Текст книги "Новая космическая опера. Антология"
Автор книги: Скотт Вестерфельд
Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Майкл Джон Муркок,Пол Дж. Макоули,Аластер Рейнольдс,Стивен М. Бакстер,Грегори (Альберт) Бенфорд,Роберт Рид,Кэтрин Азаро,Аллен Стил,Тони Дэниел
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 53 страниц)
Джейто лежал в постели, не в состоянии заснуть. Он приглушил свет, так что видны были лишь тусклые изображения засыпанных песком полей, украшавшие стены, – голографические картины, созданные им самим, память о родине.
Прошло восемь лет, но он по-прежнему находил свою квартиру чудесной. Он вырос в двухкомнатной землянке, которую его семья делила с двумя другими семьями. А здесь у него были принадлежавшие только ему кровать со стеганым одеялом, круглый комод, зеркало, ванная и мягкие коврики на полу. Мечтатели не требовали с него платы и давали ему денег на жизнь. Медицинское обслуживание было бесплатным, включая световые панели и витамины для его организма, страдающего от недостатка солнечного света.
Сегодня комната казалась ему более пустой, чем обычно. Он оставил попытки заснуть, подошел к комоду, вращавшемуся вокруг своей оси, и вытащил из верхнего ящика статуэтку. Он приехал на Анзатц, надеясь на чудо, рассчитывая купить сказочное сокровище. Тогда у него были собственные мечты, которые он хотел реализовать, продав шедевр: собственная ферма, бизнес, хороший дом для семьи, заслуженная пенсия для родителей, жена и дети. Целая жизнь.
Он никогда не собирался создавать произведения искусства. Но как, живя в Найтингейле, можно сопротивляться стремлению творить? Для создания этой статуэтки ему потребовалось несколько лет, и теперь он прятал ее, понимая, какими жалкими сочтут Мечтатели его попытки. Но она нравилась ему.
Чтобы раздобыть нужный камень, он спускался по источенным ветрами скалам к подножию плато, в расщелины, скрытые в кромешной тьме. Там он нашел кусок черного мрамора, которого не касалась рука человека. В своей квартире Джейто вырезал из мрамора птицу с расправленными крыльями и когтистыми лапками на подставке из того же камня. Затем сделал глиняные копии. Несколько лет он провел, вырезая на копиях фасетки, переделывая их, пока не достиг желаемого. Затем выдолбил фасетки на каменной птице и покрыл их блестящим составом.
Мечтатели пользовались для создания своих произведений математическими теориями. Джейто знал, что его статуэтка была простой по сравнению с творениями гениев. Геометрия фасеток задавала фугу на четыре голоса, и каждый голос символизировал часть его жизни: потерю дома и жизни на Сэндсторме; красоту, мрачную красоту Найтингейла, одиночество, его единственный спутник здесь; рассвет, который он не надеялся увидеть.
Прижав к себе статуэтку, он лег в постель и заснул.
Птица пела чудесную песнь, пела одна на четыре голоса. Джейто, держа ее в руках, бежал по Найтингейлу. Преследовавший его шар Мандельброта все приближался, пока наконец не зажужжал прямо перед ним. Фракталы, кружась, соскользнули с его поверхности и превратились в цепь из стальных колец. Цепь обмотала тело Джейто, ломая ему ребра и руки, и птица смолкла. Он покатился по земле, освещенной ледяными звездами, и упал на первую ступень Квадратичной Лестницы.
Джейто вырывался из пут, пока не высвободил руки, и птица ожила. Она снова запела, и голос ее полетел к звездам на крыльях надежды.
Фрактальные кольца упали с его тела. Джейто поднялся, и появилась женщина-астронавт, она вышла из теней, окутывавших Квадратичную Лестницу. Носком сапога она отбросила прочь цепи, и они растаяли, и их бесконечно повторяющиеся узоры исчезли, остались лишь мерцающие серебристые лужицы. Птица продолжала петь, и ее фуга окутывала облаком нот.
Женщина отступила всего на шаг назад. Глаза ее были огромными, темно-зелеными, как лесная листва. Она провела пальцами по его губам. Джейто обнял ее, легко, не принуждая; она могла сама решить: оставаться ли ей на месте или шагнуть вперед и прикоснуться к нему. Она сделала шаг вперед…
Гостиница Шепотов представляла собой округлое здание, изящно смотревшееся на фоне ночи. Держа в руке сверток, Джейто подошел к двери – арке, обрамленной блестящими металлическими пластинками.
– Откройся, – приказал он. Ничего не произошло.
Он попробовал еще раз:
– Откройся.
На поверхности двери появились волнистые линии и пятна, затем возникло голографическое изображение парящего в воздухе янтарного стержня. Рядом со стержнем образовалась кривая: она начала вращаться вокруг него, принимая какую-то форму. Когда все закончилось, перед Джейто оказалось изображение вазы, центр которой пронзал стержень. Поверх изображения переливались узоры нежных пастельных тонов.
– Тело вращения готово, – произнесла дверь. – Начинайте интегрирование.
– Что? – удивился Джейто. Ни разу в жизни дверь не просила его «начать интегрирование».
– Мне следует образовать иное тело? – спросила дверь.
– Я хочу, чтобы ты открылась.
Ваза покрылась серебряными и черными волнистыми линиями.
– Вы должны вычислить объем этого тела.
– Как?
– Задайте интеграл. Выберите пределы. Проведите интегрирование. Потребуется компьютер.
– Я понятия не имею, как это делается.
– Тогда я не могу открыться. Джейто поскреб подбородок:
– Я могу вычислить объем коробки. Ваза растаяла, и возникла коробка.
– Начинайте интегрирование.
– Ее объем равен ширине, умноженной на длину и умноженной на высоту.
Коробка и стержень исчезли.
– Откройся, – приказал Джейто. По-прежнему никакой реакции.
Джейто размышлял, злит ли хозяин гостиницы всех своих посетителей подобным образом. Хотя, возможно, Мечтателям нравятся загадки.
– Джейто? – окликнула его дверь.
– Да?
– Так вы хотите войти? Он раздраженно фыркнул:
– А иначе зачем я прошу тебя открыться? Снова появились коробка и стержень.
– Начинайте интегрирование.
– Я уже сделал это.
– По-моему, я зашла в тупик, – призналась дверь. Джейто улыбнулся:
– Так ты испытываешь новую программу?
– Да. Очевидно, она нуждается в доработке. – Дверь скользнула в сторону. – Заходите, пожалуйста.
Вестибюль озарял тусклый свет, исходящий от лазерных картин на стенах. Как только автоматика пола зарегистрировала вес Джейто, раздался мягкий перезвон колоколов. В воздухе поплыли ароматы, волны резких запахов чередовались с нежными.
Стойка хозяина гостиницы представляла собой три концентрических цилиндра, доходившие человеку до пояса. Они были выточены из нефрита, созданного путем молекулярной сборки, как и остальные полудрагоценные минералы, использованные в строительстве Найтингейла. Хозяин гостиницы сидел за круглым столом, расположенным в центре этой конструкции, и читал книгу.
Джейто подошел к стойке:
– Я хотел бы увидеть одного из ваших постояльцев.
Он знал, что женщина остановилась здесь, – эта гостиница была единственной в городе, принимавшей приезжих с других планет.
Хозяин продолжал чтение.
– Эй, – окликнул его Джейто.
Мечтатель по-прежнему был погружен в книгу. Джейто нахмурился, затем вскарабкался на цилиндры и перебрался через них.
– Женщина с другой планеты. Мне нужен номер ее комнаты.
Хозяин гостиницы потер край своей книги, и над ней появилось голографическое изображение танцоров, кружащихся в вальсе под музыку Штрауса.
Джейто вырвал книгу из рук Мечтателя:
– Говори.
Хозяин гостиницы забрал книгу, даже не подняв на него взгляда. За спиной Джейто послышалось жужжание, и шар Мандельброта толкнул его под локоть.
– Я должен ей кое-что, – сказал Джейто. – Она дала мне Сон.
Это привлекло внимание хозяина. Он поднял глаза, изогнув полупрозрачные брови на полупрозрачном лице.
– Вы пришли заплатить за Сон? – Он рассмеялся. – Вы?
Джейто сделал над собой усилие, чтобы не заскрежетать зубами:
– Вы знаете, что предложить плату необходимо.
– Она живет в четвертом номере, – ответил он.
На самом деле Джейто не ожидал ответа. Но, по-видимому, неписаные законы торговли Снами оказались сильнее отвращения, испытываемого хозяином при разговоре с крупными, непрозрачными людьми.
На верхние этажи вела старомодная лестница. Когда Джейто начал подниматься по ступеням, на стенах возникли голографические картины, наполнявшие пространство красками. Он оглянулся и увидел, как картины тают у него за спиной и лишь несколько светлых искорок еще продолжают танцевать в воздухе, словно следы, оставляемые элементарными частицами в древней пузырьковой камере.
Когда он постучал в дверь четвертого номера, никто не ответил. Он постучал снова. Никакого ответа.
Джейто повернулся, собираясь уйти, но в этот момент за спиной у него раздался щелчок. Оглянувшись, он увидел в дверях женщину-астронавта; свет, лившийся из комнаты, мерцал на золотистых кончиках ее взъерошенных волос. На женщине были серые сапоги до колена и светло-голубой костюм, облегавший фигуру. Костюм оживляли только четыре золотых кольца – по два на каждом плече. Сапоги были украшены трубками, тянущимися от каблука до верхней части голенища, – старомодно, но красиво.
– Да? – произнесла она.
Джейто проглотил ком в горле, предчувствуя, что сейчас нарвется на отказ. Он попытался сочинить какое-нибудь подходящее вступление, которое успокоило бы ее, возможно, заинтриговало или даже увлекло. Но у него получилось лишь дрожащее:
– Я пришел увидеться с вами. Невероятно, но она отступила, давая ему дорогу:
– Заходите.
Комната была приятной, с золотистыми занавесками на окнах и изящной кроватью, которая выглядела так, будто с нее только что поднялись.
Джейто замялся:
– Я не разбудил вас? Я могу прийти позже.
– Нет. Все нормально.
Она указала на небольшой столик, сверкавший металлическими деталями. Подставка с желобками поддерживала два диска; верхний, с разрезом от центра к краю, плавно перетекал в нижний – такой стиль был обычным в Найтингейле.
Единственным объяснением, которое Джейто удалось вытянуть из Мечтателей, было: «Римановы листы». Он поискал это слово в библиотеке и нашел туманное сочинение о теории комплексных переменных, которая, по-видимому, описывала, каким образом листы выражают математическую функцию.
Когда они сели за стол, Джейто поставил перед женщиной свой сверток и произнес формальные фразы:
– Вы дали мне Сон. Я предлагаю вам в качестве вознаграждения свою работу.
Она пристально взглянула ему в лицо:
– Я не понимаю.
– Прекрасный Сон… – «Интересно, – подумал он, – выгляжу ли я таким же смущенным, каким чувствую себя?» – Я могу предложить вам в качестве платы эту вещь. – Сняв обертку, Джейто показал птицу.
Расставаться с ней оказалось тяжелее, чем он ожидал. Но это был долг чести: он обязан женщине, и это единственное вознаграждение, которое он мог предложить.
Незнакомка сидела, рассматривая труд его жизни, и кровь бросилась Джейто в лицо. Он знал, каких чудес она насмотрелась в Найтингейле. Птица была жалкой в сравнении с ними.
– Она играет музыку, – объяснил он. – То есть не сама играет, но указывает, как играть ее.
Женщина подняла на него взгляд:
– Джейто, я не могу принять это.
На ее лице промелькнуло странное выражение: оно возникло и исчезло слишком быстро, чтобы он мог разгадать его. В другой ситуации он решил бы, что это благоговение. Затем она произнесла:
– Правила запрещают мне принимать подарки. Сквозь огорчение, которое она причинила ему своим отказом, до него вдруг дошло, что женщина позвала его по имени.
– Откуда вы знаете, что меня зовут Джейто?
– После нашего разговора я просмотрела досье о вашем пребывании на Анзатце.
Он уставился на нее. Досье было закрытым. Это являлось условием сделки; пока он делал то, что нужно Кранкеншафту, данные о нем хранились в тайне и он получал относительную свободу передвижения по Анзатцу.
Каким-то образом ему удалось говорить спокойным голосом:
– Как?
– Я попросила, – ответила она. – Властям пришлось разрешить мне.
Черта с два. Они должны были отказать. Неужели его присутствие стало настолько невыносимым, что они решили избавиться от него, несмотря на Кранкеншафта? А может быть, Кранкеншафту он больше не нужен?..
Затем Джейто внезапно осознал, что еще она сказала. Правила запрещают ей принимать подарки. Правила.
Разумеется. Он должен был понять это раньше. Золотые кольца на ее костюме – это не украшения. Это знаки различия, означающие ее чин.
– Вы – солдат ИКС, – сказал он. Она кивнула:
– Имперский Глашатай. Второго класса.
Джейто изумленно уставился на нее. Второй класс был аналогичен чину полковника, а «Глашатай» – это эвфемизм для обозначения офицера разведки. Джейто чуть было не начал уговаривать высокопоставленного охотника за шпионами вывезти его с Анзатца!..
ИКС, или Имперская Космическая Служба, – в исследованной людьми части Вселенной она была единственной защитой от Торговцев, чьи войска имели обыкновение «приглашать» населенные миры присоединиться к их растущим владениям. Любые населенные миры – независимо от того, желали они присоединиться к Торговцам или нет. Экономика Торговцев была основана на том, что они называли «добровольным обменом между трудовыми коллективами, созданными для блага рабочих, с одной стороны, и правительством, утверждающим трудовой договор, с другой стороны»; это было одним из самых изящных, хотя и пугающих определений рабства, слышанных Джейто. Империя образовалась в ответ как попытка свободных миров оставаться свободными. Вот почему так много колоний, включая Анзатц, присоединилось к Империи, несмотря на потерю независимости и автократический контроль ИКС.
Джейто заговорил со спокойствием, которого на самом деле не испытывал:
– Вы собираетесь передать меня ИКС?
– Что вы, нет, – ответила она. – Я просто заинтересовалась вами, после того как вы подошли ко мне на той странной лестнице.
Джейто захлестнула волна облегчения, за которым последовали недоверие, обида и смущение. Одним из немногих утешений и удовольствий в его жизни на Анзатце было создание этой птицы. А теперь каждый раз, глядя на статуэтку, он будет вспоминать, как женщина отвергла ее.
Джейто поднялся, и на лице ее отразилось какое-то чувство. Сожаление? Оно было смешано с другими эмоциями, возможно смущением, даже страхом отказа. Оно промелькнуло слишком быстро, чтобы он мог распознать.
Женщина встала.
– Могу я попросить вас о другом даре? О таком, который я могу принять, не нарушая правила?
У Джейто не было никаких других даров.
– Что вы имеете в виду?
– Мне хотелось бы осмотреть Найтингейл. – Она помедлила. – Может быть, вы покажете мне город?
Так ей нужен гид? И верно, он был наилучшей кандидатурой: Мечтатели никогда не снизошли бы до того, чтобы оказать чужаку подобную услугу. Но обычно люди предпочитают обойтись без гида, не желая общаться с осужденным преступником.
Конечно же, в его досье говорится, что он «исправился». А кроме того, ходили слухи, что Глашатаи обладают сверхъестественной силой и ловкостью. Возможно, она настолько уверена в себе, что не видит в нем угрозы.
– Хорошо, – сказал он.
– Ну что ж, отлично. – Оно появилось снова, это обманчивое смущенное выражение. – Тогда, может быть, мы, э-э-э, пойдем?
Он улыбнулся:
– Мне будет проще, если я смогу как-нибудь называть вас.
– О да. Разумеется. – Она по-настоящему покраснела. – Соз.
– Соз. – Джейто низко поклонился ей. – Очень приятно познакомиться.
Выражение ее лица смягчилось, на нем появилась улыбка.
– Мне тоже очень приятно.
Они спустились в вестибюль в неловком молчании. Оказавшись на улице, они быстро пошли через каменный сад гостиницы; высокие фонари освещали минеральные формации высотой с человека, отбрасывавшие длинные тени. На первый взгляд казалось, что камни расположены произвольно, но на самом деле в основе лежала некая упорядоченность, рассчитанная по теории хаоса
Джейто попытался расслабиться. Они с Соз шли по дорожке, ведущей к центру города, Разговоры всегда были для Джейто камнем преткновения. В ранней юности он попытался обсудить этот вопрос с отцом, когда они выпалывали сорняки в поле.
– Насчет девушек… – начал он тогда.
– А что с девушками? – спросил отец.
– Ты знаешь.
Отец присел на корточки.
– Относись к ней хорошо, и она будет к тебе хорошо относиться.
– Я не умею говорить.
– Тогда слушай.
– Не знаю, что значит «относись к ней хорошо».
– Так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Джейто подумал, что произойдет, если девушка станет относиться к нему так, как он хочет…
– А что, если у нас возникнут проблемы? Отец нахмурился:
– Постарайтесь этого не делать.
Джейто рассчитывал, что отец, который стал его отцом спустя всего лишь несколько недель после свадьбы с матерью, даст более развернутый ответ.
– А как быть, если это все-таки случится?
– А ты позаботься о том, чтобы этого не было. – Отец махнул мотыгой в сторону Джейто. – Если собираешься сажать семена, мальчик, будь готов принять на себя ответственность, когда они взойдут. – Подняв голову, он взглянул через поле на мать Джейто, которая возилась с поливочными шлангами; длинные волосы рассыпались по плечам, вокруг играли в пыли или помогали ей пятеро младших братьев и сестер Джейто. – Выбери для этого место, которое ты будешь ценить. – Голос его смягчился. – Место, которое сможешь любить.
Джейто внимательно смотрел на него:
– А ты сделал так?
Отец обернулся, и лицо его излучало нежность.
– Да, я сделал это.
Это было самое большее, что Джейто смог вытянуть из него по поводу женщин, секса и любви, но отцовский совет неплохо помогал ему многие годы. Однако в Найтингейле ему очень редко удавалось даже побеседовать с женщиной, не говоря уже о том, чтобы гулять с ней. Так что идти рядом с Соз было непривычно.
В конце концов дорожка превратилась в бульвар. Они оказались на площади перед Симфоническим Залом, около выложенного плиткой бассейна. Включилась лампа, бассейн залился розовым светом, и из воды возник фонтан, описывающий дугу. Затем включилась золотая лампа, за ней – фонтан из двух арок, затем зеленая и три дуги, и так далее, и каждый фонтан добавлял что-то к общей картине. Все вместе они образовали огромный туманный квадрат. Водяные брызги летали вокруг, и туман окутывал лица Джейто и Соз.
– Это прекрасно, – сказала Соз.
Джейто смотрел на нее, очарованный этой картиной: окрашенный во все цвета радуги туман окружал ее, словно аура, придавая ее милому лицу нечто небесное. Она была похожа на акварельный портрет, выполненный светящимися красками.
– Это называется Фонтан Фурье, – объяснил он. Она улыбнулась:
– Это как ряд Фурье?
– Верно. – Он сделал над собой усилие, чтобы не выпалить, как ему нравится ее улыбка. – Водяные арки не могут комбинироваться, как настоящие волновые гармоники, но в общем процесс передан неплохо.
– Это уникально. – Она глянула вниз, на его руки. – Джейто, посмотрите. Ваша птица.
Он поднял статуэтку и понял, что Соз имеет в виду. Свет ламп отражался от поверхности птицы так, что окружал ее фигуру радужным нимбом.
Соз протянула руки:
– Можно мне?
Он отдал ей статуэтку, и Соз повертела ее из стороны в сторону, глядя, как свет переливается на ее гранях.
– Что вы имели в виду, говоря, что она играет музыку?
– Угол каждой фасетки обозначает ноту. Интересно, найдет ли он слова, чтобы объяснить это?
Прежде чем сочинять фугу, Джейто пытался изучать теорию музыки, но в итоге ему пришлось довольствоваться тем, что казалось ему верным. Он не играл на музыкальных инструментах и не мог мысленно написать ноты, не услышав их сначала. Джейто нужен был компьютер, чтобы исполнять его сочинение. Мечтатели упорно игнорировали его просьбы обучить его работе в сети, так что он пробирался на ощупь и в конце концов научился пользоваться одной консолью в библиотеке.
– А я могу услышать эту музыку? – спросила Соз. Эта просьба вызвала у Джейто неожиданный приступ паники. А вдруг ей не понравится то, что она услышит, этот музыкальный автопортрет, который он создал с таким трудом?
– Я не могу играть ее, – ответил он. – Для этого нужны четыре арфы, построенные по принципу сферических гармоник.
– Мы можем сделать это на сетевой консоли. Джейто едва не сказал «нет». Но он должен ей за Сон, а фуга оплатит его долг. Прогулка по Найтингейлу не в счет; долг за Сон мог быть оплачен только произведением искусства, созданным должником. Но он все еще сомневался:
– До консоли, которой я пользуюсь, далеко. Она указала на Симфонический Зал:
– В этом здании должны быть общедоступные консоли. Джейто представил себе, что она подумает о взрослом человеке, который не может войти в сеть города, где прожил несколько лет. Он долго молчал, прежде чем ответить:
– Я не могу воспользоваться ими.
– Там нет помещения с консолями?
– Есть.
– Разве вы не можете связаться отсюда с вашей персональной консолью?
Мышцы его так напряглись, что он почувствовал, как свитер натянулся на плечах.
– У меня нет персональной консоли. Она моргнула:
– У вас нет персональной консоли?
– Нет.
– А где вы работаете?
– В библиотеке.
– Возможно, отсюда мы сумеем связаться с библиотечной системой. – Она глядела ему в лицо, словно пыталась разгадать мысли. – Я могу устроить это для вас.
Так. У него закончились отговорки. После очередной неловкой паузы он ответил:
– Хорошо.
Джейто привел Соз в одно из уединенных помещений Симфонического Зала. Комната была залита голубым светом, пол устилали голубые ковры. Белые общественные консоли, выполненные в виде различных скульптур, располагались по периметру, образуя живописную картину.
Соз уселась на мягкий табурет перед ближайшей консолью:
– Открыть гостевой вход.
Экран засветился голубым, и Джейто чуть не рассмеялся. Только Мечтатели могли подстроить дизайн помещения под цвет сетевой консоли.
– Добро пожаловать в Найтингейл, – сказала консоль. – Чем я могу вам помочь?
– Мне нужен доступ в библиотеку, – ответила женщина. – Создай здесь корневой каталог, стандартную разветвленную структуру, необходима также возможность формирования голограмм, максимально допустимый объем памяти, полный доступ к общественным узлам, все разрешенные опции анонимного перемещения данных.
– Уточните узлы, которые вы предпочитаете, – произнесла консоль.
– Узел, необходимый, чтобы создавать музыкальные файлы при имеющемся представлении партитуры и алгоритме отображения.
Новый голос заговорил нежным, мягким тоном:
– Это Требл.[4]4
Treble — дискант (англ.).
[Закрыть] Пожалуйста, введите партитуру и задайте алгоритм.
Соз взглянула на Джейто:
– Вы можете открыть их отсюда.
Джейто тупо посмотрел на женщину. Она как будто говорила на непонятном языке. Он даже не знал, что существуют эти компьютеры, с которыми она разговаривала.
– Открыть что?
Она поднялась и отошла в сторону:
– Скажите Треблу, как открыть ваши файлы.
– У меня нет доступа.
– У всех есть доступ.
Он сделал над собой могучее усилие, чтобы не заскрежетать зубами:
– Значит, я никто. Соз вздрогнула:
– Простите. Я не хотела вас обидеть. – Она собралась еще что-то сказать, но остановилась. Оглядев помещение, она заметила: – Должно быть, за этой комнатой легко наблюдать.
– Возможно. – «Она подумала, что Мечтатели следят за нами?» – Роботы не выпускают меня из поля зрения.
Соз кивнула. Вопросы и комментарии, которые она собиралась сделать по поводу отсутствия у него доступа к компьютерам, остались непроизнесенными. Вместо этого она указала на горизонтальный экран, расположенный на консоли:
– Если вы поставите сюда статуэтку и дадите Треблу алгоритм для отображения фуги, он создаст голограмму птицы, оцифрует ее, преобразует алгоритм и применит его к цифровым данным.
Джейто пожелал перенестись куда-нибудь в другое место. Это оказалось еще хуже, чем заминка у дверей гостиницы. В тот раз, по крайней мере, он обнаружил свое невежество перед неодушевленным предметом.
– Я понятия не имею о том, что вы сейчас предложили. Невероятно, но Соз вспыхнула, словно идиоткой выглядела она, а не он.
– Джейто, это моя работа. Попросите меня рассчитать эффективность двигателя, вычислить курс, разработать стратегию боя – тут я ас, как вы в вашем искусстве. Но поставьте меня перед симпатичным мужчиной, и я становлюсь неловкой, как жердь в кувшине.
Он уставился на нее. Ас… как вы в вашем искусстве. Она решила, что он ас. И к тому же симпатичный… Джейто улыбнулся:
– Ничего подобного. – Он махнул в сторону консоли. – Так мне надо поставить статуэтку туда?
Напряженное выражение исчезло с ее лица.
– Именно. Потом скажите Треблу, как получить ноты.
Он поставил птицу на экран, и два лазерных луча заскользили по ней, заставляя фасетки искриться. Когда лучи остановились, он сказал:
– Требл?
– Слушаю вас, – отозвалась консоль.
– Угол, который фасетка образует с основанием, определяет ноту. Высота ноты изменяется линейно с углом: фасетки, параллельные основанию, означают ноту на три октавы ниже до, а перпендикулярные – на три октавы выше. – Он прикоснулся к статуэтке, погладил крылья кончиками пальцев. – Каждая плоскость, параллельная основанию, задает аккорд, а каждая фасетка в этой плоскости – нота в аккорде. Чтобы сыграть фугу, надо начинать с основания и двигаться к верхушке.
– Высота является дискретной или непрерывной переменной?
– Непрерывной.
Только компьютер мог играть музыку, исходя из таких данных. Людям потребовались бы плоскости дискретной высоты. Если интервалы между плоскостями будут достаточно малыми, человеческая версия приблизится к компьютерной. Но фуга могла звучать так, как задумал Джейто, только тогда, когда расстояния между плоскостями станут так малы, что практически будут равны нулю.
– Фасетки с одним краем нужно играть на арфе-баритоне, построенной по принципу сферических гармоник, – продолжал он. – Два края – тенор, три – контральто, четыре – сопрано. Громкость возрастает линейно с толщиной покрытия, от пианиссимо до фортиссимо. Темп изменяется в зависимости от длины волны света, соответствующей цвету покрытия. – Он постучал по консоли. – Красный. – Увеличил темп. – Фиолетовый.
– Данные приняты, – сообщил Требл. – Еще какие-нибудь уточнения?
– Нет. – Затем, сообразив, что ему предстоит наблюдать за реакцией Соз, Джейто добавил: – Снизить яркость освещения на пятьдесят процентов.
Лампы потускнели, и комната наполнилась неясными синими тенями. Было слишком темно, чтобы он мог четко видеть лицо Соз.
Раздался низкий звук – рокот баритона арфы. Несколько тактов баритон звучал один, затем к нему присоединился тенор, игравший ту же мелодию мягко и нежно. Затем вступило контральто и, наконец, сопрано, прекрасное, как заря.
Требл воспроизводил музыку гораздо более мягко, чем общая программа которой Джейто пользовался в библиотеке. Да, это была его фуга – этот минорный тон, эта последовательность, это арпеджио. Требл все сделал правильно. Сопрано мерцающей колоратурой поднималось по изогнутой шее птицы. По комнате плыли ноты, сияющие и причиняющие боль, слишком яркие, чтобы их можно было вынести долгое время. Другие арфы вступили, подобно подводным течениям, приглушив сопрано глубокими тонами. У головы птицы сопрано снова вырвалось вперед, словно фонтан звуков.
Да. Требл все сделал правильно. Требл знал свое дело.
Постепенно музыка замедлила темп, скользя по расправленным крыльям птицы. Наконец остался лишь баритон, рокочущий вслед угасающему сопрано. Последние ноты разнеслись по комнате и стихли.
Джейто стоял неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не заставить Соз выдать свою реакцию. Но тишина была невыносима. Что она думает об этом? Он выразил в этой музыке себя, уязвимую часть своей души, без преград, без защиты.
Лицо Соз было повернуто в сторону консоли, так что он видел лишь ее профиль. На ее щеке что-то блеснуло. Что-то скользило по ее лицу.
Джейто прикоснулся к слезе:
– Почему вы плачете?
– Это так прекрасно. – Она подняла на него взгляд. – Так невыносимо печально и так невыносимо прекрасно.
Прекрасно!.. Она считает его музыку прекрасной. Он хотел что-то ответить, пошутить, сказать что-нибудь незначащее, но не смог. И он притянул ее к себе, прижался щекой к ее волосам.
Соз не отстранилась. Напротив, она обняла Джейто, и он вдыхал свежий аромат ее чистых волос… Она тихо произнесла:
– Какое место в Найтингейле тебе больше всего нравится?
– Променад.
– Ты отведешь меня туда? Он сглотнул ком в горле:
– Пойдем.
