от общения с новым другом, пусть и дистанционного, но на творчестве это, по её собственному опыту, никак не отражается. К тому же, легенды, которые можно было бы представить в новом свете, действительно закончились, и надо было бы сочинить что-то своё, а это сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Собственно, она и размышляла той ночью о сюжете, было несколько идей, так что и прочитала то «чужое» сообщение тут же, как телефон пиликнул.

Заснуть не вышло. Одно-единственное предложение заставило её думать о том, что могло, а, главное, кто мог вызвать у её друга, как она когда-то сказала, "по полупереписке, такую реакцию. Нет, выводило его из себя много чего, о чём он и сообщал ей относительно регулярно, в деталях расписывая всю суть проблемы, но чтобы какого-то явно неплохо знакомого себе человека он распекал такими тирадами посреди ночи? Нет, такого, кажется, ещё не было за весь год знакомства, в том числе – и встреч «вживую».

В пять утра вновь пиликнул телефон, причём сообщение было вновь от него – от Вольфа: «Сегодня заберу тебя с учёбы. Отказ не принимается: есть уважительная причина – день заселения Локи в Асгард не может быть забытым)»

***

Он махнул ей рукой, продолжая что-то втолковывать непонятно кому по телефону: "На этот раз кто накаркал? Или на хвосте принёс, я не орнитолог тебе – понятия не имею! Ага, даже так... Ладно, учёл. Тебе возьми да выложи всё, ага, конечно. Не беспокойся, не узнаешь. И хватит лезть в мою жизнь, договорились или нет? В какую-какую? Личную, разумеется – я-то в твою личную (это слово он выделил особо) сколько уже не лезу. Иди, за цыпочками своими бегай, тоже опытный он, ага... Йольский Кот! (это он уже повесил трубку и изможденно откинулся на сидении автомобиля)."

– Доброго дня и здоровья, – шутовски поприветствовал Марию, – брат мозг выедал, с ним бывает. Только то ли не понимает, что как побочный источник ума, эта методика более чем спорная, то ли... его, словом, не разберешь.

– Старший брат?

– Старший, старший... Ладно, что у тебя по нехватке легенд?

Мария села на свободное переднее сидение, думая о том, как всегда Вольф обрывал большую часть разговоров о своей семье. Ужасов ей выдумывать не хотелось, а тем более – слушать о них, этих ужасов, или заставлять другого их рассказывать, так что она просто с этим смирилась. Вот и теперь она постаралась так же быстро переключиться на обсуждение своих творений.

– Почти не о чем писать, значит? Послушай-ка... – тут его лицо приобрело отнюдь не вселяющее спокойствие выражение. – А скажи мне вот такую вещь: чем Зигфрид похож на какого-нибудь потенциального крнстоносца?

Мария вытаращилась так, как будто её стали убеждать, что Донар мозговит что твой кандидат наук.

– Между ними огромная разница, – начала она, правда, очень неуверенно, смотря на друга, как будто тот бы вцепился ей в горло, вздумай она ему возразить, – и цели у них разные были...

– Разные? Хорошо, допустим, что цели похожи у Вотана и крнстоносца, а не у Зигфрида, но у них может быть гораздо больше общего, чем ты думаешь. А "Огромная разница" – вот она.

Мария вновь поняла, что что-то не до конца осознает, и посмотрела туда, куда был устремлен взгляд глаз за жёлтыми стёклами непонятно зачем прнадобившихся в самом начале апреля солнечных очков, а значит – глаз её друга. Ничего особенного она по началу не увидела, на этой улице она вообще очень редко бывала, но потом она заметила вывеску с четко видной надписью: «Огромная разница» и стрелкой, услужливо указывающей, как в означенное место попасть. Надо было идти вниз по лестнице, в подвальное помещение. Глаза девушки расширились.

– Порядочная, значит, – довольно беззлобно поддел её Вольф (за год их начавшегося в Интернете знакомства она к этому привыкла), – да приличное там место, мне ли это не известно! Пойдём, посидим, а я расскажу тебе кое-что занимательное относительно Зигфрида и крнстоносца. Вот же черти лысые и волосатые, – проскочила вторая его коронная фраза. Ещё чуть-чуть, и в Италии бы ему не поздоровилось, – и припарковаться толком негде... Пожалели бы многодетного отца!

Это был один из немногих «семейных» фактов, которые Мария знала. Сначала, а точнее – во второй день их знакомства и в первую встречу лицом к лицу, она была этому немало удивлена, но потом сама же себя корила за мышление шаблонами: разные бывают многодетные отцы: и с пирсингом, и с крашенными волосами, и с не самыми вежливыми, но, стоит отметить, оригинальными и меткими, надписями на кофтах и футболках. Правда иной раз она задумывалась, как настоящий фанат мифологии и всего с ней связанного, о странных совпадениях, которые иной раз случаются в этом мире (да и не только в этом, а во всех девяти, как она один раз пошутила), случаются ведь, что ни говори. Словом, во все то, что она так любила, она не верила и, конечно, имела на это полное право.

Сходство первое. Неконтролируемая агрессия без причины

– Главное не напиться, а то кто тебе всё расскажет. – ухмыльнулся Вольф, отпивая с не самым довольным выражением лица лимонад.

Полминуты назад они, будто забыв о сути встречи, делились новостями, причём Мария очень хорошо запомнила такой шуточный совет (она через месяц должна была уезжать на другой конец страны, чего не то чтобы хотела, и нервничала): "Главное, если чувствуешь, что тебе где-то не рады и ничем тут не помочь, стоит сделать такое лицо, будто у тебя на всех тонна компромата, который ты в любой момент готова вывалить." Тут он наглядно продемонстрировал, что имел ввиду, отчего Марии и в самом деле стало не по себе: она вспомнила с двадцать неловких моментов из своей жизни, о которых лучше было бы никогда не думать. Заметив это, друг её сделал лицо попроще, что было настоящим облегчением.

– Ладно, глупость сказал, ну да ты поняла.

– Да уж, во-первых, у меня в жизни так не получится, а во-вторых, вспоминая чудесную нашу...

– ...Старшую Эдду, – картинно скривился Вольф, – мы извлечем урок...

–... того, что компромат – не самое...

–... подходящее для атаки большой компании, шантажировать надо всех по одному. Трезвым.

– Я хотела сказать, что... Не важно, – вариант Вольфа был намного более обоснован.

– Что компромат – вообще не самая лучшая штука на свете? Не скажи, не скажи... Что-то вроде и от темы далеко не ушли, но так к ней и не придём.

***

– Снова выдумал что-то несусветное и будешь заставлять меня завидовать, потому что фантазия у меня в последнее время дремлет?

– Обижаешь, Марихен, – состроил он жалостливую гримасу, а Мария чуть не заёрзала на одном месте: ей было непривычно слышать, что к ней так обращаются, – фантазии тут не надо, – продолжил он другим тоном, менее доверительным, что ли, – это у Снорри фантазии хоть отбавляй. Это ж надо придумать! Идеальное, черти волосатые, убийство... Ладно, Йольский Кот, не будем о грустном: врачи на больных не обижаются. Что за скорбная физиономия? Кого из Хельхейма возвращаем? – весело глянул он на притихшую Марию, будто думающую о чём-то и важном, и странном.

– Уж не Бальдра – это точно, – неловко улыбнулась девушка, – итак, кто же мне историю обещал? – в тон ему осведомилась она, – Аудитория у Ваших ног – наслаждайтесь моментом!

Вольф отхлебнул лимонад и начал рассказ:

***

Нильс запомнил только одно, и лучше бы он этого, честное слово, не запоминал. Это если рассказывать с позиции некоторых современных людей, убежденных в абсолютной подверженности юношеской психики любому влиянию. И что с того, что почти что девятьсот лет прошло? Всё равно ж не взрослый!

Ну а если серьёзно, то ему все равно не стоило бы это всё запоминать: не было бы потом передряг. Хотя тут уже не он это решал, а достопочтенный Предатель Героев. Об этом, конечно, Нильс ни малейшего понятия не имел. Имел бы – не стремился подняться с земли за реваншем (почему бы заплутавшему почти-что-то-есть-вовсе-без-пяти-минут-крестоносцу не победить великана? Воистину дурацкий вопрос!), но реваншу этому случиться было не дано: удаляющиеся шаги, грохотом отдающиеся в ушах у парнишки, не давали соврать. Нильса охватила, как ему казалось, настоящая ярость. О том, что же это было такое на самом деле, можно лишь догадываться, что я и советую попробовать сделать. Бывший оруженосец рассудил следующим образом: «Если не выходит ничего сделать, оружие моё ни к чему, то можно и остаться полежать – в себя прийти». Или думал он о другом – никому же в голову (за одним исключением: если дело происходит на вскрытии, но этот случай мы в расчет не берем) залезть нельзя, известно доподлинно лишь одна вещь: Нильс действительно не двинулся с места до тех пор, пока не почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, желая проверить, жив ли он вообще.

–Эй! Парень! Не пьян же ты, в конце концов – мал ещё, кажется!

Нильс медленно перевернулся на спину, приподнялся и только потом приоткрыл один глаз. Поняв, что перед ним вполне себе человеческое лицо, он открыл и второй глаз, приглядываясь уже к незнакомцу повнимательней. Перед ним был человек, происхождение которого и по внешности в целом (был он высок и, судя по всему, довольно силен, лицо его, кажется, не покидала залихватская, что называется, усмешка, волосы были ухожены и подстрижены в кружок), и по одежде (ни старая, ни новая, ни богатая, ни бедная, ни годная лишь для труда, ни парадная, а вовсе черт знает какая эта одежда была).

– Живой, значит, – отметил для себя незнакомец, пока Нильс Смотрел на него, моргая от непривычного для себя какое-то время дневного света раза в два чаще обычного, – что хоть случилось с тобой, не скажешь?

Нильс молча оглядывался вокруг: незнакомец его уже не интересовал, в голве вертелось все то, что произошло не так давно: шутка ли – увидеть НАСТОЯЩЕГО великана, одного из тех, о которых ты слышал разве что от бабки ночью в детстве? Настоящий, вполне обычный, человек был для него тогда как будто чем-то ненормальным и ненужным. В голову прокралась дурацкая, но, кажется, хоть какое-то значение имеющая мысль, а глаза его вперились в коня незнакомца: то, что сможет его отсюда вынести, ведь вся эта ситуация его по меньшей мере угнетала.

Поток примитивных, но, всё же, грубостей, вылился на незнакомца как-то сам, огорошив обоих. Но незнакомец тот был, кажется, стреляным воробьем, и отвлекающего маневра из поражающей слух брани не вышло. Нильс вскоре лежал, скрученный поперек седла ни на полпальца не сдвинувшейся лошади, бранясь теперь уж от души, но все ещене до конца понимая, в чем дело, пытаясь, правда, и втолковать о великанах. Его, понятное дело, не слушали, отбиваться было тоже бесполезно: незнакомец и вправду был силен, но стоило – из вредности, как минимум.

Комментарий к Сходство первое. Неконтролируемая агрессия без причины

Сходство второе. Сначала делаем, а потом уже думаем

– Нет, он точно с ума сошел, – не выдержала Мария.

– А герои, значит, не сумасшедшие были. Самые адекватные в мире люди, конечно... Ладно, никогда не понимал всё это дело просто. А что было бы с тобой, увидь ты великана, думая, что к этому готова, а на самом деле...

–... ничего подобного, да.

– Нет, всё-таки. Пусть не великана, какое другое существо? Что бы с тобой было.

Мария начала чувствовать подвох. Точнее, какая-то её иррациональная часть, которая всё равно вскоре перестала оказывать на неё хоть какое-то влияние. Так что ответом на провокационный вопрос было простое:

– Понятия не имею, не думала никогда, – слово "глупости" она решила не использовать.

Вольф хотел было что-то сказать, но тут выражение лица его изменилось, причём изменение это ни о чём хорошем не сигнализировало.

– Нашёл время и место... Йольский Кот, и ведь не стеклянным...

– Что?

– Ничего, пересядем отсюда, может, поможет. И пива возьмём, а то нервы не в порядке.

Когда всё это было исполнено, Мария, мало чего понявшая, ведь туда, куда посмотрел тогда Вольф, глянуть она не успела, нашла наглость спросить:

– В чём дело?

– Да припёрся один ненормальный, которого только не хватало. Ты, главное, ничего ужасного себе не воображай: неохота просто сегодня беситься. Тебе ведь тоже иногда не хочется с кем-то говорить, и всё тут!

– Это да, это точно, – Мария и решительно, и несмело (она сама не поняла, как так вышло – точно специально не повторишь) отхлебнула пива и, кажется, успокоилась.

– Особенно, когда ты просто хочешь ото всех отдохнуть, верно? – дождавшись кивка Марии, он посидел молча немного, и без предупреждения продолжил.

***

Объяснить ничего бы не вышло, если бы коню просто бы не надоело терпеть на себе непонятно как на нем очутившуюся, да ещё и брыкающуюся ношу. Когда ничего, кроме следов от подков, перед этими двоими не осталось, а на Нильсе не появилось с дюжину дополнительных синяков, спокойствие не воцарилось. Но это всё же произошло, благодарение Вотану (или просто случайному стечению обстоятельств – никто даже сейчас не смог бы это понять), и обоим просто-напросто пришлось выслушать друг друга.

– Ты точно был... то есть, на самом деле это видел? Малец, это не шутки, ведь если ты это видел, то следовало серьёзней относиться к появлению бесов.

– Бесов? – ещё бы год назад Нильс бы не задал такого вопроса, но теперь он слишком сильно сомневался в том, что дело в бесах, а не чём другом.

– Ну а кто тебя, скажи мне, попутал? Совсем как будто спятивший был. Может, есть что-то такое, из-за чего бы это могло бы произойти?

Незнакомец звучал очень убедительно, так что Нильс действительно задумался чуть не обо всём своём прошлом.

– Есть. Я должен был идти в Святую землю со своим господином.

– Сбежал?

– Сбежал. За это мне, разве что, такое... – он выглядел растеряно. – Что тогда делать?

– Делать, что должно. Звать тебя как?

– Нильс. А тебя тогда как?

Вопрос оказался для незнакомца наредкость неудобный. Минуту где-то он многозначительно молчал, смотря вперед, но будто не видя там ничего вовсе. Наконец, он ответил:

– Это не должно быть для тебя важным. А, всё-таки, если шёл в Святую землю, ты туда и иди, как и я иду теперь. Тоже есть за мной один грех, знаешь ли.

Нильс поморщился от слова «тоже». Каким бы убедительным тон этого не пойми кого ни был, парнишка, всё-таки, не верил в то, что это какой-то грех. По крайней мере, не такой тяжкий, чтобы за ним вдруг взяли – и пришли бесы. Он вообще на секунду стал тем Нильсом, которому была бы намного важнее спокойная жизнь, который уверял своего господина, что раз они заплутали, значит им не суждено туда отправиться. Но, в тоже самое время, тем же Нильсом, до смерти боявшимся язычников и чародеев.

В ближайшие пару дней для них не произошло ничего особенного, да только в Верхних мирах тогда творились вовсе другие дела.

Сходство третье, или Великое «что мне за это будет?»

– Локи!

Записной ас даже поворачиваться не стал. То ли от лени, то ли ещё по каким соображениям. Помолчал с пару секунд и так же не поворачиваясь подал голос.

– Итак, Донар, мальчик мой, что произошло на этот раз? Если ты здесь, чтобы обвинить меня невесть в чем, то разочарую: сегодня не мой день, и ты с чистой совестью можешь уходить. Извинившись, конечно.

– Ты. Заставляешь. Моих. Слуг. Отлынивать. От. Работы. Уже. Полгода. И. Вдобавок. Брешешь. Что. Ни. При. Чем.

– Ого, как разговорился! Делаешь успехи в красноречии. Предлагаю тебе просто так давать приют Эрнсту только потому, что он заставляет тебя думать, а то я, видно, старею, не могу все время исполнять эту роль.

Донар молчал, и молчание это не предвещало ничего хорошего, в чем Локи мог убедиться, краем глаза посмотрев на него, но все ещё не разворачиваясь.

– Хорошо, давай я тебе ещё раз объясню: Эрнст тебе никогда в жизни не поклонялся, для него естественно не ловить каждое из твоих немногочисленных слов – это раз. К тому же, он, как славный мальчик, – тон Локи стал насмешливо-увещевательным, а взгляд почему-то скользнул по противоположной стене и остановился на сундуке, после чего Локи вновь развернул голову примерно на четверть, чтобы удобней было обращаться к Донару, – глупостей не делает, не думая не бежит.

Лицо Донара самым красноречивым образом говорило о том, что громиле все это более чем не по нраву, но как следует донести это до Локи он то ли не хотел почему-то, то ли, по также непонятной причине, не имел возможности.

– К слову, мальчик мой... – эффектная пауза сделала свое дело: заинтересованность проскользнула по лицу Донара. – Ты достаточно трезв сейчас, чтобы припомнить кое-что? Мы на желание тогда спорили, и ты проиграл, верно?

Тут Локи, наконец, полностью развернулся, дабы наблюдать невообразимо раздражённое выражение лица собеседника: шутка ли – напомнить о том, что никто иная, как Сила, дочь, на минуточку, Грома, пусть и вынужденно, но мирно провела время в Ётунхейме, причём отец её этого не заметил (в этом и заключалась суть спора: Донар не заметит самое важное) – себе дороже. И кому, как не Локи на это намекнуть?

– Значит, ты проиграл, да, – задумчиво протянул записной ас, – и свое желание я решил сегодня объявить тебе при твоём почтенном отце, то есть, при моем дорогом побратиме. Ему понравится, хоть он и будет это скрывать. И, знаешь ли ты что, Донар...

Что там Локи ещё хотел сказать, никто так никогда и не узнает: Донар, еле (но все-таки) сдержавшись, что можно уже считать чудом учтивости, чтобы не плюнуть на порог, удалился.

– Странный сегодня день, а? – подмигнул Локи вылезавшему из приоткрытого сундука Эрнсту. – И не заметил, козьи мозги!

– Да, и молчалив был, что его братец(*). Как думаешь, согласится на условие?

– С его дурацкими принципами – да, придётся, куда деваться? Только не стоит радоваться – если что, будь в Мидгарде готов, что он спросит, что ему за эту пытку будет.

– Да, и ведь не из земных героев, – начал припоминать Эрнст истории о тех, на кого Вотан положил в своё время свой одинокий глаз (услышанные, к слову, главным образом от Локи), – чтобы такое спрашивать.

– В поступках Донара не стоит искать здравый смысл, что ты никак не привыкнешь? А будет за это ему ровно воз ничего. Могу ещё тележку его же добавить – не жалко.

***

Тем временем, в Мидгарде тоже кое-кто ставил условия, и был то Нильс.

– Что мне будет, если я тебя, не рыцаря или кого-то подобного, попробую провести в Святую землю? Я покаюсь своему господину и, возможно, что-то из этого выйдет, но только для меня.

По лицу незнакомца, которого, к слову, Нильс про себя называл Искателем, было видно, что он уж не рад, что пошёл в странствие с этим мальчишкой, которому он не мог сильно перечить, ведь был он намного ниже происхождением, чем можно было подумать. Жаль было и того, что Нильс не до конца понимал суть проблемы: нужны были деньги, да вот где их взять? Наконец, через пару часов бессмысленной болтовни, Нильс вспомнил о ростовщике, к которому даже его господин ходил с повинной перед походом. Добраться до него было легко, но добиться чего-то – почти невозможно. Однако, парнишку, да и Искателя (почему только – неясно), это не очень заботило.

Сходство четвертое: не чувствовать подвоха, или Молодой Тинг

Сказать, что ничего не предвещало беды, значило бы сказать настоящую глупость: никогда не стоит утверждать такое, тем более, что некоторые отдельно взятые субъекты в Асгарде по почти что всеобщему мнению лишь своим присутствием уже предвещают эту самую беду. Но дело не в этом, а в том, что тот день вновь выдался спокойным, и Форсети, сын Бальдра, внук и Вотана, и Фригг, а значит – очень редкий экземпляр Верхних и Средних миров, был не у дел. Решив, что отдых – это не так уж и плохо, он направился в только одному ему известном направлении. Как провести этот день, он представлял смутно, к тому же что-то подсказывало ему, что скоро свободное время превратится в не такое уж и свободное, а этого ему не хотелось, пусть он и не желал себе в этом признаться. Тут ему и пришла в голову мысль, которая в другое время показалась бы ему худшей на свете, но сейчас он считал, что что-то получше он навряд ли придумает. Эта мысль была очень проста и многим в Асгарде понятна: "Пил с утра (причем не пару кружек пива, чтобы насытиться) – весь день свободен!" Так говорили и хамоватые Дети Грома, причем совершенно серьезно, и разнузданные Отпрыски Воздуха, желая таким образом кого-то поддеть. Однако же старшему поколению асов и ванов (и не только их) эти идеи были немного чужды.

Форсети прервал размышления, решив, что не стоит по пустякам предаваться настолько далеко заходящим рассуждениям, и тут услышал голос того, кого меньше всего хотел сейчас повстречать. Вернее не голос, а голоса, и не того, но тех:

–Эй, Форсети! Мы, конечно, не хотим тебе мешать и все такое, но вот только ты нам нужен! – Нарви заявил об этом, сидя на ближайшей березе и так сильно болтая ногами, что Форсети испугался, как бы он не свалился на стоящего, облокотившись на ствол, брата.

–Не нравится мне это. Без меня никак нельзя?

–Нельзя. Об этом говорить бессмысленно: ты не можешь отказаться. Мы собираем тинг.

–ЧТО?! Какой ещё тинг? Вы не...

– Можем мы, можем! Только ты, мы, Сила... Ну и, может, еще кто умный найдется, – поспешил обнадежить Вали.

–И кто же этот умный?

–Не знаем! Ладно, ладно – Улль, может, будет. На всякий случай. Я не знаю, зачем он нам, но он, вроде, соображать хоть как-то умеет.

В этом сборище, которое тингом назвать язык не поворачивался, Форсети участвовать не очень хотел, но соблазн проследить за детьми Локи, наглеющими с каждым днем и стрямящимися прославиться не хуже отца, был слишком велик. Сила одна вряд ли с ними справится, кто бы ее отец ни был, а прибытия Улля он не ожидал.

–Хорошо, что вам хоть от нас надо?

–Говорили же мы: собираем тинг!

–Это понятно, но зачем? Зачем я должен идти нам ваше хм... сборище, если я не знаю, о чем мы будем говорить? – голос Форсети звучал и раздраженно, и немного сурово, и заносчиво-издевательски.

–Ну вылитый дед! А ты постарайся как он, и будешь все знать, – усмехнулся Вали.

–Да, а мы не скажем ничего. – Подтвердил Нарви. – Не трусишь же ты!

Форсети насторожила эта фраза, но он справедливо, как и всегда, рассудил, что если он не явится, то ничего и не узнает. Правда, вопрос остался:

–А Сила хоть знает, что вы задумали?

–Нет, но сейчас узнает. Вот, собственно, она и идет.

Действительно: неподалеку виднелись длиннющие рыжеватые косы.

–Эй, красотка! Обернись, что ли, мы ведь тебя видим, – Нарви, с высоты ветки, на которой все еще сидел, свистнул пару раз с двумя пальцами во рту, что повторил его брат.

–Привет всем лодырям! Что делаете, не спрашиваю: видно, что ничего.

–Обижаешь, – сиганул-таки с березы Нарви, – Сила, мы собираем тинг, и ты участвуешь.

–ТИНГ?! Вы же...

–Мы можем собрать его, если участвуют только ты, Форсети, мы и, может, брат твой – Улль.

–Он совсем спятил? – невольно вырвалось у Силы.

–Нет, сокровище рейнское, он поумнел. И ты тоже умный поступок совершишь, если согласишься.

Сила посмотрела на близнецов так, будто не один из них с березы спрыгнул, а оба с верхушки Эшена ненарочно свалились.

–Учти, Сила, речь идет о тебе.

Сила глядела так, будто свалились братья не с Эшена, а с трех, если бы столько было.

–Сила, Улль будет, он с ума пока не сошел, если ты волнуешься. А мы в порядке. Скажи лучше, на Охоту дед твой скоро собирается?

***

А в Мидгарде творились другие дела: Нильс был всё еще уверен в успехе, но Искатель в нем уже сомневался. Других вариантов, правда, ни у него, ни у Нильса, конечно, просто не было. Был, правда, выход: посмотреть, что у Нильса выйдет, а самому быть вроде как ни при чем.

Итак, имени ростовщика этого Нильс не знал, да и, кажется, мало кто ещё. Известно было о нем также немного: был он богат как Крез, никто не знал, сколько людей он разорил, но при всем при том, чем старей он становился, тем неохотней он вверял в долг. Благо, у него успело скопиться достаточно денег к тому моменту. Впрочем, тратиться он тоже не любил, так что неудивительно, что он не разорился. Бывший господин Нильса каким-то чудом выпросил у него денег, и почему вдруг оруженосец решил, что ему тоже это удастся, неизвестно. Не понимал этого и Искатель, так что правильный выход действительно был один: посмотреть, что сделает другой, а самому не соваться в это дело.

***

–Нильс, как ты сам говорил, я не рыцарь и никакого отношения к ним не имею, – начал он тогда, когда до ростовщика оставалось всего ничего. – Тогда какой прок в том, чтобы мне идти с тобой. Или, может, думаешь, что понадобится грубая сила?

Нильс непонимающе посмотрел на спутника.

–Не думаешь ли ты, что понадобиться помочь старичку убедиться в том, что нам это необходимо?

–Как это возможно, – не вопросительно, но почти что в ярости ответил на это Нильс, у которого слов почти что не было, – это было бы бесчестно! Я сам пойду – решился парнишка.

Искатель, прошептав что-то напоминающее начало pater noster, направился недалеко, но все равно только в одному ему известном направлении.

Сходство пятое, или В логове Дракона

– Ну, с чем на этот раз заявился? – голос Вотана звучал не то чтобы подозрительно, но осторожно, хоть и вполне самоуверенно.

– С чего взял, что мне что-то непременно нужно?

– Привычка, знаешь ли. Не может все быть так просто.

– Хорошо же, ты прав. Донар где?

– Положим, что здесь, – громовержец был мрачнее тучи, если так можно выразиться. Не каждый день позоришься и делаешь так, как указывает ётун. В последний раз такое было давно, но память о том инциденте была все еще жива, как ни прискорбно было это осознавать.

– Я здесь, дорогой мой братец, – Вотан, в который раз услышав это обращение, поморщился, будто вовсе не привык, – чтобы объявить при тебе же мое желание, которое Донар должен исполнить, ведь оно связано и с одним твоим поручением тоже. Тебе ли не помнить, что ты сказал мне присмотреть за очередным так называемым "героем" немного? – Вотан ничего не ответил, а только сверлил побратима своим одиноким глазом, понимая, впрочем, что видимых результатов не добьется: у них с Локи было слишком много совместно прожитого времени позади, чтобы это произошло. – Так вот, я хочу, – эффектная пауза не смогла остаться неиспользованной, – я хочу, чтобы Донар был со мной все это время.

Громила состроил выражение лица, как будто говорящее: «И что с того? Не может же в этом быть все дело!» Но, поскольку умом он никогда не блистал, дальше его мысли, судя по всему, не шли.

– Без козлов, мальчик мой милый, без козлов! – как будто ответил на его мысли Локи, – без перчаток, без пояска, без кувалды твоей обожаемой. Как обычный человек, словом. Ну, Эрнста, разве что, можешь взять... И ломик небольшой, но в пределах разумного.

Динар даже не сразу осознал все сказанное, не то, что не смог возмутиться из-за того, что Мьелльнир назвали кувалдой. Хотя, если призадуматься, чего-нибудь этакого и можно было ожидать. Остался невыясненным лишь один вопрос:

– Зачем тебе это все? – это уже поинтересовался Хеймдалль, которому, впрочем, судя по выражению лица, а вернее – по ухмылке, дающей понять, что обладатель ее представил себе что-то наредкость странное, этот план был по душе. Не зря ведь именно он помогал Локи придумать тот самый способ возвращения Мьелльнира из Ётунхейма, позабыв о всех спорах и натянутых отношениях. Подколоть братца страж был не дурак, как бы не строил перед отцом саму серьезность, что ни говори.

– Повеселиться хочу, а то жить скучно как-то в последнее время, понимаешь? – деланно-страдальческим тоном заявил Локи. Вотан же еле сдержался, чтобы не заметить что-то насчёт наказаний в целом и в частности, побоев "за дело", беспорядков и тому подобных вещей. Не сказал он об этом лишь потому, что вспомнил, сколько раз он уже говорил такое, и что это вовсе не помогало. – Я ещё кое-что задумал, это уже только одного меня касается.

И вот тут все и напряглись: никому не могло понравиться то, что Локи о чем-то умолчал, но вскоре взяли себя в руки. В таких обстоятельствах может произойти что-то вовсе из ряду вон выходящее. Скорее всего что-то вполне в порядке вещей... Для Локи, конечно.