Текст книги "Фальшивая принцесса (СИ)"

Автор книги: София Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

– Отпустите меня! – Ангелина с силой дёрнулась в сторону, пытаясь освободить руки от жёсткого захвата.

Мужчина сжал её запястья сильнее, невольно надавив на ещё свежие ожоги. Девушка вскрикнула.

– Вы пойдёте со мной, Генриетта. Бесполезно сопротивляться, – голос конунга по-прежнему оставался спокойным, резонируя с абсолютно бесстрастным лицом. Казалось, что выходка принцессы Норфолка не произвела на него никакого впечатления, вопреки опасениям Ангелины. Представляя их встречу, она каждый раз фантазировала, как он, подобно яростному смерчу, налетит на неё, обрушит кучу самых грязных ругательств и проклятий, ударит, в конце концов!

Но Харальд поступил иначе. Игнорируя крики и сопротивление девушки, он невозмутимо поднял её на руки – продолжая, однако, держать её ладони в своей – и, кивнув показавшимся за его спиной нескольким воинам, понёс Ангелину обратно вглубь леса.

– Нет, отпусти! – Извиваясь змеёй в его объятьях, верещала девушка. – Семпрония! Где Семпрония? Что вы сделали с ней?!

Конунг хрипло рассмеялся.

– Не стоит рассчитывать на помощь кин Мерло, Генриетта, – просто проговорил он. – Она не смогла бы вам помочь, даже если бы была в сознании.

– Боже… – девушка отвернулась и вытянула шею, выглядывая из-за спины мужчины. Её глаза принялись жадно осматривать место их прошлой дислокации в попытке отыскать военную.

К радости Ангелины, бессознательное тело Семпронии обнаружилось не покинутым где-то в кустах, а на руках крупной, широкоплечей каттегатки с выбритым виском. Суровое выражение, застывшее на её лице, прибавляло военной возраста, но по гладкой, упругой на вид коже, можно было догадаться, что девушка была ещё довольно молода. Уголок её тонких губ пересекал небольшой, но довольно приметный шрам, делая её вид более диковатым, но прямой, аккуратный носик, принятый называть "аристократическим", удачно компенсировал это, в результате чего в лице каттегатки виднелся отпечаток некого благородства. Толстая русая коса, переброшенная через плечо, извивалась при ходьбе подобно ручной змейке, а в светлых глазах отражалась плохо скрываемое раздражение.

Похоже, подданные конунга явно не разделяли спокойствия своего правителя. Мельком рассмотрев оставшихся четырёх сопровождающих, Ангелина поняла – будь их воля, они бы с превеликим удовольствием разделались с незадачливыми беглянками, вдоволь перед этим над ними поизмывавшись.

Ни на что не надеясь, принцесса предприняла очередную слабую попытку вырваться, окончившуюся закономерно – полным провалом. Осознав всю тщетность своей затеи, она расслабилась. Грустно прислонив голову к скрытой прохладой кольчуги груди Харальда, Ангелина разочарованно выдохнула. Как можно было так сглупить? Семпрония ведь предупреждала её о том, что они должны всегда находиться в поле зрения друг друга и не отходить далеко! Она же говорила, что обстановка слишком подозрительная! О чём вообще Ангелина думала, когда отвернулась от военной, да ещё при этом и отошла от неё на несколько метров? Какая же это была огромная глупость с её стороны! Она буквально собственноручно вручила каттегатцам возможность незаметно и без потерь разделаться с ними поодиночке!

В груди Ангелины поднялась волна злости на саму себя. Повинуясь самоуничижительному порыву, она с силой приложилась головой о жёсткий холодный металл. В следующий секунду тот завибрировал от раздавшегося над девушкой глубокого, грудного смеха конунга.

– Не старайтесь выбраться, Ваше Высочество, – вкрадчиво проговорил он. – Вам не сбежать от меня. Это ещё никому не удавалось.

Ангелина равнодушно хмыкнула, проигнорировав его насмешку. Властитель Каттегата вызывал в ней смешанные чувства. Она отчётливо ощущала исходившую от него опасность. Абсолютно всё в нём – его плавные, уверенные движения, его невозмутимость, его спокойное поведение, даже сама его, полная холодной привлекательности, внешность – кричало об опасности. Хищническая сущность настолько ярко проявлялась в этом мужчине, что любому человеку достаточно было и одной встречи для того, чтобы уловить и усвоить эти сигналы. Он будто источал энергию доминантности и силы, внушая людям необъяснимый страх.

Если бы Ангелине нужно было бы описать конунга Харальда одним словом, она бы ответила: "Подавляющий". Именно это она ощущала рядом с ним – даже находясь неподалёку от него, она чувствовала непонятную, довлеющую над её головой силу, призывающую всё её нутро склониться перед обладателем этой силы.

При мысли об этом Ангелина прыснула. Вот ещё. Она не позволит какой-то тестостероновой бочке абьюзить её! Она всегда давала отпор своей тётке и её собутыльникам, даже когда была ребёнком, и сейчас изменять себе не будет. Конечно, она постарается сделать всё возможное для того, чтобы выжить и выбраться из этой заварушки с наименьшими потерями, но она не станет терпилой, даже если это в какой-то момент покажется наиболее благоразумным решением. Она не побоится дать отпор и без магии – того, что случилось в её спальне после свадебного пира с Ротхеном, больше с ней не повторится.

Уже начало смеркаться, когда Харальд, наконец, объявил привал. Опустив не сопротивляющуюся пленницу на жёсткую листву, он вытащил откуда-то из-за пазухи уже знакомую Ангелине грубую бечёвку. Не дожидаясь его приказа, девушка протянула ему сложенные вместе ладони, с явным вызовом глядя в глаза.

Конунг ухмыльнулся её выходке, покачав головой. Теперь, когда его лицо не было скрыто под плотным слоем крови, Ангелина смогла его как следует разглядеть.

Харальд оказался, к её удивлению, ещё довольно молодым мужчиной. В уголках его серых глаз едва только начали намечаться небольшие морщинки. Нос, несмотря на любовь конунга к военным походам, оказался прямым – следствие то ли наличия магии врачевания, то ли поразительного боевого мастерства мужчины, позволившего ему избежать многочисленных переломов. Левую бровь рассекал тонкий шрам, тянущийся до середины щеки. Примечательно, что он вовсе не уродовал каттегатца, даже напротив – удачно вписываясь в архитектонику лица, он будто дополнял его образ, делая его завершённым.

Приглядевшись повнимательнее, Ангелина заметила тёмные узоры, покрывающие шею мужчины. Проследив структуру линий, она догадалась, что это было продолжением другого, более обширного рисунка, вытатуированного, по всей видимости, на груди и спине мужчины.

Заметив направленный на его шею взгляд девушки, Харальд усмехнулся.

– Нашли что-то интересное, Ваше Высочество? – Нарочито невинно спросил он.

– Нет, – Ангелина поспешно отвела взгляд от конунга. Щёки её в то же мгновение покрылись румянцем.

Мужчина ничего не ответил, продолжив обматывать пальцы девушки. Когда он добрался до запястий, из груди её невольно вырвался вскрик. Два уродливых ожога показались из-под рукавов её рубахи в тот момент, когда она рефлекторно одёрнула руки на себя.

Увидев их, правитель Каттегата остановился. Ангелина опустила глаза, стыдливо пряча взгляд от конунга, хоть здравый смысл и подсказывал ей, что причин для стыда у неё нет. Она поступила так, как поступил бы на её месте любой здравомыслящий человек – она боролась за свою свободу. И ей не должно быть неловко от того, что её пленитель видит следы этой борьбы.

Помолчав некоторое время, мужчина, наконец, медленно произнёс:

– Так вот как ты избавилась от верёвок, – он невесомо провёл пальцами по алым полосам. – Умно.

Обернув грубую бечёвку несколько раз чуть выше ожогов, он закрепил её прочными узлами. После чего поднялся, коротко бросив:

– В лагере есть лекарь. Он тебя осмотрит по прибытию.

Развернувшись, мужчина отправился к своим подданным.

Ангелина притянула к груди колени. Всю дорогу до привала она провела в пусть и нежеланных, но довольно тёплых объятьях конунга, поэтому сейчас, оставшись в полном одиночестве сидеть на пожухлых листьях, она ощутила, как её кожу медленно окутывает колючий ледяной воздух. Злой и настойчивый, он проникал под её тонкую одежду, вызывая дрожь и заставляя девушку съеживаться даже от лёгкого дуновения зимнего ветерка. Определённо, вчера погода была более милостивой к ним. Или может это ей так казалось из-за того, что они без устали бежали несколько часов кряду?

Подышав на связанные пальцы, Ангелина нерешительно оторвала взгляд от своих коленей, посмотрев вперёд. Ей было необходимо узнать, всё ли в порядке с Семпронией. Когда она видела свою напарницу в последний раз, та подобно тряпичной кукле лежала на руках у русоволосой каттегатки. С такого расстояния девушка не смогла разглядеть, ранена ли командирша, но обстоятельства, при которых они оказались пойманы, позволяли догадаться о причинах полной недееспособности военной. Ангелине уже довелось – хоть и не в деталях – увидеть, что собой представляла боевая магия, поэтому у неё не возникало ни малейшего сомнения в том, что Семпронию быстро и бесшумно "вырубили" с помощью магии. Оставалось только выяснить, насколько долго должен был продлиться её магический сон.

К счастью для девушки, норфолка была быстро обнаружена лежащей неподалёку на голой, покрытой тонким пушистым слоем снега земле. Судя по виду военной, она по прежнему была без сознания, однако на её руках и ногах красовались верёвочные путы, что обрадовало Ангелину – каттегатцы явно предполагали, что Семпрония рано или поздно обязательно придёт в себя.

Облегчённо выдохнув, девушка принялась осматривать окрестности. Опушка, на которой они остановились, оказалась совсем небольшой. Со всех сторон её окружали посеребрённые снежком высокие сосны и ели, и как Ангелина ни старалась, она так и не смогла разглядеть ничего за их раскидистыми густыми ветвями. Казалось, будто они находятся в каком-то сосуде – небольшой освещённый круг окутанный непроглядной, пугающей чернотой.

Пугающую тишину леса прерывали приглушённые голоса переговаривающихся каттегатцев. Высокие женские и низкие мужские – они в совокупности создавали успокаивающую мелодию, даря, к удивлению Ангелины, ощущение безопасности, которого она была лишена с момента своего пробуждения в компании норфолкской принцессы.

Определённо, большую роль в этом сыграло нахождение в тёмном холодном лесу, кишащем всякого рода диким зверьём и хищниками, встречаться с которыми было бы куда приятнее, имея вооруженных боевых магов под боком.

– Его Величество приказал перенести Ваше Высочество, – вздрогнув от неожиданности, Ангелина резко повернув голову, встретившись взглядом с полными презрения глазами каттегатки, нёсшей некоторое время назад Семпронию, – поближе к костру. Так что не советую дёргаться.

Грубо подняв на руки продрогшую от холода Ангелину, девушка понесла её по направлению к окружённому двумя засохшими стволами, служившими, по-видимому, лавочками, активно пожирающему тонкий хворост костру. Его мягкий треск гармонично вливался в негромкую какофонию голосов, создавая ощущение своеобразного уюта.

Дойдя до ближайшего ствола, каттегатка небрежно усадила на него Ангелину, практически швырнув ту на усыпанную редкими обломанными ветками жёсткую балку, отчего девушка свалилась вперёд, чуть ли не упав лицом в пламя. Позади раздался злобный смешок.

Сжав зубы, Ангелина, неловко опершись связанными руками о землю, с трудом поднялась. На глаза её навернулись слёзы – ей стало до боли обидно за себя. Она не заслуживала подобного обращения! Она вообще не имеет никакого отношения ни то, что к Норфолку – к этому миру в принципе! Она не обязана отвечать за прегрешения матери своего двойника, это несправедливо!

Стараясь не скатиться в истерику, Ангелина резко повернула голову в сторону наглой каттегатки, злобно проговорив:

– Ты забыла, кто перед тобой? Даже если я связана, я по-прежнему остаюсь принцессой Норфолка, а ты – всего лишь одним из военных! И я не потерплю к себе подобного отношения.

Лицо каттегатки на секунду скривилось в раздражении. Однако она быстро взяла себя в руки, и, смело глядя в глаза Ангелине, издевательски произнесла:

– Приношу свои извинения Её Высочеству принцессе пока-ещё-существующего Норфолка Генриетте.

Ангелина недовольно скривила губы не найдя, что ответить, и отвернулась, уставившись на горящий огонь. Она понимала, что проиграла в этой стычке – её тело сотрясала мелкая дрожь от пережитого волнения, а мысли хаотично путались в тщетной попытке отыскать в голове наиболее ёмкий и остроумный ответ на выпад собеседницы. Похоже, сказывался пережитый ею стресс, ведь обычно ей удавалось если не пресечь хамство в свой адрес, то, как минимум, достойно держать удар. Но сейчас она чувствовала себя проигравшей. Наглая каттегатка, как оказалась, отличалась не только мощным телосложением, но и не менее крутым нравом. Это был тот самый случай, когда внешняя оболочка отражала внутреннее наполнение – Ангелина поняла это по решительному, уверенному взгляду военной. Как и конунг, она источала ауру силы – дикой, необузданной, опасной. Будь Ангелина сторонницей всей той эзотерической лабуды, с такой любовью прокламировавшейся её тёткой, она бы сказала, что у каттегатки мощная мужская энергетика, подобно той, что исходила от Семпронии и даже, вспомнила девушка, от сестры Ротхена. Неужели это какая-то особенность боевой магии? Она делает всех обладателей "мужиковатыми"? Хотя, как Ангелина успела заметить, что здесь в основе распределения обязанностей лежит отнюдь не гендерный признак – традиционно "женские" и "мужские" (с точки зрения её мира) функции выполняются людьми любого пола, приоритетным является только вид магии, которым владеет тот или иной человек. Значит ли это, что критерии "женственности" и "мужественности" – а, следовательно, и выстроенные на их основе правила социального взаимодействия – другие? Что, если то, что она, человек иного мировоззрения, считает критериями мужественности, жители этого мира воспринимают как характеристику магического дара? И для них, в таком случае, вполне естественно поведение тех же Семпронии и каттегатки и не вызывает того же диссонанса, что возникает у неё.

Ангелина издала приглушённый, полный отчаяния стон. И как ей здесь жить, скажите на милость? Она же совершенно не понимает даже основ социального взаимодействия этого общества! До этого момента ей не приходилось толком ни с кем контактировать, но что случится, когда ей придётся поддерживать общение с людьми в большей степени, чем банальные формальности? Ох, да даже формальности! Все те крохи знания об этикете, которые у неё есть, были получены в её мире. Генриетта провела инструктаж, но весьма скупой – многие вещи люди, родившиеся здесь, впитывают с младенчества, им не нужно отдельно объяснять, что и кому подобает носить, с кем и как разговаривать, как и что танцевать! Для них это – данность!

Для них, но не для Ангелины. Пожалуй, только сейчас девушка в полной мере осознала – она здесь янки при дворе короля Артура. Потерянная, абсолютно ничего не понимающая чужачка. И если даже ей удалось бы сбежать, это бы не привело ни к чему хорошему. Её одинокие скитания вполне могли бы закончиться в тот момент, когда она ненароком оскорбила бы кого-нибудь высокопоставленного чиновника или просто чересчур чувствительного прохожего своим видом, поведением, словами – да чем угодно! Возможно, даже её привычное землянам "боже" является в этом мире святотатством, ведь, насколько Ангелина могла заметить, местные говорят исключительно "божество", не допуская никаких сокращений.

Определённо, одной ей не выжить. Значит, придётся старательно отыгрывать роль принцессы, сидя смирно. По крайней мере, до того момента, пока она не освоится в этом мире и не разовьёт свою магию достаточно для того, чтобы иметь возможность посредством её заработать.

Сжав пальцы на ногах, Ангелина медленно кивнула, соглашаясь со своими мыслями. За всеми этими размышлениями она сама не заметила, как успела согреться, и теперь её глаза, в которых отражалось медленно облизывающее тонкие сухие веточки пламя, начали медленно слипаться. До ушей девушки доносились голоса каттегатцев, однако её разума лишь едва-едва касались отдельно взятые слова – всё остальное благополучно тонуло в общей смеси фонового шума леса, который с наступлением темноты внезапно стал более общительным, посылая редкие выкрики ночных птиц.

– Тебе нужно поесть. Держи.

Бархатистый голос Харальда, внезапно раздавшийся у её уха, заставил Ангелину резко дёрнуться. Быстро повернувшись, она увидела усаживающегося подле неё конунга. В руке он держал нечто, напоминающее небольшой кусок вяленого мяса, который мужчина протягивал ей. Девушка сжала губы. Заметив её реакцию, Харальд насмешливо приподнял бровь.

– Боишься, что отравлено? – Хохотнул он.

– Нет, – уши Ангелины покраснели от досады – она была уверена, что конунг насмехается над ней. – Если бы вы хотели меня отравить, то не несли бы… столько времени через лес. Я не могу есть, – подняв свои связанные руки, она приблизила их к лицу мужчины, многозначительно указывая на них взглядом. – Если вы помните.

– Я не страдаю забывчивостью, – её собеседник усмехнулся, и на лице его отразилась злость. Он резко склонился к девушке. – В отличие от королевы Норфолка, я никогда не забываю ни о своих поступках, ни об обещаниях.

Ангелина с вызовом взглянула на него. Её глаза сверкнули обидой.

– Не понимаю, причём здесь королева Норфолка, – нервно облизнув губы, парировала она. – Я ни о чём не забывала и никаких обещаний не нарушала, и я не обязана за них расплачиваться. Если есть претензии к моей матери – предъявите их ей лично вместо того, что бы вымещать злость на связанной и беспомощной девушке!

К концу небольшой тирады сердцебиение Ангелины ускорилось до такой степени, что казалось, будто сердце сейчас пробьёт грудную клетку и вырвется наружу, подобно маленькой, бойкой домашней канарейке. Девушка тяжело сглотнула, но не отвернулась. Как оловянный солдатик она храбро продолжала смотреть в глаза Харальду, заставляя себя не отводить взгляда.

Молчание, длившееся, по ощущениям Ангелины, целую вечность, было прервано подошедшей к ним каттегаткой. Не удостоив принцессу и взглядом, она наклонилась к конунгу, что-то зашептав тому на ухо. Воспользовавшись моментом, Ангелина отвернулась, уставившись на костёр. Пока они разговаривали, кто-то из каттегатцев успел подкинуть в него нового хвороста, который резвые язычки пламени с радостью принялись облизывать, довольно потрескивая. Подняв голову, она встретилась глазами с сидящими на втором бревне тремя мужчинами. Активно работая челюстями, они жевали небольшие куски вяленого мяса, негромко переговариваясь друг с другом и время от времени бросая непонятные взгляды в их сторону. Их лица, освещаемые сейчас лишь пламенем костра, были подобны каменным маскам – такие же суровые и грубые, лишённые каких-либо эмоций. Ангелина не смогла даже приблизительно определить их возраст – свойственная только молодым сила и выносливость причудливо сочеталась в них с естественной для взрослых внутренней строгостью и серьёзностью. Это сквозило во всём – в их внешности, в том, как они разговаривали, как двигались; девушка была уверена – встреть она их где-нибудь на улице в обычной гражданской одежде, она бы сразу поняла, что они военные.

Отведя взгляд в сторону, Ангелина вздохнула. Её плеча едва заметно коснулась тёплая широкая ладонь. Повернув голову, она встретилась взглядом с конунгом. Каттегатка, разместившись по правую руку от него, принялась есть, обмениваясь фразами с сидящим рядом с ней товарищем.

– Тебе всё-таки нужно поесть, – спокойно произнёс Харальд. – Я покормлю тебя, если ты не будешь упрямиться.

– Почему бы вам не развязать меня? – В голосе Ангелины отчётливо слышалась усталость. – Я всё равно не смогу сбежать – вас же больше. Да даже если и смогу, я не выживу в лесу в одиночку.

Мужчина тихо рассмеялся. Его смех, грудной и глубокий, мягко ласкал слух девушки, отчего та невольно зарделась – хоть конунг Каттегата и был опасным человеком, вселявшим девушке страх, она не могла игнорировать того факта, что его голос был довольно волнующим. И обстоятельство это только усугубляло её положение – этот голос хоть и звучал как рай, но произнесённое им могло ранить больно, как ад. Харальд был хищником – и об этом не стоило забывать. Пусть он пока и не проявил себя таковым с ней, Ангелина чувствовала, нет, знала – это явно читалось в его глазах – ей не стоит обманываться его приятной наружностью и слишком зарываться.

– Конечно, ты не убежишь, принцесса. – Мягко произнёс конунг, отсмеявшись. – Но кто знает, какая мысль посетит твою обиженную головку? Может, ты захочешь убить кого-нибудь? А я уже потерял своих бойцов из-за твоего побега. Так что, – невесомо коснувшись подбородка Ангелины, он заставил её чуть приподнять голову, – придётся тебе пока побыть связанной, Твоё Высочество. – Убрав руку, он с прежней интонацией произнёс, – так ты будешь упрямиться или позволишь мне накормить тебя?

– Я не буду упрямиться, – сглотнув, быстро проговорила Ангелина.

Харальд удовлетворённо усмехнулся.

* * *

– … а как же ж, Ваше Величество! Места для всех отыщем, уж не тревожьтесь!

– В таком случае, – в голосе конунга звучала свойственная ему спокойная уверенность, – тол Моргентау, проследите за тем, что бы всё было сделано быстро – мои воины порядком устали.

– Конечно, Ваше Величество, – хозяйка постоялого двора активно закивала, неосознанно потирая свои полноватые руки. – Разместим всех со всеми удобствами, можете не сомневаться! Нам не впервой принимать высочайших гостей и, Божество мне свидетель, мы ни разу ещё не ударили в грязь лицом.

– Надеюсь, – достав небольшой холщовый мешочек, конунг раскрыл его и протянул хозяйке "Туманной литы". – Все занятые гостями комнаты должны быть освобождены – постоялый двор наш до завтрашнего утра.

Тол взяла протянутый мужчиной кошель. Нетерпеливо высыпав на стойку небольшую горку золотых монет, она едва не присвистнула, но, вовремя опомнившись, с до комичного важным выражением на лице ответила:

– Как то угодно Вашему Величеству.

Харальд кивнул. Взяв за руку укутанную в тяжёлую меховую накидку Ангелину, он развернулся в сторону отполированной деревянной лестницы, бросив на прощание:

– И пришлите в наши покои служанок – пусть они наполнят ванну.

– Всё сделаем, Ваше Величество!

Холл постоялого двора тотчас наполнился разнообразными звуками – гомон голосов, топот, скрип оживили огромный двухэтажный особняк, будто застывший после прибытия каттегатцев. До ушей Ангелины донёсся громкий смех воинов и вторившие ему застенчивые смешки молоденьких служанок, отправленных сопровождать их в комнаты.

Обернувшись, Ангелина украдкой взглянула на шагающую рядом с высокой русоволосой каттегаткой Ратель, бывшей, как узнала девушка, кем-то наподобие генерала, бледную Семпронию. Руки командирши были по-прежнему связаны, а на щеке имелся внушительный кровоподтек. Её местами изодранная одежда была испачкана грязью и застывшей кровью, как и короткие тёмные волосы военной. Перехватив взгляд норфолки, Ангелина приподняла уголок губ в попытке выдать хоть что-то отдалённо напоминающее ободряющую улыбку, но, заметив брошенный в их сторону полный раздражения внимательный взгляд каттегатки, девушка быстро отвернулась. Не хватало ещё, что бы эта ненормальная заподозрила их в сговоре. Она и без того умудрилась неплохо попортить кровь им обеим за те два дня, что они провели в дороге до Корлема – терпеть пакостные выходки вредной военной больше не хотелось.

Покорно следуя за вцепившимся в её руку Харальдом, Ангелина размышляла над тем, через что ей предстоит пройти в будущем. В её фантазиях пленение у каттегатского конунга должно было обернуться для неё чем-то унизительным и крайне малоприятным, но со времени их встречи мимолётный разговор у костра в лесу был единственным их продолжительным взаимодействием. Всё время пути мужчина лишь ограничивался вопросами о её самочувствии, не предпринимая никаких попыток ни завести с ней беседу, ни – слава Божеству! – причинить ей какой-либо физический вред. Напротив – стоило им добраться до лагеря, как он тут же прислал ей лекаря, залечившего её запястья от уродливых ожогов.

Ангелина испытывала двойственные чувства от сложившейся ситуации – с одной стороны, она была рада тому, что к ней отнеслись подобающим образом, но с другой… нахождение в подвешенном состоянии нервировало её. Сейчас ей хотелось лишь одного – прояснения своего положения, и она была намерена получить это от Харальда сегодня же.

Дойдя почти до конца коридора второго этажа они, наконец, остановились. Пока взволнованный слуга возился с ключом, отчаянно пытаясь вставить его в замочную скважину, Ангелина без особого интереса разглядывала просторный коридор.

Покрытый тёмно-зелёным ковром дощатый пол; украшенные цветными гобеленами с изображёнными на них сценами охоты деревянные же стены, на которых разместились на равном расстоянии друг от друга масляные лампы; стройные ряды однотипных деревянных дверей – одним словом, типичный отель, коих в её мире было валом, разве что этот отличался своим причудливым средневековым антуражем.

– Ваша комната, Ваше Величество, – голос паренька-прислужника предательски выдавал охватившее его обладателя волнение.

– Благодарю, – приняв ключ у слуги, Харальд решительно вошёл в просторную светлую комнату, утянув за собой Ангелину, после чего быстро закрыл двери, спрятав ключи в кармане своих брюк.

– Но мы… я…, – будучи обезоруженной его поступком, девушка залепетала.

– В чём дело? – Мужчина вопросительно приподнял бровь, глядя на растерянно уставившуюся на него принцессу.

– Я думала… то есть, мне казалось, что… у нас будут другие комнаты… в смысле, разные… я… я разве не должна быть с Семпронией, ну… мы же… мы же пленницы…

Конунг весело хохотнул.

– Маленькая принцесса расстроилась из-за того, что ей не дали возможность ещё раз сбежать? – Наиграно просюсюкал Харальд. – Ты меня за идиoтa принимаешь, а, Генриетта? – неожиданно резко он схватил Ангелину за подбородок, а голос его стал непривычно жёстким. – Я потерял нескольких воинов из-за твоего побега, девчонка! Пока не прибудем в Каттегат, я с тебя глаз не спущу. Советую привыкать к этому. – Договорив, он отпустил девушку.

Отойдя подальше к обитому красной грубой тканью креслу, конунг одним быстрым движением снял свой утеплённый песцовым мехом плащ и бросил его на сидение. Следующими слетели ножны, кожаные поясные сумочки – судя по звуку, набитые какими-то металлическими предметами, – а также перчатки.

Наблюдавшая за этим Ангелина по-прежнему стояла у двери, подобно античной статуе – такая же неподвижная и мертвенно бледная. От испуга её сердце бешено колотилось, а руки сотрясала противная мелкая дрожь. Ей ещё ни разу не приходилось видеть конунга Каттегата разозлённым, и, хотя она внутренне и готовила себя к этому, в реальности поведение мужчины испугало её куда больше, чем она думала.

Громкий стук в дверь вывел Ангелину из транса, заставив резко вздрогнуть. Стремительно приблизившийся к двери Харальд дал знак девушке отойти подальше, а сам, приложив руку к дверному косяку, активировал магию. В комнате в тот же миг повисло напряжение.

Что происходит? Он всегда так делает? Может, их выследили люди Ротхена?

Ангелина прикусила губу, боясь издать хоть звук. Её глаза жадно ловили каждое изменение в лице конунга – настороженность, подозрительность, решительность и, наконец, облегчение. Деактивировав магию, мужчина достал ключ и, открыв двери, впустил в комнату двоих, несущих окутанные магическими сетями бочки с водой, служанок.

Отвесив поклон, одна из них, запинаясь, проговорила:

– Гос-госпожа тол Моргентау при-прик-казала приготовить ванну, Ваше Вел-личество.

Харальд кивнул, пропустив девушек в комнату.

После того, как они скрылись за одной из дверей, конунг подошёл к Ангелине.

– Пока мы здесь, не разговаривай ни с кем без моего разрешения. Если я узнаю, что ты пыталась подбить кого-нибудь из обслуги помочь тебе сбежать, то ты очень сильно пожалеешь об этом.

– Я… – голос девушки был хриплым, – я не собиралась…

– И не стоит – король Эссена мой дальний родственник и верный союзник Каттегата. Пока мы на его территории, тебе не скрыться, принцесса.

– Я… поняла.

Мужчина мягко взял Ангелину за шею и, склонившись к её лицу, тихо выдохнул:

– Умница. Будь такой понятливой и дальше.

Девушка сглотнула, испуганно глядя в непроницаемое лицо Харальда. Сердце её заходилось в сумасшедшем ритме, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Казалось, будто каждая клеточка её тела наполнилась страхом – тем самым первобытным, животным испугом, который человек ощущает при приближении готового его сожрать хищника. Будто остальной мозг перестаёт функционировать, а остаётся лишь его древнейшая часть – та самая, что сформировалась, когда мы ещё были рыбками, конкурирующими с предками современных морских обитателей за жалкие крохи еды. И потому этот участок мозга так хорошо приучился ощущать грозящую нашей жизни опасность, сигнализируя о ней чувством всепоглощающего ужаса.

Именно это сейчас и испытывала Ангелина – страх жертвы перед способным уничтожить её одним жестом хищником. Подумать только – всего несколькими минутами ранее она была полна решимости вытрясти из каттегатца информацию о его планах на неё! Ну разве она не глупая?

Звук открывшейся двери нарушил опустившуюся на комнату тишину. Отвернувшись от девушки, Харальд проговорил:

– Вы можете быть свободны, мы справимся без вас. И пусть тол Моргентау пришлёт нам торговку одеждой, да побыстрее – Её Высочеству срочно нужны вещи.

– Да, Ваше Величество.

Отвесив поклон, служанки вышли. Щёки их пылали то ли от усердия, то ли от смущения, и они всячески избегали необходимости пересекаться взглядом с конунгом.

Закрыв за ушедшими двери, мужчина одним ловким движением стянул с себя рубашку, бросив её на пол. Потянувшись к шнуровке на брюках, он взглянул на изумлённо глядящую на него Ангелину, по-прежнему укутанную в тёплый плащ.

– В чём дело, Генриетта? – Насмешливо произнёс он. – Ты разве не собираешься мыться?

Лицо девушки тотчас сделалось пунцовым.

– Я… я… потом, – едва слышно пролепетала она.

– Нет, сейчас. – Харальд стянул штаны, представ перед ней абсолютно нагим. – Я не собираюсь сидеть и ждать, пока ты искупаешься – у меня есть и другие дела. Поэтому пойдём вдвоём. Раздевайся.

– Меня не н-надо будет жд-ждать, – усиленно отводя глаза от обнажённого мужчины, поспешно ответила Ангелина. – Я быстро искупаюсь и выйду, а вы займётесь своими делами в это время.

– Генриетта, – голос конунга сделался раздражённым, – мне казалось, мы достигли понимания. Пока не прибудем в Каттегат, ты не отойдёшь от меня ни на шаг. Раздевайся.