Текст книги "Жилец (Арендатор смерти)"

Автор книги: Сирил Хейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

На своем письменном столе в Скотленд-Ярде он обнаружил телеграмму из парижского управления Сюрте. В переводе она гласила:

"Следы пребывания Джеймса обнаружены в отеле "Дюплесси". Розыск продолжается. Подробности письмом".

– Ох уж эти французы с их проклятой экономией,– проворчал Маллет.Теперь нам придется ждать подробностей до завтра.

Вошел сержант Франт. Он выглядел несколько взволнованным.

– Я добыл то, что вам нужно, сэр,– сообщил сержант.

– И что же это?

Франт положил перед ним письмо. Оно было отпечатано на бланке "Лондон энд империал эстейтс компани ЛТД" и адресовано управляющему филиалом "Сазерн банк". В нем говорилось:

"13 октября, 19...

Глубокоуважаемый сэр!

Настоящим рекомендуем мистера Колина Джеймса, джентльмена, хорошо нам известного. Уверены, что вы окажете ему все посильные для вас услуги.

С совершенным почтением,

Генри Гейвстон,

директор "ЛОНДОН ИМПЕРИАЛ ЭСТЕЙТС КОМПАНИ ЛТД".

– Гейвстон!– воскликнул Маллет.– Подумать только! Лорд Генри Гейвстон!

– Ну что же, даже у лордов порой заводятся странные друзья,– заметил Франт.– Но это то, что нам нужно, не так ли? Вот связь между Джеймсом и Баллантайном.

– Да, и совсем не та, что мы ожидали,– ответил инспектор.– Вы связались с ним?

– Лорда нет в городе, как сообщил мне его камердинер,– ответил Франт.Он не пожелал или не смог сообщить адрес.

– Вряд ли нам стоит беспокоиться по этому поводу,– заметил Маллет.Такой человек, как лорд Генри, не станет долго прятаться. Но мы должны побеседовать с ним, и чем раньше, тем лучше!

Испытывая большое облегчение, инспектор, продолжая сидеть за письменным столом, принялся насвистывать какой-то мотивчик. Наконец-то дело сдвинулось с места!

Глава 12

ЗАПРОС ПО ДЕЛУ

Четверг, 19 ноября

Письмо из Парижа оказалось в руках Маллета на следующее утро. Читая письмо вслух, он одновременно переводил его для Франта.

"Автор уведомляет о получении запроса от своего уважаемого коллеги и в ответ спешит довести до его сведения следующее. По получении вышеупомянутого запроса он, нижеподписавшийся, немедленно лично провел расследование в отеле "Дюплесси", (авеню Мажента, Париж, 9е), где подверг строжайшему расспросу управляющего и персонал отеля. Из бесед с ними и просмотра соответствующей корреспонденции выяснилось, что подозреваемый Джеймс действительно появился в вышеозначенном отеле приблизительно в 5.50 в субботу и поселился в номере, предварительно зарезервированном для него агентством "Брукс" (номер 323, на третьем этаже, с отдельной ванной, стоимостью 65 франков). Таким образом, предположение английских коллег, что подозреваемый Джеймс переправился на континент по маршруту Нью-Хейвен-Дьепп, полностью подтверждается. К сожалению, по оплошности, возможно неумышленной, но оттого не менее преступной, служащий отеля такой-то не выполнил необходимой формальности, предписанной законом, а именно вышеозначенный Джеймс поднялся в свой номер, не подписав анкеты, которая во Франции специально заведена для надзора за иностранными туристами. За данное нарушение владелец отеля такой-то будет подвергнут суровому преследованию через исправительный трибунал департамента Сены..."

– Что очень справедливо и правильно,– буркнул Маллет,– хотя это не поможет нам увидеть почерк Джеймса.– Он продолжил чтение.

"Как установлено, служащий отеля такой-то подал завтрак в номер вышеозначенного лица в 10.30, после чего тот немедленно спустился вниз и, уладив вопрос со счетом, отбыл пешком, со своим чемоданом. Нижеподписавшийся отдал официальное распоряжение о его задержании, но пока не удалось найти никого соответствующего описанию подозреваемого. Персонал отеля охарактеризовал его как человека серьезного во всех отношениях..."

– Что это означает?– спросил Франт.

– Да просто то, что он не похож на мошенника,– пояснил Маллет,– потому что имеет ярко выраженную британскую наружность и акцент.

"Работники отеля утверждают, что смогли бы опознать его даже без бороды, от которой он, без сомнения, постарался незамедлительно избавиться. Учитывая те меры, которые введены во Франции для контроля за приезжими, маловероятно, что убийца сумеет долго скрываться от правосудия, если только он уже не вернулся в свою страну..."

– Это звучит как довольно сомнительный комплимент в наш адрес,прокомментировал инспектор.

"Нижеподписавшийся с живым интересом ожидает дальнейших подробностей относительно вышеозначенного лица и просит своего коллегу принять уверения в совершеннейшем к нему расположении".

– И это все,– заключил Маллет, положив тонкие листки с машинописным текстом на стол.– Не считая подписи, которая все равно совершенно неразборчива.

– Но это уже немало, правда?– с воодушевлением откликнулся Франт.– В любом случае это дает нам наводку.

– Это не дает нам никакой наводки,– многозначительно возразил инспектор.– Во-первых, нам еще предстоит установить, что Джеймс – убийца. Я согласен, похоже на то, но мы еще этого не доказали. Во-вторых, надо выяснить, кто он такой, каким образом связан с Баллантайном. К счастью, это письмо в банк дает нам неплохую зацепку.

– Когда мы найдем лорда Генри Гейвстона...– подхватил Франт.

– Вам следовало бы внимательнее читать "Тайме",– перебил его Маллет.Особенно раздел светской хроники. Вот, смотрите сюда.– Он пальцем показал на газетную заметку, и Франт, взяв газету в руки, прочитал: "Среди прибывших в отель "Ривьера", Брайтон, сэр Джон и леди Буллит, епископ Фоксбери, миссис Эскорт и лорд Генри Гейвстон".

– Никаких особых тайн тут нет,– заметил Франт.

– Да,– согласился инспектор.– И это наводит меня на мысль... Впрочем, бесполезно строить версии, пока нет фактов. Так на чем я остановился? Ах да. В-третьих, мы не знаем наверняка, осел ли Джеймс во Франции или вернулся домой. Возможно, эту поездку в Париж он совершил просто для того, чтобы сбить нас со следа. Рискну предположить, что его явно британский акцент окажется для него серьезной помехой, если он захочет спрятаться на континенте. В любом случае нам предстоит проделать большую работу. Для начала, если мы сумеем выяснить, как Баллантайна угораздило пойти на Дейлсфорд-Гарденз, то это будет уже что-то. А для этого нам придется покопаться в его личной жизни: выяснить, где он жил и с кем,– вы помните показания его жены?– у кого был мотив его убить и так далее. А пока, думаю, надо съездить в Брайтон.

Раздался телефонный звонок. Маллет снял трубку. Оказалось, ему звонит Бенджамин Браун.

– Я по поводу этого молодого человека, Харпера. Если помните, инспектор, вы просили меня...

– Да, да,– отозвался Маллет.– Конечно, я помню. И что с ним?

– Он только что пришел сюда,– неспешно сообщил мистер Браун.

– Тогда попросите его – пусть будет так любезен немедленно приехать в Скотленд-Ярд.

– Но его уже здесь нет,– брюзгливо проговорил мистер Браун.Представляете, инспектор, он только заглянул – лишь просунул голову в мой кабинет и сказал, что увольняется со службы. А потом вышел – просто вышел, даже не написав заявления. И это после всего, что я для него сделал! Ей-богу, обидно...

– Очень обидно, вне всякого сомнения,– согласился Маллет.– Вы сказали ему, что я хотел с ним увидеться?

– Мне не представилось такой возможности. Меня просто ошеломило его поведение. Он ничего мне не сказал – ни куда идет, ни что собирается делать. Вел себя так дерзко, что у меня прямо дыхание сперло. Это невыразимо обидно...

Маллет повесил трубку.

Поездку в Брайтон ему пришлось перенести на более поздний час, чем он планировал. День прошел в тесных консультациях с Реншоу, офицером, возглавлявшим расследование по делу "Лондон энд империал эстейтс" и ее дочерних компаний.

Реншоу опирался на двух мрачных счетоводов и огромную кипу документов первые его попытки разобраться в дебрях того, что газеты уже открыто называли "грандиозной аферой Баллантайна". Маллет любил выставлять себя чело веком простым – каковым не являлся – и испытывающим ужас перед сложными числами, что было на самом деле. Но под искусным руководством экспертов его провели, завороженного, по бесконечным лабиринтам жульнических махинаций. Детали были сложными, какими они всегда бывают там, где каждое предпринимаемое действие должно сопровождаться полудюжиной других, единственная цель которых – скрыть истинное значение сделки; но общий смысл открывшейся истории был достаточно ясен. Баллантайн практиковал, с исключительным хитроумием и несколькими вариациями его собственного изобретения, хорошо известную форму мошенничества. Стравливая несколько компаний друг с другом и получая возможность искусственно завышать или занижать курсы акций некоторых из них или всех сразу, он вел старую игру грабил Питера, чтобы заплатить Полу, и одалживал у Пола, когда нужно было представить балансовый отчет Питера. В итоге Маллет со свойственной ему прямотой именно так изложил суть дела, а счетоводы, хотя и шокированные его ненаучным подходом, согласились, что приблизительно – очень приблизительно метод Баллантайна состоял именно в этом.

– Только, само собой,– заметил Реншоу,– дело далеко не ограничивалось лишь Питером и Полом. На самом деле в Сити компании Баллантайна были известны как "Двенадцать апостолов". Пара из них, кажется, вообще никогда не функционировала. Думаю, он лишь зарегистрировал их для круглого счета.

– И все они, как я полагаю, с конторами, расположенными по одному и тому же адресу?– спросил инспектор.

– Хотя, как ни странно, среди его личных бумаг мы нашли упоминание еще об одной – "Англо-голландский каучуковый и общеторговый синдикат", с адресом Брамстонз-Инн, неподалеку от Феттер-Лейн. Баллантайн платил за аренду офиса помесячно, но, похоже, там никогда не велось никаких дел. Во всяком случае, когда я пришел туда, помещение оказалось совершенно пустым – и, похоже, уже на протяжении некоторого времени было таким.

Маллет кивнул, автоматически взяв на заметку адрес. Главное, в принципе он установил, что покойный финансист был мошенником, а подробности махинаций его особенно не интересовали. Что же касается конечной цели всех сделок Баллантайна, то она стала ясна по ходу расследования. И заключалась в том, чтобы перекачивать деньги из карманов инвесторов в карманы Баллантайна. И надо сказать, что это делалось чрезвычайно успешно. Но совершенно неожиданно в последние несколько дней жизни Баллантайна ситуация изменилась. Он был атакован ведущей финансовой газетой, и держатели акций его головного концерна в преддверии ежегодного собрания утратили к нему доверие. Рыночные котировки катастрофически упали, и в день его смерти враги вообще шли за ним по пятам.

– Игра была окончена, и он это знал,– пояснил Реншоу.– Так что, если бы Баллантайн покончил самоубийством, это было бы понятно.

– И избавил бы нас от массы хлопот, если бы так поступил,– заметил Маллет.– Но вместо этого дал кому-то себя убить, предоставив нам мстить за его никчемную душонку. Только я не думаю, что он был из тех людей, которые сводят счеты с жизнью. Странно, почему он не дал деру, как Алисе и Хартиган?

– Насколько мы понимаем, именно это он и сделал.

– Отправившись на Дейлсфорд-Гарденз?

– Нет, я думаю, он собирался уехать подальше,– сказал Реншоу и продолжил объяснять, к чему его привело изучение поведения Баллантайна в последний день его предпринимательской деятельности.

Вообще-то в последнее время он поздно приезжал в контору и рано оттуда уезжал, но в тот день почти неотлучно сидел в своем личном кабинете. О том, чем он там занимался, можно лишь догадываться по тому состоянию, в котором остались его вещи, но, вне всякого сомнения, занимался уничтожением бумаг. Его личный сейф оказался абсолютно пуст. Кроме того, он снял со своего личного банковского счета все деньги, а из ящика стола пропал его паспорт, который там обычно хранился.

– Учитывая все это,– заключил Реншоу,– по-моему, абсолютно ясно, что на уме у него было более далекое путешествие, чем до Кенсингтона.

– И также абсолютно ясно,– подхватил Маллет,– что при себе у него была крупная сумма денег, когда его убили. Сколько, как вы думаете?

Реншоу покачал головой:

– Боюсь, мы никогда этого точно не узнаем. На его личном счету оставалось лишь около сотни фунтов, когда он его закрыл, но за последние несколько месяцев через Баллантайна проходили очень большие суммы денег. Куда все это делось, трудно сказать. Если, согласно моим догадкам, он боялся предстать перед держателями акций на собрании и собирался сбежать, то, несомненно, сделал где-то заначку – вероятно, за границей. Из недавних выплат, которые мы смогли проследить, многие предназначались женщинам.

– Включая его жену?– спросил Маллет, вспомнив показания миссис Баллантайн на дознании.

– Нет. Она была достаточно умна или удачлива, потому что некоторое время назад получила от него кругленькую сумму. Так что больше ей от него ничего не перепало. Наоборот, в последний момент, перед самым своим уходом, он пытался добиться ее согласия на то, чтобы получить заем под акт распоряжения имуществом, но она отказалась.

– Еще бы. Ну а другие женщины?..

– Похоже, Баллантайн проявлял странного рода щедрость, потому что продолжал выплачивать очень солидное содержание своим уже оставленным любовницам. Еще он содержал итальянскую танцовщицу Фонтичелли, но этот роман у него вроде бы завершился. Все самые крупные выплаты за последнее время предназначались миссис Илз.

– По-моему, я что-то про нее слышал,– припомнил Маллет.– Она была его главной фавориткой?

– Да. Баллантайн практически жил у нее весь последний год, за исключением редких дней, когда считал нужным по явиться перед глазами жены на Белгрейв-сквер. Он поселил миссис Илз в очень неплохой квартирке на Маунт-стрит и совершенно не скрывал своей связи с ней. Во всяком случае, в конторе все про это знали.

Немного помолчав, Маллет проговорил:

– Маунт-стрит находится далеко от Дейлсфорд-Гарденз, и все-таки, думаю, мне следует поставить миссис Илз следующей в список лиц, которых следует посетить. Мне думается, что помимо вашего Реншоу нам надо поработать еще по направлениям. Во-первых, взяться за Джеймса и довести его до его встречи с Баллантайном. А во-вторых, взяться за Баллантайна и провести его до встречи с Джеймсом. Оба стоят того, чтобы ими заняться. А уж если кто-то и может мне помочь разузнать что-то о личной жизни Баллантайна, то это будет миссис Илз.

– Еще один человек мог бы дать вам немало информации, если бы захотел,подсказал Реншоу.

– Вы имеете в виду Дюпина?– тут же отреагировал инспектор.

Реншоу кивнул:

– Он и два пропавших директора – единственные люди, которые были посвящены в аферы Баллантайна. Дюпин так влез в это по самые уши. У нас на него вполне достаточно материала, чтобы арестовать его немедленно.

– Надеюсь, что вы ничего такого не предпримете,– быстро сказал инспектор.– Арестованного нельзя допрашивать, и я думаю, что на свободе Дюпин будет для меня полезнее, чем под замком. Хотя мы будем держать его под наблюдением.

– Он чуть ли не умолял меня арестовать его сегодня утром, когда мы были у него в конторе,– сообщил Реншоу.– Как вы думаете, он знает судейские постановления и ему кажется, что находиться в тюрьме для него безопаснее?

– Сдается мне, он много чего знает,– ответил Маллет,– но, я надеюсь, не так много, как буду знать о нем я уже сегодня вечером.

Глава 13

МАТЬ И СЫН

Четверг, 19 ноября

Фрэнк Харпер укладывал вещи. Тонкие полы и стены маленького домика вздрагивали от грохота выдвигаемых и задвигаемых им ящиков и его громких раздраженных возгласов, с которыми он гонялся за своими пожитками по неопрятной спальне. Миссис Харпер услышала его сразу же, как только вошла в дом, вернувшись из магазина. Оставив продукты в обветшавшем коридоре, служившем прихожей, она тут же побежала наверх, в комнату сына.

– Фрэнк!– воскликнула миссис Харпер, отбрасывая от глаз неопрятные седые волосы.– Что ты делаешь?

– Вещи собираю,– буркнул он.– Есть у меня чистая рубашка на вечер?

– В бельевом шкафу, дорогой. Сейчас принесу. Но почему? Куда ты собрался?

– В Льюис. И у меня не так много времени до отхода поезда. Ну, принеси же рубашку, мама!

Миссис Харпер послушно потрусила прочь, озадаченно сморщив доброе, глупое лицо, и почти сразу вернулась.

– Вот она, дорогой,– подала она сыну рубашку.– Мне пришлось подштопать ее на шее, но этого совсем не будет видно, когда ты ее наденешь.

– Спасибо, мама.– Фрэнк с презрением осмотрел штопку.– Ладно, пожалуй, сойдет.– Он положил рубашку поверх остального содержимого переполненного чемодана.– Ну вот, теперь, кажется, все.

– Ты забыл свою мыльницу, разве нет, дорогой?

– Господи, да! Но как же я ее туда впихну, черт возьми?

– Давай я сделаю?– предложила миссис Харпер, затем встала на колени и принялась терпеливо укладывать непослушные вещи натруженными пальцами.– Но почему в Льюис, дорогой?

– Переночую у Дженкинсонов. Ну, ты знаешь, я тебе про нее... то есть про них рассказывал.

– О да, конечно. Я стала такая бестолковая, все имена забываю. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.– Неожиданно миссис Харпер прервала работу и посмотрела на сына.– Но, Фрэнк, дорогой, почему ты не на работе?

Он рассмеялся.

– Я оттуда ушел,– сообщил Харпер.– Навсегда.

– Ушел?! О, Фрэнк, не хочешь же ты сказать, что мистер Браун...

– Меня уволил? Нет. Хотя, да будет благословенна его невинная душа, у него было достаточно для этого поводов. Нет, мама, я уволился сам. Место не подошло, как говорят слуги. Ты видишь в лице своего сына праздного джентльмена.

– Ушел... ушел из "Инглвуд, Браун"? Не понимаю... Конечно, я рада, если тебе не нравилось это место. И мне по душе, что ты будешь дома, со мной. Вот только... вот только я боюсь, что тебе покажется здесь очень скучно без дела. А... а как насчет твоих карманных денег? Ты всегда мог обеспечить себя одеждой и прочим на свой заработок. Конечно, наверное, я смогу немного тебе помогать, но совсем мало. Ты ведь знаешь, мои деньги – это всего лишь пожизненная пенсия. А если со мной что-нибудь случится...

Она склонила голову к чемодану, чтобы скрыть свое смятение.

– Ну вот, мама, замечательно. Я сам смогу его закрыть. Давай помогу тебе встать – держись за мою руку. Оп-па!– Он поставил ее на ноги, наклонившись, поцеловал с неожиданной нежностью и проговорил: – Ты за меня не беспокойся. Я не собираюсь возвращаться сюда и торчать дома день-деньской. И вообще, считай, что я ушел с повышением.

– Так ты устроился на другое место? Лучшее? Что это? Другое агентство по найму жилья?

Фрэнк радостно улыбнулся:

– Нет, не агентство. Я уезжаю, мама, уезжаю далеко отсюда, конечно, если Сюзан по-прежнему настроена так же, как в прошлое воскресенье. А ты, избавившись от своего непутевого чада, будешь жить в том домике в Берксе, или Буксе, или куда ты там всегда хотела поехать до той поры, пока я не вернусь разбогатевшим, с африканскими трофеями...

– Африка! Фрэнк, что ты несешь? Ты говоришь какую-то чушь!

– Нет, не чушь! Я действительно собираюсь ехать в Африку.

– Но как ты попадешь в Африку?– совсем растерялась старушка.

– Ну, поездом и пароходом, как мне представляется. Так ведь туда обычно попадают, правда? Если только не полечу. И кстати, это напомнило мне, что если я не полечу сейчас, то не успею на "Викторию".– Фрэнк с усилием застегнул чемодан.– До свидания, мама, и не забывай про домик. Я это серьезно.– Он рассмеялся над ее замешательством и, снова поцеловав мать, добавил: – Вернусь, наверное, завтра. Поскольку у меня еще уйма дел. Потому что великие дела свершить нам предстоит "и вещи чудные увидеть, пред тем как в рай отправиться...".

Прочитанные стихи вконец ошеломили миссис Харпер. Она опомнилась, когда он уже был дверях, с чемоданом, раскачивающимся в его руке.

– Фрэнк!

– Ты что?

– Я забыла тебе сказать. Кто-то спрашивал о тебе сегодня.

– Обо мне? Кто?

– Полицейский.

– Полицейский?!

Чемодан с грохотом выпал из руки Харпера на пол. От удара сработала пружина замка, и крышка распахнулась. Тщательно уложенные вещи разлетелись по полу.

– До чего же я неуклюжий,– пробормотал Фрэнк.– Нет, не нужно, мама, я сам.– Он запихнул вещи на место и яростным рывком придавил крышку. Потом выпрямился, покраснев от напряжения.– А чего он хотел?

– Кто? А, полицейский! Это был всего лишь сержант из полицейского участка за углом. Чудеснейший человек, я часто его вижу. Не о чем беспокоиться, дорогой.

– А кто сказал, что есть о чем беспокоиться?– с вызовом спросил ее сын.

Миссис Харпер не обратила внимания на то, что ее перебили, и продолжила:

– Я думаю, он просто приходил в связи с этим ужасным дознанием. Его прислали уточнить твой адрес и все такое прочее, как он сказал. Я все ему про нас рассказала. Он сделал какие-то пометки и, по-моему, остался вполне доволен. Вот и все. Но я подумала, что тебе не помешает об этом знать.

– А, ну если это все... Послушай, мама, если случайно кто-нибудь полиция или кто-то еще – снова придет, пока меня не будет, хотя вряд ли это случится, но ведь никогда ничего нельзя сказать заранее, держи, пожалуйста, при себе то, что я тебе только что сказал, ладно? Я имею в виду про Африку, про Сюзан и про все остальное. Совсем ни к чему, чтобы они совали нос в наши дела, ведь так?

– Да, конечно, дорогой. Никому не скажу. Я сама-то толком ничего не знаю, так что не смогу ничего и рассказать, правда?

Он рассмеялся:

– Ты у меня молодчина, мама. Одно слово – мама!– И он ушел.

Миссис Харпер, вздохнув, принялась прибираться в комнате сына. Она ничего не поняла из того, что ей сказал Фрэнк. Она не верила во все его громкие разговоры про Африку и домик в деревне. Вот уже не один год, как она влачила полупризрачное существование, где единственной реальностью была постоянная необходимость сводить концы с концами, а единственным светом в окошке – любовь к сыну и гордость за него. Миссис Харпер смутно осознавала, что было время, когда жизнь ее протекала легко и комфортно, у нее было свободное время, чтобы предаваться размышлениям и удовольствиям, и цены на товары в магазинах интересовали ее постольку-поскольку. Но сейчас все это ей казалось не более реальным, чем неожиданный оптимизм Фрэнка по поводу будущего. Несбыточные надежды только выбивают из колеи. Но, по крайней мере, одна вещь была реальностью – а именно тот факт, что ее капризный, вечно недовольный сын по какой-то причине снова счастлив и полон надежд. И, не понимая, она нежилась в лучах его радости. В конце концов, в прошлом они разорились по причинам, которые навсегда остались для нее в некотором роде тайной. Так почему бы им не вернуть свое состояние таким же необъяснимым образом? И если цена удачи такова, что ее надо держать в глубочайшем секрете, ну что же, размышляла она, уж эта-то вещь старой женщине по силам держать язык за зубами.

Внезапно ее настроение омрачилось. Миссис Харпер прервала свою работу. Она вдруг обнаружила, что Фрэнк уехал с непарными носками!

Глава 14

ЛОРД ГЕНРИ И ЛОРД БЕРНАРД

Четверг, 19 ноября

Электричка плавно увозила Маллета в направлении Брайтона вместе с толпой возвращающихся домой биржевых маклеров. Разговоры соседей по вагону, похоже, делились поровну между гольфом и делом Баллантайна – последнее рассматривалось исключительно с финансовой точки зрения. Инспектор был приятно удивлен, узнав из их беседы, что каждому из них, благодаря сверхъестественному дару предвидения, удалось "сбросить акции" "Двенадцати апостолов", когда их котировка достигла своего пика. А также, среди прочего, почерпнул любопытную информацию, что комиссар полиции "здорово пролетел" с "Лондон энд империал" и, соответственно, не прилагает особых усилий к тому, чтобы отыскать убийцу финансиста. Правда, у пожилого человека в углу хватило смелости намекнуть о своих сомнениях относительно точности этого высказывания, но его тут же заглушили.

– Факт!– заверил его плотный молодой человек с нахрапистым голосом.Мой знакомый узнал это напрямую от своего дружка, который служит в Скотленд-Ярде.

Тут уж сохранять серьезность Маллету стало трудно, и он поспешно поднял вечернюю газету, чтобы спрятать улыбку.

Полистав газету, он обнаружил, что "Тайна Дейлсфорд-Гарденз", несмотря на трехдневную давность, сохраняет достаточную актуальность, фигурируя в заголовках, хотя свежие сенсации уже и вытеснили ее с первой полосы. Он с интересом прочитал о совершенно мифическом "полицейском прорыве" в Бирмингеме, принесшем, как можно было понять, важные результаты, и только взялся за статью редактора финансово-коммерческого отдела газеты о возможных последствиях ликвидации "Лондон энд империал", которая озадачила его нематематический ум гораздо больше, чем даже счетоводы Реншоу, когда до его слуха долетело и приковало к себе внимание имя, произнесенное все тем же горластым человеком.

– Этим поездом едет Берни Гейвстон,– сообщил он.– Я видел, как Берни садился в соседний вагон.

– Кто?– спросил его сосед.

– Берни – лорд Бернард Гейвстон. Вы знаете, кого я имею в виду?

– О! Да, конечно,– последовал ответ. Потом, уважительно: – Вы его знаете?

– Еще бы! Если на то пошло, в прошлом году он жил в Глениглз в одно время с нами. Я видел его почти каждый день.

– Вы прежде никогда об этом не упоминали,– сказал пожилой человек в углу.

– Ну, конечно, я не так уж подолгу с ним виделся – я имею в виду, не настолько уж, чтобы говорить об этом. Он там водился со своей компанией. Но я всегда наталкивался на него в баре и так далее. Мне он показался милейшим человеком. Занятно, что с тех пор я его в глаза не видел, а теперь вот он здесь, в соседнем вагоне. До чего все-таки тесен мир, правда?

Маллет негромко хмыкнул за своей газетой. Претензия этого вульгарного типа на знакомство со знаменитым лордом Бернардом Гейвстоном весьма его позабавила, поскольку лорд Бернард, как это знал любой читатель иллюстрированных еженедельников, был знаменитостью первой величины. И кстати, непонятно, почему именно. Лорд Бернард никогда не совершал ничего особенно сногсшибательного, никогда не ходил в парламент или, как его неудачливый брат, в Сити. Он довольствовался тем, что оставался украшением света, и делал это с блеском. Написал пару не слишком удачных пьес и сочинял не особенно выдающуюся музыку. Но его одежда повергала в отчаяние и восхищение каждого молодого человека, который стремился хорошо одеваться, его появление в новом ресторане или ночном клубе было гарантией их успеха. По фотографиям лорд Бернард был почти так же хорошо знаком публике, как самые популярные кинозвезды. Одним словом, он был Новостью с большой буквы "Н", а ведь мало о ком из молодых людей можно сказать такое.

Между тем появление лорда Бернарда в поезде несколько раздосадовало инспектора. Очевидно, это было каким-то образом связано с присутствием лорда Генри в Брайтоне. Не было ни малейшей причины полагать, что он имеет какое-то отношение к бизнес-авантюрам своего брата, но Маллет ехал, чтобы побеседовать с одним человеком, и теперь не слишком обрадовался, обнаружив, что, возможно, ему придется иметь дело с двумя. В том, что касалось лорда Генри, он считал, что прекрасно знает, чего от него можно ожидать. Лорд Генри относился к разряду титулованных глупцов с безупречным военным послужным списком за плечами, который мог понадобиться такому человеку, как Баллантайн, вероятно, чтобы придать благообразный вид списку директоров. Никто не заподозрил бы его в том, что он замешан в жульнических махинациях своего председателя, и даже в том, что у него хватит мозгов в них разобраться, и единственная тайна состояла в том, как получилось, что из всех людей, связанных с Баллантайном, похоже, он один стал связующим звеном между ним и Колином Джеймсом. В настоящее время задача инспектора как раз и состояла в том, чтобы раскрыть эту тайну, и, если бы дело дошло до борьбы умов, он был бы совершенно уверен в ее исходе. Но лорд Бернард – Маллет пожал своими широкими плечами – другое дело. Он, несомненно, был по-своему умным человеком. Лорд Генри конечно же прочитал сообщения о дознании в газетах и послал за своим братом, чтобы тот помог и дал совет. Не откажется ли теперь лорд Генри дать необходимую информацию под влиянием этого проницательного великосветского человека? И к каким мерам надо прибегнуть, если откажется? Маллет отложил газету и хмуро посмотрел в окно на темнеющее небо.

Если инспектор и питал какие-то надежды на то, что он доберется до отеля "Ривьера" раньше лорда Бернара и таким образом убережет хотя бы часть беседы от постороннего вмешательства, то они быстро улетучились. Едва ли не первым человеком, которого он увидел, сойдя на перрон, стал лорд Бернард, приветствуемый подобострастным шофером. Очевидно, лорд Генри ожидал прибытия брата. Прежде чем старенькое такси Маллета успело отъехать от вокзала, мимо него проехал низкий открытый автомобиль хищного, приспособленного к высоким скоростям дизайна с лордом Бернардом за рулем и шофером, сидящим с ним рядом. "Вот уж вовсе не такую машину я ожидал увидеть у лорда Генри,подумал инспектор.– Я-то считал, он относится к разряду степенных дураков".

Задние фары автомобиля лорда Генри мигнули в потоке идущих впереди машин и пропали из виду, а инспектор, откинувшись на спинку сиденья, смирился с относительно медленным движением такси. Высокие розовато-лиловые фонари брайтонской набережной неспешно проплывали мимо пыхтящего автомобиля-астматика. Наконец яростный скрежет тормозов известил его о том, что они подъехали к отелю. Лорд Бернард, как Маллет подсчитал, пока расплачивался, опередил его минут на пять. За пять минут можно причинить много вреда. Мысленно инспектор ругал Реншоу за то, что тот, сам того не ведая, стал причиной его задержки. Если бы не он, лорд Генри уже дал бы ему показания, и он, Маллет, вернулся бы в Лондон еще до того, как лорд Бернард отправился в путь. Маллет был настолько поглощен этими размышлениями, что просчитался, когда давал сдачу, и лишь по удивленному возгласу водителя "Благодарю вас, сэр!" сообразил, что одарил его более чем щедрыми чаевыми.

Эта ошибка усугубила обиду инспектора на окружающий мир. Казалось, все у него валится из рук. Ему не было жаль переданного водителю шиллинга, но тот факт, что он, в высшей степени внимательный человек, совершил такой глупый промах, сильно его раздосадовал. Лишь напомнив себе, что, возможно, каких-то несколько минут отделяют его от самого важного открытия с тех пор, как он начал это свое расследование, он смог вновь обрести чувство меры.

– Лорд Генри Гейвстон в отеле?– спросил Маллет лощеного и надменного портье.

– Да,– ответил служитель, оглядывая с головы до ног дюжую фигуру инспектора. Судя по всему, осмотр не доставил ему удовольствия, поскольку на его гладкой физиономии проступило выражение дискомфорта.– Но я не знаю, сможет ли он вас принять. Вы, случайно, не журналист?