Текст книги "Измена. К черту любовь (СИ)"

Автор книги: Софья Феллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Роман Андреевич, я думаю, вы понимаете, что это необходимость. Мы ведь стремимся сохранить здоровую атмосферу в коллективе, – наставлял он меня. – Эти женщины только и думают, как в декрет сбежать, – продолжал он, пожимая плечами. – А я столько времени и денег вкладываю в их обучение, конференции, повышение квалификации…

– Конечно, понимаю, – кивнул я тогда, совершенно искренне соглашаясь. Ведь я и не догадывался, что меня ждёт испытание в лице Риты – женщины, которая одним взглядом может выбить из колеи и поставить под сомнение все подписанные обязательства.

Планёрка быстро заканчивается, ведь пациенты и операции не могут ждать. Кабинет пустеет. Остаёмся лишь мы втроём: я, Рита и Владимир Сергеевич.

Рита, с лицом, пылающим гневом, буквально подлетает к Владимиру Сергеевичу, словно разъярённая фурия. Я, ожидая этого выплеска эмоций, стараюсь сохранять внешнее спокойствие.

– Владимир Сергеевич! – голос звенит в тишине кабинета, и она сжимает кулаки. – Вы обещали! Я рассчитывала на это место! Я годами вкладывалась в работу, тащила отделение на своих плечах, и что? Так вот просто передаёте его другому, даже не предупредив меня?

Владимир Сергеевич спокойно поднимает руку, как бы прося успокоиться, но не успевает вставить ни слова, когда я решаю вмешаться. Стараясь взять ситуацию под контроль, заговорил твёрдо и властно:

– Романова, – от моего холодного тона в кабинете становится ещё тише, а те, кто подслушивал рядом с дверью, сделали шаг назад. – Давайте не будем превращать планёрку в театр. Я понимаю, что вы рассчитывали на эту позицию, но отделение нуждается в том, кто сможет его вести вперёд. Без эмоций. Если вы настолько профессиональны, как все говорят, то, полагаю, сможете это понять.

Она поворачивается ко мне, глаза горят обидой и яростью.

– Понять? – её голос дрожит от сдерживаемого гнева. – Я годами пахала здесь! А вы появляетесь на пять минут и сразу забираете моё место!

Я спокойно выдерживаю её взгляд, холодно улыбаясь.

– Вы правы, – бросаю я, наклоняясь чуть ближе, – на это ушло меньше пяти минут. И знаете почему? Потому что я делаю свою работу быстро и без ненужных драм.

Рита сжимает кулаки так, что костяшки побелели, и, едва сдерживая гнев, произносит сквозь зубы:

– Невыносимый!

Я усмехаюсь, глядя на неё с лёгкой иронией, наклоняясь чуть ближе.

– Ну, если это всё, что вас сейчас волнует, – улыбаюсь, с явным удовольствием от её реакции. – Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна. Хотите вы этого или нет.

Она скидывает мой взгляд, обиженно вздёрнув подбородок.

– Поладить? – с горечью бросает она. – Как я могу работать с тем, кто меня так подставил?

Я делаю шаг назад, пожимаю плечами с притворным сочувствием.

– О, не переживайте, – добавляю с лукавой улыбкой. – Если вам станет легче, можете называть меня «невыносимым», когда никто не слышит.

Рита уже открыла рот, готовая отпустить язвительный комментарий, когда голос из коридора перебивает её:

– Рит, срочная операция, бегом мыться!

Она раздражённо вздыхает и кидает на меня последний укоризненный взгляд, прежде чем выйти из кабинета. Я провожаю её взглядом, не в силах оторваться. Да, этот характер ещё создаст мне немало хлопот, но мой авторитет ей признать придётся. Без вариантов.

– Роман Андреевич, – слышу нежный голос рядом и оборачиваюсь. Передо мной стоит одна из медсестёр, хорошенькая, с явным намерением познакомиться поближе, а не задать срочный вопрос. Она поправляет волосы и улыбается слишком уж приветливо.

Ну что ж, поехали! – думаю я, кивнув ей, готовясь к новой "атаке".

7

Рита

Как он со мной разговаривает! Как с каким-то нашкодившим щенком! С букашкой! Стараюсь не выдать своего раздражения, но внутри всё клокочет. "Нам всё равно придётся поладить, Маргарита Евгеньевна", – передразниваю его про себя, злясь на эту наигранную невозмутимость и уверенность, с которой он произнёс эти слова.

Это вообще нормально?! Сначала вжимает меня в себя, будто его собственность, запихивает свой язык мне в рот, словно имеет на это полное право, а теперь вдруг делает вид, будто видит меня впервые! У него что, раздвоение личности? Или, может, биполярка? Какая-то странная версия профессиональной дистанции. Сил нет, как бесит!

– Ритуль, ты чего с таким видом смотришь, будто убивать готова? – голос главной медсестры Марии Ивановны доносится как сквозь пелену гнева.

– Да… – протягиваю я, продолжая кипеть внутри. – Сами знаете, видели наверняка, кто у нас теперь новый заведующий. Не я, как вы понимаете.

Мария Ивановна вздыхает, опираясь на столешницу, и с материнской теплотой смотрит на меня.

– Какие твои годы, девочка, успеешь ещё административной работой позаниматься, – говорит она, словно речь идёт о каком-то недоразумении, а не о моей профессиональной трагедии. – Не сегодня – завтра найдёшь себе мужика, и в декрет уйдёшь. Ну а нужно оно тебе, это начальство? Ты ведь у нас такая красавица.

– Не собираюсь я никакого мужика находить, – огрызаюсь я резко, чувствуя, как закипает ещё одна волна обиды. – Видеть их не могу.

Мария Ивановна качает головой с хитрой улыбкой на лице.

– Ой, девочка… Глупенькая ты ещё. Думаешь, вся твоя проблема в Кирилле? Уж если до сих пор по нему убиваешься, то зря. Ты просто себе жизнь портишь. Плюнь на него и забудь, мудак он, и ты это знаешь. – Она делает паузу, а затем, подмигивая, добавляет: – Вон, лучше посмотри на Романа Андреевича. Такой мужик! Да будь я помоложе, давно бы к рукам прибрала. А если не ты, то уж поверь мне, половина нашего отделения уже на него глаз положила. Не успеешь оглянуться, как уведут. У нас тут конкуренция серьёзная, Рита.

Моё раздражение только нарастает.

– Пусть уводят, нужен он мне, как… – резко произношу, но не успеваю закончить фразу, как слышу за спиной знакомый голос:

– А что так, Маргарита Евгеньевна? Неужели не нравлюсь вам? – его баритон пробирает до мурашек, и я тут же цепенею.

Роман Андреевич стоит прямо позади, и, судя по всему, слышал каждое слово. У него на лице – неизменная уверенная ухмылка. Он словно издевается надо мной одним своим присутствием, а в его голосе звучит тот же поддразнивающий тон, что я уже ненавижу.

От шока дыхание перехватывает, и я даже не знаю, что сказать.

– Я… – начинаю неуверенно, но Мария Ивановна спасает ситуацию, вставив свою реплику:

– Ох, Роман Андреевич, да как вам можно не нравиться? У нас все молоденькие медсестрички просто штабелями лежат.

Роман наигранно кивает, с улыбкой ответив:

– Ну, это уже приятно слышать. Но всё же интересно, что о моих перспективах думает самая строгая сотрудница. – Он переводит взгляд на меня, откровенно поддразнивая.

Я сверкаю глазами, борясь с желанием вспылить прямо здесь.

– Думаю, у нас с вами будут исключительно рабочие отношения, – холодно отвечаю я, стараясь вернуть себе контроль.

– О, конечно, только рабочие, – подтверждает он подмигнув. – Но, как я уже говорил, придётся поладить.

От его слов меня начинает трясти от досады. Он что, специально доводит меня до белого каления?

Каждый день становится для меня настоящим полем боя. Бесконечные подколы со стороны Романа Андреевича, которые я уже даже не пытаюсь игнорировать. Мои ответные реплики разлетаются по всему отделению, привлекая всеобщее внимание, и кажется, что это даже забавляет всех вокруг. Ну а меня это только больше заводит. Сколько это ещё будет продолжаться?

В обед ко мне забегает Лара, прихватив печенье.

– Ну что, как ты там? – спрашивает она, усаживаясь напротив, пока я ставлю чайник на стол.

– Гадский гад! Бесит! Эта его вечная улыбочка! – не выдерживаю я, выплёскивая на подругу своё раздражение. Вскипаю моментально, как только начинаю думать о Роме.

Лара вскидывает брови и чуть улыбается, наслаждаясь моей вспышкой.

– О, уже "гадский гад"? – подначивает она, словно я сказала нечто более серьёзное. – А вчера просто "гад"? Ты прогрессируешь.

– Да пошёл он, со своими ухмылочками! – в голосе у меня прорываются нотки ярости. – Я же не могу ничего ему сказать так, чтобы не выглядеть истеричкой перед коллективом. Ему доставляет удовольствие выводить меня из себя. Он ведь видит, что это работает! Да и остальные, по-моему, только и ждут продолжения нашего "шоу".

Лара внимательно смотрит на меня поверх чашки чая и сдержанно ухмыляется:

– Знаешь, ты слишком много о нём говоришь. Я уже начинаю подозревать, что не только бесит он тебя.

– Что ты имеешь в виду? – дёргаюсь я, хоть и предчувствую, куда она клонит.

– А то, что все ваши словесные дуэли выглядят как игра. А ты на эту игру клюёшь.

– Лара, ты что, с ума сошла? – ошарашенно смотрю на неё. – Он меня ненавидит!

– Да? – хмыкает она, качая головой. – Или просто проверяет, как далеко можно зайти?

В этот момент дверь на кухню открывается, и внутрь заходит Роман Андреевич, которого я не видела с самого утра. Улыбка у него на лице, как всегда, насмешливая, и он, направляясь к чайнику, бросает:

– Здравствуйте, дамы!

Я буквально давлюсь чаем, а Лара моментально начинает хохотать, едва сдерживаясь, чтобы не разлить свой напиток.

Под распахнутыми полами халата Романа Андреевича красуется футболка, на которой красными буквами написано "Satisfyer"*. Мои глаза моментально цепляются за эту надпись, и я чувствую, как лицо вспыхивает краской. Лара, не сдерживаясь, смеётся всё громче.

*Satisfyer – не только фирма, выпускающая интимные товары, прямой перевод этого слова – удовлетворитель.

8

Рома

Осознаю ли я, что веду себя в свои тридцать пять как сопливый пацан, который дёргает понравившуюся девочку за косички? На все сто процентов. И, честно говоря, меня это забавляет. Её реакция на мои подколы – самое вкусное, что есть в моём дне. Я замечаю, как при каждом словесном обмене её глаза вспыхивают негодованием, а губы поджимаются в яростной попытке съязвить в ответ. И это сводит меня с ума.

Раз уж я не могу сделать с ней то, что мне хотелось бы больше всего – прильнуть к её телу, взять её, почувствовать её по-настоящему, – то пока буду взаимодействовать с ней так, как она позволяет. Только пока. Эти острые, колкие фразы и её недовольство – единственное, что у меня сейчас есть.

Но рано или поздно этот детский сад надо прекратить. А пока что – “Show must go on!"(прим. автора – шоу должно продолжаться)

С этими мыслями я лезу на один из популярных маркетплейсов, надеясь найти нужную футболку. Если не повезёт, придётся заказать печать самому. Хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь, что подобная футболка вообще существует. Но, к моему удивлению, уже на третьей странице поисковой выдачи мне попадается именно то, что нужно – большие красные буквы "Satisfyer" во всю ширину футболки. Точно то, что я хотел.

– О да-а-а! – с широкой, почти злорадной улыбкой кликаю на нужный размер и кладу товар в корзину.

В этот момент рядом появляется Инна, одна из наших медсестёр, с явно заинтересованным взглядом.

– Роман Андреевич? – хлопает глазками она, заглядывая в экран.

– Не обращай внимания, просто нашёл кое-что интересное, – отмахиваюсь и быстро сворачиваю вкладку, чтобы избежать лишних вопросов.

Инна, прищурив глаза, подаётся ближе и, облокотившись на край стола, игриво касается моего плеча:

– Роман Андреевич, может, вместе посмотрим? Вдруг вы найдёте что-то, что мне тоже подойдёт, – её голос наполнен едва уловимым флиртом.

Я приподнимаю бровь, взглянув на неё с лёгкой улыбкой:

– Инна, боюсь, мои вкусы вам вряд ли подойдут, – сдержанно отстраняюсь и встаю с кресла, подчёркивая границу.

Она, чуть смутившись, отводит взгляд и хихикает:

– Ну, как знаете…

Я несколько дней ждал этого момента. Забрав свой заказ, на следующий день прихожу на смену в той самой футболке. Почти никто в отделении не догадывается, что значит надпись, да и пациентам я стараюсь не светить своей "креативностью", застёгивая халат до самого горла. Но я точно знаю, для кого приготовлен этот маленький спектакль.

Мой взгляд цепляется за Риту и Лару, направляющихся в сторону кухни. Вот оно. Идеальный момент для моего бенефиса.

Небрежно расстегнув халат, я следую за ними, делая вид, что просто решил пройти мимо. Как только они заходят на кухню, замедляюсь в коридоре у окна, пережидаю несколько минут и аккуратно присоединяюсь к ним.

Вижу, как Рита, обернувшись на шум, замечает меня. Её глаза недоумённо блуждают по фигуре, пока не останавливаются на футболке, на которой красуется та самая надпись.

Наступает короткая, но ощутимая пауза. А затем Лара разражается хохотом, а Рита закашливается, подавившись чаем.

Подмигиваю Рите, невозмутимо кидая:

– Маргарита Евгеньевна?

Она пытается взять себя в руки, но вижу, как её возмущение нарастает. Она отводит взгляд, будто это как-то поможет скрыть её смущение.

– Это что, ваша новая униформа? – язвит она, но я не могу не отметить этот огонёк в её глазах, несмотря на показное раздражение.

– А почему бы и нет? По-моему, отлично отражает мою заботу о сотрудниках, – усмехаюсь в ответ, продолжая свою игру. – Всегда рад помочь, как говорится.

Она фыркает, обжигаясь новым глотком чая, а Лара продолжает хохотать. Её веселье только подливает масла в огонь.

– Вот это у вас чувство юмора, Роман Андреевич! – выдавливает Лара, всё ещё смеясь.

– Ну, надо же как-то скрашивать будни, – спокойно отвечаю, подходя к чайнику, чтобы налить себе чаю. – А то в отделении все слишком серьёзные.

Довольный произведённым впечатлением, ухожу к себе в кабинет.

Круговорот пациентов, коллег, операций захватывает так сильно, что я теряю ощущение времени. Сутки пролетают, и под утро я понимаю – ложиться подремать уже нет смысла. Осталось лишь дождаться конца смены и отправиться домой.

На автомате захожу в комнату отдыха, чтобы хоть немного расслабиться перед дорогой. В тусклом свете лампы замечаю Риту, сладко спящую на диване. Она свернулась калачиком, укрытая тонким пледом, и на мгновение все заботы, нервное напряжение последних дней будто испаряются.

Я останавливаюсь у порога, невольно задержав взгляд на её лице. Впервые за всё это время она кажется абсолютно беззащитной. Её обычно строгие черты смягчены сном, губы чуть приоткрыты, а длинные ресницы едва подрагивают. Такую Риту я не видел никогда – в ней нет той колкости и постоянного напряжения, с которым она обращается ко мне. Сейчас передо мной только девушка, уставшая не меньше, чем я.

Что-то в груди приятно щемит, словно прорывается через все те преграды, которые я старался держать. Чёрт, чем она меня так зацепила? Медленно подхожу ближе, позволяя себе секундную слабость. Опускаюсь на корточки рядом с диваном и осторожно, почти не касаясь, провожу пальцами по её щеке. Кожа у неё мягкая, тёплая. В этот момент кажется, что мог бы забыть обо всём, если бы вот так сидел рядом и чувствовал её дыхание.

Но тут Рита резко вздрагивает, её глаза распахиваются, и она встречается со мной взглядом. Неловкая пауза.

9

Рита

Сначала я просто не хотела открывать глаза. В комнате раздались тихие шаги, но мне настолько хотелось спать, что я решила игнорировать всё вокруг. Подумаешь, кто-то зашёл. Может, очередная медсестра или санитарка на короткий перерыв. А мне просто смертельно хотелось выспаться. Операция ночью была адски долгой – восемь часов мы собирали парня после аварии, его ногу буквально по кусочкам склеивали.

Я чувствовала, как усталость наваливается огромной тяжестью, от которой не сбежать. Но в какой-то момент до меня доходит, что кто-то стоит рядом. Нет, не просто стоит. Чьи-то пальцы осторожно коснулись моей щеки, и в груди что-то вздрогнуло от этого прикосновения.

Сердце начинает стучать быстрее, но я всё ещё не двигаюсь. Разум твердит, что нужно проснуться и прекратить этот странный момент. С трудом приоткрываю ресницы, и первое, что я вижу – это Роман Андреевич. Он стоит, склонившись надо мной, смотрит на меня с таким выражением… таким, какого я от него совсем не ожидала. Не насмешливым, не строгим – в его глазах что-то мягкое, почти нежное.

Он наклоняется и касается моих губ.

И я тут же ощущаю, как пламя обиды и упрямства снова разгорается внутри.

– Вы что себе позволяете, Роман Андреевич?! – вскакиваю с дивана, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Сон как рукой сняло. – Это нормально, по-вашему? Просто взять и трогать меня, пока я сплю?!

Роман отшатывается на шаг, но его лицо остаётся невозмутимым.

– Ты так сладко спала, что я просто не мог удержаться, – отвечает он мягким тоном.

– Это что, шутка такая?! – кричу я, сжимая кулаки от бессилия. – Ты думаешь, что тебе всё позволено, потому что ты теперь завотделением? Думаешь, я буду терпеть твои дурацкие прикосновения и подколы?

– Маргарита Евгеньевна, – начинает он, но я не даю ему закончить.

– Выйди! – я почти шиплю, чувствуя, как от возмущения в горле пересыхает. – Немедленно!

Роман делает шаг назад, его взгляд становится более серьёзным, но он не уходит.

– Хорошо, успокойся, – говорит он мягче, но это только ещё больше выводит меня из себя.

Роман Андреевич смотрит на меня ещё мгновение, чуть прищурив глаза, будто хочет что-то сказать, но потом молча уходит, прикрывая за собой дверь. Как только он выходит, я чувствую, что ноги подкашиваются. Сердце стучит в ушах, а руки дрожат, когда я хватаю свою сумку. Быстрее уйти отсюда, не видеть его!

Выбегаю из комнаты отдыха, натягивая на плечо ремень сумки. Как будто этого недостаточно – как будто надо бежать ещё быстрее.

– Рит, ты домой? – окликает меня Антон Ильич, как только я подхожу к воротам.

– Да, – выдыхаю.

Он поднимает брови, глядя на меня внимательно:

– Эй, ты чего такая взбудораженная-то? Подвезти тебя? Я тоже собрался уходить.

Секунда размышлений – да, сейчас мне точно не стоит оставаться наедине с собой. Я киваю, торопливо соглашаясь:

– Знаешь, а давай!

Спустя примерно неделю, во время ужина я почувствовала, что мне больно жевать. Не сильно, поначалу был только лёгкий дискомфорт. И поскольку график у меня плотный, а дел много, я не стала раздувать из мухи слона. Как-нибудь попозже схожу к врачу. Когда буду посвободнее.

Вот только с болью в челюсти, которая становилась всё более невыносимой со временем, каждый день казался испытанием. Я почти не могла жевать, а твёрдую пищу вообще исключила из рациона. Вместо обеда в коробке на работе у меня бананы, которые хоть как-то утоляли голод, но боль при каждом движении челюсти не проходила.

– Ритуль, через неделю собираемся в баре собраться, посидеть, потрещать, ты как, с нами? – внезапно подхватывает меня на ходу Инна, едва я успела сделать глоток воды.

– Нет, я пас, – отмахиваюсь, даже не в силах выдавить обычное "может быть". Не до веселья.

– Чего ты такая смурная-то? Неужели из-за Романа Андреевича? – Инна заглядывает мне в лицо, как будто пытаясь прочесть что-то между строк. – Что-то он тебя невзлюбил.

Я озадаченно смотрю на неё, сдерживая раздражение. "Вовсе не в этом дело", – думаю про себя, но слова застревают в горле. Объяснять всё просто не хочется.

– А мне кажется, что на меня он уже чаще смотреть стал, – с ноткой кокетства продолжает она, видимо, довольная собственным наблюдением.

Внутри всё переворачивается. Никакой реакции на её слова я не показываю, но раздражение нарастает. С трудом глотнув, понимаю, что боль пронзает челюсть даже при разговоре. Надо срочно что-то с этим делать, но времени, как всегда, нет.

После очередной изнурительной операции доползаю на кухню, чтобы пожевать кусочек банана. Как только делаю пару укусов, становится так больно, что слёзы из глаз брызгают.

Я устала, замоталась, ещё челюсть эта. Всхлипываю раз, другой. И слёзы потоком прорываются. Сижу, закрыв руками лицо, расклеившись окончательно.

Дверь кухни хлопает, но мне не хочется ни перед кем показывать свою слабость. Поэтому я отворачиваюсь, вытирая щёки ладонями.

– Маргарита Евгеньевна? – знакомый голос Романа Андреевича звучит совсем рядом. – Рит, ты плачешь, что ли? Что случилось?

Я сжимаю кулаки и пытаюсь скрыть своё состояние, но слёзы льются всё сильнее. Все накопившиеся за неделю усталость, боль и напряжение выплёскиваются разом. Неужели он видит меня такой слабой?

– Всё в порядке, – выдыхаю, пытаясь взять себя в руки, но голос предательски дрожит. – Просто устала, – мямлю не оборачиваясь.

Он подходит ближе, присаживается рядом и тихо повторяет:

– Рита, что происходит?

Его голос, неожиданно мягкий, пробивает все мои оборонительные стены, и я выдавливаю из себя:

– Челюсть… Уже несколько дней болит, не могу есть, даже говорить больно… – голос срывается, и я прикусываю губу, стараясь не разрыдаться снова.

Роман молчит несколько секунд, а затем неожиданно решительно произносит:

– Почему не сказала раньше? Иди покажи мне, – тоном, не терпящим возражений.

– Я… как-нибудь справлюсь, – пытаюсь упрямо возразить, но он уже встал и взял меня за руку, как бы говоря, что это не обсуждается.

– Никаких "как-нибудь", – произносит он тихо, глядя мне в глаза. – Ты что, собиралась так дальше работать, пока совсем не перестанешь говорить и есть?

10

Рита

– Нет, запишусь к врачу, но…

– Пожалуйста, доверься мне сейчас. Я тебе не враг, что бы ты себе ни придумала, Рит, – его голос звучит неожиданно мягко, но уверенно.

Его рука, сильная и тёплая, держит мою, и я поднимаю на него взгляд. Наши глаза встречаются, и в этот момент всё вокруг замирает. Я внезапно ощущаю себя маленькой девочкой, рядом с которой стоит кто-то, способный решить все мои проблемы одним движением. Невольно провожу параллель: с Кириллом я себя так никогда не чувствовала. С ним было по-другому – всегда борьба, напряжение.

Хуже не будет, правда? Боль такая невыносимая, что я готова на что угодно, лишь бы избавиться от неё. Без сил сжимаю его руку чуть крепче и, собравшись с духом, киваю:

– Хорошо. Осмотри меня.

Роман, казалось, мгновенно сменил свой лёгкий, привычно поддразнивающий тон на профессиональный и спокойный. Его глаза больше не выражали ни тени иронии, только полная сосредоточенность.

– Садись, – говорит он, слегка сжав мою руку, как бы напоминая, что сейчас я могу довериться ему.

Я осторожно опускаюсь на стул, чувствуя, как внутри всё дрожит. Стараюсь не думать о том, как близко он стоит, не обращать внимания на его присутствие, но это сложно. Вроде бы я всего лишь его пациентка в этот момент, но чувствую что-то совершенно иное.

Он осторожно убирает прядь моих волос за ухо, касается моего подбородка, чуть приподнимает его. Я вижу, как его взгляд внимательно изучает моё лицо, заставляя замереть.

От него веет терпким, волнующим ароматом – смесь свежести туалетной воды и чего-то глубоко мужского. Лёгкий оттенок древесных нот, пряная теплота и едва уловимый намёк на мяту. Этот запах мгновенно заставляет моё сердце сбиться с ритма, как будто он окутывает меня невидимой сетью.

Роман, глядя на меня, задумчиво прищуривается, а затем просит:

– Открой рот, – его голос звучит спокойно, почти успокаивающе.

Я слушаюсь, стараясь не обращать внимания на его близость. Его пальцы лёгкие, но уверенные, аккуратно проводят по линии челюсти, чуть надавливая. Чувствую боль и напряжение в суставах. Роман отпускает подбородок и пристально смотрит мне в глаза.

– Это не зубы, – произносит он, и его слова меня озадачивают. – Ты сильно сжимаешь челюсти. Похоже на стрессовое напряжение. Это вызывает воспаление сустава.

Я в недоумении поднимаю брови:

– Сжимаю челюсть? Но…

– Да, скорее всего, ты делаешь это бессознательно. Особенно ночью. Ты не замечала, что просыпаешься с чувством напряжения в лице? – он чуть наклоняется, внимательно вглядываясь в мою реакцию.

Я задумываюсь. Да, несколько раз просыпалась с ноющей болью, но как-то не придавала этому значения.

– Что мне теперь делать? – почти шёпотом спрашиваю, чувствуя, как по мне прокатывается новая волна усталости.

– Нужно расслабляться, – его голос снова приобретает заботливый, мягкий тон. – Я советую тебе использовать специальную каппу на ночь, чтобы разгрузить суставы. А в ближайшее время тебе нужен отдых. Настоящий, без этого постоянного внутреннего напряжения.

– Думаешь, так легко взять и расслабиться? – я чувствую, как слёзы снова подступают от бессилия.

Роман чуть сильнее сжимает мою руку, и его взгляд становится ещё более серьёзным:

– Рита, ты должна начать заботиться о себе. Пойдём, у меня есть знакомый в челюстно-лицевой хирургии, сделаем тебе слепок для каппы.

– Как ты это делаешь? Ты тут три недели, а у тебя уже везде есть знакомые?

– Никакой магии, просто пришлось столкнуться по рабочим вопросам.

Роман мгновенно берёт ситуацию под контроль, как будто всё было заранее спланировано. Его уверенность действует на меня успокаивающе, и я даже не сопротивляюсь, когда он настаивает на немедленном визите к его знакомому в челюстно-лицевой хирургии.

– Пойдём, не будем терять время.

Мы выходим из отделения, и буквально через пятнадцать минут оказываемся перед кабинетом, где Роман без лишних слов объясняет ситуацию врачу. Видно, что они знакомы – короткие приветствия, обмен парой профессиональных фраз, и вот уже я сижу в кресле.

– Всё просто, Рита, тебе нужна каппа, чтобы разгрузить суставы, – объясняет хирург. – Слепок сделаем прямо сейчас.

Весь процесс занимает не больше двадцати минут. Пока врач готовит материалы, Роман стоит рядом, периодически поглядывая на меня и успокаивающе улыбается. Я даже не успеваю заметить, как мне уже назначают следующий визит для выдачи готового изделия.

– Вот и всё, – говорит Роман, когда мы выходим из кабинета. – Через несколько дней у тебя будет каппа, и ты быстро заметишь эффект.

– Я неделю мучилась, а ты всё решил меньше чем за пару часов, – я удивлённо качаю головой, всё ещё не веря, что вопрос решён так быстро.

– Ну, теперь ты понимаешь, что надо было обратиться ко мне раньше, – его голос звучит с лёгкой усмешкой, а в глазах сверкает лукавый огонёк. – Но ничего, буду считать, что заслужил хотя бы "спасибо", – он делает небольшую паузу, а затем, прищурившись, добавляет. – Или, может быть, поцелуй? Хотя бы в щеку.

Невольно фыркаю, закатывая глаза. Я и правда очень благодарна, поэтому не испытываю никакого внутреннего сопротивления, когда говорю:

– Спасибо, Роман Андреевич, – быстро чмокаю его в щеку и отстраняюсь.

Он ухмыляется, явно довольный:

– Неплохо, неплохо. Будем считать это первым шагом.

– Каким ещё шагом? – уточняю.

– Когда отчество уберёшь? – продолжает он, поддразнивая меня.

– Ни-ко-гда, – выделяю каждую букву, пытаясь сохранить свою стойкость.

– Это мы ещё посмотрим, – с ухмылкой добавляет он.

Когда мы возвращаемся в отделение, нас на пороге встречает Владимир Сергеевич. Его суровый взгляд за мгновение останавливает наше лёгкое общение.

– Так, вот вы-то мне и нужны. Пойдём в кабинет, – говорит он деловито, и нам ничего не остаётся, кроме как последовать за ним.

***

Мои хорошие,

Не забывайте добавлять книгу в библиотеку и подписываться на автора, чтобы всегда быть в курсе событий.

Ваша Софья Феллер.

11

Рита

Мы с Романом переглядываемся, и я тут же чувствую, что что-то не так. С чего вдруг Владимир Сергеевич примчался в такую рань? Ведь теперь он на совершенно законных основаниях может отсыпаться по утрам и появляться в отделении, когда ему вздумается. Этот ранний визит явно не к добру.

Чувствую, что он задумал что-то серьёзное. Но что именно? Зачем мы оба ему понадобились?

В голове сразу мелькает мысль о проверке из минздрава. Было бы неприятно, но вполне переживаемо. Мы уже проходили такие проверки, и если есть время на подготовку, всё должно пройти без сучка и задоринки. Но вот что-то подсказывает мне, что дело в чём-то другом.

Я захожу в кабинет завотделением и без лишних церемоний занимаю стул, как привыкла. В то время как Роман и Владимир Сергеевич будто мысленно соревнуются за право занять главное место – кожаное кресло, которое символизирует статус. На секунду их взгляды встречаются, как будто решая, кто здесь главный.

– Присаживайтесь, Владимир Сергеевич, – первым уступает Роман, легко кивая в сторону кресла.

– Благодарю, – бывший завотделением с явным удовольствием усаживается на почётное место. – Итак, я собрал вас здесь не просто так. У меня для вас отличная новость! Просто замечательная!

Владимир Сергеевич потирает руки с такой радостью, что от его возбуждения по комнате разливается ощущение, будто вот-вот случится нечто крайне важное.

– Нас пригласили на международную научно-медицинскую конференцию, которая пройдёт через две недели в Питере.

Я сдержанно киваю, но не понимаю – к чему он клонит?

– Звучит прекрасно, Владимир Сергеевич, но при чём здесь мы? – первым делом спрашивает Роман, заметив мой вопросительный взгляд.

– При том что именно вы двое представите наш доклад. Тема – перспективные методы восстановления после сложных операций. Публика будет серьёзная, международная. У вас есть две недели на подготовку, – Владимир Сергеевич расплылся в широкой улыбке, явно наслаждаясь тем, что сбрасывает на нас такую ответственность.

– Две недели?! – не сдержавшись, восклицаю я. – Это не так уж много времени!

– Времени всегда мало, Рита, но вы справитесь. У вас ведь замечательная команда, – его взгляд на секунду задерживается на Романе. – Тем более, это отличная возможность заявить о себе. Наше отделение должно быть в авангарде медицинских инноваций.

Роман спокойно слушает, но в его глазах читается предвкушение.

– Ну что ж, – спокойно говорит он. – Это вызов, но почему бы и нет.

Я внутренне сжимаюсь – работа с ним в таком режиме? Это же будет пыткой! Но вслух произношу другое:

– Хорошо. Если это нужно для репутации отделения, то мы справимся.

Владимир Сергеевич встаёт, потирая руки.

– Я так и знал, что на вас можно положиться. И помните, я всегда рядом, если потребуется консультация.

– Спасибо за доверие, – коротко кивает Роман, когда Владимир Сергеевич направляется к выходу.

Как только дверь закрывается, в комнате повисает напряжённая тишина. Я перевожу взгляд на Романа.

– Две недели на доклад… – вздыхаю я.

– Справимся, Рита-Маргарита, – подмигивает мне.

Вечером я решаю наведаться к Ларе, чтобы обсудить предстоящую конференцию. Голова уже гудит от мыслей о работе, подготовке, а челюсть болит настолько, что я почти не могу сосредоточиться. Прежде чем выйти из отделения, закидываюсь Нурофеном в надежде хотя бы временно избавиться от этой мучительной боли.

Когда прихожу к Ларе, она уже ждёт меня на пороге с чашкой горячего чая в руках.

– Рит, да ты бледная как смерть, – встречает она меня встревоженным взглядом.

– Всё нормально, – стараюсь улыбнуться, но боль тут же напоминает о себе. – Просто устала. Пришла обсудить с тобой конференцию.

– Устала? Ты, по-моему, измотана. Заходи, давай хоть чаю горячего выпьешь. Ну и рассказывай, что там за грандиозный проект на твою голову свалился, – Лара берёт мою сумку, приглашая в кабинет.