Текст книги "Жилец (Арендатор смерти)"

Автор книги: Сирил Хейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Начнем, сначала,– предложил Маллет.– Зачем вы пошли к Баллантайну в пятницу утром?

– Потому что он разорил меня – и не только меня, но и многих других людей, которые мне доверяли. Это поддерживая его и его махинации, лопнул мой банк. Баллантайн вышел из игры вовремя и очень ловко, а меня оставил, как говорится, расхлебывать кашу.

– И вы пошли к нему в надежде получить от него какую-то компенсацию?

– Можно и так сказать... да.

– Очень хорошо. А теперь по поводу ваших перемещений в тот день. Где вы были после того, как посетили Баллантайна?

– Ну какие могут быть перемещения у только что освободившегося заключенного в Лондоне, без друзей и каких-либо перспектив? Мои по большей части совершались на верхних площадках омнибусов. Я весь день бесцельно слонялся по городу, просто наслаждаясь ощущением того, что я снова сам себе хозяин, и примечая все перемены, произошедшие с тех пор, как я в последний раз его видел. Маллет, вы даже не представляете, как изменился город за последние четыре года! Об этом можно было бы написать книгу.

– А потом?

– Потом отправился домой пить чай.

– Что вы подразумеваете под домом?

Фэншоу поморщился.

– Это довольно грубо, инспектор,– прошептал он.– Но, конечно, вы правы. У меня сейчас нет никакого дома. Под домом я имел в виду квартиру моей сестры.

– В Дейлсфорд-Корт-Мэншнз?

– Да. Я знаю, что вы скажете дальше. Это в двухстах ярдах от Дейлсфорд-Гарденз. Странно, да?– Он улыбнулся, явно получая невинное удовольствие от такого совпадения.

– А потом?

– Ну, потом собрал чемодан и отправился за границу.

– Вы в тот же день уехали за границу?

– Конечно. Вернее, в ту же ночь. Отплыл на нью-хейвенском пароходе. Потом поездом – в Париж. Там живет моя дочь.

Маллет воспринял эту информацию совершенно спокойно, но Франт был не в силах сдержаться и выразительно присвистнул. Фэншоу повернул голову в сторону сержанта и какой-то момент пристально смотрел на него, приподняв брови, но ничего не сказал.

Инспектор снова привлек к себе его внимание, спокойно спросив:

– Каким классом вы путешествовали?

– Я купил билет третьего класса в оба конца, и сделал это в Сити, перед тем как пошел... повидаться с человеком, которого мы только что обсуждали,последовал ответ.– Ужасно неудобно ездить третьим классом, но нищим выбирать не приходится!

– Вы не заметили какого-то конкретного человека, путешествующего первым классом?

Фэншоу резко выпрямился.

– Послушайте,– произнес он жестким тоном, совершенно не похожим на его обычную манеру говорить,– Я уже говорил вам, что меня не интересует торжество правосудия, если это торжество заключается в том, чтобы покарать убийцу... Баллантайна.– Он выпалил это имя с лютой ненавистью.– Если что-нибудь из того, что я могу сказать, поможет вам отыскать джентльмена, который называет себя Джеймсом, то я не стану этого говорить. Если бы у меня была возможность пожать ему руку за то, что он сделал, я бы это сделал. Можете не сомневаться.

Настала очередь Маллета проявить спокойствие.

– Очень хорошо,– невозмутимо отреагировал он.– Если ваша позиция такова, я не стану на вас давить. Но, полагаю, вы можете мне сказать, где именно в Сити купили своей билет?

– Ну да, у Роусона на Корнхилле. Там меня знают.

– Благодарю вас. А во время пребывания в Париже вы, как я понимаю, жили у вашей дочери?

– Да. Она живет в Пасси.– И Фэншоу назвал точный адрес.

– Вы отправились туда сразу по прибытии в Париж?

– Нет, конечно. В Париж приезжаешь в столь неудобное время, когда просто невозможно заявиться к кому-нибудь домой, особенно если вас не ждали. Я провел остаток ночи в отеле неподалеку от вокзала. Гнусное, должен заметить, место, но лучшее, что я мог себе позволить. Название забыл.

– Случайно, не отель "Дюплесси"?

– Точно нет – я никогда не слышал такого названия.

Маллет помолчал с добрых полминуты. Потом поинтересовался:

– И это все, что вы намеревались нам сообщить, мистер Фэншоу?

– Это все, что у меня было вам сказать, инспектор Маллет.

– Тогда всего хорошего.

– Всего хорошего. А детективов отзовут?

– Повторяю, я ничего не могу обещать.

После ухода Фэншоу в комнате на какой-то момент установилась тишина. Стенографист собрал свои записи и ушел готовить расшифровку стенограммы. Маллет сидел, уставившись на журнал регистрации приводов на своем столе, машинально теребя себя за усы, глубоко погруженный в раздумья. Наконец повернулся к Франту.

– Ну, и что вы о нем думаете, сержант?– спросил он.

– Явно очень самовлюбленный человек,– ответил тот.

– Самовлюбленный? Гм, да, и даже гораздо более того. Но вы правы, Франт. Действительно, он очень тщеславный человек. Безусловно, тюремная жизнь уязвляла его самолюбие больше, чем что-либо другое. А вам не приходило в голову, Франт, что все убийцы исключительно тщеславны? Им просто необходимо считать, что их собственные интересы или их удобство важнее всего на свете, чтобы оправдать убийство человека.

– Так, значит, вы думаете?..

– Нет, не думаю. Пока, во всяком случае. Ничто из рассказанного Фэншоу не позволяет усомниться в его полной невиновности, и ни одно жюри в Англии не признает его виновным на основе всего этого. Так что в любом случае наши с вами личные мнения не в счет.

– Мое личное мнение, чего бы оно ни стоило,– возразил Франт,– состоит в том, что Фэншоу был в союзе с Джеймсом. И видится мне это так: Джеймс по той или иной причине принимает обличье... Джеймса. Он живет в этом обличье, очень похоже, что начиная с августа – уж точно в течение месяца. Завязывает знакомство с Баллантайном – об этом можно судить по письму в банк. И все это время ждет, когда Фэншоу выйдет из тюрьмы. Снимает дом через старого друга Фэншоу и держит у себя одного-единственного слугу, который в прошлом работал у этого его старого друга. Потом, как только Фэншоу выходит на свободу, заманивает Баллантайна в дом...

– Сначала избавившись от надежного слуги,– подхватил Маллет.– Но зачем?

– Это вполне естественно. Ему не нужно, чтобы в убийство был вовлечен третий человек. Как я полагаю, он мог доверять ему до какого-то предела и знать, что слуга не выдаст его в том, что касается переодевания, но сделать его соучастником преступления – это уже совсем другое дело.

– Ясно. Продолжайте.

– На чем я остановился? Да, он заманивает Баллантайна в свой дом, где уже притаился Фэншоу. Вместе они убивают его, потом порознь покидают это место и отправляются во Францию на одном пароходе, но на всякий случай разными классами.

– Если ваша версия и верна,– вмешался инспектор,– то в ней не принимается в расчет одно довольно странное обстоятельство. Зачем Фэншоу, который вошел в сговор с Джеймсом, чтобы убить Баллантайна на Дейлсфорд-Гарденз, отправляться в Лотбери в пятницу утром и привлекать к себе внимание, угрожая тому в его собственной конторе?

– Возможно,– предположил Франт,– он не знал тогда еще о планах Джеймса. Общаться с заключенным непросто, и, должно быть, лишь позднее в тот день Фэншоу вступил в контакт с Джеймсом и узнал о уже сделанных приготовлениях.

– Мне все это представляется не слишком правдоподобным,прокомментировал инспектор.– По-моему, мы согласились: все, что нами до сих пор обнаружено, указывает на тщательно организованное преступление. Джеймс не стал бы так детально разрабатывать план и ставить себя в такие жесткие временные рамки, если бы не был уверен, что Фэншоу выполнит должным образом свою часть работы. Не забывайте, что срок аренды дома уже истекал, а билеты до Франции были уже куплены. Так что мне кажется, что эти двое поддерживали очень тесный контакт друг с другом, пока Фэншоу находился в Мейдстоне.

– Тогда как вы объясните поведение Фэншоу в пятницу утром, если предположить, что моя версия не верна?

– Если допустить, что ваша версия не верна,– а, в конце концов, мы всего лишь строим предположения,– почему бы нам не предположить, что визит Фэншоу к Баллантайну был частью их плана?

– Зачем?

– Вы предположили, что Джеймс заманил Баллантайна в свой дом на Дейлсфорд-Гарденз. Но вы не выдвинули никаких предположений насчет того, как ему это удалось.

– Да, это слабое место в моей версии, я признаю.

– Это одно слабое место. Но есть и другое – это угроза Баллантайну в пятницу утром. Давайте разберемся, не устраняют ли они друг друга. Допустим, Джеймс послал Фэншоу попугать Баллантайна? Мы знаем, и очень вероятно, Джеймс тоже знал, что Баллантайн на грани банкротства и подумывает о бегстве. Вследствие этого Баллантайн пребывал в крайне нервозном состоянии. Джеймс встречается с Баллантайном после визита к нему Фэншоу, узнает об этом инциденте, выражает свое сочувствие, а потом говорит: "Бедный вы мой, ваша жизнь будет в опасности, если вы пойдете домой. Идемте ночевать ко мне – там вам ничего не грозит". Баллантайн попадается на эту удочку, идет на Дейлсфорд-Гарденз, а там встречает Фэншоу и свою смерть. Как вам это нравится?

Франт восхищенно потер руки.

– Великолепно!– воскликнул он.– Именно так все и должно было случиться! Я уверен – именно так все и случилось!

– Безусловно, но как мы это докажем?

– Есть только один способ это сделать,– ответил Франт,– найти Джеймса.

Маллет раздраженно хлопнул по письменному столу.

– Джеймс, Джеймс, Джеймс!– воскликнул он. Джеймс – главная загадка во всем этом деле, но у нас ни крупицы сведений о нем, кроме того, что его зовут совсем не так, что у него нет бороды и что он, скорее всего, худой как щепка!

– К этому можно добавить, что он, вероятно, до сих пор находится во Франции,– сказал Франт.

– Верно. У нас пока нет никаких подтверждений того, что он вернулся, хотя мы знаем, что его сообщник это сделал, если исходить из того, что наша версия верна. Да, вот так-то, Франт. Нам остается лишь убивать время, обсуждая это дальше, до тех пор, пока мы не получим какие-то свежие факты, которые уложатся в эту версию, но могут и не уложиться. А теперь по поводу того вопроса, который мы обсуждали сегодня,– думаю, я обращусь в суссекскую полицию и выясню, не могут ли они нам чем-то помочь.

В этот момент в кабинете зазвонил телефон. Инспектор подошел.

– Пришлите его,– сказал он в трубку. Затем сообщил Франту: – Это главный констебль Дувра. Любопытно, чем-то он нас порадует?

Глава дуврской полиции был старым другом Маллета, до этого уже не раз с ним сотрудничавший. Инспектор знал его как способного, деловитого офицера, который вряд ли станет тратить свое время на всякие пустяки. И действительно, тот энергично вошел в комнату, пожал руку Маллету, кивнул сержанту и сразу же перешел к делу.

– Приехал, чтобы увидеться сегодня днем с комиссаром,– коротко объяснил он,– и подумал, что мог бы заодно захватить с собой вот это. Все-таки так ненадежнее, чем почтой.– Он вложил в руки Маллета запечатанный пакет.

Тот вскрыл его и вытащил размякшую, выцветшую синюю книжечку. Он молча осмотрел ее, изумленно вскинув брови. Потом, издав протяжный свист, спросил:

– Господи, где ты это взял?

– Один рыбак принес сегодня утром. Нашел прошлой ночью чуть ниже уровня полной воды, примерно на сотню ярдов восточнее гавани. Ты знаешь, приливом все сносит в ту сторону. Вот его показания, за достоверность, правда, не ручаюсь,– главный констебль достал из кармана сложенный листок протокола,но тут не больше того, что я уже рассказал. Она могла пробыть в воде несколько дней или неделю – невозможно сказать. Всю эту неделю был прилив и сильный юго-восточный ветер, который ему помогал.

– Я очень тебе обязан,– произнес инспектор.– Это может оказаться очень ценным. Останешься на чашку чая, а?

Главный констебль покачал головой:

– Мне пора идти. Надеюсь, я тебе немного помог. Боюсь, дело тебе досталось заковыристое. Ну, пока!

Когда дверь за ним закрылась, Маллет бросил книжечку, находившуюся у него в руке, нетерпеливому Франту.

– Вещественное доказательство номер один!– воскликнул он.– Ну, что вы об этом думаете?

Франт посмотрел на синюю книжечку.

– Паспорт?– удивился он. Потом, открыв выцветшую обложку, тем же удивленным тоном протянул: – Надо же, паспорт Колина Джеймса!

– Ни больше ни меньше,– подтвердил инспектор.– Тот самый, который украли у нашего утреннего друга три месяца назад. В прескверном состоянии, но имя до сих пор можно разобрать, слава тебе господи. А теперь откройте на седьмой странице.

Франт открыл.

– Страницы склеились,– заметил он,– но то, что внутри, совсем не попорчено водой.

– Совершенно верно, большая удача для нас. И что вы там нашли?

– Печать, поставленная властями в Дьеппе, и дата – 13 ноября.

– Что-нибудь еще?

– Да, вот здесь есть кое-что. Булонь и дата – август... Это, должно быть, от той поездки настоящего мистера Джеймса.

– Что-нибудь еще?

Франт изучил паспорт внимательнее.

– Больше ничего,– объявил он.

– Больше ничего,– повторил Маллет задумчиво.– И о чем это вам говорит, Франт?

– Что Джеймс отправился во Францию, как мы уже знаем, а вернулся оттуда уже не Джеймсом.

– Да!

– Он вернулся под своим собственным именем или, во всяком случае, под каким-то другим, на которое у него был другой паспорт.

– Конечно, не исключено, что он профессиональный вор, специализирующийся на паспортах.

– Когда личина Джеймса стала ему ни к чему,– продолжил Франт,– он выбросил паспорт за борт, как только пароход достиг гавани. Возможно, боялся, что его обыщут в Дувре, и хотел быть уверенным, что паспорт при нем не найдут.

– Короче говоря,– заключил Маллет,– это нам говорит, что Джеймс в Англии. Его поездка во Францию была не чем иным, как обманным маневром. Сделав его, он тут же вернулся. Но когда, Франт, когда? Как сказал главный констебль, этот паспорт мог пробыть в воде несколько дней, а может быть, лишь несколько часов.

– Возможно, Фэншоу знает ответ?– предположил сержант.

– Но у нас нет особых оснований считать, что на этот раз они пересекли границу вместе. Конечно, возможность такая существует.

– Существует и другая возможность. Джеймс мог вообще не вернуться из Франции, отдать свой паспорт Фэншоу или какому-то другому сообщнику и вот таким образом подбросить его нам, чтобы убедить нас в том, что он вернулся.

Маллет покачал головой.

– Нет,– решительно отрезал он.– В таком случае он позаботился бы, чтобы мы наверняка его нашли,– например, оставил бы паспорт на борту парохода, где стюард обязательно на него наткнулся бы. Но паспорт обнаружили лишь по чистой случайности. И все-таки, повторяю: Джеймс в Англии. Нельзя больше перелагать ответственность на парижскую полицию. Это не кому иному, а нам предстоит его найти.– Маллет подергал свои усы и добавил: – Но у меня нет ни малейшего желания этим заниматься, пока мне не принесут чаю. Просто умираю, как хочу пить!

Глава 17

СВИДАНИЕ С СОБАКОЙ РАДИ ЧЕЛОВЕКА

Суббота, 21 ноября

– Что это за чушь?– прогремел генерал Дженкинсон, открыв дверь в комнату дочери.

Сюзан, лизнувшая в этот момент нежным язычком клей на конверте, на котором только что написала адрес, оторвала взгляд от письменного стола и спросила:

– Какая чушь, папа? Да входи же, нечего сверкать глазами в дверях. Здесь ужасный сквозняк. Ганди может простудиться.

Генерал-майор Джеймс Дженкинсон, кавалер ордена Бани III степени и ордена Индийской империи III степени, несмотря на свой вспыльчивый нрав и рассчитанный на учебный плац голос, был хорошо вышколенным родителем. Он смиренно вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Ума не приложу, с чего тебе вздумалось дать собаке такое дурацкое имя,– проворчал он, показывая на невзрачную дворняжку, дремавшую у камина.

– Теперь, когда он стал таким косматым, это действительно звучит немножко глупо,– признала его дочь.– Но поначалу – помнишь?– он был ужасно облезлым, совсем голеньким, что это казалось единственным подходящим именем для бедняжки. А к тому же это имя удобно выкрикивать. Но если ты так уж настаиваешь, я попробую называть его Уинстоном, только не думаю, что он будет на него откликаться.

Генерал ничего не ответил на это предложение, удовлетворившись тем, что очень громко и свирепо откашлялся.

– Ну, так в чем дело?– повторила вопрос Сюзан, поскольку отец хранил молчание.– Ты ведь пришел не только для того, чтобы поворчать по поводу бедняжки Ганди, как я полагаю?

– Вообще-то я пришел поговорить с тобой о Га... об этой твоей собаке,ответил ее родитель.– Он влип в историю.

– В историю? Ганди? Отец, что ты имеешь в виду?

– Убийство овец.

– Но это какая-то нелепость!– воскликнула Сюзан, не на шутку всполошившись.– Ты же знаешь, ему такое и во сне не приснится! Я признаю, что время от времени Ганди гоняет старых кур, так, для забавы, но на овец он даже не посмотрит! Как ты мог такое подумать?

– Так думаю вовсе не я,– сказал генерал.– Так думает полиция.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что полиция разыскивает моего бедняжку Ганди?

– Я не знаю, кого или что они разыскивают,– раздраженно проговорил генерал.– Только ты знаешь не хуже меня, что в последнее время на известковых холмах было много шуму из-за овец, растерзанных собаками...

– Но никому даже в голову не приходило обвинить в этом Ганди...

– И полиция наводит справки. И я думаю, они совершенно правы,– поспешно добавил генерал, пока его опять не перебили.

– Но откуда ты знаешь, что они наводят справки о Ганди?– забеспокоилась Сюзан.

– Я сказал бы тебе это еще пять минут назад, если бы ты не перебивала меня все время. Они только что звонили из Льюиса.

– И спрашивали насчет моего милого Ганди?

– Спрашивали насчет большой собаки, принадлежащей мне. Я сказал им, что у меня никогда не было большой собаки, а вот у тебя есть.

– Отец!

– Но ведь это правда, разве нет?– тут же начал оправдываться генерал под осуждающим взглядом голубых глаз дочери.– Он – твоя собака, как я полагаю? Ты же знаешь, я никогда не брал на себя ответственности за него, никакой ответственности.

– И ты позволил им обвинить Ганди в растерзании овец и даже не заступился за него ни единым словом?– угрожающе спросила Сюзан.

– Конечно нет, моя милая девочка,– заверил ее отец.– Ничего такого и в помине не было. Его ни в чем не обвиняют. Говорю тебе, они просто наводят справки.

– Какие справки?

– Какого рода справки полиция наводит в подобных случаях? Откуда мне знать? Они просто... ну, наводят справки.

– По телефону? И предъявляют всякие ужасные обвинения...

– Никаких обвинений.

– Ну хорошо, инсинуации в адрес собаки – бедного ягненка, которого они никогда не видели?

– Ну что ты вбила себе в голову,– грустно произнес генерал Дженкинсон.Они хотят посмотреть на собаку – только и всего. Сержант или кто-то там еще уже на пути сюда, чтобы... ну, чтобы навести справки, как я уж сказал.

– И что ты ему скажешь, когда он приедет?– поинтересовалась Сюзан.

– Я вообще не собираюсь с ним видеться,– поспешно ответил генерал.– Я уйду на конюшню. Это твоя собака, и будет гораздо лучше, если ты сама с этим разберешься. Я не беру на себя ответственности, никакой ответственности.

Прикрывая свой отход излюбленной фразой для трудных ситуаций, генерал откашлялся в самой воинственной манере, вышел из комнаты и – поскольку он был человеком слова – действительно пошел на конюшню, где посвятил час безмятежному созерцанию животных, за которыми если и числились какие-то грехи, то уж, во всяком случае, не убийство овец.

Предоставленная самой себе, Сюзан некоторое время сидела молча. Потом ласково потянула Ганди за уши.

– Это ведь ошибка, правда, приятель?– прошептала она. Потом поднялась наверх припудрить нос. "Если это тот чудесный сержант Литлбой, который приходил, когда к нам влезли воры, то все будет в порядке,– подумала Сюзан.Но лучше все-таки не рисковать".

Примерно двадцать минут спустя напуганная горничная провела в столовую, увы, отнюдь не чудесного сержанта Литлбоя. Вместо этого перед Сюзан предстал человек совершенно незнакомый, в чем она готова была поклясться, но, тем не менее, вызвавший у нее какие-то смутные ассоциации. Сюзан невольно наморщила лоб, силясь его узнать, но потом, вдруг вспомнив о хороших манерах, пустила в ход свою самую обольстительную улыбку и предложила сержанту присесть.

Сержант опустился на стул, а когда это сделал, она с веселым удивлением заметила, что униформа ему довольно тесновата. Грудь полицейского распирала китель так, что пуговицы едва держались, а ворот явно затруднял ему дыхание. Сюзан очень захотелось предложить гостю расстегнуться, но она побоялась уязвить его достоинство. "Наверное, он запарился, пока ехал сюда на велосипеде из Льюиса",– подумала девушка, поскольку ее окна выходили на дорожку, и она видела его приезд.

Пока эти мысли проносились в голове его хозяйки, Ганди проводил свою собственную инспекцию. Лениво встав на длинные, неуклюжие лапы, он подверг незнакомца долгому, пытливому обнюхиванию. Прошло какое-то время, прежде чем он был удовлетворен. Запах форменных брюк вызывал у него смутную неприязнь. Было в них что-то такое, что действовало раздражающе на его собачье восприятие. Но вскоре пес успокоился. Какова бы ни была одежда, с человеком, в нее облаченным, все было в порядке. Инстинкт совершенно безошибочно подсказал ему, что это друг. Едва заметно вильнув хвостом, Ганди поплелся обратно к коврику перед камином и снова улегся, в согласии с окружающим миром. Сюзан облегченно вздохнула. Первый момент напряженности благополучно миновал.

Она перехватила взгляд сержанта и обнаружила, что тот улыбается. Невольно Сюзан тоже улыбнулась. Как это ни нелепо, собака, ставшая причиной всех этих неприятностей, похоже, их уже сдружила.

– Это то самое животное, мисс?– спросил он.

– Да, это Ганди. Правда, очень милый?– проговорила Сюзан в самой обольстительной своей манере.

– Он выглядит достаточно безобидно,– последовал осторожный ответ. Потом, с усилием вытащив какие-то бумаги из кармана обтягивающего его кителя, сержант продолжил: – Я уверен, мисс, вам самой кажется смехотворным, что ваша собака может быть повинна в такой ужасной вещи, как убийство овец. Но это дело серьезное, как вы наверняка прекрасно знаете, поскольку живете в овцеводческой стране. Мы все должны относиться к этому серьезно. Если так и дальше пойдет, нам придется выдавать всем пастухам огнестрельное оружие для защиты своих стад, и дело кончится тем, что по ошибке могут убить не то животное. У меня тут есть несколько исковых заявлений по поводу убийства овец в округе за последние несколько дней. Если вы сможете рассказать о перемещениях вашей собаки в рассматриваемый промежуток времени, мы сможем сообщить об этом, и он будет в безопасности. Думаю, что вашего пса очень хорошо знают в этой части света.

Сюзан кивнула, невольно впечатленная.

– Я сделаю все, что смогу,– пообещала она.

– Я в этом уверен, и позвольте заметить, что в ваших интересах привести имена независимых свидетелей, которые могут подтвердить ваши показания. Знаете, нам приходится проявлять дотошность в этих вещах.

– Да, конечно.

– Очень хорошо. Итак, первый раз – в понедельник, 16-го числа этого месяца, около четырех часов дня.

– О, это просто. Я тогда простудилась и сидела дома. Ганди был со мной.

– Ясно. Кто-нибудь видел его здесь – я имею в виду, помимо ваших домашних?

– Да, полковник Фоллетт приходил к нам на чай, я помню. Он хорошо знает собаку – всегда посмеивается над ним и его именем.

– Его адрес?

– Рокуэлл-Прайори. Это на другой стороне Льюиса.

Сержант записал имя, адрес и продолжил:

– Следующий день – в прошлый четверг, 19-го. Три часа дня.

Сюзан наморщила лоб.

– А, теперь я припоминаю,– сказала она после паузы.– В тот день я ходила на почту.

– Был с вами кто-нибудь?

– Нет, но миссис Хольт с почты наверняка вспомнит, потому что Ганди погнался... то есть ее кот бегал за Ганди по всему залу. Такой переполох поднялся.

Сержант рассмеялся.

– Великолепно!– заявил он.– Я повидаюсь с миссис Хольт на обратном пути. Теперь остается еще только одна дата – худший случай из всех! В пятницу, 20-го, то есть вчера, в течение утра.

– Я знаю, что это не мог быть Ганди,– торжествующе проговорила Сюзан.Вчера я каталась верхом на известковых холмах, и он все время был со мной.

– Вы уверены, что это было утро пятницы?

– Абсолютно. Накануне вечером я танцевала в Брайтоне.

– А почему это помогло вам вспомнить?

– Потому что человек... человек, с которым я танцевала, остался здесь у нас ночевать, и на следующий день мы вместе поехали на верховую прогулку.Сюзан разозлилась, почувствовав, что она залилась краской, пока это говорила, как девица начала девятнадцатого столетия.

Возможно, сержант это заметил, потому что его следующий вопрос был:

– Он – беспристрастный свидетель?

– Не совсем беспристрастный,– ответила Сюзан настолько холодно, насколько могла.– Вообще-то мы помолвлены. Если вам нужны его имя и адрес,продолжила она,– вот они.– И девушка отдала ему письмо, на котором подписывала адрес в это утро.

– Благодарю вас, мисс,– отозвался сержант. Он переписал адрес в свой блокнот и вернул письмо.– Позвольте принести вам мои поздравления,– добавил затем с церемонной учтивостью.

– Благодарю вас,– произнесла Сюзан с некоторым смущением. Первые поздравления сладостны, даже когда они поступают от офицера полиции.

А сержант тем временем поднялся на ноги.

– Свадьба уже скоро?– как бы невзначай спросил он.

– О, совсем скоро. Мы и так уже ждали достаточно долго.

– Да-да, конечно. И наверняка вы будете жить в деревне?

– Нет. Нам как раз предложили стать совладельцами фермы в Кении. Мы уедем туда, как только поженимся.

– Ах, в Кению!– задумчиво протянул сержант.– Ну что же, надеюсь, вы там будете очень счастливы. Говорят, это чудесная жизнь для тех, у кого имеется небольшой капиталец.

– Да, это замечательный шанс, правда?– с готовностью подхватила девушка.– Это то, чего я всегда хотела, но никогда не думала, что у нас это получится. Я так удивилась, когда он мне рассказал...– Она внезапно остановилась, как будто только сейчас поняла, как далеко ушел разговор от обсуждаемого вопроса в сторону ее личных дел.– Могу я еще чем-то быть вам полезна, сержант?– продолжила она уже другим тоном.

– Больше ничем, мисс, большое вам спасибо,– сердечно откликнулся тот, запихивая свои бумаги обратно в карман.– Мне сейчас нужно возвращаться в Льюис. И не стоит особенно беспокоиться по поводу вашей собаки. Между нами, я не думаю, что вы еще услышите об этом деле. Всего доброго.– Он задержался в дверях.– Пожалуй, я могу отправить ваше письмо в Льюис,– предложил он.

– О нет, спасибо. Не стоит себя обременять,– ответила Сюзан.– А к тому же я только что подумала, что мне хочется кое-что в нем дописать.

Сержант понимающе улыбнулся:

– Ясно. Тогда до свидания, мисс. И до свидания, Ганди!

Генерал Дженкинсон, которого угораздило покинуть конюшню на каких-то полминуты раньше, чем нужно, наткнулся на сержанта, когда тот садился на свой велосипед на дорожке. Он мог пройти в дом, не заметив его, но почувствовал, что его чин требует ответить человеку, отдавшему ему честь. А сделав это, посмотрел на сержанта с любопытством.

– Я не видел вас прежде,– сказал генерал.– Вы не местный, правда?

– Нет, сэр. Я временно откомандирован к этому подразделению.

– Гм,– кашлянул генерал. Потом, почти автоматически, вдруг воскликнул: – Учтите, я не несу никакой ответственности за эту собаку, совершенно никакой ответственности!

– Именно так, сэр,– успокоил его сержант.– Молодая леди полностью берет на себя ответственность за этого пса. Но в любом случае я не думаю, что есть какая-то причина подозревать именно его. По-моему, совершенно ясно, что он не тот, кого мы разыскиваем. Я сожалею, что причинил вам беспокойство.

– Никакого беспокойства,– заверил его генерал.– Я всегда только рад каким-либо образом помочь полиции. Это мой долг как гражданина. А в наши дни – особенно.– Он явно раздувался от гордости за оказанную им помощь.– И уверяю вас, я нисколько не жалел бы, если бы выяснилось, что это та самая собака, которую вы ищете. Нелепая собака, и назвали ее нелепым именем. Мне она в доме ни к чему, уверяю вас, сержант. Ни родословной, ни воспитания... а потом постоянно слышать, как в доме выкрикивают это имя – имя самого большого врага нашей Индийской империи,– это чудовищно!– Генерал сделал паузу и вдруг добавил: – Он и на душегуба-то не похож.– Судя по всему, данное обстоятельство по какой-то причине стало для него последней каплей, переполнившей горькую чашу, потому что после этого заявил: – Конечно, дочь очень привязана к этой собаке и все такое, и мне не хотелось бы огорчать ее без нужды, и все-таки я бы избавился от нее безо всякого сожаления – убивает она овец или нет.

Сержант, издававший сочувственные возгласы во время этой тирады, здесь воспользовался возможностью почтительно вставить:

– Рискну предположить, что вы довольно скоро от нее избавитесь, сэр. Полагаю, юная леди возьмет собаку с собой, когда выйдет замуж.

– О, она сказала вам, что собирается выйти замуж, да?– удивился генерал.

– Да, сэр. Но возможно, мне не следовало об этом упоминать.

– Господи помилуй, да почему же нет? Я полностью одобряю это дело. Конечно, я считаю, что она могла бы сделать более удачную партию, если бы захотела, но Харпер очень порядочный молодой человек – я хорошо знал его отца, это очень порядочные люди,– о, я полностью одобряю их брак! Хотя, заметьте, современные молодые люди устраивают эти дела совсем не так, как это делали мы, когда были в их возрасте. В те дни ни один молодой человек и близко не подходил к родителям девушки, пока он был не в состоянии ее содержать. А сейчас все они, похоже, думают, что можно заключать помолвку с бухты-барахты, вообще не имея никаких перспектив. Потом им приходится ждать, и это ожидание – щекотливое дело для всех заинтересованных сторон – выбивает их из колеи, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Совершенно верно, сэр,– согласился сержант.– У меня самого дочь на выданье, я знаю, что это такое.

Тогда вы меня понимаете. Ну, теперь, кажется, все наладилось. Ожидание оказалось не таким долгим, как я опасался. Они как-то обошли эту трудность бог знает как. Опять-таки – вот они, современные молодые люди, во всем. Все секреты, знаете ли. Во времена моей молодости было так: "Какой у вас доход и как вы его получаете?" А в наши дни это так: "Я могу содержать вашу дочь, и не задавайте мне никаких вопросов". И все-таки, я полагаю, что нам следует довольствоваться уже и этим, при существующем положении вещей. С нами, стариками, обращаются без того почтения, которого нам хотелось бы,– это факт.

– Совершенно верно, сэр,– снова поддакнул сержант.

Генерал в немалом удивлении вскинул взгляд, обнаружив, что он обращается к полицейскому, а не приятелю в своем клубе, как он представлял себе, забывшись, под влиянием собственного красноречия.