Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный 1 Трамплин для прыжка(СИ)"

Автор книги: Симонов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

При обсуждении вариантов объединения Германии на официальном заседании, Джон Фостер Даллес, как обычно, стоял на своём.

Оглашая позицию Советского правительства, Косыгин вдруг, совершенно неожиданно для американцев заявил:

– В течение первой половины 20 века Германия дважды становилась поджигателем войны. Европейские нации пострадали от действий Германии больше, чем когда-либо за всю историю их существования. Не так ли, господа? – спросил он, обращаясь к Эдгару Фору и Энтони Идену.

Фор и Иден согласно кивнули. Не соглашаться с Косыгиным в столь очевидном вопросе было бы глупо и нелогично.

– Решения Ялтинской и Потсдамской конференций были направлены на недопущение в будущем какой-либо агрессии с территории Германии. Так? – продолжал Косыгин.

В этот раз вынужден был согласиться и Эйзенхауэр.

– Тогда где гарантия, что Германия, объединившись, не начнёт новую войну? – спросил Косыгин.

– Господин премьер-министр! На территории Германии стоят американские и английские военные контингенты! – возразил Эйзенхауэр. – Это уже само по себе является достаточной гарантией!

– Достаточной для Англии и Франции – возможно, но не для окружающих Германию стран Восточной Европы, – возразил Косыгин. – В сложившихся политических условиях можете ли вы, господин президент, дать официальную гарантию, что американские войска не присоединятся к немецким, если объединённая Германия начнёт военные действия против своих восточных соседей?

Эйзенхауэр понял, что попал в логическую ловушку. Если он даст официальную гарантию, что американские войска не будут участвовать в военных действиях, это будет почти равносильно подписанию договора о ненападении. Если не даст – это будет фактически официальным признанием агрессивных намерений США в отношении стран Восточной Европы.

Повисла неловкая пауза. Президент в замешательстве взглянул на госсекретаря. Даллес что-то лихорадочно написал на листке бумаги и сунул президенту.

– У Германии нет своих вооружённых сил, – прочитал Эйзенхауэр по бумажке. – О какой агрессии может идти речь?

– 7 июня этого года Западная Германия начала создавать свои вооружённые силы нового образца, – возразил Косыгин. – В ноябре первые новобранцы примут присягу. Как видите, мы достаточно хорошо информированы. Возможности немецкой промышленности нам всем хорошо известны. Мы их уже дважды на своей шкуре прочувствовали. Напомню также, что в 20-х годах у Германии тоже не было вооружённых сил. Ей понадобилось менее 20 лет, чтобы развязать самую кровавую в истории войну.

Косыгин знал, на что делать акцент. Высказывая апокалиптические намёки на возрождение Германии, он вбивал клин в ещё недавно единую позицию евроатлантических союзников.

– Напомню также, что мы сейчас решаем не сиюминутный вопрос, – нажал ещё сильнее Косыгин. – Мы либо закладываем многолетний фундамент мирной Европы, либо расшатываем и разрушаем то, о чём договорились в Ялте и Потсдаме, в том числе – принцип нерушимости послевоенных границ.

– Итак, господин президент, вы даёте гарантию, что американские вооружённые силы в Европе не поддержат агрессию Германии против её восточных соседей? – спросил Косыгин.

В зале повисла неловкая пауза. Хрущёв поймал взгляд Фора и, незаметно для Эйзенхауэра и Даллеса, подмигнул ему.

– Господа, позвольте мне высказать одну идею, – сказал Фор. – Мне кажется, господин госсекретарь зациклился на идее объединения Германии. А вот европейским нациям единая Германия, простите, не сильно нужна...

– Что вы предлагаете, господин премьер-министр? – повернулся к нему Эйзенхауэр.

– Зафиксировать раздел Германии, установить полноценную границу между Западным и Восточным Берлином, а также между Западным Берлином и Восточной Германией по периметру, признать демаркационную линию между Западной и Восточной Германией в качестве государственной границы. Признать Западный Берлин нейтральной международной территорией. Заключить мирные договоры по отдельности с Западной и Восточной Германиями, – ответил Фор. – Оставить эту ситуацию в неприкосновенности минимум на 50 лет. Лучше – на сто.

Даллес опять что-то написал в блокноте и сунул президенту. Эйзенхауэр посмотрел в записку и что-то тихо-тихо прошептал Даллесу. Даллес так же тихо ответил. Несколько минут они шептались. Все остальные терпеливо ждали.

– Для Соединённых Штатов такой исход неприемлем, – ответил Эйзхенхауэр. – Мы не можем согласиться с тем, что миллионы людей в Восточной Германии разделены со своими семьями в её западной части и лишены свободы...

– А мы можем согласиться, – заметил Иден. – Безопасность Лондона мне, знаете ли, как-то ближе, чем свобода Берлина...

– Видите ли, господин президент, – продолжил Фор. – Снаряды немецких пушек до Вашингтона гарантированно не долетят. А вот до Парижа они уже не раз долетали.

Эйзензауэр и Даллес снова начали шептаться. Такого поворота событий они не предусмотрели. "Евроатлантическое единство" трещало по всем швам.

– Господин премьер-министр, – начал Эйзенхауэр. – Я удивлён вашим предложением. Неужели вы не понимаете, что играете на руку красным?

– С какой стати, господин президент? – деланно удивился Косыгин. – Ну, не примете вы предложение господина Фора, и всё останется как есть. Как были две Германии, так и останутся. Для нас вообще никакой разницы не будет.

Даллес снова что-то написал на листочке и сунул Эйзенхауэру.

– Существует только одна Германия, – прочитал президент. – И существует её восточная половина, оккупированная Советским Союзом...

– Ну, господин президент, вы ещё скажите – "незаконно оккупированная", – поддел Косыгин. – Вы собираетесь оспорить решения Потсдамской конференции? Или вы отрицаете существование нацизма в Германии? Тогда против кого вы воевали в 1944-45? Уж не против французов ли?

Эйзенхауэр смешался и замолчал. Даллес что-то писал в блокноте, потом зачеркнул, вырвал лист и сунул в карман, снова начал что-то писать...

– Господин президент, а вы попробуйте не читать, что вам там пишет господин госсекретарь, – вдруг довольно-таки ехидно предложил Энтони Иден. – Политик вашего уровня вполне может решить вопрос самостоятельно.

Даллес в этот момент сунул Эйзенхауэру очередную записку. Уже заведённый президент прочёл её молча, затем скомкал и сунул в карман.

– Предложение господина Фора весьма разумно, – мягко, увещевающе, сказал Иден. – Для европейских держав нет разницы, будет ли между двумя Германиями граница, или нет. Пока существуют две Германии, Великобритания и Франция чувствуют себя в большей безопасности, чем когда существовала единая Германия.

Эйзенхауэр молчал. Пауза затягивалась. Даллес снова зашептал ему в ухо. Президент стиснул зубы, он уже едва сдерживался. Когда госсекретарь умолк, Эйзенхауэр ответил ему тоже шёпотом, но достаточно громко, чтобы его услышали все:

– Господин госсекретарь, если окажется, что вы снова втравили Соединённые Штаты в очередную идиотскую историю, вы вылетите из госдепартамента быстрее собственного визга...

Даллес побагровел. Не дожидаясь его ответа, президент продолжил:

– Соединённые Штаты не могут согласиться с предложением Франции. На данный момент это наша окончательная позиция.

Так удачно начавшаяся встреча была фактически сорвана. На пресс-конференции после очередного раунда совещания, комментируя его итоги, премьер-министр Эдгар Фор заявил прямо:

– Если бы не позиция государственного секретаря США, сегодня мы могли бы решить германский вопрос на следующие пятьдесят лет.

Итоговые документы, подписанные на конференции, были полны обтекаемых и двусмысленных формулировок общего характера. Каких-либо политических решений ни по вопросу европейской безопасности, ни по Германии так и не было принято. Женевскую встречу в целом сочли провалившейся. Однако...

Однако итоги встречи для СССР оказались куда более выгодными, чем в "той истории". Фактическое урегулирование вопроса с выплатами по ленд-лизу открывало перед СССР значительные возможности для совместных экономических проектов даже с ведущими капиталистическими странами. Да и общая атмосфера скорее была атмосферой сотрудничества, чем конфронтации. Мировые лидеры осознали, что с новым руководством СССР можно договориться. (В реальной истории было так же. «Дух Женевы» – понятие, возникшее в 1955-м году)

Было и ещё одно достижение. На одном из дипломатических ужинов Хрущёв предложил Эйзенхауэру установить прямую линию связи между Кремлём и Белым Домом. Эта идея появилась у него, когда он изучал в "тех документах" историю Карибского кризиса.

Линия представлял собой телетайп, передающий сообщения на русском и английском. Советский терминал установили в подвале Кремля, американцы установили свой в Пентагоне.

На пресс-конференции Хрущёв заявил:

– Господа европейцы и американцы! Мы не хотим с вами воевать, мы предлагаем торговать. Да, у нас с вами разная идеология внутренней жизни, но война – войной, а коммерция – коммерцией. На международном рынке Советский Союз будет играть по общепринятым правилам, как единая огромная государственная корпорация. Тот, кто сориентируется первым, получит экономическое преимущество.

Предложение Хрущёва было воспринято капиталистическими странами со здоровой иронией, можно даже сказать – с очень здоровой иронией. На тот момент СССР в мире считался страной по меньшей мере отсталой. Но Никита Сергеевич был человеком энергичным, оптимистичным и не привык опускать руки после первой неудачи.

33. «Богиня», приподнявшая «железный занавес»

(единственная по-настоящему фантастическая глава в этой книге :Р )

Готовясь к поездке в Швейцарию, Хрущёв изучал «документы 2012» и заранее знал, что премьер Франции Эдгар Фор проявит себя достаточно благожелательно. Он поручил Серову и Косыгину проанализировать все возможности по установлению деловых отношений с французскими бизнесменами, как по информации из будущего, так и по данным разведки.

Перед началом визита Косыгин принёс Хрущёву информационную сводку. Поэтому Никита Сергеевич летел в Женеву, уже зная, какой проект он попытается раскрутить.

Воспользовавшись хорошими отношениями с Эдгаром Фором, Хрущёв попросил французского премьера свести его с руководителем компании "Ситроен" Пьером Берко.

Идея Хрущева была проста. Он пошёл тем же путём, что и Косыгин с "ФИАТом" в 1967 году "той истории" – купил проект завода и производящуюся на нём модель автомобиля. Но Никита Сергеевич в полной мере воспользовался моментом. Он выбрал лучшую на это время машину, и фирму, испытывавшую финансовые затруднения. А затем сделал предложение, от которого невозможно отказаться.

Фор не подвёл. Он сам позвонил Берко, тот приехал в Швейцарию, и в последний день встречи, после итогового заседания, встретился с Хрущёвым.

Никита Сергеевич с ходу огорошил Берко вопросом:

– Господин Берко, вы хотите заработать очень много денег?

Пьер Берко позже вспоминал, что менее всего ожидал подобного вопроса от "главного коммуниста планеты". Однако он тут же сориентировался и ответил:

– Разумеется, хочу, господин Хрущёв. У вас есть предложения?

– Есть, – сказал Хрущёв. – Советскому Союзу необходимо наладить автомобильную промышленность. Нам нужно целое семейство легковых автомобилей на единой базе, способных передвигаться по нашим плохим дорогам, автомобилей, достаточно передовых по конструкции, которые смогут, путём последовательных модернизаций выпускаться в течение минимум двадцати лет. Я знаю, что у вас, господин Берко, есть такая модель. Она называется DS.

Берко опешил. Дебют модели DS поначалу готовился в глубокой тайне и был запланирован на октябрь 1955 года. Хотя в апреле 1952 года L'Auto-Journal опубликовал фотографии одной из этих машин, и её полное техническое описание, но Берко не ожидал, что о его секрете знают в СССР.

– Откуда вам об этом известно, господин Хрущёв? – спросил он.

В ответ Никита Сергеевич сделал испуганное лицо, потянулся к уху Берко и громким театральным шёпотом произнёс:

– Ка-Гэ-Бэ... Они всё знают... Обо всех.

– Но почему вы выбрали именно "Ситроен"? – полюбопытствовал Берко.

– Потому что сейчас самая передовая модель автомобиля в мире – ваша DS, – ответил Хрущев. – А совместными усилиями мы сможем сделать ее ещё лучше. Наши инженеры проанализировали достоинства и недостатки вашей машины. Предупреждаю сразу: ее слабое место – низкое качество гидропневматической подвески. Намучаетесь. Я предлагаю делать гидравлику у нас, на наших военных заводах. Там у нас военная приёмка, качество будет высокое.

– Вы серьёзно? – изумился Берко. – Вы пустите моих инженеров на ваши военные заводы?

– На один завод. В один цех. Может быть, в несколько цехов, – ответил Хрущев. – Ещё один недостаток – крыша над задними сиденьями низковата. Вот, смотрите, – Хрущев вытащил несколько фотографий. – У нас в Союзе с 46 года выпускается автомобиль "Победа". Видите, какая у него крыша и покатая задняя часть?

– Ну да, однообъёмная, без излома по линии багажника, -кивнул Берко, – Только вот задний обзор у неё плохой.

– А если сделать большое панорамное заднее стекло? – предложил Хрущев.

– Это можно, – Берко улыбнулся, – С вами очень интересно иметь дело, господин Хрущев.

– Я вам ещё одну штуку покажу, – Никита Сергеевич перебрал фотографии, – Фары у вашей DS тривиальные. Круглые, как у всех, и торчат. Из-за них усложняется форма передка, он как бы разделён на капот и крылья. И аэродинамика страдает. Давайте сделаем вот такой передок, – Хрущев показал Берко подретушированную фотографию модели DS21 1965 года, с 4мя фарами, попарно закрытыми овальными прозрачными обтекателями. – Это мои ретушёры постарались.

Берко впился взглядом в машину, выглядевшую в 1955-м как фантастический инопланетный аппарат.

– Мон дью... Это потрясающе! Невероятно!

– Ну, так как, вы согласны, мсье Берко? – спросил Хрущев.

– Разумеется, да!

– Тогда первым этапом мы хотели бы наладить сборку из французских комплектов на нашем заводе МЗМА в Москве, а затем мы построим по вашему проекту большой автозавод, где будем выпускать все модели семейства DS от начала до конца производственного цикла, – предложил Хрущев. – Наши экономисты подсчитали, что для рентабельности вам надо выпускать по 500 машин в день. Без нашей помощи вы едва осилите 300. С нашими инвестициями и выпуском на наших заводах – возьмете планку в 2000 в день. Не сразу, но осилим.

– Я готов обсуждать детали контракта с вашими специалистами, – ответил Берко. – И, господин Хрущев... Если вас вдруг уволят из Советского ЦК, я возьму вас в дизайнерский отдел, консультантом, – рассмеялся он.

– Бросьте, я тут не при чём. Над этим поумнее меня головы трудились. Несколько авиационных и автомобильных инженеров. Кстати, на всякий случай, стоит предусмотреть, помимо основной модели DS, ещё одну, упрощённую модель, – посоветовал Хрущёв. – Пусть он будет с тем же кузовом и подвеской, но пусть у него будет обычная, привычная тормозная система, рулевое управление и ручное сцепление с механической коробкой. Я понимаю, что вы хотите сделать машину, которая будет во всём отличаться от привычных потребителю автомобилей. Но в технике слишком много инноваций в одном образце приводит к снижению надёжности, следовательно – к ухудшению имиджа компании и падению продаж.

– Я уже думал об этом, – признался Берко, – но вы же понимаете, хочется поразить потребителя чем-то необычным... Но я планирую запустить в будущем году продажи упрощённой модели.

– Очень хорошо, – сказал Хрущёв. – К тому же такая упрощённая машина будет дешевле и привычнее в управлении. В СССР она будет пользоваться бОльшим спросом, чем навороченный, но дорогой DS. И с двумя моделями, варьируя их процентное соотношение в выпуске, легче выйти на требуемое для рентабельности производства количество продаж.

– Как интересно, – заметил Берко. – Я думал, коммунисты мыслят лозунгами, а вы мне толкуете про количество продаж, рентабельность...

– Ну, руководитель страны должен, прежде всего, быть хорошим хозяйственником, а уж потом – коммунистом, – усмехнулся Никита Сергеевич.

– Интересная мысль, – сказал Берко.

–На будущее, – добавил Хрущёв, – подумайте насчёт замены четырёх дверей на две широкие двери, поднимающиеся вверх, как крылья чайки. Их можно сделать с гидравлическим приводом, разместив гидроцилиндры во внутренних центральных стойках. Через такие ворота будет очень удобно входить и выходить, к тому же такого пока что точно никто не делает.

– Поднимающиеся двери? – у Берко даже глаза загорелись. – Вот это да... Господин Хрущёв, мой дизайнер, мсье Бертони либо будет восхищён, либо придёт в ярость, что это пришло в голову не ему!

– Скажите мсье Бертони, что он может считать эту идею своей собственной, – отмахнулся Никита Сергеевич. – Тем более, вы же понимаете, я на самом деле не сам всё это придумал.

Пьер Берко был деловым человеком. Контракт был подписан без промедления. Он предусматривал создание единого советско-французского концерна «Citroёn Russe», целью которого был выпуск автомобилей и их продажа по всему миру.

Согласно контракту французская сторона предоставляла полную техническую документацию на модели DS, ID (упрощённый вариант на базе DS), модели, создаваемые на их базе – пикапы, лимузины, универсалы, кабриолеты, специализированные машины, например "скорой помощи", а также оборудование и технологическую оснастку для производства всех деталей, за исключением покупных комплектующих. Покупные изделия и материалы, не производящиеся в СССР, также закупались французской стороной и поставлялись централизованно в объёме согласованной производственной программы.

Также французская сторона обязывалась закупать и поставлять партнёру специализированные станки и оборудование, которое было запрещено к продаже в СССР американскими и европейскими законами. Эта статья контракта была оговорена особо. Специальное засекреченное приложение к контракту содержало ряд очень необычных пунктов, в частности, что концерн "Citroёn" обязуется приобретать оборудование для СССР в качестве посредника, на советские средства, даже если это оборудование не имеет отношения к производственной программе. Пьер Берко, разумеется, вначале не хотел с этим связываться, но Хрущёв его уговорил:

– Поймите, господин Берко, – объяснил ему Никита Сергеевич. – Дискриминационные законы Соединённых Штатов прежде всего вредят бизнесу. Вы, как бизнесмен, должны это понимать. Поэтому, если мы с вами совместными усилиями сумеем сделать что-то на пользу бизнесу, почему бы нам этого не сделать? Не думаю, что вы лично сильно заинтересованы в американском автомобильном рынке. Там другие традиции. Американцы любят длинные и прожорливые сараи на колёсах. Ваша DS не будет пользоваться серьёзным спросом в Америке. А вот в Европе и СССР её с руками оторвут. Поэтому даже если американцы примут какие-либо санкции против вашей компании, для вас они не будут чувствительным ударом.

Поразмыслив, Берко согласился.

В обязанности советской стороны по контракту входило производство автомобилей. На первом этапе, пока строились заводы, предполагалась "отвёрточная сборка" из комплектов французских деталей, затем постепенно должен был быть развёрнут выпуск автомобилей, 100% сделанных в СССР. До 25% собранных в СССР автомобилей всех модификаций должно было уходить во Францию, конкретная цифра определялась текущим спросом.

Также СССР инвестировал средства в концерн "Ситроен", но главным было участие советских научных институтов и предприятий, в том числе, предприятий оборонного комплекса, в разработке различных новинок, которые должны были найти применение на моделях DS, ID и их специализированных вариантах. Отдельным пунктом соглашения было установлено, что все технические решения являются совместной собственностью концерна "Citroёn Russe" и не могут быть проданы третьей стороне. Все новые модели, разрабатываемые "Citroёn" при участии советских специалистов и с применением совместных технических решений автоматически становились на конвейер в обеих странах.

Система качества и обучение персонала были организованы совместно. Причём с советской стороны контроль качества обеспечивала военная приёмка.

– Иначе у нас нельзя, – пояснил Хрущёв. – Нет у нас привычки производить качественные товары для населения. Вот мы с вами и будем эту привычку вырабатывать.

Пьер Берко, подписывая контракт, сказал:

– У меня такое ощущение, что я только что продал душу дьяволу...

– Люди гибнут за металл, – ответил в тон ему Хрущёв.

Никита Сергеевич лично подписывал контракт с советской стороны. Удивлённому Берко он объяснил:

– Вы сейчас подписываете контракт не с заводом МЗМА, вы подписываете контракт с Союзом Советских Социалистических Республик. Попробуйте рассматривать нашу страну как единую огромную корпорацию с предельно диверсифицированной сферой деятельности. В СССР всё принадлежит народу. И в нашем совместном предприятии будут участвовать, при необходимости, любые организации, составляющие народное хозяйство СССР. Понадобится вам, скажем, слон из Московского зоопарка – будет вам слон. Понадобится танковый полк – будет танковый полк. Но вы должны обосновать, зачем вам это понадобилось, и представить смету расходов и доходов, которые предполагается затем с помощью этого танкового полка получить.

Пьер Берко слегка офигел от русского размаха, но, оценив, какие перед ним открываются возможности, подписал контракт не задумываясь.

Как ни странно, несмотря на планируемую премьеру машины в октябре 1955 года, в июле не то что ещё не была готова производственная оснастка, но даже внешний вид машины ещё не сформировался полностью. Окончательный внешний вид автомобиля не был готов даже за несколько недель до начала выпуска, в основном из-за того, что Берко считал отдельные его элементы слишком обычными и хорошо знакомыми. Он хотел, чтобы автомобиль выглядел так же необычно, как был сконструирован. Поэтому внесённые Хрущёвым предложения были внимательнейшим образом рассмотрены главным дизайнером Фламинио Бертони и главным конструктором проекта Андре Лефевром.

Сказать, что Лефевр и Бертони были удивлены, значит – не сказать ничего. Но и они, и Берко понимали, какие перспективы откроются перед компанией, первой прорвавшейся на рынок страны, занимающей 1/6 часть всей суши на планете. Пусть даже 2/3 этой территории в принципе не имеют проезжих дорог. Поэтому конструкторы и дизайнеры "Ситроен" работали как прОклятые.

Уже в конце июля в аэропорту Внуково приземлился французский транспортник "Норатлас", из которого со всеми вообразимыми предосторожностями выкатили один из первых предсерийных DS. По распоряжению Хрущёва, проекту "Citroёn Russe" дали "зелёную улицу" на всесоюзном уровне.

Машину отогнали в ЦАГИ, где целиком продули в аэродинамической трубе. Лефевр и Бертони смогли воочию увидеть все проблемные в смысле обтекания зоны, и оптимизировать их. Оптимизация заключалась в немедленном "зализывании" проблемных участков на большом пластилиновом макете, который тут же продувался в аэродинамической трубе меньшего размера.

Французы привезли несколько пластилиновых макетов, в том числе, и вариант, сделанный с учётом предложений Хрущёва. В итоге, в серию пошёл один из промежуточных вариантов кузова, по очертаниям сбоку напоминавший "Победу", но сужающийся сзади, примерно как и предусматривал оригинальный проект DS. Переднее стекло было сделано более изогнутым и пологим, капот и передние крылья выполнены в одном объёме, без разделявших их впадин. Сзади было установлено широкое, изогнутое панорамное стекло, перекрывавшее стойки кузова. В итоге кузов DS словно опоясывала цельная лента слегка тонированного дымчатого стекла. Такой кузов совмещал великолепный обзор и отличную аэродинамику.

Аэродинамически кузов был выполнен совершенно гладким, без водосточных желобков над дверями. Фары сделали четыре, попарно закрытые продолговатыми стеклянными обтекателями. (как на модели DS21 1967 г в реальной истории)

Конструктивно кузов состоял из несущего каркаса, на который навешивались ненагруженные алюминиевые панели. Основой каркаса было мощное стальное днище с вваренными в него силовыми элементами. К нему приваривались рамки дверей и каркас крыши. Сама крыша была пластиковая, а дверные стёкла не имели рамок. После сборки и герметизации такой кузов получался долговечным и устойчивым к коррозии даже в условиях посыпанных солью дорог. Ключевым моментом была именно герметизация, так как подгонка панелей друг к другу поначалу была слабым местом модели DS. В ГИПХе для "Ситроена" подобрали подходящий герметик, который позволил решить проблему.

Советские специалисты предложили в качестве развития моделей DS и ID сделать варианты со стеклопластиковыми панелями вместо алюминиевых. Идея французов заинтересовала.

Обсуждая с Берко внешний облик модели DS, Хрущев предложил сделать машину чуть шире и приземистее, чем предполагалось. Он пояснил свою мысль так:

– Ну, смотрите, это же мировая тенденция. Сначала автомобили были высокие и узкие, как кареты, а потом стали меняться, делаться шире и ниже. Если мы с вами делаем машину, которая должна опередить своё время, мы должны просчитать эту тенденцию немного вперёд, это же логично!

Берко согласился с ним и сумел убедить Бертони и Лефевра.

Бертони, как и предсказывал Берко, был восхищён идеей подъёмных дверей. Лефевр отнёсся к идее с меньшим энтузиазмом, так как ему пришлось пересчитать всю силовую схему кузова. Однако специалисты ЦАГИ тут же рекомендовали ему обратиться в НАМИ.

Крышу и её каркас, само собой, пришлось усилить. Зато двери теперь поднимались вверх вместе с половинками передней части крыши. Задняя половина крыши осталась неподвижной, из лёгкого пластика.

Гидравлику машины полностью пересчитали в ЦАГИ, а также перебрали всю гидросистему опытного образца, выявив её слабые места и дав конкретные рекомендации по улучшению качества. В частности, добавили отсечные клапаны между системой подвески и тормозной системой. Без них машина при резком торможении "приседала" на гидравлической подвеске, когда давление в тормозной системе резко поднималось, а в подвеске, наоборот, падало.

Затем машину всесторонне испытали на полигоне НАМИ, выявили все проблемы, посадили в прототип главного конструктора Андре Лефевра и в течение получаса продемонстрировали ему все "находки".

Позже в разговоре с Хрущёвым Пьер Берко признался:

– Никак не думал, что русские окажутся столь придирчивыми экзаменаторами...

Хрущёв, знавший из "документов 2012", что итальянцев в 1965-67 гг заставили фактически перепроектировать кузов "Фиата 124", превратившегося в ВАЗ-2101, увеличив количество точек сварки минимум втрое, лишь усмехнулся.

Берко ещё несколько раз встречался с Хрущёвым. Он прислушался к советам Никиты Сергеевича и заранее обеспечил дилеров информационными материалами по новой модели, организовал обучение персонала, в первую очередь – ремонтников. Поэтому после начала продаж ситуация, когда покупатель вдруг обнаруживал, что у машины не работают ни рулевое управление, ни коробка передач, ни сцепление, ни тормоза, ни подвеска, а под машиной – большая лужа жидкости, и механики в сервисе не знают, что делать, возникала куда реже, чем в знакомой нам версии истории.

Берко и Лефевр побывали на МЗМА, осмотрели завод, разумеется, пришли в ужас от древнего оборудования, но инвестиции в проект с советской стороны были весьма весомыми, а контракт есть контракт. Поэтому французы, обречённо вздохнув, прислали в Москву несколько железнодорожных составов с новыми станками и оборудованием, которое в течение следующих 8 месяцев было смонтировано на московском заводе.

На МЗМА в это время готовился к выпуску новый "Москвич-402" – машина, возможно, не самая передовая, но вполне отвечающая требованиям времени и отечественного покупателя. На заводе поначалу решили, что внедрение в производство "отвёрточной сборки" новейшего французского "Ситроена" погубит их разработку. Однако, приехавший на завод для встречи с трудовым коллективом Хрущёв успокоил их, заявив:

– Товарищи, не надо беспокоиться. "СитроЁн" (Никита Сергеевич не сильно рефлексировал по поводу французского произношения) – машина, конечно, передовая, но достаточно дорогая. Потом, конечно, когда начнём их целиком сами делать, они подешевеют. Но ваш "Москвич", простой и дешёвый, нам очень даже пригодится. Ваша задача сейчас – учиться, учиться и учиться! Перенимать у французских коллег всё новое, прогрессивное, передовое. Мы специально выбрали для освоения самую технически совершенную на сегодняшний день машину. (Citroёn DS получил 3е место на конкурсе "Автомобиль века" в 1996-99 гг. где выбирали "самый значительный автомобиль XX века". Первое заняла "Жестянка Лиззи" – Ford model T, второе – Austin Mini) На сегодняшний день другой столь же технически совершенной машины, доступной рядовому покупателю, в мире нет. Поэтому все новинки, которые вы увидите в "СитроЁне", должны постепенно перекочевать в наши советские автомобили. Это – задача, которую ставит перед вами партия и правительство.

Французы быстро смекнули, что режимом наибольшего благоприятствования, предоставленным им Хрущёвым, надо пользоваться, пока дают. С разрешения московских властей они сняли несколько рекламных роликов. Условия контракта предусматривали одновременную презентацию и начало продаж модели DS во Франции и СССР.

В рекламе новой модели основное внимание, закономерно, обращалось на гидравлическую подвеску с изменяемым клиренсом. Вторым основным моментом, обыгрываемым в рекламных роликах на французском телевидении, было сотрудничество с СССР.

Так, в одном из роликов показывали два "Ситроен DS", один был покрашен в национальные цвета Франции, другой – в алый цвет государственного флага СССР. На приборные панели машин ставили, соответственно, бокал для шампанского и гранёный стакан с водкой, налитые до краёв. Затем машины мчались по брусчатке Красной площади, колёса бешено прыгали, но кузов, благодаря гидравлической подвеске, оставался неподвижным, напитки не расплёскивались. После остановки водители выходили из машин и пили на брудершафт на фоне Спасской башни Кремля.

Ролик показали и по советскому Центральному телевидению. Непривычные к рекламе западного образца советские телезрители – в 1955 году довольно немногочисленные – тут же сложили анекдот как продолжение ролика:

"Водители меняются машинами: русский садится во французскую машину, где налито шампанское, француз – в советскую, где налита водка. Устроили ещё один заезд. Русский выходит из машины с пустым бокалом, но трезвый как стёклышко. Француз выползает из машины в стельку пьяный, роняет пустой стакан: "Пардон, не довезли..."