Текст книги "Измена. К черту любовь (СИ)"

Автор книги: Софья Феллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– На днях познакомился с ребятами, они как раз ищут гитариста в свою группу. Пока просто репетируем вместе, но, может, скоро что-нибудь запишем.

– Это круто! А какой стиль играете?

– В основном рок, – отвечает Рус, глядя на меня с таким энтузиазмом, что я невольно улыбаюсь. – Но я хочу попробовать что-то своё. У меня уже есть пара идей для песен.

– Здорово, что ты так увлечён! Ты молодец, что не побоялся попробовать. Я тоже люблю рок.

– Да, не побоялся, – хмыкает он. – Хотя батя всё ещё отказывается петь мои песни, а мог бы стать нашей изюминкой.

Рома смеётся, качая головой:

– Ещё чего. С меня хватит того, что ты гитару на полную дома включаешь.

Рус закатывает глаза, но видно, что в их отношениях чувствуется настоящее тепло. Мне приятно быть частью этой беседы.

– Как-нибудь сыграешь мне? – спрашиваю, искренне заинтересованная.

– Может быть. Если заслужишь, – отвечает Рус с лукавой улыбкой, явно подражая Роме в манере говорить.

Я смеюсь вместе с ними, чувствуя, что лёд окончательно растаял. Атмосфера становится ещё теплее, а страхи, с которыми я пришла, уходят на задний план.

С тех пор наши встречи стали регулярными. Почти каждый свободный вечер я приходила к Роме и Русу. Мы ужинали вместе, потом играли в настольные игры – чаще всего Рус побеждал, но иногда он «случайно» пропускал ходы, чтобы дать мне шанс.

Однажды он наконец-то согласился сыграть для меня на гитаре. В комнате, слегка освещённой торшером, он исполнил свою песню – что-то невероятно мелодичное, искреннее, про дружбу и веру в свои силы. Я сидела, затаив дыхание, и когда он закончил, восторженно зааплодировала.

– Ты правда крутой, Рус. Эта песня точно выстрелит, – сказала я с улыбкой.

– Спасибо, Рит, – ответил он, немного смутившись, но глаза его сияли от гордости.

Постепенно я влилась в их семью. Рус стал относиться ко мне с теплотой, подшучивал по-доброму и иногда делился своими мыслями. Однажды он даже показал мне фотографии своей мамы.

– Вот она, – сказал он, протягивая телефон.

На фото была красивая женщина с добрыми глазами.

– Она крутая, – тихо добавил он, и я кивнула.

Казалось, я становлюсь своей. А Рома… Он был рядом, поддерживал, улыбался, шутил. С ним я чувствовала себя так, будто это и есть то самое место, где я должна быть.

Но как оказалось, спокойствие никогда не длится вечно.

В один из субботних дней я встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. На кухне стояла горка блинов, аромат стоял потрясающий. Я улыбалась, представляя, как Рома и Рус оценят мои старания.

И тут раздался звонок в дверь.

Я на секунду замерла, потом пошла к двери и заглянула в глазок.

И моё сердце провалилось в пятки.

Там за дверью стояла она. Ирина.

28

Рома

А жизнь-то налаживается. Чем чаще Рита приходит к нам с Русом, тем больше я убеждаюсь, что она стала частью нашей маленькой семьи. Мне всегда казалось, что она найдёт подход к сыну, но наблюдать, как их отношения укрепляются, – это нечто особенное.

Иногда Рита остаётся у нас на ночь. И я, чёрт возьми, обожаю эти утренние моменты. Просыпаться с ней рядом, готовить кофе, делить завтрак – всё это стало новой реальностью, о которой раньше я даже мечтать боялся. Ни с одной женщиной до неё мне не хотелось столько времени проводить вместе, а тем более делиться своей семьёй.

Я прижимаю Риту крепче, наслаждаясь её теплом. Она слегка морщится, но тут же устраивается поудобнее, кладя свою ладонь на моё сердце. Кажется, оно сейчас выскочит из груди от переполняющей нежности.

Я думал, что после Иры во мне что-то умерло, будто часть души атрофировалась после её предательства. Но Рита доказала обратное. С ней я снова живу, дышу полной грудью.

Гладя её волосы, я целую её в макушку и шепчу, чтобы не разбудить:

– Никуда не денешься, Ритуль. Я всё решил. Ты – моя.

Её лёгкий аромат убаюкивает меня. Прикрываю глаза, позволяя себе забыться в этом моменте.

Когда просыпаюсь утром, не сразу понимаю, что голоса, которые слышу, не Руса и Риты. Два женских. Но откуда взялся второй? Ничего не понимаю.

Быстро одеваюсь в домашние штаны и футболку и выхожу в коридор. Чем ближе к кухне, тем отчётливее слышу голос, который хотел бы забыть, но не могу, ведь Ира регулярно звонит Русу. Я, бывает, становлюсь свидетелем их разговоров. Какого чёрта она тут забыла?

– Доброе утро, – стремительно захожу на кухню и целую Риту.

– Привет, Ром, – как-то слишком тихо отзывается Ира, которая никогда не отличалась кротостью.

Я встречаю взгляд Иры – холодный, с лёгким налётом осуждения. Рита, напротив, смущённо опускает глаза, будто пытается стать невидимой.

– Доброе утро, Ира, – пытаюсь сдержать раздражение. – Ты, кажется, немного неожиданно. Что случилось?

Она пожимает плечами, облокотившись на кухонный стол. Её жесты слишком расслабленные, как будто это не мой дом, а её.

– А разве я не могу приехать? – голос звучит будто невинно, но в нём чувствуется подвох. – В конце концов, я не чужой человек.

– Не сказал бы, но ты, видимо, этого не понимаешь, – парирую спокойно. – Мы давно уже живём своими жизнями.

Она усмехается, бросая взгляд на Риту.

– Да уж, вижу, как ты "своей" живёшь. Хотя странно, что "своя" жизнь включает в себя… посторонних, – делает акцент на последнем слове.

Рита медленно поднимает голову, губы сжаты в тонкую линию, но она молчит.

– Посторонних? – нахмуриваюсь, чувствуя, как начинает закипать злость. – Если ты о Рите, то это моё дело. Мы с тобой расстались много лет назад.

Ира резко выпрямляется, скрещивая руки на груди.

– Не нужно забывать, Рома, что юридически мы до сих пор муж и жена. Я могла бы не напоминать об этом, но, кажется, ты немного увлёкся своей… хм… новой жизнью.

Я слышу, как Рита тихо втягивает воздух. Ей явно не по себе.

– Ты серьёзно, Ира? – я не могу сдержать сарказма. – Мы не вместе уже пять лет. Какое значение имеют эти формальности?

– Для меня имеют, – она с вызовом поднимает подбородок. – Я приехала к своей семье, Рома. К своему сыну. В свой дом. А вот что здесь делаетона?

Ира делает резкий жест в сторону Риты.

– Она – часть моей жизни, – отрезаю я, вставая между ними. – Если ты приехала увидеть Руса, то прекрасно. Но унижать Риту я не позволю.

Рита кладёт руку мне на плечо.

– Всё нормально, Рома, – тихо говорит она. – Я лучше пойду, позвони мне позже.

– Ты никуда не пойдёшь, – отвечаю твёрдо, не сводя глаз с Иры. – Это и твой дом.

Ира усмехается.

– Посмотрим, как долго она продержится, Рома.

Рита всё же уворачивается и проходит в коридор, начиная натягивать ботинки.

– Ритуля, пожалуйста, не надумывай то, чего нет. Я понятия не имел, что она собирается приехать.

– Да мне даже надумывать нечего, Ром. Ты забыл упомянуть о такой маленькой детали, что всё ещё женат. Хоть представляешь, как я себя чувствую?

– Я расскажу чуть позже, как так получилось. Не потому, что я хочу её вернуть или мы всё ещё семья. Сейчас нет никого ближе, чем ты. Эй!

Поднимаю её голову вверх и смотрю прямо в глаза.

– Я тебя люблю, Рита-Маргарита.

Она вздрагивает, а затем отстраняется и смотрит мне за спину. Когда оборачиваюсь, вижу, что Ира стоит в дверях кухни, облокотившись на косяк, с хитроватой полуулыбкой.

– Какой трогательный момент, – произносит она тоном, пропитанным сарказмом. – Прямо сцена из романтического фильма.

Я сжимаю челюсти, подавляя желание ответить резкостью.

– У тебя какое-то конкретное дело, Ира? – спрашиваю спокойно, стараясь не поддаваться на провокацию.

– А что, нельзя просто посмотреть, как мой всё ещё законный муж признаётся в любви другой женщине? – её голос будто капает ядом.

Рита накидывает куртку, стараясь отстраниться от ситуации.

– Прости, Рома, но мне правда лучше уйти, – шепчет она и пытается прошмыгнуть к двери.

– Нет, стой, – я перехватываю её за запястье.

Ира делает шаг ближе, скрестив руки на груди.

– Пусти её, Рома. Видишь, как ей неудобно? Ты правда хочешь тащить её в твои семейные разборки?

– Ира, хватит. Твои «разборки» здесь ни при чём, – говорю я, стараясь держать голос ровным.

Рита встревает, голос дрожит, но звучит уверенно:

– Рома, не хочу мешать вам.

– Мы уже всё решили пять лет назад, – бросаю через плечо.

– Вижу, как решили, – Ира насмешливо кивает. – Так "решили", что я всё ещё твоя жена.

Рита не выдерживает и резко оборачивается.

– Так может, вам действительно стоит разобраться?

Она вырывает руку из моей и направляется к выходу, хлопнув дверью. Я стою, не в силах двигаться.

Ира сразу как-то сникает, будто этот спектакль лишил её последних сил.

– Я не просто так приехала, Ром, мне нужна твоя поддержка и помощь.

29

Рома

– Иди сделай нам чай, – бросаю Ире, затем захожу в ванную и закрываю за собой дверь.

Кладу руки на раковину, опираюсь на неё и смотрюсь в зеркало. В отражении усталое лицо и мешки под глазами. Недосып даёт о себе знать, но это того стоило. Вчерашний вечер с Ритой… Честно, я никак не могу насытиться ей. Она словно наркотик, к которому я привязался окончательно.

Быстро умываюсь холодной водой, чтобы немного взбодриться. Ира просто так не появляется. Её приезд явно неспроста. И если учесть, что за все эти годы она нашла миллион причин, чтобы не приехать, то сейчас дело, похоже, серьёзное.

Вытираю лицо полотенцем и выпрямляюсь. Вдох-выдох.

Выхожу из ванной, слегка встряхивая голову, чтобы сбросить напряжение. На кухне Ира возится с чайником, но кажется, что она больше сконцентрирована на своих мыслях, чем на процессе.

Рус, услышав шум, заглядывает в кухню, его лицо сначала застывает в недоумении, а затем оживляется.

– Мам? – Его голос звучит удивлённо, но в глазах мелькает радость.

Ира поворачивается к нему, улыбка появляется на её лице, хотя выглядит она натянуто.

– Привет, Русик, – мягко произносит она. – Ты так вырос.

Рус подходит ближе, разглядывая её.

– Да, немного, – сдержанно отвечает он, хотя видно, что ему приятно. – Ты что тут делаешь? Не говорила мне, что собираешься приехать.

Я кладу руку ему на плечо, пытаясь привлечь внимание.

– Рус, мы с мамой немного поговорим, хорошо? Давай обсудим всё чуть позже.

– Ага, понял, – говорит он, бросая взгляд на нас обоих. – Ну, я тогда у себя.

Он уходит, оглядываясь напоследок, а я захлопываю за ним дверь и поворачиваюсь к Ире.

– Ладно, теперь рассказывай, что случилось, – произношу, скрестив руки на груди.

Она садится за стол, опуская взгляд на свои сложенные руки.

– Рома, мне нужно время и место для лечения, – начинает она тихо.

Я поднимаю брови, догадываясь, к чему она клонит..

– Лечения?

Ира кивает, не поднимая глаз.

– У меня апластическая анемия. Нужна пересадка костного мозга.

От этих слов я замолкаю, осознавая серьёзность ситуации. Внимательно смотрю на Иру, теперь уже подмечая всё: бледность, одышку, наличие синяков разной степени свежести.

– Почему ты здесь? Почему не лечилась там, в Африке?

Она поднимает взгляд, и в её глазах я вижу усталость.

– Потому что там это невозможно, Рома. Никакой серьёзной медицинской помощи. Нет оборудования, нет специалистов. Только полевые больницы, где могут разве что обезболить.

– И ты решила, что здесь будет проще? – спрашиваю, сдерживая раздражение.

– Я решила, что здесь у меня есть шанс, – отвечает она, опираясь ладонями о стол. – И что мне будет к кому обратиться за поддержкой.

– Ко мне? – Я смотрю на неё, не в силах скрыть недоумение.

– Ты мой муж, – напоминает она, поднимаясь и шагнув ко мне.

– Бывший, – поправляю я, отступая на шаг. – У меня другая жизнь, Ира. Ты пять лет жила там, практически забыв про нас.

– Я не забывала, – перебивает она, её голос дрожит. – Я звонила Русу. Я всегда спрашивала, как вы.

– Но этого мало, – холодно отвечаю я. – Ты оставила его, ты оставила нас.

Она опускает плечи, её взгляд становится растерянным.

– Рома, я понимаю, что сделала много ошибок. Но сейчас… Я просто не могу справиться одна. После процедур будет плохо, я это знаю. Мне нужно хотя бы немного времени здесь, пока я прохожу лечение.

Я отворачиваюсь, провожу рукой по лицу, пытаясь обдумать её слова.

– Ира, ты понимаешь, что просишь? У меня есть женщина, с которой я хочу быть. У нас с Русом стабильная жизнь.

– Я не прошу вернуть всё как было, – говорит она тихо. – Я просто прошу помочь. Ради сына, ради того, что у нас было.

Я поворачиваюсь к ней, видя искренность в её глазах, но внутри всё клокочет от противоречий.

– Ладно, – вздыхаю я. – Я подумаю.

Она кивает, как будто понимает, что это лучшее, что я могу ей предложить. В этот момент я слышу шаги в коридоре. Рус входит в кухню и оглядывает нас, как будто пытается понять, что только что произошло. Ира, увидев его, сразу выпрямляется и улыбается так, будто её боль и тревога испарились.

– Русик, – мягко произносит она, тянет руки к нему, как будто боится, что он может уйти.

– Мам, – он говорит осторожно, но всё же подходит ближе.

Ира нерешительно кладёт ладонь ему на плечо. Её глаза светятся, и я замечаю, как они наполняются влагой.

– Ты так повзрослел, – говорит она, голос дрожит, хотя она старается держаться.

Рус пожимает плечами, неловко улыбаясь.

– Ну, время идёт. Мы тут с отцом нормально справляемся, – отвечает он, будто хочет успокоить её.

Она кивает, опуская взгляд, а затем быстро спрашивает:

– Рус, как у тебя с гитарой? Ты всё ещё играешь?

– Конечно, – отвечает он оживляясь. – Даже с ребятами одну группу собираем.

Ира улыбается, видно, что ей приятно слышать о его увлечениях.

– Надолго ты к нам? – Рус смотрит на неё с лёгким удивлением, но в его голосе нет осуждения, только интерес.

Ира слегка теряется, смотрит на меня, словно ища поддержки, и затем вновь переводит взгляд на сына.

– Зависит от лечения, – уклончиво отвечает она.

– Мам, ты серьёзно болеешь?

– Нет, ты что, всё будет в порядке, не переживай.

Рус поджимает губы, обдумывая её слова, и вдруг спрашивает:

– А где ты остановилась?

Ира снова смотрит на меня, будто решается.

– Я надеялась, что смогу остаться здесь, – произносит она, почти шёпотом, а я просто охреневаю от того, как ловко она решила провернуть всё.

– Здесь? – я отступаю на шаг, ощущая, как во мне закипает раздражение. – Ты серьёзно?

Ира делает шаг вперёд, её лицо напряжено.

– Рома, послушай. Мне может быть плохо. Очень плохо после процедур. Я знаю, это неудобно. Но… это важно.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как злость переплетается с жалостью.

– У тебя есть какие-то другие варианты? – резко спрашиваю, прекрасно понимая ответ.

– Нет, – говорит она, опуская взгляд. – Но я не прошу вас полностью менять свой ритм жизни. Просто немного времени, пока я не встану на ноги снова.

Рус смотрит на нас обоих, по его лицу видно, что он тоже не понимает, как реагировать.

– Бать, – неожиданно вмешивается он, – если мама болеет, то ей ведь реально нужна помощь.

Я отступаю, кладу руки на пояс и смотрю в окно. Мысли роятся в голове. Вирусы, риск осложнений, растянутое лечение. Это всё может затянуться на месяцы, но если Ира будет жить одна, последствия могут быть ещё хуже.

– Хорошо, – наконец выдыхаю, поворачиваясь к ним. – Ты можешь остаться. Но только до тех пор, пока это необходимо для твоего лечения.

Ира тихо выдыхает, а на её лице мелькает облегчение.

– Спасибо, Рома, – говорит она искренне.

Рус удивлённо смотрит на меня, но ничего не говорит, только кивает.

– Ладно, – говорю я, чувствуя, что близок к взрыву. – Теперь давайте завтракать. У нас ещё целый день впереди.

30

Рита

Выхожу из дома, и вместо того, чтобы заказать такси, просто иду по тротуару. Он такой длинный, что мне не нужно думать, сверну ли я куда-то не туда. Да и честно говоря, я сейчас не в состоянии продумывать свой маршрут.

Умом вроде понимаю, что Рома точно так же не ожидал увидеть бывшую у себя дома, как и я. И тем не менее меньше всего я ожидала услышать о том, что он до сих пор женат. Конечно, он мне расскажет позже обо всех причинах, почему не развелись раньше. Но какая разница, если я себя чувствую сейчас так мерзко?

Может, и вовсе их чувства не остыли, просто законсервированы под слоем обстоятельств. Но сейчас Ира приехала, не просто так наверняка, и всё у них наладится. А я так, досадный эпизод, не может же мужик пять лет быть один. Секс ему нужен, вот и подвернулась я.

Ухожу с головой в мысли, будто пытаюсь убежать не только от Ромы, но и от себя. В голове крутится одно и то же: зачем я вообще в это ввязалась? С самого начала ведь знала, что Рома – человек с историей, с прошлым. А я? Что у меня? Одна сплошная неопределённость, сомнения, страхи и вот теперь это ощущение предательства, хотя предал ли он вообще?

Город будто не замечает меня. Машины едут по своим маршрутам, люди куда-то спешат. Тротуар ведёт вперёд, заставляя просто идти, шаг за шагом. Ветер обжигает лицо, но внутри жарко. От обиды? От ревности? Или от этого грёбаного секса, который был такой сумасшедший, что даже сейчас, когда я чувствую себя опустошённой, тело откликается на одно только воспоминание?

Останавливаюсь у витрины какого-то магазина. На стекле отражается моё лицо: губы сжаты в линию, глаза блестят от почти прорвавшихся слёз. Прекрасно выгляжу как всегда.

– Да, Рита, тебе так идёт образ драматической героини, – шепчу себе под нос, заставляя губы изогнуться в кривую усмешку.

Но правда в том, что я запуталась. Ира появилась из ниоткуда, со своими проблемами, своим “правом” быть рядом с Ромой. Это его бывшая, мать его сына, жена. Какая же я дура, что поверила, будто могу быть чем-то большим для него.

А может, всё не так? Может, это я себе всё накручиваю? Рома ведь был искренним. В его глазах не было ни капли вины или желания что-то скрыть. Только растерянность.

Глубоко вздыхаю, словно хочу вдохнуть ясность, но всё внутри остаётся затуманенным. Решаю: дойду до ближайшего парка, посижу немного на скамейке. Может, там найду хоть какую-то ясность.

Сажусь на холодную скамейку в пустом парке, натягиваю капюшон на голову и прячу руки в карманы. Ветер пробирается под куртку, но я не ухожу. Нужно посидеть, дать мыслям хоть немного устаканиться.

Телефон в кармане начинает вибрировать. Лара. Конечно, кто ещё может выдернуть меня из этого состояния?

– Привет, – отвечаю тихо.

– Привет, подруга. Что случилось? Я тебе уже который раз за день звоню, – в её голосе звучит привычное смешливое удивление, но я молчу, и она тут же меняется. – Рит, где ты?

– В парке… Просто… гуляю.

– А ну марш ко мне, сейчас же! – перебивает она, не оставляя мне шансов на отговорки.

Собираюсь нехотя, будто силы уходят вместе с каждым шагом. У двери Лары меня встречает запах ванили и её осуждающе-любящий взгляд.

– Давай рассказывай, что случилось, – протягивает кружку чая и тянет к дивану.

Я начинаю с того, что Ира приехала, что Рома… до сих пор женат. Всё, что накопилось, выливается на неё, а она слушает, кивает, иногда вставляет резкие комментарии.

– Да пошла она… – в какой-то момент заявляет Лара. – Ты, главное, себя не накручивай. Если мужик пять лет был один и вот сейчас, с тобой, светится как лампочка, то уж точно не из-за её появления всё изменится. Но знаешь что? Давай ты сейчас поспишь, отдохнёшь. А потом мы подумаем, как с этим быть.

Она укладывает меня в своей комнате, накрывает тёплым одеялом и гладит по голове. Я засыпаю с её словами на повторе: "Ты справишься. У тебя всё получится."

Утро на работе, как всегда, начинается с рутинных обходов. Но вместо привычной усталости я ловлю себя на странном автоматизме движений. Всё делаю, как обычно, но мысли блуждают где-то далеко.

Постучав в очередную дверь, вхожу в кабинет осмотра. За столом сидит Пётр Георгиевич, мой давний пациент. Ему пятьдесят, но выглядит он лет на сорок пять: крепкий, импозантный, с выправкой, словно готовится на сцену.

– Маргарита Евгеньевна, рад вас видеть, – тепло улыбается он, легко поднимаясь с кресла.

– Доброе утро, Пётр Георгиевич. Как ваша нога? – спрашиваю, занимая место напротив.

– А нога-то у меня теперь как новая. Если бы не вы, так и хромал бы. Я тут уже всё своим друзьям рассказываю, что вы врач от Бога, – отвечает он с улыбкой, слегка приподнимая штанину, чтобы показать аккуратный шов.

– Это не только моя заслуга. Вы сами отлично справились с реабилитацией, – отвечаю, вглядываясь в его бумаги.

Пётр Георгиевич всматривается в меня внимательным взглядом и вдруг прищуривается.

– А что это вы сегодня такая грустная, Маргарита Евгеньевна? У вас ведь всегда улыбка такая, что хоть в кино снимай. А тут… будто весну украли.

Я невольно улыбаюсь его прямоте.

– Просто немного не выспалась, – коротко отвечаю, не желая вдаваться в подробности.

– Не поверю! У вас глаза как у человека, который чем-то расстроен, – наклоняется он вперёд, словно пытаясь разгадать меня. – Ну, если что, вы мне говорите. Я человек надёжный, умею слушать.

– Спасибо, Пётр Георгиевич, – отвечаю с тёплой улыбкой, ставя подпись в его карте.

Он откидывается на спинку стула и вдруг спрашивает:

– Маргарита Евгеньевна, а вы случайно на кофе не соглашаетесь с благодарными пациентами?

Я слегка улыбаюсь.

– Я думаю, вы справитесь с кофе и без меня, Пётр Георгиевич, – шучу в ответ, стараясь свернуть разговор.

– Да это не про кофе, это про компанию, – театрально вздыхает он, поднимаясь с кресла. – Ладно, ваша профессиональная строгость меня победила. Но помните, доктор, ваша улыбка лечит не хуже ножа хирурга.

Я благодарю его за комплимент, и он провожает меня до двери. Когда она закрывается, внутри становится чуть теплее.

Возвращаюсь в ординаторскую с лёгкой улыбкой, словно этот диалог подарил мне частичку сил. Но на пороге меня останавливает фигура Ромы. Он выглядит напряжённым, взгляд словно пронизывает насквозь.

– Рит, – начинает он с того, что сразу перехватывает инициативу. – Нам нужно поговорить. Сейчас. Пожалуйста.

Я смотрю на него, и всё, что копилось внутри, вновь поднимается комом. Но одно я понимаю точно – избежать этого разговора не получится.

31

Рита

– Хорошо. Давай. Куда пойдём?

– У меня в кабинете никто не потревожит.

Рома бросает на меня встревоженный взгляд и направляется к кабинету. У двери оборачивается, кивая, приглашая жестом зайти. Колеблюсь пару секунд, но потом делаю шаг вперёд. Он тут же закрывает дверь на замок.

– Может, не стоило? – спрашиваю тихо, скрестив руки на груди.

– Слишком много лишних ушей, – он нервно проводит рукой по волосам. – Ты же знаешь местных сплетников. А с нашим главврачом лучше вообще не сталкиваться в таких ситуациях.

– Разве сам факт, что мы тут заперлись, уже не подозрителен? – парирую, чувствуя, как напряжение внутри растёт.

Рома подходит ближе, пытается поймать мой взгляд.

– Рит, я понимаю, что ты боишься услышать от меня что-то плохое. И правда, хорошего я могу сейчас сказать мало.

Я задерживаю дыхание, чтобы не дать эмоциям взять верх. Вот и всё, да? Конец.

– Говори, – выдавливаю из себя, хоть голос слегка дрожит.

– У Иры апластическая анемия. Нужна пересадка костного мозга. Пока ищут донора и во время лечения она попросила поддержать её.

Я резко поднимаю голову, взгляд сталкивается с ним.

– Как поддержать? – мои слова звучат почти шёпотом, но в них слышится тревога.

– Она пока поживёт с нами, – отвечает он, избегая смотреть в глаза.

– Вот только не надо меня за дуру держать, – голос срывается. – Как бы там ни было, она твоя жена.

– Рита! – он делает шаг ближе, но я резко отступаю.

– Нет, не перебивай. Ты знал, что она приедет?

– Нет! – Рома вскидывает руки. – Узнал в тот момент, как ты. Она просто появилась. И я не знал, что делать.

– И теперь ты решил, что лучшая идея – позволить ей жить у вас? – не могу сдержать сарказма, который сочится сквозь каждое слово.

– Она больна, Рит. У неё мало шансов без лечения, и если она подхватит какую-нибудь инфекцию, всё станет ещё хуже. А у неё никого больше нет.

– У неё есть ты. И ты это прекрасно знаешь.

Он вздыхает тяжело, будто от каждого слова зависит его жизнь.

– Рита, это не про нас. Это про неё и Руса.

– Что значит "не про нас"? – я делаю шаг вперёд, будто хочу заставить его почувствовать то, что чувствую я. – Ты понимаешь, каково это для меня? Я и так живу с осознанием, что ты всё ещё женат. А теперь твоя жена будет жить у вас?

Рома хватает меня за руки, его взгляд цепляется за мой, почти отчаянный.

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Ира – это проблема, которую я должен решить. Но ты – моя жизнь. Моя семья.

– Семья? – горько усмехаюсь вырываясь. – Семья, где я – третья лишняя?

Между нами повисает тишина, такая густая, что, кажется, воздух в кабинете становится плотным.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, – тихо произносит он.

– Но я уже чувствую. Ты сам дал мне эту роль, Рома.

Я отступаю назад, стараясь дышать ровно, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

– Я не знаю, смогу ли так жить. И я не уверена, что ты этого хочешь.

Я поворачиваюсь к двери, не дожидаясь его ответа, и выхожу, хлопнув дверью. Это отзывается эхом в моей голове.

Тут же налетаю на Инну, нашу местную звезду сплетен, которая, кажется, видит всё и всех.

– Прости, совсем не посмотрела, куда лечу, – пытаюсь выглядеть максимально спокойной.

Инна чуть отступает, оглядывает меня с головы до ног, как будто пытается собрать паззл из разрозненных деталей.

– Ничего, Рит, бывает. Но ты чего такая шебутная от нашего Романа Андреевича? – она делает шаг вперёд, сдвигает брови и тут же добавляет с ехидной улыбкой: – У вас там случайно не…

Она драматично замолкает, изображая из себя сыщика с большим опытом, и бросает многозначительный взгляд на дверь кабинета.

– Ин, ну что за глупости? – стараюсь не выдать раздражение, натягивая на лицо что-то, что должно быть похоже на улыбку.

– Да ладно тебе, Рит. Я ж ничего плохого не думаю. Просто такие эмоции у тебя на лице… – она делает вид, что разглядывает меня ещё внимательнее. – Сама бы на твоём месте тоже не устояла.

– Ты серьёзно? – усмехаюсь, хотя на самом деле хочется только одного – чтобы она отошла и дала мне хоть минуту передышки.

– А ты как думаешь? – Инна скрещивает руки на груди и хитро щурится.

– Думаю, что мне сейчас некогда отвечать на твои допросы, – резко говорю, мимоходом поправляя халат. – У меня ещё куча дел.

– Конечно, конечно, беги, не буду задерживать, – отвечает она с наигранной добротой, но её взгляд ясно говорит: "Я за тобой слежу".

Я прохожу мимо неё, чувствуя, как она сверлит меня глазами. Сплетница, конечно, ничего не видела, но это её никогда не останавливало. Теперь, видимо, весь день буду ждать, пока слухи не долетят до кого-нибудь ещё.

После долгой и напряжённой операции, где каждое движение приходилось контролировать до мельчайших деталей, я, наконец, выхожу из операционной. Всё тело гудит от усталости, словно я только что поднялась на вершину горы. Заходит ассистент, бросает на меня восхищённый взгляд, но сил улыбнуться уже нет – лишь кивок.

В ординаторской тихо, как в библиотеке. Коллеги, видимо, разошлись по палатам или ушли домой. Я опускаюсь на диван, небрежно стягивая шапочку и растирая виски. Закрываю глаза, планируя отдохнуть хотя бы минутку, прежде чем собраться и пойти домой.

Тишина нарушается звуком шагов. Не открывая глаз, сразу понимаю, что это Рома. Его походку я бы узнала из тысячи – уверенная, немного торопливая.

– Ты как? – тихо спрашивает он, подходя ближе.

– Жива, – коротко отвечаю, даже не поворачивая голову.

Чувствую, как Рома медлит, словно собирается что-то сказать или сделать.

Но тут звонит его телефон. Слышу, как он достаёт его из кармана, хмурится, потом нажимает на кнопку.

– Да. Что случилось? – голос его резко меняется, становится напряжённым.

Пауза. Он слушает собеседника, а я открываю глаза и смотрю на него. Лицо Ромы стремительно темнеет, будто на него легла тень.

– Вызови скорую. Немедленно! – голос становится жёстким, почти приказным.

Не дожидаясь ответа с другой стороны, он отдает команды и выбегает из ординаторской, даже не взглянув на меня.

32

Рома

Выбегаю из больницы и запрыгиваю в машину. Холод весеннего утра сразу пробирает до костей, но я даже не думаю прогревать двигатель. Времени нет. Рус один дома с Ирой, и судя по его звонку, ситуация серьёзная.

Когда он звонил, голос дрожал так, что срывался, хотя ломка у него закончилась год назад.

– Пап, что делать? Маме плохо, она потеряла сознание!

Пришлось взять себя в руки и говорить чётко, чтобы он не паниковал ещё сильнее:

– Вызывай скорую. Немедленно!

– Но…

– Немедленно, Руслан! И оставайся с ней, пока я не приеду.

Руки дрожат от холода и напряжения, когда я хватаюсь за ледяной руль и выжимаю педаль газа. Машина срывается с места, вылетая на дорогу. В голове крутятся мысли: почему она сознание потеряла? Какого чёрта? Нельзя было оставлять её одну.

Набираю Руса, пока несусь по почти пустым улицам.

– Рус, что там?

– Пап, она очнулась, – голос всё ещё неуверенный, но без паники. – Только… она говорит, что всё в порядке. Ехать в больницу отказывается.

– Вот ещё, – рычу, вжимая телефон в ухо. – Ты объяснил ей, что это не обсуждается?

– Я пытался, но она… – Рус замолкает на мгновение. – Она сказала, что не хочет.

– Какое к чёрту не хочет?! – кричу, чувствуя, как в груди нарастает злость, смешанная с тревогой. – Скажи ей, что в её состоянии это не шутки. Скорая уже приехала?

– Нет, но диспетчер сказал, что будут скоро.

– Хорошо. Держи её в поле зрения и не позволяй отказываться от госпитализации. Всё понял?

– Да, понял, – отвечает он, но я слышу в его голосе растерянность.

– Не паникуй, сын. Я уже в пути.

Бросаю трубку и ещё сильнее давлю на газ, обгоняя редкие машины. Колёса гудят, сердце колотится, мысли одна мрачнее другой. Надеюсь, когда приеду, всё будет не так плохо, как рисует моё воображение.

Почему Ира не хочет ехать в больницу? Это упрямство или страх? Чёрт бы побрал её гордость, если она готова рисковать здоровьем ради того, чтобы показать, какая она сильная.

С трудом вписываюсь в поворот, чувствуя, как колеса чуть не срываются с дороги. Пальцы почти сведены от холода и напряжения. Надеюсь, Рус держится, хотя по голосу было понятно, что он напуган. Мальчишка только-только начал привыкать к возвращению матери, а тут такое.

У подъезда торможу так резко, что машина слегка заносит. Вылетаю наружу, даже не закрывая дверь, и мчусь вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

В квартире царит напряженная тишина. В гостиной вижу Руса – он стоит рядом с диваном, где лежит Ира, бледная как мел.

– Мам, папа пришел, – говорит Рус, оборачиваясь ко мне.

Подхожу ближе, наклоняюсь к Ире. Она открывает глаза, но взгляд мутный, явно не в себе.

– Ты что творишь, Ира? – шиплю, стараясь сдержаться. – Почему не хочешь в больницу?

– Это… ничего страшного, – голос слабый, едва слышный. – Просто голова закружилась. Уже лучше.