Текст книги "Как пройти в Ётунхейм? (СИ)"

Автор книги: Софья Максимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Но у нас ничего лучше нет!

– Можно придумать, как его украсть. А что он мне сделает? Снова зашьет рот? Сомневаюсь, что все эти годы он придумывал нитки попрочней – снова порву.

Эрнст посмотрел на Локи с интересом: такого он не слышал никогда.

– Я поначалу заложил свою голову, но кто разрешал трогать шею? Запомни это, к слову. Может, пригодится когда... А Вотан издевается, однако, – Эрнст сначала не понял, причём тут это, но благоразумно смолчал. – Почти придумал...

И тут их взгляды встретились.

– НИЧЕГО лучше. НЕ НАЙДЁШЬ! – сказали они почти хором.

– Ничего будет получше, – начал Эрнст.

– Но это "ничего" ОН не найдёт! – продолжил Локи,– Ну и кто теперь дурак?

II

Брокке приближался к ним с мешочком в одной руке и чем-то очень мелким в другой. – Значит ничего лучше, – начал Локи и замолчал на секунду, – быть не может?

– Верно. А у вас пусто, значит.

– Почему? Вот, – Локи протянул пустую ладонь, – это ничего. Но его ты не найдёшь!

– Что?!

– Сам же подтвердил, что лучше ничего не найдёшь!

Из руки цверга выпали иголка с ниткой.

Оставалось только забрать то, что принадлежало теперь по праву, найти хороший орех, расколоть его и положить в мешок.

III

– Рядом с мальчишкой валялась неплохая палка, ей можно было зашибить не то, что цверга, но и... – задумчиво протянул Хеймдалль, – отец, придётся не зачесть подвиг.

Вотану было жаль, что все сорвалось. Вот только ему действительно нужны были воины, а обхитрить кого угодно он мог и сам.

– И для чего они использовали мешок, – Хеймдалль не унимпося, – для орехов?!

–Подвиг не зачтен, – сурово проговорил Предатель Героев, он же Вотан, закончив тем самым все разговоры.

IV

Эрнсту не спалось. Он осмотрел все вокруг, но мало чего увидел, хоть Костер и горел. Хорошо видно было разве что Локи, который преспокойно себе спал, судя по всему, без сновидений. То ли ночь и не самый лучший свет были в том виноваты, то ли ещё что, но Эрнсту казалось, что следы от ожогов на лбу записного аса сделались немного менее заметными и вообще Локи казался ему ещё более красивым, когда молчал и имел спокойное выражение лица. Он смотрел, и теперь уже не видел перед собой ничего. Только в голове роились вопросы, на которые он вроде как и знал ответ, и, в то же время, нет. Рассказа Форсети не хватало, и он мечтал разобраться во всем, а главное в том, чем думает Вотан, которого, помимо прочего, называют и Предателем Героев тоже .... Он уже забыл, что хотел сказать, и понадобилось минуты полторы, чтобы Эрнст выдал:.... (не совсем то, что он хотел изначально, ведь уже достаточно времени он готовил себя к тому, чтобы спросить у Локи о нем самом. Но почему-то даже сердиться на себя не хотелось, будто мысли не желали сами задерживаться у него в голове дольше секунды, и это, кажется, было замечено, ведь Локи поморщился и приоткрыл глаза.)

– И чего тебе не спится? – проворчал он, – глазами дырку во мне проделать желаешь? Не выйдет, к тому же, терпел я и не такое.

– А что бывает с героями? – вопрос был задан не к месту, но спросить очень хотелось, – при жизни, – уточнил.

– Двигайся поближе, – все ещё недовольно, но уже спокойней бросил Локи, – приведу очень показательный пример действий моего дорогого братца. Вот так... Было это очень давно, так что даже точно вспоминать не буду. Жил парень по имени Зигфрид. О его родителях в целом и отце в частности можно много чего порассказать, но, боюсь, уйду не туда...

Эрнст внимательно слушал и не перебивал часа два, пока Локи сам не умаялся болтать, заявив: "А Вотан еще утверждал, что зашить мне рот было отличной идеей, хотелось, мол, давно побыть в тишине. Ничего подобного, язык уже заплетается..."

Вместо заключения

I

Эрнст закончил рассказывать и глянул сначала на Форсети, потому что чувствовал на себе его взгляд, пока говорил. Форсети, прищурившись, смотрел вдаль с безучастным видом. Стоит ли говорить, что его манера поведения снова напомнила Эрнст о Вотане. Ещё бы парочка воронов мимо пролетела, честное слово.

Он перевёл взгляд на незадачливых путников, которые, судя по лицам, осознавали услышанное. Рыцарь – в большей степени, оруженосец, как более догадливый – в меньшей. На лицах у обоих читалось недоумение, смешанное с подозрением, но никто вопросов задавать не думал даже. А, между прочим, вопросы бы не помешали, ведь Эрнст многое умолчал или приподнес таким образом, чтобы ни у кого подозрений насчёт язычество не возникло. Получилось одновременно и неплохо, и хуже некуда.

Через минуту вопросы всё-таки появились, но другого сорта. Рыцарю по неизвестной и трудно восстановимой причине захотелось лишь расспросить Эрнста о нем самом. Можно было, конечно, предположить – и не без оснований – что кое-какие подозрения все же возникли. Так Эрнст и подумал, но не нашёл ничего особенного в том, чтобы сказать, что Марта и Агата никем ему не приходятся и что жил он там, где был встречен, не всегда. Ни о чём больше он не обмолвился и не собирался.

Послышался хруст и треск, и между деверьев мелькнула что-то белое. Форсети напрягся, но предпочёл постараться не делать вид, что что-то не так, и от Эрнста это не ускользнуло. "Ничего не образуется" подумал он и увидел, что неподалёку стоит белоснежный (непонятно только, по какой причине) олень. Животное выглядело спокойным и стояло, как будто было хозяином не только этого леса, но и вообще всего. Эрнст был растерян, Форсети как будто спокоен, а что до Траубкорна, то он почувствовал непреодолимое желание пристрелить этого оленя и сделать его голову своим трофеем. Если бы только этакий зверь забрёл вдруг к нему во владения, то он бы времени не терял! Нильс смотрел перед собой глазами, ставшими где-то размером с хорошую плошку. Непонятно было, смотрит ли он на оленя или куда-то там ещё.

То, что было дальше, не запомнил никто из этих четверых, даже Форсети, что уж говорить об Эрнсте (сидевшем тогда, к слову, ближе всего к вооружению фон Траубкорна), который смог припомнить потом лишь мгновенно появившиеся рога, а затем и копыта у себя перед носом, а потом осознал, что лежит на земле под мёртвым оленем. Поодаль стоял зарубивший его Нильс с безумными глазами, выдавивший лишь: "Олень оленем, а совершенный кабан... ".

II

– Братец, я же говорил тебе, кажется, что он вовсе не способен на убийство, даже оленя или кого-то вроде этого?

Вотан молчал.

– Не зачтен ведь ? – не умолкал Локи.

– Когда-нибудь Рагнарек наступит примерно таким, каким его предсказывали, и... – Хеймдалль не успел договорить.

– Это бесполезно, – пробормотал Вотан.

–Если ты о том, что я думаю, то поздравляю, милый брат, твою седую голову посетила умная мысль!

–ДА, Я О ТОМ, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ!

Вотан хотел ещё прибавить пару фраз о наказании и о том, что кандалы с прошлого раза сохранились (а то, мол, в Мидгарде когда-то болтали о кишках, ничего-то они не понимают), но промолчал.

– А ведь тот парень-оруженосец может тебе подойти. Этот не промах, – протянул Локи, – может, на нем отыграешься?

Вотан задумался, а до всех вдруг дошло все, что произошло:

– Ты выиграл! – Сигюн повисла на шее Локи.

Вали просиял не хуже отца, а Нарви так и вовсе обратился в кота, чтобы подпрыгнуть повыше. Локи подумал, что сыновья его по молодости дураки, но вскоре откинул эту мысль.

– Локи!

–Донар, скажу сразу, я был против того, чтобы Эрнст ходил за твоими козлами (черти лысые да волосатые!), это все он сам. Я как был против, так и буду.

Он хотел сказать ещё что-то, но понял, что фраза "однако свой человек у тебя дома – не так уж и плохо" – верная попытка попасть под Мьельнир. И он пошёл по своим каким-то делам, насвистывая полуприличную песенку, не забыв подмигнуть Сив.

3

Легенда третья: о рабе Грома

Вступление, или Мифы, которые закончились

20** год

Интересно, он вообще что-нибудь кроме сериала "Викинги" видел? Мария хотела настрочить гневный комментарий и дать этому гхм... пользователю понять, что форум Vœluspà (название изменено автором) не для таких, как он, но остановилась, едва занеся руку над клавиатурой. Она поняла, что такие были всегда. И чем, например, отличаются люди, гордо заявляющие о том, что они неоязычники, но к Эддам относящиеся, как к священным книгам. Они даже не удостоились посмотреть год составления, а лезут неизвестно куда. Так чем они лучше?

Публика на форуме была и в правду разношерстная. Присоединялись даже иногда всеми остальными люто ненавидимые любители "Marvel" . Под давлением большинства, эти посетители либо "перевоспитывались" (что случалось редко), либо удалялись, после чего об этих фанатах (а чаще – фанатках) Тома Хиддлстона никто не слышал. Были, к счастью, и "умники", осилившие не только Эдды, читавшие, кажется, все, что можно было найти по теме. На них, по мнению Марии, и держалось всё.

Сама девушка отнесла бы себя скорее к последним, если бы не одно "но": она не сыпала интересными фактами о любимой мифологии, а все больше креативно пересказывала легенды. В прозе, в поэзии, с юмором, серьёзно – по-разному, главное, чтобы получалось (а получалось часто), и вдохновение было.

Творила она под ником "Брюнхильда XXI". Теперь она бы с радостью его сменила (Брюнхильда ей разонравилась как персонаж), но ей было лень. Мария было хотела посмотреть новые комментарии к своим работам, но задержалась: кто-то прикрепил файл с песней, добавив подпись: "Рот ей (очевидно, певице) зашить. Брокке, ау! Ты нам страшно нужен!". В комментариях не было ничего, кроме гула одобрения. Кто-то отметил (и, как убедилась Мария, прослушав этот мусор от мира музыки, справедливо), что проблема и в авторе текста песни: "Он точно вышел из переваренного мёда Поэзии." Последний же комментарий принадлежал пользователю с ником "a creature with a matrinymic"(*), и был он примерно такого содержания: "Не преувеличивайте, умоляю! Столько орлиного помета не соберёшь, будь этот орёл хоть трижды Вотан".

Ничего особенного в этом комментарии не было, кроме, разве, того, что чувствовался в нем не обыкновенный, а какой-то двойной выпад. Будто и в сторону Вотана тоже. Во вторых, имя пользователя было необычным, учитывая то, что обычно в качестве ников люди обычно использовали как родные немецкие слова, так и рунические надписи (иногда, правда, вовсе бессмысленные). Мария решила излечить свои уши человеческой музыкой, и, когда из наушников зазвучало:

"Тому, кто хочет в брак вступить, три вещи лишь нужны...", она пригляделась к аватарке необычного аккаунта. Тут тоже ждал сюрприз: самыми оригинальными фото профиля, которые Мария только видела, была обложка сингла "Wir woll'n nach Valhalla" и её собственная аватарка. (Этот снимок сделал её друг, профессиональный фотограф. Там она стояла в пасмурный день среди деревьев в лесу, казавшихся просто огромными, несмотря на её, Марии, немаленький рост. Тогда она ещё не подстриглась, а значит волосы у неё были по пояс, если не чуть длиннее. Это была первая фотография, на которой она наконец-то не казалась себе самой похожей на корову(на самом деле девушка она была не модельной внешности, но симпатичная, в чем тогда и убедилась)) У creaturе'a на аватарке была обложка какого-то альбома группы KISS. Ещё одна странность.

Заинтересованная, Мария решила посмотреть на то, какие комментарии в целом оставлял этот странный тип. В основном – троллинг. Жестокий троллинг случайно (или не очень) заявившихся сюда фанатов Хиддлстона и тому подобной публики. Троллинг более чем справедливый, но в паре случаев Марии показалось, что это уже перебор. И тут она наткнулась на свое сообщение, о котором она почти забыла.

Брюнхильда XXI:

У меня создалось ощущение, что с совершенно незапамятных времен и до Рагнарека не происходит ровным счётом ничего. Как будто все мифы кончились, и это очень обидно. Никогда об этом раньше не думала, и вот пришло в голову. Кого тоже посетила подобная мысль?

Был один-единственный ответ:

creature with a matrinymic:

Написал в личные.

И точно: в личных сообщениях у Марии появился довольно большой текст, основная мысль которого только подтверждала догадки, возникавшие иногда у девушки по поводу "кончившихся мифов". Но особенно любопытным казалось ей завершение: "И да, ты (Мария хотела обидеться на наглость, но почему-то не смогла) совсем не похожа на Брюнхильду. Скорее на великаншу... Надеюсь, ты не обидешься, ты ведь наверняка знаешь, что если у кого не от Фрейи голову снесло, то от какой-нибудь великанши. Кра-сот-ка!"

Так и началась переписка до самого вечера. Обсудили все: у кого какие любимые легенды (creature поразил тем, что назвал в числе прочих смерть Бальдра, но не из Эдд, а из "Деяний данов", несколько классических забавных историй, но почему-то обошёл рождение Слейпнира), работы Марии. Девушка назвала свое настоящее имя, creature принял это к сведению, но о своём имени деликатно промолчал.

Наконец, собеседник скинул ей довольно "увесистый" файл, сопроводив его так: "Ты в каком городе? Мне просто пришла идея встретиться и придумать, как лучше встать на защиту мифологии, так сказать, обсудим все. В том числе и эту историю."

Мария назвала город, и тут же получила ответ.

"Когда ты свободна завтра? Встретимся на ***** улице, меня ты мало с кем спутаешь: пострадал от химикатов, так что мой лоб представляет собой интересное зрелище."

Марию так и подмывало написать что-то вроде: "А на губах шрама нет?", но тут же эта мысль была откинута.

Она назвала свои свободные часы, открыла файл и, подумав, что этот парень ей уже начал нравиться, приступила к чтению...

Мальчики Локи

1196 год

Никто не обещал, что батрачить на Донара будет просто. Эрнст это прекрасно понимал, но надеялся на то, что относительно частые встречи с Локи будут как-то облегчать его участь. Но Локи не было уже недели полторы, причём было вовсе не исключено, что не было его не только в Асгарде, но и во всех Верхних мирах.

Но вот прошло ровно полторы недели, и Эрнст наконец-то увидел приближающуюся рыжую шевелюру, на этот раз не принадлежащую Донару. Он бросил носить дрова и, не думая о неминуемо наступящих для себяпоследствиях, побежал навстречу.

– Наконец-то! – Эрнст хотел ещё упрекнуть Локи в бессовестности, но это было бы, во-первых, в высшей степени эгоистично и нагло, а во-вторых – бессмысленно.

– Задушишь ведь, – порозовевший и немного всклокоченный Локи освободился от слишком агрессивных объятий парнишки. Однако, судя по всему, записной ас был не против, – совсем тяжко?

– Не то, чтобы, но... – вид у Эрнста был до ужаса несчастный.

– А если честно?

– Это же Донар...

– Не поспоришь. Пожалеть тебя, что ли? Давай пожалею, – он приобнял Эрнста за плечи и притянул к себе,– я даже выход знаю.

Эрнст доверчиво смотрел на него.

– Можно утопиться там, удавиться, а дочка моя тебе потом ничего плохого не сделает... Ты ведь умрёшь в Асгарде, а к ней попадают как раз отсюда. Людей туда никогда не принимали, что бы там раньше ни думали, но я за тебя попрошу. Может, даже сможем видеться.

Эрнст отшатнулся.

– Да шучу я, шучу! – и действительно, прошлую фразу Локи проговорил несерьёзно и насмешливо, – давай ты сегодня попробуешь вырваться, придёшь о мне. Буду учить тебя тут со всеми уживаться. Мальчиков дома не будет, а Сигюн, ты знаешь, тебе всегда рада.

Локи казался сегодня наудивление сговорчивым. Нет – подозрительно сговорчивым, но Эрнст об этом решил не очень задумываться, а составить план своих будущих жалоб. Локи, конечно, не станет реагировать на них уж очень серьезно, но точно поможет советом, а Сигюн так точно пожалеет. Думая о том, как же все-таки жаль, что разговор оказался таким недолгим, Эрнст начал перебирать в голове все, что он с радостью бы исключил из своей жизни и своих же обязанностей. Вот только неизвестно, что дернуло его советоваться с Агатой, своим положением служанки явно довольной.

– Ты хоть понимаешь, что городишь? Как можно говорить такое о Донаре? – слово "такое" она произнесла таким угрожающим тоном, какого Эрнст не слышал отродясь, – Как можно называть защитника людей "Пьяницей, которому не лень только драться и жрать, а всю работу сваливающим на других"?!

Эрнст хотел было сказать "Так и можно, я разве вру?", но промолчал.

– Агата! – послышался голос Сив, – Подойди!

Эрнст, сам не зная почему, последовал за девушкой и незамеченным не остался:

– Он явился наконец? – голос Сив звучал как ни в чем не бывало, причем обращалась она не к Агате, а, на этот раз, именно к нему.

– Донар – нет, а... он... словом, да.

Сив кивнула, и в следующую же секунду стала выглядеть так, как будто ни о чем не спрашивала, но вскоре не смогла сдержать улыбки. Эрнст изо всех сил сдерживался. чтобы не отпустить какое-нибудь замечание. Агата же тоже прекрасно понимает, в чем тут дело. Понимает ведь? И что она не кидается предотвращать рост рогов "защитника людей", интересно? Или Донар хоть и достоин восхищения с её точки зрения, но Локи тоже противостоять не следует? Наверное, да.

Хотелось в Мидгард. Или нет, не в Мидгард, а просто куда-нибудь подальше, хоть и прошло всего месяца три. А куда можно подальше? Эрнст стал мысленно перечислять все миры, думая о каждом из них как о чем-то таком, что в любом случае будет получше Асгарда, но на Муспельхейме перестал, потому что понял, что рассуждает наредкость глупо. Всё равно хочется куда-нибудь рвануть. Желательно, конечно, с Локи, но... тут паренек замялся, ведь Отец Волка (ну и прозвище, Йольский Кот! – однако, он уже начинает перенимать чужие словечки) только-только незнамо откуда вернулся. Сбежать ему, что ли? Хотя зачем? Ничего, словом, можно и потерпеть. Терпит же Локи...

***

Эрнст, сыпя чем-то вроде проклятий, а на деле – незамысловатыми и довольно скучными ругательствами, вел за собой козлов. Как же он ненавидит этих животных... "Хотя они, кажется, пусть и скотина, а могут оказаться и поумнее своего хозяина..." – парень язвительно хмыкнул и, кажется, был горд своим замечанием, но через секунду испугался этой же мысли. По крайней мере потому, что вернулся не только Донар, но объявился и Магни, а это хуже если не в два, то где-то в полтора раза. Вот бы случилось что-то такое, что бы исправило такое печальное положение дел...

... и только он об этом подумал, как издали послышался звук, являвший собой смесь из конского ржания, топота, рычания, какого-то подвывания, не такого громкого, почти что скулящего писка, лязга и, наконец, брани. Брани вполне себе отборной, произносящий в выражениях ох не стеснялся. Вернее, произносящая.

Эрнст минуту стоял и дрожал, но, наконец, решил обернуться. На коне, имевшем, как парню показалось, не столь разъяренный, сколь обезумевший и далеко не все осознающий, если так можно выразиться, вид, сидела здоровая, если не сказать здоровенная, крепкая девица с довольно длинными, а толщиной так вовсе чуть не с руку, косами, в почти что мужской верхней рубахе и мужских же чулках. Лицо девицы не выражало ничего, а глаза чем-то напоминали птичьи хотя бы потому, что проблесков мысли в них заметно не было. Можно было, однако, по крепкой и отборной брани (некоторые слова Эрнст слышал впервые) и потому, как отчаяно она пыталась если не задавить, то придавить конем двух не дающих ей проходу волков, в восторге она от своего положения не была. Эрнст ей так и не был, к слову замечен, и не то, чтобы хотел. Во-первых, есму было страшновато, а во-вторых, как ни странно, интересно.

– Сила! Ну как же ты могла, – один из волков принял вид всклокоченного рыжего и белокожего парня на вид лет эдак двадцати, – что ты тогда нам говорила, а?

– Она не помнит, – вместо второго волка появился точно такой же молодой человек, – что ты мучаешь бедную женщину? Дай ей всех так называемых героев в своей Вальхалле выучить, а потом уже подходи с распросами!

– Дурачье! – девица стала подозрительно вежливой, учитывая то, что она успела наговорить раньше, – и домой к отцу и братьям нельзя съездить, что вы увязались?! – она спешилась. Надо сказать, что так она имела вид более чем угрожающий, что от близнецов не скрылось.

– Тише, тише! Что так сразу? Вылитый отец, Йольский Кот! Вот скажи, когда мужчины нашего рода не умели договориться, а, Сила? Когда?

– Да, когда? И, главное, когда мужчины нашего рода пасовали перед какими-нибудь трудностями? Да ни перед одной, чтобы ты знала! Даже перед шилом и ниткой!

– Даже перед жеребцом!

Тут оба сорвались на тихий нервный смех, пока, наконец, одновременно не сказали друг другу:

– Ничего смешного! Он ведь и твой брат тоже.

– Прекратите!

– Что нам прекратить, Сила? Мы все, что могли, уже прекратили, ты о чём? Скорее скажи, что насчёт нашего договора, ты же говорила, что нам помож...

– Замолчи, Нарви! – девица скинула руки рыжего со своих плеч, на что тот отреагировал спокойно, прошептав, правда, что-то вроде "очень надо, подумаешь..." – Замолчи сейчас же, и завтра, так и быть...

– Нет, сегодня! – на этот раз уже Вали подал голос, – мы тебе разве не говорили ещё, что мужчины нашего рода не привыкли ждать исполнения задуманного слишком долго?

– Да мужчины, а, вернее сказать, *текст, к сожалению, утрачен* вашего *утерянное слово* рода всему Асгарду давно уже не только как заправская заноза в заднице, но и как *неизвестная фраза*! Ледовые *не дошедший до нас оборот*!

Все это близнецы слушали с нарочито распахнутыми, будто удивленными, глазами, изредка переглядываясь, не меняя, правда, выражений на лицах и кивая. Когда валькирия окончила свою тираду, Нарви вздохнул:

– Слышал?

– Ещё бы, – усмехнулся его брат, – Понял, с кем связался?

– А то! Только вот, Сила, сокровище ты наше, разве ты не из земляных на четверть?

– Всё! Хватит, *слово не дошло до Мидгарда*! Как же *неизвестная фигура речи*! Я зову брата!

Нарви не унимался:

– А что сразу не отца?

– Не хочу его лишний раз напрямую тревожить, – сказала Сила так, что дала понять: она не не хотела, а боялась,– МАААААГНИИИИИ!!!!!

– Ох, дурища, что ж ты творишь?!

– Пора уносить ноги...

– Да ноги ли?

Братья переглянулись, и почти тут же будто исчезли, хоть отдаляющийся (и довольно громкий) комариный писк и говорил об обратном. Сила стояла, стараясь не смотреть им вслед.

Из дома, натягивая рукавицы, без которых, как известно, молот не поднять, выбежал Магни, дико озираясь, но смысла махать не только отцовским, но и вообще любым оружием уже не было.

– Что произошло?

– Известно что, *утраченное слово*, братец.

Медленно вышел сам Донар с таким видом, что сразу было понятно: он был готов прибить любого.

Эрнст же только тогда и явился из-за угла дома с самой язвительной усмешкой, на которую только был способен.

– Ну так что, а, господин?..

***

Нарви и Вали знали великолепно, что ни от отца (который на их месте поступил бы ровно так же), ни от матери (когда она вообще была на них по-настоящему сердита?) им не попадёт. Да и что они вообще сделали? Действительно: свяжись только с бабой, и... Словом, ничего хорошего не будет. Да вот только как не связаться?.. Не понятно.

Этими соображениями они и поделились с отцом. Локи, заявивший относительно недавно о том, что он "вымотался как пёс", лежал на тюфяке в неподпоясанной рубахе и с какой-то долей интереса выслушал все, что только ему поведали близнецы, утаившие, правда, суть их с Силой договора (о нем и отец знать не должен хотя бы потому, что если что-то пойдёт не так, обвинят и его тоже).

–... И теперь нас прибьют, – припечатали, наконец, братья.

– За что это? Это не то, что цветочки, а и вовсе первые побеги стебля!

– Всё мельчает, отец, и Магни этому тоже может послужить доказательством. Да, что тут говорить, и мы тоже. Чем мы заняты?

– Да, чем? Заглядыванием великаншам всюду, куда не всегда следует?

– Сынок, ты слишком аккуратен в выражениях. Дома никакой пользы в этом твоём подобии языка поэта нет, я же тебе это говорил. А ведь я тоже начинал когда-то с заглядывая великаншам под юбки, чего уж там...

– А закончил чем, отец?

– Получением опыта, и только им.

– А продолжил? – ехидно усмехнулся Вали, тут же испугавшись своей дерзости, ведь он, да и Нарви тоже, привык ловить каждое слово отца и учиться от него всему.

– Продолжил? Полётом до коленок Скади. Славных коленок, кстати...

– Хорошо, что мать не слышит, что ты тут нам говоришь... А как оно было?

– Мальчики мои, если вы мне скажете, что не знаете, каково побывать на коленях великанши, я буду в вас разочарован, – деланно-сурово заметил Локи.

– Да знаем мы, конечно, – это была абсолютная правда. Парни вообще не любили врать отцу, к тому же чувствовали, что это бессмысленно, – но не так же мы...

– Я и не сомневался. Ведь какой я был тогда дурак...

– Дурак? – для Вали это казалось наглой ложью.

– Дурак, конечно. Ведь все могло обернуться печальней. И тогда бы ни вас, мальчики, не было, ни "спасибо" их мне было бы ни к чему, ни ещё много чего бы не случилось.

Парни скорбно молчали, но потом тихонько прыснули в рукава. Локи же пришла в голову мысль. Идиотская, почти бессмысленная, но, Йольский Кот, какая же притягательная..

Нешуточное

Следующий день начался подозрительно тихо. Асгард, место, где каждую минуту кто-то ссорится, цапается, припоминает прошлые "заслуги", казалось, устал от этого всего. Все было тихо, и Эрнст осознал, что он не радуется по этому поводу, а, наоборот, хотел бы, чтобы всё было как обычно. Он, кажется, понимал, в чем дело: если бы не ссоры, стремление что-то доказать другому и прочие глупости, жизни бы здесь не чувствовалось.

Словом, у Форсети был, что называется, свободный день. А значит, можно и самому с кем-то поспорить. Своеобразная логика, конечно, прослеживалась, к тому же, именно ей Форсети, кажется, и руководствовался. Вот только странно было видеть судью Асгарда, всегда невозмутимого и поэтому раздражающего иногда до чёртиков, спорящим не с кем-нибудь, а с Локи.

– Высокий говорит...

– Он много чего говорит. Тебе не снилось знать его столько, сколько знаю я. Говорит он и глупости тоже.

Форсети скривился. Все знали, что Вотану лучше подчиниться, чем что-то пробовать ему доказать. Знал это и Локи, вот только можно было подумать, что это не так. "Сколько можно нарываться?" – пронеслось в голове у судьи.

– Хочу – нарываюсь, хочу – нет, – последовал ответ, как будто бы его мысли прочитали, – я, видят Льды, какой-никакой в этом опыт имею.

Форсети, ни разу не пробовавший не то, что вызвать чей-нибудь гнев, а даже просто поострить лишний раз, вздохнул: Локи не врал, но чтобы хвастаться этим... Это-то как раз в голове и не укладывалось.

Но ещё больше не укладывалось в голове (причём не только у Форсети, но и у Локи), почему все настолько тихо. Слишком тихо. Так тихо, что у любого закрадется подозрение и появится нехорошее предчувствие. У любого, кроме, разве, Донара, который начнёт рвать и метать только когда что-то из ряда вон выходящее произойдет.

Форсети думал, что Локи напременно что-то либо учудил, либо учудит сегодня же, иначе это затишье он никак не мог объяснить. Локи об этом догадывался, но ни оскорбляться, ни, тем более, оскорблять Форсети не стал. Пусть себе думает что хочет, а вот что по-настоящему было бы обидным, так это ровно такие же ожидания, но у Вотана. Во-первых, кто бы говорил, а во-вторых – ну уж названый брат-то должен не вестись на поводу у репутации, пусть и за дело заработанной, того, кого знает с самой молодости...

***

– Дай угадаю: я тебе все-таки надоела.

– Сив, не говори глупостей, – Локи, на этот раз думающий не о возможном возвращении Донара и того, что за этим последует, – как такая красотка может надоесть?

– Не знаю... – сказала она таким тоном, что сразу дала понять: все, что она говорила до этого уж точно никому не стоит воспринимать всерьёз, – Сигюн ведь, кажется, ничего. Зиса (*) , знаешь ли, тоже.

– Перестань, – Локи чуть не сказал "пожалуйста", но решил, что это уже будет перебор.

– Скажи, что с тобой сегодня...

– Сегодня со всем вокруг что-то не так, а я, знаешь ли, существо дикое и необузданное, покоряюсь стихиям, так сказать, – через полсекунды голова Локи оказалась на коленях Сив, – а если серьёзно, то я чувствую, как приближается нешуточное *цензура*, и мне что-то не по себе.

– Так это самое "нешуточное" приближается всегда, когда ты бываешь у меня, но ты уже давно этого будто не замечаешь.

– Нет, об этом я бы не говорил. Я имею ввиду настоящее *цензура*, к которому я не был бы готов. Но хватит об этом, – Локи потянул Сив вниз, – лучше уж я докажу, что уж кто-кто, а ты мне не надоела.

***

Эрнст честно наблюдал за всем вокруг во все глаза. Он, конечно, мог бы и заснуть, о приезде Донара он и так бы узнал вовремя, за версту ведь слышно, но он сидел и наблюдал.

– Что ты тут делаешь? – парень подумал, что маленькая сестрёнка Агаты Марта зря попала с ними в услужение, однако же ничего другого ей не оставалось, – Ээээрнст, ты же не окаменел!

– Сказала бы я, зачем он тут сидит, но... – послышался сзади голос Агаты, – Эрнст, скажи мне, ты чей слуга? – ехидно поинтересовалась она.

– Донар считает, что я его.

– А на самом деле?

– Да ничей я не слуга! – на Эрнста нахлынула волна совершенно детской обиды, но ей не суждено было накрыть его полностью: где-то относительно далеко прогремело: "СИИИИИЛААААА!"

Пускай обращались, очевидно, к Силе, тут любой бы затрепетал, чего уж там. Вот Эрнст, только что смело говоривший о своём неуважении к Донару, и испугался. Трус? Не знаю, кто хочет молотом по голове? Вот и я – нет.

Глаз-то развяжи, братец!

– Братец был подозрительно уступчив, кстати говоря...

На самом деле эта фраза прозвучала до некоторой степени менее разборчиво (Да не даст мне соврать четверть бурдюка медовухи). Но Эрнст все расслышал, хотя и через секунду, решив достигнуть такой же степени осознания окружающего мира и снова немного отхлебнул.

Удивительно, как легко можно иногда успокоиться, учитывая то, что тот же самый Локи, который и в полупьяном состоянии теперь иронически отзывается о прошедшем недавно допросе, (будто ему известно, куда делась Сила, честное слово!), полчаса назад был... как можно описать ровно настолько же пьяного, как и теперь, ётуна (вот тогда-то в том, что Локи ётун, у Эрнста не осталось сомнений), ещё и напевающего что-то зловещее на не известном ни одному человеку языке? В любом случае, именно так Локи тогда и выглядел. А теперь ничего, пришел в себя как ни странно, причём заявил, что и в правду не стоит поступать так, как он, ведь непричастный ни к чему должен быть спокоен.

– Вот только от братца теперь стоит ждать чего-нибудь эдакого – мне ли его не знать... Если уж он меня прикрыл и не выдал Донару... Что-то будет?

Эрнст кивнул. Во-первых, Локи лучше знать, а во-вторых – это, наверняка, так. Солнце садилось, а, значит, по-хорошему было уже пора, но Эрнст то ли слишком осмелел от медовухи, то ли было лень, то ли ещё что-то... Словом, он остался, не задумываясь о том, что может быть завтра.