Текст книги "Его невинная пленница (СИ)"
Автор книги: Софи Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Я быстро нахожу те самые ворота. Здесь уже приходится открывать их руками, сорвав проржавевший замок, который в принципе никогда и не закрывался. При желании можно легко перемахнуть на участок, так что к чему мне лишний гемор.
Обычно я оставляю тачку на улице, потому что приезжаю где-то на пару часов, поэтому новость о яме в земле, куда встревает заднее колесо, становится для меня неожиданной.
– Водить умеешь, малышка?
– Нет, – отвечает быстро.
– Научишься. Просто пересядь на мое место и надави на педаль, я толкну сзади. Постарайся не въехать в дом, – подшучиваю над ней и выхожу из машины.
У нас все получается с первого раза, Кудряшка отлично справляется с ролью водителя. Она даже трогает на пару метров вперед, чтобы я мог захлопнуть ворота.
– Я к соседке за ключами. Со мной пойдешь или здесь посидишь? – киваю в сторону деревянной скамейки возле дома. – Заметь, что я тебе доверяю и не думаю о том, что ты тут же сбежишь.
Кудряшка недовольно поджимает губы. Вроде как намекнул, а вроде и пристыдил заодно. Теперь ей совесть не позволит драпануть от меня.
– Здесь останусь.
– Можешь, в принципе, походить по участку, осмотреться, – пожимаю плечами, мол, решай сама.
Надежду Николаевну, мою воспитательницу, я нахожу возле бани. Копается в каких-то трухлявых досках, как обычно согнувшись в три погибели.
– Ярик! – она радуется при виде меня, снимает грязные перчатки с рук. – Когда ты приехал, мальчик мой?
– Да вот только что. Здравствуй, теть Надь, мне бы ключики, – обнимаю пожилую женщину, наклоняюсь, чтобы она могла мазнуть меня по щеке. Мне не сложно, а ей в радость.
– Сейчас, конечно-конечно. Ты в дом иди, меня не жди, пока я доковыляю. Там пирожки на столе, с повидлом, как ты любишь.
– Тут такое дело, я не один, – закидываю руку за голову, чешу затылок.
– Неужели невесту привез?! Радость-то какая, я всегда хотела, чтобы ты остепенился. А там и детишки пойдут, сразу двоих надо, мальчика и девочку…
– Теть Надь, притормози, – хохочу. – Это по работе, – сухо добавляю.
– Знаю я эту твою работу… – она начинает ворчать, а я, как пацан, быстро сбегаю в дом, чтобы мы опять не поругались.
В прошлый раз мне на полном серьезе предлагали должность охранника в том детдоме, где я вырос.
В итоге уехал на психе, через полчаса развернулся и поехал назад, извиняться. Все-таки эта женщина многое для меня сделала, у нее давление в силу возраста не сто двадцать на восемьдесят.
Я разживаюсь ключами, с собой мне заворачивают свежие, еще горячие пирожки и приправляют все это банкой парного молока. Благодарю и обещаю зайти позже.
Кудряшку я нахожу на лавочке. Выглядит она, конечно, как бедная родственница, которую выставили за дверь.
– Подержи, – сгружаю ей на колени тарелку, накрытую салфеткой. – Здесь замок тугой.
Кудряшка тянет носом и облизывается. Да-а, я даже с расстояния пары метров чувствую аромат, а у нее вообще слюни должны уже потечь.
– Можно? – наивно тянет. Как будто я ее тут голодом морить собрался.
– Нельзя пока, у тебя руки грязные. Помоешь, тогда хоть всю тарелку слопай.
Я пропускаю девочку в дом, сам еще пару раз проворачиваю ключ в замке. Надо будет смазать потом, совсем все проржавело.
Захожу сам, щелкаю переключателями в щитке, чтобы пустить электричество по проводам.
Лия за это время успела занять место за кухонным столом. Опять таращится на меня так, будто я враг народа.
– У меня не было другого выхода, девочка. Или я их, или они нас. Я выбрал первый вариант, – разжевываю ей чуть ли не главный принцип своего мира.
– У них у всех семьи, дети! – Кудряшка моментально взрывается. – Они просто выполняли свою работу. Ты мог отдать меня им, и это все закончилось бы!..
– Стой-стой, ты о чем вообще? Кому отдать, этим уголовникам? Ты не понимаешь, что словила бы пулю в лоб, как ненужное звено, оставь я тебя там?
– Меня бы не тронули. Полиция не трогает тех, кто ничего не сделал!
– Какая, нахер, полиция, малыш? Это были шавки Башарова.
У Кудряшки расширяются зрачки. У нас впереди намечается серьезный разговор.
Как вообще объяснить напуганной девочке, что собственный папаша положил на нее огромный болт?
Глава 18
Лия
Пирожки пахнут вкусно. Из хороших новостей на данный момент это единственное.
Я до сих пор не могу осознать все случившееся. Яр без всяких раздумий выстрелил в человека. А потом еще раз. Я видела, как мужчина замертво падает. Он больше никогда не очнется…
Какого будет его близким узнать о случившемся?..
– Ты мне врешь, – говорю вроде бы спокойно, а у самой внутри все ходуном ходит. – Я ведь не смогу уже это проверить, верно? Ты просто пытаешься меня успокоить, чтобы от меня было меньше проблем.
Машинально закрываю живот ладонями.
Я беременна, поверить в это не могу.
Нет, я знаю, как это случилось. Знаю, что мне надо было думать головой в свой первый раз. Я ведь все-таки будущий врач, я знаю все о последствиях незащищенного секса.
Но каждый раз, когда эта мысль всплывает в моей голове... Все это как будто не со мной.
– Кто я вообще в твоих глазах? – острый, словно бритва, голос режет меня. Яр сразу весь напрягается.
– Человек, который удерживает меня силой, – шевелю холодными губами.
– Отлично, блядь. И все?
– Все.
Яр разворачивается спиной ко мне, а через секунду на пол летят осколки разбитого зеркала. Он встряхивает руку, я замечаю кровь на разбитых костяшках. Дергаюсь в его сторону, чтобы, смешно сказать, помочь с первой помощью, но вовремя прижимаюсь к стулу.
Пора взрастить границы между нами. Давно нужно было это сделать.
Я остаюсь одна в комнате, Яр выходит на улицу. Привлекательные до этого пирожки теряют весь свой шарм, аппетит пропадает моментально.
Провожу языком по губам, морщусь, задев маленькую ранку на нижней. Там, в машине, я сдавила зубы на ней так сильно, что у меня пошла кровь. Как раз в тот момент, когда Яр произвел первый роковой выстрел.
Прикусила, чтобы не закричать.
Дом внутри выглядит уютно, если не считать слоя пыли на горизонтальных поверхностях. Я не знаю, где здесь вода и чем можно было бы стереть серые пылинки, поэтому даже занять себя ничем не могу. Сижу с прямой спиной и смотрю на круглые часы перед собой.
Тик-так.
Тик… Так…
Каждая минута тянется до ужаса медленно. Кроссовки на ногах жмут мне, они меньше примерно на размер, так что я развязываю шнурки и сбрасываю их. Шевелю онемевшими пальцами.
Примерно через двадцать минут естественные потребности организма дают о себе знать.
Я банально хочу в туалет.
Терплю до последнего, дышу часто. Осматриваю первый этаж в поисках. Нет, нужду справляют здесь явно на улице.
Придется мне вновь столкнуться с Ярославом.
Входная дверь поддается сложно. Я наваливаюсь на нее всем весом, в итоге на улицу выкатываюсь практически кубарем. Чуть не запинаюсь о высокий порог.
– Возьми куртку в доме, погода испортилась, – меня тут же встречает строгий голос.
– Ты в футболке, – замечаю язвительно.
– Я мужик, Лия, могу хоть в трусах сидеть. Куртку возьми, – повторяет с раздражением, крутит телефон в руках.
Я хватаю первую попавшуюся с вешалки, продеваю руки в огромные рукава. Меня сразу окутывает теплом, кожу перестает морозить. На улице и правда похолодало, до этого я не замечала опустившуюся температуру.
– Что ты хотела? – окликает меня Яр, когда я снова высовываю нос и показываюсь на крылечке.
Я мнусь, тереблю поломанный бегунок.
Почему он сам не может догадаться? Явно ведь я не для сердечного разговора вышла.
– В туалет хочу, – бурчу сквозь зубы.
Яр кивает куда-то влево, я прослеживаю траекторию и замечаю небольшое деревянное строение. Ковыляю к нему.
Ноги отекли, мне едва удалось втиснуть их обратно в кеды. Отрастила лапу, блин.
Мое ожидание в качестве привычной деревенской ямы не оправдывается, у Яра здесь вполне современные условия, даже запаха никакого нет.
Откуда вообще у него дом в такой глуши? Очередное убежище на чрезвычайный случай?
Интересно, а соседи в курсе, что за элемент у них здесь обитает?
Обратно я ковыляю уже сложнее. Боже, да лучше босой ходить, чем терпеть такие мучения.
Переваливаюсь с ноги на ногу, закусываю губу, когда на очередном шаге большой палец упирается в преграду.
– Ты ногу подвернула? – Яр сводит брови к переносице, откладывает телефон и поднимается. Разминает шею, а потом начинает идти мне навстречу.
– Я сама дойду, – угадываю его мотивы. – Кеды жмут.
– Почему сразу не сказала? – он хмурится сильнее.
– Была рада, что у меня есть хотя бы они, – я дохожу до лавочки и занимаю самый край. Не хочу обратно в дом, тут хоть свежий воздух поможет отвлечься. В голове перестанет давить.
Взгляд то и дело падает на поврежденную руку Яра. Он вот так просто разбил зеркало, а сейчас делает вид, будто ничего не произошло. Хотя, наверное, ссадины на костяшках для него дело привычное. Чему я вообще удивляюсь…
– Зачем ты здесь села? Замерзнешь же, – он разглядывает меня. Его глаза то и дело задерживаются на моем животе. – О себе не думаешь, так хоть о ребенке подумай. На улице нихера не солнечно.
Вздрагиваю от грубости. Он не привык себя сдерживать, особенно когда злится.
– Я сама разберусь, что делать. Или мне теперь беспрекословно во всем тебе подчиняться?
– Кудряшка… – тихо, но с нажимом, рычит в мою сторону.
– А что не так? С похитителями ведь не принято спорить, иначе можно остаться без еды и воды. Или без пальца.
Если бы здесь было еще одно зеркало, Яр разбил бы и его.
Вместо этого он в два шага подскакивает ко мне. Полы распахнутой куртки оказываются в его кулаках, он дергает меня на ноги и встряхивает. Не слишком сильно, но дыхание от всей этой резкости все равно сбивается.
– Ты чего добиваешься? Хочешь, чтобы я тебя ударил? – взрыкивает мне в губы, я стою на носочках. – Так не будет этого, стерва ты малолетняя. Я умею держать себя в руках, даже если мне очень часто хочется свернуть тебе шею. Как цыпленку.
– Играешь в благородного? – выплевываю, давлю ладонями ему на грудь. Противно. Мне противно от всего этого.
Он говорит одно, пытается убедить меня в том, что хочет защитить, а в итоге не дает мне даже просто позвонить отцу. Я по-прежнему всего лишь пешка в игре конкурентов, только теперь еще более уязвима.
Я бы никогда не сделала аборт. Не смогла бы убить маленькую жизнь в себе.
Я буду любить этого ребенка. Если ему удастся появиться на свет…
– В дом пошла, – Яр разворачивает меня и толкает в сторону крыльца. – Приду через пять минут. Будем, блять, опять разговаривать.
Убегаю в дом, пока Яр не разозлился еще сильнее. Мне даже любопытно, в чем еще он попытается меня убедить.
Я больше не верю ему.
Странно осознавать, что я еще совсем недавно таяла в руках Яра и просила его прикосновений, а сейчас хочу отодвинуться от него как можно дальше. Расстояния в полтора метра недостаточно.
Он сидит напротив меня за столом и настойчиво молчит. Ждет, когда я откушу от чертового пирожка, потому что это было его условием. Я, видите ли, голодная.
А меня спросить он не хочет?
– Даже в этой деревне есть врач. Хочешь питание внутривенно? Я могу организовать, – он опять двигает тарелку ко мне.
– Себе организуй. Я сказала, что не хочу! – скрещиваю руки под грудью.
Не дождется – не притронусь.
Неожиданно он меняет тактику. Встает и начинает заниматься своими делами. Двигает небольшой холодильник поближе к розетке, копается под раковиной и потом проверяет напор воды. Меланхолично наливает молоко в стакан и ставит его передо мной. Видимо, чтобы я не давилась сухомяткой.
Или потому что хочет напичкать меня дополнительными калориями.
Яр продолжает мельтешить у меня перед глазами. Перекладывает какие-то вещи на места, расправляет диван. Я тут же вспоминаю, что при своем обходе никаких других спальных мест больше не обнаружила.
Это что же, нам придется спать вотна этомвдвоем?..
В прошлом доме у Яра хотя бы была большая кровать. Я могла откатиться на край и сделать вид, что сплю одна. Здесь же диван гораздо уже. Гораздо.
Мысленно хнычу от негодования.
– К ночи дом должен прогреться, – рассуждает вслух. – Через пару часов начну топить баню.
– Баню? – я удивленно икаю, не успеваю захлопнуть рот. У него же здесь нормальная сантехника, почему вдруг баня…
– Что, не любишь? Можешь попробовать помыться в раковине, – он улыбается. Улыбается, черт возьми!
Теперь моя очередь злиться. Назло отодвигаю пирожки подальше.
– Они остынут и будут не такими вкусными, – Яр замечает движение тарелки. – Еще полчаса и я перестану быть добрым, малышка, имей в виду.
Я ничего не отвечаю. Опять смотрю на часы и засекаю время.
Точно через двадцать девять минут и пятьдесят секунд – десять я оставила на запас – быстро откусываю от пирожка. А то ведь Яр действительно может воткнуть мне иголку в вену.
Он удовлетворительно хмыкает и следует моему примеру. Опять садится слишком близко и сверлит меня взглядом.
– Чего так кисло жуешь? Не нравится? Мы обожали их в детстве, каждый раз не могли дождаться субботы, Надежда исправно приносила их именно в этот день… – Яр осекается, когда я в полном непонимании хлопаю глазами. У меня же в голове крутятся сразу два вопроса: что это за Надежда и с кем он обожал эти пирожки. – Забудь.
– Расскажи…
– В детдоме жратва была откровенно не очень. На нас экономили и мы вечно ходили голодными. От вида пустой каши уже подступало к горлу. Эти пирожки были отдушиной. Один раз сбежали, а потом притащили мешок продуктов. Попросили теть Надю сделать побольше, а она спросила, откуда у нас деньги, – он прерывается, чтобы откусить почти половину, я машинально тоже вгрызаюсь в свежую сдобу. – Ну а где мы их могли взять? Воровали, конечно. Че нам там было, по тринадцать. Шпана шпаной…
Его плечи опускаются. Яру будто стыдно передо мной.
Сейчас, я уверена, он может скупить хоть весь магазин, но что-то внутри него никогда не отпустит то время. Это как выжженное клеймо там, где его никто не увидит. Ты-то все равно знаешь, что оно там есть.
– Забудь.
Опять повторяет. Это слово звучит слишком резко. У меня даже пробегают мурашки от такой смены настроения.
– Она вас как-то наказала? – робко спрашиваю, почему-то сейчас мне холодно от того, что Яр закрывается.
– Наказала, – он раздумывает над тем, продолжать или нет, но все-таки выбирает первый вариант. – Две недели потом нас обламывала, но через три все-таки вернула субботнюю традицию.
– Твоя соседка была твоей…ээм…воспитательницей? – до меня внезапно доходит.
– Да. Мы поддерживали связь после того, как я вышел. Пару лет назад у нее случился какой-то сложный перелом, она долго лежала. Место никто держать не стал, да и возраст уже. Она всегда хотела жить в деревне, рассказывала, что выросла в ней, а потом в город переехала на учебу, когда молодая была. Ну и задержалась на месте. У этих двух домов был один хозяин, он их разом продавал. Во всех других вариантах надо было заморачиваться с ремонтом и водой, а здесь все было. Я и взял.
– То есть ты купил ей дом?
Яр спокойно кивает. Ворует у меня стакан, к которому я не заметила, как потянулась, и делает глоток. Его губы опять расплываются в улыбке.
– Второй уже, – подмигивает мне.
Я перевожу взгляд на пирожок в своей руке. И правда второй.
– Говорил же, что они вкусные.
Не знаю, вина гормонов это, стресса, из-за которого я нахожусь в нестабильном эмоциональном состоянии, но сейчас мне хочется смотреть на Яра другими глазами. Без презрения.
У него доброе сердце на самом деле. Только вот в мире, куда он попал, с таким очень сложно жить. Поэтому он скрывает это и не подпускает к себе близко.
Боже, я совсем запуталась…
– Завтра я найду что-нибудь нормальное тебе на ноги, а пока придется походить в моем, – внезапно прилетает мне. – Какой у тебя размер?
– Тридцать восьмой, – отвечаю без упрямства, вспомнив, как болели пальцы в кедах.
Ненавижу, когда в Яре просыпается эта дурацкая опека! Я же… Я же ведусь на нее.
– Будет тебе тридцать восьмой, – он дожевывает пирожок и складывает руки в замок на столе. – Мне жаль, Кудряшка, что все обернулось так, но тебе придется открыть глаза.
– О чем ты? – едва не заикаюсь.
– О том, что твоя же семья решила тебя «убрать».
Я сжимаю кулаки до боли.
Глава 19
Яр дает мне время на осознание его слов. Я не спешу что-то отвечать, просто жду, когда он продолжит.
– Мы должны были обменять тебя на сына Рината, – припечатывает меня новой откровенностью.
– Но я здесь.
– Но ты здесь, – Яр соглашается с очевидным кивком головы. – Как я уже сказал, ко мне в дом нагрянули не полицейские. Ты ведь видела их, правда? А теперь скажи мне, на них были какие-нибудь опознавательные нашивки? Они просили сдаться, прежде чем открыть огонь?
– Это ничего не значит.
– Это говорит о многом, девочка. На дом Рината совершили точно такой же налет. Они сразу начали стрелять, ты понимаешь это? Без предупреждения. Где гарантии, что они не попали бы в тебя? Что я не решил бы прикрыться тобой, как живым щитом? Зачем вообще нужно было это все делать, если у нас была четкая договоренность передать тебя им и забрать Руса?
Яр забрасывает меня вопросами, старается вывернуть мои мысли в нужном ему направлении.
– Твоей семье было плевать, останешься ты в живых или нет, – он продолжает. – Нормальный отец сделал бы все, чтобы защитить дочь. Он бы плюнул на бабки, лишь бы вытащить своего ребенка невредимым. Посмотри на меня, Кудряшка.
Я отвела взгляд, потому что его лицо слишком мешает моей концентрации. У меня не получается разглядеть хоть какие-нибудь признаки вранья. Ни один мускул не дергается.
Он действительно хорош в этом, потому что в моих мыслях на короткий миг зарождается маленькое зернышко сомнения.
– Что? – нервозно спрашиваю.
– Открой свои глаза, малыш. За все это время я не сделал тебе ничего плохого. Если бы хотел, у меня не было бы резона сейчас объяснять тебе все это. Я бы просто запер тебя в сарае и, возможно, отрезал бы твой миленький пальчик, – Яр смягчается, взгляд становится немного теплее. – Чтобы послать его твоему отцу в окровавленной коробке, разумеется.
Я не хочу больше с ним разговаривать. Не хочу слушать все это. Мой отец – самый лучший папа на свете. Он не стал бы рисковать моей жизнью.
– Ты опять замышляешь что-то злодейское? – Яр интерпретирует мое молчание по-своему. – Попробуешь вырубить меня и сбежать? Ты понятия не имеешь, где мы, и явно не запомнила дорогу. А местные, сразу предупреждаю, только покрутят пальцев у виска. Здесь никому не нужны проблемы.
Мне остается только плотнее сжать зубы, чтобы не сорваться и не наговорить Яру кучу всяких гадостей.
Он все равно не станет ко мне прислушиваться. Моя болтовня для него – пустой звук. В любом случае будет так, как захочет он.
– Бунт? – уточняет Яр.
Я киваю, чтобы он больше не приставал ко мне.
– Ну бунтуй на здоровье. Как говорится, идеальная женщина – молчаливая женщина.
Он подмигивает мне, а я жалею, что пирожков больше не осталось. Кидаться едой не особо прилично, но я бы с удовольствием запустила одним ему в лоб.
– Иди хоть на диван заберись. Делать здесь все равно особо нечего, телевизора нет, книгами я тоже не разжился. Можешь попробовать поспать.
Я складываю руки под грудью и продолжаю ерзать на твердом стуле.
Слышу шумный вздох со стороны, а потом меня поднимают сильные руки и не слишком аккуратно сваливают на диван.
Яр молча выходит из дома, а через пару минут со стороны участка начинают раздаваться странные звуки.
Какое-то время я пересиливаю свое любопытство, но в конечном итоге сдаюсь и подползаю к окну. Прячусь за шторкой, оставив себе небольшую щелку.
Он колет дрова. Заносит над головой тяжелый на вид топор и опускает его на бедные поленья со всей бурлящей в его мышцах силой.
Это зрелище меня завораживает. В какой-то момент Яр снимает футболку, затыкает ее за пояс штанов и продолжает свое занятие, сверкая голым торсом прямо перед моими глазами.
У меня учащается дыхание. Я невольно облизываю губы и сжимаю бедра. Ненавижу свое тело за то, как оно реагирует на этого мужчину, но взгляд оторвать я не в силах.
В какой-то момент Яр вытирает футболкой пот со лба, и, боже, этот жест выглядит невероятно возбуждающе. Мне приходится сильнее сжать ноги, чтобы хоть как-то ослабить скопившееся внизу живота напряжение.
Я сошла с ума. У меня нет права все это чувствовать, пленницы не должны так реагировать на тех, кто держит их под замком.
Не сразу понимаю, что теперь Яр смотрит точно в мои глаза. Он меня поймал, пока я пялилась на его полуголое тело.
Я отшатываюсь, вою и зажмуриваю глаза, когда локоть из-за удара о стену простреливает острой болью. Да такой, что у меня мгновенно выступают слезы.
– Подглядывала за мной?
– Ай! – теперь у меня болит еще и затылок, потому что я не ожидала услышать голос Яра в комнате, а из-за закрытых глаз упустила момент его внезапного появления.
– Что с тобой? – он подлетает ко мне мгновенно. Я открываю глаза, а его лицо уже напротив моего и между нами какой-то жалкий десяток сантиметров.
– Все ты виноват, – ворчу обиженно, потирая затылок.
– Ударилась? Блин, льда тоже нет. Пойду у Нади наковыряю…
– Не надо мне ничего!
Яр хмурится.
– Я… Я не сильно, – объясняю свой отклик и тут же прикусываю язык. Совершенно забыла, что не собиралась с ним больше разговаривать.
– Ненадолго же тебя хватило, – его губы складываются в победную улыбку.
Не знаю, что конкретно мной движет в этот момент, но я со злости показываю Яру неприличный жест средним пальцем и падаю на подушку, сразу повернувшись лицом к стене.
За спиной слышится искренний громкий хохот, но я упорно возмущенно дышу носом и стараюсь не зацикливаться на очередном своем проигрыше.
Сверху на меня падает тяжелый плед. Яр накрывает меня прямо с головой и, прежде чем мне удается выбраться, шлепает по заднице, продолжая раздражающе посмеиваться.
– Не лопни от возмущения, малышка. Мне потом придется убирать это собственными руками.
Около получаса я соплю в стену, разглядываю естественный узор деревянных прожилок под слоем краски. От этого «увлекательного» занятия у меня очень скоро начинают слипаться глаза, и я посильнее закутываюсь в любезно предоставленный мне плед.
Я все равно сбегу отсюда. Только перед этим мне надо обзавестись силами и удобными кроссовками.
Когда я просыпаюсь, у меня сразу начинается обильное слюноотделение, потому что в доме невероятно потрясающе пахнет.
Высовываю нос из-под одеяла, принюхиваюсь тщательнее. В животе начинает бурлить, несмотря на съеденные недавно пирожки. Хотя…
А сколько я вообще была в отключке?
Перевожу взгляд на часы и понимаю, что проспала чуть больше трех часов. Так вот почему у меня так сухо во рту и ужасно хочется пить.
Яр заходит в комнату, и я тут же прячусь обратно. Оставляю себе небольшую щелку для свежего воздуха и стараюсь дышать не так шумно.
Одеяло начинает стремительно куда-то уползать. Я хватаюсь за край, натягиваю его на свои уши, но оно все равно продолжает скатываться к ногам под воздействием необъяснимой силы. А потом мне щекочут пятки.
– Мыши! – не знаю, почему именно это приходит мне в голову, но я живо представляю, как тонкие хвостики задевают мои ноги. Я тут же начинаю брыкаться и отползаю подальше от предполагаемой угрозы.
– Если они здесь и были, то уже давно сбежали от твоих визгов, малышка, – Яр смеется надо мной, ловит за ногу и дергает поближе к себе, чтобы нависнуть сверху, облокотившись на локоть. Второй рукой он поправляет мои спутанные после сна волосы.
– Ты меня напугал, – дую губы, замираю, когда приятная теплота мужского дыхания ласкает шею. Яр опять слишком близко, а у меня нет ни единого шанса оттолкнуть его.
– Ты опять подглядывала.
Я не выдерживаю первой и отвожу взгляд.
– Голодная, Кудряшка?
Машинально смотрю на стол с кучей каких-то тарелок на нем.
– Позволишь пригласить тебя на ужин? – кончиком носа Яр скользит по моей щеке, губами прижимается к виску.
– Не трогай меня, – сглатываю вязкую слюну и говорю. Нельзя позволять ему находиться так близко.
Яр выпрямляется и подает мне ладонь, помогает подняться, когда мои ноги путаются в одеяле. Я влезаю в тапочки большого размера и шлепаю к учтиво отодвинутому для меня стулу.
– Где ты все это взял? – у меня распахиваются глаза, когда я вижу целую кучу разной вкуснятины. Но всем моим вниманием завладевает большая тарелка еще горячего – от него идет пар – шашлыка.
– Мы же в деревне, малышка. Здесь мясо бегает под ногами, – шутит, но я впечатляюсь слишком сильно. Яр спешит исправиться после небольшой паузы. – Это из запасов местных. Они очень охотно меняют содержимое своих погребов на деньги.
Он вглядывается в мое лицо секунд десять.
– Надеюсь, что тебя не вывернет. Как ты себя чувствуешь, Лия? – его тон становится серьезнее некуда.
Я прислушиваюсь к себе, к своим ощущениям. В воздухе витают самые разные запахи, но, к счастью, ни один из них не влияет на меня негативно. Наоборот, мне хочется быстрее вгрызться в сочный кусок мяса и слизать с пальцев сок.
Это что, благотворное влияние свежего воздуха?
– Приятного аппетита, малышка, – усмехается и подталкивает тарелку в мою сторону. – Скажи, если тебе захочется еще. Будет не очень, если потом ты накинешься на меня с целью сожрать. Но если захочешь просто накинуться, я не стану мешать, – он смешно играет бровями, и я делаю вид, что отвлекаюсь на хруст свежего огурца.
Боже, я как будто сто лет не ела! Все такое невероятно вкусное, что в какой-то момент мне становится стыдно за свой неуемный аппетит. Я тянусь к новому кусочку шашлыка, но вовремя даю себе подзатыльник. Что вообще Яр обо мне подумает?
У меня вместо желудка какая-то бездонная яма.
– Ты думаешь, я испугаюсь и убегу в ужасе из-за того, что ты не жуешь капустные листы, а ешь нормально? У меня для тебя плохие новости, Кудряшка. Я все равно никуда не денусь. Ну или это все-таки хорошие новости, смотря как посмотреть, – Яр улыбается во всю ширь и сам накладывает мне в тарелку кучу всего.
Аж за края переваливается после его манипуляций.
– Спасибо, – выдаю после ужина. Живот округлился так, что хочется расстегнуть джинсы. Я точно переела.
– Это прозвучит странно, но мне нравится кормить тебя, Кудряшка. Ну, знаешь, чувствую себя добытчиком.
Я смущаюсь.
– Кстати, я тебе там книгу нашел, – он кивает в сторону прикроватного сундучка.
– Спасибо… Еще раз, – я улыбаюсь и заправляю прядь за ухо. – Можно мне помыть посуду? Это будет честно.
– А я все не знал, как тебе намекнуть на это.
Яр веселится, и меня странным образом заражает его настроение.
С посудой я справляюсь за пятнадцать минут. Остатки еды убираю в холодильник и только после этого решаю посмотреть, что за книгу мне предстоит читать несколько дней.
Поверить в это не могу! Он что, специально? Да где вообще в деревне можно было достатьэто?..
Я отказываюсь верить в то, что здесь не было никакой другой литературы. Сам пусть читает свои «Оттенки», а я к ним больше не притронусь.
Яр возвращается в дом с улицы, сразу замечает надувшуюся меня, метающую в него молнии, и ловит краем глаза сдвинутую с места похабную книжку.
– Хочешь, почитаю тебе на ночь? – интересуется елейным голосом.
– Просто невероятно!.. – вспыхиваю от возмущения.
– А я так старался, так старался…
Через какое-то время я все-таки перетаскиваю книгу на свои колени. Мне настолько скучно, что я жадно проглатываю несколько страниц, не обращая внимания на саркастичные комментарии Яра о моем мокром белье.
– Отвлекись от своего увлекательного чтива, Кудряшка. Продолжишь после, – у меня из рук аккуратно вытягивают книгу, в которую я уже успела погрузиться.
– После чего?
Яр щелкает пальцами у меня перед глазами.
– После бани. Ты еще не проснулась, малышка? Я же говорил, что здесь нет нормального душа.
Когда мы выходим из дома, я замечаю около порога явно женские кроссовки неприметного черного цвета. Закусываю губу, потому что абсолютно уверена – они моего размера.
Яр подсвечивает мне дорогу фонариком, предупреждает смотреть под ноги.
Уже в предбаннике мне становится жарко. Я почему-то начинаю волноваться, и Яр это замечает.
– Раздевайся, Кудряшка, – он специально провоцирует меня сильнее, произносит с хриплой вибрацией в голосе.
– А ты не хочешь выйти?
– Не-а, – нагло глазеет на меня, ждет.
– Серьезно, там все равно темно. Я не убегу никуда, можешь не волноваться по этому поводу. У меня нет цели переломать себе ноги, – пытаюсь отвоевать свой кусочек личного пространства, но Яр не двигается. – Ты же шутишь, да?
– Нет, малыш, я не шучу. Мы пойдем туда вместе.
Он снимает футболку и наступает на меня.
Глава 20
– Ты в курсе, что в баню люди обычно ходят голыми? – Яр усмехается, поддевает край моей кофты пальцами.
Я бью его по ладони и мотаю головой.
– Я не пойду туда с тобой. Почему ты просто не можешь дать мне пять минут наедине?
– Потому что тебе может опять стать плохо. Хлопнешься в обморок, ударишься обо что-нибудь, а нормальных врачей здесь нет. Раздевайся, Кудряшка, я там уже все видел. И даже трогал, – его губы расплываются в широкую нахальную улыбку. – Целовал. Лизал. Был внутри тебя.
– Прекрати!
– Тебе не кажется, что стесняться уже как-то поздновато?
Молчу и взглядом из-под нахмуренных бровей даю понять, что он может катиться в задницу со своими аргументами.
– Мне раздеть тебя самому? Я могу, малыш. Но вот не уверен, что смогу остановиться, – его глаза с плотоядным прищуром скользят по моему телу.
– Ненавижу тебя, – выплевываю в очередной раз и поворачиваюсь спиной к Яру.
Выпутываюсь из кофты, перекидываю волосы вперед, чтобы хоть ими прикрыться. На мою талию ложатся горячие ладони, пальцы легкими прикосновениями ласкают ребра.
– Расслабься, девочка Лия, я тебя не обижу.
Яр сам расстегивает мне джинсы, он тянет их вниз по бедрам вместе с бельем, но я отвоевываю жалкий клочок ткани.
Мне прилетает легкий шлепок по правой ягодице за непослушание, я толкаю Яра в грудь и убегаю из предбанника внутрь. Прикрываю глаза, потому что в самой парилке невероятно жарко, на коже тут же выступают маленькие бисеринки пота.
Я держу руки скрещенными на груди, перетаптываюсь на месте в сланцах, которые мне заботливо выделили. Стараюсь дышать не слишком часто, постепенно привыкаю к высокой температуре, которая приятно разогревает все тело.
– Ты! – вскрикиваю и разворачиваюсь на сто восемьдесят, когда Яр, абсолютно не стесняясь, предстает передо мной полностью голым.
– Если ты думала, что я последую твоему примеру и останусь в трусах, то у меня плохие новости, – он посмеивается за моей спиной и брызгает на меня теплой водой из таза.
Вздрагиваю и отшатываюсь. Все еще боюсь повернуться лицом к Яру.
А мне еще как-то предстоит помыть голову одной рукой, потому что вторую я ни за что не отлеплю от своей груди.
