Текст книги "Левиафан"
Автор книги: Скотт Вестерфельд
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 19
– Мне бы хотелось взглянуть на ваших пчел, мистер Шарп.
Дэрин устало подняла взгляд, откладывая в сторону блокнот и карандаш. Только что закончилась ее вахта: четыре бесконечных часа на верхней палуб она всматривалась в горизонт в поисках германских аэропланов. Но доктор Барлоу, казалось, не спала вообще. В своем модном дорожном пальто и котелке ученого она выглядела свежей и нарядной. Рядом вертелся и подскакивал Тацца, выражая безграничное счастье от предстоящей прогулки по внутренностям «Левиафана».
– Моих пчел, мэм?
– Очнитесь, мистер Шарп. Разумеется, я имею в виду колонии пчел «Левиафана». А скажите, вы всегда рисуете во время бритья?
Дэрин взглянула на опасную бритву рядом с блокнотом и вспомнила, что лицо у нее все в мыльной пене. Она давно ожидала, пока кто-нибудь из экипажа пройдет мимо открытой двери и увидит представление, но торчать перед зеркалом, притворяясь, будто бреешься, было еще скучнее, чем срисовывать температурные диаграммы из учебника по аэронавтике.
– Такова жизнь мичмана, мэм, – сказала она, вытирая лицо. – Тратить на учебу любую свободную минуту. И проводить для ученых гостей экскурсии по «Левиафану».
– А вы как думали? – сладким голосом пропела доктор Барлоу.
За прошедшие два дня леди исследовала каждый дюйм корабля, везде таская с собой Дэрин и Ньюкирка. Они забирались даже в гнездилища медуз Гексли в самых недрах воздушного зверя. Отвертеться от этих походов не получалось: из-за перевеса, созданного сумчатым волком, многочисленными нарядами доктора Барлоу и ее таинственным ящиком, на «Левиафане» осталось всего два мичмана. Дэрин не особо скучала по бывшим товарищам, разве что тогда, когда приходилось измерять высоту и кормить летучих мышей. Имелся один огромный плюс (кроме того, что вонючку Фицроя выперли на землю) – Дэрин и Ньюкирку теперь досталось по отдельной каюте. Но при этом доктор Барлоу буквально издергала их своими ежедневными экспедициями.
– Ну, пойдем, Тацца. – Дэрин взяла поводок, и они вышли в коридор.
Они направились в сторону кормы, по лестнице, на верхнюю палубу гондолы. Там находились койки такелажников, хотя Дэрин не понимала, как те умудряются спать в таких условиях: в желудочных каналах «Левиафана» всегда стояла кошмарная вонь, похожая на смесь запахов гнилого лука и коровьего навоза.
В гамаках, развешанных по обе стороны длинного коридора, дремали свободные от вахты матросы. Некоторые, пытаясь согреться, спали в обнимку со своими водородными ищейками: «Левиафан» парил сейчас на высоте восьми тысяч футов, недосягаемый для рыскающих в небе германских аэропланов, и холод на корабле стоял адский.
Никто из такелажников даже не взглянул ни на доктора Барлоу, ни на ее тасманийского тигра: офицеры недвусмысленно объявили, что каждый, кто причинит беспокойство ученой даме, немедленно понесет строгое наказание. В любом случае сейчас было не до флотских суеверий. Накануне Германия объявила войну Франции, сегодня – Бельгии. Поговаривали, что если кайзер до полуночи не уймется, то завтра настанет очередь Британии. Честно говоря, в последнем никто и не сомневался.
Возле люка, ведущего в кишечную область, Дэрин подняла Таццу на руки и вылезла наверх. В коротком проходе между гондолой и брюхом воздушного зверя было особенно холодно. Маскировочная пленка мягко серебрилась, отражая свечение проплывающих внизу заснеженных горных вершин. Это были швейцарские Альпы. Дэрин прикинула, что «Левиафан» проделал уже треть пути до Османской империи.
Тацца рвался из рук, с любопытством принюхиваясь к вони желудочного канала, аромату горького миндаля, что источал протекающий водород, и крепкому соленому запаху кожи воздушного зверя. Дэрин засунула животное в люк и обернулась, чтобы подать руку доктору Барлоу. Они немного постояли в темноте, ожидая, пока глаза привыкнут к зеленоватому свечению червей-светлячков.
– Пользуясь случаем, напоминаю вам, доктор Барлоу, что на борту «Левиафана» не курят.
– Очень смешно, мистер Шарп!
Дэрин ухмыльнулась и погладила Таццу по голове. На «Левиафане» был строжайше запрещен открытый огонь: спички и огнестрельное оружие хранились под замком, экипаж носил обувь на резиновой подошве, исключая возникновение даже случайной искорки. Кроме того, в уставные обязанности экипажа входило при любой возможности напоминать пассажирам, что курение на воздушном корабле запрещено.
Особенно приятно было напоминать о запрете всяким взбалмошным ученым, которые, кстати, и сами прекрасно о нем знали.
Тацца, крадучись, побежал вперед. Он всегда немного нервничал, попадая внутрь летучего кита. Пол был алюминиевым, но стенки желудочного канала – живыми, теплыми от проходящих под ними пищеварительных процессов и мерцали тысячами зеленых огоньков. Воздушный корабль летел на большой высоте, и переполненные водородом полупрозрачные оболочки его газовых резервуаров туго натянулись.
В разреженном воздухе раздавалось странное, едва слышное гудение, но чем ближе они подходили к носовой части, тем больше оно усиливалось, превратившись вскоре в шуршание миллионов крошечных крыльев. Собранный над Францией нектар потихоньку становился медом. Чуть дальше на стенках начали появляться колонии пчел. Насекомые закружились над головой Дэрин, то и дело стукаясь о ее лицо. Тацца тихо взвизгнул и приник к полу. Дэрин прекрасно понимала его беспокойство. Впервые увидев этот гигантский пчелиный рой, она сама решила, что пчелы – такое же оружие «Левиафана», как стрелковые летучие мыши и ястребы-перехватчики. Но у этих пчел даже не было жала. Как неоднократно повторял старший ученый «Левиафана», пчелы просто инструмент для добычи топлива прямо из воздуха. Летом проплывающие под «Левиафаном» поля и луга пестрели от цветов, а значит, там можно было собирать нектар. Нектар становился медом, который в свою очередь перерабатывался бактериями в водород. Обычная стратегия ученых-дарвинистов: зачем изобретать новую пищевую цепочку, если всегда можно подобрать готовую прямо из окружающей среды?
Одна из пчел с жужжанием зависла перед лицом Дэрин, видимо изучая на предмет наличия нектара. Пчела была желтой и пушистой, с блестящей черной спинкой, ее крылья быстро трепетали. Дэрин вгляделась в насекомое, запоминая подробности для будущего рисунка.
– Привет, пушистик!
– Простите, мистер Шарп?
Дэрин отогнала любопытную пчелу и повернулась к доктору Барлоу:
– Вы хотели увидеть что-то конкретное, мэм?
– Давным-давно мой дед создал один из видов этих пчел, – ответила ученая леди, чье лицо было прикрыто черной вуалью, словно она собралась на похороны. – Хотелось бы посмотреть, что из них в итоге получилось.
«Ее дед?» – изумилась Дэрин. Значит, доктор Барлоу была еще моложе, чем выглядела.
– Удивлены, мистер Шарп? Кстати, мед съедобен?
– Да, мэм. Мистер Ригби, помнится, заставлял нас его пробовать.
Дэрин с удовольствием вспомнила рожу, которую скорчил тогда Фицрой. Ньюкирк вообще выглядел так, будто его вот-вот стошнит, а она не понимала почему – это ведь обычный натуральный мед!
Вытащив нож-стропорез, Дэрин вскрыла ближайший шестиугольник прилепившихся к стенке сот, зачерпнула немного меда лезвием и протянула доктору Барлоу. Та аккуратно коснулась клинка кончиком пальца и сунула его в рот.
– Хмм… В самом деле, почти как мед.
– В основном вода и немножко сахара для вкуса.
– Все верно, – кивнула Барлоу. – А почему вы хмуритесь, мистер Шарп?
– Простите, мэм. Вы сказали, что ваш дед был ученым-дарвинистом. Получается, что он – один из первых?
– Совершенно верно. – Доктор Барлоу улыбнулась. – И он обожал пчел, особенно после того, как выяснил, каким образом они связали между собой клевер и кошек.
– Кошек?!
– Да, и клевер. Мой дед обратил внимание, что красный клевер растет только вблизи городов и практически не встречается в дикой природе. Почему? – Леди-ученый снова провела по лезвию и облизнула палец. – Дело в том, что в Англии большая часть кошек живет в городах. Кошки, как известно, едят мышей. Мыши, мистер Шарп, разоряют пчелиные гнезда в поисках меда. А красный клевер не может расти без опыляющих его пчел. Улавливаете?
– Э-э-э… не уверен, мэм.
– Но это же так просто! Вблизи городов больше кошек и меньше мышей, а значит, больше пчел и, соответственно, больше красного клевера. Деду всегда удавался поиск подобных природных цепочек. Что такое? Вы снова хмуритесь, мистер Шарп?
– Кажется, ваш дед был несколько… гм… эксцентричным джентльменом.
– Ну да, многие так считают, – хмыкнула доктор Барлоу. – Но эксцентричные люди часто замечают то, что не видят остальные. У вас поразительно острая бритва, мистер Шарп.
– Моя бритва, мэм? – Дэрин сглотнула.
– У вас совершенно гладкая кожа. – Доктор Барлоу протянула руку и коснулась подбородка Дэрин. – Несмотря на то, что из-за меня вам не удалось сегодня закончить бритье. Как вы этого добиваетесь, мистер Шарп?
Доктор Барлоу ждала ответа, а в голове у Дэрин словно гудел пчелиный рой, и пол колебался под ногами. «Зачем я вообще пыталась изобразить, что бреюсь?» – в отчаянии подумала она. Ее всегда ловили на лжи, когда она, увлекшись, чересчур завиралась.
– Я не совсем понимаю, о чем вы, мэм, – промямлила она в конце концов.
– Сколько вам на самом деле лет, мистер Шарп? Дэрин моргнула.
– С таким нежным личиком – явно не шестнадцать. Может, четырнадцать? Или еще меньше?
В душе девочки затеплился огонек надежды. Так-так, кажется, ученая леди промахнулась!
– Почти пятнадцать, мэм, – совершенно честно сказала она.
Доктор Барлоу отпустила ее подбородок и пожала плечами.
– Что ж, я уверена, вы не первый малолетний мичман, перехитривший Воздушное управление. Не беспокойтесь, я никому не раскрою ваш маленький секрет. – Леди вернула Дэрин нож. – Видите ли, на самом деле открытие моего деда состояло в следующем: если мы уберем всего лишь один элемент – кошек, мышей, пчел, цветы, – то вся цепочка окажется разрушена. Смотрите, австрийский эрцгерцог и его жена убиты, всю Европу охватывает война. Когда пропадает одна маленькая деталь, сразу выходит из строя весь механизм. Неважно где: в природе, в политике, даже тут, в чреве воздушного корабля.
Вы здесь на своем месте, мистер Шарп, и мне не хотелось бы расставаться с вами.
– Вы совершенно правы, мэм! – растерянно согласилась Дэрин, пытаясь осмыслить ее слова. – И я того же мнения!
– Кроме того, – добавила Барлоу с легкой улыбкой, – зная ваш маленький секрет, мне будет проще поделиться с вами своим.
Не успела Дэрин даже задуматься, что все это значит, как вдалеке раздался резкий, прерывистый металлический звук, на миг перекрывший жужжание роя.
– Слышите, мэм?
– Общая боевая тревога. – Барлоу печально кивнула. – Ну вот и все. Похоже, Британия наконец вступила в войну.
ГЛАВА 20
– Это же сигнал атаки с воздуха! Мне нужно бежать, мэм, – торопливо сказала Дэрин. – Вы сможете самостоятельно добраться до своей каюты?
– Не думаю, мистер Шарп, что я туда пойду. Я должна быть рядом с грузом.
– Нас атакуют! Вы не должны сейчас идти в машинное отделение!
– Мой груз гораздо важнее всех ваших предписаний, молодой человек. – Доктор Барлоу забрала у нее поводок сумчатого волка.
– Но пассажиры должны оставаться…
– А мичманам должно быть не меньше шестнадцати лет. Кстати, почему вы до сих пор не на своем боевом посту, мистер Шарп?
Дэрин зарычала от гнева и отвернулась, махнув рукой. Она сделала все, что от нее зависело. Пусть теперь ученая дама хоть из иллюминатора выпрыгивает, если захочет.
Когда Дэрин бежала обратно в главную гондолу, алюминиевый настил под ногами уже не дрожал, а ходил ходуном. Казалось, весь экипаж корабля поднялся по тревоге. Дэрин пронеслась мимо группы людей в защитных костюмах и заглянула в люк между брюхом воздушного зверя и гондолой, изучая ситуацию. Сквозь свист пронизывающего ледяного ветра отчетливо доносился угрожающий рокот: не мягкое урчание направляющих двигателей «Левиафана», а металлический рев военных машин жестянщиков.
Итак, германские аэропланы подняли потолок полетов и наконец добрались до них.
Дэрин прыгнула вниз, ударившись пятками о пол с такой силой, что клацнули зубы. По боевому расписанию мичманы должны были находиться наверху, с летучими мышами, поэтому ей требовалось непременно надеть комбинезон, чтобы не замерзнуть. Тот остался в каюте, но можно просто забежать к такелажникам, у которых всегда висят запасные комплекты. Дэрин протиснулась через толпу людей и ищеек, высматривая комбинезон, из карманов которого торчали бы перчатки. Искать защитные очки уже не осталось времени – упрямство доктора Барлоу и так сильно ее задержало.
Когда Дэрин отыскала подходящий летный костюм и застегнула до самого горла, ее вдруг начала бить дрожь. Судя по всему, снаружи начинался настоящий бой, а она никак не могла опомниться от потрясения. Доктор Барлоу едва не раскрыла ее тайну! Правда, леди обещала молчать, но она просто пока не знала всей правды. С ее острым умом и зоркими глазами это всего лишь вопрос времени.
Дэрин глубоко вздохнула и тряхнула головой, прогоняя лишние мысли. Сейчас уже не до мелких секретов. На «Левиафан» пришла война. Проверив страховочный трос, Дэрин кинулась к такелажному люку.
«Левиафан» атаковало не менее шести летающих машин, хотя точно их пока не получалось сосчитать – враги держались в отдалении, опасаясь ястребов с их противоаэропланными сетями.
Дэрин быстро карабкалась, не обращая внимания на порывы пронизывающего ледяного ветра. Ванты просели и вдавились в мембрану под тяжестью множества людей и фабрикатов. Вдруг она услышала, как изменилась тональность направляющих двигателей, и мир начал запрокидываться. Корабль накренился так сильно, что Дэрин повисла на руках. Рядом с ней такелажники покачивались на страховочных ремнях, которыми Дэрин, как обычно, пренебрегла. Руки сразу заныли. Девочка выругалась, глядя вверх. Возможно, мистер Ригби был в чем-то прав, настаивая, чтобы мичманы всегда пользовались страховкой.
Раскачавшись, Дэрин зацепилась ногами за один из канатов. «Левиафан» накренился еще сильнее. Мимо пролетела вестовая ящерица, сорвавшаяся с вант; падая, она продолжала выкрикивать на разные голоса бессмысленные обрывки фраз, и Дэрин отвела глаза от бедной зверушки. Наконец она нащупала страховочный карабин и зацепила его за ближайший канат; теперь можно было спокойно повиснуть на страховке и дать уставшим рукам немного отдыха.
Надсадный вой все нарастал. Аэроплан находился на расстоянии полумили от «Левиафана», но Дэрин казалось, что он летит прямо на нее. Два двигателя на крыльях машины ревели, оставляя за собой хорошо заметный след. Вдруг загрохотал пулемет, и свинцовый ливень обрушился на борт «Левиафана».
Люди и животные, повисшие на вантах, были совершенно беззащитны перед пулями. Дэрин видела, как ищейка, прошитая очередью, дергается в агонии и падает с диким воем. При каждом попадании черви-светлячки зелеными брызгами разлетались от поврежденной мембраны.
Аэроплан приближался. Теперь Дэрин не сомневалась, что он выбрал целью именно ее. Она отцепила страховку и как можно быстрее заскользила вниз по вантам. Над головой раздались шлепающие звуки, словно кто-то бросал в воду камни. Это пули дырявили мембрану. Канаты в руках Дэрин дрогнули – живой корабль трясся от боли.
Наконец пулемет замолчал, аэроплан развернулся и стал удаляться, но все еще только начиналось. В ночной темноте сверкнула яркая вспышка – германский стрелок зажег запал фосфорной бомбы. Он держал ее высоко над головой; зажигательный снаряд дымил и плевался искрами. Аэроплан описал круг и вновь устремился к «Левиафану».
Дэрин вцепилась в ванты. Бежать было некуда. Повсюду раздавался свист водорода, вытекающего из продырявленной мембраны. Весь «Левиафан» стал сейчас одной гигантской бомбой, готовой взорваться от малейшей искры.
В этот момент вражескую машину поймал яркий луч прожектора, и стая ястребов-перехватчиков ринулась в атаку. Птицы несли огромную противоаэропланную сеть. Стая развернулась, рассредоточилась, и мерцающее кружево пересекло путь аэроплана.
Машина врезалась прямо в сеть, которая тут же обмоталась вокруг нее, выделяя модифицированный паучий яд. Едкая субстанция в считаные секунды прожгла все: сталь, дерево, человеческую плоть. Крылья аэроплана сложились, как ножницы, и остатки корпуса, моторов, экипажа и вооружения полетели вниз, к снежным пикам Альп.
Вдоль борта «Левиафана» прокатилось громкое «ура!», в воздух взметнулись сжатые кулаки. Затем такелажники полезли вверх – срочно заделывать пробоины в мембране, однако многие из них не тронулись с места, безжизненно повиснув на страховочных тросах. Дэрин не была санитаром, и вообще ей давно уже полагалось находиться на верхней палубе, но она с огромным трудом заставила себя отвести взгляд от стонущих, истекающих кровью товарищей. Наконец она справилась с эмоциями и тоже двинулась наверх. «Аэроплан был не один – значит, пора кормить мышей», – напомнила она себе.
На верхней палубе царила суматоха: артиллеристы, такелажники с ошалевшими от многочисленных протечек водорода ищейками… Решив не пробиваться сквозь переполненную платформу, Дэрин побежала прямо по мембране. Как ни странно, та даже не реагировала на ее шаги, видно, после пулеметного обстрела воздушному зверю не было дела до одного несчастного мичмана.
«Левиафан» вел ответный огонь. С краев дорсальной платформы и со стороны машинного отделения слышались частые хлопки пневматических пушек, лучи прожекторов бегали по ночному небу, наводя на аэропланы ястребов, но в первую очередь нужно было поднять в воздух стрелковых летучих мышей.
Добравшись до носовой части, Дэрин наткнулась на Ньюкирка и мистера Ригби. Те в четыре руки швыряли в воздух пригоршни пищи; им помогали такелажники, заменяющие отправленных на землю мичманов. Старший боцман уставился на Дэрин недобрым взглядом.
– Я сопровождал ученую даму, сэр! – отрапортовала она, тяжело дыша.
– Вижу, особо не торопились! – Ригби перебросил ей сумку с едой. – Ну что, поздравляю, нас застали врасплох. Кто ж знал, что эти проклятые жестянщики научились так высоко забираться?!
Дэрин распахнула сумку и начала поспешно кидать в воздух ее содержимое. Вокруг немедленно начали виться летучие мыши.
– Ложись, парни! – заорал кто-то. – Он близко!
Аэроплан с ревом приближался со стороны носа. Дэрин распласталась на мембране. Хлопнул выстрел пневматической пушки, и Дэрин ощутила движение ветра, когда над ее головой пронеслись стрелы. Летучие мыши с писком брызнули во все стороны.
Стрелы попали в цель – аэроплан затрясся, один из его двигателей начал кашлять и тут же заглох. Подбитую машину развернуло в воздухе, она вошла в штопор и устремилась к земле. На верхней палубе раздался торжествующий вопль. Мистер Ригби, не тратя времени на восторги, вскочил, подбежал к Ньюкирку и сцепил вместе их страховочные тросы.
– Сюда, Шарп! – заорал он. – Пристегнитесь к нам, и двигаем дальше!
Дэрин вскочила и пристегнулась тросом к Ньюкирку. Боцман повел их с дорсальной платформы к покато уходящему вниз носу «Левиафана». Там гнездились еще несколько сотен мышей, а этой ночью необходимо было поднять в воздух их всех. Мембрана на носу корабля делалась намного толще и прочнее, чем на боках, специально для того, чтобы «Левиафан» мог без ущерба прокладывать путь сквозь грозовые фронты и шквальные ветра. Ботинки Дэрин скользили на гладкой и твердой коже воздушного зверя, тяжелая сумка мешала поддерживать равновесие. По спине пробежали мурашки, когда она увидела, что на носу корабля почти нет вант. А уклон становился все круче. Дэрин уже видела защитные экраны, опущенные на глаза гигантского кита, чтобы укрыть их от вражеских пуль и слепящего света прожекторов.
Снизу доносится рев двигателей еще одного аэроплана, пулеметы которого обстреливали машинную палубу. В ледяном воздухе пронзительно взвизгнули поврежденные шестерни. Через миг на аэроплане скрестились два луча прожекторов – два световых столба, наполненных черными порхающими силуэтами.
Дэрин застыла от ужаса. Прожекторные команды не стали включать красный свет, давая мышам команду атаковать стрелами, они попросту бросили орды зверьков прямо на аэроплан. Сами животные были почти невесомыми, но железные стрелы внутри их могли причинить аэроплану серьезный ущерб. Пронзительный писк несчастных созданий перекрыл даже рев двигателей и треск крыльев обреченной машины.
Провожая взглядом падающий аэроплан, Дэрин вдруг почувствовала, что мембрана уходит у нее из-под ног.
– Мы падаем, парни! – заорал Ригби. – Держитесь!
«Левиафан» угрожающе накренился. Прямо перед собой Дэрин вдруг увидела покрытые снегом горные пики, и ее сердце провалилось в пятки. Прежде воздушный корабль никогда не снижался так резко! Девочка всем телом прижалась к мембране, цепляясь скрюченными пальцами за жесткую ровную поверхность. Сумка свалилась с ее плеча, мышиная пища разлетелась во все стороны, а Дэрин все скользила, нет, уже падала!
Вдруг она ощутила резкий рывок и закачалась на страховочном тросе. Задрав голову, девочка увидела, что Ригби и Ньюкирк сумели забраться в одно из носовых гнезд, а мыши темным облаком вьются у них над головами.
Быстро подтянувшись, Дэрин присоединилась к ним. В гнезде было тепло, воняло пометом, кололись старые стрелы, устилавшие дно, но главное – тут было за что держаться.
– Рад вас снова видеть, мистер Шарп, – сказал Ньюкирк, ухмыляясь, как идиот. – Шикарно прокатились?
– С чего это вы так осмелели, мистер Ньюкирк? – хмуро спросила Дэрин.
Ответить мичман не успел – мир вокруг снова начал запрокидываться.
– Мы потеряли двигатель, – сказал Ригби. Дэрин прикрыла глаза, пытаясь почувствовать корабль как часть своего тела. Воздушному киту было плохо, очень плохо. Он тащился под странным углом, вокруг бурлили хаотичные воздушные потоки. Германские аэропланы, не меньше двух, по-прежнему рокотали где-то поблизости, невидимые под покровом ночи. А у «Левиафана» уже почти не осталось летучих мышей – они без толку метались в темном небе, слишком перепуганные пулеметной стрельбой, чтобы собраться в стаю.
– Поднимаем всех оставшихся мышей!
Ригби торопливо отстегнул страховочный трос, связывающий Дэрин и Ньюкирка, и заменил его на другой, пятидесятифутовый.
– Прямо под нами еще одно гнездо, Шарп. Спуститесь и напугайте мышей хорошенько, если эти механические сволочи еще не разогнали всех к чертям! И не забудьте их накормить! – Боцман протянул Дэрин свою сумку.
– А я? – возмутился Ньюкирк. Его захватил азарт битвы; Дэрин же от всего увиденного было просто дурно.
– У меня нет еще одного длинного троса, – ответил Ригби, защелкивая карабины. – Кроме того, если дела пойдут скверно, пусть со мной останется хоть один мичман.
Стараясь не смотреть на приближающиеся вершины гор, Дэрин перевалилась через край гнезда. Хватит ли кораблю водорода, чтобы удержаться в воздухе?
Усилием воли она выкинула тревожную мысль из головы и осторожно поползла вдоль покатого бока вниз, к небольшой темной расщелине. За спиной оглушительно ревели моторы вражеских аэропланов, но Дэрин смотрела только себе под ноги. Еще немного, еще пара ярдов…
Сзади снова ударил пулемет. Дэрин прижалась к мембране «Левиафана» и зажмурилась.
– Спокойно, зверюга, – шептала она кораблю. – Мы их еще сделаем.
Вспышка прожектора ослепила ее даже сквозь сомкнутые веки. Рев аэроплана начал затихать, в воздухе осталась только вонь выхлопа, смешанная с запахом протекающего водорода. Дэрин отпустила руки, пролетела оставшуюся пару футов, упала прямо на край гнезда и проскользнула внутрь. Гнездо оказалось пустым – тут не осталось ни единой летучей мыши.
– Вот гадство! – устало выругалась Дэрин.
«Левиафан» вновь резко накренился. Девочка оглянулась: горизонт нырнул вниз, горы исчезли из виду, сменившись звездным небом. Воздушный корабль снова набирал высоту!
Дэрин высунулась из гнезда. Крутой склон, по которому она спускалась, теперь встал почти горизонтально. Вдалеке виднелись Ригби и Ньюкирк, связанные спасательным тросом.
– Не повезло, сэр! – крикнула девочка. – Тут нет ни единой мыши!
– Тогда уходим, парни. – Ригби развернулся и полез наверх, в сторону хребта. – Прочь с носа, пока «Левиафан» опять не начал падать!
Они рассредоточились, насколько позволяла длина тросов, и отправились в обратный путь, по дороге подкармливая уцелевших мышей. Дэрин спешила, как могла. «Левиафан» так трясло и качало, что торчать на верхней палубе почти равнялось самоубийству. Оставшиеся два вражеских аэроплана все еще держались неподалеку, и Дэрин пыталась понять, чего же они ждут. Она видела нескольких ястребов, но их ловчие сети были порваны в клочья. По небу бегал единственный луч прожектора – экипаж пытался собрать оставшихся стрелковых мышей в одну стаю.
Чем ближе к хребту они поднимались, тем яснее становилась картина разгрома. Носовая пневматическая пушка была разобрана на части ремонтной командой. Повсюду валялись раненые, водородные ищейки от многочисленных протечек просто сходили с ума. Пулеметные очереди сильно повредили такелаж.
Дэрин опустилась на колени рядом с бледным, неподвижно лежащим человеком. Его рука сжимала поводок жалобно скулящей ищейки. Приглядевшись, девочка с ужасом поняла, что хозяин мертв. Ее затрясло. Она не пробыла на борту «Левиафана» и месяца, но сейчас ей казалось, что горит ее собственный дом и на глазах умирают члены семьи.
Снова раздался приближающийся рев моторов, и взгляды всех, кто стоял на палубе, обратились к темному небу. Последние два аэроплана напали одновременно.
Дэрин попыталась понять, о чем думают их экипажи. На их глазах погибли товарищи, и они должны были понимать, что им тоже грозит смерть. Какое безумие гнало их в эту самоубийственную атаку? Почему расправиться с «Левиафаном» настолько важно для них?
Луч прожектора упал на одну из машин. Аэроплан затрясся. Дэрин увидела, как темные комки летучих мышей облепляют его крылья и моторы. Она невольно представила, как меняются воздушные потоки возле его крыльев, как он выходит из управления, камнем летит к земле, и успела отвернуться в тот самый миг, когда аэроплан взорвался, превратившись в огненный шар.
Но шум двигателей второго стал только громче.
– Зараза! – заорал Ригби. – Он что, собирается нас таранить?!
Возле носовой пушки слышалась ругань – ее компрессоры так и не заработали, но два бортовых орудия все же открыли огонь. Неожиданно включились сразу все прожекторы: их лучи скрестились на германской машине, вспыхнувшей в темноте, как шаровая молния. В лучах света метались уцелевшие мыши. Аэроплан вздрогнул раз, другой, но мышей было слишком мало, и он продолжал лететь.
До «Левиафана» осталось не больше сотни футов, когда немецкий летательный аппарат наконец затрясся и начал разваливаться. Фонарь кабины стрелка лопнул, но его пулеметы не прекращали огонь. Воздушный винт сорвался с вала мотора, вращаясь в воздухе, словно безумное насекомое.
Дэрин почувствовала дрожь под ногами. Не думая о том, что делает, она стащила перчатку, присела и приложила ладонь к холодной шкуре воздушного зверя. Низкий стон сотрясал «Левиафан». Обломки последнего аэроплана рухнули прямо ему на спину и разорвали мембрану в нескольких местах. Дэрин зажмурилась. Одна искра – и «Левиафан» взорвется!
Вдруг за ее спиной раздался слабый крик. Дэрин оглянулась – мистер Ригби тяжело ступал вниз по борту, держась обеими руками за живот.
– Ригби ранен! – завопил Ньюкирк.
Старший боцман с трудом шагнул еще раз, другой, потом упал на колени. Ньюкирк побежал к нему. Дэрин хотела последовать за ним, но странное предчувствие заставило ее остаться на месте.
Через миг нос «Левиафана» снова наклонился, воздушный корабль плавно и медленно устремился вниз. Ригби упал и покатился. Дэрин взглянула на страховочный трос, и на спине у нее выступил холодный пот. Черт возьми! Если боцман свалится, он утянет за собой Нью-кирка. А потом и ее!
Высматривая, к чему бы пристегнуться, Дэрин лихорадочно оглянулась, но такелаж под ногами был весь изорван пулеметными очередями.
– Ньюкирк! – закричала она. – Назад!
Мичман проводил взглядом сползающего вниз Ригби, потом оглянулся, и по его лицу Дэрин поняла, что до него дошла вся серьезность положения. Но было поздно – страховочный трос уже натянулся под тяжестью падающего боцмана. Ньюкирк бросил отчаянный взгляд на Дэрин, и его рука потянулась к висящему на поясе стропорезу.
– Нет! – завопила девочка.
Она развернулась и бросилась в противоположную от Ригби и Ньюкирка сторону. И как только мембрана под ногами пошла под уклон, изо всех сил прыгнула вперед, прямо в ночное небо.
Рывок натянувшегося каната был болезненным, страховочные ремни врезались в плечи. Она упала на мембрану и закувыркалась, как мяч. Бесполезно – Ригби и Ньюкирк весили намного больше, чем она, и трос потащил Дэрин обратно к хребту «Левиафана». В какой-то миг она ухватилась за ванты и остановилась, но трос стиснул ее так, что она не могла вздохнуть.
Неожиданно давление ослабло, и Дэрин в ужасе посмотрела вверх. Порвался трос? Ньюкирк перерезал его?!
Но тут она увидела, что веревку перехватила стоящая на хребте группа такелажников. Теперь они вытягивали Ньюкирка и раненого боцмана.
Дэрин издала вздох облегчения и закрыла глаза, вцепившись в ванты. К дьяволу эти страховочные тросы! Что может быть надежнее собственных рук?
Воздушный гигант снова наклонялся, круче, чем прежде. Дэрин открыла глаза и поняла, что рук точно будет недостаточно.
Они падали.
Прямо перед Дэрин вырастали вершины швейцарских Альп, и ближайший пик находился в нескольких сотнях футов под ней. Все внизу было безмятежно-белым, и острые скалы, торчащие из-под снега, напоминали зубы какого-то чудовища, терпеливо поджидающего жертву.
Раненый «Левиафан» медленно и неотвратимо терял высоту.