Текст книги "Новая космическая опера. Антология"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Майкл Джон Муркок,Пол Дж. Макоули,Аластер Рейнольдс,Стивен М. Бакстер,Грегори (Альберт) Бенфорд,Роберт Рид,Кэтрин Азаро,Аллен Стил,Тони Дэниел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

Но он обнаружил только троих малышей-джотоков, размером с его ладонь; они ползали вблизи от погрузочного двора, определенно сконфуженные каменным полом. Коротышка раздавил их ботинком и вышел через лабиринт матовых стеклянных стен на поросшую зеленью биокологическую территорию – здесь высились деревья и журчал ручей. Сняв дыхательную маску, он почуял прелый запах дождевого леса, ароматы гниющей листвы и отдаленного водоема с покрытыми растительностью берегами. Некоторые запахи ему так и не удалось распознать.

Глава 2
(2391 н. э.)

По телу Коротышки-Сына Чиир-Нига бежала приятная дрожь. Наконец-то тепло. Он убрал дыхательную маску и еще непослушными пальцами принялся чехлить инструменты, но уронил один из них. Мысль о том, что придется поднимать, вызвала в нем смешанное чувство страха и раздражения – он тихо зарычал. Очень не хотелось привлекать к себе внимания. Он огляделся и приметил густой кустарник рядом с группой деревьев, где можно было бы спрятаться, не оставляя на земле следов. На случай нападения.

Коротышка стянул ботинки и начал растирать окоченевшие лапы. Еще один детеныш-джоток пытался взобраться на ствол молодого дерева, не очень успешно, надо сказать. Три веретенообразные лапки висели без дела, тогда как остальные две, каждая с парой суставов, упирались в землю. Этого Коротышка убивать не стал – его воинственная ярость утихла. «Безмозглый пожиратель листьев. Станешь безмозглым рабом, когда вырастешь». Ветка была слишком гладкой. Пальчикам малыша, с еще мягкими косточками, требовалась поверхность погрубее, чтобы зацепиться как следует. Вокруг обнаружились и другие джотоки. Вероятно, приползли сюда от водоема.

Зашуршали листья, и Коротышка быстро взглянул вверх, исследуя ветви. Лампы, имитирующие тропическое солнце, с трудом справлялись со своей задачей: их было достаточно много, но теней они давали мало. Надо остерегаться этих джотоков. Они умнеют с возрастом. И становятся гораздо крупнее. В каждой из пяти конечностей у них находился мозг – достаточно для развития хитроумия, – и во время сна по меньшей мере один мозг оставался активным.

Впрочем, это не слишком пугало Коротышку. Джотоки бежали при малейшем признаке опасности, а на диких особей кзины регулярно охотились. Дай им возможность бежать, и они побегут. Но говорили, что, пока они прячутся, они не боятся ничего. Как бы там ни было, осторожность не помешает. На охоте отец Полосатого-Сына Хромфи умер мгновенно, когда дикий джоток спрыгнул на него. В умении прятаться джотокам не было равных. Даже чутье тут не поможет: кожные железы джотоков выделяли секрет, имитирующий запахи леса.

Что же теперь? Прежде всего – отдохнуть. Добыть немного пищи и набить брюхо. Даже если придется заняться браконьерством. Коротышка умирал от голоду. Окружающие запахи возбуждали в нем природную ярость и жажду охоты, но он не собирался ловить джотоков без надлежащей подготовки. Сгодится любое другое мелкое животное. В конце концов, эти обширные угодья из пещер и куполов были созданы для охоты. Охота! Лучшее, чем Коротышка когда-либо занимался на Хссине. Гораздо лучше, чем покупать для отца на рынке запуганных ватаков в клетках и потом тащить на закорках до самого дому.

Двумя уровнями ниже он нашел змею длиной с его лапу. Ну и дурака он свалял, решив поохотиться на нее! Охота радовала кзинов в любых условиях, но по природе своей они не были созданы для охоты в лесу, и ползающие по стволам деревьев пресмыкающиеся не являлись их естественной добычей. Тем не менее как закуска змея сгодилась, а ее кровь имела любопытный привкус. Кости, правда, слишком хрустели.

Надо подумать о том, как отсюда выбраться, даже если делать это не очень хочется. Задержись он здесь, его обязательно найдет кто-то из взрослых и тогда несдобровать; уйди – прикончат преследователи. Искать помощи у отца бесполезно. Если братья еще оставались союзниками Коротышки, несмотря на насмешки и унижения, то отец просто бросит младшего сына на растерзание мучителям, чтобы сделать из него настоящего воина. Как наяву, прозвучал в его голове голос родителя, поучающего на высокопарном Наречии Героев: «Всякую игру используй, дабы умножать свои навыки».

Меж двух гнилых стволов, поросших крошечными цветами на черных пятнах плесени, Коротышка обнаружил гриб величиной с собственную голову. Принюхался, любопытствуя. Уловил запах какого-то зверька. Глянул вверх и увидел дикого джотока, притаившегося на лампе, растопырив локти. Джоток разглядывал Коротышку покрытым защитной мембраной глазом, свесившимся из-под лопатки. Глаза на остальных конечностях были втянуты – вероятно, спали.

Тогда сквозь заросли тростника Коротышка направился к водоему в надежде поймать рыбу. Но тут плескались только конечности джотоков, первичные формы размером с палец, бледно-розового цвета. Каждая конечность являлась самостоятельным существом, а когда наступало время выходить на сушу, они образовывали колонии по пять. «Головастики» имели по глазу в защитной мембране и изящные плавнички вместо пальцев.

Что за развлечение бродить по пруду? Коротышке-Сыну больше пристало размышлять о потешных битвах-играх. И одному ему тут находиться точно не следовало. У него, если подумать, вообще должна быть целая команда за спиной. Или, по меньшей мере, он мог бы быть частью команды во главе с толковым командиром. Ну и плевать на такие развлечения. Возможно, это последний день его жизни. Отец позабыл, что игры со сверстниками не отличаются честностью. Котята испытывали друг друга – по всем правилам кодекса чести во избежание смертельных случаев. А потом случалось то, на что правила не распространялись.

Советом решили, кому быть самым слабым. С того дня Коротышку заклеймили смертником и начали на него охоту. Даже те, кто еще питался материнским молоком, старались поучаствовать в травле. Никаких шансов на спасение. Отныне ни одно проявление храбрости не являлось достаточным. Совет решил: «смерть». Коротышка понимал. И похоже, сам же помог врагам загнать себя в ловушку и теперь будет растерзан на части восьмью «гончими». Идеальное количество для быстрого исполнения приказа Водящего-За-Нос.

Смерть. Стоя по щиколотки в воде, он нашел три конечности джотоков, соединенные в колонию. Их тонкие, словно ниточки, головные щупальца трепетали, рассылая призывные химические сигналы для еще двоих. На данной стадии развития джотоки были абсолютно беспомощны, не могли ускользнуть или выползти на сушу в поисках укрытия. Коротышка разъединил колонию, с интересом разглядывая, как устроена голова. Показалась кровь, поскольку кровеносная система уже функционировала. Содержимое головы вытекло наружу. Когда любопытство котенка-кзина было удовлетворено, он засунул конечности джотоков одну за другой в рот.

Глава 3
(2391 н. э.)

– Жрешь мой труд! – послышался грубый окрик с берега.

Коротышка-Сын Чиир-Нига как раз вспоминал глупую прибаутку-колыбельную, которую отец порой напевал сыновьям, измотанным после возни и шумных игр.

 
Храбрый мелкий желтый кзин,
Храбрый полосатый,
Слышишь грохот – повернись,
Оскалься – и в атаку.
Если тихо, ну совсем,
Ни щелчка, ни звука,
Отправляйся-ка ты спать.
Спи и не мяукай.
 

Коротышкой снова овладел страх, но он покорно обернулся на окрик:

– Почтенный Смотритель-Джотоков! – И шлепнул себя по носу, давая понять, что провинился и ждет наказания, а внутренне съежился, ожидая сокрушительного удара когтистой лапы.

Застигнутый в тростнике, он даже не мог опрокинуться на спину и продемонстрировать горло. Его поза оставалась слишком вызывающей, но в воде он ничего не мог поделать. Огромный, покрытый шрамами кзин не улыбался, но, по крайней мере, еще не накинулся с побоями.

– Я наслаждался ароматами этого благословенного загона, – ляпнул Коротышка, не думая.

– И заодно поедал джотоков, что запрещено! – А вот голос как раз «улыбчивый» – дурной знак.

– Только крошечных! – снова выпалил котенок, поздно сообразив, что совершает большую ошибку.

– Ах, маленьких, гр-р? Значит, величина врага равна твоим воинским навыкам?

«Я покойник», – подумал Коротышка.

– Мои жалкие воинские навыки жаждут внимания такого прославленного и покрытого боевыми шрамами Героя, как ты!

Может, лесть спасет…

Правое ухо огромного клыкастого кзина и остаток левого в удивлении поднялись.

– Я не участник войн. А шрамы свои заработал в детских играх, где не слишком себя проявил, иначе не было бы шрамов. Вон из моего тростника! Живо!

«Так он догадался, что со мной приключилось!» Коротышка удивился и поспешил выполнить приказ.

– Я должен сообщить твоему отцу об этой провинности.

– Да! – немедля согласился Коротышка, радуясь, что физическая расправа отложена; если так, то лучше быть наказанным этим рыжим великаном, чем отцом.

Он последовал за Смотрителем, стараясь успевать за его широким шагом.

Они пересекли болото, и начался подъем сквозь дендрарий со множественными поворотами. В ветвях деревьев гомонили джотоки. Потом показалась скала, и Смотритель остановился. Здесь еще видны были следы взрывных работ. С уступа свисали гроздья цветущих растений, и среди каменистых осыпей отвоевывали себе место низкорослые деревья. Дверь вела в привычное для глаза кзина жилье, напоминающее военное укрепление: вырубленное в камне, стены увешаны шкурами.

Их встретил молчаливый раб-джоток в желтой кружевной ливрее. Передвигался он неспешно, на ладонях первичных конечностей, освобождая, таким образом, остальные. Когда джотоки бегут, а бегут они быстро, они используют запястные ладони, а остальные пятипалые конечности сцепляют в клубок.

Посреди комнаты, открывшейся за холлом, стояла копия древних кзинских доспехов, выкованных рабами-джотоками. Керамическое клеймо, разумеется, сообщало, что вещь произведена на кзинской мануфактуре.

Напоминание о месте раба-джотока, который ежедневно сдувает пыль с этих доспехов, подумал Коротышка-Сын, хотя рабы не знают своей истории. Этому разодетому в желтое щеголю даже невдомек, что у его народа когда-то были дом и родная звезда. И что его сородичи были достаточно глупы, чтобы нанять легионеров вести войну вместо них.

Смотритель развалился на широкой кушетке. Он не предложил котенку сесть, поэтому молодой кзин, поняв намек, насторожился, уважительно подняв уши, готовый внимать любому мудрому или благожелательному слову, которое только произнесет рыжий гигант.

– Отец вряд ли обрадуется твоей проделке, юнец! – прогромыхал тот.

– Вряд ли, Смотритель.

– Придется ему растолковать тебе, что к чему!

– Да, Смотритель.

– Котята быстро учатся помалкивать там, где надо бы сказать правду. Жду правдивой истории без всяких умолчаний, чтобы не пришлось из тебя ничего выколачивать.

– Мой язык повинуется тебе.

Великан вновь изумленно пошевелил ушами.

– Можешь сесть и отдохнуть. – Он повернул огромную голову к ожидающему распоряжений рабу. – Слуга Первый, желаю промочить горло! Принеси-ка граши-землероек да иридиевые чаши!

Возвышающаяся над конечностями, под покровами которых располагался кишечник, бородавчатая голова раба не выражала ровным счетом ничего. Скрытый в складках рот издал какой-то звук в знак того, что Слуга Первый уяснил требование. Один глаз его смотрел на хозяина, другой уставился на Коротышку. Остальные три бесцельно вращались.

В другой ситуации Коротышка-Сын ни за что бы не осмелился сесть и расслабиться, но ведь ему приказали это сделать! Так что он сел, но при этом постарался не терять бдительности. Похоже, Смотритель не испытывал к нему особой неприязни, несмотря на строгость в голосе. Любопытно, почему? Все это подозрительно. Коротышка перебирал в голове все возможные причины, о каких только мог помыслить.

Вернулся раб, на этот раз на трех локтях, двумя свободными конечностями толкая перед собой черную лакированную тележку с парой узких, высоких жертвенных чаш из керамики, инкрустированных иридиевыми пластинами и вставленных в резные деревянные держатели. Коротышка почуял умопомрачительный запах баснословно дорогих иноземных специй, добавленных в соус. Это плохо вяжется с ожидаемой взбучкой.

Второй раб, в голубой ливрее, вынес извивающихся, слабо попискивающих граши-землероек и протянул одного зверька Слуге Первому. Быстрым, отточенным движением землеройки были обезглавлены, и свежая кровь хлынула в чаши, смешиваясь с подливкой. Джотоки надавливали на тушки, помогая слабеющим сердцам проталкивать кровь. После рабы продемонстрировали всю утонченность своего мастерства, ловко разделав землероек и удалив внутренности, лапки и прочие несъедобные части. Тушки были помещены в чаши шейками вниз, рабы поклонились и бесшумно вышли.

Все это время Смотритель хранил молчание. Потом взял один из коктейлей и подвинул Коротышке другой.

Землеройку он отправил в рот очень аккуратно, помял меж зубов, не используя клыков, и опустил обратно в чашу, чтобы мясо пропиталось соусом. Коротышка внимательно наблюдал. На его взгляд, кусочком плоти в иридиевой чаше можно было разве что раздразнить аппетит перед плотным обедом, но обижать гостеприимного хозяина вовсе не хотелось, так что он жевал крошечную землеройку долго, откусывая по чуть-чуть, то и дело возвращая мясо в чашу. Он слишком волновался, чтобы в полной мере оценить вкус и насладиться яством.

– Ты очень храбр, раз держишь джотоков в прислуге. – Коротышка решил начать вежливую беседу.

Его отец на дух не переносил пятилапых тварей, считая их гнусными предателями, годными лишь для шахт и фабрик

– Брось. Есть ведь кое-какие правила для воспитания джотока. Сделаешь все верно – не найдешь более преданного раба во Вселенной. Знающий кзин выигрывает битвы. Суматошный лишается жизни. Так гласит поговорка, но не многие прислушиваются. Если у кзина проблемы с рабом-джотоком, значит, плохой он воспитатель. Впрочем, меня тебе слушать не следует. Ты молод и горяч; таким некогда слушать стариков вроде меня.

– И в самом деле, я слишком тороплив порой, и чаша мудрости моей скудна, а ты так щедро ее пополняешь. Так что я способен умерить свой пыл, чтобы не опережать твоей поступи. Великое благо идти по совершенным следам.

Ухо вновь поднялось.

– Похоже, учить лести тебя не придется. Тут ты преуспел. Твоя история, умник!

Коротышка-Сын почти уверился, что ему повезло. Он догадался, что старый кзин, которому не удалось сделать себе имени и которому запрещалось держать гарем, жил в счастливом неведении о «радостях» отцовства. Ему было невдомек, как много хлопот способны доставить котята, взрослые сыновья или капризные самки. Ему страстно хотелось иметь сына Все просто.

А Коротышке-Сыну Чиир-Нига отчаянно требовался защитник и покровитель.

Деликатная ситуация. Смотрителю наверняка хотелось, чтобы сын его был прославленным воином, Коротышке же таким никогда не бывать, сколько ни мечтай. Разумеется, он не мог наплести ворох всякой всячины про свои подвиги – лгут лишь рабы и приматы, – но если он расскажет правду…

– У нас, безмозглых котят, заведено играть в игры, – начал он осторожно.

– Да, я помню, – отозвался старый кзин угрюмо.

– Сегодня я потерпел неудачу. Семеро натренированных воинов выступили против меня.

– Нет, не так. Семеро сопляков, без капли терпения, с мозгами преджотока, напали на тебя, – фыркнул Смотритель.

Это было откровенным оскорблением товарищей Коротышки. Преджоток не умнее самки – в лучшем случае мелкого животного – и обретает рассудок лишь к моменту перехода во взрослую стадию.

– В иных случаях сила неразумной плоти весьма эффективна, – осмелился возразить котенок. – Были времена, когда незрелый джоток убивал взрослого кзина-охотника.

Смотритель оскалился так, что у Коротышки зашлось в страхе сердце, хотя взгляд у старого кзина был почему-то рассеянным, отстраненным.

– Однажды со мной случилось нечто подобное. Тоже свора котят, тоже остался и принял бой. И меня не убили. Только половину уха нацепили на трофейный пояс.

Смотритель перестал скалиться и дернул куцым остатком левого уха.

Что тут скажешь? Коротышка решил вспомнить историю военных завоеваний Патриархата:

– В записях говорится, что великий Ханаш-Гррш при битве у Меховой Туманности вынужден быть отступить перед атаковавшим его подразделения флотом джотоков.

– Хочешь намекнуть, что он сбежал от обидчиков?

– Дней прошло всего три октала, и Ханаш-Гррш разбил флот джотоков! – выступил в защиту героя Коротышка.

– Ты забыл, что с ним было шесть окталов бывалых воинов. А ты, полагаю, действовал в одиночку. Если и впрямь тебя окружили семеро взбесившихся сопляков, как ты сбежал?

Что-то не нравится Коротышке такой разговор.

– Через шлюз, – был вынужден признаться он. – Они считали, что на поверхности невозможно сражаться, и не охраняли выходы.

– Не совсем так. Ты их просто озадачил. Они не думали, что ты побежишь. Кзин не пожертвует своим честным именем ради спасения шкуры. Даже меня ты удивил. Так что можешь не объяснять, зачем ты притащился в загон, ведь сюда они не сунутся и искать тут не станут.

– Я наберусь сил и поражу их в другой раз! – почти прорычал Коротышка вызывающе.

– Да вряд ли. Знакомы мне эти игры. Тебя ведь пометили, ты смертник. Они учуют твою трусость, как чую ее я.

Коротышка был уязвлен до глубины души:

– Я мог бы остаться при тебе и стать твоим слугой. Я разбираюсь в механизмах.

– Нет. Ты жесток с моими джотоками. Трусость всегда, всегда делает кзина жестоким. Не могу покрывать труса. Пусть отец с тобой разбирается.

Смотритель с сожалением отвел взгляд.

«Не видать мне защитника как своих ушей, – подумал Коротышка. – Притаиться в загоне до лучших времен не удастся».

– Отец жестоко накажет меня.

– Думаю, жалеть не станет.

– Лучше бы ты меня наказал, старейший. Смотритель легко похлопал котенка по щеке, словно брата Потом позвал Слугу Первого, тот поспешно прошлепал на пяти ладонях, один глаз вперив в хозяина, другими оглядывая тележку с чашами. Смотритель пошептался немного с джотоком, после чего раб уставился на Коротышку. Вышел и вернулся уже с тонким полированным прутом.

– Следы от ударов впечатлят твоего отца, – прорычал Смотритель, – но вреда тебе не причинят, а боль пройдет через несколько дней. Трех ударов будет достаточно. Идет?

Коротышка готов был вынести теперь что угодно, зная, что убит не будет.

– Да, доблестный воин.

Раз! Два! Три!

Странное дело, котенок совсем не испугался, пока рыжий гигант хлестал его.

– Из тебя бы вышел прекрасный отец, – все еще надеясь на покровительство, произнес Коротышка.

– Мы этого никогда не узнаем. Домой я тебя доставлю, чтобы по пути на тебя не напали. Объясню, что к чему, и постараюсь убедить преподать тебе еще один урок воинской храбрости в виде исключения. Слушай отца. Не свои эмоции. От этого будет зависеть твоя жизнь.

– Ты верно говоришь, Смотритель.

– Сам-то я едва ли смогу научить тебя технике боя, твоему отцу по этой части я и в подметки не гожусь. Правда, знаю один прием, который однажды спас мне жизнь. Скажи-ка, как у тебя с прыжками? Туговато, наверное?

Не то слово.

– Недавно я обнаружил, что, когда вокруг скалятся семеро, прыгать неимоверно трудно.

– Вся суть приема в задержке атаки. Делать это умышленно – одно, но по подсказке страха – ничуть не хуже. Никто меня не учил. Случайно вышло, и напавший на меня был убит. После я потратил месяцы, доводя до автоматизма последовательность движений, чтобы повторить при надобности. По сути, это единственный боевой прием, которым я владею. Идем.

Великан провел Коротышку по каменным туннелям на крытую арену, использовавшуюся для обучения джотоков. Октал и четверо рабов оттачивали тут сноровку в игре с мячом. Хозяин приказал им убраться на боковую линию, где они и сбились в комок из длинных конечностей.

Смотритель повернулся к Коротышке спиной и согнулся:

– Теперь прыгни на меня!

Страх вновь парализовал члены котенка. Смотритель взревел:

– Это не всерьез! Прыгай!

Коротышка кинулся на гиганта с жалкой надеждой, что поразит того силой и грацией прыжка.

Огромный кзин отшагнул в сторону, развернулся и вдруг выбросил лапу вперед. Коротышка понял, что промахивается, его лапы помимо воли растопырились, пытаясь одновременно и скорректировать траекторию прыжка, и помочь увернуться от кинжальных когтей. Он с размаху хлопнулся на землю, словно безмозглая туша. Как же это вышло?

Над ним склонилась оскаленная морда. Попытавшись встать, Коротышка повернул голову и увидел целое скопление глаз под защитными пленками, разглядывающих его из-под нагромождения пятипалых конечностей. Скрытые в складках плоти ротовые щели откровенно хихикали.

Как бы между прочим Смотритель заметил: – Если бы я выпустил когти, ты бы валялся тут с распоротым брюхом, изрядно удивленный. Я тоже очень удивлялся, когда стоял вот так над своей первой жертвой. Поднимайся. Теперь прыгать буду я, надо же показать тебе, как правильно двигаться.