Текст книги "Беременна не от того босса (СИ)"

Автор книги: Софи Хард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 24. Настя

Пять месяцев спустя

С сеткой мандаринов в одной руке и крепко сжимая Сашину другой, я стою перед знакомым трехэтажным особняком не в силах пошевелиться. На улице холодно, и хорошо бы как можно скорее оказаться в теплом помещении, но я просто не могу себя заставить.

Волков не торопит меня, за что я ему благодарна.

– Может, домой? – спрашиваю я жалобно, хотя прекрасно понимаю, что теперь уже не отступлю.

– Если хочешь, поедем домой, – соглашается муж.

Мы расписались два месяца назад, но не хотели устраивать из этого событие. Сашиным родителям сообщили по видеосвязи, маме я рассказала сообщением. Она, как обычно, возмутилась сразу по нескольким поводам: что не помогала мне выбирать платье и что не познакомила меня с женихом. Это она еще на тот момент все еще не знала, что скоро станет бабушкой. В общем, у меня отлично получалось ее игнорировать ровно до этого момента.

Сделав глубокий вдох, я посмотрела на Сашу и только тогда сделала шаг вперед и нажала на звонок. Так как это загородный дом, сразу никто не откликается, но через минуту на крыльце слышится шевеление. Щелкает металлический замок, и я вижу раскрасневшееся от мороза папино лицо. Вот уж по кому я скучала.

– Настюша! – радуется он, и я падаю в его объятия.

Знакомый запах дешевых сигарет тут же заполняет нос. Мать пыталась перевести его на сигары, но папа был верен привычкам.

– Пойдемте, пойдемте в дом, – зовет отец и отстраняется.

Не знаю, почувствовал ли он мой живот, который сейчас скрывает шубка из искусственного меха, но если почувствовал, то ничего не сказал.

В доме нас встречает мама с лопаточкой для готовки в руках и в изящном белом фартуке. Губы, как всегда, поджаты в какой-то бесконечной обиде на мир, но в глазах тепло.

– Доченька, – выдыхает она, и мне кажется, что она вот-вот заплачет.

– Привет, мам. Мам, пап, это Александр, мой муж, – представляю я. – Саша, это моя мама, Анастасия Петровна…

– Вас что, одинаково зовут? – удивился Саша.

– Настюши у меня женщины креативные, – раздается позади папин голос.

Мама на это только фыркает и оценивающим взглядом проходится по Саше. Только затем ее взгляд падает туда, куда я боялась.

– Ясно, – комментирует она, ни чем больше не выдавая свои эмоции, забирает мандарины у меня из рук, разворачивается и исчезает в кухне.

Я нервничаю еще сильнее, и Саша, словно почувствовав это, крепко сжимает мою руку.

В моем детстве мама почти не готовила – этим в основном занимался папа и делал, как умел. Постоянные омлеты, вареная картошка и жареная рыба – вот в чем состоял мой основной рацион. Именно поэтому открывшаяся передо мной картина так поражает: стол просто ломится от различных салатов, закусок и горшочков с таинственным содержимым.

– Вот это да, – озвучивает мои мысли Саша.

– Проходите, садитесь, – приглашает мама, помешивая что-то в кастрюльке.

Я обмениваюсь с мужем многозначительными взглядами. Его как будто говорит: «Ты забыла сообщить, насколько богаты твои родители». А мой как будто: «Ага, и за каждую копейку с барского плеча мама заставляет плясать чунга-чангу».

Когда все наконец рассаживаются за круглым столом, на мгновение воцаряется неловкая тишина. Затем мама ожидаемо выдает:

– Ну, и когда срок?

– В мае, – хриплю я, вся сжавшись как пружина, готовясь к следующему нападению.

– Получается, вы поженились уже после…

– Мама.

– Настя! – одновременно говорим мы с отцом.

Странно, раньше он меня не особенно поддерживал. И от осознания этого на душе становится теплее.

Саша как ни в чем не бывало наливает всем, кроме меня, шампанского. Новый год как-никак.

– Анастасия Петровна, – встревает он, будто не слышал, что она сказала до этого, – Настя говорила, вы художница. Расскажете?

Мама машет рукой.

– Да что там рассказывать. Мазня, как говорит Ваня.

– Мазня, – подтверждает папа, накладывая маме в пустую тарелку еду. Хоть здесь ничего не изменилось.

– Ну, натюрморт в коридоре просто великолепный. Это ваш? – не отстает Саша.

Я позволяю себе немного расслабиться и отпить апельсинового сока. Раньше я все время напрягалась в мамином присутствии, потому что была одна. Но сейчас я уверена: бояться больше нечего. Если захочу, мы встанем и уйдем, и никто нас не остановит.

И все же с тех пор, как я в последний раз видела маму, что-то в ней неуловимо изменилось.

– Мой. – Мама бесстыдно переводит взгляд на меня. – Настя, как дела на работе?

– Я давно уволилась.

У моей мамы – у этого образца феминистки, мечтающей о матриархате – начинают трястись губы.

– Как это, уволилась? – выдыхает она, впервые за вечер давая трещину.

Я накладываю себе с горкой оливье. Пожимаю плечами.

– Так получилось.

– И что же, ты поэтому вышла замуж? – Саши она совершенно не стесняется – впрочем, чего я ожидала?

– Ничего подобного, – возражает муж. Его левая рука ложится мне на колено и принимается нежно его поглаживать. – Ваша дочь занимается интерьерами в стиле рустик, у нее свое дело. Она, между прочим, довольно популярна.

Да, Коля, местный мастер, создатель того самого шедеврального кресла в нашей спальне, оказался девятнадцатилетним пареньком. Причем у меня немало времени и сил заняло отрывание его от приставки. Тут даже его мама не помогла, которая буквально пошла на сына со сковородкой. После долгих уговоров Коля нехотя показал мне свою «мастерскую» – угол в гараже. Он сказал, что ничем серьезным он не занимается, а так, фигней страдает. Но меня было уже не остановить.

Оказалось, что все в доме Липницких было сделано руками этого лопоухого мальчугана. Столы, стулья, даже сервиз – причем такой тонкой работы, что у меня дух захватило. Я его, наверное, часа два рассматривала и разве что не облизала.

Я сразу же сделала Коле предложение, от которого нельзя было отказаться. Ну, по крайней мере, я так думала. Но он, этот глупый подросток, лишь сказал: «Нэ-э-э, спасибки» – и вернулся к своей приставке.

Пришлось делать несколько заходов. На следующий день я принесла парочку новых игр. Это помогло, только не так, как я планировала. В качестве благодарности Коля засел за приставку на целую неделею. Потом я пыталась подмазаться к его маме.

Сработало то, о чем я должна была догадаться с самого начала. Я озвучила ему примерную сумму, за которую мы можем продать каждый его стульчик. У пацана прямо-таки загорелись глаза. Мать сына больше не узнавала. Он дни напролет проводил в своем уголке и только и делал, что вырезал и строгал. Еще через неделю мне на суд был представлен невероятный комплект из шести столовых стульев с резными спинками. У меня дух захватило, когда я увидела эту красоту.

– Да? – с легким пренебрежением спрашивает мама.

Меня словно втягивает обратно в реальность.

– Кстати, Настась, ты подарок-то куда спрятала? – спрашивает папа, наворачивая картошку с мясом по-французски.

– Подарок? – удивляюсь я.

Мама поджимает губы.

– Сейчас принесу, – говорит она и встает из-за стола.

Я порываюсь пойти с ней, но она останавливает меня жестом. В кухне воцаряется тишина, которую удается заполнить лишь благодаря Саше:

– Так, Игорь Васильевич, чем вы, говорите, занимаетесь?

Папа левой рукой разглаживает свои пышные усы.

– Я учитель музыки-с, – довольно отвечает он, будто нет у него никакой жены-миллионерши. – Преподаю сольфеджио. Работенка непыльная, только детки часто плачут, когда у них что-то не получается.

Как я в детстве, ага.

– А вы чем занимаетесь? – интересуется папа, но, в отличие от мамы, его тон не похож на допрос.

– Я архитектор. У нас с партнером своя фирма.

Папа довольно цокает языком.

– Неплохо-неплохо. Настенька, – обращается он ко мне, – ты, главное, работу не бросай, какой бы муж богатый ни был. Работа – это важно для души.

– Я и не собираюсь, – улыбаюсь я.

Мама возвращается в кухню с небольшой картиной в руках, и я не знаю, как относиться к такому «подарку». Мама что-то для меня нарисовала? Да быть такого не может!

Родительница как-то странно нервничает. Обратно на свой стул она не садится и остается стоять.

– Доченька, – сообщает она неожиданно треснувшим голосом, – я тут долго думала и решила выкупить для тебя мою первую успешную картину. Ту самую, которую купили на аукционе за бешеные деньги.

Кстати, а что это была за картина? Я понятия не имела.

– Возможно, ты будешь смотреть на нее и иногда вспоминать о нас с отцом, – продолжает мама. Вся ее напускная бравада и агрессия куда-то делись.

Когда она протягивает мне картину, у меня от увиденного захватывает дух. Это же наша старая дача. Покосившийся дом на заднем фоне, тощая яблонька, скрипучие качели. И посреди этого пейзажа… маленькая я. Сижу на корточках и изучаю какую-то травинку. Светлые волосы тогда вились крупными кудряшками, и этот голубой комбинезон я отлично помню.

Выходит, мама все-таки обращала на меня внимание?

– Я подумала, это странно, что моя дочь висит дома у каких-то незнакомых людей. Пусть лучше картина будет у тебя, и внук или внучка… Кстати, – мама смаргивает какое-то наваждение, – кто у меня? Я так и не спросила.

– Внучка, – улыбаюсь я, чувствуя, как по левой щеке катится маленькая слезинка.

– Вот и хорошо. – Мама наконец садится за стол. – Буду учить ее рисовать.

Я встаю с места, оставляю картину на стуле и подхожу к маме, чтобы обнять.

– Спасибо, – шепчу я ей в начавшие седеть волосы.

За окном падает крупный пушистый снег, а за столом сидит моя семья. Мужчина, которого я люблю. Родители, которые никогда от меня не отвернутся. И очень скоро мы вместе встретим малышку, которая будет светом наших серых будней.

Несколько месяцев спустя я узнаю от Миланы, что Ярослав переехал в Москву, а филиал «Аркители» в Калининграде закрыл. Я тут же приглашаю подругу партнером в свое маленькое, но увлекательное дело, и она не раздумывая соглашается. У меня как раз приближаются роды, и еще одна пара рук точно не помешает.

А на следующий день после новости об отъезде второго Волкова я выхожу с утра на крыльцо нашего дома и вижу невероятную картину. Во дворе стоит тот самый кожаный диван из его квартиры. Сверху пришпилен розовый бантик.

За спиной появляется муж. Его рука мягко ложится на мои остатки талии.

– Видимо, это подарочек от будущего дяди, – смеется он.

Я тоже не удерживаюсь от смешка.

– Мне всегда нравился этот диван, хотя и непрактичный.

В полуобороте Саша хватает мои губы своими и оставляет на них резкий, но короткий поцелуй. Мне всегда будет его мало. Всегда будет нужно еще.

– Пойдем в дом. Холодно еще, а ты полураздетая.

– Я в халате, это одежда, – возражаю я, не отрывая взгляда от дивана.

В моей памяти всплывает картина. Я в своем лучшем белье седлаю спящего Волкова. Мои руки касаются его крепкого тела, затем мы сливаемся в нашем первом поцелуе. И без того чувствительные соски напрягаются, и Саша, словно почувствовав мое состояние, накрывает мою левую грудь своей ладонью и принимается осторожно разминать. Я закидываю голову в порыве наслаждения.

– А я смотрю, этот диван тебя заводит, – шепчет он мне в ухо, отчего я распаляюсь еще сильнее.

– Еще как, – соглашаюсь я, поворачиваюсь и наконец позволяю себе поцеловать мужа со всей страстью. Мой язык оказывается у него во рту, рукой я начинаю поглаживать сквозь ткань спортивок уже набухший член.

Огромный живот пусть и мешает исполнить все свои фантазии, но это меня совершенно не расстраивает.

Саша с трудом отрывается от моих губ. На его лице расплывается мягкая улыбка. Он тяжело дышит, продолжая ласкать мое тело уже под халатом.

– Я сейчас очень не хочу прерываться, – выдыхает он, – но вот только занесу этого монстра в дом, и мы продолжим.

Диван отлично встает у пустой стены в пространстве кухни-гостиной. Вида взмокшего от пота мужа заставляет меня растекаться маленькой лужицей. В процессе он уже снял футболку и сейчас стоит босиком в низко сидящих на бедрах спортивных штанах. Я все это время поедала виноград и наблюдала за поистине сексуальным зрелищем.

– Наслаждаешься видом? – спрашивает Саша, ничуть не стесняясь своего тела.

Мне бы его уверенность. Я сейчас размером с двухэтажный дом. Пожимаю плечами и закидываю в рот еще одну виноградинку.

Неожиданно муж подходит и перехватывает очередную ягоду губами у моего рта.

– М, вкусно, – заявляет он, не удержавшись от поцелуя.

Мы вместе смотрим на тот самый диван, с которого все началось. Удивительно, но я ни капельки не расстроена таким подарком от бывшего. Даже наоборот, это лучшее, что он мог оставить после себя.

Волков нежно выводит круги на внутренней стороне моей ладони и, видимо, думает о том же самом, потому что на полном серьезе говорит:

– Отличный диван.

– Да, – смеюсь я, – просто потрясающий.