Текст книги "Песня волка"

Автор книги: Скотт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Да, разумеется. Он один из лучших моих людей. Еще стаканчик, мисс Сандерленд?

– Спасибо. И еще об американце. Что, если я возьму у него интервью, но не стану называть его имени и фамилии?

– И не будете делать фотографии?

– Но вы же понимаете, майор, тогда эффект будет не тот. Он здесь единственный?

– Ячки? Да. Очень хороший человек, ко всему прочему. Я поговорю с ним об этом. Если он согласится – я возражать не стану. Думаю, что все это вы будете делать здесь?

– Нет. В полевых условиях. Где бы он ни находился.

Эштон откинулся на спинку стула и несколько секунд пожевывал верхнюю губу.

– Мисс Сандерленд, позвольте заметить, вы способны причинять крайние неудобства, сообщая это очень, милым тоном.

– Это означает, что в район боевых действий вы меня не допустите?

– Ну, – сказал он, предчувствуя последующий спор, – несмотря на то, что вы компетентный журналист, но для вас там не будет никаких, э-э, условий. Ко всему прочему, там больше не будет женщин.

– Вы хотите сказать, что в Таиланде кроме меня нет женщин?

– Вы прекрасно понимаете о чем я. С наемниками женщины не живут.

– Не сомневаюсь. Интересно.

– Что именно?

– То, что если я не увижу все собственными глазами, то, возможно, придется расплачиваться за чужие ошибки. Мне говорили, что ваши наемники – насильники, что они захватывают бандитских женщин и держат при себе для собственных развлечений.

– Я понимаю. Вы меня задираете.

– Конечно, майор. Но мне бы хотелось, чтобы вы послали меня на задание к подразделению, которым командует ваш американец. Как все ж таки его зовут?

– Придется вам подождать, пока я сам с ним не переговорю.

– А когда это случится?

– Скоро. А пока давайте-ка я вам подолью.

После ужина, когда журналисты разбрелись по домам, Эштон вернулся в штаб и некоторое время провел на полевом телефоне. Добрался как можно дальше, а затем переключился на радиопередатчик. Дэйн был где-то на севере, как всегда в бою, делая быстрые разведывательные вылазки до следующей большой операции. Да-да, заверили майора, капитан

Дэйн свяжется с ним, как только сможет подойти к станции. Эштон прикрыл трубку рукой и внезапно увидел стоящую в дверях Сару Сандерленд: на ней было легкое летнее платье, и, несмотря на жару, казалось, что кожа у нее прохладна и свежа.

– Я увидела, что у вас свет горит, – сказала она.

Майор сунулся в нижний ящик стола, вытазил бутылку скоча и достал слегка грязноватый стакан и армейскую кружку.

– Выбирайте, – предложил он.

– Кружку.

Она села напротив майора, и он налил выпивку. Эштон чувствовал ее подчеркнутую сексуальность. Она была не из тех, с кем сразу Же начинают флиртовать, но во всем остальном…

– Ваше здоровье.

Они отпили неразбавленного скоча и посмотрели друг на друга.

– Майор Эштон, расскажите мне об американце – а, может быть, будем называть друг друга по имени?

– Меня зовут Билл. Сара… вы даете слово?

– Конечно.

Эштон откинулся на стуле, припоминая тот день, когда Дэйн впервые вошел в его кабинет.

– Он вошел так, словно к, себе домой, очень, уверенно. Молодой, хорошо сложенный человек, очень грациозный. Он шел, как ходят животные. Глаза у него странные – карие, но во время разговора они внезапно потемнели. Никогда не видел ничего подобного. Я, по-видимому, его здорово рассердил.

– А что вы сказали?

– Точно не помню, но, похоже, постарался узнать, как можно больше. Залез на чужую территорию. Забавно. Старался выведать о нем все, а, вместо этого, вышло так, что сам все о себе рассказал.

– А дальше?

– Когда я начал, задавать вопросы, он протянул мне список ответов на них, предвидя, что правительство Таиланда будет подробно и тщательно проверять всех, поступающих на службу. В каких-то вопросах он вдавался в подробности, в каких-то – был очень осторожен.

– Можно взглянуть на этот лист?

– Сара, этого я позволить не могу. Этих людей мы стараемся защитить как только можно,

– Тогда расскажите, что можете. – Она подалась вперед и отпила виски из армейской кружки.

– В Корее он служил морпехом, снайпером. После войны остался в Азии, правда, не сказал мне, почему именно. Сколотил небольшой, но классный отряд наемников. И получил степень по литературе в гонконгском университете.

Сара села прямо.

– По литературе?

– Именно. Недурно, неправда ли?

– А что еще о нем вам известно.

– Ему тридцать один год, рост – пять футов одиннадцать дюймов, вес около ста восьмидесяти футов – не такой уж он большой, но и не маленький. Физических недостатков – никаких, если говорить откровенно, он просто в великолепной форме. На левом плече у него шрам, а еще один – на левой ноге. Рассказывал, что может говорить на довольно многих языках, но бегло – ни на одном.

Сара откинулась на спинку. Она была удивлена. Непонятное животное – этот американец. Из этого можно будет сделать отличную статью. Или нельзя…

– А вам известно, что побудило его стать наемником?

Эштон подлил еще скоча.

– Хороший вопрос. Он обладает хорошими познаниями об Индокитае, и я думал, что он всегда будет воевать здесь, но он как-то снялся и улетел в Африку. Похоже, что он антикоммунист, но не большой – как это вы говорите? – не большой любитель размахивать флагами, так, по-моему? Я думаю, что мотивы у него те же самые, что и у любого другого наемника.

– Понятно, – сказала Сара тихо. – Именно за этим я сюда и прилетела – чтобы все выяснить самой. Почему люди сражаются за деньги.

– Минуточку, Сара. Не только за деньги.

– А вы здесь тоже за этим, Билл?

– Разумеется, нет. Все намного более сложно, чем вам кажется. Точно так же, как и для вашего американца, я полагаю. – Он почувствовал раздражение. – Я и не ожидал, что вы поймете.

– Наверное, не поймут и мои читатели, если я нм популярно не растолкую.

Эштон холодно взглянул на женщину.

– Звучит несколько злбвеще.

– Просто я хочу, чтобы вы поняли, что наемник у всех ассоциируется с человеком, воюющим за деньги. Если это не так, то придется читателей убеждать в противоположном.

– А вас?

– Мне кажется, что старый Добрый образ – верен. А вообще-то, посмотрим.

– Думаю, что пора укладываться спать, мисс Сандерленд…

Женщина встала и улыбнулась Эштону. Неужели в ее глазах проскользнула насмешка?

– Спокойной ночи, Билл, – сказала она.

В первый раз Сара увидела Джона Дэйна жарким, безветренным утром, когда от земли поднимались волны тепла, а звук работающего вертолета грохотом отбойных молотков отдавался в ее ушах. Она стояла возле металлического покрытия, чувствуя, как пот начинает выступать на шее, лбу и под мышками. На ней была рубашка и шорты цвета хаки, а на шее висели две камеры и небольшая сумочка с записной книжкой.

Вертолетные лопасти катили по настилу пыль и, прищурившись, Сара наблюдала за тем, как из пассажирского отсека выпрыгнуло несколько людей. Дэйна она признала сразу же – он выглядел моложе, чем на самом деле, почти мальчишкой, и аккуратно, несмотря на мешковатую униформу. На плече у него болтались винтовка и вещмешок, и когда он спрыгнул на землю, то снял берет и вытер потный лоб. Увидев, поджидавшую группу людей, он надел берет и направился к ним.

Эштон был прав: он идет словно хищник. Очень грациозно. Очень сексуально, От подобной мысли Сара нахмурилась и стала ждать приближения военных.

Дэйн подошел к. ожидавшей его группе, заметил женщину, но вида не подал. Отсалютовав Эштону, он увидел, как майор отдал ответно честь, затем расплылся в улыбке и, схватив Дэйна за руку, потряс ее.

– Отлично сработал, – сказал майор, и Дэйн улыбнулся в ответ. И только затем повернулся к Саре.

– Мисс Сандерленд, позвольте представить вам капитана Джона Дэйна, местного жителя.

Ну уж на местного-то он совсем не похож. Кожа много темнее, глаза какие-то странные. Приятен на вид. Судя по всему – очень опасен.

– Как поживаете, капитан? – она протянула руку. Дэйн взглянул на перепачканные собственные ладони и кивнул, не притрагиваясь к ней. – Надеюсь, у вас найдется время поговорить со мной.

– Майор Эштон не против. – Дэйн внимательно наблюдал за журналистской. – Он считает, что это может оказаться полезным. Что бы мир наконец-то узнал, что же здесь в действительности происходит.

Но, надеюсь, о моей персоне ничего конкретного упомянуто не будет.

– Это можно обсудить, – ответила Capa. – Но, как я поняла, запретов здесь не существует.

– Кроме как, – встрял Эштон. – того, что, если он захочет остаться анонимом, – вы должны уважить его решение.

– А это может стать для вас проблемой, капитан?

– Пока не знаю, – сказал Дэйн. – Давайте разберемся и попробуем ответить на этот вопрос.

– Давайте, по крайней мере, уберемся с солнцепека, – предложил Эштон, и вся троица отправилась под навес, сооруженный из брезента. Сара наблюдала за Дэйном: он был – кроме, самого майора – единственным настоящим наемником, которого она когда-либо встречала, но он выглядел как-то не по-наемницки. Совершенно непохожим на разбухшего от виски, не сдержанного на язык хвастуна. Наоборот. Он выглядел как раз-таки выдержанным профессионалом. И это ей не очень понравилось.

– Откуда вы? Где жили в Штатах? – спросила она Дэйна.

– Из Теннесси.

– А, южанин.

– Не совсем.

Она снова взглянула на него. Да, видимо, чтобы освободить его от брони, потребуется некоторое время, но она это обязательно сделает.

Они сели под навесом и стали прихлебывать чай. Сара вслушивалась в его ответы на вопросы майора о недавней операции – Дэйн отвечал прямо и коротко и казался свободным в любой ситуации, но женщина оценила литое тело и настороженные проницательные глаза. Да, этот человек опасен.

– Ну-с, – сказал наконец Эштон, – передаю его в ваше распоряжение. По крайней мере, на какое-то время. – Они оба смотрели, как он уходит, и, прежде чем Сара заговорила, возник неловкий момент.

– Итак, капитан. Расскажите о себе.

– Можно было бы придумать кое-что и получше, – сказал Дэйн тихо.

Она резко взглянула на него.

– Большинству мужчин нравится разглагольствовать о своей работе.

– Давайте сделаем так: вы будете задавать вопросы, а я отвечать на те, которые смогу.

– Будет легче, если мы узнаем немного больше друг о друге. Мне бы не хотелось превратить все в формально-официальное интервью. Мне интересно рассказать читателям, что заставляет мужчину – в особенности американца – наниматься в стрелки.

Красавица, подумал Дэйн.

– Вы сказали, что мы должны лучше узнать друг друга. Как насчет того, чтобы рассказать о себе первой?

Она не колебалась.

– Меня зовут Сара, без второго «а». Мне двадцать шесть лет от роду. Пишу для нескольких небольших американских газет. Родилась и выросла на Гавайях. Отец мой живет там, ’мать умерла. Степень по журналистике университета Миссури; мне всегда хотелось быть журналисткой. Не – и никогда не была – замужем, но предложений было, хоть отбавляй. В Азии впервые, она улыбнулась. – Вы мой первый наемник.

– Похож на то, что вы себе представляли?

Ну уж нет. Нет.

– Пока не знаю, – сказала она вслух.

– Я специализируюсь в физиогномике, – продолжала она. – Человек – животное забавное. Проездила с полицейскими какое-то время и видела достаточно жестокости. Хочу попасть в настоящую большую газету или журнал. Может быть, написать книгу. Что тут же заставляет меня спросить о вашей литературной степени – из гонконгского университета, я не ошибаюсь?

– Я получил ее в шестьдесят втором. Просто мне хотелось ее получить, да и Старлайт я обещал.

– Старлайт?

– Моей матери.

Сара выпрямилась. И потянулась за сумочкой, в которой лежала книжечка.

– Старлайт. Что это еще за имя? Чье?

– Аниюнвийя, – ответил Дэйн. – Старлайт – это английский эквивалент, ее имя – Нокуизи Игагати.

Сара вперилась в его лицо.

– Боже, – вырвалось у нее. – Нам предстоит очень и очень долго беседовать.

Он меня трогает, и я не уверена, что мне это нравится. С того самого мгновения в палатке репортаж о нем становится все более и более захватывающим. Но всего, что мне нужно, он не рассказывает. Говорит о горах, Старлайт, Таводи, но еще больше – умалчивает. И вот что странно – он мне нравится. Он просто грязный наемник, но все равно – нравится, и ничего тут не поделать. Где мои записи? А, да…

Мне нужно как можно больше узнать о тех годах, которые он посвятил таэквондо, где-то там здоровенный выпущенный кусок времени. Женщин он не упоминает. Хотя, могу поспорить, их была целая уйма. Ведь он очень привлекателен.

Он обладает южным обаянием, хотя южанином его не назвать. Бог ты мой – индеец-викинг! Ничего удивительного в том, что он так упрям. Наемник со степенью по литературе. Индеец, обожающий Азию. Красивый мужчина с явным достатком без постоянной подруги. И не следует забывать о том, что он убивает людей. Но, когда он подсаживал меня в «лендровер», руки у него были нежны, и, несмотря на его опасные глаза, улыбается он очень мило.

Но, в любом случае, пора завязывать с этим делом и ехать дальше. Не могу же я всю свою жизнь посвятить наемнику, хоть он здесь и единственный американец. Американец? Он ведет себя иногда совершенно не по-американски, но зачем винить его в этом? И почему в моем учебнике по истории не было главы о Дороге, На Которой Они Плакали?

Дэйн улыбнулся и вспомнил, как Сара топала ногами и орала на бедного Эштона, не позволившего ей отправится с наемниками на это задание. Он тогда высунулся с переднего сидения «джипа» и махнул рукой колонне, чтобы двигалась вперед, и тут увидел в ее глазах отчаяние, и злость, и еще – нечто необъяснимое.

В общем, хорошо, что ее здесь не было. Дэйн взглянул на часы. Скоро.

Затем послышался шум винтов вертолета, и через несколько минут взметнулись столбы дыма, за которыми последовал шквал винтовочного огня.

– Вперед! – крикнул он – и солдаты удачи двинулись вперед.

Выстрелы слева и справа, к которым примешивался еще какой-то новый звук. Дэйн повернулся к Крецмеру и вопросительно поднял брови.

– Это легкий автомат системы Дегтярева. 7,62 миллиметра, сделан в СССР.

Дэйн кивнул и продолжил движение. Взобравшись на крошечное возвышеньице, он оглядел местность, состоявшую из пересекающихся ложбинок, в которых стояло несколько крестьянских домишек, и махнул своему подразделению рукой вперед. Он пошел по грязной тропе, ведущей к первому, дому, когда из него выскочила какая-то фигура. Дэйн рванулся в сторону, выстрелил, и человек рухнул в грязь. Дело принимало жесткий оборот, и он взглянул на своего связиста. Крецмер лежал на земле – невредимый – и махал Дэйну рукой. Он остановился, чтобы оглядеться, и увидел, что его люди рассыпаются по дальней стороне ложбинки, а действие переносится направо. Дэйн присел на корточки и прислушался к единичным выстрелам, а затем метнулся к ближайшему дому – довольно большому по здешним меркам, подумал он. Увидев, что из дома выходят двое его солдат, Дэйн вернулся на тропу. Удовлетворенно он потянулся к фляге, сделав движение, которое, как он понял позже, спасло ему жизнь, потому что, повернувшись, он услышал щелканье раскаленного воздуха, низкое гудение металла и почувствовал на лице щепки, отскочившие от вонзившихся в стену, где только что была его голова, пуль. Он кинулся вниз и вперед, направив карабин в сторону выстрелов, и перекатился, зная, что они были сделаны из-за спины. Он развернулся как раз во время, чтобы увидеть исчезающую между деревьями человеческую фигуру. Огромного мужчины, одетого в такую же, как и у Дэйна, форму.

Он сосредоточил все свое внимание на разворачивающейся перед ним сцене. Среди валяющихся на земле тел сновали санитары, а к Дэйну, потея от тяжести передатчика, несся Крецмер.

– Мои сожаления, капитан Дэйн, – сказал немец. – Не смог вам помочь.

– Все в порядке, Крецмер, – ответил американец. – Вы держали связь с обоими подразделениями?

– Так точно, сэр. Отлично выполненная операция. У них потери – огромны, у нас – минимальны. – Крецмер пожал плечами. – Се ля герр.

– Вы не видели капрала Лодера?

– Видел, он был справа.

Дэйн кивнул и двинулся вперед. Интересно, застану ли я ее в лагере, думал он, она говорила, что мы вроде бы не обо всем поговорили. К тому же Эштон ее здорово рассердил. Может быть, это заставит ее задержаться?

– Крецмер, потребуйте от взводных точнейшего отчета о проведенных боевых действиях. Попросите всех офицеров и сержантов встретиться через час со мной на краткий брифинг. Здесь. Если есть тяжело раненные, которые не смогут вынести дорогу в грузовиках, – пусть сообщат. Попробуем переправить на вертолете. И отыщите капрала Лодера. Попросите его встретиться со мной с другой стороны этого дома через пятнадцать минут.

На другую сторону дома Дэйн отправился немедленно, чтобы быть на месте прежде Лодера. Отысказ возвышенность, он уселся, удостоверившись, что просматривает местность во всех направлениях.

Вместо того, чтобы появиться спереди, Лодер вышел слева. Дэйн наблюдал за тем, как он протискивает в кустах свою тушу, неся любимый «Калашников» наизготовку. Дэйн видел злобные глаза капрала. Выбрав подходящий момент, Дэйн зашел Лодеру за спину и уткнул ствол карабина ему в затылок.

– Положи пушку на землю и сделай шаг вперед – и главное – делай это очень осторожно.

Лодер спокойно положил автомат перед собой. Дэйн вытащил «люгер» и положил его рядом с АК-47.

– Стоп, – приказал он. – Теперь повернись.

Лодер развернулся И совершенно спокойно, безо всякой боязни встал перед Дэйном.

– И что же теперь, – насмешливо спросил он, – мон капитан?

– Это ты стрелял мне в спину там, на поле. Сука.

– Тебе этого никогда не доказать.

– А я и не собираюсь.

Лодер напрягся.

– Что такое?

– Только то, что тебе каюк. Я обвиняю тебя в попытке убийства, рассматриваю дело в своем собственном суде и приговариваю тебя тоже самолично. Да и Эштон хочет от тебя избавиться – ты создаешь ненужные проблемы. В качестве адвоката я заменяю расстрел на высылку из Таиланда в течение двух суток.

– Когда-нибудь, Дэйн, я тебя грохну.

– Не нужно ждать момента. Он настал. Давай: без оружия, без званий. Только ты и я…

Лодер сделал выпад.

Дэйн ждал его.

Мастер Ким говорил: «Ты поймешь потом, зачем бегал на гору Сул Ак. Чтобы укрепить ноги, растянуть сухожилия и стать сильным».

Лодер падал на Дэйна сверху, но он увернулся и мощно ударил великана ногой в грудь. Лодера откинуло назад, и он упал, словно подстреленный бык, но тут же снова с потрясающей быстротой очутился на ногах. Дэйн смотрел, как немец становится в классическую боевую позицию таэквондо. Лодер снова двинулся на него.

«Невозможно узнать о таэквондо ВСЕ», – говорил мастер Ким. – «Но есть одно очень важное слово: СОСРЕДОТОЧЕННОСТЬ».

Дэйн смотрел в одну точку, выбранную им на груди у Лодера, затем перехватил его летящую руку и перекинул его через себя. Когда тот упал, Дэйн завернул руку немца наверх и поставил ботинок на массивную шею.

– Ты не слишком осторожен, – сказал он Лодеру.

Капрал снова поднялся, двигаясь с большей осторожностью и встав на сей раз в боксерскую стойку. Дэйн позволил ему подойти. Когда Лодер внезапно отклонился назад и нанес удар пяткой, Дейн опустился вниз, заблокировав его левой рукой, затем двинулся вперед, выбросив руку с высоты бедра и разворачивая ее в полете, нанося таким образом классический, наиболее мощный в таэквондо удар. Он попал Додеру прямо в горло и с удовлетворенном наблюдал за тем, как противник падает. Капрал вновь поднялся, хватая ртом воздух, с налившимся кровью лицом пошел вперед, разворачиваясь по ходу.

Дэйн двинулся навстречу, одновременно повернувшись. Нго правый локоть угодил Додеру в грудь, а рука мгновенно опустилась вниз и со всей силы рубанула капрала в пах. Когда немец начал сгибаться пополам, Дэйн резко поднял кулак вверх и въехал Додеру в лицо. Затем он отступил назад, подхватил начавшего оседать капрала и безо всяких ухищрений и тонкостей изо всех сил врезал ему правой по челюсти. Додер рухнул на землю и больше не шевелился.

Дэйн поднял оружие и отправился к своему подразделению. Крецмер ждал его.

– Пошлите носилки за Додером, – попросил он связиста. – Я хочу, чтобы форму с него сняли – он не заслуживает ее. Оденьте его в гражданскую одежду. Теперь он заключенный, и я хочу, чтобы обращались с ним соответственно. Если попытается сбежать – пристрелите и сообщите, что это я приказал. Пусть врач его осмотрит. Мне кажется, что он здорово перевозбудился и нанес себе… поправимый вред.

Крецмер ухмыльнулся и кивнул. Он ушел, и Дэйн услышал, как он рявкает, отдавая приказы. Дэйн увидел, как к месту, где лежал капрал Лодер, отправился удвоенный наряд солдат и санитары с носилками. И, позабыв об этом, сосредоточился на отдельных деталях, привлекших его внимание в следующей операции. Да, Эштон снова оказался прав. Как всегда, в деталях можно было запутаться. Их было чересчур много…

– Чего ты так злишься?

– Мне сказали, что тебя в этот раз едва не убили. Причем один из твоих людей.

– Это опасное ремесло, Сара.

– Тогда зачем оно тебе?

– Ты уже спрашивала об этом.

– Но меня не устроил твой ответ.

– А мне кажется, что ты сама себя не устраиваешь.

– Ты не глуп. Сам прекрасно обо всем догадываешься.

– Сара, я наемник, «солдат удачи». Причем, очень хороший. Я поимел опыт. Свою небольшую организацию, которая только-только начинает разворачиваться. И я не ссорюсь со своей жизнью.

– Не могу поверить в то, что ты воюешь только из-за денег.

– Я воюю не только из-за денег.

– Слава? Жажда приключений? Возможность носить оружие и играть в солдатиков?

– Не стоит перенапрягать умственные способности, Сара.

– Нет, ты скажи еще раз. Я хочу устраивать сама себя.

– Я профессиональный солдат – это древнее и почетное призвание. Я помогаю слабым народам защищать самих себя и беру за это плату, потому что деньги необходимы для жизни и выживания в этом мире. И я имею право выбора, Сара. Я могу воевать, а могу и отказаться от войны. Ваша американская армия этого не может. А кстати: как долго сможет воевать американская армия, если ее не будут оплачивать?

– Ты когда-то хотел писать стихи. До меня просто не доходят подобные противоречия. Поэт, человек, получивший степень по литературе… и наемник.

– Просто ты не очень сильно пытаешься понять. Ты зацикливаешься на семантике, на слове. Давай попробую еще раз: один из самых мудрых встречавшихся мне людей, сказал как-то, что человек, который откровенен сам с собой, всегда в конце концов делает то, что умеет делать лучше всего – неважно, что именно.

– Ну… может быть. Но прежде, чем я решу, я хочу узнать тебя получше.

– Вряд ли ты сможешь использовать все это в газетной статье.

– Узнавая тебя ближе, я таким образом лучше вникаю в сущность своего дела.

– Тогда тебе придется начать с самого истока, с Теннесси.

– Может быть, когда-нибудь я доберусь и дотуда. Господи, мне кажется, что я будто бы на тебя вешаюсь.

– Мы несколько уклонились от главной темы, тебе не кажется?

– Неужели это тебя так взволновало?

– Пока не знаю.

– Да, похоже, я это заслужила.

– Сара, ты красивая и интеллигентная женщина. Думаю, что мы могли бы быть близки, но не хочу, чтобы между нами вставали неясности с самого начала. Ведь я все равно уеду в Гонконг, и будут задания подобные этому…

– Я и не прошу тебя меняться. Я не собираюсь ничем тебя связывать.

– Ну, может быть хоть чуть-чуть свяжешь? Как приятно видеть тебя улыбающейся.

– Итак, если поедешь в Теннесси, то сделаешь остановку на Гавайях, так?

– Да.

– Так почему бы тебе не навестить меня и отца? Правда, мы живем не в Гонолулу. А на одном из островков рядом. Мы называем его Большим Островом. На Гонолулу совершенно непохоже. Приезжай, проведи со мной несколько дней.

– Сара, мне бы очень этого хотелось. А твой отец не будет против?

– Поначалу он, конечно, будет к тебе принюхиваться – он вообще-то дядька подозрительный. Но против – разумеется, не будет. В этом я за него могу поручиться.

– Но как ты можешь быть уверенной, что окажешься на острове, когда я буду проезжать мимо? Ведь ты журналист, и у тебя определенные договорные обязательства. Тебя вполне могут на это время куда-нибудь отослать.

– Нет. Я буду на Гавайях. Поторопись.