Текст книги "Левиафан"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Фольгер подошел ближе. Теперь он выглядел опустошенным.

– Вам предстоит принять трудное решение, Алек. Вы собираетесь сдаться в плен?

– В плен? – изумленно повторил принц. – Но германцы сразу же меня вздернут!

– Нет, в плен к дарвинистам. Расскажите им честно, кто вы, и я уверен – они заберут вас с собой. Вы окажетесь под стражей, зато в безопасности. Возможно, дарвинисты выиграют войну. Тогда, если будете послушным, усадят вас на трон Австро-Венгрии. Конечно, вы станете марионеткой в их руках, но в Европе снова воцарится мир, а вы обретете то, что положено вам по праву рождения.

Алек невольно попятился. Верно ли он понял? Фольгер не мог такое предложить! Его тайна все еще не была раскрыта. Кто вообще мог предположить, что пятнадцатилетний принц полезет сражаться в первых рядах? Но сдаться добровольно?!

Его запомнят как предателя – навсегда!

– Должен быть и другой вариант, – сказал он.

– Да, конечно. Вы остаетесь здесь и сражаетесь вместе с нами, когда придут германцы. И погибаете в бою, как и все мы.

Алек завертел головой. Рассуждать, как граф, просто бессмысленно! Всегда можно придумать какой-нибудь план, стратегию, чтобы подчинить обстоятельства своей воле. Сдаваться нельзя!

– У вас еще есть время подумать, – сказал граф. – Германцы явятся не раньше завтрашнего дня. Сдайтесь – и проживете долгую жизнь.

Алека передернуло.

– Но больше никаких советов вы от меня не услышите, – закончил граф, развернулся и пошел прочь.

ГЛАВА 34

Алек глубоко вздохнул и постучал в дверь. Дилан открыл ее и нахмурился.

– Выглядишь просто ужасно.

– Я пришел поговорить с доктором Барлоу, – сказал Алек.

Мичман распахнул дверь машинного отделения:

– Доктор скоро придет, но имей в виду, она в плохом настроении.

– Я уже знаю, что у вас проблемы с двигателем, – сказал Алек.

Он решил не скрывать, что граф Фольгер шпионил за ними. План спасения, который он задумал, строился на обоюдном доверии.

Дилан кивнул в сторону ящика с загадочными яйцами.

– И как будто мало проблем с двигателями, этот чертов идиот Ньюкирк не уследил прошлой ночью за температурой. Но, по мнению доктора Барлоу, виноват все равно я.

Алек заглянул в ящик – там осталось только три яйца.

– Скверно.

– Все равно миссия уже провалилась.

Дилан достал термометр из ящика и проверил температуру.

– Нам сильно повезет, если без двигателей мы доберемся хотя бы до Франции.

– Об этом-то я и пришел поговорить. Наш шагоход тоже вышел из строя.

– Вы уверены?

Дилан широким жестом обвел загромождающие машинное отделение ящики.

– Мы можем дать любые запчасти. Для нас они все равно уже бесполезны.

– Боюсь, запчастями не обойтись, – сказал Алек. – Мы не можем поставить шагоход на ноги.

– Вот они, ваши машины! – воскликнул Дилан. – Разве я тебе не говорил? Никогда не видел животного, которое не могло бы само перевернуться со спины на брюхо. Если не считать черепах и одного из котов моей тетушки.

Алек поднял бровь.

– Уверен, кот твоей тетушки не пережил бы прямое попадание авиабомбы.

– Не факт. Слой жира защитил бы его.

Вдруг глаза Дилана вспыхнули.

– А почему бы вам не полететь с нами?

– В том-то и дело, – сказал Алек, – я готов, но мои люди против. Они не хотят попасть в плен к французам. Вот если мы незаметно улизнем, когда вы приземлитесь, тогда…

Может быть, тогда ему удастся уговорить свой экипаж спастись и граф Фольгер вернет принцу хотя бы частицу утраченного уважения.

Дилан кивнул.

– Без двигателей мы все равно приземлимся, где удастся. Сомневаюсь, что нас будет встречать почетный караул. Знаешь, полет по ветру на воздушном ките – опасное занятие. Может случиться все, что угодно.

– Каковы шансы?

Дилан пожал плечами.

– Все не так плохо. Однажды я пролетел на медузе через половину Англии, причем совершенно один.

– Правда? – спросил Алек с легкой завистью.

Похоже, жизнь Дилана состояла из сплошных приключений. На миг Алеку захотелось забыть о своем происхождении и стать таким же, как мичман, – обычным солдатом без земли и титула.

– Это случилось в мой первый день в воздушном флоте, – начал Дилан. – На Лондон обрушился необычный шторм, наверное, самый сильный за последнее столетие. Ветер срывал крыши и поднимал в воздух целые дома, в том числе…

Дверь внезапно распахнулась, и в машинное отделение ворвалась доктор Барлоу, свирепо комкая в руке свернутую карту.

– Капитан – глупец! – заявила она. – Корабль полон идиотов!

Дилан отдал ей честь.

– Но яйца горячие, как тосты, мэм.

– Что ж, это радует, хотя в данных обстоятельствах совершенно бессмысленно. Он собирается возвращаться во Францию!

Доктор Барлоу рассеянно подняла взгляд.

– А, это вы, Алек. Надеюсь, что ваша шагающая машина в лучшей форме, чем этот несчастный корабль.

Алек поклонился.

– Боюсь, что нет, доктор. Мастер Клопп говорит, что мы не сможем поставить ее на ноги.

– Неужели все так плохо?

– Увы. На самом деле я пришел спросить, не возьмете ли вы нас с собой.

Алек уперся взглядом в носки своих ботинок.

– Если, конечно, ваши технические возможности позволяют взять добавочный вес пяти человек.

Доктор Барлоу начала постукивать свернутой картой по ладони.

– У нас больше нет проблемы с перевесом. Запасы пищи на исходе, в том числе и ваши – мы все скормили животным.

Она выглянула в иллюминатор и добавила:

– И наша команда сильно поредела.

Алек кивнул. Он видел тела погибших летчиков и людей, копающих могилы в твердом, как камень, снегу.

– Но ведь Франция не нейтральная территория, – сказала леди. – Вас захватят как военнопленных.

– На этот счет у меня есть просьба. Алек глубоко вздохнул.

– Дилан сказал, что вы приземлитесь в какой-то случайной точке. Тогда мы тихо уйдем.

– А мы ничего не заметим, – добавил Дилан.

– Это может сработать. – Доктор Барлоу задумчиво кивнула. – И мы вернем тебе долг, Алек, но боюсь, что решать буду не я.

– Вы говорите, что капитан не видит другого выхода, кроме возвращения?

– Капитан – идиот, – повторила леди с горечью. – Он отказывается завершить нашу миссию. Не хочет даже попытаться! Если мы можем лететь по ветру во Францию, то с таким же успехом можем лететь и в Османскую империю. Вопрос только в том, чтобы поймать подходящий ветер.

Она помахала свернутой картой.

– А воздушные течения в Средиземноморье прекрасно известны.

– Все не так просто, мэм, – заметил Дилан и, кашлянув, добавил: – Вообще-то наше место назначения – военная тайна.

Доктор Барлоу мрачно взглянула на яйца.

– Если и тайна, то совершенно бессмысленная.

Алек нахмурился. Интересно, зачем Левиафан направляется в Османскую империю? Турки были мусульманами, а потому фанатичными противниками дарвинистов. Они много столетий враждовали с Россией; султан с кайзером были старыми друзьями. Фольгер всегда говорил, что рано или поздно турки вступят в союз с Германией и Австро-Венгрией.

– Но ведь сейчас Османская империя – нейтральная территория? – спросил он осторожно.

Доктор Барлоу вздохнула.

– На данный момент – да. Но это может измениться в любую минуту, а значит, каждый день промедления для нас катастрофа. Годы работы впустую!

Алек слушал ее вполуха, обдумывая новый вариант развития событий. Османская империя – отличное место, чтобы спрятаться. Обширное и могущественное государство, где несколько золотых монет решат любые проблемы. Конечно, там наверняка полно немецких шпионов, но, по крайней мере, в момент приземления он не будет считаться военнопленным.

– Доктор Барлоу, не будет ли наглостью с моей стороны спросить, в чем заключается ваша миссия?

Она бросила на него насмешливый взгляд.

– Я не могу выболтать все наши военные секреты, но вам должно быть очевидно, что я не военный, а ученый.

– И дипломат?

Доктор Барлоу улыбнулась.

– Постольку поскольку.

Алек снова бросил взгляд на ящик. Какое отношение имеют яйца к дипломатии? Впрочем, важно другое: доктор Барлоу пойдет на любой риск, чтобы доставить их в Османскую империю.

И тут Алека озарила смелая идея.

– А что, если я дам вам двигатели? Доктор Барлоу подняла бровь.

– Извините?

– На шагоходе имеются два мощных двигателя. Оба в хорошем состоянии.

Несколько мгновений леди молчала, а потом повернулась к Дилану.

– Это возможно, мистер Шарп? Мальчик ответил озадаченным взглядом.

– Уверен, что они достаточно мощные, мэм. Но они чертовски тяжелые! И все эти механизмы – настоящая головоломка. Пока их разберут, соберут заново и запустят, пройдет сто лет, а у нас мало времени.

– С нашей помощью вы управитесь быстро, – возразил Алек. – Клопп – лучший механик в Австрии, мой отец выбирал его из сотен. Он и Хоффман поддерживали штурмовик в рабочем состоянии пять недель без всяких запчастей. Уверен, что они смогут установить и пару пропеллеров.

– Ну, может быть, – сказал Дилан, – но там работы чуть больше, чем на пару пропеллеров.

– Тогда нам помогут ваши инженеры.

Алек повернулся к доктору Барлоу.

– Что скажете? Вы сможете продолжать вашу миссию, а я и мои люди окажемся в дружественной стране.

– Но есть одна проблема, – сказала женщина, – мы попадаем от вас в зависимость.

Об этом Алек не подумал. Контроль над двигателями означал контроль над кораблем.

– Мы можем научить ваших инженеров. Прошу, поверьте мне. Я делаю это предложение от чистого сердца.

– Вам я верю, Алек, – сказала леди, – но вы всего лишь мальчик. Как мне удостовериться, что ваши люди рассуждают так же, как вы?

– Потому что я… – Алек прикусил язык.

– Они сделают то, что я скажу, – неловко закончил он. – Вы не забыли, что они отдали за меня графа?

– Я не забыла, – подтвердила леди. – Но если мы хотим заключить сделку, Алек, я должна знать, кто вы на самом деле.

– Я… я не могу вам сказать.

– Тогда позвольте мне догадаться. Лучший мастер механики во всей Австрии служил вашему отцу?

Принц опустил голову.

– И вы говорили, что в бегах уже пять недель, – продолжала она, – значит, ваше путешествие началось примерно двадцать восьмого июня?

Алек застыл. Доктор Барлоу назвала дату той ночи, когда умерли его родители. Выходит, она догадывалась и раньше. А сегодня Алек вручил ей последний фрагмент головоломки.

Он хотел сказать, что это все неправда, но внезапно у него перехватило горло. Пока горе надо было скрывать, он держался, но сейчас снова нахлынуло отчаяние.

Доктор Барлоу, приблизившись, коснулась его руки.

– Алек, мне так жаль. Все это ужасно. Значит, слухи оказались верными? Их убили немцы?

Алек отвернулся, не в состоянии вынести ее жалость.

– Они охотятся за нами с самой первой ночи.

– Тогда мы непременно должны забрать вас отсюда.

Доктор Барлоу встала и накинула пальто.

– Я пойду еще раз поговорю с капитаном.

– Прошу вас, мэм, – попросил Алек дрожащим голосом, – никому не говорите, кто я такой. Это все сильно усложнит.

Ученая дама постояла несколько мгновений в задумчивости.

– Хорошо, пусть это пока будет тайной. Порадуем капитана вашим предложением относительно двигателей.

Она открыла дверь и обернулась на пороге. Алек мысленно взмолился, чтобы она поскорей ушла. Он едва сдерживался и не хотел заплакать при женщине.

Но леди сказала только:

– Позаботьтесь о нем, мистер Шарп. Я скоро вернусь.

ГЛАВА 35

Теперь Дэрин поняла, что в душе Алека жила глубокая скорбь.

Еще той ночью, когда он явился с ледника с аптечками на плече, его темно-зеленые глаза были полны горя и страха. А вчера, когда он признался, что его родители умерли, и замолчал, не в силах выговорить ни слова, стало ясно, как свежа эта рана.

Он пытался скрывать ее, как умел, но теперь боль прорвалась наружу. Слезы текли по лицу Алека, плечи содрогались от рыданий. Все попытки держать горе в себе пошли прахом.

– Бедняжка, – прошептала Дэрин, опускаясь на колени рядом с ним.

Алек закрыл лицо ладонями.

– Извини, – всхлипнул он. – Мне очень стыдно…

– Не валяй дурака.

Дэрин села на пол рядом с Алеком, опираясь спиной о ящик.

– Когда мой папа умер, я чуть не рехнулся. За целый месяц ни слова не сказал.

Алек попытался что-то произнести, но не сумел.

– Тсс. – Дэрин убрала прядь волос с его лица. Щеки Алека намокли от слез. – И не волнуйся, я никому ничего не скажу.

Ни о том, что он плакал, ни о том, кто он такой на самом деле. Теперь это абсолютно понятно, и дура она была, что не догадалась раньше. Стало быть, Алек – сын того несчастного герцога, из-за смерти которого началась война. Дэрин помнила, как в день ее прибытия на «Левиафан» услышала новость о каком-то аристократе, чье убийство всколыхнуло жестянщиков.

«Столько неприятностей из-за одного паршивого герцога!» – много раз думала она.

Конечно, для Алека все выглядело иначе. Смерть родителей – это словно мир разваливается на части. Собственно, так и случилось: началась война.

Дэрин вспомнила, как после смерти папы на нее насели мама с тетушками, пытаясь заставить вести себя, как положено приличной девушке. Все эти кринолины, чаепития и тому подобная чушь. Они вели себя так, словно хотели стереть прежнюю Дэрин. Ей пришлось сражаться изо всех сил, чтобы отстоять право быть собой.

В этом-то и заключается секрет: держать удар и продолжать драться, что бы ни случилось.

– Доктор Барлоу уговорит капитана, вот увидишь, – сказала девочка. – И мы отсюда улетим так быстро, что ты даже не заметишь, точно говорю!

На самом деле Дэрин не была целиком уверена, что план Алека сработает. Но все равно это было куда лучше, чем сидеть на леднике, дожидаясь попутного ветра.

– Их отравили, – сглотнув, хрипло произнес Алек. – Сначала стреляли, потом бросили бомбы. Пытались сделать вид, что покушение затеяли сербские анархисты. А когда ничего не вышло, в ход пошел яд.

– Зачем? Чтобы был повод начать войну?

Алек кивнул.

– Германия решила, что война будет. Вопрос – когда, и чем быстрее, тем лучше…

Дэрин хотела сказать, что вся эта война просто чушь собачья, потом вспомнила Ньюкирка и других, охваченных боевым пылом, и решила, что всегда и везде найдутся олухи, готовые ринуться в драку.

Но в рассказе Алека ей тоже не все было понятно.

– Твоя семья правила Австрией?

– Да. Последние пятьсот лет.

– Но если немцы убили твоих родителей, почему Австрия помогает им, вместо того чтобы дать кайзеру хорошего пинка? Или твои родственники не знают, что там случилось?

– Знают, – вздохнул Алек, – или подозревают. Но мой отец не слишком ладил с прочими Габсбургами.

– И чем же он не угодил?

– Тем, что женился на моей матери.

Дэрин вытаращила глаза. Нет, она слышала о семейных неурядицах, вызванных неудачной женитьбой, но в обычных семьях все же обходилось без бомбометания.

– Твои родственники что, совсем чокнутые?

– Нет, они правители империи.

Дэрин чуть не сказала, что, по ее мнению, это одно и то же, но сдержалась. Вместо этого она снова принялась расспрашивать Алека. Разговор явно помогал ему прийти в себя.

– И что не так было с твоей мамой?

– Она не принадлежала к высшей знати. Нет, ты не думай, она не простолюдинка – среди ее предков попадались даже принцы. Но чтобы выйти замуж за Габсбурга, надо обладать безупречной родословной.

– Вот оно что, – кивнула Дэрин.

Величавые манеры Алека, которые поначалу так раздражали, вдруг обрели совсем иной смысл. Значит, теперь, когда его отец мертв, он станет герцогом? Даже круче того – эрцгерцогом. Звучит шикарно!

– И когда мои родители полюбили друг друга, – вполголоса продолжал Алек, – им пришлось хранить свое чувство в тайне.

– Ух ты, чертовски романтично, – поддакнула Дэрин. Алек покосился на нее и хмыкнул.

– В смысле, тайные свидания и все такое, – объяснила она.

– Мама говорила то же самое. – На лице Алека промелькнула слабая улыбка – Она была фрейлиной у принцессы Изабеллы де Круа. Принцесса собиралась выдать за моего отца одну из своих дочерей. Он часто бывал у них, но никто не догадывался ради кого. И вот однажды он забыл на теннисном корте свои часы…

Дэрин фыркнула.

– Дома я тоже постоянно забывал часы на теннисных кортах.

Алек удивленно покосился на нее и продолжил:

– Изабелла нашла часы и открыла их. Она, должно быть, надеялась увидеть внутри портрет одной из дочерей…

– А увидела фотографию твоей мамы!

Алек кивнул. – Изабелла поступила сурово. Она заявила маме, что больше не нуждается в ее услугах.

– Вот жаба, – воскликнула Дэрин. – Прогнать девушку с работы только потому, что она понравилась какому-то там герцогу!

– Потеря «работы» была мелочью по сравнению с прочим. Мой дедушка, император, отказался признать брак родителей. Он не разговаривал с отцом целый год. Эта ссора взбаламутила всю империю. Кайзер, русский царь, даже Папа Римский пытались как-то все уладить, но напрасно…

Брови Дэрин поползли вверх. Нет, Алек точно слегка сумасшедший. Он действительно имеет в виду, что Папа Римский влезал в семейные дела его родителей?

– Но наконец нашли компромиссный вариант. Морганатический брак.

– А это что еще за петрушка?

Алек отер слезы.

– Они могли вступить в законный брак, но дети ничего не наследовали. С точки зрения моего деда и прочих, меня просто не существует.

– Так ты эрцгерцог или нет?

Алек качнул головой.

– Нет. Я просто принц.

– Всего лишь принц? Чтоб мне лопнуть!

Лицо Алека стало суровым.

– Я и не рассчитывал, что ты поймешь, Дилан.

– Извини, – буркнула Дэрин.

Она вовсе не собиралась смеяться над ним. В конце концов, этот семейный раскол стоил Алеку родителей.

– Просто все это звучит довольно дико.

– Понимаю, – вздохнул он. – Ты ведь никому не расскажешь?

– Конечно нет. – Дэрин протянула ему руку. – Я же сказал: твои семейные дела не наша забота.

Алек с печальной улыбкой пожал ее.

– Надеюсь, что так. Но иногда мне кажется, что меня преследует весь мир.

Дэрин задумалась, пытаясь представить, каково это, когда твоя семейная ссора перерастает в европейскую войну. Неудивительно, что бедняга постоянно выглядит таким несчастным. Даже если Алек тут совершенно ни при чем, все равно от чувства вины ему не избавиться.

Дэрин сама ночь за ночью воскрешала в памяти последний полет отца. Она придумывала десятки вариантов его спасения и изобретала множество причин, почему воздушный шар мог не загореться…

– Ты ведь понимаешь, что в их смерти нет твоей вины? – спросила она тихо. – Послушать доктора Барлоу, так к началу войны приложили руку сотни политиков.

– Но именно из-за меня раскололся дом Габсбургов, – возразил Алек. – С меня пошел разлад, и Германия получила свой повод к войне.

– Ты не только повод к войне. Дэрин взяла его за руку.

– Ты – тот, кто пришел ночью через ледник и спас мою отмороженную задницу.

Алек взглянул на нее, смахнул последние слезинки и улыбнулся.

– Ну да, наверное.

– Алек?

От резкого голоса доктора Барлоу, раздавшегося прямо над головой, принц подскочил на полметра.

Дэрин с улыбкой указала на вестовую ящерицу, сидящую на потолке.

– Капитан принял ваше предложение, – продолжала рептилия. – Встретимся около шагающей машины. Нам понадобятся минимум два переводчика, чтобы скоординировать действия ваших и наших инженеров.

Алек молчал, оторопело глядя на говорящую ящерицу. Дэрин, хихикая, толкнула его.

– Она ждет твоего ответа!

– Уже иду, доктор Барлоу, – сглотнув, ответил принц. – А пока попросите о помощи графа Фольгера. Он отлично говорит по-английски, когда хочет. Спасибо.

– Конец сообщения, – добавила Дэрин. Ящерица унеслась прочь.

– Никак не привыкну к вашим «зверушкам», – содрогнувшись, признался Алек. – Мне кажется, это кощунство – наделять их человеческими свойствами.

– Разве ты не слыхал о попугаях? – рассмеялась Дэрин.

– Они – совсем другое дело. Такими их сотворил Бог. Но я… я хочу поблагодарить тебя, Дилан.

– За что?

Алек поднял руки. На миг Дэрин показалось, что он снова заплачет, но Алек сказал:

– За то, что ты знаешь, кто я. И крепко обнял ее за плечи.

Объятие длилось всего миг. Потом Алек развернулся и быстро вышел из машинного отсека, отправившись к упавшему штурмовику.

Когда за ним захлопнулась дверь, Дэрин задрожала. Ее охватило странное, незнакомое ощущение. Когда руки Алека сомкнулись вокруг нее, по спине девочки пробежал трепет – так, бывало, вздрагивала шкура «Левиафана», когда в небе зажигались первые звезды.

Дэрин обхватила себя руками, но не ощутила ничего подобного.

– Чтоб мне лопнуть, – пробормотала она тихо и повернулась к ящику с яйцами.

ГЛАВА 36

Полуденную вахту Дэрин и Ньюкирк стояли на хребте «Левиафана», на самом верху.

Вчерашнее птичье пиршество оказалось не напрасным. Всю ночь внутренности гигантского кита урчали и рокотали, вырабатывая водород, и теперь корабль снова пришел в рабочую форму. Снег вокруг него устилали объедки, а в животе у Дэрин комом застрял скудный завтрак: кофе со сливочным печеньем. Команда ела только то, что не годилось в пищу животным.

Но голодные спазмы в желудке – сущая ерунда по сравнению с упругой, туго натянутой мембраной под ногами. Около полудня поднялся свежий ветер и поволок «Левиафан» по леднику. Такелажники немедленно наполнили балластные емкости тающим снегом. Однако доктор Баск сказал, что водорода пока недостаточно, чтобы поднять в воздух два новых двигателя и пятерых человек.

– Боцман вроде шевелится, – сказал Ньюкирк, глядя вверх. – Стало быть, еще жив.

Дэрин косо посмотрела на него, затем тоже подняла глаза на медузу. На сей раз в воздух поднялся мистер Ригби. Он сам настоял на воздушной вахте, заявив, что и так чуть не потерял двух последних мичманов и впредь подобного не допустит, хоть бы ему пришлось снова вернуться в лазарет.

– Скоро потащим его вниз, – сказала она. – Доктор Баск спустит с нас шкуру, если мы его там заморозим.

– Ну да. – Ньюкирк махнул рукой. – Но как только мы его спустим, подняться придется кому-то из нас.

Дэрин пожала плечами.

– Лучше, чем караулить яйца.

– По крайней мере, рядом с ними тепло!

– Вы бы и сейчас там сидели, мистер Ньюкирк, если бы нормально следили за температурой!

– Я же не виноват, что мы застряли на этом айсберге!

– На леднике, дурачина!

Ньюкирк пробормотал какое-то ругательство, резко развернулся и ушел, громко топая по спинной чешуе кита. Мичман утверждал, что во всем виновата доктор Барлоу, которая не объяснила разницу между температурой по Цельсию и Фаренгейту. Но факт оставался фактом – несколько яиц погибло именно в его вахту.

Дэрин уже открыла рот, чтобы окликнуть его, собираясь извиниться, но передумала. Вместо этого она подняла к глазам бинокль, присматриваясь к тому, что происходило на машинных палубах.

Передние направляющие двигатели «Левиафана» располагались симметрично по бокам, выдаваясь над корпусом, как пара выпученных глаз. Остатки прежних моторов уже убрали, и теперь их место занимали громоздкие агрегаты жестянщиков. Дэрин увидела Алека – он трудился над одним двигателем вместе с Хоффманом и мистером Херстом, главным корабельным инженером.

Они оживленно беседовали, размахивая руками в холодном воздухе.

Вообще, дело шло медленно. Около полудня на пробу запустили второй двигатель, который монтировали Клопп и Бауэр. Несколько секунд мембрана дрожала под ногами Дэрин, а потом раздались треск, скрежет – и двигатель заглох. Следующие несколько часов жестянщики провели, выковыривая из мотора какие-то обгорелые железки.

Дэрин подняла бинокль повыше и окинула взглядом горизонт. После атаки «кондоров» прошло уже больше суток. Без всяких сомнений, германцы вот-вот появятся здесь. Пара-тройка аэропланов-разведчиков уже мелькали над горами, но не приближались – видно, просто хотели удостовериться, что «Левиафан» все еще на месте. Наверняка немцы задерживались только потому, что копили силы. Враг мог появиться в любую минуту.

Взгляд Дэрин снова остановился на Алеке. Некоторое время она наблюдала, как мальчик переводит что-то Хоффману, указывая на верхнюю часть двигателя. Дэрин улыбалась, представляя его голос. Затем опустила бинокль и выругалась. Хватит думать о ерунде! Она солдат, а не какая-то девчонка, крутящая подолом на деревенских танцульках.

– Мистер Шарп! – раздался издалека крик Ньюкирка. – У Ригби проблемы!

Дэрин быстро подняла голову. Ньюкирк бежал назад, с медузы свисала, трепеща в воздухе, желтая матерчатая лента – знак тревоги. А Ригби семафорил флажками, передавая сообщение. Флажки летали так быстро, что Дэрин пропустила начало, но смысл очень скоро стал ясен:

– …С  3-А-П-А-Д-А…  В-О-С-Е-М-Ь  Н-О-Г…  Р-А-3-В-Е-Д-Ч-И-К-И…

Дэрин нахмурилась. Верно ли она поняла сигналы? «Ноги», конечно, означали шагоход. Но шагающая машина на восьми ногах не упоминалась ни в одном справочнике. Даже самые огромные дредноуты жестянщиков передвигались на шести ногах.

К тому же тут Швейцария – нейтральная территория! Неужели германцы осмелятся сюда вторгнуться?

Но Ригби повторял сигналы снова и снова – никакой ошибки. К последнему сообщению добавилась новая информация:

– О-К-О-Л-О  Д-Е-С-Я-Т-И  М-И-Л-Ь…  И-Д-Е-Т  О-Ч-Е-Н-Ь  Б-Ы-С-Т-Р-О…

Дэрин сосредоточилась. Настало время действовать.

– Вы можете спустить Ригби без моей помощи, мистер Ньюкирк? – крикнула она.

– Ну да… Что с ним?

– Не с ним! Проклятые жестянщики на подходе. Они приближаются по земле! Надо поднять тревогу!

Дэрин выхватила свисток и сыграла сигнал вражеского нападения. Ближайшая водородная ищейка тут же подхватила его воем, за ней – другие. Тревожный звук, похожий на завывание сирен, распространялся от ищейки к ищейке по живой цепочке, пока не охватил весь корабль. Дэрин огляделась в поисках офицера и увидела мистера Роланда – он бежал по хребту в ее сторону.

– Докладывайте, мистер Шарп!

Дэрин указала наверх.

– Там боцман, сэр. Он передает, что приближается еще один шагоход!

– Мистер Ригби? Какого черта он делает в воздухе?!

– Он настаивал, сэр, – ответила Дэрин. – Он утверждает, что у шагохода восемь ног. Я проверил сообщение дважды.

– Восемь? – повторил мистер Роланд. – Так это же по меньшей мере крейсер!

– Да, он большой. Мистер Ригби заметил его за десять миль.

– Что ж, нам повезло. Крупные шагоходы малоподвижны. Унас в запасе не меньше часа.

Офицер повернулся и щелкнул пальцами, подзывая вестовую ящерицу.

– Прошу прощения, сэр, – возразила Дэрин. – Но мистер Ригби передал «идет очень быстро».

Старший такелажник нахмурился.

– Что-то он путает, парень. Спроси-ка наших жестянщиков. Может, им что-то известно об этом ходячем осьминоге. Потом доложишь на мостик.

Дэрин козырнула, развернулась кругом и помчалась к двигателям.

Ванты, натянутые вдоль боков «Левиафана», отлично подходили для скоростного спуска. Дэрин защелкнула карабин на подходящем канате и понеслась вниз. Веревка шипела под ее кожаными перчатками, а металлический карабин ощутимо нагрелся.

Кровь стучала в висках Дэрин. Азарт предстоящего боя охватил ее, как и весь экипаж. Корабль окажется беззащитным, если только жестянщики не успеют запустить свои двигатели.

Подметки Дэрин громыхнули о металлическую поверхность машинной платформы. Мистер Херст оторвал взгляд от хаотического переплетения шестеренок. Он стоял, держась за край кожуха двигателя, не утруждая себя страховочными ремнями.

– Мистер Шарп? Что означает этот вой?

– Враг на подходе, сэр, – отрапортовала она и повернулась к Алеку.

Все его лицо пересекали жирные черные полосы, напоминающие боевую индейскую раскраску.

– Там шагоход, но какой-то странный. У него восемь ног, и он большой.

– Похоже на «Геркулес», – пробормотал Алек. – Мы с ним уже сталкивались. Он караулил границу. Тысячетонный фрегат, экспериментальная модель.

– Быстрая?

Алек кивнул.

– Скорость почти как у нашего штурмовика. Говоришь, он здесь, в Швейцарии? Германцы совсем лишились разума!

– Совсем, – подтвердила Дэрин. – Они в десяти милях к востоку отсюда. С ними еще разведчики. Как ты думаешь, когда они до нас доберутся?

Несколько минут Алек говорил по-немецки с Хофф-Хоффманомпереводя мили в километры. Дэрин ждала, крепко сжимая веревку и нетерпеливо постукивая каблуком по палубе. Один прыжок, и она соскользнет прямо на мостик.

– Около двадцати минут, – сказал наконец Алек.

– Черт возьми, – выругалась она. – Побегу доложу офицерам. Есть еще что-нибудь, что им надо знать?

Хоффман тронул Алека за плечо и что-то быстро прошептал ему на ухо. Алек помрачнел.

– Ясно, – буркнул он. – Те разведчики, о которых ты говорил. Мы их тоже встречали. Они вооружены сигнальными ракетами и зажигательными снарядами из какого-то клейкого фосфора.

На миг все замолчали. Фосфор! То, что надо, чтобы поджарить летучего кита…

Неужели германцы передумали брать их в плен?

– Ладно, парень, беги с докладом, – приказал мистер Херст. – Я пошлю ящерицу на вторую машинную палубу. А вы двое – запускайте двигатель!

Дэрин бросила последний взгляд на Алека и шагнула в пустоту. Теперь она стремительно скользила к капитанскому мостику, и веревка обжигала ладони даже сквозь перчатки.