Текст книги "Измена. К черту любовь (СИ)"

Автор книги: Софья Феллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Я внимательно смотрю на подругу. Несмотря на её слова, вижу, что она не безразлична к этому папаше. Возможно, она бы и согласилась, если бы не её собственные принципы.

– Ты ведь ему нравишься, – замечаю осторожно. – И ты же сама это понимаешь.

– Ну да, он симпатичный, умный, заботливый. Но, блин, Рит, у него жена! Я же не могу просто закрыть глаза на это, – она проводит рукой по волосам, раздражённо откидывая их назад. – И он это знает. Вот и бьёт по всем фронтам.

Я сочувственно улыбаюсь и тихонько вздыхаю, понимая, что в каком-то смысле Лара и я сейчас в похожих ситуациях. Мы обе в ловушке собственных страхов и принципов.

– А что у тебя с Ромой? – вдруг спрашивает Лара, явно улавливая моё настроение. – Вы же просто… ну, секс?

– Просто секс, – повторяю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и равнодушно. – Но он всё время ведёт себя так, будто не просто. То фильм предлагает посмотреть, то на ужин зовёт. Я боюсь, что если ещё чуть-чуть расслаблюсь, то это всё… станет слишком серьёзным.

Лара хмыкает, в её взгляде появляется что-то понимающее.

– Может, пора уже отпустить эти страхи? Сколько можно держать его на дистанции, если сама же от этого мучаешься?

– Ты не понимаешь, – вздыхаю, чувствуя, как моё сердце сжимается. – Я уже обожглась однажды. Не хочу снова оказаться в такой ситуации.

– Кирилл? – подруга внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что она знает, куда копнуть.

– Да, – неохотно киваю. – После того как всё закончилось, я поклялась себе, что больше не позволю этому повториться. А с Ромой… с ним всё становится слишком похоже. Я начинаю привязываться, а это опасно.

– Но разве не в этом смысл? Привязываться, любить, строить что-то настоящее? – Лара наклоняется ко мне, пытаясь поймать взгляд. – Ты же не робот, Рита. Живи сейчас. Иначе ты просто упустишь его.

Я молча смотрю в свой бокал, ощущая, как слова Лары проникают глубже, чем я готова признать.

Я стою у окна в своей квартире, глядя на ночной город, который утопает в огнях. В голове крутится всё, что сказала Лара. Эти её слова о том, чтобы не бояться любить снова, не уходят из мыслей. И как бы я ни пыталась отмахнуться от них, они всё равно находят отклик внутри меня.

Никогда не была трусихой. В моей жизни было много вызовов, которые я принимала с гордо поднятой головой. Но Рома – это не просто вызов. Это страх быть уязвимой, страх снова привязаться и потерять. Но, может, и правда хватит? Может, пришло время отпустить прошлое и дать себе шанс на настоящее?

Чувствую, как внутри что-то щёлкает. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Да, я готова. Хочу дать нам шанс, хочу попробовать.

На следующий день я захожу в комнату отдыха в больнице. Это короткий перерыв между сменами, и, судя по тишине, все ещё заняты. Присаживаюсь на диван, мысленно готовлюсь к тому, что скажу Роме, когда увижу его. Хочу сказать, что хочу быть с ним, что готова рискнуть.

И вдруг слышу тихий скрип двери. Поднимаю голову, и передо мной Рома. На его лице лёгкая улыбка. Он подходит ко мне, без слов садится рядом и берёт моё лицо в свои руки.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу, понимая, что мы можем быть пойманы в любую минуту.

– Не мог дождаться, когда увижу тебя, – шепчет он в ответ, его голос звучит хрипло, почти срывается. Наклоняется ближе и впивается в мои губы.

Его поцелуй напористый, требовательный. Я хочу ответить, но страх быть замеченной останавливает меня.

– Рома… – пытаюсь прервать поцелуй. – Нас могут увидеть.

– Пусть попробуют, – улыбается он, скользя рукой по моему бедру, и я чувствую, как волнение и желание захлёстывают меня.

Секунды летят, я забываю о больнице, обо всех страхах. Есть только его губы, его руки, прижимающие меня ближе. Сердце колотится, как бешеное.

И вдруг словно гром среди ясного неба дверь резко распахивается.

– Папа? – раздаётся голос молодого парня.

Я тут же отстраняюсь от Ромы, пытаясь привести себя в порядок. Смотрю на парня, которому лет пятнадцать, и на мужчину, который стоит рядом с ним.

– Рит? – мужчина произносит моё имя так, будто не верит своим глазам.

23

Рома

За последний месяц я совершенно потерял голову из-за Риты. Сомнений не осталось – она именно та, кого я искал, даже если сам не осознавал это раньше. Всё в ней привлекает и сводит меня с ума. Когда она рядом, я чувствую, будто нахожусь под действием какого-то магического зелья. Я не могу отвести глаз от её длинных, густых чёрных волос, которые каждый раз хочется пропустить через пальцы. Они настолько шелковистые, что даже одной рукой сложно удержать их всю массу, и я каждый раз с удовольствием этим пользуюсь. А её карие глаза, обрамленные длинными ресницами – они будто заглядывают мне прямо в душу, выискивают все мои слабости. Стоит ей взглянуть на меня этим своим фирменным оценивающим взглядом, и я тут же забываю, как дышать.

И характер у неё – отдельная песня. Взрывная, принципиальная, с колючими замечаниями и язвительными репликами, которые могли бы кого угодно сбить с толку. Но не меня. Если честно, это её упрямство и непокорность меня только подстёгивают. Диагноз ясен: влюблён, как мальчишка.

Только вот проблема в том, что моя строптивая красавица уверена, что ей не нужны никакие отношения. Всё моё обаяние разбивается о её принципиальное «нет». Её категоричность и независимость, конечно, достойны уважения, но почему-то всё это оборачивается против меня.

Если бы мне было двадцать, я бы, возможно, воспринял это как интересную игру. Бегал бы за ней, словно горный козлик, только добиться хотя бы её улыбки. Один отказ? Ну и ладно, зато у меня есть план на следующее свидание, где всё будет идеально. Второй отказ? Ничего страшного, я бы вытащил её на прогулку под звёздами или взял билеты на самое высокое колесо обозрения, чтобы мы могли быть только вдвоём, и никто не мешал бы её поцеловать. Третий отказ? Да пожалуйста, у меня в запасе ещё сотня идей и планов, от которых она просто не сможет устоять.

Но, увы, мне уже тридцать пять, и это начинает слегка раздражать. Мои идеи и задор, конечно, не иссякли, но терпения и сил на эти бесконечные препирательства становится всё меньше. Я готов подарить ей всё, что у меня есть, а она со своими тараканами в голове продолжает устраивать забастовку. Её внутренний голос упорно твердит ей, что отношения – это риск, который она не готова принимать. А я перед ней чувствую себя то ли героем романтической комедии, то ли главным неудачником.

Серьёзная, гордая и упрямая. Но я ведь вижу, что её взгляд смягчается от моих шуток, поцелуев и оргазмов. И мне этого достаточно, чтобы продолжить борьбу.

Поэтому сейчас, когда нас так внезапно прерывают, я неохотно отрываюсь от Риты, у которой на лице смесь недовольства и смущения. Оборачиваюсь к двери и вижу там Руса, своего сына, и какого-то мужчину, который смотрит на Риту так, словно застал её за чем-то неприличным. Колеблюсь всего долю секунды, размышляя, кто из них сейчас станет моей главной проблемой.

Рита переводит взгляд с одного на другого, а потом возвращается ко мне, шепча тихо, так что слышу только я:

– Какой ещё папа? Что, чёрт возьми, происходит?

Её голос напряжённый, и я понимаю, что она вот-вот начнёт отступать. Вздыхаю, чувствуя, что сейчас придётся разъяснять всё и сразу, даже если мне этого совершенно не хотелось.

– Не хотел тебе говорить раньше времени, чтобы ты не сбежала, – отвечаю спокойно, глядя ей прямо в глаза. – Рит, только не закрывайся сейчас, убери свои транспаранты “пошёл ты, я и сама неплохо живу без мужика”. У тебя это на лице написано.

– А как, по-твоему, я должна реагировать на то, что за два месяца ты умудрился не рассказать о такой малю-ю-юсенькой детали, как наличие взрослого сына? – её голос срывается на сарказм, и я понимаю, что она на грани.

– Желательно адекватно, Рит. – Усмехаюсь, пытаясь разрядить обстановку. – Я с этим фактом ничего поделать не могу. Да, не сказал раньше, но только потому что прекрасно представлял твою реакцию. Это ведь шикарный повод сбежать от меня, сверкая пятками, как ты любишь.

Она замолкает, раздумывая над моими словами, но тут мужик в дверях решает, что пора вмешаться. Он делает шаг вперёд, вклиниваясь в наш разговор, и его лицо выражает смесь раздражения и укоризны.

– Кхм, Рита, а кто это вообще такой? – его тон явно претензионный, и мне уже ясно, что это не просто случайный знакомый.

И вот тут до меня доходит, кто это. Зализанные гелем волосы, приталенное пальто, вылизанные ботинки. Пижон какой-то. Это и есть Кирилл, её бывший, который ей изменил. Посмотреть даже не на что. Оглядываю его с явным презрением. Ещё и солнечные очки зимой нацепил.

– Ого, Рита, а это твой бывший? – не удерживаюсь от язвительного комментария, с трудом скрывая усмешку.

Она только фыркает и закатывает глаза.

– Ром, иди, я сама с ним разберусь.

– Окей, Рита-Маргарита, зайду позже.

Поднимаюсь с дивана, киваю в сторону выхода:

– Рус, пошли.

Он закатывает глаза, но всё же идёт следом. Мой сын – точная копия меня в его возрасте: такой же упрямый, с этим вечным выражением "мне всё надоело".

– Ты зачем сюда заявился без предупреждения? Мы договаривались, что будешь звонить заранее.

– Да звонил я тебе, – огрызается он. – Но ты же, как всегда, на связи не был.

Вынимаю телефон, смотрю на экран и вижу пропущенные вызовы. Чёрт.

– Блин, и правда звонил… У меня операция была, сам понимаешь, не мог ответить сразу.

– Угу, операция, – фыркает Рус, скривив лицо в усмешке.

– Тебя, сын, это вообще не касается. Я собирался вас познакомить, но ещё не время. Не хотел торопить события. Так зачем ты пришёл?

Рус мнётся, переминается с ноги на ногу, не решаясь сразу сказать.

– Ну, бать, тут такое дело…

– Давай уже, выкладывай. Что там у тебя стряслось?

– Да ничего особенного, просто… денег хотел попросить.

– Недавно же давал. Куда дел?

– У меня девушка появилась. Хочу сводить её на свидание.

– А-а, ну раз девушка… – достаю из кармана пару тысяч, протягиваю ему. – Держи. Хватит?

– Да, спасибо, – берёт деньги, уже собираясь уйти.

– Стой! Презики у тебя есть? – спрашиваю с нарочитой серьёзностью.

– Бать! – смотрит на меня, возмущённо вскидывая брови.

– Что "бать"? Сам таким был, помню… На вот, держи ещё немного. Купи и носи с собой, понял?

Рус мгновенно скрывается за дверями отделения, а я, усмехнувшись, возвращаюсь, надеясь застать Риту. Слышу, что она говорит на повышенных тонах.

24

Рита

Голова идёт кругом. Мысли разбегаются в разные стороны, как тараканы от дихлофоса, не давая сфокусироваться ни на одной из них.

Застёгиваю пуговицы на блузке, но пальцы подрагивают и отказываются слушаться. После нескольких безуспешных попыток просто притягиваю края ткани к себе, закрывая грудь от любопытных взглядов. Кирилл стоит напротив, вперив в меня свой оценивающий взгляд.

– А ты, я смотрю, недолго убивалась, Рит, – замечает он с усмешкой, кивая в сторону, где только что был Рома.

– Не твоё дело, – огрызаюсь, но голос звучит слабее, чем хотелось бы.

Ребёнок. Взрослый сын. Это не укладывается в голове. Как он мог ничего не сказать? Что ещё я не знаю? Какие ещё секреты скрывает Рома, пока я пытаюсь убедить себя, что готова дать нам шанс?

Кирилл будто читает мои мысли, усмехается шире и подходит ближе, заставляя меня отступить назад.

– Неприятно, да? Когда у людей есть тайны? – его голос сочится ядовитой насмешкой.

– Зачем ты пришёл? Веришь, я вообще не скучала, – холодно отвечаю, стараясь держать ровный тон.

– А я вот соскучился, – растягивает он губы в улыбке. – Вспомнил, сколько у нас было нажито вместе. Я ведь вкладывал деньги в твою квартиру, забыла?

Ещё шаг – и я чувствую за собой диван. Деться некуда. Сердце начинает колотиться, но я стараюсь не подавать виду. Вижу, как трепещут крылья носа у Кирилла – главный маркер его злости. Когда-то я умела успокаивать его в таких случаях. Поцелуи, шутки, примирительный секс. Но сейчас одна мысль об этом вызывает у меня отвращение.

– Нос воротишь? Ну конечно. Где уж мне до твоего докторишки, – произносит он с ядовитой усмешкой, оглядывая меня сверху вниз. – Он, наверное, трахает тебя прямо на рабочем месте, да? Что, у него больше моего?

– Я не собираюсь это обсуждать, – перебиваю его, пытаясь не выдать дрожь в голосе. – Ты уже использовал свой шанс, Кирилл.

– Ой, какая важная цыпочка! – хмыкает он, вскидывая брови. – Ладно, перейдём к делу. Я хочу, чтобы ты вернула все мои деньги, которые я вложил в эту квартиру.

– Вернула деньги? – пересохшими губами едва проговариваю. – Ты шутишь, Кирилл?

Он смахивает невидимую пылинку с манжеты своего идеально выглаженного пальто, будто не замечая моего напряжения.

– Я деньги вкладывал, право имею. Думаешь, твой "докторишка" за тебя заплатит? – его взгляд впивается в меня.

– Ты забыл, почему я выставила тебя за дверь? – не выдерживаю и повышаю голос. – Ты мне изменил, Кирилл. Вложил деньги в квартиру? У тебя почти всё уходило на ту малолетку, с которой мне изменял!

В его глазах мелькает злость, и я понимаю, что попала в цель. Ноздри раздуваются, как всегда, когда он злится, но я больше не та, что будет пытаться его успокоить.

– А теперь слушай внимательно, – он резко подаётся вперёд, и я непроизвольно падаю и вжимаюсь в спинку дивана. – Мне плевать на твои претензии. Ты либо выплачиваешь мне всю сумму, либо я подаю в суд. И не думаю, что твоему новому любовнику понравится узнавать такие подробности.

– Подавись своими деньгами, – огрызаюсь, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. – Но только попробуй ещё раз сунуться ко мне с этим.

Кирилл не отвечает, но, словно дикий зверь, делает ещё шаг ко мне и резко хватает за горло. Я хватаюсь за его руку, пытаясь оттолкнуть, но он сильнее, чем я помню.

– Что ты творишь?! – пытаюсь выдавить сквозь сдавленные губы, но он лишь сильнее сжимает пальцы.

– Тихо-тихо, Рита, – говорит он с насмешкой, прижимая меня к спинке дивана и резко целуя. Я чувствую, как его язык вторгается в мой рот, и внутри всё сжимается от отвращения. Меня буквально выворачивает от его запаха и чужого прикосновения, но вырваться не получается.

Наконец, он отстраняется, облизывая губы, и я судорожно вдыхаю кашляя.

– Породистая сучка, – произносит он с ядовитой улыбкой. – Всё такая же горячая, даже когда бьёшься, как дикая кошка. Знаешь что, Рита? Я подумал… Можем забыть про деньги, если ты вернёшь долг натурой. По старой памяти, так сказать.

– Ты… Ты мерзавец, – я едва сдерживаю рвотный позыв, отворачиваясь, чтобы не видеть его лица. Меня трясёт от отвращения и злости. – Я бы скорее сдохла, чем легла под тебя снова.

Кирилл смеётся, но это сухой, холодный смех.

– Ну и зря. Суд будет не таким сговорчивым, как я, цыпочка. Но, знаешь, мне понравилось твоё предложение. В суде и встретимся, раз ты так хочешь.

Он отступает, оставляя меня на диване. Я сжимаю ладонь в кулак, но всё, что могу сделать сейчас – это дрожать от ярости.

Его усмешка становится шире.

– Не волнуйся, цыпочка. Я терпеливый. А вот ты… Уверен, тебе придётся потрудиться, чтобы всё вернуть. Вопрос лишь в том, захочет ли твой любовник оставаться с такой проблемной женщиной, как ты.

– Убирайся, – шепчу я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Просто убирайся.

– С удовольствием. Увидимся в суде, дорогая! Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти, – он бросает мне на прощание, вытирая губы тыльной стороной руки, и направляется к выходу. Оставляет меня одну наедине со своими мыслями и горьким привкусом разочарования.

Когда дверь за ним закрывается, я резко облокаичваюсь о спинку дивана, чувствуя, как все силы покидают тело. Господи, почему он вернулся именно сейчас?

25

Рита

Дверь хлопает, и я вскидываю голову, видя, как Рома быстрыми шагами направляется ко мне. В его глазах тревога, а сжатые кулаки выдают готовность ринуться в бой.

– Ты в порядке, Рит? – его голос звучит глухо. – Зачем он приходил?

Я закрываю глаза, будто пытаясь спрятаться от происходящего. В горле ком, а мысли разбегаются. Объясняться сейчас не хочется, да и сил нет. Всё слишком свежо, слишком остро.

– Рит? – Рома наклоняется ближе, кладёт руку мне на плечо. – Что он сказал? Он тронул тебя?

– Всё нормально, – выдыхаю я, чуть отстраняясь, чтобы не смотреть ему в глаза. – Просто старые счёты.

– Какие ещё счёты? – Рома хмурится, его рука напрягается. – Ты про деньги? Что он от тебя хочет?

Я обхватываю себя руками, стараясь заглушить дрожь, и отвожу взгляд. Сейчас совсем нет сил объяснять, почему я вообще связалась с таким человеком, как Кирилл. И уж тем более не хочется вдаваться в детали.

– Это неважно, – выдавливаю, наконец. – Просто решил потрепать мне нервы по старой памяти.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит жалко. Рома явно мне не верит, но не настаивает. И всё же его взгляд обжигает. Он хочет защитить меня, но я сама не знаю, от чего именно.

Ведь остаётся крошечная надежда, что Кирилл просто пытался произвести впечатление, а угрозы суда и долга – лишь блеф.

– Расскажешь про сына?

– Похоже, пришло время, – вздохнул Рома. – Его зовут Руслан, ему пятнадцать. Как видишь, он очень похож на меня.

Рома достаёт телефон и показывает мне фото. На экране улыбается подросток с чертами лица, которые кажутся до боли знакомыми. Если бы я случайно увидела его на улице, подумала бы, что это юная копия Ромы.

– Такой взрослый уже, – замечаю я, глядя на экран. – Тебе было всего двадцать, когда он родился?

– Да. Мы с Ирой, моей бывшей, тогда оба учились в меде. Глупые были, как и все в том возрасте, предохраняться не всегда получалось. Страсти кипели, а мозгов не хватало. Когда она забеременела, это было как гром среди ясного неба. Она аборт хотела сделать, но я настоял на том, чтобы оставить ребёнка. Мы поженились.

– Тяжело было учиться и воспитывать малыша? – спрашиваю я, ловя грусть в его голосе.

– Очень, – Рома сжимает губы, словно заново переживает те дни. – Но я был решительно настроен. Знал, что медицина – это моё призвание, и чувствовал ответственность за Иру и Руса. Учился днём, работал вечерами. Ира взяла академический отпуск, а потом её мама подключилась, помогала с ребёнком. Так и справлялись.

Я колеблюсь перед следующим вопросом, но всё же решаюсь:

– Прости за бестактность… Почему вы с Ирой разошлись?

Рома садится рядом, берёт мою руку в свои и начинает аккуратно поглаживать ладонь, словно этот жест может сгладить тяжесть воспоминаний.

– После универа я по контракту уехал служить. Хотел заработать, чтобы открыть своё дело. А Ира… Ей было сложно ждать. Она хотела, чтобы я был рядом прямо здесь и сейчас. Она не умела думать на перспективу, ей нужна была свобода.

– Свобода? – переспросила я, чувствуя лёгкое недоумение.

– Да, Рит. Спустя месяц после моего возвращения она собрала вещи и объявила, что едет с миссией "Врачи без границ" в Африку. Детей спасать.

– А Рус? – спрашиваю, чувствуя, как внутри поднимается странная смесь жалости и злости.

– А что Рус? – Рома пожимает плечами. – Сказала, что теперь моя очередь его растить. Сначала она звонила часто, я даже надеялся, что она передумает и вернётся. Но потом звонки становились реже, а разговоры короче. Она всегда говорила о своих успехах и планах, но ни разу – о возвращении. А потом призналась, что у неё там появились перспективы, которых здесь не будет никогда. И осталась. Насовсем.

Голос Ромы звучал спокойно, но мне показалось, что где-то в глубине спрятана боль. Он встретился со мной взглядом, и я увидела в его глазах не упрёк, не злость, а странную, тихую усталость от того, что всё вышло именно так.

– Она совсем не общается с Русом? – спросила я, чувствуя, что мой голос слегка дрожит.

– Редко. Раз в пару месяцев позвонит, спросит, как дела. Сын уже не обижается, но, думаю, ему больно, – Рома пожимает плечами, словно пытаясь этим жестом снять с себя тяжесть прошлого. – В его глазах Ира – идеал. Она же теперь для него герой, спасает жизни. Иногда мне кажется, он винит меня за то, что у неё такая "великая" миссия, а я просто… рядом.

– Ром, но ты не просто рядом. Ты для него и мама, и папа. Это не "просто".

Он поднимает на меня взгляд. Глаза такие глубокие, наполненные чем-то, что сложно описать словами – смесь усталости, благодарности и… надежды?

– Русу не хватает женщины в доме. Пусть он этого не говорит, но я вижу. Его мать для него – абстракция, а не реальный человек. Ты видела, как он на тебя смотрел?

Я чуть хмурюсь, вспоминая тот взгляд подростка. Там было что-то настороженное, смешанное с попыткой разобраться, кто я.

– Ну, думаю, это скорее от удивления. Не каждый день отец в отделении с кем-то целуется, – шучу я, чтобы разрядить обстановку.

Рома чуть усмехается, но в глазах остаётся та же задумчивость.

– Ты бы понравилась ему, если бы он позволил себе принять тебя. Я уверен. Ты слишком хорошая, чтобы не нравиться, Рита. Но он ещё ребёнок, которому трудно. Как и тебе, я знаю. – Он переплетает наши пальцы. – Просто не сбегай. Ни от меня, ни от него. Мы уже с этим сталкивались. Не хочется снова.

Слова Ромы пробивают меня до самой глубины. Во мне вдруг поднимается странное чувство – смесь нежности и желания быть частью этой странной, сломанной, но такой настоящей истории.

26

Рита

Смотрю на Рому, и в его взгляде читаю молчаливое ожидание. Он ждёт реакции, но внутри меня поднялась волна страха, с которой я не знаю, как справиться.

Я не умею создавать семью. Даже с Кириллом, который в итоге оказался худшим выбором, я ведь сначала поверила, что всё получится. И вот теперь мне предлагают что-то настоящее, что-то хорошее, а я думаю только о том, как могу это разрушить.

"Как я потом в глаза Русу смотреть буду?" – эта мысль бьёт сильнее, чем ожидала.

Горько становится от осознания собственной слабости. Рома не выглядит человеком, который способен предать, обмануть, уйти. Его слова, поступки – всё кричит о том, что он заслуживает доверия. Но внутри меня всё равно что-то ломает, шепчет, что доверять нельзя, что я опять ошибусь.

Он словно чувствует мои сомнения, но не говорит ни слова, давая мне пространство. И это только усиливает мою боль.

– Ром, – говорю, наконец, опустив глаза, чтобы не видеть, как он смотрит на меня. – Мне нужно время. Пожалуйста, не обижайся. Просто дай мне всё переварить.

Он молчит несколько секунд, а потом мягко кивает, аккуратно отпуская мою руку.

– Я не буду торопить тебя, Рит. Просто знай: я рядом. Когда будешь готова, поговорим.

В его словах нет упрёка, только искренность. А мне от этого становится ещё сложнее дышать.

Поэтому, когда я оказываюсь у Лары дома, на третьем бокале вина, я выкладываю ей всё как есть. К концу рассказа слёзы льются сами по себе – слишком тяжело держать это в себе.

– Лар, это хуже всего, – выдыхаю, вытирая щёки. – Знать, что вот оно, возможное счастье, и просто… трусить. Не могу я решиться. Мне ведь нужно не только самой верить в наше будущее, но и Русу доказать, что я классная, что со мной им будет лучше, чем без меня. А он подросток, импульсивный, непредсказуемый…

Лара молчит, даёт мне выговориться, а потом, выдержав паузу, с улыбкой произносит:

– Сатисфаерович офигенный мужик, тут я не спорю. Но вот по поводу твоей нерешительности…

– Офигенный, да… – бормочу задумчиво, крутя в руках бокал.

– Ритуль, смотри на меня, – Лара щёлкает пальцами перед моим лицом, возвращая меня из мыслей. – Такой шанс упускать нельзя. Не потому, что Рома какой-то идеал. А потому что ты сама потом жалеть будешь.

– Буду? – переспросила я, чувствуя, как в голове кружится от вина и мыслей.

– Будешь, – уверенно кивает Лара. – По тебе вижу. Ты даже сейчас, пока рассказываешь о своих "муках выбора", мечтательно пялишься в потолок.

– В потолок? – фыркаю, пытаясь отмахнуться, но тут же чувствую, как щёки заливает краской. – Просто думаю.

– Ой, не начинай. Ты сама себя в зеркале видела бы, когда о Роме говоришь. Глаза светятся, улыбка дурацкая на пол-лица. У вас даже вайб этот… семейный, знаешь? Как будто вы уже лет десять вместе.

– Лар, ну хватит, – смущённо перебиваю её.

– Ничего не хватит. Ты подумай только: у тебя на руках практически готовая семья, – она машет бокалом так энергично, что я опасаюсь за обивку дивана. – Мужик, который тебя явно обожает, и пацан, который, как бы ты ни боялась, скорее всего, примет тебя. Просто потому что отец его выбрал тебя.

– Думаешь, он примет? – мой голос дрогнул.

– Конечно, примет, – уверенно заявляет Лара. – Ты же крутая. И вообще, он же подросток, а не какой-то каменный истукан. Сначала помычит, а потом посмотрит, какая ты классная, и всё.

– А если он не сможет меня принять? Если мы просто… не найдём общий язык?

– Ну, для этого есть терпение, любовь и… вино, – Лара поднимает бокал в шутливом тосте.

Я не удерживаюсь и улыбаюсь.

– Да ты всё себе слишком усложняешь, Рит. С Ромой ты настоящая. И, знаешь, по мне так это уже многое значит. Ты бы видела, как он смотрит на тебя. Как будто нашёл самое ценное, что было потеряно.

Слушая её, я невольно представляю Рому: его взгляд, полный тепла, его прикосновения – мягкие, но уверенные.

– Лара, – шепчу я, чувствуя, как внутри начинает зарождаться неуверенное, но тёплое чувство надежды, – ты, может, и права.

– Не может, а точно права! – ухмыляется она. – Давай, Ритка, за тебя. За то, чтобы ты, наконец, поверила в своё счастье.

Мы чокаемся бокалами, и я вдруг ловлю себя на мысли, что Лара, как обычно, знает, что говорит.

Эта неделя проходит как в тумане. На работе механически выполняю свои обязанности: улыбаюсь пациентам, шучу с коллегами, но всё это кажется каким-то ненастоящим. Мысли о Роме и его сыне не отпускают, как бы я ни старалась отвлечься.

Каждый вечер мы видимся. Рома всегда находит повод встретить меня у клиники или заглянуть на чашку кофе в ближайшее кафе. Его улыбка, уверенный взгляд, нежные прикосновения – всё это должно бы успокаивать, но внутри всё равно клокочет беспокойство.

Он целует меня перед расставанием. Эти мгновения будто останавливают время. С ним я забываю обо всём: о сомнениях, страхах, прошлом. Но стоит ему уйти, я снова остаюсь один на один со своими мыслями.

Снова и снова задаю себе вопросы: как я смогу вписаться в их жизнь? Смогу ли найти общий язык с его сыном? Или я всё испорчу ещё до того, как что-то начнётся?

В пятницу Рома ждёт меня у выхода из клиники.

– Рит, в субботу я жду тебя у себя, – говорит он спокойно, но взгляд его настойчивый. – Рус тоже будет. Думаю, вам пора познакомиться.

Я замолкаю, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

– Хорошо, – наконец отвечаю, едва слышно.

Он улыбается, проводит рукой по моей щеке и уходит. Я стою, ощущая его тепло, но в голове всё смешивается. Суббота так близко, и я чувствую, как страх переплетается с ожиданием.

27

Рита

Смотрю на себя в зеркало перед выходом. Светло-синие джинсы сидят удобно, бирюзовая кофта с рукавами “летучая мышь” слегка обнимает плечи. Вроде бы всё просто, но вместе выглядит неплохо. Решила не перегружать образ – немного туши, гигиеническая помада. Естественность и дружелюбие. Да, это мой план на сегодня.

Пробую улыбнуться самой себе. Получается нервно, натянуто. Ну и пусть, лучше так, чем совсем не улыбаться. Главное, что я вообще могу это сделать, потому что внутри всё будто сжалось в тугой комок. Сердце бьётся быстрее, чем должно.

– Давай, Рита, – говорю своему отражению. – Это всего лишь знакомство. Просто будь собой.

Но страх не уходит. Пальцы дрожат, когда я надеваю куртку. Смешно, что я волнуюсь так, будто меня ждут на экзамен всей жизни. А ведь Рома не раз показывал, что готов меня поддержать. Почему же этот страх сильнее всяких слов?

Глубокий вдох. Всё будет хорошо. Так или иначе, это шаг вперёд. И я его сделаю.

Рома встречает меня на пороге с широкой улыбкой. Его тёплые руки на моей талии сразу немного успокаивают. Он целует меня в лоб, и я выдыхаю.

– Всё будет отлично, Рит, – шепчет он. – Рус нормально настроен, я рассказывал ему о тебе, не переживай.

В доме пахнет чем-то очень вкусным. Запах чеснока, сыра и свежего хлеба смешивается с лёгкими нотками лимона. На кухне уже суетится Рус. Пятнадцатилетний парень высокий и худощавый, но с крепкими плечами. Волосы растрёпаны, взгляд цепкий и открытый.

– Привет! – говорит он, увидев меня. – Ты, значит, та самая Рита?

– Ну да, – отвечаю с улыбкой.

– Понял. Та самая, которая заставляет моего батю улыбаться, как дурака, каждую минуту.

Рома фыркает, а я смущённо улыбаюсь.

– Рус! – строго, но с теплотой предупреждает Рома.

– Ладно-ладно, пап, я понял. Ужин почти готов, между прочим. Ты обещал карбонару, а я рулетики замутил.

– Рулетики? – переспрашиваю, заинтересованно глядя на него.

– С лососем, сливочным сыром и зеленью, – отвечает Рус, явно гордясь собой.

– Звучит вкусно!

– Увидишь, – подмигивает он, быстро проскальзывая мимо нас с тарелкой.

Рома, ловко орудуя вилками, раскладывает на тарелки карбонару. Она выглядит так, как будто её приготовил шеф-повар: кремовая, с хрустящими кусочками бекона и щедрой горстью сыра пармезан сверху. Рус приносит рулетики, аккуратно разложенные на большом блюде.

– Так, давай договоримся, – заявляет он, усаживаясь напротив меня. – Если тебе не понравится, не притворяйся. Я переживу.

– Договорилсь.

Рома рассказывает о своём дне, Рус шутит на тему его «престарелости» и любви к строгим правилам. Я смеюсь несмотря на первоначальную нервозность. Рулетики действительно вкусные – свежие, с лёгкой солёной ноткой лосося и кремовой текстурой сыра.

– Это правда очень вкусно, Рус. Ты молодец, – говорю, стараясь быть искренней.

– Да я знаю, – самодовольно отвечает он, но видно, что ему приятно.

Карбонара тоже превосходна. Невольно ловлю себя на мысли, что этот вечер становится уютным и почти домашним.

– Рита, а ты готовишь? – спрашивает Рус, поднимая на меня любопытный взгляд.

– Ну, пытаюсь, – отвечаю честно. – Но до вас мне далеко.

– Ладно, учту. Значит, ты больше по другому фронту. Папа говорил, что ты классная.

Я чувствую, как щёки начинают гореть.

– Рус, а чем ты увлекаешься?

Он поднимает взгляд от тарелки и делает вид, что задумался, хотя улыбка выдаёт, что он ждал этого вопроса.

– Ну, если коротко, я гений.

– Ох, скромность – твоё второе имя, да? – смеюсь я, а Рома качает головой.

– Ладно, ладно, – Рус притворно вздыхает. – Серьёзно, я увлекаюсь музыкой. Гитарой, если точнее.

– Правда? Это здорово! Как давно играешь?

– Года два. Сам учился, по видео в интернете. Ну, батя, конечно, сначала орал, что я невыносимо бренчу, но потом смирился, когда понял, что я не брошу.

– Это точно, – вставляет Рома. – Сначала я думал, что нас соседи из дома выселят, но теперь он играет так, что я даже горжусь.

– А ты один играешь?