Текст книги "Песня волка"

Автор книги: Скотт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Часть третья

1965

Сара лежала на песке Анаехуумалу и размышляла о так непохожих друг на друга отце и Дэйне.

После ночи любви, она лениво рассматривала вершину Мауна Кеа, покрывшуюся в этой минуте облаками. Ей было неспокойно, хотя Дэйн был рядом – почти рядом – его голова виднелась далеко в океане.

Это был третий день его пребывания на Гавайях, и отец, «принюхивавшийся» к нему поначалу, был совершенно очарован новым знакомым своей дочери. Сейчас он сидел в Кона Сандерленд – родовом поместье Сандерлендов, в котором умерла ее мать. Как давно это было. Отец, вроде бы, не постарел, но у губ его залегли горькие морщины, и глаза словно изливали в мир потоки странной горькой обиды на эту жизнь.

Сара приподнялась на локте и увидела, что Дэйн вышел на покрытую водой отмель и высматривает в воде рыбу. Потом он сделал какое-то совершенно неуловимое движение, и в руке его оказалась крошечная рыбка, которую он тут же отпустил обратно. Сара рассмеялась.

Дэйн вылез из воды и подбежав – как волк, подумала Сара, – к ней, лег на песок.

Она легко поцеловала его, и он поцеловал ее в лоб.

– Недурно, – процедила женщина. – Милый дружеский поцелуй.

– Вон там едет в фургончике твой отец, похоже, торопится, и я не хочу, чтобы он нас засек.

– Ты не на войне, не забывай. И, ты думаешь, он не знает, чем мы занимались две прошлые ночи?

– Боже, женщина, ну неужели у тебя стыда вообще нет?

Фургон с размаху въехал на песок пляжа и по тому, как нервно Сандерленд вывернул руль, Сара поняла, что что-то случилось, и, вскочив, побежала к нему. Дэйн, натягивая рубашку шел следом.

– В чем дело? Что случилось? – спросила Сара, подбегая к вылезшему из машины отцу.

– Звонил твой главный редактор, как его там, Харрисон.

– Ну, подумаешь, большое дело, – с облегчением выдохнула Сара. – Чего ему?

– Хочет, чтобы ты вылетела на задание. Причем немедленно. Хочет, чтобы ты перезвонила ему, как только доберешься до дома. Мне кажется, вам обоим лучше поехать со мной.

– Да что такое? – несколько раздраженно переспросила Сара. – Неужели подождать нельзя?

– Нельзя, – сказал Сандерленд медленно. – Он хочет, чтобы ты вылетела во Вьетнам. Сегодня в местечке Да Нанг высадилась, чертова уйма морских пехотинцев. Страна вступила – снова – в войну. И твой редактор хочет, чтобы ты освещала эти события.

– Вот черт, выругался Дэйн. – Эту войну им не выиграть.

– Сара, я не хочу, чтобы ты ехала, – сказал Сандерленд.

– Придется, – ответила она. – Это моя работа. А почему нам ее не выиграть? – повернулась она к Дэйну.

– У американцев напрочь отсутствует терпение. И к тому же они не знают Азии.

– Ты говоришь, будто сам не американец.

– Я знаю, кто я и где мне. следует в ближайшее время появиться.

– То есть заработать слегка на этой войнушке, так что ли? – брякнул резко Сандерленд. За последний час он здорово постарел, подумал Дэйн.

– Мистер Сандерленд, я думаю, что сейчас самое время возвращаться домой, в Азию. Я отнюдь не смотрю на эту войну как на прибыльное предприятие. И даже не уверен, что захочу встревать и повергать риску жизнь своих людей.

– Но, – протянул Сандерленд, – кажется, один из ваших людей считает, что встрять вам все же необходимо. Сразу Же вслед за первым прозвучал и второй телефонный звонок. Звонили по «Вестерн Юнион», кто-то по фамилии, кажется, Ланг.

– Ланже, – поправил Дэйн. – Что же он сказал?

– Он сказал – я тут записал для ясности – что прибывает большой корабль. Твое присутствие необходимо. Встретимся там, где в последний раз расстались. Оставь клюшки для гольфа дома. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Еще бы. Это означает, что мне лучше седлаться – как и тебе, Сара. Может быть, какую-то часть пути проскачем вместе?

Да, так будет правильно.

Дэйн видел, как Сандерленд отсутствующе похлопал Сару по плечу. Его мысли были за тысячи километров отсюда. Он знает, что она все равно уедет и что он будет беспрестанно о ней волноваться. Да. Основание для этого имеется. Мне самому не слишком нравится ее отъезд. Дэйн надеялся, что она окажется способной ученицей и всему быстро научится – Азия не переносит дураков и не прощает ошибок. Ей придется привыкать к многому. Может быть, он чем-то сможет помочь.

– Сара, послушай, – сказал он наконец, – лети-ка ты со мной. По пути поговорим, чтобы очутившись на месте, ты не стала игрушкой в руках судьбы. И, кроме того, – он ухмыльнулся, – мне до зарезу нужен партнер по шахматам в самолете.

Сара положила руку на плечо отца.

– Не волнуйся. Со мной все будет в порядке..

Сандерленд кивнул и повернулся к Дэйну. В его глазах стоял страх.

После краткого разговора за завтраком с Ланже, Дэйн вышел в холл гостиницы «Полуостров» и купил номер «Южнокитайских Утренних Новостей». Вьетнам пристально наблюдал за появлением американской морской пехоты. Другие страны намеревались – если понадобится – послать в Да Нанг свои войска. В углу Дайн обнаружил небольшую заметочку, что полицейские арестовали нескольких монахов Коо Дай в Тай Нине, что на севере Вьетнама. Аналитический обзор повествовал о скорой кончине инфраструктуры Вьетконга, теперь, когда Соединенные Штаты заверили Южный Вьетнам в том, что будут ему помогать.

Сунув газету под мышку, Дэйн подошел к стойке и взял телеграфный бланк. Написал:

«ВОЗМОЖНОСТЬ РАСШИРЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ. ВЫ И ВАШИ ОРГАНИЗАТОРСКИЕ И ВЕРБОВОЧНЫЕ ТАЛАНТЫ МОГУТ ПОНАДОБИТЬСЯ ЕСЛИ СДЕЛКА СОСТОИТСЯ, ПОЙДЕТЕ ЛИ ВЫ НА ТО. ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ НА СЕБЯ КОМАНДОВАНИЕ? ОТВЕТЬТЕ НЕ ОТКЛАДЫВАЯ В ДОЛГИЙ ЯЩИК. ГОСТИНИЦА «ПОЛУОСТРОВ».

Дэйн подписался и, написав последний известный ему адрес подполковника Уилльяма Эштона – Биконсфилд, Бэкингемшир, Англия, отдал телеграмму, пошел наверх к номеру Сары, постучал и вошел.

Она была в спальне. Дэйн кинул газету па стол, вошел в комнату и взглянул на нее. Сара лежала без одежды на огромной постели, и Крутящиеся под потолком лопасти вентилятора овевали ее тело прохладой. Сквозь полуприкрытые глаза она наблюдала за Дэйном.

– Ложись-ка рядом, – сказала она.

Он кинул одежду на стул и лег на постель, радуясь прохладному воздуху. Они лежали не касаясь друг друга, наслаждаясь тишиной и прохладой. Через какое-то время Сара, не поворачивая головы, заговорила:

– Знаешь, а я завтра уезжаю. Похоже, что и ты тоже.

– Вполне возможный вариант.

– Хочешь расскажу тебе сон? О том, что с нами происходит?

– Хочу.

– Я снова маленькая, в каком-то парке, а, может, в лесу возле Уаймеа, в общем, где полно зелени и много открытых пространств. Солнце светит ярко, очень жарко, и я бегу к деревьям в поисках тени.

– И?

– Какие-то люди выходят из-за деревьев и хватают меня. Начинают меня избивать. Я знаю только, что это азиаты. Они избивают меня до такого состояния, что я не могу идти, а затем снова скрываются за деревьями. Я поднимаюсь и пытаюсь бежать, но все тело ломит и болит. Я все время падаю на землю, кричу, чтобы хотя бы кто-нибудь помог. Но никого в округе нет. Я в ужасе. Мое платье – я его запомнила, это платье мне купила на выпускной вечер мама, белое, с голубыми оборками, очень старомодное и… просто прелесть что за платье – так вот оно все покрыто кровью.

– Это лишь сон, Сара.

– Это еще не все. Когда я попыталась в очередной раз встать, азиаты снова появились, и я начала кричать; Тут они развернулись и побежали прочь, а я посмотрела через плечо, стараясь увидеть, что именно их напугало. И то, что я увидела, меня по-настоящему испугало, но не так как с этими… в общем, по-другому. – Она села на кровати, обняла колени руками и положила на них голову. Дэйн лежал совсем тихо, не шевелясь и чувствовал, как учащенно колотится его пульс.

– Я увидела, – продолжала Сара, – мужчину. У него была темная кожа, и в вытянутой в сторону убегающих азиатов руке он держал Какой-то предмет. Знаешь, Дэйн, мне показалось, что он держал тот самый амулет, который носишь ты. И мне показалось, что человек этот – индеец.

Дэйн сел.

– Таводи, – прошептал он.

– Да, – согласилась женщина, – похоже, что это был именно он. С того самого Дня, как мы встретились, я, кажется, по-настоящему напугана. Я просто не знаю, как ко всему этому Относиться. В бредни о сверхъестественном я не верю. Но подобные сны мне не по вкусу – ничего подобного со мной ещё не происходило.

Дэйн схватил ее в объятья и крепко прижал к груди.

– Это сон, – сказал он тихо. – Всего лишь сон, каких бывают сотни. Ты просто напугана, и это понятно: Вьетнам не располагает к расслаблению. Мои рассказы о Таводи и его способностях укоренились в твоем мозгу и вот… Это сон, милая, всего лишь сон.

На шее Дэйн почувствовал горечь ее слез. Словно кожу поливали морской водой…

Ланже сидел на террасе гостиницы «Рипалс Бэй» рядом с Дэйном и внимательно наблюдал за входом в обеденный зал.

– Вот они, – сказал француз.

Дэйн наблюдал за тем, как они подходят к их столику: Кинок – более высокий, чем остальные, как его описал Ланже; Шоу – выглядевший здесь совершенно не на месте, идущий в «форватере» Киннана, как рыба-лоцман за акулой. Оба носили костюмы, сшитые явно не для тропического климата, без галстуков. Когда они подошли совсем близко, Киннан огляделся, словно бы любуясь открывающимся с террасы великолепным видом, но, как видел па самом деле Дэйн, он проверял, кто сидит за ближайшим столиком. Дэйн специально выбрал такой столик, где бы их разговору не смогли бы помешать, и Киннан, похоже, был удовлетворен этим выбором.

Дэйн почувствовал, как напрягся его мозг, и вслед за этим взвинченность от острого любопытства.

Они поднялись, пожали обоим мужчинам руки, и Ланже представил их друг другу. Высокий потянул себя за мочку уха, сел напротив Дэйна и принялся говорить спокойным размеренным голосом.

– Как я понял, мистер Дэйн, у вас есть организация, или, по крайней мере, что-то типа таковой, которая выполняет различные задания в этой части света.

– Различные задания очень подходящее и деликатное обозначение того, чем мы занимаемся, – кивнул Дэйн. – Мы – наемники. Что бы вы хотели от нас, как скоро вы требуете выполнения и сколько собираетесь заплатить?

Киннан откинулся на спинку стула и улыбнулся.

– Единственное, что осталось «за кадром» в вашем опросном листе, это на кого вы все будете работать?

– Судя по вашему акценту, не на мексиканцев и не на египтян. Думаю, что всем понятно, кто вы и откуда. Зачем же «ваньку валять»?

Киннан поерзал на стуле и взглянул на Шоу, который со времени его представления Дэйну не проронил ни слова и, похоже, не собирался этого делать.

– Мы – я имею в виду Америку – по уши завязли в этом районе, но, к сожалению, не обладаем

Достаточным количеством экспертов. Ума, чтобы это признать, у нас хватает. Сейчас у нас есть первостепенные задачи, объединяющие штабную работу, профессиональную полевую подготовку и командование идущими в бой войсками. Мне показалось, что единственным выходом из создавшейся чрезвычайной ситуации было бы купить нужных экспертов в этом деле и поставить его на поточную линию. Вы согласны?

– По крайней мере, – хмыкнул Дэйн, – смелости признать это у вас хватило.

– В чем вы видите основную проблему? – спросил Киннан.

– Основнейшая из всех – прямо и честно сказать мне, чего же от меня хотите все вы.

Застав всех врасплох, Шоу прокашлялся.

– Мы хотим, чтобы вы организовали из лаосских крестьян эффективные военные формирования, создали с юга и севера Горшковой Равнины базы и отвлекали бы круглые сутки внимание Патет Дао. К тому же нам нужно, чтобы вы обнаружили пути снабжения Вьетконга продовольствием и оружием в Лаосе и мгновенно перерезали бы их. Это нам необходимо по политическим мотивам, потому что в Лаос американские войска войти не могут.

– Еще что? – спросил Дэйн.

– Мы хотим, чтобы вы одели не азиатов в американскую военную форму и отвели их в дельту Меконга, чтобы увеличить приречные военные силы. У нас просто-напросто нет нужных сил, со спецподготовкой. Мы надеемся, что вы успеете отыскать кого нужно и переправить их на место, прежде чем мы начнем настоящие действия, а не почесывание в заду.

Ланже поскреб бороду и повернулся к Шоу, забыв на какое-то время о Киннане.

– Сколько человек? На какой срок?

Шоу ответил:

– Мне кажется, необходимо человек тридцать профессионалов, которые могли бы командовать тремя-четырьмя сотнями азиатов, были бы организаторами и руководителями. Набор этой тридцатки как раз и составляет вашу плату. И конечно, вы будете ответственны за их успехи и провалы. Срок? Это один лишь Господь знает, но предположительно – год. Или чуть больше. Зависит от того, сколь быстро Патет Дао и Вьетконг осознают свои ошибки и зададут стрекача.

– Не будут они делать ни того, ни другого, – сказал Дэйн тихо.

– Думаю, что придется, – откликнулся Шоу.

– Что там с платой? – спросил Дэйн.

Киннан снова заерзал.

– Нда, конечно, плата. Сколько вы хотите получить за подобного рода работу?

– Назовите сперва вы свою цифру, – настойчиво произнес Дэйн.

– Мы думали об этом, – сказал Киннан… – Ваше положение приблизительно равно положению батальонного командира. Соответственно вам будет присвоен чин полковника и плата, полагающаяся военному вашего звания. Неофициально, разумеется. Но для протоколов и командных целей вы будете называться именно таким образом.

– Как быть с остальными?

– Сможем оплачивать эквивалентно двух подполковников и майора, понимая, что вам будут необходимы два автономных командира в разных местах плюс ваш адъютант в ставке. Остальные будут получать жалование капитанов. Все, как я уже говорил, неофициально.

– Нет! – отрубил Дэйн.

– Ваши предложения, – промямлил Киннан, потягивая себя за мочку уха.

– К основной плате следует прибавить наградные в долларовом эквиваленте. Вся плата должна быть свободной от уплаты налогов. Всем погибшим или искалеченным должна выплачиваться медицинская страховка. Подсластите пилюлю, и тогда мы сможем договориться.

Киннан взглянул на Шоу. Тот кивнул.

– Хорошо, – сказал Киннан. – Еще что?

– Оплатите перевозку всех нанятых мной людей – их доставку на место. И мой выбор не должен оспариваться.

– Мы не хотим даже знать, кого вы намерены выбрать. Просто соберите всех, кого посчитаете нужным вместе. Систему оплаты мы обговорим, а вы – готовьте…

– Есть еще кое-что, – оборвал его Дэйн. – Как вы понимаете, нам придется набирать солдат из горных деревушек. Совершенно безграмотных крестьян, не знакомых с современным оружием. Но х'монги – одна из уникальнейших народностей земного шара. Это совершенно бесстрашный и гордый народ. Умирать они не боятся, но очень любят жизнь. Я хочу, чтобы бы платили им так же, как оплачивали бы в подобном положении американских солдат. Некрасиво покупать их за бесценок только потому, что они азиаты. Когда они работают на меня – они получают то, что заслужили. Иначе… мы просто напрасно тратим с вами время.

Киннану это страшно не понравилось: Дэйн видел, что лицо американца перекосилось. И почувствовал, как холодная ярость замораживает кровь.

– Слушайте, Киннан. Азиаты любят жизнь ничуть не меньше других на этой земле. Может быть, азиат видит смерть иначе, чем американец, но он к ней не торопится. И это не мелочь, как вам, видимо, об этом говорили. – Он наклонился к Киннану поближе. – Нас здесь не волнует цвет кожи, а только способности. Дайте мне нескольких хмонгов, и поход Шермана к морю покажется вам прогулочкой по саду.

Киннан. вспыхнул.

– Не стоит садиться на голову. Мы ведь не сказали, что не станем платить им.

– Тогда решайте.

– Спокойнее, – встрял Шоу. – Я уверен, что мы сможем договориться.

Ланже внезапно рассмеялся.

– Тогда давайте договариваться, мез ами, и побыстрее. Ведь война, знаете, ждать не будет.

– Кстати, – сказал Дэйн. – А мы будем действовать независимо или под чьим-то подчинением?

– Координированность необходима. Вы будете держать связь: подготовьтесь. С вами будут находиться два американца – просто для того, чтобы, если мы вляпаемся по уши в дерьмо, плыть всем вместе в одном направлении.

– Этими двумя американцами-связными будете вы вдвоем, – сказал Дэйн безразлично.

– Да, – проговорил Шоу.

– Ну, зная американскую систему, – размышляя протянул Дэйн, – можно предположить, что перед нами сидит майор Шоу, видимо, выпускник Уэст-Пойнта и майор Киннан из Клемзона или чего-то в этом роде.

– Почти в точку, – ответил Шоу. – Со званьями не напутали.

– Насколько вы знакомы с Азией?

– Вообще не знакомы, но пусть это вас не беспокоит, – вскинулся Киннан.

– Меня это не беспокоит, – сказал Дэйн, – просто мне бы хотелось уточнить, что во всех боевых ситуациях командовать будем мы с Габриэлем. Никак не вы.

– Вы не единственные здесь, к кому мы можем обратиться, – резко выпалил Киннан.

– Прекрасно, – сказал Дэйн вставая, – удачи и всех благ. Пойдем, Габриэль.

– Господи, Дэйн, – засуетился Шоу, – ну что вы в самом деле. Мы ничуть не собирались ограничивать ваши полномочия.

– Говно, – сказал Ланже. – Будет по-нашему – или вообще никак. Мы не собираемся торчать туг с вами всю ночь. Дэйна ждет девушка-красавица, да и меня несколько… не помню сколько…

– Сядьте, пожалуйста, – сказал Шоу, – Мне очень хочется согласиться с вашими требованиями. И давайте начнем с этого моего хотения.

Садясь на стул, Дэйн улыбнулся Ланже. Киннан, лицо которого покраснело, смотрел на звезды. А он очень вспыльчив, но старается держать себя в руках.

– Итак, – сказал Дэйн, когда все расселись снова. – Все, что вы от нас хотите, могли бы сделать и ваши люди. Мы тоже, но вы могли бы справиться и сами. Так давайте я скажу, почему вы действительно обратились к нам.

Киннан обратился в слух. Дэйну показалось, что на губах Шоу заиграла тень улыбки, а глаза американца слегка сузились.

– Во-первых, – продолжал Дэйн развивать свою мысль, – вы хотите, чтобы мы действовали в Лаосе, потому что никто не знает эту территорию так, как мы, а во-вторых, потому что свои войска ввести на мирную территорию вы не можете. Если кто-нибудь из наших окажется в плену, вы откреститесь от него, поэтому мы действительно будем биться сами за себя. Мне на это плевать – я переживу. Но, вы не договариваете того, что та миссия, которая вам необходима до зареза, – смертельна. Мы с нее не должны вернуться. Но не стоит сбрасывать нас со счетов. Поэтому мы беремся за работу.

Ланже отпил из своего стакана и, задумавшись, смотрел в сторону.

– Что же касается Вьетнама, то у вас там до черта войск, и вы хотите послать нас на задание, в котором ваши собственные солдаты не станут пачкать руки. То есть это будет нечто аморальное с американской точки зрения, что-то гадкое и противное всем правилам.

– Что же это будет? – спросил Шоу тихо.

– Похищения, убийства, общий террор, пронизывающий всю инфраструктуру Вьетконга, с глубокими проникновениями в их тылы. В общем, полный чемодан грязи.

– Я вас недооценивал, – сказал. Киннан.

Дэйн ухмыльнулся.

– Вы, наверное, просто невнимательно прочитали наши досье.

– Это создаст для вас неудобства? – спросил Шоу.

– Никаких, – меланхолично проговорил Дэйн.:– Войны настолько глупы сами по себе, что если можно их хоть как-то приукрасить, я не против. Ко всему прочему, у меня еще никогда не было такого высокого звания, и я радуюсь, как получивший возможность играть в бирюльки младенчик.

– Отменно сказано, – полковник, – саркастически произнес Киннан.

– Вы будете выбирать операции, мы – определять степень их необходимости. Но после того, как сговоримся, – не пытайтесь приказывать ни одному из наемников. Мы с Габриэлем на этом жестко настаиваем.

– И на чем порешим? – спросил Шоу.

– Мы обсудим все с Габриэлем. Затем встретимся с вами еще раз. Думаю, что вам приказано оставаться здесь, пока все не утрясется. Так я и знал. Хорошо. У меня еще есть здесь кое-какие дела, так что встретимся завтра вечером.

– Здесь? – спросил Киннан.

– Нет, – ответил Дэйн. – Время оставим то же, но пойдем в «Глочестер Лодж» выпьем. Отутюжим кое-какие детали, по крайней мере, сроки и организационные моменты. А затем начнем складывать головоломку.

– Время – деньги, – сказал Шоу.

– Не перевозбуждайтесь, – посоветовал Дэйн. – Неважно, верите вы этому или нет, но эта война будет долгой.

– Сколько у нас времени?

– Через час мы вылетаем в Кай Так.

– Боже, я буду страшно скучать.

– Единственное, в чем можно быть полностью уверенным – мы будем недалеко друг от друга. И как только смогу вырваться – сразу же приеду к тебе.

– Мне бы хотелось знать, где ты будешь. По крайней мере, хоть что-то…

– Сара, я не могу об этом даже заикаться… В особенности репортеру. Вольно. Я шучу. Но говорить, действительно, ничего не могу.

– Хочу спросить.

– Позволяю.

– Когда ты будешь уезжать в зону военных действий, я всегда буду так себя чувствовать? Ты знаешь, что я до смерти перепугана? Не хотела говорить…

– И тебе надо ехать, правда?

– Больше мне нечего сказать.

– Ответь на простой вопрос: это всегда так?

– По-разному для разных людей.

– А каково это для тебя?

– Я всегда рассматриваю возможность невозвращения. Точно так же, как и возможность вообще никуда не ехать. А затем все-таки еду, потому что это единственное, что я умею. Иногда мне хочется, чтобы все было как-нибудь иначе. Может быть, это эгоистично, какой-нибудь психологический выверт. Но я знаю, что на самом деле – нет. Я делаю то, что умею делать лучше всего, лучше чем кто-либо мне знакомый. Существует удовольствие, получаемое от хорошо сделанной работы, и даже вдохновение. Думаю, что ответить на твой вопрос можно таким образом: я растворяюсь в своей работе до той поры, пока она полностью не выполнена.

– Хоть таким образом…

– Таким и никаким другим. Ты тоже будешь все время занята. Ведь я не хочу, чтобы ты сошла с ума в этом аду. Я знаю, ты едешь, чтобы взять свои высоты, – как и остальная ваша братия, – но будь добра держать голову пониже и не высовываться. Обрати внимание, чтобы и зад не торчал над траншеей.

– Дэйн, мы не брали на себя никаких обязательств друг перед другом.

– Тебя это волнует?

– Не знаю. Может быть. Я знаю, что такое быть с тобой. Но не знаю, что чувствуешь при этом ты сам. Черт, нам бы времени побольше…

– Если все будет нормально, мы будем вместе. Если не нормально – не будем. Все выяснится. Не гони лошадей.

– Наверное, ты прав. Но мне будет тебя недоставать.

– Мне тоже.

– Хотя бы так, не правда ли?

1966

Дэйн сидел, смотря на дождь, и думал о том, что представляет собой новейший карабин М-16. Ему предлагали выдать один, но он отказался, решив, что когда весь его отряд получит оружие, тогда и он будет его носить.

Дэйн обернулся. Донован – один из его офицеров – сидел в своем спальном мешке и наблюдал за Дэйном сквозь полуприкрытые глаза.

– Итак, Дай Йю Донован, – Дэйн использовал слово из вьетнамского словаря, означавшее военного в чине капитана, – я бы сказал, что пора. Пора…

Донован запустил пальцы в густую блондинистую шевелюру.

– Сколько же я спал?

– А часы твои где?

– Где-то между этим местом и двадцатимильной береговой полосой. Я уронил проклятую тикалку за борт. Случайно, конечно.

Дэйн повернулся и стал рассматривать сгущавшуюся тьму. Дождь иногда предвещал вьетконговскуто атаку.

– Пойду куплю чего-нибудь съестного. Пойдешь со мной?

Донован вздрогнул.

– Как вы можете есть это..?

– Ладно, вернусь скоро. Если задержусь в деревне после двадцати одного часа, пошлите за мной.

– К Папе Дату?

– Ага.

Дэйн нацепил полевую куртку и древнюю шляпу из буша, купленную у австралийца в Бен Тре. Затем пристегнул тяжелый пистолет сорок пятого калибра и взял карабин. Сложив для удобства две запасные обоймы «спинкой к спинке», вышел из дверей и прошел через лагерь.

Пройдя в ворота, он подозвал жестом одного из джанкменов, который сразу же отвязал от причала небольшой сампан. Через несколько секунд они уже плыли через реку, и хотя отъехали всего на каких-нибудь пятьдесят метров, но ушли от дождя. Попросив джанкмена подождать его, Дэйн пошел по единственной, проходящей через всю деревню улице.

Папа Дат – хозяин единственного в деревне кафе – удивленно посмотрел на позднего посетителя. Разглядев Дэйна, он нервно задул три или четыре свечи и поспешно проводил полковника к столу. Кроме них, в кафе сидело еще двое стариков, смурно глядящих в бутылки «33» – крепкого вьетнамского пива. Дэйн ткнул в пиво пальцем, зная, что Папа Дат принесет его и присоединится к нему.

Так и случилось.

Папа Дат был очень любопытным мужичком, который обладал огромными запасами информации. Между ним и Дэйном установилась близкая, но недружественная связь. Дэйн не доверял ему.

– Э вотрэ саитэ, Папа Дат, – произнес Дэйн, поднимая свой стакан.

– Саитэ, – ответил старик.

– Какие новости?

– О чем? – спросил Папа Дат безразлично на прекрасном английском языке.

– Тревожит тебя по ночам ВК?

– А что, из вашего лагеря разве ничего не слышно?

– Я не могу услышать удар ножом или шаги молодого человека, переметнувшегося на сторону Вьетконга. А ты расскажешь…

– У нас здесь сложностей нет, – низким апатичным голосом произнес старик.

– Даже с молоденькими девушками?

– Последнее изнасилование произошло три недели назад. Мы, разумеется, так и не узнали, кто был виноват, полковник.

– Этот человек не из моих.

– Это ваши слова.

Дэйн попробовал пиво и решил, что не голоден.

– Вы отвечаете несколько нервозно, – произнес он. – Что вас, мой друг, заботит?

– Нет, нет, ничего.

– Как-то чересчур поспешно вы это произнесли.

– Просто вы так давно не заходили, да еще так поздно.

Дэйн тонкогубо улыбнулся.

– Ты не сказал ничего особенного, но в то же время я узнал все, что нужно. Теперь я уйду, Папа Дат. Благодарю.

Старик поклонился, и глаза его сверкнули. Он остался сидеть, когда Дэйн прошел в двери, в сгущающуюся дождевую тьму.

В своей палатке Дэйн увидел привычную картину: Донован пил виски и читал затрепанный романчик с пышной брюнеткой… почти что одетой.

– Дай Йю, – сказал Дэйн, – Вьетконг нападет сегодня ночью. Не думаю, что возникнут проблемы, но все-таки удвой патруль и проверь, чтобы все шу-л у к и остались на нашей стороне. И пусть их вытащат на берег – незачем им плавать.

– Будет исполнено, сэр. Еще что-нибудь?

– Нет, все. Простые меры предосторожности.

Дэйн забрался в спальник, положив карабин рядом с постелью, пистолет под подушку. Расстегнув ножны любимого ножа, он, как обычно в подобные минуты, подумал о Таводи. А затем перёд ним всплыло лицо Сары…

Он вспомнил, как забилось сердце, когда он, перескакивая через ступени, бежал к ее квартире. Из-за двери доносилось успокаивающее постукивание пишущей машинки, и Дэйн улыбнулся. Наконец-то, после стольких тревог и волнений – Сара. Он легонько постучался и отошел на шаг.

Сара открыла дверь, и Дэйн улыбнулся сверху вниз, стараясь ничем не выдать ошеломившего его удара. Боже, что с ней стало! Как доконала ее война… Она подбежала к нему и, отчаянно вцепившись, прижалась к этому огромному, но такому нежному мужчине, а Дэйн, слыша, как она хлюпает ему в плечо, крепко обнял ее. Она постарела, была болезненно худа, а на лбу появились доселе не виданные им морщины.

– Заходи, – сказала женщина наконец, – я должна тебя кое с кем познакомить.

Нахмурясь, Дэйн вошел. На кровати в маленькой комнатухе сидел ребенок и листал журналы. Это была вьетнамская девчушка с огромными глазами, одетая в американское платье.

– Это мой друг, полковник Джон Дэйн, – официально представила его Сара. – А эта молодая дама – мой близкий друг Нгуен, – сказала она, обращаясь к Дэйну и встревоженно вглядываясь в его лицо. – Я не могла предупредить тебя о том, что мы живем вместе, – извинилась она.

– Как все случилось? – спросил Дэйн.

– Я обнаружила Нгуен в мусорной куче, в Шо-лоне. Вьетконковцы разбомбили ее дом. Она единственная выжила из всех жителей.

– И ты привела ее к себе, – подытожил Дэйн, присаживаясь на край постели. Ребенок осторожно наблюдал за ним.

Сара провела рукой по волосам, беспомощно поведя второй в сторону.

– Не могла же я оставить ее там.

– А ты не ходила к вьетнамским представителям власти?

– Да ходила я везде. Но ты же знаешь, как оно бывает. Ведь это еще один голодный рот – и все…

– Что верно, то верно.

– А она к тому же еще и девочка, – горько бросила Сара, – это не добавляет бюрократам жалости.

– Сара, ты не хочешь ли сказать мне, что собираешься с ней делать, или мне сказать об этом самому.

– Я сама. Удочерю, разумеется.

Дэйн встал и подошел к веранде, выходящей на оживленную улицу. Почувствовал, что Сара подошла сзади, обвила его руками за талию, и накрыл ее ладони своими.

– Сколько же она у тебя живет?

– Пару месяцев. Я много пишу. Это отнимает время.

– Я читал…

– Документы оформляются. Это довольно тягомотно.

– Кто-нибудь намекал на взятку?

– Нет. Но если намекнут – заплачу.

– А что отец думает по этому поводу?

– Полностью «за».

– А сама девочка?

– Она все еще в шоке, но понимает, что произошло. И происходит. Английским занимается с учителем. Я наняла специально. Она знает, что ее семьи больше не существует.

Сара повернулась к девочке.

– Мы считаем, что Нгуен четыре года, так ведь?

Ребенок кивнул, мрачно посматривая на Дэйна.

– Она знает, что когда-нибудь мы отправимся далеко-далеко в новый дом. Туда, где не будет ни бомб, ни ружей, правда же?

Девочка снова кивнула.

Сара улыбнулась Дэйну.

– Она немного стеснительна поначалу.

Дэйн услышал собственный вздох.

– А сейчас-то что? Сара? Есть ли возможность остаться хотя бы ненадолго наедине?

Женщина откликнулась моментально.

– Ну, разумеется. Бэбиситгер приходит по вечерам. А семья, что живет внизу, будет счастлива за несколько пиастров взять девочку к себе на время.

– Я хотел отвезти тебя на несколько дней в Сингапур, – произнес Дэйн. – Отдохнуть. Немного отдохнуть от войны.

– Ох. – Сара тихонько опустилась на кровать. Дэйн ждал.

– Не думаю, что смогу ее оставить, – наконец произнесла женщина, почти шепотом.

– Сара, но тебе необходимо уехать. Война тебя доканает.

Она вскинула голову и, к удивлению Дэйна, в глазах ее вспыхнули слезы.

– Я знаю, о чем ты. Выгляжу просто жутко. Сама вижу – настоящая уродина.

– Да не жутко. Просто устало.

Девочка подошла к Саре и, нахмурившись, встала рядом – ей не нравились слезы. Сара обняла ее и прижала к себе – девочка обвила шею женщины ручонками. Наконец Сара улыбнулась, и Нгуен снова залезла на кровать, подтянув под себя коленки и обхватив их руками.

– Совершенно позабыла предложить тебе выпить, – попыталась выйти Сара из положения.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Сингапур, – упорно повторил Дэйн. – Всего на несколько дней… – Он замолчал, взглянув на девочку. – Бери ее с собой. Ерунда, справимся.

– Нет, – выдавила Сара. – Я на пять-шесть дней оставлю ее семье, что живет внизу. Этого достаточно? Нам хватит шести дней?