Текст книги "Гении без штанов"

Автор книги: Славко Прегл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Его голос снова задрожал, и он вновь нервно потянулся к картам на столе.

– Наш дорогой и любимый Гений, ты не поверишь, мне кажется замечательным то, что ты говоришь. Но мы все вместе выразили этим детям доверие, и они нам поверили. И мы вместе договорились, что мы все заслужили и награды, и цирк, если что-то случится. Прости, мы так решили, – проговорил Жан.

– И я теперь должен спокойно смотреть, как директор будет распинать Коцку, Михе грозить голодом, а Армани выговором? – спросил Гений. Потом срывающимся голосом он добавил: – Думаю, что я этого не вынесу!

– Ну и хорошо, правда, – вступил в разговор Боб. – Ведь не обязательно будет цирк. Пойдем туда и посмотрим. Завтра мы все будем там. Шефиня и молодняк. Вместе будем там и вместе будем решать.

– Если только цирк не окажется слишком страшным! – пробормотал Гений, но кажется, его почти никто не услышал.

Затем они немного поиграли в покер.

Это было здорово. Они пропустили вечерние новости по телевизору, в которых сообщалось, что незнакомец из какого-то Центра среднего специального образования угрожал смертью президенту дружественной страны. Расследование идет полным ходом. Подробности в завтрашних новостях.

За полчаса до встречи с учениками заместитель директора Секирник вызвал к себе всех трех наставников: Кокошникову, Корузникову и Новака. Они пришли и были весьма обеспокоены.

– Вы вызвали международный скандал. В наших интересах все досконально расследовать. Это не должно остаться без последствий, – начал Секирник.

Директора Бритвича не было. Он должен был поехать на важный семинар директоров, который нельзя было пропустить. После бурного разговора с шефом местной полиции, который требовал провести расследование и принять меры, директор поручил дело своему заместителю. Секирник был рожден для таких поручений. В своем родном городе ему, безработному учителю физики, до этого сменившему немало мест работы, ничего особенно не удавалось до того момента, пока он не опубликовал в местной газете пылкую статью в поддержку существующей власти. Непосредственно перед этим он вступил в нужную партию. Поэтому было логично, что его приняли на хорошо оплачиваемую должность, где у него, благодаря усердию директора Бритвича, оставалось много времени на внешкольную деятельность. Зато он проявлял большое рвение в кадровых делах, и «инцидент с „МЭГА“» пришелся ему как раз кстати.

– Вы наставники этой группы. Как вы могли выпустить учеников из-под надзора? Кто стоит за этой диверсией? Вышестоящее начальство требует, чтобы мы копали вглубь. Итак, кто все это заварил? – продолжал Секирник.

Он повернулся к обеим учительницам:

– Вы вдвоем отвечаете за содержание?

Ольга Корузникова еще никогда не испытывала ничего подобного, поэтому вначале прибегла к кусанию губ. А Кокошникова довольно раздраженно ответила:

– Мне не нравится ваш подход, – сказала она. – Для начала: да, я отвечаю за содержание газеты «МЭГА». Раздела о внешней политике я не читала, так как меня это не интересует, но ответственность я беру на себя. Теперь вернемся к детям. Что они сделали? Заявили, что не приемлют убийства невинных людей, что им противна погоня за прибылью. А мы, как страна, вероятно, это поддерживаем? А ведь мы, преподаватели, учим детей обратному?

– Минуточку, – вмешался Секирник. – Не меняйте темы разговора. Речь идет о международном скандале, а не о наших принципах воспитания. Итак, вы ощущаете свою ответственность?

Кокошникова в последний момент успела прикусить язык и не дала сорваться фразе, которая ни в коем случае не облегчила бы ее положения, но могла бы облегчить ей душу. Но себе она сказала, что душа может и подождать.

– Да, – спокойно сказала она, – я ощущаю ответственность.

– А вы? – Секирник обернулся к Корузниковой. – Ощущаете ответственность?

– Значит… – начала Корузникова.

– Нет, – вмешалась Кокошникова. – Была договоренность, что я прочитаю все. Ольга должна была бы мне помочь, если бы я не успевала.

– Это так? – спросил Секирник.

– Значит… – опять начала Корузникова.

– Так! – повторила Кокошникова.

Секирник по примеру самых лучших следователей, которых он видел в телевизионных фильмах, какое-то время ходил взад-вперед перед Корузниковой, то упираясь руками в бока, то кивая головой, и что-то бормотал себе под нос.

– Ну, – проговорил он, наконец, и подошел к Новаку. – А вы, значит, опубликовали весь этот материал в Интернете.

– Нет, – покачал головой Новак.

– Как это – нет? – вздрогнул Секирник. – Вы здесь для этого. Разве не так?

– Нет, не для этого, – ответил Новак и правой рукой привычным движением погладил свои черные усы. – Не для этого.

Секирник был обескуражен.

– Ведь вы учитель информатики, разве не вы вывесили газету «МЭГА» в Интернете?

– И не думал, – пояснил Новак. – Я бы помог им, если бы они чего-то не смогли. Но они отлично сделали все самостоятельно.

Секирник снова начал расхаживать взад-вперед по комнате.

– Эти дети все это умеют? – через какое-то время спросил он и замер на месте.

– Господин Секирник, – с нескрываемым удовольствием проговорил Новак, – то, чего вы и я, хотя вы, безусловно, знаете гораздо больше меня; в общем, чего вы и я вместе не умеем, любой из этих детей может сделать на компьютере одним мизинцем левой руки.

– Вы шутите! – с кислой улыбкой произнес Секирник.

– Ни в малейшей степени, – парировал Новак.

Наставнице Корузниковой повезло, что она все время покусывала губы. Благодаря этому ей удалось не рассмеяться, поскольку это желание сдерживали стиснутые губы. Секирник в эту минуту посмотрел на часы, вздрогнул и спросил:

– Естественно, вы берете на себя свою часть ответственности?

– Разумеется! – согласился Новак.

Секирник снова посмотрел на часы, со злорадством рассмеялся и объявил:

– Ну а теперь пойдем посмотрим, как будут петь сами пташки!

40

В зале заседаний на одной стороне длинного стола сидели все члены редколлегии «МЭГА». По другую сторону стола заместитель директора Секирник усадил учителей. В центральной его части разместился шеф полиции с двумя помощниками.

– Перед библиотекой стоят двое полицейских, – шепнул Миха Бибе. – Я только что прошел мимо них.

Шеф полиции услышал его.

– Да, молодой человек. Все ваши компьютеры блокированы, и наши специалисты их исследуют. В библиотеку войти нельзя, и сегодня ты не закажешь «Досье под грифом X». А поскольку ты уже сам взял слово, то не скажешь ли, кто все это придумал?

– Что, «Досье под грифом X»? – едва выдавил из себя Миха.

– Подкалывай кого-нибудь другого, сосунок! – вспылил полицейский. – Заварили международный скандал, в правительстве возмущаются, а ты будешь дурачка из себя изображать?!

Миха буквально сполз со стула, и над столом остались только его нос и ежик.

В разговор вмешался Секирник.

– Ребята, мы сейчас, и притом очень быстро, во всем разберемся. Возбуждено дело в отношении неизвестного лица, связанное с угрозой президенту иностранного государства, это уголовно наказуемое деяние, полиция ведет, расследование. В общих интересах, чтобы мы разрешили этот вопрос быстро и без лишнего шума. Вчерашний спектакль остался в прошлом. Теперь обратимся к фактам. Все взоры устремлены на нас.

Театральным жестом он бросил на стол несколько свежих газет. Крупные заголовки сообщали о международном терроризме; о скандале в школе; о личном вмешательстве в дело посла иностранной державы. На одной фотографии был изображен взъерошенный директор Бритвич, на другой – лощеный посол, на третьей – часть редколлегии «МЭГА» в бескрайней толпе школьников.

– Эй ты, – теперь заговорил полицейский и пальцем указал на Боба. – Вчера ты указал нам на дверь. Очень мило с твоей стороны, благодаря этому мы сегодня смогли войти в нее. Ты признался, что письмо с угрозой написал ученик этого Центра. Кто? Кто стоит за ним?

– Ну… – начал Боб.

– Не увиливай! – строго произнес Секирник. – Или, может, хочешь вылететь из школы?

Боб молчал. Было видно, что он в который раз бешено перебирает мысли и ищет какой-то разумный выход. Однако ему никто не указывает на дверь, ему грозят исключением!

Вмешалась Биба.

– Это позиция всей редколлегии. Если будете исключать из школы за то, что мы выразили собственное мнение, то вы должны исключать всех.

– Помалкивайте, юная леди, вам не давали слова. Это решаю я! – закричал Секирник. – Так кто это был?

– А вы действительно намереваетесь исключить нас из школы, потому что некий господин, который вообще не знает, где находится наша страна, получил мыло на языке, которого он не понимает? – вскочила Шпела. – Да где же мы живем! Ведь это абсурд!

Секирник побледнел.

– Если сейчас же не замолчите все, кого никто не спрашивает, мы будем допрашивать каждого в отдельности. Возможно, это было бы действительно самым лучшим решением! – отрезал он и повернулся к полицейскому. – Как вы думаете? – Полицейский между тем все время играл карандашом, поворачивая его то одним, то другим концом к листу бумаги, который лежал перед ним. Теперь он поднял голову и серьезно произнес:

– Поймите, это не шутки. Мы живем под постоянной угрозой терроризма. Подобное письмо не пустяк. Мы обязаны это расследовать. Общественность тоже обеспокоена, – кивнул он головой в сторону кипы газет. – Журналисты сходят с ума. Расследование находится под прокурорским надзором. Вот такие пироги с котятами, как вы говорите.

Члены редколлегии стали переглядываться. У старших на носу собирались упрямые складки, свидетельствующие о плохом настроении, младшие порядком струхнули. Едва поступили в школу – и на тебе!

– Между прочим, – цинично рассмеялся Секирник, словно прочитал повисшие в воздухе вопросы, – дамы и господа, вы больше не в системе обязательного образования. Мы можем с вами в любой момент попрощаться, если вы действительно так сильно просите. А может, вы бы хотели пару дней посидеть в камере предварительного заключения?

Армани увидел себя в камере вместе с Зубком.

– Значит… – сказал он и замолк.

– Да, пожалуйста, продолжайте, – сказал Секирник.

– Тише! – на всю комнату закричал Гений. – Я буду говорить.

– Гений! – воскликнула Биба. – Редколлегия…

Гений встал. Он был бледен как полотно.

– Редколлегия – это ерунда, – медленно сказал он. – Пардон, я имел в виду, что не редколлегия ерунда, а она не имеет ничего общего с этим. Я могу доказать.

Он полез в карман, вынул листок бумаги и бросил его на стол перед шефом полиции.

– Не знаю, кажется, ваши дружественные шерифы или же ваши подчиненные шпики не умеют читать. То есть они не знают цифр. Все сообщения, посланные – может, какое-то и действительно было послано – на адрес, который был напечатан в нашей газете «МЭГА», улетели бы к черту на рога. Адрес неправильный. Так вот, если редколлегия просто так опубликовала какое-то письмо и привела ошибочный адрес в Интернете, то это же беллетристика, а не ваш гребаный терроризм и ваши президенты дружественных стран. Настоящий адрес вот он на листке; это доказательство, что редколлегия нашей газеты не имеет с этим ничего общего и что письмо написал я, – сурово произнес Гений.

– Гений! – завопила Биба. – Что ты делаешь? Наша редколлегия…

– Дорогая шефиня, успокойся, – дрожащим голосом ответил Гений, – не наша редколлегия. Я.

Все сразу же вскочили со своих мест и заговорили, стараясь перекричать друг друга.

– Спокойно! – резко произнес Секирник.

Шеф полиции между тем кивнул одному из своих сотрудников. Тот быстро вышел и вернулся с еще одним листком, который подал своему начальнику. Тот сравнил принесенный листок и листок Гения.

– Не вижу… – сказал он.

Гений подошел к нему.

– Ну, вот здесь, – показал он.

– Как здесь? – Полицейский продолжал смотреть на длинную вереницу цифр, черточек и знаков и ничего не видел.

– В моем адресе восемь, семь, ноль, а в адресе из «МЭГА» восемь, ноль, семь, – объяснил Гений и почувствовал дикую злость. Все это казалось ему полным сумасшествием, и он был уверен, что его отчаянное положение уже никогда не изменится к лучшему. – Ведь вас в вашей полицейской школе, вероятно, учили: цифра восемь – два кружочка, ноль – один кружок. Это две разные цифры. Я посылал письма со своего компьютера, за промежуточную базу взял школьную, и это все. Адрес, напечатанный в газете, неправильный. Редколлегия не имеет с этим ничего общего!

У полицейского не было времени сердиться. Он сравнивал листки и, наконец, воскликнул:

– И правда!

Но Секирник не мог остаться безучастным к происходящему.

– А теперь ты еще и насмехаешься над господином полицейским? Еще и это?

– Нет, – сквозь зубы сказал Гений. – Я только немного учу его считать.

– А хочешь, я прямо сейчас тебя немного пощупаю по физике? – вырвалось у Секирника.

– Да пожалуйста, уважаемый учитель Секирник, рискните, если вы уверены, что вам хватит знаний проверить меня, – с вызовом ответил ему Гений, весь взмокший и до предела раздраженный всем происходящим.

Секирник замолчал. Он знал, что Гений является гением и в физике.

Члены редколлегии «МЭГА», недоумевая и поражаясь, следили за этим спором. Старшие немного ворчали про себя, обвиняя Гения в том, что он высунулся, а младшие в основном его хвалили за то, что он подставил себя и спас их шкуру.

Тут в разговор вмешалась наставница Кокошникова.

– Я хотела бы сказать следующее: все в целом мне кажется совершенно неправильным. Эти девочки и мальчики сделали прекрасную газету. Высказали свое мнение о мире, где многое идет не так. А мы подвергаем их преследованию полиции и угрожаем им. Они хорошо начали учебу в школе, а теперь мы ставим их в такие тяжелые условия. А директор Бритвич знает обо всем этом?

Тут Секирнику, конечно, снова пришлось взвиться до потолка.

– Коллега! – заорал он. – Если бы вы хорошо выполняли свою роль наставника и руководителя, ничего этого не произошло бы. Совершенно все равно, знает теперь об этом директор Бритвич или нет.

– Коллега, – следом добавил еще и полицейский, – в вашей школе вы можете отрабатывать стойки на ушах или же висеть на люстрах. Это нас, полицию и прокуратуру, совершенно не волнует. Но если вы думаете угрожать международным терроризмом, то в таком случае вам придется иметь дело с нами.

Затем он обернулся к Гению.

– Итак, – спросил он, – ты признаешь, что это ты послал письмо президенту дружественной страны, которое теперь является предметом расследования?

– Да! – громко отозвался Гений. – Где подписать? Теперь вы, скорее всего, хотели бы узнать имя моего отца и мой размер обуви?

41

Школа и полиция погрузились в молчание.

Через несколько дней этот вопрос обсуждали на совместном внеочередном заседании педсовета и родительского комитета Центра среднего специального образования. Заседание вел директор Бритвич, который подчеркнул, что к вопросу нужно подойти со всей серьезностью. После этого он передал слово своему заместителю, коллеге Секирнику, который от имени школы вел расследование. Заместитель директора Секирник поблагодарил за оказанное ему доверие. Он подчеркнул прекрасное сотрудничество с полицией. Была установлена ответственность педагогов, которые отнеслись к своей задаче слишком формально. Действительный автор письма, которое было послано непосредственно по электронной почте, а не через школьную газету «МЭГА», ученик выпускного курса по прозвищу Гений свою вину признал.

Было не совсем ясно, сожалеет ли он об этом, но признание им сделано. За ним не стоит никакой другой силы. Он действовал по собственной инициативе.

– Наказание должно иметь воспитательный характер, – сделал он решительное заключение. – Возможно, его придется исключить из школы.

Проблема современных школ заключается в том, что родители некоторых детей иногда оказываются юристами-любителями, которые порой стремятся продемонстрировать обожаемым учителям свои глубокие познания.

– Значит, юноша делал это в свободное время, дома и со своего компьютера, а школьный компьютер использовал как промежуточное звено, чтобы его было сложнее обнаружить или же вообще не удалось сделать этого? – спросила дама очень строгого вида, в элегантном костюме и с коротко подстриженными светлыми волосами.

– Не понимаю, – сказал Секирник.

– Могу сказать проще: он совершал это как гражданин? Если он выпускник, то, вероятно, совершеннолетний, ведь так? – продолжала докапываться дама. – И если он это сумел сделать, то, вероятно, он умен? Если его называют Гением, то, вероятно, у него не так уж много двоек?

Более детальное расследование, проведенное позднее заместителем директора Секирником, показало, что неприятная дама была мамой некой Шпелы, также одной из членов редколлегии «МЭГА», по всей видимости, нашедшей время посвятить родителей в это дело.

Однако на самом заседании он еще об этом не знал, и ему пришлось попотеть от волнения.

– Значит… – начал Секирник и замолчал.

– Вероятно, нет нужды, чтобы педсовет школы и родительский комитет занимались обсуждением дел, которыми несколько тысяч учеников Центра среднего специального образования занимаются в свое свободное время. Если будет необходимо, то суд решит, как поступить с юношей. Ведь вы упоминали о заявлении полиции, так? Вероятно, не школа заявила на него, верно? – продолжала гнуть свою линию дама.

Директор Бритвич видел, что эта женская логика может доставить коллеге Секирнику немало беспокойства, а это было бы нехорошо и для него, и для школы, и для дела.

– Хм, – вмешался он. – В определенном смысле вы, конечно, правы. Но речь в некотором роде идет также и об имидже школы, тут ведь и давление общественного мнения, и пресса, и господин посол, и полиция, и министерство, и вообще. Так? Об этом речь.

После этих слов пожелало высказаться сразу несколько человек. Среди них была Кокошникова, которая заявила, что осенью она уходит на пенсию и что, если школа хочет, то можно представить это как ее наказание. Некоторые протестовали, другие кивали, посыпалось еще восемь в третьей степени разных предложений и вариантов. Заместителю директора Секирнику неимоверными усилиями удалось настоять на принятии решения о том, что школа по поводу этого нелицеприятного события даст заявление для прессы. Поскольку этого требует общественность.

– На совместном заседании родительского комитета, руководства школы и педсовета Центра среднего специального образования в связи с известными событиями было установлено… – зачитал в конце текст заявления директор Бритвич.

При активном участии заместителя директора Секирника событие было обозначено как «нелицеприятное событие», сотрудничество с полицией как «тесное сотрудничество с полицией», автор письма как «легкомысленный создатель письма», а «школа констатирует» изменено на «школа с сожалением констатирует». Главное действующее лицо инцидента не будет исключено из школы, поскольку оно совершило свой поступок в свободное время, но школа предпримет шаги («предпримет решительные шаги»), которые при таких действиях («безответственных действиях») необходимо предпринять («с сожалением предпринять»). Она поддержит также все решения, которые примут соответствующие органы («соответствующие компетентные органы») и выразит сожаление («искреннее сожаление») посольству дружественной страны.

Заявление было оглашено заместителем директора Секирником и передано представителям масс-медиа на специальной, невероятно многочисленной пресс-конференции.

Через два месяца в экстренном порядке суд на закрытом заседании без особого слушания дела осудил Гения на два месяца заключения условно с трехлетним испытательным сроком.

Гений оторопел и шепотом обратился к своему адвокату:

– А это что такое?

– Это значит, что, начиная с этого дня, в течение трех лет ты больше не имеешь права писать подобных писем. Если же все-таки сделаешь это, то тебя посадят на два месяца.

– А на Новый год я могу написать ему поздравление? – тут же громко спросил Гений.

Судья, которая все время работала на грани между легким смехом и скукой, строго проговорила:

– Здесь суд задает вопросы. Обвиняемый только отвечает на них. Заседание закрыто.

Она встала и, собрав свои материалы, покинула зал заседаний. Поэтому она не стала свидетелем эмоционального всплеска, которое исторгло сердце Гения, и его облегченного вздоха:

– В другой раз буду знать!

На исключительно многолюдной вечеринке после победы истины во имя человечества, которая состоялась у Коцки дома, редколлегия газеты «МЭГА» собралась в полном составе. Помимо главного героя, Гения, почетным гостем мероприятия стала также сестра Коцки, криминалистка Милена.

– Я не представлял себе, что твои коллеги такие злобные, – весело поздоровался с ней Боб.

– Когда как и где как, – поприветствовала его Милена в ответ. – Пока бутылки еще полные, мне бы хотелось сказать вам пару слов.

– Внимание! – закричала Биба. – Слушаем первую поздравительную речь!

– Дамы и господа, разрешите нарушить атмосферу вашей вечеринки, которая, конечно, является праздником со счастливым концом. Знаете, есть дела, которые можно решить почти сказочным образом. Спросите коллегу Армани, если вас интересуют подробности. Есть дела, которые решаются сложнее. Возможно, вы не заметили: вы жили безоблачно, словно завернутые в вату, и вот внезапно вы опасно приблизились к совершеннолетию. Некоторые уже заглянули за эту грань. Здесь безоблачности приходит конец. Здесь достаточно жесткая жизнь. Вы ее слегка понюхали, немного помечтали о ней, вы еще сильно ощутите ее, словно попавшие в шестеренки пальцы. Взрослая жизнь – это и горькое осознание того, что справедливость и закон не одно и то же. Ответственность теперь другая, чем была тогда, когда вы ходили в детский сад. Коллега Гений решил обрушить свой гнев на весь мир, тем самым невольно попав в эти шестеренки. Хорошо, пускай. Однако оттуда может также что-то прилететь. Нечто твердое и неприятное. Порой можно оказаться в пустоте, одним и без штанов. Ну а теперь положите мне, наконец, кусок торга, чтобы я умолкла!

– Да здравствует уважаемая госпожа криминалистка Милена! – воскликнул Жан.

– И ее сестра Коцка! – добавил Армани.

– И все мы поголовно! – еще громче закричал Гений. – А особенно я, ведь теперь я три года не буду иметь права писать любовных писем никаким президентам!

Раздался громкий задорный смех.

– А теперь мы должны еще раз сообщить, от какой партии мы получили компьютер, в котором копались полицейские, – прочирикал Байси. – Приписки в нашей «МЭГА» не заметил ни один шпик.

– Хватит! – вспыхнула Размеш. – Очень тебя прошу, замолчи. Только этого нам и не хватало!

– Следовало бы сказать еще кое-что, прежде чем разгул достигнет своего апогея, – раздался голос Боба. – Я действительно должен всем вам признаться: нет ничего лучше на свете, чем быть бывшим шефом школьной газеты!

– Есть кое-что получше! – вмешалась Биба. – Быть нынешним шефом самой лучшей школьной газеты.

– Да здравствует «МЭГА»! – снова закричали все вместе.

Поскольку поблизости не было никого, кто бы мог их утихомирить, еще какое-то время они весело развлекались.

notes

Примечания

1

Цитата из повести Ф. Левстика «Мартин Крпан из деревни Врх» (1858), герой которой стал воплощением непокоренного словенского духа. (Здесь и далее примеч. ред.).

2

«Времена меняются, и мы меняемся с ними» (лат.).

3

Книга М. Ильина (псевдоним С. Я. Маршака) и Е. Сегал (1948), идея которой принадлежала М. Горькому (1935); была почти сразу переведена на словенский язык И. Воуком.