Текст книги "Благодарная змея"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я пытался услышать и увидеть, что происходит за стеной. Поставьте какую-нибудь преграду и запустите за ней «Матрицу». Лучше первую. Загляну посмотреть.

– Ты слышал, как мы с тобой говорили в тот раз?

– Да, слышал.

– Тогда делаем так. Ты сходишь за экран, но будешь слушать нас. Если мы говорим, что надо возвращаться – возвращаешься. Мы тянем до последнего и вводим лекарства. Ясно?

– Ясно.

Райли отошел к мониторам. Я держался за спасительную чашку, отвернувшись к окну, чтобы никто не увидел моего лица.

– Я не дам им тебя убить, – уверенно пообещала Лео. – Все будет хорошо.

Все будет хорошо. Да.

– Мы готовы, – Райли кивнул на дверь в лабораторию. – Иди, мышка, сыр ждет.

Светильники в лаборатории были приглушены и давали неяркий рассеянный свет. Все мониторы выводились наружу, туда, где оставался Эванс с командой, а внутри были лишь приборы. Среди них я разглядел портативный лидар, похожий на тот, что использовался на космофлоте. Вчера он мне на глаза не попался, но сегодня я почему-то отнесся к лидару с нежностью, положил руку на шероховатую поверхность. Надо бы ему имя какое-то дать.

Посреди помещения соорудили пластиковый непрозрачный экран. Я встал от него на некотором расстоянии. Глубоко вздохнул. Мне очень надо посмотреть, что там за ним. Очень! Ведь рано или поздно это поможет нам вернуться к нормальной жизни. Я потянулся. Экран становился ближе, еще, еще. Я коснулся его, я проникал внутрь, в каждую пору пластика, я охватывал его собой, поглощал. А потом увидел за ним резинового зайца. Кажется, у меня в детстве была похожая игрушка. Я замер. Потом подался чуть вперед и коснулся его.

Истерично запищал браслет на моей руке и одновременно из динамиков раздался голос Эванса.

– Возвращайся. Срочно!!

Я коснулся зайца еще раз. Я хотел посмотреть, что у него внутри.

– Алексей! – голос Лео был выше привычного на пару тональностей.

– Возвращайся! – крикнул Райли.

Пищал браслет.

Я отпустил зайца.

Столько оборудования вокруг. Ящички, что там внутри? Сложная электроника? Пружины, противовесы, гироскопы? Или они вообще фальшивка – нет тут никакого оборудования? Можно демонически рассмеяться. Сейчас, сейчас сделаю это…

– Алексей, вернись назад, – голос Райли обрел твердость. Он приказывал. Приказывал мне.

Я вернулся через экран. Что же там справа за черной поверхностью самой большой штуковины в этой комнате? Ведь я могу посмотреть туда тоже. Вообще я могу посмотреть куда захочу.

– Алексей, вернись назад, – повторил Райли.

Я еще отступил. Я колебался. Браслет пищал. Это раздражало. Что там, за черной поверхностью?

– Алексей, вернись назад!

Да боже мой! Я разозлился. И вернулся. Увидел комнату своими глазами. Услышал звук браслета своими ушами. Надо срочно успокоиться, иначе не миновать транквилизаторов. Я сделал глубокий вдох, мир вокруг пошел кругом. Я закрыл глаза. Все хорошо, все отлично. Я весь ЦЕЛИКОМ в СЕБЕ. Сейчас надо успокоиться. Я дышу, я глубоко дышу. Сейчас все будет в порядке. Все хорошо.

Я стоял зажмурившись. Щелкнул замок двери. Кто-то вошел. Я дышал и не открывал глаза. Браслет стал пищать медленнее, тише, и вот затих. Я сделал еще несколько глубоких вдохов, открыл глаза и почти тут же получил звонкую затрещину.

– Не смей так делать никогда! – голос Лео дрожал. – Когда тебе сказали, вернуться, ты должен вернуться!! Немедленно!

Я моргнул, и мир растворился вокруг.

Часть 1. Бессознательная. Глава 3

Ненавижу этот процесс – приходить в себя после потери сознания. Успеваешь привыкнуть к уютной темноте, в которой не надо ничего – ни геройствовать, ни принимать решений. Она как кокон – защищает ото всех бед, баюкает в своих недрах. Но нет, приходит реальность. И ты перед ней абсолютно беззащитный, одинокий, потерянный.

Я ожидал увидеть медицинский блок, но оказался на диване в лаборатории. При этом все пялились в мониторы, и никто моим состоянием не интересовался. Гады. Я заставил себя встать. В стороны меня вело конкретно, но до пульта я добрался.

– Ничего! – Райли стукнул кулаком по панели. – Такое происходит, и ни один прибор ничего не уловил, как это вообще возможно?

– Сила нечистая, значит, – пробормотал я. – Зовите священника и астрологов.

– Грохнешься сейчас опять, – Виктор мельком бросил на меня взгляд и снова уткнулся в экран.

Вообще отлично.

– А полечить меня не надо, а? Может таблеточку, укольчик?

Тут все заржали.

– Лео тебя полечила уже, вроде помогло, вон почти не фонишь, – во весь рот улыбнулся Эванс. – Полежи, док говорит скоро само все пройдет.

Лео в комнате не было. Однако.

– Что значит «не фонишь»? – Я поустойчивее оперся о приборную панель.

– Смотри. – Райли открыл видеозапись. Мое движение к панели и потом к зайцу выглядело так же, как в истории с посещением китайцев. А вот когда я пошел назад, начались чудеса. За панелью мои «дорожки» разветвились, одна нехотя, медленно двигалась назад, вторая примерно с такой же скоростью – в направлении большого черного ящика, который меня так заинтересовал. На каждый окрик Райли дорожки замирали, а потом продолжали движение.

На последнем окрике дорожки резко побежали назад и схлопнулись на том месте где я стоял. Вокруг меня появился какой-то ореол, как будто тело завибрировало. Ореол потихоньку сошел на нет, перестал пищать браслет, в кадре появилась Лео. И отвесила мне оплеуху. Вот тут «фон» исчез совсем.

– Давление еще упало, – сообщил Виктор. – Поэтому и ты упал. А остальные показатели все в норме. Сейчас, судя по монитору, давление восстанавливается. Полежи немножко и все будет хорошо.

– Чертовы приборы, не нашли ничего. Ни-че-го. Вообще! – Райли был сильно раздосадован, снова прокручивая информацию на втором мониторе.

– А приборы-то были? – подозрительно поинтересовался я. – Когда я был внутри, мне показалось, что там все ненастоящее.

– Показалось. – Отрезал Райли. – Док велел тебе полежать. Иди. Полежи.

Ладно. Кто я тут, чтобы спорить. Слегка придерживаясь за мебель, я дошел до дивана. Постоял. И пошел дальше к выходу. Отколоть что ли номер, заглянуть за стены, где там Лео, а? Но мне было слишком хреново. До гостиной я шел так долго, как будто она была в соседней вселенной. Кружилась голова и периодически накатывала тошнота. Но я дошел.

Лео сидела на подоконнике, обхватив себя за колени, и смотрела в окно. Я не пошел к ней, а сел в первое попавшееся у меня на пути кресло. Лео не поворачивалась, хотя слышала, что кто-то вошел. А у меня тоже не было сил разговаривать. Я чуть сполз по спинке кресла, откинулся на нее головой и прикрыл глаза. Мир стал кружиться чуть меньше.

– Ты напугал меня, – тихо сказала Лео. – Почему ты сразу не пошел назад?

– Это очень необычное состояние, понимаешь? Мышление становится другим, окружающее вызывает удивление и желание заглянуть в изнанку вещей, с этим трудно бороться. У вас же был чудо-укол, в конце концов, кольнули бы меня, чего пугаться?

– Мы не успевали, – еще тише сказала Лео. – Виктор сказал. Что не добежим. Нужно, чтобы ты сам.

Сердце стукнулось о ребра и ушло в пятки. Побилось там немного, и вернулось на свое место.

– Ну, сейчас же все хорошо, – голос меня не выдал. – Я сам. Справился. Ты помогла. Мы молодцы.

– Я не хочу в этом больше участвовать, – а вот ее голос дрогнул. – Я не представляю, как жить дальше, если в следующий раз ты не справишься и сделаешь это у меня на глазах.

– Да брось. Мы тут все сильные. Космонавты – исследователи новых миров. Будешь жить, как и раньше. – Я открыл глаза и посмотрел на нее. Она плакала, беззвучно, еще сильнее обхватив колени. – Нам нужны эти эксперименты, Лео. Они помогут разобраться, что с нами, помогут вернуться к привычной жизни. Но мне нужна ты рядом. Я не смогу один там, понимаешь? В эту программу не брали хлюпиков. Мы все – отборные борцы и победители. Перестань жалеть себя, и меня. Пожалуйста.

Лео яростно сверкнула в меня взглядом, вскочила и резко вышла из гостиной. А я закрыл глаза. И заснул.

Виктор сказал, что до следующего эксперимента нужно пропустить несколько дней, чтобы я полностью восстановился. Все это время физики искали хоть что-нибудь в полученных данных. Но, как в первый же час и определил Райли, там не было ни-че-го.

* * *

В днях недели мы уже давно потерялись, но я готов был поклясться, что сегодня воскресенье. Поэтому очень удивился, когда капитан по коммуникатору потребовал зайти в лабораторный корпус. Новых исследований не планировалось, а по воскресеньям мы все-таки старались не обсуждать рабочие вопросы.

В лаборатории я встретил Виктора и ребят-двигателистов. Нас пригласили в конференц-зал, который сегодня был настроен под формат круглого стола. У входа, стоял капитан Аджит и разговаривал с незнакомым нам высоким мужчиной. Тот был одетым в штатское, но выправка и манера себя держать его выдавали. С виду незнакомцу было около пятидесяти лет. На висках проступала седина, которую он не стал убирать нано-пигментами, как это было модно, а оставил, будто специально, чтобы подчеркнуть возраст, и статус. Когда мы зашли, мужчина окинул всю группу оценивающим взглядом и пристально, с едва заметной усмешкой, уставился на меня.

– Это и есть наш герой? – спросил он у капитана и, сделав нам приглашающий жест, двинулся в сторону стола.

Я заметил, что Аджит не очень рад этой встрече.

– Разрешите представить, – капитан кивнул на гостя. – Генерал-лейтенант Космического управления России, Коломойцев Артем Витальевич.

– Я неофициально, – Коломойцев коротко улыбнулся, все так же, не спуская с меня глаз. – Официальные представители еще навестят вас.

В нем было что-то неуловимо знакомое, но я никак не мог понять, что именно.

– Вы не оставите нас? – Коломойцев кивнул капитану и тот, слегка нахмурившись, попрощался и вышел.

– Как вы тут? – Артем Витальевич наконец-то оторвал от меня взгляд и приветливо оглядел всю команду.

– Почти не жалуемся, – за всех ответил руководитель двигателистов. – Но держать в неведении близких непросто.

– Понимаю, – Коломойцев подался вперед. – Но пока разрешения на распространение информации не будет. Коллеги, я приехал напомнить вам, как важно для нашей страны то, что вы делаете. Безусловно, Россия уважает и соблюдает мировую конвенцию об открытости и свободном обмене научными данными. И ваши исследования, как в космосе, так и здесь – достояние мировой науки. Но наше государство очень ценит именно ваш вклад в эти самые исследования. Результаты каждого из вас – ценность для страны.

Он поотвечал на вопросы, поинтересовался бытовыми условиями. Рассказал, что полеты в дальний космос сейчас приостановлены и, что от результатов наших исследований зависит, как и когда они возобновятся. Затем отпустил всех, а мне предложил пройтись по парку.

Идя рядом с ним, я почему-то чувствовал себя вышагивающим у зеркала. Мы были одного роста, при этом он почти моим движением засунул одну руку в карман куртки, а другой размахивал в такт шагам. Чтобы не выглядело так, что я повторяю за ним, я спрятал в карманы обе руки и немного ссутулился.

– Алексей, – Коломойцев заметил мои действия и быстро спрятал усмешку. – Что скажешь по поводу ваших экспериментов?

– А что тут сказать? Пока все неудачно. Измерения ничего не дали.

– Это понятно, – небрежно отмахнулся он. – Что ты чувствуешь в процессе экспериментов?

Странный допрос. Я никак не мог понять, что именно от меня хотят.

– Страх я чувствую, – ответил я.

– Страх, это хорошо, – Коломойцев кивнул каким-то своим мыслям. – Я разговаривал с Эвансом, он просил собрать тебя в кучу. Эксперименты сопряжены с опасностью для жизни, а ты ведешь себя непредсказуемо. Ты же понимаешь, как много всего стоит сейчас на кону?

Я помолчал. Мы ушли от жилых корпусов в парк. Утром тут среди деревьев вился туман. Сейчас его растянуло и серое небо уныло проглядывало сквозь голые ветки. Настроение мое было хмурым под стать окружающей природе.

– Я делаю все, что в моих силах, генерал-лейтенант.

– Ой, вот не надо этого перехода на личности. Мы просто разговариваем, – внезапно Коломойцев развернулся в сторону и замер.

Я удивился его реакции. Со стороны небольшого искусственного паркового пруда к нам приближалась Лео.

– Привет! – она помахала рукой, не дойдя шагов десяти до нас.

– У нас гости из Космического управления России, – я кивнул на Коломойцева. Он почему-то был бледен. Вытянулся по стойке смирно, опустив руки вниз.

– Очень приятно, я Лео, лингвист.

Коломойцев сухо кивнул, потом резко развернулся ко мне.

– Про поведение мы же договорились?

Опешив, я даже не успел согласиться, а он уже развернулся и быстро пошел назад.

– Что это было? – удивленно посмотрела ему вслед Лео.

– Сам не пойму.

– Он похож на тебя, вы родственники?

– Нет конечно.

Лео засмеялась.

– Все понятно, значит в России к полетам в космос допускают только определенный типаж с одинаковым набором генов.

– Зато француженки все разные, – парировал я.

– Да, – она улыбалась.

На лицо упали первые капли дождя. Я задрал голову вверх, пытаясь понять, ждать ли ливня, или дождь покапает и пройдет, но Лео потянула меня за рукав, не дав стать метеорологом.

– Пойдем выпьем горячего чая.

Она потянула меня за собой. У корпусов я снова увидел Коломойцева. Он разговаривал с капитаном и Райли. Через некоторое время к ним подъехала машина с тонированными стеклами и остановилась чуть в стороне. Вскоре Коломойцев закончил разговор, кивком попрощался с Райли и скрылся в машине.

– Что он хотел? – спохватилась Лео, провожая машину взглядом.

– Да я и сам не понял.

* * *

– На тебе датчики здоровья, – Виктор проверял на компьютере снимаемые с них показания. – В этот раз исследовать мы будем не тебя, а то, что от тебя исходит. Ты следишь за здоровьем. Как выяснилось, в таком состоянии в распад ты уходишь очень быстро, мы просто не успеем прийти с лекарством. Поэтому, Лёх, ты ДОЛЖЕН слушать команды Райли и подчиняться им, независимо от того, чего хотят остальные Лёшики. Усёк?

Я кивнул. Что никто не придет ко мне на помощь, плохо. Но хорошо, что я это знаю заранее.

Лео не пришла, хотя я просил ее. И, насколько знаю, не только я. Это было удручающе. Находясь в толпе ученых, я, тем не менее, ощущал себя одиноким брошенным ребенком.

– Готов? – Райли кивнул на вход в лабораторию. – Экран мы не ставили, ты рвался к каким-то приборам, иди к ним.

– Током не долбанет? – неловко улыбнулся я.

– Вот и посмотрим, – неуверенно ответил Райли. – Пусть хоть что-то произойдет. Ну… откачаем. Наверное.

Оптимисты…

Я зашел в комнату, встал в центре. Несколько раз глубоко вздохнул. Включился динамик.

– Я здесь, – сообщила Лео. И отключилась.

Я закрыл глаза. Замедлил сердцебиение. Ну что же, мой интересный черный ящик, давай знакомиться. Открыл глаза и потянулся к его поверхности. Очень быстро, до внезапности я оказался возле нее и стал вбирать стенку прибора в себя, пробираться внутрь сквозь атомы, ввинчиваться в пространство, вибрировать в нем, расширяя кристаллические решетки металлической конструкции.

Запищал браслет.

Динамик молчал.

Я заглянул внутрь. Провода, какая-то электроника. Многоногие микросхемы и россыпи мелких деталей. Я запутался в проводках. Я потерялся на большой плате, в ее многослойной переплетающейся структуре. Я шел дальше. Я отлеплялся от притягивающих элементов. Проваливался глубже.

Браслет пищал.

Мне надоел черный ящик. Я пошел назад. Но замер возле зеленых огоньков, бегущих по плате. Они гипнотизировали, перемигивались, манили.

– Алексей, возвращайся назад! – отмер динамик.

Браслет пищал.

Я потянулся к огонькам. Коснулся одного из них. Посыпались искры и полыхнул огонь.

– Алексей, назад!!

Браслет пищал.

Я поглощал огонь, вбирал его в себя. Огонь хороший, он дарит тепло. Я наслаждался им. Я перебирал пламя, как струны, входил в его структуру.

– Алексей, вернись назад!!

Я отпустил огонь.

Отступил.

Я видел всю комнату одновременно. Я был комнатой. Во мне горел огонь.

Пищал браслет.

– Алексей, вернись назад!

Я должен слушаться. Я вспомнил это. Нужно слушаться. Нужно вернуться назад, но куда – если я – это ВСЕ? Как перестать быть всем?

Я вспомнил, что умею дышать и сделал несколько вдохов. Это помогло, я нашел себя.

– Пожалуйста, вернись, – просил динамик.

Я понял, куда нужно вернуться. Да-да, иду. Иду. Вот уже я отошел от сгоревшего ящика. Я возвращаюсь.

Браслет пищал.

– Быстрее, – скомандовал динамик. – Быстрее!

Я потянулся к себе, ускорился, и снова сошелся весь в одном месте. Вдох оказался общим, дышал весь я. Я закрыл глаза. Нужно успокоиться. Вот я весь, целый, стою на месте и дышу. Раз, два, три… Писк браслета замедлился. И стих.

Раз, два, три. Я дышу, как перед прыжком в воду.

Раз, два, три. Я могу открыть глаза. Я больше не «фоню», как говорил Райли.

Раз, два, три. Щелкнула дверь.

– Не лупи меня, – попросил я, не открывая глаз.

– Тихо, парень, – сказал Виктор. – Дыши.

Видимо что-то не так. Я не стал открывать глаза. Почувствовал иглу в плече. Стало легче дышать.

– Глаза можно открыть, – сообщил Виктор. – Я ввел совсем чуть-чуть транквилизатора, стабилизировать активность мозга. Падать и спать ты не будешь.

– А чертовски хочется, – пожаловался я.

– Ну извини… Открывай глаза.

Я открыл. И услышал общий вздох из-за открытой двери. Зрение плохо восстанавливалось, никак не мог разглядеть, что произвело такой эффект.

– Помоги ему до нас дойти, – распорядился Райли в динамик, хотя и из-за двери его прекрасно было слышно.

– Что не так? – спросил я тихо.

– Непонятно. Но проходит, Лёх.

– Непонятно, что?

Я облокотился о его руку и дал Виктору вести меня за собой.

– С глазами что-то, – невнятно ответил Виктор. – Но рассасывается, правда. На видео посмотрим позже.

Зрение восстанавливалось. Я сидел в кресле. Лео сунула мне чашку с чаем в руки и сидела рядом. Я СЛЫШАЛ ее рядом. Странный эффект.

– Смотри!! – выкрикнул один из техников. Они просматривали показания приборов. – Смотри, откуда пришло отражение! Как это вообще возможно?

Я тоже хотел смотреть. Лео придержала меня за плечо, не давая встать.

Пришел Акихиро.

– Давай-ка капли закапаем в глаза, – спокойно сказал он, останавливаясь возле меня. – Должно помочь.

Коснулся щеки, чтобы я не дергался, развел веки и капнул. Обожгло так, будто серной кислоты налил. Я дернулся и, возможно, даже вскрикнул. Глаз буквально выжгло, как бумажку, но в следующий миг боль утихла, а зрение в этот глаз вернулось.

– Лучше же? Давай второй, – Акихиро настойчиво меня потряс.

– Что это за кислота? – в ужасе спросил я.

– Да обычный дексаметазон. Ничего страшного нет. Давай.

Второй раз я был готов к эффекту, но когда капли попали в глаз все равно заскулил.

– Ну ты и нытик, пилот, – ухмыльнулся Виктор. – Кто бы мог подумать.

Я пожалел себя еще минут пять. А потом поплелся смотреть на творение рук… или чего там, своих.

Черный прибор реально сгорел. Стоял металлический оплавившийся остов и торчали какие-то недогоревшие внутренности.

– Красиво ты его, – кивнул Райли. – Затейливо. Видео показать?

– Да. Что вы нашли?

– Отражение с лидара странное. Смотри, лазер зашел в твою копию и должен был вернуться назад вот в эту точку. Но он вернулся вот отсюда.

– И что это должно значить? – боже, какой я, наверное, тупой с их точки зрения. Они так радуются, лучик в другом месте вышел.

– Изучим, – задумчиво отозвался Райли. – Смотрим видео?

Я кивнул.

К черному ящику мне действительно удалость добраться быстрее, чем в прошлый раз к экрану. А дальше я не охватил ящик, а ввинтился внутрь его. Чем был занят внутри, видео не зафиксировало, а потом ящик коротнуло и он загорелся. Я побыл там какое-то время и начал возвращаться. Медленно, но где-то на полпути ускорился, и хлопнул в себя.

Глаза были страшные – полопались все сосуды и зрачки в кровавых подтеках напоминали пулевые отверстия в мишени.

– Что это? – я ткнул в экран. – Раньше такого не было.

– Не знаю, – честно ответил Виктор. – По приборам, если не считать начала распада, все остальное время ты был в норме.

– Сейчас мы смогли что-то поймать. Нужно время чтобы разобраться, – Райли повернулся ко мне. – Погуляй пару недель. Поищем, куда направить следующую активность. Ну и мне не нравится, что ты не слушаешься. Опять выкрутился на тоненького. Алексей, реально надо возвращаться, когда тебе говорят.

Я кивнул.

Надо.

Мама тоже говорила, что я не слушался в детстве.

Часть 1. Бессознательная. Глава 4

Лео разбудила меня утром и вытащила гулять в парк. Выпал снег. И вообще погода была мерзкая, но Лео сказала, что я должен делать простые действия – ходить, например. И дышать воздухом.

Я молчал. Не хотел признаваться, что с некоторых пор делать простые действия мне было очень сложно. Вместо того, чтобы переставлять ноги, я пытался отправиться вперед какой-то своей частью. И быстрее, и веселее. Но, я крепко держал себя в руках и шел ногами. Лео болтала о какой-то ерунде. Из серых туч падал мокрый снег, норовя угодить в лицо. Ветер качал голые ветки деревьев.

– Кем ты мечтала быть в детстве? – внезапно спросил я на очередном повороте тропинки.

Она помедлила с ответом. Улыбнулась каким-то своим воспоминаниям.

– Учителем. У меня есть старшая сестра и два младших брата, помнишь? Мальчишки так доставали нас в детстве, что я мечтала, как стану учителем, войду к ним в класс, при всех отчитаю и поставлю двоек в журнал. Много. А ты?

– А я как все, – я тоже улыбнулся. – Космонавтом конечно. Вверх и вдаль. Абсолютное пространство, абсолютная свобода.

– Зачем ребенку абсолютная свобода? – Лео испытующе смотрела на меня. – Ребенку нужна семья, защита.

– Ребенки разные, наверное.

У меня было хорошее детство. Рыбалка с отцом, походы в театр с матерью. Друзья. Уроки на флейте. Но, сколько я себя помнил, я всегда хотел чего-то большего. Неизвестности.

– Так ты пошел в пилоты за свободой?

– Да, сначала – за свободой, за поисками неизвестного. Но когда начал учиться понял, что прошли те времена, когда пилоты только нажимали кнопочки и крутили штурвал. Сейчас пилотирование, это в первую очередь математика: навигация в трехмерном пространстве, программируемая автоматика, которая управляет двигателями. Мы по старинке называемся пилотами, хотя по факту, скорее инженеры-программисты. В любой нештатной ситуации заложенных базовых алгоритмов может не хватить, межзвездные полеты пока только в самом начале своей истории. Поэтому надо уметь быстро поправить код, а иногда и дописать новый. Ну заодно я могу запрограммировать шкаф, кофеварку и пылесос.

Лео улыбнулась. Какое-то время мы шли молча, потом она внезапно ткнула меня в плечо.

– Санкт-Петербург красивый город, Лёх? – она попыталась выговорить мое имя в манере Виктора, получилось забавно.

– Красивый. Единственный на настоящий момент в России, который сохранил старинную архитектуру и самобытность. Город романтики и влюбленных. Город мостов. Город кукольных дворцов и кованных решеток. Ты не была в Питере?

– Вообще в России не была.

Я развернулся к ней, отвесил церемонный поклон.

– Дорогая Леона, приглашаю вас посетить этот замечательный провинциальный российский городок по окончании нашего заточения.

– С удовольствием приму это приглашение, – неожиданно для меня она сделала настоящий реверанс.

Пытка простыми действиями закончилась через час, и мне разрешили пойти в помещение, пить горячий чай и начинать чувствовать себя не промерзшей костяшкой, а живым и немного теплым человеком.

Физики и техники плотно сидели в лаборатории. Новостей не было.

К вечеру Акихиро загнал меня в медицинский блок, пропустил через МРТ, сделал ЭКГ, взял кровь. Все было более-менее в норме, но чувствовал я себя не так, как обычно. Что именно было не так, сформулировать не получалось, поэтому я молчал.

Дни тянулись медленно. Простые действия, которые я вынужден был делать по расписанию, утомляли. Я снова стал курить, глядя как на парк падает снег. Снежинки прятались в дыму, а я их там искал. Невероятное приключение.

Лео ненавязчиво была рядом. Я невольно тайком разглядывал ее, подмечал улыбки и задумчивость, смену настроения, грусть, тревогу. Незаметно для себя, я привязывался к Лео. Хотя и понимал, что это неправильно. Ведь совсем недавно меня бросила невеста, законы жанра требовали от меня рефлексии по этому поводу. А я, вместо горечи утраты, радовался минутам, которые проводил в компании другой женщины. Все это казалось мне очень неловким, и я надеялся, что Лео не читает меня, как раскрытую книгу.

* * *

Коломойцев нас не обманул и в резервацию приехала официальная делегация представителей Космического управления. Интересным было то, что все они оделись в противоинфекционные комбинезоны, хотя сам Коломойцев несколько дней назад расхаживал по базе в обычном штатском.

После общей встречи, капитан позвал меня и Райли. Мы вместе повели гостей на экскурсию в лабораторию.

– В итоге что же это за явление? Телепортация? – один из представителей, невысокий, и судя по голосу, довольно юный, уверенно сел за компьютер с основными экспериментальными данными.

– Пока сложно сказать, – осторожно откликнулся Райли, с опаской наблюдая за действиями посетителя.

– Это доктор Ярослав Боровский, астрофизик, – представил его руководитель делегации. – В свои двадцать шесть лет он самый молодой доктор наук в России.

– Все карты сразу на стол выложили, Максим Геннадьевич, – задорно откликнулся доктор. – Коллеги, покажете нам запись экспериментов?

Я видел, что капитан колеблется, но спустя минуту он кивнул и Эванс запустил запись с ящиком. Вся делегация подалась к экрану, явно боясь пропустить хоть секунду этого видео.

Ярослав обернулся ко мне, когда запись закончилась.

– Эти эксперименты вредят вашему здоровью?

– Если не считать того, что каждый из нас в любой момент может уйти в распад – нет. Эксперимент контролируется, и я рискую немногим больше остальных. А мелкие неприятности связаны с тем, что мы пока не умеем правильно использовать эту… эти способности.

– Это не телепортация, – задумчиво протянул молодой доктор. – Это что-то другое. Спасибо, что показали нам.

Он встал. Было видно, что хочет спросить что-то еще. Я даже примерно догадывался, что именно. Ведь смотреть в записи – это одно, а видеть эксперимент вживую – совсем другое. Но я пока не готов был работать на постороннюю публику. Ярослав так и не решился высказать вслух свою просьбу, и капитан, перехватив внимание гостей, повел их смотреть другие помещения лабораторного корпуса.

Райли низко склонился над клавиатурой.

– Эти ребята создадут нам проблемы, – сказал он, не отрываясь от цифр на экране.

– Почему ты так думаешь?

– Этот молодой выскочка сделал какие-то выводы, основываясь на поверхностных наблюдениях. Не задал ни одного конкретного вопроса, не посмотрел данные приборов, только видео. Картинку. А энергия из него бьет ключом.

Я хмыкнул.

* * *

Прошло еще несколько дней. Наконец, Райли закончил обработку данных и собрал нас в лаборатории. Судя по его возбужденному состоянию, физики явно что-то нашли. Но он так кучно сыпал техническими терминами, что понять, что же именно было крайне сложно. Наконец, я не выдержал и прервал его.

– Давай попроще, а?

– Алексей. Мы искали бактерии. Искали излучение. Но это все, похоже, были ошибочные теории, я это пытаюсь сказать. То, что показал простой лидар – это удивительно. Видимо, мы имеем дело с разрывом или искажением пространства. Луч от лидара попал в это искажение и вышел из него там, где оно закончилось. Ни один другой прибор ничего не зафиксировал! Тут надо подумать, какое еще оборудование сможет нам помочь, это займет некоторое время. Но пока я предлагаю оставить простые эксперименты с лидаром, будем продолжать следить за твоими… э… следами в пространстве.

Мне почему-то стало смешно, я представил следы, как в снегу, протянувшиеся по всей галактике. И Шерлока в кепке, с моноклем, изучающего эти следы через лупу.

– Ну давайте, пойдем следить, – я махнул в сторону лаборатории. – Следопыты…

Из лаборатории убрали все оборудование, а вот лидаров там было уже несколько.

– Смотри, – Райли зашел со мной внутрь. – Там за стеной обычная комната типа кладовки. В ней мы тоже поставили лидары. Давай ты туда «сходишь»? Не лезь в электронику, просто прогуляйся туда-обратно.

Я кивнул. Райли вышел. Я изучал стену. Это мечта почти любого ребенка в детстве – научиться ходить сквозь стены, заглянуть к родителям и узнать, как они собираются наказывать тебя за очередную шалость, посмотреть на соседского пса, забежать к однокласснице, которая задрав нос, игнорирует твое существование.

Я легко коснулся стены. Это стало простым действием, не требующим никаких усилий. Я прошел сквозь. Я увидел ведро и швабру. Стеллажи со средствами для уборки. Лидары. Они светили в меня. Мне нравятся лидары. Я отвернулся от них, коснулся стеллажей.

Браслет не пищал.

Я сунулся в пачку с порошком для кафеля. Я мог не только смотреть. Если приложить усилие, пачка порвется и порошок посыпется вниз, вот как сейчас. Я улыбнулся. Если подуть, он будет похож на снег, будет кружиться по комнате, ляжет белым слоем на пол.

Браслет слабо пискнул и снова затих.

Я дунул на порошок, и он закружился.

Я пошел назад. По дороге поправил немного швабру, сдвинул банку с чистящим средством. Вошел в основную лабораторию, неся с собой снег из порошка. Вернулся в себя. Вздохнул. Раз, второй. Перестал фонить. Открыл глаза.

– Офигенно, – выдохнул динамик.

По полу стелились следы порошка от места в стене, через которое я, видимо, проходил, до того места, где я сейчас стоял. В воздухе тоже немного стояла взвесь. Я чихнул, и порошок полетел по всей комнате.

– Вот это сейчас получился шедевр, – команда стояла, приклеившись к мониторам. На двух шел повтор видеозаписи, на трех других ползли какие-то цифры и графики.

– Пойдем, осмотрим тебя в медблоке, – Виктор кивнул на выход, но я наотрез отказался. Чувствовал я себя отлично, вместе со всеми хотел посмотреть видео и поучаствовать в обсуждении анализа первых данных с приборов.

Хотя о последнем тут же пожалел: пока все обсуждение велось в терминологии, которую я еще не научился понимать. Лео поймала мой блуждающий взгляд и подошла с другого конца комнаты.

– Лингвистам тоже не просто, пошли пить чай?

Но чаю я тоже не хотел. В итоге мы улизнули из лаборатории и вышли в вечерний парк. Земля вокруг дорожек подернулась инеем. Облаков не было, и где-то там должны были быть звезды, но желтые фонари мешали их разглядеть. Шли мы молча, каждый думал о чем-то своем. Лично я о том, что несмотря на резервацию, угрозу нашим жизням, неудавшуюся космическую экспедицию, я был почему-то счастлив. Ну почти. И та магия, что творилась в лаборатории, стоила всех потерь и невзгод. Это было так удивительно.