Текст книги "Гении без штанов"

Автор книги: Славко Прегл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Байси, как человек, имеющий представление о мире бизнеса, вновь унял гам. Вмешавшись в разговор, он заметил:

– Как уже отмечалось, без денег ничего не бывает. В то время как вы, убеленные сединами, обсуждаете содержание, мы, сосунки, может быть, обратимся к финансам. Другими словами, к людям, которые смогут нам их дать. Я бы хотел, чтобы мне были предоставлены полномочия возглавить делегацию, которая будет предлагать различным партиям наши голоса в обмен на финансовую поддержку. Ведь в прошлый раз мы на этом порешили? Только как шеф подобного попрошайничества я еще не был утвержден овациями.

– Теперь ты утвержден, – сказала Биба. – Пауза для оваций.

– Правда, – рассмеялся Байси и победоносно оглядел всю компанию. – Команду в каждом конкретном случае я буду выбирать сам. Иначе не выйдет.

– Боб, только смотри, контролируй его выбор. Эти молодые полны коварства, – добавил Жан.

– Не могу поверить глазам, – включился в разговор Гений и поднял взгляд от своей толстой тетради, в которую все время что-то записывал. – Нам недостает еще только шефа, отвечающего за широкий контекст, и все пять страниц у нас будут обеспечены. Ты, Жан, лучше всех знаешь, что такое жизнь. Ты хотел бы…

– А мы что же, густое место? Воздух? – задала вопрос Коцка.

Коцка уже давно почувствовала, что ее слово имеет определенную силу в вопросах, которые решает Жан. Поэтому она включилась в разговор, когда все смотрели на него.

– Коцка права, – проговорил Жан. – Прежде всего, дорогая Коцка, положа руку тебе на сердце или куда-то поблизости, я заверяю тебя, что вы не воздух. Хотя воздух, вернее, дыхание, все-таки играет в тебе определенную роль. Я же, как мудрый руководитель, предлагаю, чтобы у каждой газетной полосы был шеф, разумеется, человек с опытом, и его помощник – человек, которому опыт необходим. Биба, разумеется, руководит шефами отдельных полос, а помощниками руководит Боб, что тоже само собой разумеется, ну а мы, остальные, по мере своих скромных сил, помогаем Бобу воспитывать помощников шефов. По крайней мере я так это мыслил.

– И где же здесь я? – громко рассмеялся Гений.

– Везде, – пояснил Жан. – Ты подчиняешься нашей шефине и одновременно находишься над всеми другими. Ты всегда здесь.

– А я где же? – спросил Поэт. С самого начала заседания он приклеился к Пике и делал вид, что вдумчиво читает литературный журнал, о котором было известно, что его не понимают даже те, кто для него пишет.

– Да вы только посмотрите на него, – развеселился Пипи, – а ты разве тоже здесь, с нами?

– Лежу во прахе пред очами, которые меня не замечают, – вздохнув, парировал Поэт.

– Что касается праха, тут нет никакого сомнения, – заверил Гений и снова начал протирать свои очки, – об очах необходимо будет еще немного поговорить. Поэт, ты словно добрый дух, будешь повсюду. Литература – это душа мира. Без тебя бы наша страна стала только прахом и больше ничем. Ты доволен? Хорошо.

Поэт кивнул в знак согласия.

– На этом, я считаю, сегодняшнее заседание может быть закончено, – объявил Гений.

Стулья дружно загромыхали. Итак, члены редколлегии газеты «МЭГА» разделили между собой первые задания; водрузив на спины свои школьные рюкзаки, они медленно двинулись к выходу.

Биба и Пика шли с собрания вместе.

– Хм, – произнесла Биба.

– Никаких хм! – рассерженно отозвалась Пика. – Просто результата пока нет. Придется чуть больше поработать.

– Хм, – снова проговорила Биба. Но Пика в ответ промолчала.

19

В толпе перед школой Армани увидел Боба, который прокладывал себе путь к автобусной остановке. Он быстро двинулся за ним.

– Я тебя разыскиваю по срочному делу, – проговорил Армани, когда настиг Боба.

– Надеюсь, что новости хорошие, – засмеялся в ответ Боб. – Гонцов с плохими новостями мы вешаем на фонарных столбах вдоль дороги. Говори!

Армани поправил рюкзак и подстроил свои шаги под длину шага Боба.

– Что касается того, о чем в прошлый раз ты промывал мне мозги… – начал он.

– Я никогда и никому не промываю мозги, кроме, конечно, самого себя, – быстро остановил его Боб. – Я лишь советую и делюсь с другими жизненным опытом.

– Ну, в общем, да, конечно, твои советы упали на мою благодатную почву. Теперь мне бы хотелось, чтобы из этого выросло что-то хорошее. Возможности есть. Если позволишь, я их перечислю, – поправил себя Армани.

– Перечисляй, – кивнул в ответ Боб, и дальше они пошли к остановке автобуса вместе.

– У меня есть друг Петер, который здорово влип, – начал Армани и сразу же добавил, – я к этому не имею отношения.

– Хорошо, так всегда все говорят. Идем дальше, продолжай, – нетерпеливо заметил Боб. – Говори!

Сначала Армани думал углубиться в предысторию, но потом решил, что это не имеет смысла. Он начал излагать реальные факты, связанные с Петером: порция травки, сорвавшаяся сделка, полиция, расследование, и – как наиболее мрачная перспектива в данных обстоятельствах – яростная пляска кулаков Зубка на носу Петера, и, конечно, страстное желание Зубка получить деньги.

За остановкой городского автобуса внимательная городская администрация установила скамейку, на которую любой желающий сможет рухнуть сам, равно как уронить обременяющий его груз. Ребята положили рядом с собой одну сумку и один рюкзак и временно засевшие в головах частично черные, а отчасти прекрасные мысли.

– А ты какое ко всему этому имеешь отношение? – спросил Боб.

– Никакого, – твердо произнес Армани. – Просто у меня отзывчивое сердце, и я не могу спокойно видеть, как мой друг страдает.

– А какое отношение к этому имею я? – снова спросил Боб.

Армани удивленно воскликнул:

– Ты? Но ведь всем известно, что ты ментовский, полицейский… ты помогаешь криминалистке Милене, и в этом все дело. Тут ты бы наверняка мог помочь. Ты распутаешь это дело, отправишь преступников за решетку, а я тихо и спокойно поведу Коцку есть мороженое. Ведь мороженое сладкое, потому что в нем есть сахар. Сахар хорошо действует на мозги. Коцке и мне, несомненно, нужен сахар. Современная система образования предъявляет высокие требования.

– Значит, речь идет о сахаре? – насмешливо спросил Боб.

– В каком-то смысле, хм, да, и о сахаре тоже, – кивнул в знак согласия Армани.

– Ну, если все дело в сахаре… – задумчиво произнес Боб.

Боб снова уселся в к своей излюбленной позе. Он переплел пальцы обеих рук, завел их на затылок и начал слегка раскачиваться.

– Давай вернемся назад, что ты сказал Петеру?

– Ничего особенного, – пожал плечами Армани. – Когда мы со слезами на глазах расходились, я признался ему, что у меня, к сожалению, совсем нет денег, и только добавил, что, возможно, у меня есть одна мысль.

– Что, предполагаю, его совершенно успокоило, – не без ехидства заметил Боб. – И что ты имел в виду под этой твоей идеей? О чем речь?

Армани был в легком замешательстве.

– Значит так, – начал он, запинаясь, – идея, идея. Дело в том, что я подумал о криминалистке Милене, точнее, подумал о тебе и сказал себе…

– И что же ты сказал себе? – с интересом спросил Боб.

– Ну, я сказал себе, короче, ведь, когда я вспоминаю свой визит в полицейский участок и после, когда мы с тобой побеседовали, уже только ты и я, короче, чтобы ты…

– Я? – безжалостно продолжал выпытывать Боб.

– То есть, что у тебя обязательно возникнет какая-нибудь мудрая мысль. – Армани наконец родил предложение, которое мучительно и медленно составлял все это время.

– Ага! – теперь воскликнул Боб. – Твоя мудрая мысль заключалась в том, что у меня обязательно найдется какая-нибудь мудрая мысль. Я правильно понял?

– Да, – ответил Армани. – Да ведь это и так ясно. Я молод и неопытен, даже в школьной газете меня нужно водить за ручку, что же говорить о реальной жестокой жизни. А ты мое мудрое руководство. Я правильно мыслю?

– По поводу мудрого руководства ты мыслишь правильно. Теперь же немного поразмышляем о другом, – улыбнулся в ответ Боб.

– Эта его улыбка, – облегченно добавил Армани. – Что же это было: фильм, роман, драма или венок сонетов?

– Да, – кивком головы подтвердил Боб. – Именно это.

– Как я люблю эти многозначительные ответы, – воскликнул Армани.

– Скорее, двусмысленные, – поправил его Боб.

– Вот видишь? Без тебя словно без левого глаза я наполовину слеп, – рассмеялся Армани.

Потом они какое-то время молчали. Боб еще немного пораскачивался, периодически повторяя «ага», «ага», перемежая их своими «так», «так». Армани смиренно сидел рядом и ждал, что будет.

На горизонте вдруг показался Гений. В первый момент он немного притормозил, но потом решительно, что соответствовало его темпераменту, ускорил шаг и подошел к скамейке.

– Привет, – поприветствовал он парней. Потом сразу перешел к делу: – Армани, я слышал, что тебя мучает жажда. Мы с Бобом разрешаем тебе, не откладывая, сходить за угол и посмотреть, продают ли там холодное пиво. Если оно есть, оставайся там, а если нет, пойди поищи дальше.

Армани бросил взгляд на Боба, потом на Гения и начал собираться с мыслями, чтобы придумать какой-нибудь достойный ответ.

– Мы разговариваем, – сказал Боб и взглядом средней степени приветливости посмотрел немного на Гения и потом немного на небо, где большие белые облака пока окончательно не решили, растянуться ли им над городом или полететь чуть дальше, до ближайшего леса.

– А я думал, вы просто так сидите, – рассмеялся Гений.

– Так, – теперь очнулся Армани. – Мы сделаны из особого теста, можем делать несколько вещей одновременно: можем сидеть, разговаривать, даже думать…

– Не забудь еще, что при этом вы можете чесаться, – перебил Гений, – и зевать.

Армани встал.

– Чтобы не было обиды, – сказал он, – я пойду зевать вон в тот автобус, который как раз подъезжает, ну а вы спокойно продолжайте дальше чесаться. Если у вас вдруг что-то где-то чешется. По-моему, так и есть. Мой поклон, дорогие шефы.

Армани вскочил в автобус и уехал. Боб и Гений остались сидеть на скамейке. Гений сразу перешел к своему главному сюжету. Он снял очки и начал их протирать.

– Что касается Бибы, – сказал он и дохнул на стекло. – Так же, как и в других случаях, когда мне что-то нравится, я пытаюсь это получить.

Боб молчал.

– Правда, иногда создается впечатление, что вы ходите вместе, – продолжил Гений. – А иногда, что не ходите.

Боб продолжал молчать.

– Но сейчас я бы не хотел, чтобы мы ссорились по поводу газеты. Она меня очень интересует и, как я уже сказал, мне бы хотелось создать нечто грандиозное, – продолжал Гений, затем поднял очки вверх, посмотрел на линзы и снова потер их.

– Мне тоже, – отозвался Боб.

– Ну! – воскликнул Гений. – И если мы вдвоем ухлестываем за одной девчонкой, то это не касается газеты, ведь так?

– Да, не касается, – подтвердил кивком Боб.

– Значит, вопрос решен? – переспросил Гений и снова водрузил очки себе на нос.

– Какой? – спросил Боб.

– Что я тоже претендую на Бибу. Она мне нравится, и теперь я ее… ее помощник, иными словами, заместитель, то есть правая рука.

– Ой-ой, – вздохнул Боб, и его мысли улетели назад, к воспоминаниям о правой руке Бибы.

– Что-то не так? – удивленно посмотрел на него Гений.

– Нет, нет, – проворчал Боб, – просто вспомнил один старый анекдот, который уже долгое время не рассказывал.

– Ага! – громко засмеялся Гений. – Понимаю.

Хотя, откровенно говоря, не понимал ничего.

20

В закусочной «У коня» им снова перепало немного еды. Если нарисовать фигуру, которая на карте связывала точки, где располагались дома Коцки, Размеш, Байси, Михи и Армани, то эта закусочная оказалась бы в центре геометрической фигуры, напоминающей растянутую звезду. Поэтому она была удобным местом встречи. Справедливости ради скажем, что большие порции, которые здесь подавали, тоже играли свою роль.

– План будет совсем простым, – говорил Байси, одновременно с наслаждением заглатывая очередную порцию рубленого мяса. Бумажная салфетка, которой он вытирал с подбородка капли жира, была уже никакая. – Стало быть, мы будем собирать деньги для нашей газеты. Давайте рассмотрим кандидатуры руководителей партий и подумаем, к кому было бы легче всего подкатить.

– Мне кажется, что меня сейчас стошнит, – сказала Размеш.

– Ты слишком мало ешь, – словно мимоходом бросил Миха, – в этом причина. Пустота в желудке и изобилие в голове. Эту несоразмерность необходимо исправить. Ничего не поделаешь, такие времена. Еще древние китайцы говорили: «Tempora mutantur, et nos mutamur in illis»^[2].

– Переведешь? – предложила Размеш.

– В здоровом теле здоровый дух! – выстрелил Армани, но тут же поправился. – Ах, нет, это были древние греки. И что же это значит?

– Если бы я знал, – признался Миха. – Но звучит здорово. Поэтому я это выражение записал на свой жесткий диск.

– Не на диск, а, как говорится, в свою дубовую башку. Ну а в связи с этим выражением – куда ты клонишь? Что ты несешь? – продолжал занудствовать Армани.

– Тут вот что! Я просто показал: политики болтают не пойми чего, звучит красиво, но они сами не соображают, что говорят. Вот и мы начнем их обрабатывать в такой же манере, – пояснил Миха.

– Ой, сколь глубокая мысль и сколь высокая теория, – сказала Коцка. – На это никто не купится.

– Да, – повторил Армани и придвинулся ближе к Коцке. – На это никто не купится.

– Ну да, – воскликнул Байси, – тогда давайте посмотрим, что мы имеем.

Они начали обсуждать, кого чаще всего показывают по телевизору. Когда они захотели подключить еще и газеты, то пришли к выводу, что никто не знает, какие газеты сейчас выходят, не говоря уже о том, чтобы кто-то из них хотя бы одну прочитал. Коцка рассказала, что газеты очень хорошо засовывать в мокрые туфли. Размеш, которая добиралась в школу на электричке, а дома у нее был камин, добавила, что ежедневные газеты очень хороши для растопки. Еженедельники плохо разгораются и горят каким-то странным, дурно пахнущим пламенем. У бесплатных газет весьма удобный формат, чтобы стелить их на полки в кладовке, где ставят банки с вареньем и компотом.

– ОК! – остановил «газетные» истории Байси. – Ясно, что «МЭГА» придется лечь костьми, ведь газет вообще-то никто не читает. Еще хорошо, что мы будем в Интернете. Но давайте вернемся к теме. Кто знает какого-нибудь персонажа, за которого мы могли бы взяться?

– Я знаю одного, который зависал перед школой, – сказал Миха. – Не знаю точно, каков он на самом деле, ведь ему сразу пририсовали усы, бороду и очки. Но, вроде, он знает толк в оружии и старинных монетах.

– Как это он зависал? – спросила Размеш. – Что, караулил перед школой и ловил девочек?

– Да нет, – покачал головой Миха и быстро поправился, – хотя, может и так. Но я имею в виду, что его плакат висел на платане. Правда, его быстро сорвали.

– Ну, – вмешался в разговор Байси, – если он знает толк в оружии и старинных монетах, то и новых у него должно быть полно. Такие нам нужны. Идем к нему. Что мы ему скажем?

– Ты же сам породил идею идти к политикам за финансовой поддержкой, а теперь спрашиваешь, что мы ему скажем. Мы скажем: «Добрый день, у нас классная газета, молодое поколение сходит от нее с ума и читает взахлеб, вы дадите нам денег?» По-моему, это все, что нужно сказать, – пояснил Миха.

– А помните того неотразимого красавчика, у него еще манжеты всегда выглядывали из рукавов пиджака? И который никогда не появлялся небритым и растрепанным? – спросила Коцка.

– Ну-ну! – тотчас с неприкрытой ревностью воскликнул Армани. – Я красивее. Если бы я оказался рядом и вежливо представился: «Армани», – у него внутри все словно бы оборвалось, у него дыхание бы перехватило, и все веселье разом бы улетучилось. Поскольку понял бы, что перед ним сам Армани.

– Значит, к нему пойду я, – сладко улыбнулась Коцка. – Что мне ему сказать?

– Минуточку, – запротестовал Армани. – Байси – шеф по финансам, значит, Байси скажет, кто куда пойдет. Не может каждый выдумывать что-то свое, когда речь идет об общем деле, ведь так?

Байси напряженно размышлял. Все шло к тому, что инициатива вот-вот ускользнет из его рук.

– Нет, нет, – сказал он, – так не пойдет. Нам все равно нужно подумать. В большинстве партий шефы – мужчины, и к ним надо послать девушек. Однако проблема в том, что девушки лучше владеют языком радости, как деньги тратить, чем языком грусти, как деньги добывать…

– Байси! – дико закричала Коцка. – Байси!

– Да я услышу, даже если ты мне скажешь спокойно, – продолжал Байси и театральным жестом откинул назад голову. – Я сейчас говорю о девушках вообще и о деньгах вообще, присутствующих это не касается, что ясно как божий день. Но эти ребята тоже ведь не сидят в своих офисах в ожидании, когда мы, наконец, явимся. А если и так, в любом случае должны напустить немного тумана. Алло, встреча с руководителем? Да, конечно, его это очень интересует, однако сегодня его нет, завтра он принимает делегацию из Гвабзилии, затем едет на переговоры в Общество любителей мелких животных, потом съемки передачи «Вы тоже потерпели неудачу?», хм, хм, знаете, его распорядок дня… а кто, вы сказали, звонит, по какому вопросу, вы сказали, что вам нужно, вы сказали, а может, вы лучите напишете письмо, его аппарат обязательно, сразу же, как только будет возможно, прекрасно, что вы вспомнили о нас, спасибо, звоните еще.

Байси хлопнул себя по лбу.

– Все ясно, – продолжил он, – мы должны им написать. Если бы туда заявился такой Миха, то все попадали бы от смеха, а если бы Армани…

– …то все бы низко кланялись, – закончил фразу Армани.

– Возможно, и нет. Конечно, если бы заявились Размеш и Коцка, а потом еще и я, то, возможно, дело бы пошло. Но нет! Теперь, когда я сам себя слушаю и слышу, какие умные вещи я говорю, мне абсолютно ясно: мы будем писать. Мы пошлем им письмо по электронной почте: ведь мы – это современные технологии и завтрашние избиратели. Гляди-ка, мне кажется, что еда на меня хорошо действует, – завершил свой монолог Байси и потянулся к еще оставшемуся куску сэндвича, лежащему перед ним.

– Ты как настоящий жеребец, – воскликнул Армани. – И притом галопирующий. Сначала предлагаешь хорошую идею, а потом накладываешь в штаны от страха и начинаешь нести чушь. Может, нам бы все-таки стоило поинтересоваться, что это за мясо, конина или ослятина?

– Фу, гадость какая, – сказала Размеш, выплюнула недожеванный кусок в урну и схватила салфетку, – теперь меня точно стошнит. Ослиное мясо, очень вас прошу, не надо.

– Не мясо, – сказал Армани, – ослиные идеи.

– Я что-то не очень хорошо поняла, – отозвалась Коцка, – уже полчаса мы тут выслушиваем, как Байси учит нас уму-разуму, в то время, как мы вносим серьезные, почти гениальные предложения. Так мы в итоге о чем-нибудь договорились или нет?

Все молча переглянулись. На столике, за которым они сидели, царило опустошение. Желудки всех присутствующих, несмотря на сомнительные интермедии, в основном чувствовали себя хорошо.

– Итак, – с раскаяньем заговорил Байси. – Есть разница между гениальной идеей и ее конкретной реализацией в жизни. Признаю. В этом и заключается определенная сложность. Но мне кажется, что совместными усилиями мы, почти наверняка, сможем ее преодолеть.

– Почти наверняка или сможем? – спросила Размеш.

– Почти наверняка сможем, – ответил Байси.

– О Боже, – вздохнула Размеш.

– Лучше зови меня просто Байси, – громко рассмеялся Байси, – я и Пике это уже один раз предлагал.

21

Байси постучал в дверь учительской. Никто не открыл. Постучал еще раз. Снова тишина. Как раз перед тем, как он собирался со всей силы двинуть по двери кулаком, Байси заметил надпись, которая гласила, что стучать можно между часом и двумя дня. Было пять минут третьего. «Черт», – хотел закричать он, но именно в этот момент дверь открылась и ему навстречу вышла учительница Корузникова.

– О! – не удержался от восклицания Байси.

– Здравствуй, – произнесла Корузникова и поправила воротник. – Что ты хотел?

– О! – повторил Байси. Затем, сочтя что ему представилась отличная возможность продемонстрировать свое умение использовать и слова с бóльшим количеством звуков, сказал:

– Разыскиваю вас. Добрый день.

– Ты меня нашел. Что будешь со мной делать? – улыбнулась Корузникова.

Байси объяснил, что финансовый сектор редколлегии решил, что лучше будет написать попрошайнические письма, а не наносить личные визиты. В связи с этим он подготовил несколько предложений и хотел бы получить замечания по существу…

– …ваши замечания, если быть более точным.

По коридору как раз в это время откуда-то издалека приплыли Размеш и Шпела.

– Я же тебе говорила, что Байси тоже нравятся блондинки, – шепнула Шпела, и Размеш залилась веселым смехом.

– Коммуникацию организуешь? – спросила она.

– Легко, реально легко, – серьезно подтвердила Шпела.

Между тем обе девочки приближались к Корузниковой и Байси.

– Добрый день, что-то носится в воздухе? – сразу начала Шпела.

– Несомненно и постоянно, – многозначительно ответил Байси. – Я как раз попросил госпожу Корузникову, нашу наставницу, чтобы она бросила взгляд на один литературный шедевр. В историю он войдет как документ, принесший огромные деньги.

– Ты выставишь счет, или как? – спросила Шпела.

Байси закатил глаза.

– Детка! А как же романтика, томление, птички, цветочки и, наконец… хм, ну да, в конце нежный вопрос, а денег дадите?

– Ах, вот как ты это задумал? А госпоже наставнице что ближе: птички или деньги? – спросила Шпела.

– Госпоже наставнице Ольге, было бы точнее, – отозвалась на это Корузникова. – На заседании редколлегии обращайтесь ко мне так, в классе – госпожа учительница Корузникова, а на улице – если меня вообще кто-то захочет узнавать – госпожа Ольга. Идет?

– Браво, – сказала Шпела, – так и надо. С разной публикой нужно по-разному общаться. Ну, и что же ты сочинил?

Байси бросил на пол свой рюкзак и начал его расстегивать.

– Может, лучше пойдем в библиотеку? – предложила Корузникова.

В читальном зале оказался свободным стол рядом с кафедрой выдачи литературы. Лишь на одном краю возвышалась чуть не до самого потолка стопка новых книг, которые привезли из ближайшего книжного магазина, но библиотекарша Кокошникова еще не успела ввести их в электронный каталог. Стулья вокруг стола были не заняты.

Байси вытащил свои странички, еще слегка пахнущие принтером, и положил по одному перед куратором и обеими девушками.

– Ой-ой-ой, – воскликнула Шпела. – Так не пойдет. Как это напечатано, какой шрифт? Ты хоть имеешь представление, что такое дизайн полосы?

От обиды у Байси тотчас погасли огоньки в глазах. В сочинение текста он, так сказать, вложил всю свою душу и ум. А тут такое! Однако это его совсем не смутило. Он тут же подпустил тумана решительным объяснением:

– За нашим столом, например, я вижу трех обладательниц очень красивых форм. В моих письмах давайте все же сосредоточимся на содержании. Если мы определим его, то оно попадет в руки человека, который сумеет придать ему красивую форму и эффектно его представить, – лукаво заявил он.

– Байси, ты настоящий мужчина, – отозвалась на это Шпела.

В ее руках откуда-то появился карандаш. Она быстро исправила свой экземпляр и придвинула его к Корузниковой, вырвала листок у Размеш, исправила его тоже и снова подвинула наставнице, которая еще даже не успела дочитать до конца свой экземпляр, а он уже исчез из зоны видимости ее выразительно оттененных ресницами глаз.

– Если это по-умному скомпоновать, то может получиться, – вступила в обсуждение Шпела. – Я еще добавлю анимацию; один френд послал мне картинку с группой танцоров, которые выпрыгивают в центр экрана и кланяются. Это будем мы, головы и лица я вставлю наши, будет здорово; на заднем плане будет играть группа «Ржавые трубы», а потом появится наше письмо. Получится, что надо.

Корузникова и Размеш молча, словно завороженные, сидели и слушали.

– Ты сказала «Ржавые трубы» или «Ржачные трубы»? – это было единственное, что пришло Байси на ум.

– А может, лучше: как я играю на губной гармошке? – съязвила Шпела в ответ. – Вот будет прикол.

Но Байси все-таки хотелось услышать больше фанфар в свою честь.

– Хм, – начал он, – а там в конце про деньги я хорошо написал?

– Отлично, – подтвердила Шпела.

– А о нашей газете я хорошо написал? – снова спросил Байси.

– Отлично, – опять подтвердила Шпела.

– А по поводу молодого поколения? – не унимался Байси.

– Эти фразы – просто шедевр, – сказала Шпела. – Верх совершенства.

– Ну да, – скромно произнес Байси и победоносно оглядел сидящих за столом, – тогда у меня больше нет вопросов.

Теперь Размеш очнулась от благоговейного восхищения и повернулась к наставнице Ольге.

– А вы тоже думаете, что хорошо написано?

– Думаю, думаю, – посмеивалась Корузникова. – Думаю.

– И как вы думаете, мы можем это послать? – продолжала интересоваться Размеш.

– Думаю, думаю, – все еще посмеивалась Корузникова. – Думаю.

Байси потянулся и распрямился на низком стуле. Он принялся собирать листки со стола.

– Что ты делаешь? – остановила его Шпела. – Эту писанину возьму я, состряпаю из всего этого отличное письмо, добавлю анимацию и пошлю. Сегодня вечером медвежата уже получат свою сказочку на ночь.

– Писанину? – раздраженно поднялся из-за стола Байси. – Только что ты говорила о верхе совершенства.

– Именно так, – серьезно кивнула в ответ Шпела.

– И кому ты это пошлешь? – поинтересовалась Размеш.

– Кому? Да ведь мы уже договорились. Всем парламентским партиям, – как само собой разумеющееся пояснила Шпела. – Ведь мы уже это сказали? Ведь ты уже это сказал, Байси.

– Угу, – кивнул в ответ Байси и снова начал расстегивать рюкзак, – подожди, я дам тебе адреса.

– Не утруждайся, я все найду в Интернете.

– В Интернете? – спросила Размеш.

– Ну, ты ведь знаешь, – с легким раздражением ответила Шпела. – Берешь эту чудную штуку, у которой есть экран и клавиатура, включаешь ее в сеть, нажимаешь на кнопку, она начинает гудеть и играть приветственную мелодию, потом…

– Так ты об этом? – захихикала Размеш. – А я думала, что мы говорим о всемирной паутине.

Когда постепенно стало ясно, что они покидают эти стены, Корузникова слегка замедлила шаг.

– Мы прекрасно поговорили, я рада, что смогла побыть с вами. Но у меня есть одно пожелание, точнее, одно предложение. Возможно, на заседании редколлегии следует немного поговорить об этом. Что если кто-нибудь из вас, может быть, ты, Размеш, написал бы статью о ваших именах. Я всегда снова и снова поражаюсь, когда слышу что-то новое. Меня очень интересует, откуда взялось имя Коцка и, конечно, Размеш, а также Байси, Боб, Жан, Армани… Довольно забавно, а для нас, тех, кто постарше, и непривычно. Что вы думаете?

– Хороший вопрос, – произнесла Шпела. – Хотя лично я дома рылась, рылась, чтобы понять, почему из миллиона имен именно Шпела. Все время мне говорят что-то о любви. На самом деле я, конечно, знаю, как возникло имя Шпела, но не знаю, почему оно кому-то достается.

– Когда-нибудь, когда ты станешь большой… – пробормотал Байси.

– Это нечто другое, – не согласилась Корузникова. – Меня интересуют прозвища, клички.

– Хорошо, – согласилась Размеш, – я возьмусь.

– Есть вещи, которые кажутся ужасно сложными, в действительности же они очень простые, – начал свою лекцию Байси. Он наконец застегнул свой рюкзак и забросил его себе на спину. – Вам хотелось бы узнать, откуда имя Байси?

– Это мое вечное неудержимое желание, – серьезно произнесла Шпела и посмотрела на Байси крайне умным взглядом.

– Ха, вот, как это было, – начал Байси, – кто красив, умен и с головы до пят сплошные мускулы, того называют Байси, то есть Пузан.

22

После обеда Гений еще немного поразмышлял о разговоре с Бобом, после чего заодно немного помечтал о Бибе. Затем его снова захватила мысль, которая давно не давала ему покоя. Не было вещи, которую бы он не умел найти в сети, не было такой технической новинки, которой бы он не знал до последнего чипа. Он буквально проглатывал все журналы по компьютерной технике.

Поэтому он потихоньку начал собирать фотографии хакеров, которые устраивали провокации, заставляя трепетать толстосумов по всему миру. Ему казалось, что все эти истории доказывают: есть еще правда на земле. Для способного человека с особой миссией не может быть границ.

Его отец был сотрудником Всемирной торговой организации и из своих многочисленных командировок в богом забытые места посылал домой открытки. Гений, который шлифовал свои мозги в электротехнической школе, постепенно начал понимать, что господа с сигарами все время говорят о свободе и правах человека, а сами наживаются на торговле едой и лекарствами.

Поэтому он поклялся, что когда-нибудь добавит и свою фотографию в галерею мировых взломщиков закрытых компьютерных систем.

Во время каникул он работал в Институте электроники, математики и физики. «Маленького сорвиголову», как его начали называть здесь, вскоре все полюбили. Гения немного смущал эпитет «маленький», но зато «сорвиголова» здорово ласкало слух.

– Когда-нибудь вы еще будете гордиться тем, что работали со мной, – пророчески посмеивался он, вытирая стекла очков у автомата с кофе, чаем и какао. Сотрудники скромно слушали его в то время, когда давали отдых своим усталым глазам, в другое время непрерывно устремленным на светящиеся экраны.

Его размышления в поздние послеобеденные часы прервал звонок. Звонил Делит. Ха! Разыграется классическая история. Он пойдет мимо привратника.

– Эй, маэстро, – окликнет его привратник. – Разве каникулы не кончились? У тебя нет занятий?

Гений встанет по стойке «смирно» и отсалютует.

– Смиренно докладываю, – оттарабанит он, – что вообще-то у меня есть уроки, но в институте меня ждут неотложные дела.

– Понятно, – скажет привратник. Приложит руку к фуражке, отдавая честь, и добавит: – Делит тебя ждет.

Гений рассмеется и помчится по ступенькам. Делитом называли самого младшего доктора наук в отделе программирования искусственного интеллекта. Иногда его называли также «большим сорвиголовой». Поэтому понятно, что они с Гением прекрасно понимали друг друга.

Однажды Гений признался ему, что хочет проникнуть в Мировой банк, или генштаб какой-нибудь международной организации, или в личный кабинет президента некоей сверхдержавы.

– И всего-то? – спросил «большой сорвиголова».

– Да, – решительно подтвердил «маленький сорвиголова» и предусмотрительно лукаво добавил, – пока.

– А ты правда этого хочешь? – спросил «большой сорвиголова».

– Правда, – ответил «маленький сорвиголова».

И началось.

Делит преподал Гению основные правила. Когда он не был загружен поручениями или когда заканчивал тестирование программ, полученных для проверки, он садился перед большим компьютером в углу, и его пальцы начинали танцевать по клавиатуре. Танцевали они не просто так, а со смыслом. И когда Гению казалось, что он попал в некий важный информационный узел, они склоняли головы друг к другу, обсуждали, и двигались дальше.