Текст книги "Любовный треугольник"

Автор книги: Софи Мидоус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Казалось, Стэн утратил дар речи. Пока он был в душе, Энн соорудила на полу гостиной роскошное ложе с грудой подушек. В комнате царил полумрак, лишь на журнальном столике горело пять свечей. Рядом с постелью стояли два бокала и бутылка вина.

– Как раз такое, как ты любишь, – сказала Энн, приподнимаясь. В свете свечей обнаженные руки, плечи и грудь отливали золотом.

– Но ты пережила такое потрясение, – хрипло начал он. – Тебе лучше… Я думаю…

– Я думаю, что переживу куда большее потрясение, если ты не ляжешь ко мне, – перебила Энн. – И сними, пожалуйста, это дурацкое полотенце.

Стэн без лишних слов повиновался и Энн увидела, что, он не меньше ее сгорает от страсти. В следующий момент он оказался уже рядом с ней. Энн протянула ему бокал. Это вино она купила для какого-нибудь особого случая и не думала, что разопьет его, сидя голышом в постели рядом с возлюбленным. Это было так забавно – и так возбуждающе.

– Боже, какая ты красивая, – восхищенно произнес Стэн. – У меня осталось еще чуть-чуть вина, но надоело пить из бокала.

С этими словами он вылил по тоненькой струйке на каждую из грудей Энн. Темно-рубиновые капли медленно заскользили по белоснежной коже. Энн вздрогнула от неожиданного холодка и какого-то нового, чувственного удовольствия.

Склонившись над ней, Стэн принялся бережно ловить губами стекающие струйки. Энн снова бросило в дрожь – дрожь нарастающего желания. Не выдержав, она со стоном откинулась, обняв возлюбленного за шею и увлекая его за собой. – Люби меня, – судорожно прошептала она. – Люби меня.

Должно быть, оба устали больше, чем думали, – на этот раз страсть их проявлялась не столь бурно и пылко, как прежде. Но обоим было так важно касаться друг друга, упиваться заветной близостью, знать, что дарить наслаждение – ничуть не меньшая радость, чем наслаждение получать. Да, мы нужны друг другу как воздух, подумала Энн. И целуя возлюбленного, прижимаясь к нему, ощущая дрожь уходящего наслаждения, она знала – союз их вышел за рамки чисто физического влечения. Они принадлежат друг другу и телом, и душой.

Как любой врач Энн привыкла порой обходиться почти без сна. Но на следующее утро не шелохнулась бы, не почувствуй, как Стэн потихоньку выползает из-под одеяла.

– Ты куда? – сонно пробормотала она. – Не бросай меня.

Он нагнулся и поцеловал ее в лоб.

– Мне пора на работу. А у тебя с утра выходной. Не волнуйся, никто не придерется, я все оформлю.

– Но я прекрасно себя чувствую! Не нужен мне никакой…

Стэн не дал ей вскочить.

– Пожалуйста, не спорь. Предписание врача. По-моему, еще несколько часов отдыха тебе не повредят. Приходи после ланча. Надеюсь, к тому времени уже будут какие-то новости о Бене. Не хочешь перебраться в свою постель?

– Нет. Тут мне так хорошо, – обольстительно улыбнулась она. – А ты не хочешь поцеловать меня на прощание?

– Непременно. Знаешь, меня так и подмывает… – Энн протянула к нему руки. – Нет-нет, я ухожу, – простонал Стэн. – Но до чего же трудно от тебя оторваться!

Энн решила последовать благому совету и поваляться на импровизированном ложе подольше. Она и вправду чувствовала себя превосходно, однако понимала: отдых ей необходим. Главным образом – отдых для души, а не для тела. Так тяжело постоянно принимать решения, проявлять твердость. Куда приятнее закрыть глаза и понежиться немного под теплым одеялом. Рано или поздно решения принимать все равно придется, но потом, не сейчас.

Сквозь полудрему она слышала, как Стэн возится в кухне с завтраком. Потом он вернулся в гостиную с кружкой кофе в руке.

– Ты снова пахнешь моим мылом, – сообщила Энн, когда он наклонился к ней, – Так приятно.

– Теперь я все утро буду вспоминать о тебе, – заверил Стэн.

Он снова попытался целомудренно поцеловать ее в лоб, но Энн ловко обхватила его за шею и притянула к себе, всем телом прильнув к возлюбленному.

– Ночью мне было так хорошо! А теперь тебе и вправду пора уходить, пока я не проснусь по-настоящему. А то я тебя никуда не отпущу.

Стэн еще раз поцеловал ее – теперь уже крепко и страстно. Руки его жарко блуждали по плечам, спине, груди Энн. Наконец он выпрямился и, грозно нахмурившись, произнес:

– И помни, чтоб до ланча я тебя в отделении не видел!

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, – отозвалась Энн.

Едва за Стэном хлопнула дверь, она снова закрыла глаза.

Но проваляться в постели до самого ланча у нее не получилось. Она и так проспала куда дольше обычного. Поднявшись, Энн с сожалением убрала простыни, лежавшие на ковре.

Когда квартира снова приобрела привычный вид, Энн сварила кофе и приняла ванну. Ванна по утрам была для нее редкой и почти непозволительной роскошью – обычно времени хватало только наскоро ополоснуться в душе.

И лишь погрузившись в теплую воду, Энн рискнула наконец взглянуть в лицо главной проблеме. Но эта проблема была связана не с Беном – тут все было ясно. Дело заключалось в Стэне. Ей предстояло принять решение, от которого зависела вся ее жизнь. Она любит Стэна – к чему и дальше себя обманывать? Но примет ли она заманчивое предложение сеньора Галлардо и поедет ли со Стэном в Эквадор?

Наверное, когда кого-то любишь, то с радостью идешь ради него на любые жертвы. Со Стэном она будет счастлива – так зачем лишать себя счастья? Но не будет ли это счастье отравлено мыслями о том, что любимый постоянно рискует жизнью? Сможет ли она во второй раз обречь себя на такое испытание?

Как Энн ни вопрошала свое сердце, ответа не нашла. Тяжело вздохнув, она вылезла из остывшей воды.

– Я уже отдохнула, – не дожидаясь вопросов, заявила она Стэну, придя в отделение. Он кинул на нее бесстрастный, взгляд.

– Что ж, как знаешь. Тогда мне бы хотелось, чтобы ты занялась Джоном Ваттом, шести лет. Он к нам только что поступил.

– Ладно. – Энн уже повернулась, чтобы уйти, но вдруг замялась: – Стэн, а ты не…

– Если ты про Джейсона, то он мне уже звонил. Результаты большинства тестов будут готовы к часу, он обещал связаться со мной, когда их получит. Ну что, встретимся на ланче в четверть второго, хорошо?

– С удовольствием, – кивнула Энн. – Может, просто сходим вместе в буфет?

– Пожалуйста. Только тогда ты не сможешь держать меня за руку под столом.

– Захочу, так буду! – отважно заявила Энн. – Так я тебя там буду ждать. Закажу салат и бутерброды.

– А ты не думаешь, что мне захочется чего-нибудь посущественней? – Вопрос звучал невинно, но сопровождающий его взгляд невинным отнюдь не являлся.

Энн вспыхнула.

– Пойду-ка я займусь делом, – пробормотала она.

Когда она увидела Стэна в дверях буфета, то сразу же поняла: он принес хорошие вести. Во всяком случае, неплохие.

– Джейсон велел мне все записать, – сказал Стэн, открывая блокнот. – Он сказал: нечего играть в испорченный телефон:

– Да Бог с ним, с точным диагнозом, – отмахнулась Энн. – Только скажи – ничего страшного? Бен поправится?

– А для тебя это важно?

Энн показалось, что в голосе Стэна проскользнула искорка ревности. Даже приятно! Но…

– Да, – твердо ответила она. – Важно. Очень важно. Если Бен серьезно болен, то, наверное, я несу за него какую-то ответственность. У него же больше никого нет. Но мне хочется, чтобы он поскорее выздоровел и навсегда исчез из моей жизни.

– А не слишком ли ты сурова?

– Иногда приходится быть суровой. Иначе тебе просто сядут на шею. С меня хватит! Больше я ни за что… – Тут она спохватилась, поняв, что именно говорит и как Стэн может воспринять ее слова. – Ты ведь понимаешь, что я имею в виду Бена и Бернарда? Тебя это не касается!

Стэн улыбнулся и потрепал Энн по руке.

– Конечно, понимаю. Тем более что ты никак еще не придешь в себя после вчерашних событий. Но вернемся к Бену. Джейсон и впрямь считает, что он должен довольно быстро выздороветь. Ему сделали рентген головного мозга и анализ крови. Анализ крови, кстати, показал повышенное содержание лейкоцитов.

– Лейкоцитов? То есть у него идет какое-то воспаление, организм борется с инфекцией? Но с какой и где?

– А ты подумай, – предложил Стэн. – Внешне – признаков никаких. Значит?

– Что-то внутреннее, – ответила Энн. – А учитывая странности поведения – скорее всего, в мозгу.

– Молодец. Очаг воспаления расположен в правой лобной доле.

– И что Джейсон предполагает?

– Оперировать. Удалить лишнюю жидкость, избавиться от абсцесса. Потом курс антибиотиков, чтобы подавить инфекцию. Если повезет, то сразу после операции Бену станет гораздо лучше. Если нет, придется проводить вторую. Но Джейсон почти уверен, что все это излечимо и Бен вернется к нормальной жизни.

– Здорово! – просияла Энн.

Однако Стэн еще не исчерпал своего интереса к Бену.

– Как думаешь, чем он займется, когда его выпишут?

– Уедет куда-нибудь, – пожала плечами Энн. – Не знаю, куда конкретно, но уедет непременно. Будет страшно раскаиваться в том, как вел себя со мной и сам не захочет больше меня видеть. Кстати, я решила отдать ему вещи Бернарда, те, которые он захочет взять, а остальные выкинуть.

– Символический жест?

– Нет, – решительно ответила Энн. – Чисто практический. Мне нужна эта комната. А теперь нам надо обсудить еще кое-что.

Стэн воззрился на собеседницу с деланным ужасом.

– Когда ты желаешь блеснуть деловитостью, на полдороге не останавливаешься! Такой целеустремленной и собранной Энн я еще не видел.

– Зря. Я всегда такая. А теперь шутки в сторону. Помнишь, вчера мы с тобой хотели поехать в ресторан? Я собиралась принарядиться, накраситься, заказать бутылку хорошего вина, что-нибудь вкусненькое и поболтать. Словом, нас ждал приятный вечер. А что мы получили вместо этого? Хорошую потасовку, поездку в больницу и рыбу с картошкой.

– Кстати, вкусная была рыба с картошкой. Мне понравилось. А еще больше то, что за ней последовало.

– Не пытайся вогнать меня в краску – не выйдет. Ну разве что самую чуточку. Короче, вчерашний вечер меня разочаровал. Давай попробуем сделать вид, что его не было, а?

– Заеду за тобой ровно в восемь.

Наверное, причиной был разительный контраст со вчерашним вечером. Но сегодня все казалось немыслимо великолепным. Энн надела то самое красное платье, в котором чувствовала себя неотразимой. Проходя по залу ресторана, она ловила на себе восторженные взгляды мужчин и завистливые – женщин.

Стэн принес ей букет фрезий, тонкие стебли, изящные хрупкие цветы. Метрдотель провел влюбленных к столику в углу, подальше от посторонних взоров. Там царила приятная полутьма, а музыка доносилась приглушенно и сладко.

– Чудесно, – заметил Стэн, когда под конец ужина официант поставил перед ними по чашечке ароматного кофе.

– И вечер еще не закончен, – напомнила Энн. – Что закажем к кофе? Бренди или ликер?

Остановились на ликере.

– Какое у тебя странное выражение лица. Ох, чует мое сердце, не к добру, – шутливо произнес Стэн, откидываясь на спинку стула. – У тебя такой вид, будто ты заранее заготовила речь, только не знаешь, как к ней приступить. Надеюсь, хоть речь о хорошем?

Энн была потрясена. Она и не думала, что у нее настолько все на лице написано. С другой стороны, Стэн знает ее, как никто другой. И всегда улавливает и чутко реагирует на малейшую смену ее настроения.

– Вроде да, – призналась она. – Но только я ничего не заготовила заранее, а так, лишь наметила вчерне. Теперь вот даже и не знаю, стоит ли вообще говорить.

Вместо ответа Стэн ободряюще погладил ее по руке.

– Это про нас, – начала Энн, – и про ту твою работу в Эквадоре. Помнишь, я говорила, что никогда и ни за что не поеду с тобой? Боюсь, это было равносильно ультиматуму. Но я вовсе не хотела запугивать тебя, Стэн. Все-таки с тобой в Эквадоре, мне будет гораздо лучше, чем без тебя в Нью-Йорке. И если ты готов взять меня с собой, я поеду. Тем более что уже получила предложение от отца Эльвиры Галлардо – а он один из учредителей этой больницы – поработать там года два-три.

Пораженный новостью Стэн открыл было рот. Но Энн жестом остановила его.

– И это будет мое собственное, добровольное решение. Я никогда не скажу, что ты вынудил меня поступать так, как мне не хотелось, – Она подняла бокал. – Я всегда буду рядом с тобой, Стэн. Я люблю тебя.

С Джереми Донахью творилось что-то странное. С утра Энн позвонила ему посоветоваться насчет одной из маленьких пациенток, у которой внезапно началось ухудшение. Он приехал через пару часов, осмотрел девочку и изменил курс лечения.

– Должно помочь, – заметил Джереми – Думаю, завтра ей станет уже лучше.

– Если у вас есть еще минутка, не могли бы вы взглянуть на Гарри Эдмондса? – попросила Энн. – Меня слегка беспокоит…

– Помню-помню, – перебил Джереми. – Если радикальных перемен к худшему нет, можете не тревожиться, до завтрашнего утра ничего не случится.

Энн слегка удивилась. Обычно Джереми был только рад обсудить с ней тот или иной случай. Однако сегодня держался как-то отстраненно. Должно быть, он и сам это понимал, поэтому счел нужным сказать:

– Простите, сегодня я что-то слегка утомился. Наш финансовый директор – превосходный человек, но выбить у него согласие на дополнительные расходы труднее, чем провести три операции кряду. Напряженная выдалась неделя.

Это Джереми-то жалуется на переутомление? Вот чудеса! Обычно он хватался за сто дел сразу. Но Энн тактично промолчала. Джереми устало ссутулился.

– Энн, мне надо еще проглядеть несколько историй болезни в ординаторской. Вас не затруднит приготовить кофе? Мне надо взбодриться.

Все удивительнее и удивительнее, Джереми никогда никого не посылал за кофе, даже самую младшую по рангу сиделку! Но Энн была только рада услужить любимому шефу. Быстренько приготовив две чашки, она поспешила в ординаторскую.

– Я прихватила кофе и себе, – жизнерадостно начала она, открывая коленом дверь. – Но если хотите поработать в тиши… Джереми! – Речь ее прервалась сдавленным воплем.

Заведующий сидел, навалившись на стол, обеими руками держась за грудь. Лицо его залила мертвенная бледность, он еле дышал. Широко открытые глаза выражали страдание. Но сознание он не потерял.

– Сердце, – прохрипел Джереми. – У меня сердечный приступ.

Энн выскочила в коридор. По счастью, мимо как раз проходила одна из сиделок.

– Старшую сестру сюда! Быстрее! – отрывисто выкрикнула она.

Метнувшись обратно к Джереми, Энн схватила его запястье. Пульс так и скакал. Классический сердечный приступ – скорее всего, инфаркт миокарда. Одна из самых распространенных причин смерти мужчин в преклонном возрасте.

Энн знала – боль нарастает с каждой минутой. В такой момент даже врачу нужна поддержка и утешение. Молодая женщина обняла Джереми за плечи, помогла ему поудобнее расположиться в кресле, подняла его ноги и положила их на табуретку.

– Не волнуйтесь. С вами все будет в порядке. Уже пошли за помощью.

В ординаторскую влетела запыхавшаяся Чарити.

– У Джереми сердечный приступ, – негромко сообщила Энн. – Скорее звони в кардиологию. Я знаю, взрослых они не лечат, но в любом случае они в этом лучше нас понимают.

Чарити явила образец хладнокровия и выдержки. Именно поэтому она и была идеальной старшей медсестрой. И что ещё ценнее – знала в больнице всех и каждого.

– Там заведует Тобиас Смит, он… Алло, кто у телефона? Линн? Как хорошо. Послушай, у нас тут срочный вызов. Сердечный приступ. Нет, не пациент, это Джереми Донахью, наш заведующий. Да-да, мы сейчас в ординаторской отделения неврологии. У вас есть кто-нибудь под рукой? Ага, отлично, ждем.

– Нам повезло, – сообщила она, поворачиваясь к Энн. – Сейчас сюда придет сам Тобиас Смит.

Она окинула Джереми опытным взглядом.

– Слава Богу, он в сознании и дышит самостоятельно. Конечно, мы могли бы сделать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но лучше дождаться специалистов.

Дверь настежь отворилась, и в ординаторскую ворвался мужчина в белом халате.

– Опять сердце, Джереми? Давай-ка я тебя осмотрю. – И Тобиас Смит склонился над больным.

За дверью раздалось негромкое поскрипывание и рослый санитар ввез в ординаторскую каталку.

– Хорошо еще, что у нас нашлась каталка для взрослого, – сказал Тобиас Смит. – Надо немедленно перевезти его к нам. Там, на месте, я проведу обследование и начну принимать меры.

При помощи санитара они осторожно переложили Джереми на каталку.

– Ну что, старина, поедем ко мне, – ласково обратился Тобиас к больному. – Там я дам тебе болеутоляющего и кислородную маску. Вот увидишь, тебе сразу станет лучше, А потом выпишем курс тромболитиков.

Джереми попытался что-то сказать. И Тобиас наклонился над ним, с трудом разбирая слова.

– Не волнуйся, ничего с твоим отделением не случится, – ответил он. – Тут найдется кому тебя заменить. Немедленно вызову кого-нибудь из твоих старших врачей.

Тобиас Смит поглядел на Энн.

– Предоставляю это вам. Поехали, Джереми.

Он придержал дверь, и санитар ловко выкатил каталку в коридор.

– Прошу вас, – отчаянно взмолилась Энн им вслед, – вы ведь дадите нам знать.

– Позвоним, как только что-нибудь прояснится. Не волнуйтесь, это серьезно, но не опасно. Они удалились.

– Дорогая, по-моему, у тебя шок, – произнесла заботливая Чарити. – По правде говоря, у меня тоже. Пойдем, устроим себе перерыв минут на десять. Мы это заслужили.

– Сначала позвоню Стэну, – отозвалась Энн.

Чарити была права: она чувствовала себя совсем больной и разбитой.

Такого Стэна она еще никогда не видела. Само воплощение собранности и полнейшей компетентности. Он мгновенно принял бразды правления в свои руки и делал все необходимое.

– Мы не можем его потерять! – воскликнула Джина, едва переступив порог ординаторской. – Я не могу без него, мы все без него не можем. Немедленно звоню папе.

Энн не на шутку удивилась. Джина – всегда такая спокойная, хладнокровная – еле сдерживала слезы.

– Не волнуйтесь, он поправится, – попыталась утешить ее Энн, – Тобиас Смит звонил примерно полчаса назад и сказал, что состояние Джереми стабилизировалось и непосредственной угрозы нет.

– А какой прогноз? – спросила Джина.

На это Энн ответа не знала. Для человека в возрасте Джереми сердечный приступ мог иметь самые серьезные последствия.

Стэна она увидела только уже ближе к вечеру. По счастью, они остались наедине и она могла без помех обнять любимого, прижаться к нему. Энн казалось, что он нуждается в поддержке ничуть не меньше ее самой. На лице Стэна отчетливо виднелись следы глубочайшего внутреннего напряжения.

– Тяжелый выдался день, – признался он.

– Как там Джереми?

– Тобиас сделал все, что мог, но у них же детское отделение. Вызвали «скорую», она перевезла его во взрослую больницу – к отцу Джины. Он сам им займется. Так что пока прогноз неплохой. Но все же лучше бы он не доводил себя до таких крайностей.

– Ну почему такое случилось именно с Джереми? – недоумевала Энн. – Он ведь не курит, не пьет, не переедает. У него нет лишнего веса, он регулярно играет в гольф. Что он еще мог предпринять, чтобы уберечься? Это просто нечестно!

– Да, нечестно. Но Джереми, во-первых, слишком много работал, жил в постоянном напряжении. А во-вторых, его родители умерли от сердечного приступа. Возможно, лет через пятнадцать откроют гены, которые за это ответственны. Но пока наука еще до таких высот не дошла.

– Когда можно будет навестить его?

– Думаю завтра, ближе к вечеру. Сейчас с ним жена, но он еще слишком слаб. Может тебя и не узнать.

Стэну пора было идти, но сначала он обнял Энн и крепко поцеловал.

– Я временно замещаю заведующего. Куча дел. Боюсь, нам с тобой не удастся видеться так часто, как хотелось бы. Но знай: когда не на работе, я постоянно думаю о тебе. Признаться, я слишком часто думаю о тебе даже на работе.

– Приятно слышать, – улыбнулась Энн.

На следующий день она навестила Джереми. Он узнал ее, но был слишком слаб и почти не мог говорить. Энн немного посидела с больным, коротко пересказала последние новости по работе и скоро ушла. Не стоило переутомлять его. В коридоре на нее налетел облаченный в зеленое Чарлз Браун.

– Энн! Рад вас видеть!

– О, доктор Браун, здравствуйте. Вы хорошо присматриваете за моим шефом?

– Стараюсь. Нам, врачам, надо держаться друг за друга. Прошу прощения, я страшно спешу, но хотел, чтобы вы кое-что знали. Неприятно говорить это, но вашему шефу ни за что нельзя возвращаться к прежнему режиму работы. Я Джереми хорошо знаю, вот и решил довести это не только до его сведения, но и до сведения его друзей и коллег. – И Чарлз Браун поспешно удалился.

Энн и так догадывалась, что причина приступа Джереми – в переутомлении, но слышать это из столь авторитетных уст было неимоверно печально. Джереми так любит свою работу – как он сумеет от нее отказаться?

Через четыре дня ей позвонил Стэн. Вообще-то он звонил каждый вечер – из-за ситуации в отделении встречаться у них не получалось, но они хотя бы болтали перед сном. Однако на сей раз Стэн хотел не просто поговорить.

– Джереми хочет завтра видеть нас обоих, – сообщил он. – Говорит, дело важное. Сумеешь встретиться со мной в больнице часов в восемь?

– Конечно. С ним все в порядке?

Стэн усмехнулся.

– Даже более чем. Велел принести ему кое-какие папки с историями болезней, чтобы проглядеть их лично. Пришлось Чарлзу Брауну вмешаться и запретить. Кстати, как думаешь, может после визита к Джереми мы хоть на время забудем обо всем остальном и поужинаем вместе?

– Давай снова купим рыбы с картошкой и отправимся ко мне. – Интересно, не сочтет ли Стэн, что она ведет себя слишком вольно? – А потом можешь остаться и на ночь, если хочешь, конечно.

– Ты еще спрашиваешь!

Энн, слабо улыбаясь, повесила трубку. Вот что значит брать быка за рога, похвалила она себя.

Джереми чувствовал себя гораздо лучше. Он сидел в постели, облаченный уже не в пижаму, а в домашнюю куртку, весь обложенный книгами. Лицо его порозовело, вновь обрело былую живость, но Энн все же заметила явственную печать перенесенной болезни. У глаз пролегли новые морщины, щеки впали, но улыбался он все так же.

– Рад видеть вас обоих, – приветствовал Джереми их. – Чарлз только и твердит о том, чтобы я не смел управлять отделением с больничной койки, но я все же разок сделаю исключение. – Он обвел взглядом палату и негромко добавил: – Пожалуй, любому врачу полезно время от времени побыть в шкуре пациента. Начинаешь по-новому глядеть на жизнь.

Энн поняла, какой шок, должно быть, он пережил.

– И все-таки, – голос его окреп, – Чарлз, как всегда, был более чем откровенен. Он сказал, что если я попытаюсь возобновить работу в прежнем ритме, то больше чем на год меня не хватит. Мне доводилось слышать, что человек перед лицом смерти всегда говорит правду, – продолжал Джереми. – Мне пока смерть не грозит, но все же я хорошо обдумал то, что сейчас вам скажу. Стэн, я больше не смогу заведовать отделением неврологии нашей больницы. Кто займет мое место? У нас не так много хороших детских нейрохирургов, и из них вы – самый лучший. Если откажетесь занять это место, то совершите преступление. И вы это знаете.

Энн замерла. Она никогда не слышала прежде, чтобы Джереми говорил столь высокопарно и серьезно. Похоже, и Стэн тоже.

– Джереми, это шантаж чистейшей воды, – запротестовал он.

– Ну и пусть шантаж. Вы не хуже меня знаете нейрохирургов, которые метят на этот пост. Можете назвать среди них более стоящего, чем вы? Только по-честному.

Энн завороженно смотрела на Стэна. И видела, как лихорадочно он перебирает в уме возможных кандидатов. Наконец Стэн поднял голову.

– Но вы же знаете, что я собирался несколько лет провести в Эквадоре.

– Знаю. Однако в профессиональном плане здесь вы принесете несравненно больше пользы. Если останетесь, тогда мы пустим часть денег Антонио Галлардо на то, чтобы выписать сюда врачей из Эквадора и как следует обучить их. Сами понимаете, для них лучше постоянный врач, чем временный на два-три года.

– Опять шантаж!

– Что поделаешь. Я в некотором роде человек совершенно беспринципный. – Вид у Джереми был самый что ни на есть самодовольный. – Я знаю, все это ужасно нечестно, но мне бы хотелось, чтобы вы как следует обдумали мои слова. Кстати, дирекция больницы в курсе и полностью со мной согласна.

Энн снова впилась взглядом в лицо Стэна. Она еще не успела толком осознать все, что было сказано, но умирала от желания слышать его ответ.

Довольно долго Стэн молчал. И Энн, и Джереми, затаив дыхание, ждали, когда он заговорит.

– Договорились, – наконец произнес Стэн. – Когда ваше место освободится, я подам заявление и, если получу назначение, постараюсь проявить себя столь же талантливым и умелым руководителем, как вы. Пожалуй, настала пора и мне остепениться.

– Стэн, когда все уладится, вы же сможете на пару месяцев выбраться в Эквадор, – попробовал подсластить пилюлю Джереми. – А теперь, я, кажется, немного устал. Всего хорошего, друзья мои. И заходите снова.

Они вышли на шумную, запруженную народом улицу.

– Кажется, тебе надо выпить, – осторожно заметила Энн. – Такое потрясение само собой не пройдет.

– Пожалуй. Гляди-ка, вот какой-то бар.

Молодые люди сели за столик и заказали виски.

– Ты сказал Джереми, что никуда не поедешь, – начала Энн, – а я ведь знаю, как ты мечтал об этой поездке. Ты отчасти еще и из-за меня согласился, да?

Стэн невесело усмехнулся.

– В общем-то, нет. Я знаю, что по большому счету Джереми прав. Скажу без лишней скромности, я действительно хороший специалист, лучше меня сейчас в отделении никого нет. И эгоистично было бы растрачивать мои знания там, где они нужны не на все сто процентов. – Он глотнул виски. – Но опять-таки, когда говорил, что пора мне остепениться, я имел в виду нечто иное. Надоела мне тесная конура, холостяцкие обеды и ужины на скорую руку и где попало, жизнь на чемоданах. Я хочу дом где-нибудь в пригороде, жену, к которой буду возвращаться с работы. Ну и детей, разумеется. – Он помолчал немного, потом добавил: – Я люблю тебя, Энн. Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – ответила она. – О да.

Разумеется, Энн была счастлива, безумно счастлива. Но то, что Стэн сделал ей предложение, еще не означало, что все проблемы решены раз и навсегда. Как ей самой поступить с предложением сеньора Галлардо? И тут ее осенило: предложить поехать вместо себя Джине! Она же говорила, что с радостью согласилась бы поработать в Эквадоре. Да и сеньор Галлардо наверняка не станет возражать, если врач, столь блестяще сделавший операцию его дочери, какое-то время будет лечить больных в его родной стране. И если уж быть совсем откровенной, ей, Энн, будет гораздо спокойнее знать, что соперница от нее за тридевять земель.

Некоторое время влюбленные еще посидели в баре, почти не разговаривая, лишь держась за руки и улыбаясь друг другу, а потом отправились к Энн.

По дороге они снова купили рыбы с картошкой – но, перед тем зашли в супермаркет за бутылкой шампанского.

– Шампанское? К жареной картошке? – деланно изумилась Энн.

– К рыбе, знаешь ли, именно белое вино и подают, – серьезно заверил Стэн.

Допили они шампанское уже в постели, обнаженные, при свете свечей. Энн снова соорудила роскошное ложе на полу в гостиной. Она сидела, прислонившись к плечу нареченного, наслаждаясь тем, как его рука скользит по ее волосам, плечам, груди.

– Ну и что теперь?

– Как это что? – удивился Стэн. – Прежде всего мне следует повидаться с твоими родителями – играть, так по правилам, – и торжественно попросить руки их дочери. Ну а потом расскажем всем, даже поместим объявление в газетах. Да мало ли у нас дел! Купить обручальные кольца, написать кучу приглашений и очень многое решить. Когда ты хотела бы сыграть свадьбу?

– Завтра. А ты?

– Как можно скорее. Но завтра, боюсь, не выйдет – такие вещи по будням не устраивают. – Он поцеловал Энн в шею. – До Рождества уже рукой подать, а там и Новый год. Как думаешь…

– Ох, Стэн, сколько всяких приготовлений. Может, ну их? Просто станем жить вместе, и все?

Он знал, что Энн говорит это не всерьез.

– А разве тебе не хочется, чтобы все было, как положено? Белое платье, венчание в церкви, прием в саду, множество гостей?

Опять он читал ее мысли!

– Стэн, я ведь только об этом и мечтаю! Знаешь, как было во время первой моей помолвки? Бернард сказал, глупости это все, позовем двух друзей в свидетели, распишемся в регистратуре и махнем в горы. А мне так хотелось… – Она вдруг спохватилась. – Ой, милый, прости! Не следовало мне заводить речь о Бернарде. Ведь сейчас это касается только нас двоих, и больше никого.

– Да ладно тебе. То есть я с тобой согласен – это касается лишь нас двоих. Но о Бернарде можешь говорить сколько угодно – он ведь был частью твоей жизни.

– Какой ты добрый, – только и вздохнула Энн. – До чего же мне все-таки повезло. А теперь пора спать.

– Спать? – с невинным видом переспросил Стэн.