Текст книги "Сумка с миллионами"
Автор книги: Скотт Смит
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Я ничего на это не ответил. Я думал тогда совсем не о Луи, я думал о Джекобе.
Сара взяла мою руку:
– Ты не должен позволить ему сделать это. Ты обязан сам контролировать ситуацию.
– Но мы ничего не можем сейчас сделать, – ответил я. – Ты вот говоришь о том, что его надо припугнуть, но как?
Сара молчала.
– Может быть, ты знаешь, что мне надо сделать? У тебя есть план? – спросил я.
Жена внимательно смотрела на меня несколько секунд таким тяжелым взглядом, что у меня промелькнула мысль о том, что она хочет, чтобы я убил Луи, но это, конечно, было не так. После небольшой паузы она покачала головой и ответила:
– Нет, не знаю.
Я кивнул и хотел уже встать, чтобы пойти спать, но Сара взяла мою руку и положила себе на живот. Ребенок толкался. У меня как всегда появилось неприятное ощущение и по телу пробежали мурашки. Все это продолжалось несколько тяжелых секунд.
– Все будет хорошо, – шепотом сказал я, как только ребенок успокоился. – Доверяй мне. Все пройдет.
Да, это были обычные фразы для людей, которые попали в безвыходное положение. Я понял это, как только начал говорить. Мои слова походили теперь на слова моей матери, которые она сказала, когда я видел ее в последний раз. Она сообщила что-то оптимистичное, что-то, что отрицало безвыходность и тяжесть ситуации. Да, то, что я теперь говорил подобные вещи, было плохим знаком, но я не мог не произнести этого… я чувствовал, что должен… чувствовал, что Сара ждет этих слов, несмотря на то, что сама понимает, что мы попали в беду. Теперь мы вступили на очень опасный путь, с этого момента мы больше ни в чем не могли быть уверены, мы потеряли контроль над ситуацией.
– Мне страшно, Хэнк, – сказала она.
– Все будет хорошо, – снова шепотом добавил я. На этот раз фраза прозвучала совсем глупо, но больше мне нечего было сказать.
На следующий день я проснулся рано утром. Чтобы не будить Сару, я оделся в коридоре и почистил зубы внизу. Потом на кухне я приготовил себе кофе и, пока пил его, просмотрел вчерашнюю газету.
Позавтракав, я поехал к Джекобу.
Машину я припарковал рядом с его фургоном.
Было прекрасное, морозное и солнечное утро. Все вокруг блестело и переливалось, было каким-то особенно чистым. Было еще очень рано, около восьми утра, но Ашенвилл уже проснулся. По улицам ходили люди с газетами и чашечками дымящегося кофе в руках. Казалось, абсолютно все улыбаются.
Как я и думал, когда я приехал, Джекоб еще спал. Мне пришлось постучать в дверь, потом подождать некоторое время и снова постучать, прежде чем Джекоб услышал и пошел открывать. Когда он наконец добрался до двери и открыл ее, он, кажется, был очень разочарован, увидев на пороге меня. Некоторое время Джекоб с крайне недовольным видом молча смотрел на меня. Потом он тихо сказал «Привет», и, оставив мне дверь открытой, вернулся в комнату.
Я вошел и закрыл дверь за собой. Я немного постоял на месте, пока мои глаза не привыкли к темноте. В комнате было душно. Это оказалась довольно большая квадратная комната. На полу даже не было ковра. Слева находилась дверь, которая вела в маленькую ванную. Затем по всей длине стены шло углубление фута в два – это была кухня. В комнате стояла кровать, стол, два стула, старый, уже сломанный, диван и телевизор. На диване валялась грязная одежда. На полу – пустые бутылки из-под пива.
В комнате пахло нищетой.
Джекоб лег на кровать и повернулся на спину. Пружины заскрипели под его весом. На Джекобе были длинные семейные трусы и футболка. Между футболкой и трусами виднелась толстая белая складка кожи. Посмотрев на Джекоба, мне захотелось, чтобы он накрылся одеялом.
Я подошел к окнам и раздернул шторы. В комнату ворвался яркий солнечный свет. Джекоб закрыл глаза. Там было столько пыли, что в лучах солнца могло показаться, что в комнате идет мелкий снег – пылинки медленно опускались вниз, совсем как миниатюрные снежинки.
Осмотревшись, я подумал, куда бы сесть. Взгляд мой упал на диван, но он был настолько грязным, что я решил вообще не садиться. Тогда я подошел к окну, оперся на подоконник и скрестил руки на груди.
– Что ты делал прошлой ночью? – спросил я.
Мери Бет лежал на краю кровати, положив морду на лапы, пес наблюдал за мной. Не открывая глаз, Джекоб пожал плечами и ответил сонным голосом:
– Ничего.
– Ты выходил из дома?
Джекоб пожал плечами.
– С Луи? – добавил я.
– Нет, – ответил Джекоб и прокашлялся. – Я простудился и никуда вчера не выходил.
– Я видел Луи.
Не открывая глаз, Джекоб натянул на себя одеяло и повернулся на бок.
– Он приезжал ко мне домой.
– И что? – спросил Джекоб и открыл глаза.
– С ним была Нэнси и еще кто-то. Я подумал, что это мог быть ты.
Джекоб ничего не ответил.
– Ты был там? В машине?
– Я уже сказал тебе – я не видел Луи прошлой ночью. Я болею.
– Ты говоришь правду?
– Хватит, Хэнк, – сказал Джекоб и приподнялся, опираясь на локоть. – Зачем мне тебе врать?
– Это был Сонни?
– Сонни?
– Сонни Меджор. Это он был в машине?
– Я не знаю. Откуда мне знать? – ответил Джекоб и снова положил голову на подушку. Но было видно, что теперь он окончательно проснулся. Я это понял по его голосу.
– Они друзья? – поинтересовался я.
– Конечно. Луи же снимает у него дом.
– И они вместе отдыхают?
– Я не знаю, – ответил Джекоб, – почему бы и нет?
– Он знает о деньгах?
– Деньгах?
– Да! – закричал я, не в силах сдерживать эмоции. – Луи рассказал ему о деньгах?
Неожиданно кто-то из соседей сильно ударил по стене, мы сразу замерли.
Через пару секунд Джекоб сел на кровати. Он спустил ноги на пол и наклонился, опираясь руками на колени. Я смотрел на его голые ноги, похожие на цыплячьи.
– Успокойся, Хэнк. У тебя уже паранойя какая-то. Никто кроме нас, Нэнси и Сары ничего о деньгах не знает.
– Сара не знает.
Джекоб посмотрел на меня и пожал плечами.
– Тогда мы и Нэнси, – сказал он.
Пес спрыгнул с кровати, потянулся и пошел к ванной. Носом он приоткрыл дверь и через пару секунд я услышал, как он громко лакал воду из унитаза.
– Я убил Педерсона ради тебя, Джекоб, – продолжал я.
– Что? – удивленно переспросил Джекоб.
– Я убил его ради тебя.
– Какого черта ты постоянно об этом говоришь? Что ты хочешь доказать этим?
– Я хочу, чтобы ты понял, что я рисковал ради тебя, а ты просто взял и предал меня.
– Предал тебя?
– Ты рассказал Луи, где я спрятал деньги.
– Хэнк, какого черта, что с тобой сегодня происходит?
– Он знал, что деньги в гараже.
Джекоб замолчал. Мери Бет вернулся в комнату. Когда пес шел, его когти тихо постукивали по полу.
– Ты же не говорил, что нельзя, – промямлил Джекоб.
– Ты рассказал ему и о Педерсоне, – тихо произнес я.
– Я не…
– Ты предал меня, Джекоб. Ты обещал, что никому не расскажешь об этом.
– Я и не рассказывал. Он сам догадался.
– Откуда, как он мог догадаться?
– Я рассказал ему, как мы ездили к самолету в то утро. Потом он увидел сюжет о Педерсоне в новостях и спросил: «Это вы убили его?»
– И ты сказал, что нет?
Джекоб немного посомневался и ответил:
– Я ничего ему не рассказывал.
– Ты сказал, что это не мы?
– Он догадался, Хэнк. Он просто знал, – добавил Джекоб, немного повышая голос.
– Что ж, отлично, Джекоб. Ты знаешь, что теперь он шантажирует меня?
– Шантажирует?
– Он сказал, что донесет на меня в полицию, если я не отдам ему часть денег немедленно.
Джекоб немного подумал и спросил:
– И ты отдашь?
– Я не могу. Он же сразу начнет тратить эти деньги. И нас поймают так же скоро, как если бы он рассказал Карлу о Педерсоне.
– Ты правда думаешь, что он может рассказать?
– А ты?
Джекоб нахмурился и, немного подумав, ответил:
– Я не знаю. Наверное, нет. Я думаю, он так повел себя только потому, что недавно играл на деньги и проигрался.
– Играл на деньги?
Джекоб кивнул.
– Где?
– В Толедо. На скачках. Он проиграл крупную сумму денег.
– Сколько?
– Точно не знаю, но много.
– Черт, – сказал я, протер лицо руками и повернулся к окну. На подоконнике с наружной стороны сидел голубь. Я слегка стукнул по стеклу, и он улетел. Его крылья ярко блестели на солнце.
– Джекоб, ты понимаешь, что происходит? – спросил я.
Он молчал.
– Луи может засадить нас обоих за решетку.
– Луи не собирается…
– И мы никак не можем контролировать его. Раньше мы могли пригрозить, что сожжем деньги. А теперь, если мы сделаем это, он все расскажет шерифу.
– Ты бы никогда не сжег деньги, Хэнк.
Я махнул рукой:
– Ты понимаешь, в чем проблема? Проблема в том, что ты думаешь, что ему можно доверять. Он твой лучший друг, и поэтому ты думаешь, что он не предаст тебя.
– Хватит. Луи…
Я покачал головой:
– Нет, Джекоб, ты не понимаешь и не знаешь его. Ты просто считаешь его своим другом и даже не хочешь понять, кто он есть на самом деле.
– Ну и кто он? – скептически поинтересовался Джекоб, – ты считаешь, что знаешь это.
– Я могу рассказать…
– Он мой лучший друг, Хэнк, – перебил меня Джекоб. Он уже почти кричал на меня от злости. – Ты ничего о нем не знаешь. Ты просто пару раз видел его пьяным, поэтому тебе кажется, что ты знаешь его, но это не так. Ты ничего не можешь мне рассказать.
Я повернулся и посмотрел на брата.
– Значит, ты можешь гарантировать, что он не сдаст нас?
– Гарантировать?
– В доказательство этого ты можешь написать признание о том, что ты сам убил Дуайта Педерсона, подписать его и отдать мне на хранение?
Джекоб испуганно посмотрел на меня:
– Признание? Зачем?
– Чтобы я показал его в полиции, если Луи донесет на нас. Раз уж ты так доверяешь своему дружку, так и рискуй сам, полагаясь на него.
Джекоб молчал. Моя идея, кажется, поставила его в тупик, чего я, собственно, и добивался. Конечно, на самом деле мне совершенно не нужно было его признание, я просто хотел припугнуть Джекоба.
– Джекоб, это твоя вина, что мы сейчас в таком положении. Это ты рассказал ему.
Брат молчал. Я снова отвернулся к окну.
– Луи просит меня о том, чего я не могу дать ему, – сказал я. – А если я откажу ему, он донесет в полицию и упрячет нас за решетку.
– Хватит, Хэнк. Знаешь, если нас поймают, так это только из-за тебя. Ты перегибаешь палку со своими планами и расчетами…
– Я приехал сюда, – перебил я брата, – чтобы выяснить, на чьей ты стороне.
– На чьей стороне?
– Выбирай.
– Я не на чьей стороне. Что же вы оба заладили про эти стороны…
– Луи тоже тебе об этом говорил?
Джекоб проигнорировал мой вопрос.
– Я на стороне вас обоих. Мы же вместе. Таков наш план, – сказал Джекоб.
– Хорошо, если бы тебе пришлось выбирать, с кем бы ты был…
– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.
– Джекоб, я хочу, чтобы ты выбрал. Я хочу знать: я или Луи?
Когда я говорил все это, я даже не повернулся к Джекобу. Я смотрел в окно и ждал ответа, чувствуя, что Джекоба смутил мой вопрос.
– Я…
– Выбери.
В воздухе снова повисла пауза секунд на десять. Я ждал затаив дыхание.
– Я выбираю тебя, Хэнк, – сказал наконец Джекоб. – Ты мой брат.
Я положил руку на окно. Стекло было обжигающе-холодным. На улице, прямо перед домом, какой-то пожилой мужчина уронил газету. Ее сразу же подхватил и растрепал ветер. Проходящая мимо парочка помогла старику собрать газету, потом они немного поговорили, старик благодарно кивнул, и они разошлись.
Мери Бет заскулил. Я услышал, как брат поднялся с кровати и покормил пса.
– Не забудь, Джекоб, – сказал я. – Что бы ни случилось, не забудь эти свои слова.
Во вторник днем в дверь моего кабинета постучали.
Прежде чем я успел что-либо ответить, дверь уже открылась, и на пороге появился Луи. Он улыбнулся, показав свои желтые зубы:
– Здравствуйте, мистер Бухгалтер.
Луи вошел, закрыл за собой дверь и подошел к столу. Он, как всегда, был одет в белую куртку. От мороза его лицо покраснело.
Этого момента я с ужасом ждал целых три дня, но сейчас, когда Луи, наконец, приехал, я почему-то не почувствовал никакого страха или даже волнения. Я ощущал только усталость.
– Чего тебе, Луи? – спросил я, зная, что бы Луи ни попросил, я все равно не смог бы ему этого дать.
– Мне нужны деньги, Хэнк.
Больше Луи ничего не добавил. Он не пытался пугать меня и даже не упомянул Педерсона или Джекоба, но я все равно чувствовал напряжение между нами.
– Я уже сказал тебе… – начал я, но он перебил меня.
– Нет, я тебя не о том прошу. Я прошу тебя дать мне денег в долг.
– В долг?
– Да, а когда мы разделим деньги, я все тебе верну.
– Сколько? – поинтересовался я.
– Мне нужно две тысячи, – ответил Луи. Он попытался улыбнуться, но быстро понял, что это не самый подходящий жест в данной ситуации.
– Две тысячи долларов? – переспросил я.
С серьезным видом Луи кивнул.
– Зачем тебе такая большая сумма?
– У меня есть долги.
– Ты должен две тысячи долларов? Кому?
На этот вопрос Луи не ответил.
– Хэнк, мне нужны деньги, – сказал он. – Это правда очень важно.
– Долги за скачки?
Луи, кажется, был удивлен тем, что я в курсе, но, взяв себя в руки, улыбнулся:
– У меня много долгов.
– Ты проиграл две тысячи долларов?
Он покачал головой:
– Нет, немного больше. Это будет просто начальным взносом, а остальное я выплачу, когда получу деньги.
– Сколько же ты проиграл?
– Хэнк, мне нужно всего две тысячи.
– Я хочу знать, сколько ты проиграл.
Луи снова покачал головой:
– Мистер Бухгалтер, по-моему, это не ваше дело.
Луи стоял прямо передо мной, положив руки в карманы и практически не двигаясь. Он был абсолютно спокоен.
– С собой у меня нет таких денег, – сказал я. – Я же не могу прямо сейчас достать из ящика тебе две тысячи долларов.
– Банк рядом, через дорогу.
– Мне нужно время, – заметил я. – Приходи ближе к вечеру.
После того как Луи ушел, я сходил в банк и снял с нашего с Сарой счета две тысячи долларов. Вернувшись в офис, я сложил деньги в конверт и убрал в верхний ящик письменного стола.
Я пытался работать, но никак не мог сосредоточиться. День прошел впустую. Сначала я пытался разобраться с письмами, но потом оставил и это занятие, и начал читать журнал про охоту, который кто-то случайно оставил в моем кабинете.
Я понимал, что теперь мне неизбежно придется делить деньги, потому что иначе Луи не отдаст долг. Но я старался не думать об этом и пытался убедить себя, что сейчас просто покупаю время. Должен же был быть какой-то выход, я был уверен в этом, я должен был найти его. Надо было подумать и все просчитать.
Луи вернулся около пяти часов вечера. Он постучал в дверь и вошел, снова даже не дождавшись приглашения.
– Взял деньги? – спросил он. Мне показалось, что Луи торопился. И именно поэтому я решил действовать и говорить как можно медленнее.
Я наклонился, открыл ящик, достал конверт и положил его на край стола.
Луи шагнул вперед, чтобы взять деньги. Он открыл конверт, пересчитал купюры и улыбнулся.
– Спасибо, Хэнк, очень признателен тебе, – сказал Луи так, будто я сам предложил ему эти деньги.
– Больше ты ничего не получишь, – сказал я.
Луи еще раз пересчитал деньги и, как мне показалось, в уме сделал какие-то подсчеты.
– А когда родит Сара?
– Двадцать четвертого.
– На следующей неделе? – радостно переспросил Луи.
– В следующее воскресенье.
– И тогда мы поедем за деньгами?
Я пожал плечами:
– Не знаю, возможно, мне надо будет побыть дома некоторое время, пока все не успокоится. Так что, скорее всего, поедем в следующий выходной после родов. На буднях я не могу – работа.
– Тогда позвони мне, ладно? – добавил Луи, уже подходя к двери.
– Хорошо, я позвоню.
Саре я обо всем этом ничего не сказал.
Дни шли один за другим. За все это время я ни разу не видел и даже не говорил ни с Джекобом, ни с Луи.
Сара только и твердила, что о приближающихся родах. Ни о Луи, ни о Нэнси она не вспоминала.
Каждую ночь, лежа в кровати, я пересчитывал людей, которые знали о деньгах и обо всем случившемся. Я пытался просчитать, чего можно было ожидать от каждого из них… кто мог меня предать, кто мог подставить, кто мог донести на меня. Мне даже начали сниться кошмары – то мне снилось, что Луи хочет заколоть меня ручкой; то снился Джекоб с вилкой и ножом, пытавшийся съесть меня заживо; мне даже снилась Нэнси, которая, целуя Сару, шептала ей на ухо: «Отрави его. Отрави его. Отрави его».
Иногда я просыпался среди ночи в холодном поту и представлял, как ту самую банку из-под пива, которая валялась где-то около самолета, находит сотрудник ФБР, аккуратно поднимает ее, кладет в целлофановый пакет и отправляет на экспертизу.
Еще я думал о Карле. Я представлял, что он сидит в офисе в Ашенвилле и ждет, когда же, наконец, обнаружат обломки самолета, чтобы связать воедино донос Джекоба и смерть Дуайта Педерсона.
Потом они откопают труп, проведут экспертизу и подтвердится то, что смерть наступила из-за удушья.
Однако, несмотря на все мои страхи, ничего не происходило. Деньги по-прежнему лежали под нашей кроватью. Никто ни в чем меня не подозревал. Никто не составлял против меня заговоров. Луи оставил меня в покое. И в конце концов я начал смиряться с тем, во что превратилась моя жизнь. Постепенно я пришел к выводу, что вполне смогу жить и со своими страхами. По мере сил я научился контролировать их. Вскоре должен был родиться ребенок. Самолет найдут только весной. Через несколько месяцев после этого мы разделим деньги и уедем из города. И тогда все будет хорошо.
Рано утром во вторник, как раз когда я собирался на работу, у Сары начались схватки. Я отвез ее в больницу, которая была в пятнадцати минутах езды от Дельфии. В 18:14 Сара родила девочку.
5
Через четыре дня я привез Сару и ребенка домой. Малышка родилась здоровой и крепенькой. Она весила девять фунтов, и на шейке, ручках и ножках у нее были маленькие складочки.
По дороге домой мы придумали малышке имя. Мы решили назвать ее в честь бабушки Сары по линии отца – Амандой.
Когда мы вошли в дом, мне сразу же бросилось в глаза то, в какое состояние пришел дом за столь недолгое отсутствие Сары. Оказалось, что я совершенно неспособен следить за домом и поддерживать в нем чистоту и порядок – в раковине лежала целая куча грязной посуды, по комнатам были разбросаны газеты, в сливе ванной застрял клок волос, а о пыли на полках и столе я и не говорю.
Жену и дочь я сразу отвел наверх, в спальню. Аманду я положил в приготовленную для нее кроватку, которую поставил у окна. Сара прилегла на кровать и наблюдала за тем, как я укладываю малышку.
Кроватка, в которую я укладывал Аманду, была та самая, которую отец привез нам за неделю до несчастного случая. Когда-то это была наша с Джекобом кроватка. Отец сам сделал ее для нас.
Потом я спустился вниз, приготовил Саре чай и тосты и принес завтрак на подносе. Пока она ела, мы немного поговорили. Говорили мы, конечно, об Аманде – о том, как она кричала, когда была голодна, о том, как она смешно отдергивала ножку, когда ее щекотали за пяточку, о ее нежно-голубых глазах. Еще мы говорили о больнице. Сара рассказывала о ночной дежурной медсестре, о ее туфлях, которые скрипели так, будто в них была вода, и об утренней дежурной, очень милой девушке, которая смешно шепелявила, поэтому старалась как можно реже называть Сару по имени. Еще Сара рассказала о докторе, у него между передними зубами была большая щель, и он почему-то никак не мог запомнить, что Аманда девочка.
Во время разговора я стоял у кроватки и смотрел, как спит ребенок. Малышка лежала на спине, повернув головку к окну и согнув крошечные ручки в локотках. Девочка не шевелилась, и я еле сдерживался, чтобы не дотронуться до нее, чтобы убедиться, что она жива.
Сара уже доела тосты и допила чай, но все продолжала говорить, как будто все эти четыре дня она провела, сочиняя разные истории, чтобы потом рассказать их мне. Слушая ее, я улыбался и кивал. Вдруг Сара сама прервала свой рассказ и спросила:
– Это Джекоб?
Я выглянул в окно.
У нашего дома стояла машина брата.
Я спустился вниз, поздоровался с ним и пригласил зайти. Джекоб сказал, что у него нет времени и он просто заехал привезти ребенку подарок.
Джекоб протянул мне подарок, завернутый в розовую упаковочную бумагу:
– Это плюшевый мишка.
Джекоб не выключил двигатель машины. Мери Бет сидел на заднем сиденье и смотрел на нас. Когда я только открыл дверь, он гавкнул один раз и ткнулся мокрым носом в стекло.
– Пойдем, посмотришь на нее, – предложил я. – Ненадолго. Она наверху.
Джекоб покачал головой и сделал шаг назад, как будто боялся, что я могу толкнуть его. Теперь он стоял на самом краю крыльца.
– Нет, – сказал он. – Я потом еще заеду. Не хочу беспокоить Сару.
– Да ты не побеспокоишь, – ответил я и переложил мишку из одной руки в другую.
Джекоб снова покачал головой. Повисла неловкая пауза. Мне показалось, что Джекоб думает, что бы сказать напоследок.
– Вы уже выбрали имя? – наконец, спросил он.
– Аманда, – ответил я.
– Хорошее имя.
– Это в честь бабушки Сары. В переводе с латинского означает – достойная любви.
– Мило, очень. Мне нравится, – добавил Джекоб.
Я кивнул:
– Может, все-таки зайдешь?
Джекоб снова покачал головой и уже было направился к машине, но остановился.
– Хэнк, я хотел… – начал он и запнулся.
– Что?
– Можешь одолжить мне денег?
Я нахмурился.
– Сколько? – поинтересовался я.
Джекоб положил руки в карманы, опустил голову и сказал:
– Сто пятьдесят.
– Сто пятьдесят долларов? – удивленно переспросил я.
Джекоб кивнул.
– Зачем тебе столько денег, Джекоб?
– Мне надо заплатить за жилье. Пособие по безработице я получу только на следующей неделе, а деньги нужны сейчас.
– А когда ты вернешь?
Джекоб пожал плечами:
– Я надеялся, что ты просто потом вычтешь из моей доли денег.
– Ты ищешь работу?
– Нет, – ответил Джекоб, который, кажется, был даже удивлен этим вопросом.
– Ты даже не пытаешься? – снова спросил я, стараясь скрыть осуждающую интонацию.
– А зачем? – сказал он, и, немного помолчав, шепотом добавил: – Луи сообщил, что ты согласился разделить деньги.
Я молча уставился на Джекоба, пытаясь обдумать его слова. Я понимал, что не могу сказать Джекобу, что я не собираюсь отдавать им их доли до лета – тогда он объявит это Луи, а я не был готов к такому повороту событий. Но если я решил ничего не говорить, тогда у меня не было никаких причин, по которым я мог бы отказать Джекобу в его просьбе дать в долг.
Пока мы разговаривали, вокруг фургона уже собралось целое облако выхлопного газа. Ни в одном доме по нашей улице не горел свет, как будто все они были заброшены. Это был день вывоза мусора, поэтому на дороге, напротив каждого дома лежали мешки.
– Подожди, – сказал я. – Я поднимусь наверх, возьму чековую книжку.
Сара разворачивала плюшевого мишку, пока я выписывал Джекобу чек. Малышка спокойно спала в кроватке.
– Она неновая, – шепотом сказала Сара. В ее голосе послышалась нотка брезгливости.
Я подошел и посмотрел на игрушку. На первый взгляд с мишкой все было в порядке – я не увидел ни дырок, ни пятен, глазки были на месте, пахло от игрушки тоже вполне хорошо, но тем не менее выглядел медвежонок все-таки поношенным. У него был темно-коричневый, почти черный мех. На его спинке был заводной ключик.
Сара повернула ключик, и, когда она отпустила его, мишка запел:
Как только я услышал эту песню, я сразу же понял, почему мишка выглядел старым.
– Это был его мишка, – пояснил я.
– Джекоба?
– Да, когда он был маленький.
Медвежонок все еще пел.
Сара поднесла мишку к лицу и начала снова внимательно его рассматривать.
Постепенно музыка становилась все тише и тише, мелодия играла все медленнее и медленнее. Уже начало казаться, что каждая нота звучит отдельно.
– Наверно, это мило с его стороны, – произнесла Сара и понюхала игрушку.
Я скомкал листок бумаги и бросил его в мусорную корзину для бумаг.
– Интересно, где Джекоб хранил его все это время?
– Он поднимется?
– Нет, – ответил я, подходя к двери. – Он торопится.
Сара снова завела мишку.
– А что за чек? Для кого? – спросила она.
– Для Джекоба, – сказал я, обернувшись уже с порога.
– Он берет у тебя в долг?
На этот вопрос я уже не ответил.
Когда я поднимался обратно, я услышал, что малышка начала плакать. Сначала она как будто тихонько кашлянула, потом проворковала что-то, совсем как птичка, но как только я вошел в комнату, Аманда вдруг закричала в полный голос.
Я подошел к кроватке, взял малышку на руки и поднес к нашей кровати. Когда я брал ее на руки, Аманда начала кричать еще громче. Личико у девочки покраснело, она вся напряглась, как будто вот-вот лопнет.
Когда я взял ее на руки, я удивился ее весу. Я никогда не думал, что ребенок может быть таким тяжелым. У меня создалось впечатление, что малышка даже отекла, она была настолько тяжелой, как будто была наполнена водой. Головка у Аманды была тоже такая большая, что, казалось, занимала половину всего тела малышки.
Сара вытянула руки и взяла ребенка.
– Чччч, Аманда, тише, чччч, – зашептала она.
Плюшевый мишка сидел рядом с ней. Его лапки оказались как раз рядом с малышкой, как будто он хотел погладить и успокоить Аманду.
Сара одной рукой держала малышку, а другой быстро расстегнула пижаму и достала левую грудь.
Я отвернулся, подошел к кроватке и посмотрел в окно. Честно говоря, кормление грудью произвело на меня не очень хорошее впечатление. Мысль о том, что ребенок высасывает молоко из Сары, была мне неприятна. Это казалось мне неестественным, даже противным и вызывало ассоциации с пиявками.
На улице никого не было. Джекоб уже уехал. День был тихий и морозный, как будто срисованный с красивой зимней картинки. Снег блестел на ярком солнце, деревья отбрасывали четкие тени. С крыши гаража свисали длинные сосульки, и я подумал, что надо будет их сбить.
Когда я перевел взгляд от сосулек на саму крышу гаража, к своему удивлению, я увидел, что на ней сидела большая черная птица. Я непроизвольно поднял руку и дотронулся до лба.
– На гараже сидит ворона, – заметил я.
Сара ничего не ответила. Я еще раз потрогал лоб. Он был абсолютно гладким – от шишки не осталось и следа.
Я слышал, как ребенок чавкал. Сара сидела не шевелясь.
Примерно через минуту Сара позвала меня:
– Хэнк?
Я смотрел, как ворона расхаживала по крыше.
– Да? – ответил я.
– Пока я была в больнице, я придумала план.
– План?
– Да, чтобы быть уверенными, что Луи ничего не расскажет.
Я обернулся. На полу лежала моя тень, похожая на огромного монстра. Она была во всю комнату – голова напомнила большую тыкву, прикрепленную к плечам.
Сара сидела, склонившись над Амандой, улыбаясь и с умилением наблюдая за ребенком. Малышка не обращала на маму никакого внимания – она жадно сосала молоко. Когда Сара посмотрела на меня, улыбка вдруг исчезла с ее лица.
– Это, конечно, может показаться глупым, – добавила она, – но если мы все сделаем правильно, это должно сработать.
Я подошел к жене и сел на кровать. Сара снова повернулась к Аманде и осторожно погладила ее по щечке.
– Наша малышка проголодалась, да? – шепотом сказала она. Аманда энергично работала губками.
– Ну, так что ты придумала? – поторопил я Сару.
– Тебе надо сделать запись с его признанием в убийстве Педерсона.
Я с удивлением посмотрел на жену, не понимая, что она хочет сказать, и переспросил:
– О чем ты?
– Это и есть мой план. По-моему, это единственный способ вернуть Луи под наш контроль, – ответила Сара и улыбнулась так, будто гордилась своим планом.
– Ты что, шутишь?
– Конечно нет.
– С чего он будет признаваться в том, что не совершал?
– Вы с Джекобом пригласите его выпить. И устроите все так, чтобы Луи напился. А потом привезете его домой и начнете шутить по поводу признания в убийстве. Придумаете какую-нибудь игру – например, будете по очереди повторять признание, сначала ты, потом Джекоб, а когда очередь дойдет до Луи, ты запишешь его слова на диктофон.
Сначала я подумал, что раз Сара так уверенно говорит, то в ее плане должна быть какая-то логика, но, подумав и тщетно попытавшись найти ее, я сказал:
– Нет, думаю, у этого плана нет ни единого шанса на осуществление. Это абсурд.
– Джекоб поможет тебе. В этом-то и дело. Только он сможет подбить на это Луи.
– Ну, даже если нам удастся добиться от Луи признания, в чем я очень сомневаюсь, это нам никак не поможет. Никто в это не поверит.
– А это и не важно, – сказала Сара. – Нам просто надо напугать Луи. Я думаю, что, если мы запишем его слова, а потом дадим ему прослушать кассету, у него не будет другого выхода, как снова подчиниться нам.
Аманда наелась и перестала сосать. Сара взяла полотенце с ночного столика, положила его себе на плечо и дала малышке отрыгнуть.
Сара накинула пижаму на грудь, но застегиваться не стала. Эту пижаму я подарил ей на Рождество. Раньше Сара не носила ее из-за беременности, так что сегодня я видел ее в первый раз в этой фланелевой белой с маленькими зелеными цветочками пижаме. Я помню, как покупал ее на ярмарке в Толедо, помню, как упаковывал ее в коробку в канун Рождества и как Сара, еще с огромным животом, открывала ее утром. Мне казалось, что все это было очень давно. С тех пор столько всего прошло, многое изменилось – я лгал, крал, убивал. Одна мысль о том, как мы изменились с тех пор, когда мы вместе открывали подарки, сидя под елкой, у камина, а теперь мы находились в спальне и думали, как шантажировать Луи, чтобы напугать его и заставить замолчать, приводила меня в ужас.
– Понимаешь, надо убедить Луи в том, что вы с Джекобом так же можете обвинить его в убийстве Педерсона, как и он вас. А если ты его заставишь понять еще и то, что Джекоб на твоей стороне, то он никогда не рискнет пойти в полицию.
– Сара, это глупо.
Сара подняла глаза с ребенка на меня и спросила:
– А почему бы не попытаться? Хуже-то от этого не будет.
– Джекоб не захочет помогать мне.
– Тогда тебе придется заставить его. Без него ничего не выйдет.
– Ты хочешь, чтобы я заставил его предать лучшего друга.
– А ты его брат, Хэнк. Он сделает это, если ты докажешь ему, насколько это важно. Надо сделать так, чтобы он боялся Луи так же, как и мы.
Сара снова посмотрела на меня и убрала с лица волосы. Я заметил, что вокруг глаз у нее были синие круги. Саре явно надо было выспаться.
– Луи не успокоится после того, как получит деньги. Он будет шантажировать и мучить нас всю жизнь. Единственный способ его остановить – это напугать.
– Хочешь сказать, что кассета напугает его?
– Конечно.
На это я ничего не ответил. Честно говоря, я даже представить себе не мог, что Луи признается в убийстве, даже в шутку и в нетрезвом уме.
– По крайней мере, попробовать стоит, Хэнк. Мы же ничего не теряем.
Да, конечно, она права или, по крайней мере, было похоже на то. Но откуда я мог знать, к чему приведет этот ее простой план? Тогда я не видел в ее предложении ничего рискованного: если бы ее план сработал, мы были бы спасены, а если нет – мы просто остались бы в том же положении, что и раньше.
