Текст книги "Расчет или страсть?"

Автор книги: Софи Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Он стукнул о пол костяшками пальцев, и этот звук отвлек Порцию от ее мыслей.

– Твердый, как камень, и холодный, как лед. Я был бы не прочь присесть на что-нибудь мягкое.

Ее обдало жаром. Хотелось бы знать, понял ли он, что за намек услышала она в его словах. Или, может, он сделал это нарочно, чтобы смутить ее? Он окинул ее взглядом, словно раздевал глазами.

Ну конечно, он сделал это с умыслом, злодей.

Она принялась теребить крохотные розочки, украшавшие вырез ее ворота.

Он проследил взглядом за ее рукой, и глаза его из серых сделались черными. Они стали как раз того цвета, что были прошлой ночью, за мгновение до того, как он поцеловал ее, завладев ее ртом. У Порции горели уши, когда она опустила руку и сжала ее в кулак. Если бы только найти спасение, уцепиться за что-нибудь, что удержало бы ее от всего того, что он пробуждал в ней.

Он отвел взгляд и посмотрел на ступени. Она увидели в его лице то же отчаяние, что надрывало и ее сердце. Он оперся затылком о стеллаж, и бутылки задребезжали.

Порция пристально смотрела на него. Пламя свечи трепетало.

– Пора устраиваться поудобнее, – пробормотал он. – Свет скоро погаснет.

– Может, нам стоит постучать в дверь?

– Все равно никто не откроет. – Он кивнул в сторону ступеней. – Но если хотите попробовать, пожалуйста.

Порция глубоко вздохнула и опустилась на каменный пол поближе к Хиту. В погребе, где наверняка водилась всякая нечисть, она не хотела слишком отдаляться от него.

Усевшись, она молча смотрела на пламя догорающей свечи, и боясь наступающей темноты, и призывая ее. Скорее бы уж этот погреб потонул во мраке, чтобы взгляд ее перестал блуждать по его длинной мускулистой ноге на полу, по широкой ладони с длинными, с закругленными кончиками, пальцами, что лежала на мускулистом бедре. По крайней мере, в темноте она не сможет его видеть и тем самым освободится от искушения повернуться к нему и поцеловать в губы, те самые губы, что в беспамятстве терзали и ласкали ее рот прошлой ночью.

С тихим шипением свеча погасла, и погреб погрузился во тьму. Порция вскрикнула – такой внезапной показалась ей темнота.

Глава 15

Их окружила ночь – они чувствовали себя словно заживо погребенными в склепе, отрезанными от всего мира. Порция глубоко вдохнула затхлый воздух подземелья, и странное чувство непричастности к происходящему охватило ее. Было так, словно она спала и ей снился сон – нет, скорее то был не сон, а полное забытье.

– Порция? С вами все в порядке? – Голос Хита, отделившийся от его тела и заживший как бы своей жизнью, прорезал темноту. Воздух задрожал, как после удара о клавишу клавесина.

И при звуке этого голоса все в ней встрепенулось, натянулось как струна.

– Все прекрасно. – Голос ее звучал приглушенно, сдавленно. Порция закрыла глаза. Или подумала, что закрыла глаза. Тьма вращалась вокруг нее, тьма настолько густая, физически ощутимая, что она не могла определить, открыты у нее глаза или нет.

И вдруг ее бросило в дрожь. Тело покрылось мурашками. Он подняла руки и быстро потерла голые предплечья. Пальцы ее коснулись бутылки, и бутылка зазвенела, задребезжала, расстроив ее и без того расшатанные нервы.

– Простите, – пробормотала она. – Просто тут немного холодно.

Он шевельнулся – она услышала шорох его одежды, почувствовала, как он скользнул бедром по каменному полу, пододвигаясь к ней. В темноте каждый звук воспринимался острее. Запах Хита – запах земли, ветра и мужского вожделения – щекотал ей ноздри, заряжал энергией затхлый подвальный воздух, пробуждал тревожное беспокойство, заставлявшее ее теснее сдвигать ноги.

Шорох его одежды стал громче.

– Вот. Возьмите мой жакет, – пророкотал он ей пря мо в ухо, и она вздрогнула.

Порция колебалась, опасаясь протянуть руку и наткнуться в темноте на что-то, чего не хотела касаться.

Он нетерпеливо вздохнул:

– Берите.

Она протянула руку и схватила рукой воздух.

Руки их соприкоснулись, столкнулись, и сердце ее сжалось.

Она отпрянула как ужаленная. Он взял ее руку, провел подушечками пальцев по ее растопыренным пальцам, и прикосновение его было теплым, уверенным и нежно почтительным, почти любовным.

Время остановилось. Во рту у нее пересохло. Грудь распирало. Она не смела дышать. Ее рука в его руке – атлас и сталь. Наконец он отпустил ее, вложив в ее руку свой жакет.

Голос его звучал грубо и отрывисто. Сдавленно.

– Наденьте его.

Порция наклонилась и накинула жакет на плечи. Ноздри ее раздувались, запах Хита кружил голову. Откинувшись на стеллаж, она заклинала себя расслабиться.

Внезапно где-то рядом послышался скребущий звук.

Порция замерла.

– Что это?

– Ничего.

Но в голосе его не было убежденности. Звук приблизился. Вскоре Порция уже точно знала, что это такое – коготки, скребущие по камню.

– Крысы! – воскликнула она и метнулась к нему. Упала на него всем телом. От неожиданности Хит крякнул.

Ей стало стыдно. Но как бы там ни было, она не собиралась отодвигаться от него, когда поблизости шмыгали крысы. Ей было наплевать, что он подумает.

Он сжал руками ее плечи, и тепло его рук опалило ее сквозь ткань платья. Она закинула руки ему за шею и прижалась теснее.

Его лишенный тела голос плыл над ней – всего одно слово, произнесенное срывающимся шепотом, усиливало ощущение нереальности происходящего.

– Порция.

Она облизнула губы и приоткрыла рот. Но не смогла произнести ни звука. Вместо этого она еще теснее прижалась к нему, запустила пальцы в его волосы. Теперь она уже не знала, да ей и дела не было до того, что бросило ее в его объятия. Не в силах справиться с искушением, она стала гладить его по голове, и ее пальцы заскользили по его волосам. Еле слышно выругавшись себе под нос, он схватил ее за талию и приподнял над полом, усадив верхом к себе на колени. Шокированная, она опустила руки ему на грудь, пытаясь оттолкнуть.

И тогда он снова произнес ее имя:

– Порция.

Это была хриплая мольба, в которой она не могла ему отказать. Не хотела.

Руки ее перестали его отталкивать.

Темнота искушала ее забыть о том, что реально и что нет. Кто он. Кто она. И почему им нельзя сидеть вот так и касаться друг друга. Должно быть, все дело в темноте. Не может быть, чтобы дело было в нем. Не может быть, чтобы он обладал такой властью над ней.

Проглотив стоявший в горле ком, мешавший дышать, она провела ладонями по его мягкой рубашке, под которой вздымалась такая твердая грудь, и почувствовала, как заиграли его мускулы под ее ладонями.

Она резко втянула воздух, когда ладони его легли ей на бедра, скользнули по ногам, поднимая юбки до самых бедер. Рывком он развязал ее подвязки и спустил чулки ниже колен. Колени обдало холодом.

Порция старалась дышать как можно ровнее. Что было невозможным, когда его большие руки накрывали ее обнаженные бедра, сжимали, ласкали нежную плоть, чуть царапая ее ладонями. Большие пальцы его рук опускались все ниже и ниже, все ближе к точке сосредоточения ее желания, ее томления.

Он прижался крепкой грудью к ее груди, и соски ее восстали, сделались твердыми, как камешки. Господи, только бы он этого не заметил, не заметил ее желания.

Хит стащил жакет с ее плеч, и тот упал едва слышно. Горячее дыхание его обожгло ей ухо за мгновение до того, как губы его сомкнулись на мочке, нежно покусывая, заставляя бешено биться ее сердце.

Отпустив ее мочку, он так повернул голову, что щеки их соприкоснулись. Он прижался жаркой щекой к ее щеке, а между тем руки его продолжали движение по ее телу. По плечам. Вниз по спине. Едва касаясь, пальцы его порхали по позвоночнику. И Порция ненавидела муслин ее платья, что стал барьером между ней и им.

Казалось, душная темнота усиливает жажду близости.

Предвкушение его следующей ласки, желание угадать, куда он прикоснется в следующий момент, предельно обостряли ощущения. Каждый нерв в ней натянулся, как звенящая струна. Она чувствовала его горячее дыхание и жадно подставляла губы, чтобы еще раз испытать вкус того ночного поцелуя.

Язык его скользнул по ее нижней губе. Один раз, второй. Она застонала и приоткрыла рот. Он захватил ее губы и втолкнул язык вглубь. Руки его сжали ее бедра. Ощущение от его пальцев, вжимавшихся в нежную плоть ее бедер, было таким, словно эти пальцы играют на ней, как на скрипке, и, словно под умелой рукой музыканта, тело ее запело, задрожало… Порция потянулась к нему, приникая теснее. Ей отчаянно хотелось большего, хотелось его.

И пока его ладони сжимали ее бедра, язык его сплетался с ее языком. Восставший член прижимался к тому месту между бедрами, откуда исходил снедавший ее жар. Она толкнулась ему навстречу – голод требовал немедленного утоления.

– Хит? – донесся голос сверху. Словно ушат ледяной воды упал им на голову.

Он высвободился, и Порция застонала, вдруг лишившись всего того, что ей было сейчас так необходимо, – его губ, его близости, его твердого тела.

– Хит? – снова позвали сверху.

Слабый свет проник в их убежище. Действительность вновь заявила о себе, пробиваясь сквозь туман страсти в их головах. Хит встал и помог подняться ей. Порция, подслеповато моргая, огляделась. Голова у нее была неестественно легкой и кружилась.

Она услышала шаги на лестнице и, повернув голову, увидела Констанцию. Чулки у Порции сползли ниже колен, и она испуганно сжала ноги, чтобы они не сползли до лодыжек.

Констанция подняла свечу повыше и подозрительно посмотрела на обоих.

– Сожалею, что прервала ваше маленькое тет-а-тет.

– Констанция, – на удивление твердым голосом, если принять во внимание обстоятельства, обратился к сестре Хит, – спасибо, что отперла дверь.

Констанция фыркнула:

– Ты не представляешь, как бабушка на меня злится. Она просто кипит от ярости.

– Я с ней разберусь, – с тихой угрозой в голосе заверил ее Хит.

Порция скользнула по нему тревожным взглядом. Она была близка к тому, чтобы пожалеть леди Мортон – эта упрямая складка у губ Хита ничего хорошего не предвещала.

– Тогда пойдемте, – сказала Констанция, повернувшись к выходу.

– Нам нужна минутка, если позволишь, – сказал он, обращаясь к Констанции и протянув руку. – Свечу отдай, пожалуйста.

Констанция нахмурилась:

– Хит…

– Спасибо. Больше ничего не нужно, Констанция, – произнес он тоном, с которым не поспоришь.

Продолжая хмуриться, Констанция спустилась со ступеньки и протянула ему свечу. Бросив на Порцию хмурый взгляд, она повернулась. Ее лавандовые юбки громко и злобно шуршали, и каждый шаг эхом отдавался в каменном погребе.

Порция повернулась лицом к Хиту:

– Она не слишком меня любит.

Ничего не сказав, он присел на корточки у ее ног.

– Что… Ах! – воскликнула она, когда он задрал ей юбки. Она опустила голову, наблюдая за ним. Одна теплая рука сомкнулась вокруг ее левого колена, дразня чувствительное место с внутренней стороны. Порция подняла взгляд. Она не могла смотреть на эту руку спокойно.

Горло сжалось. Порция с трудом протолкнула ком, пытаясь открыть доступ воздуху. Его рука скользнула вверх вместе с чулком. Он поднял голову и встретился взглядом с ее горящими глазами. Он словно заглядывал ей в душу.

Пальцы его продвигались вверх по внутренней стороне бедра, оставляя за собой огненную дорожку. Вверх. Выше, еще выше…

Лицо ее вспыхнуло. Ей было непереносимо стыдно, она была уверена в том, что он знает, что его прикосновение заставляет ее дрожать, изнемогать от желания.

С гулко бьющимся сердцем она стояла, пока он закреплял подвязку. Затем то же повторилось с другой ногой. Он не торопился, играя с ней, провоцируя. Он опустил голову, запечатлев влажный поцелуй с внутренней стороны ее бедра. Она вскрикнула от наслаждения. Потом он поднялся во весь рост и посмотрел ей в глаза. Глаза его теперь были скорее черного, чем серого цвета. То, что он только что сделал, интимность того, что он сделал, заставляли ее испытывать непередаваемые ощущения. Она дрожала, ей было трудно говорить, она была болезненно возбуждена.

– Ты уже можешь опустить юбки.

Едва не вскрикнув, Порция разжала пальцы, судорожно сжимавшие приподнятые юбки. Она не смела шевельнуться, словно приросла к месту. Она смотрела в его лицо и не понимала, как ему удается так эффективно отключать эмоции.

А она еще считала себя неуязвимой. Она считала себя не такой, как все, думала, что она лучше этих пустышек, что только и умеют, что строить глазки всякому господину, на котором ладно сидит вечерний костюм.

Она окинула его взглядом сверху вниз, уставившись ему на руки.

Он сжимал их в кулаки, прижимая к бокам.

У нее отпустило сердце. Очевидно, не так уж он неуязвим.

– У вас руки дрожат, – прошептала она и с запозданием подумала, что лучше бы ей попридержать язык.

Он резко обернулся и убрал руки, чтобы она их не видела. Тихо, еле слышно он приказал ей:

– Иди.

Она смотрела на его спину.

– Уходите! – рявкнул он, заставив ее вздрогнуть.

Не говоря больше ни слова, она стремительно взлетела по ступеням вверх. Ужасный человек… Это грех – заставлять ее так хотеть его. Порция поднесла пальцы к губам, в которых она все еще ощущала покалывание. Может леди Мортон так никогда ни о чем и не узнает?

– Хит! Куда ты идешь?

Хит остановился, услышав этот пронзительный голос. Он стоял неподвижно, как изваяние, стараясь взять себя в руки. Затем он медленно обернулся к женщине, которая пытается перевернуть вверх тормашками его мирное существование.

Бабушка неспешно приблизилась к нему, глядя на него сквозь прищур своих умных глаз. Хит постарался придать лицу нейтральное выражение.

Она остановилась перед ним и сложила перед собой руки в голубых прожилках вен. Улыбка заиграла на ее губах, когда она заметила его сжатые кулаки.

Он немедленно разжал руки, и кисти его безвольно повисли. Нельзя давать фору этой старой мегере. Заметив дрожь в его руках, она сочтет этот факт доказательством того, что пребывание в заточении с Порцией не прошло для него даром. Если она догадается о том, как сильно он желал эту чертову пигалицу…

Хит покачал головой. Мысль, что пришла ему в голову, удивляла и пугала одновременно. На этот раз бабушка попала в точку. На этот раз ей удалось подсунуть ему женщину, от которой он был не в силах отказаться. Но он ни за что не позволил бы ей об этом узнать.

– Куда направляешься? – повторила она строго.

Зная, какой ответ больше всего ее разозлит и, возможно, убедит в отсутствии у него интереса к Порции, он ответил:

– Во вдовий дом.

Какая бессовестная ложь. Он не посещал Деллу с той самой ночи, когда, сбежав из библиотеки, он, разбудив ее, так и не смог с ней переспать. Хит избегал Деллу вопреки тому, что думали его домочадцы. Он не мог заставить себя появиться у нее вновь, потому что не готов был ответить на ее вопросы или заставить себя прикоснуться к ней. Последнее время он предпочитал укрываться в старом охотничьем домике. Там его никто не стал бы искать, и ни на какие вопросы ему не пришлось бы отвечать.

Бабушка брезгливо поморщилась, словно в ноздри ей ударил запах гнилья.

– К своей шлюхе?

Хит холодно улыбнулся:

– Я понятия не имею, о ком вы.

– Об этой женщине – Флетчер.

– Делла служит экономкой и управляющей во вдовьем доме, – сказал он с притворно-наивным видом. – И лучшего управляющего я не встречал. На самом деле я подумываю, не пригласить ли ее сюда, чтобы она заменила миссис Кросби, а миссис Кросби сделать управляющей вдовьим домом. С годами ей все сложнее…

– Ноги этой женщины не будет в моем доме. – У бабушки дрожал голос.

Хит покачал головой. Бабушка всегда считала, что Делла виновата в том, что ее внук все еще ходит в холостяках. Словно он не женился из-за нее.

– К счастью, этот дом принадлежит мне, – ответил Хит. – Может, ты захочешь поселиться во вдовьем доме? Миссис Кросби составила бы тебе компанию.

– Я перееду во вдовий дом, когда ты женишься. Как полагается. – Она втянула воздух в дрожащие ноздри. – Кстати, к вопросу о женитьбе. – Графиня Мортон выдержала многозначительную паузу, затем сказала: – Ты находился в винном погребе наедине с леди Порцией неприлично долгое время.

– И тебе известно, почему это произошло, – процедил Хит. Он с самого начала знал, к чему сведется этот разговор, и все равно не мог сдержать эмоций. Наглость графини не знала границ.

– Я знаю лишь, что ты поставил леди Порцию и себя в двусмысленное положение.

– Прекрати свои игры. Мы оба знаем, как Порция и я оказались в погребе, и, должен тебя разочаровать, необходимости давать объявления о помолвке нет.

Лишь на мгновение горечь разочарования отразилась на ее лице, пробившись сквозь маску напускной безмятежности.

– Как бы там ни было, порядочный джентльмен должен сделать ей предложение.

Хит засмеялся, и горькое эхо его смеха прокатилось по холлу.

– Но я не джентльмен, и ты допускаешь большую ошибку, считая меня таковым.

На лице ее выступили красные пятна, и голос понизился до возмущенного шепота.

– Ты пятнаешь честь семьи.

Хит вновь засмеялся грудным тяжелым смехом.

– Это я – пятно? – возмутился он, ударив себя кулаком в грудь.

Бабушка фыркнула от отвращения:

– Ты негодяй, не имеющий представления о долге, совсем как твой отец…

Хит не показал виду, как больно ранили его эти слова. Он покачал головой и, чеканя каждое слово, сказал:

– Милая леди, я исполняю свой долг, как бы вы на это ни смотрели. И сделаю так, чтобы я остался последним Безумным Мортоном на этой земле.

– Мина! – гневно воскликнула Порция, зайдя в столовую.

Лицо ее все еще горело от стыда за те вольности, что она позволила Хиту. Едва ли она когда-либо сможет об этом забыть. Едва ли она сможет когда-нибудь, закрыв глаза, не вспоминать дразнящих прикосновений его пальцев к сгибу коленей, жар его ладоней на своих бедрах.

Быстро окинув взглядом столовую, Порция убедилась в том, что леди Мортон ушла. Мудрая женщина. Не приходилось сомневаться в том, что она появится, как только уляжется дым, чтобы начать новую кампанию в войне с внуком за принуждение его к браку. Только на этот раз Порция будет готова к ее маневрам. Неизвестно, кто еще победит в этой войне.

В столовой осталась только Мина. Краснея от стыда, она то сжимала, то разжимала пальцы, обхватившие ручку чашки.

– Порция, ты где пропадала?

Порция перевела дух и как можно спокойнее спросила:

– Почему ты не сказала мне, что твой брат уже пошел в погреб?

– Бабушка не разрешила бы мне говорить, – глуповато улыбаясь и пожимая плечами, ответила Мина.

Порция надула губы. Она воздержалась от того, чтобы напомнить Мине о том, что она была не самой послушной внучкой на свете.

– Ты знаешь, что она заперла меня там с твоим братом?

Мина виновато кивнула.

У Порции сжалось сердце. Очередное предательство. Она понимала, что обижается зря. Мина не давала ей клятву верности. И все же ей казалось, что они подружились, что они родственные души, что они обе оберегают свою свободу, ищут свое счастье.

Порция покачала головой. Ведь участие Мины в бабушкиных интригах могло привести к тому, что она, Порция, потеряет вожделенную свободу.

– Зачем ты…

– Что такого ужасного в том, что ты выйдешь за моего брата? – выпалила одним махом Мина. Глаза ее горели.

Порция растерянно молчала. Что в этом ужасного? Неужели непонятно, что брак с Хитом стал бы для нее ужасной катастрофой? Ужасно быть женой человека, перед которым ты совершенно бессильна, кто может превращать твою кровь в расплавленную лаву, а человеческие чувства заменять ощущениями.

Он раздавит ее и не заметит этого, он будет топтать ее до тех пор, пока то, что составляет ее неповторимую личность, не обратится в прах. И мечта о том, чтобы стоять свободной и независимой перед Парфеноном, так и останется мечтой. Она будет жить призрачной жизнью, какой жила ее мать, пока был жив отец Порции. Той жизнью, что больше напоминает небытие.

«Но его руки на твоем теле ночь за ночью будут заставлять тебя чувствовать себя живой». Порция тряхнула годовой. Она не желала слушать этот предательский внутренний голос. Голос, что подговаривал ее забыть о сдержанности… и мечтах о свободе.

– Ты находишь его привлекательным? – спросила Мина, заглядывая подруге в глаза. Порция открыла рот, чтобы ответить, но Мина не стала ее слушать. – Не отрицай. Я видела, как ты на него смотришь, и он тоже на тебя смотрит не так, как на других. Может, бабушка права и Хит нуждается в том, чтобы его женили насильно.

Порция закрыла рот. Ей был знаком этот блеск в глазах Мины. Она видела его в глазах тех многих, кто считал, что они лучше ее, Порции, знают, что для нее хорошо, а что плохо.

Мина стала союзницей леди Мортон в ее кампании по принуждению Хита к браку с ней, Порцией. Против воли Хита. Против ее воли. Теперь ей придется и с Миной держаться настороже. Порция почувствовала усталость и тяжесть на сердце.

– Ты не видишь в этом браке ничего ужасного. Бог тебе судья. – С этим Порция развернулась и вышла из комнаты.

– Порция! Порция, подожди!

Не откликаясь и не останавливаясь, Порция шла по коридору, мечтая о том, чтобы кто-нибудь когда-нибудь и ее желания принял в расчет.